§ 2. Правовая природа правомочий, входящих в состав доли в уставном капитале

В литературе встречаются различные мнения относительно того, какую природу имеют права, составляющие участие.

Одни авторы утверждают, что это обязательственные права. Так, П. Писемский отмечал, что отношение между акционерной компанией и акционером есть отношение двустороннее, поэтому к нему применимы все правила о двусторонних договорах85. В наши дни эта позиция поддерживается С.Д. Могилевским и некоторыми другими авторами86.

Данная концепция нашла отражение в действующем законодательстве, а именно в п. 1 ст. 48 ГК РФ, в соответствии с которым хозяйственные общества относятся к юридическим лицам, в отношении которых их участники имеют обязательственные права, а также в п. 1 ст. 2 Закона об АО, в соответствии с которым акции удостоверяют обязательственные права участников общества по отношению к обществу.

Такое толкование довольно часто встречается и в судебной практике. Так, суды подчеркивают, что доля в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью представляет собой имущественное право обязательственного характера87.

Другие авторы указывают на абсолютно-правовую природу прав участия. Так, Р. Саватье пишет, что доля в товариществе не сводится только к обязательственному требованию, но дает своему держателю, прежде всего, право участвовать в жизни товарищества. Элемент власти здесь присоединяется к обязательственному требованию88. Ученый отмечает, что члены товарищества имеют косвенное право на имущество товарищества и это право более полно, чем право кредитора89.

Высказывания о наличии абсолютной природы права участия можно встретить у Д.В.

Разработчик этой теории О. Гирке, считал, что основой таких отношений является властвование и подчинение, связанность субъектов92.

В отечественной доктрине такое понимание прав участия встречается уже в XIX веке (Г.Ф. Шершеневич, Н.О. Нерсесов, другие видные цивилисты93).

В советский период четкое различие прав членства от обязательственных и вещных прав встречаем у М.М. Агаркова, в наши дни - у Д.В. Ломакина, В.А. Белова, Л.А. Новоселовой, К.И. Скловского, В.П. Мозолина94.

Признание особого (корпоративного) характера прав участия встречается и в законодательстве. Наиболее четко это видно из Соглашений об избежании двойного налогообложения, заключенных Россией с иностранными государствами. Так, в соответствии с п. 3 ст. 10 Соглашения от 05.12.1998 г. об избежании двойного налогообложения, заключенного с Республикой Кипр, под дивидендами понимаются доходы от акций или других прав, не являющихся долговыми требованиями, а также доходы от других корпоративных праег. Как видно из буквального толкования данной нормы, Соглашение четко разграничивает права по акциям (корпоративные права) и долговые требования.

Данное различие можно также проследить в законодательстве о бухгалтерском учете. Как известно, инвестиции организации учитываются на счете бухгалтерского учета 58 «Финансовые вложения». При этом субсчет, отражающий инвестиции в уставные капиталы других организаций (субсчет 58-1 «Паи и акции»), отделен от субсчетов, на которых отражаются вложения в долговые бумаги и займы (субсчета 58-2 «Долговые ценные бумаги», 58-3 «Предоставленные займы»)95.

Упоминания о корпоративной «окраске» прав участника в редких случаях можно встретить в судебной практике.

В чем же ключевая особенность прав участи я, отличающая их от обязательственных требований?

Прежде всего, это особый объект корпоративных отношений — деятельность акционерного общества и обязанных лиц. В корпоративном отношении нет конкретного действия (бездействия) обязанного лица, как в обязательственном. Корпоративные права представляют собой возможность совершения участником общества (товарищества) собственных действий97. При этом данные собственные действия участника являются составной частью чужой деятельности98. А.И. Каминка видел особенность права участия в элементе господства компании, как таковой, над отдельными ее членами99.

Вследствие особого объекта, регулируемые отношения отличаются от прав требования следующими особенностями: (1) отсутствует срочность исполнения требования, (2) объект корпоративных прав заранее не определен, (3) исполнение обязанности не погашает право требования, (4) зависимость (подчиненность) воли общества от воли участников.

При этом сторонники данной позиции утверждают, что права участия являются относительными правами100. Данный вывод обосновывается тем, что правовые последствия действий участника падают на иного субъекта — юридическое лицо101.

Соглашаясь в принципе с выделенными особенностями права участия, мы не можем согласиться с однозначным выводом о его относительном характере, поскольку данное право обладает также абсолютно-правовыми признаками. В этом смысле более обоснованной представляется позиция Д.В.

Ломакина о том, что корпоративное правоотношение сочетает в себе и абсолютное, и относительное начала.

Для подтверждения нашего вывода и раскрытия правовой природы прав участника обратимся к анализу отельных правомочий, составляющих долю.

На относительную природу правомочия на участие в управлении делами общества (далее также - правомочие на управление) указывает Л.А.

Эту позицию уточняет В.А. Белов: хотя возможность участвовать в управлении делами не является требованием, право участия является относительным правом103.

Отметим, что позиция сторонников относительного характера права на управление непоследовательна. С одной стороны, Л.А. Новоселова указывает, что праву участника общества противостоят обязанности общества104. С другой стороны, автор отмечает, что предметом права на управление являются не конкретные действия юридического лица, а его деятельность105. В итоге непонятно, что является объектом права на управление - конкретные действия либо деятельность общества. Между тем решение данного вопроса имеет принципиальное значение для характеристики рассматриваемого правомочия.

Противоречивость можно усмотреть и в позиции В.А. Белова. Так, при характеристике абсолютного характера права на предприятие (имущественный комплекс) автор пишет следующее: «абсолютное субъективное гражданское право на предприятие (имущественный комплекс) включает в себя защищенные возможности своего субъекта по собственному усмотренню (курсив наш. — Р. Ф.) ... осуществлять абсолютные права на каждый из элементов состава предприятия... а также требовать от любых других лиц не чинить препятствия в осуществлении вышеуказанных собственных действий. Данное право мы считаем возможным назвать правом на управление предприятием (курсив наш. — Р. Ф.)»106.

В то же время В.А. Белов характеризует право на участие в управлении (право участия) в юридическом лице как относительное, а не абсолютное право. Между тем праву на участие в управлении делами общества присущи все те признаки, которые ученый выделил при характеристике абсолютного права на предприятие: осуществление права по собственному усмотрению, запрет всем лицам чинить препятствия в осуществлении права на управление.

Итак, в чем же выражается абсолютный характер права на участие в управлении делами общества?

Основным объектом правомочия на управление является деятельность общества107.

Правомочие на управление является выражением свободы экономической деятельности лица (ст. 34 Конституции РФ)110. Конечная цель рассматриваемого правомочия состоит в том, чтобы обеспечить участнику общества сферу свободного усмотрения, позволить ему беспрепятственно осуществлять управление делами общества: Как собственник реализует предоставленную ему свободу усмотрения по использованию имущества, так и участник общества управляет обществом своей волей и в своем интересе.

При этом участнику общества как субъекту экономической деятельности противостоит всякий и каждый с пассивной обязанностью воздерживаться от нарушения правомочия на управление. В абсолютных отношениях управомоченному лицу в качестве обязанных противостоят все лица, подчиненные данному правопорядку; на всех этих лиц возлагается пассивная функция — функция воздержания от действий, препятствующих удовлетворению юридически охраняемых интересов, в обязательственных же отношениях эта обязанность связывается с определенным лицом111.

Нарушение третьим лицом права участника на управление может выражаться в физическом противодействии в осуществлении данного права, например путем блокирования доступа к помещению, в котором проводится общее собрание участников. Используя терминологию Президиума ВАС РФ, можно сказать, что в подобных случаях нарушается право участника на корпоративный контроль над обществом.

Полагаем, что право участника на управление будет также нарушено, если третьими лицами создаются препятствия для деятельности исполнительных органов общества (отказ передать документы, печати, штампы компании, ключи от помещений и сейфов), поскольку исполнительные органы фактически лишаются возможности исполнить управленческие решения участников общества. В данном случае нарушаются почти все функции управления (организация, руководство, контроль)112. Для обозначения указанных ситуаций в литературе, посвященной корпоративным конфликтам, используется даже специальный термин - «перехват управления»113.

Многочисленные факты «рейдерских» захватов, в результате которых парализуется управление деятельностью общества, свидетельствует о необходимости защиты правомочия участника на управление от любого третьего лица.

Здесь следует согласиться с JI. Лапачем, который отмечает, что право на участие в управлении делами общества реализуется участником как управомоченным лицом, которому никто без законных оснований не вправе чинить препятствия в осуществлении данного права114. Наличие у участника властного полномочия, близкого по своим экономическим возможностям к праву собственности, обоснованно отмечает также Н.Н. Пахомова115.

Нам могут возразить тем, что права кредитора в обязательстве также могут быть нарушены всяким и каждым. Так, третье лицо может своими действиями вызвать прекращение обязательства или невозможность его осуществления должником. Однако, как справедливо указывал М.М. Агарков, в данном случае необходимо строго различать два разных отношения: а) отношение между кредитором и должником (нарушение возможно лишь со стороны должника) и б) отношение между кредитором и всяким и каждым (нарушение возможно со стороны всякого и каждого)116.

Нарушение третьим лицом требования кредитора осуществляется путем воздействия на должника117. Право кредитора будет считаться нарушенным только в том случае, если должник не предоставит исполнения. Соответственно нарушение третьим лицом кредиторского права может быть произведено только путем воздействия на сторону должника. В отличие от этого при нарушении правомочия на управление третье лицо вторгается непосредственно в сферу свободного усмотрения управомоченного лица (участника общества). Как было сказано выше, сущность правомочия на управление состоит в реализации меры поведения собственными действиями и по своему усмотрению. Нарушение будет происходить путем вторжения в сферу управомоченного лица, а не в сферу должника (общества). В этом смысле нарушение правомочия на управление имеет тот же характер, что и нарушение иных абсолютных прав - права собственности, исключительных прав, личных неимущественных прав, т.е. во всех случаях нарушитель воздействует на сферу свободного усмотрения управомоченного лица.

Отсутствие конкретной модели поведения - еще один абсолютно- правовой признак рассматриваемого правомочия. П.В. Степанов справедливо отмечает, что действия организации, которые связаны с реализацией прав участника на управление и на получение информации, нельзя конкретно определить118.

Против наличия элементов абсолютного права в отношениях участия высказывается А.Б. Бабаев, указывая, что «пока никем не доказано, что возможности удовлетворения своих интересов собственными действиями могут составлять содержание только абсолютных прав»119. При этом автор в качестве доказательства своего вывода использует конструкцию секундарных прав, которые, по мнению автора, являются относительными и которым не соответствует чья-либо обязанность.

Однако, во-первых, природа секундарных прав как субъективных прав остается очень спорной; во-вторых, даже если признать конструкцию секундарных прав в качестве субъективных прав, остается нерешенным вопрос и об их природе — относительной либо абсолютной120.

Таким образом, основой правомочия на управление является абсолютная власть участника.

Вместе с тем в отношениях по управлению делами общества присутствуют и относительно-правовые элементы (в этом мы согласны с Л. А. Новоселовой и В А. Беловым).

Во-первых, правовые последствия действий участника по управлению делами общества, действительно, падают на само общество, что свидетельствует об особом статусе общества по сравнению со всеми третьими лицами. Во-вторых, без определенного содействия со стороны общества участник просто не сможет реализовать свое право. Если, например, собственник вещи реализует свои правомочия самостоятельно, без какого-либо содействия со стороны других лиц, то участник общества для полноценного осуществления права управления вынужден обращаться за содействием к обществу. Так, праву на участие в управлении соответствуют обязанности общества известить участника о проведении общего собрания участников, составить список участников, имеющих право на участие в общем собрании участников, включить в повестку дня дополнительные вопросы по предложению участников, обеспечить проведение общего собрания участников.

Однако подчеркнем, что данные обязанности призваны обеспечить осуществление участником своей абсолютной юридической власти над решениями общества. Вне реализации участником своей власти эти действия теряют свое значение, они далеко не исчерпывают функции управления обществом, поскольку создают лишь условия для такого управления. Кроме того, в некоторых случаях участники общества могут самостоятельно, без содействия общества, организовать проведение общего собрания участников121. В таких случаях абсолютный характер правомочия на управление проявляется в наиболее выраженной форме, так как участникам как управомоченным субъектам противостоят все третьи лица, а также само общество, с обязанностью не вмешиваться в сферу свободного усмотрения участников. Соответственно конечная цель правомочия на управление состоит именно в собственных действиях участника по реализации предоставленной власти, что характерно для абсолютных прав122. В этом смысле абсолютный характер права на участие является главной составляющей, а относительно-правовой — второстепенной. При этом наличие определенных обязанностей у общества вовсе не умаляет абсолютно-правовую природу права на управление - так же, как например обязанность подрядчика выполнить работы по договору подряда не умаляет право собственника на ремонтируемую вещь. Абсолютное правоотношение, в котором участнику противостоят все третьи лица, и относительное правоотношение, в котором участнику противостоит общество, существуют одновременно.

Таким образом, необходимо разграничивать две составляющие права на участие в управлении делами общества: абсолютную и относительную. Право на участие в управлении обществом по своей правовой природе является правом абсолютного характера, что выражается в осуществлении участником юридической власти (по свому усмотрению и собственными действиями) в отношении деятельности общества, и участнику противостоят все третьи лица. Данное право вместе с тем осложнено относительно- правовыми элементами, что выражается в особом статусе общества при реализации участником общества своей власти.

В литературе разграничивают право на участие в распределении прибыли общества как обязательственное право и как корпоративное (членское) право.

Требование выплаты части распределенной прибыли (обязательственное право) возникает у участника только после принятия общим собранием участников решения о распределении прибыли123. Следовательно, решение общего собрания участников является юридическим фактом, с которым законодательство связывает возникновение обязательственного права (требования) на участие в распределении прибыли. В связи с этим принадлежность доли сама по себе не предоставляет участнику права требовать от общества выплаты части распределенной прибыли124.

До принятия решения о распределении прибыли рассматриваемое требование существует в качестве абстрактной возможности, как элемент право- и дееспособности лица, т.е. способности иметь гражданские права и обязанности, а также своими действиями приобретать и осуществлять их. При этом наличие такой способности само по себе не наделяет лицо конкретным субъективным правом, поскольку для его возникновения необходим еще юридический факт125.

Вместе с тем участник общества имеет возможность активно добиваться, настаивать на принятии общим собранием решения о распределении прибыли. Данная возможность реализуется участником посредством так называемого корпоративного (членского) права на участие в распределении прибыли, о котором упоминал еще В.Ю. Вольф126. В отличие от обязательственного права, корпоративное право на участие в распределении прибыли возникает в силу приобретения права участия и предоставляет участнику возможность совершать действия, направленные на проведение процедуры распределения прибыли общества127.

Раскрывая содержание данного корпоративного права, Е.В. Пестерева указывает следующие способы, которыми участник общества может настаивать на назначении дивидендов:

i. Требование созыва и проведения общего собрания участников, имеющего право рассматривать вопрос о распределении прибыли, с включением в его повестку дня данного вопроса; и. Требование включения в повестку дня компетентного общего собрания участников данного вопроса; iii.

Участие в обсуждении данного вопроса на общем собрании участников; iv.

Требование распределения прибыли в соответствии с единым для всех участников принципом128.

Законодатель и доктрина не ограничивают объем права на управление характером вопросов, выносимых на обсуждение общего собрания участников. Так, распределение прибылей и убытков общества между участниками регулируется статьей 91 ГК РФ «Управление в обществе с ограниченной ответственностью» и главой IV Закона об ООО «Управление в обществе». В соответствии с подп. 7 п. 2 ст. 33 Закона об ООО вопрос о распределении чистой прибыли общества относится к компетенции общего собрания участников. Следовательно, участие в решении вопроса о распределении прибыли осуществляется участником в рамках реализации принадлежащего ему правомочия на управление. Иное означало бы, что требование созыва общего собрания участников общества для принятия решения о распределении прибыли, требование о внесении в повестку дня вопроса о распределении прибыли не входят в объем правомочия на управление.

По мнению самой Е.В. Пестеревой, правомочие на управление состоит из таких субправомочий, как права требовать проведения годового общего собрания участников, права принимать участие в его подготовке и проведении, права голоса. При этом возможность участвовать в подготовке общего собрания участников выражается в праве требовать созыва общего собрания участников, внесения предложений о включении в повестку дня общего собрания тех или иных вопросов129.

Кроме того, нельзя исходить из предпосылки, что участник общества обязательно стремится к распределению прибыли общества. Наоборот, участники общества с такой же вероятностью могут быть заинтересованы в направлении прибыли общества на развитие бизнеса130. Между тем такое направление прибыли может существенно отражаться на делах общества (его финансовом состоянии), соответственно данный вопрос напрямую относится к сфере управления обществом. Тем более что оставление прибыли в распоряжении общества увеличивает действительную стоимость принадлежащих участникам долей131. Следовательно, решение вопроса о распределении прибыли входит в содержание права на управление.

В связи с этим обоснованным представляется мнение А.Б. Бабаева о том, что правомочия корпоративного права на участие в распределении прибыли логичнее рассматривать в качестве составных частей права на участие в общем собрании акционеров132.

Таким образом, «настаивая» на распределении прибыли, участник общества реализует свое право на участие в управлении делами общества, и следовательно, корпоративное право на участие в распределении прибыли является составной частью права на управление.

С учетом сказанного наши выводы относительно природы правомочия на управление могут быть применимы к раскрытию природы корпоративного правомочия на участие в распределении прибыли. Во-первых, корпоративное право на участие в распределении прибыли имеет признаки абсолютного права (реализация права путем совершения участником собственных действий, запрет нарушения всем третьим лицам). Во-вторых, данное право реализуется посредством активного участия общества (организация общего собрания, информирование участника), что свидетельствует о наличии признаков относительного права. Следовательно, корпоративное право на участие в распределении прибыли характеризуется сочетанием признаков абсолютного и относительного права.

Особого внимания заслуживает позиция Г.Л. Адамовича о том, что получение дивиденда является законным интересом133. Автор обоснованно аргументирует свою позицию ссылкой на такие признаки законного интереса, как отсутствие способов обеспечения, мера определенности поведения заинтересованного лица.

Данная позиция примечательна тем, что помогает объяснить наличие некоего притязания участника общества на получение части прибыли общества, которое в то же время не является обязательственным требованием. Кроме того, эта позиция позволяет выработать средства защиты «миноритарных» участников, которые не имеют возможности влиять на принятие решение о распределении прибыли (например в силу незначительного размера доли в уставном капитале). Известно, что в зарубежной практике отказ объявлять выплату дивидендов, при наличии возможности это сделать, может рассматриваться как несправедливое нарушение интересов участников компании и таким образом может создать основание для обращения в суд134.

Конструкция законного интереса также позволяет объяснить природу отношений по распределению прибыли между вкладчиками в товариществах на вере. Вкладчики в таких товариществах не имеют права на участие в управлении делами товарищества. Другими словами, вкладчики не могут настаивать на распределении прибыли товарищества, т.е. не обладают корпоративным правом на участие в распределении прибыли. В связи с этим можно утверждать, что такие вкладчики обладают не более чем законным интересом в распределении прибыли товарищества.

Право на участие в распределении имущества общества после его ликвидации (право на ликвидационный остаток) по правовой природе близко к праву на участие в распределении прибыли. Соответственно все, что было нами сказано применительно к праву на участие в распределении прибыли, относится и к праву на ликвидационный остаток.

Во-первых, принадлежность доли, сама по себе, не предоставляет обязательственного права (требования) на выплату ликвидационного остатка. Такое требование возникает только после ликвидации общества и расчетов с кредиторами общества (абз. 5 п. 1 ст. 67 ГК РФ). До принятия решения о ликвидации общества требование о выплате ликвидационного остатка существует лишь в качестве абстрактной возможности, элемента правоспособности участника общества. Кроме того, притязание участника на ликвидационный остаток может быть объяснено с помощью конструкции законного интереса, поскольку до ликвидации общества у участника общества имеется общая правовая дозволенность, не обеспеченная корреспондирующей обязанностью общества.

Во-вторых, участник общества может настаивать на выплате ему ликвидационного остатка путем реализации правомочия на управление, а именно: требовать созыва общего собрания участников общества для решения вопроса о ликвидации общества, голосовать по данному вопросу и пр. Данные правомочия входят в корпоративное право на ликвидационный остаток135. При этом, поскольку указанные действия осуществляются участником общества в рамках управления делами общества, полагаем, что природа корпоративного права на ликвидационный остаток может быть объяснена с помощью нашего вывода относительно права на управление, а именно о том, что данное право сочетает признаки абсолютного и относительного права.

В отношении правовой природы права на получение информации о деятельности общества также сложились различные взгляды. В.А. Лапач относит это право к числу прав абсолютного типа, поскольку общество, предоставляя истребуемую информацию участнику, действует не как должник в обязательстве, а как субъект, исполняющий публично-правовую обязанность, а также потому, что никто не может без законных оснований чинить препятствия в осуществлении участником общества данного права136.

С мнением ученого вряд ли можно согласиться. Общество действительно исполняет обязанность по предоставлению информации в силу прямого указания закона. Однако это вовсе не означает, что право участника приобретает абсолютно-правовой характер. Поскольку праву участника противостоит (корреспондирует) обязанность именно общества, а не «всякого и каждого» по предоставлению информации, данное право является относительным. При этом неважно, как установлена данная обязанность: путем договора либо в законе. Аналогичным образом мы не признаем абсолютным право потребителя требовать от продавца возмещения убытков или выплаты неустойки только в силу того, что данная обязанность установлена законодательством о защите прав потребителей.

Кроме того, публично-правовая обязанность общества по раскрытию информации касается только одной группы информации, а именно безадресной информации. При этом право требовать такой информации может любое лицо, а не только участник общества - следовательно, данное право не входит в состав доли137.

В состав доли входит правомочие требовать от общества раскрытия адресной информации. При этом данному правомочию корреспондирует обязанность общества по ее раскрытию, что свидетельствует об относительном характере правомочия.

Аналогичной (относительной) природой обладает и право на ознакомление с документацией общества138. В силу п. 1 ст. 67 ГК РФ участник хозяйственного общества вправе ознакомиться, а общество обязано обеспечить ознакомление с документацией общества. Данному правомочию противостоит обязанность общества, что характерно для обязательственного отношения.