Глава 1. Становление системы военного плена и интернирования в СССР в начале Второй мировой войны

Накануне Второй мировой войны система органов внутренних дел выступала в качестве базовой опоры сталинского тоталитар­ного режима. НКВД СССР, образованный в июле 1934 г., являлся комиссариатом, сосредоточившим в своих руках беспрецедентный объем административно-политических и социально-экономиче­ских функций государства.

Создание в системе НКВД организационной структуры, отве­чающей за содержание военнопленных, было вызвано началом Вто­рой мировой войны. 1 сентября 1939 г. германские войска вторглись в пределы Польши. Воспользовавшись успешным продвижением немецкой армии по территории Польши, части Красной армии под предлогом оказания «братской помощи» белорусскому и украин­скому населению, 17 сентября 1939 г. пересекли советско-польскую границу и развернули боевые действия. За 12 дней наступления со­ветские войска пленили более 254,5 тыс. польских военнослужащих, в том числе 240 тыс. рядовых, 8,5 тыс. офицеров и 6 тыс. полицей­ских. Почти половина пленных после проверки была сразу же осво­бождена, другая часть (125,4 тыс.) - передана в распоряжение НКВД[11].

К 20 сентября 1939 г. на территории Белорусского и Киевского военных округов были развернуты 8 приемных пунктов для военно­пленных, которые располагались в Житковичах, Столбцах, Тимкови- чах, Ореховно, Радошковичах, Ярмолинцах, Каменец-Подольском, Шепетовке, Волочиске и Олевске, а также два лагеря-распредели­теля в Козельске (БССР) и Путивле (УССР). К 1 октября приемные

пункты приняли от частей РККА 99 149 чел., из которых 77 675 были направлены в лагеря-распределители[12].

Наряду с формированием фронтовой сети происходило станов­ление органов управления и тыловых учреждений военного плена.

19 сентября 1939 г. нарком внутренних дел Л.П. Берия подписал приказ № 0308 «Об организации лагерей для военнопленных». Со­гласно этому приказу в структуре НКВД СССР организовывалось Управление по военнопленным, начальником которого назначался майор П.К. Сопруненко, ранее работавший в секретариате НКВД, комиссаром - полковой комиссар С.В. Нехорошев, переведенный из ГУЛАГа. В Положении «Об Управлении по делам военнопленных при НКВД СССР» отмечалось, что образуемый орган осуществляет руководство приемом, учетом, размещением, содержанием и трудо­вым использованием военнопленных, а также политической и куль­турно-просветительской работой[13].

Штат УПВ НКВД СССР насчитывал 56 должностей: началь­ника, трех его заместителей, секретариат из 12 чел., политотдел[14] из

8 чел., 1-й отдел (режима) из 8 чел., 2-й отдел (учетно-регистра­ционный) из 10 чел., 3-й отдел (снабжения) из 8 чел., 4-й отдел (санитарный) из 6 чел.[15] По сравнению с ГУЛАГом, руководящий аппарат которого включал 30 управлений, отделов и прочих по­дразделений со штатом более 1562 сотрудников[16], УПВИ зани­мал достаточно скромное положение в ведомственной иерархии НКВД.

Деятельность УПВ координировалась с другими подразделе­ниями НКВД. К примеру, охрана учреждений УПВ осуществлялась в тесном взаимодействии с Главным управлением конвойных войск (ГУКВ), оперативно-разведывательная работа - с Главным управле­нием государственной безопасности (ГУГБ). Курировал работу УПВ заместитель наркома внутренних дел СССР В.В. Чернышов, од­новременно являвшийся начальником Главного управления испра­вительно-трудовых лагерей и колоний НКВД СССР. Именно через ГУЛАГ в 1939-1941 гг. осуществлялось продовольственное, веще­вое и медико-санитарное снабжение лагерей для военнопленных[17].

В подчинении УПВ НКВД находились 8 лагерей, в том числе Осташковский (на 10 тыс. чел.), Юхновский (на 10 тыс.), Козельский (на 10 тыс.), Путивльский (на 10 тыс.), Козельщанский (на 10 тыс.), Старобельский (на 8 тыс.), Южский (на 6 тыс.), Оранский (на 4 тыс.).

В соответствии с «Положением о лагере военнопленных» от 23 сентября 1939 г. в каждом лагере формировались канцелярия, особое, политическое, учетно-распределительное, финансовое, хо­зяйственное, санитарное отделения, вахтерская, обозная и пожарная команды[19]. Наивысшим статусом среди них обладало особое отделе­ние, осуществлявшее агентурно-оперативное обслуживание лагеря. Директива Л.П. Берии от 8 октября 1939 г. ставила перед особыми отделениями следующие задачи: во-первых, создание агентурно­осведомительной сети для выявления контрреволюционных фор­мирований и освещения настроений военнопленных; во-вторых, разработку лиц, служивших в разведывательных, полицейских и охранных органах Польши, участников националистических и бело­эмигрантских организаций, прочих «кулацких и антисоветских эле­ментов». Выявленных «контрреволюционеров» предлагалось брать на оперативный учет и заводить на них агентурные дела[20].

На основании приказа НКВД СССР № 0308 от 29 сентября

1939 г. комплектование персонала лагерей для военнопленных, за исключением начальствующего состава, возлагалось на отделы ка­дров НКВД-УНКВД республик, краев и областей по месту дислока­ции лагерей. На работу в лагеря принимали в первую очередь членов и кандидатов ВКП(б), членов ВЛКСМ, а также лиц из числа беспар­тийных, прошедших спецпроверку и получивших соответствующую рекомендацию[21]. Повышенные требования руководство НКВД предъ­являло к подбору руководящего аппарата, который формировался преимущественно из сотрудников госбезопасности. Уровень зара­ботной платы сотрудников лагерей УПВ был аналогичен окладам работников лагерей ГУЛАГа[22].

3 октября 1939 г. нарком внутренних дел Л.П. Берия и начальник Политуправления РККА Л.З. Мехлис представили на рассмотрение И.В.

ЦК ВКП(б) приняло решение: во-первых, об освобождении из плена и роспуске по домам солдат из числа уроженцев Западной Украины и Западной Белоруссии; во-вторых, о сосредоточении генералов и офицеров в Старобельском лагере (Ворошиловог­радская обл.); разведчиков, контрразведчиков, жандармов и по­лицейских - в Осташковском (Калининская обл.); солдат из числа уроженцев немецкой части Польши - в Козельском (Смоленская обл.) и Путивльском (Сумская обл.); в-третьих, о выделении

25 тыс. военнопленных на строительство дороги Новоград-Во- лынский - Львов[24].

Упомянутым решением, а также принятыми в процессе его ре­ализации приказами и директивами НКВД закладывались основы формирования системы лагерей для военнопленных в СССР. Речь шла о создании трех типов лагерей: 1) для офицерского состава;

2) для сотрудников разведывательных и карательных органов;

3) для рядового состава. Для каждого типа лагерей вводился опре­деленный режим содержания контингента. Так, для содержания офицеров и генералов предписывалось выделять комфортабельные помещения, предоставлять отдельные койки с постельными при­надлежностями, организовать улучшенное питание и культурное обслуживание. В свою очередь, для сотрудников разведывательных и карательных органов вводился строгий режим изоляции и глубо­кой агентурно-оперативной разработки. Наконец, рядовой состав предполагалось использовать на работах в народном хозяйстве СССР.

Первым нормативным документом, санкционировавшим со­здание производственных лагерей для военнопленных в системе НКВД, стал приказ наркома внутренних дел Л.П. Берии № 0315 «О строительстве шоссейной дороги Новоград-Волынский - Ровно - Дубно - Львов» от 25 сентября 1939 года[25]. В соответствии с ним формировался строительный лагерь на 25 тыс. чел., в структуре которого создавались 6 производственных участков[26]. Структура и задачи лагеря были аналогичны лагерям ГУЛАГа, напоминавшим полигоны принудительного труда.

1939 г. численность контингента Ровенского лагеря, обслуживав­шего дорожное строительство, составляла 23 163 чел.[27]

14 октября 1939 г. УПВ НКВД заключило договор с Наркома­том черной металлургии СССР о трудоустройстве свыше 10 тыс. военнопленных из числа жителей Западной Украины и Западной Белоруссии. Последних предполагалось использовать на угольных шахтах и металлургических предприятиях. В частности, 1800 чел. планировалось передать Еленовскому и Каракубскому рудоуправ­лениям (ст. Еленовка и Кутейниково Южно-Донецкой железной дороги), 6450 чел. - трестам «Дзержинскруда», «Октябрьруда», «Ленинруда», «Никополь-Марганец» (ст. Мудреная, Карнаватка, Ве­черний Кут, Калачевская и Марганец Сталинской железной дороги), 2000 чел. - комбинату «Запорожсталь»[28]. Для содержания военно­пленных при указанных предприятиях были сформированы три ла­геря - Криворожский, Елено-Каракубский и Запорожский.

Предоставляя Наркомчермету рабочую силу в лице военноплен­ных, УПВ фактически полностью вверяло их размещение, снабже­ние и трудовое использование заинтересованному хозоргану, однако оставляло за собой право контроля за содержанием военнопленных, вплоть до снятия контингента с объекта работ в случае невыполне­ния условий договора. В свою очередь, Наркомчермет должен был обеспечить соблюдение техники безопасности на местах работ, снабдить пленных спецодеждой, проводить регулярную санобработ­ку военнопленных, оплачивать их труд по ставкам, установленным для вольнонаемных рабочих, возместить НКВД расходы, связанные с охраной контингента и содержанием лагерного аппарата[29].

С 24 октября по 23 ноября 1939 г. состоялся обмен военноплен­ными солдатами бывшей польской армии с нацистской Германией. В ходе обмена было передано немецким властям 42 942 уроженца тер­риторий, отошедших к Германии, принято от германских властей -

13 757 белорусов и украинцев. Обмен производился на передаточных пунктах, располагавшихся на станциях Ягодин и Брест-Литовск[30].

В это же время к руководству СССР обратилось правитель­ство Литвы с просьбой о пропуске на советскую территорию ин­тернированных военнослужащих бывшей польской армии, ранее проживавших на территории Западной Украины и Западной Бело­руссии и изъявивших желание возвратиться на родину. 9 ноября

1939 г. вышло постановление СНК СССР № 1851-484сс «О про­пуске в СССР интернированных в Литве военнослужащих быв­шей польской армии». Данное постановление содержало строго секретный пункт, предписывавший переданный литовскими вла­стями рядовой и младший командный состав бывшей польской армии распустить по местам жительства, офицеров направить в Юхновский лагерь НКВД, военных чиновников и полицейских - в Южский лагерь[32].

Пропуск интернированных лиц на советско-литовской грани­це осуществлялся через четыре контрольно-пропускных пункта на станциях Гудоганцы (направление Вильно - Молодечно) и Марцин- канцы (направление Вильно - Гродно) партиями не более 250 чел. в сутки. Отбором и приемом интернированных руководила прави­тельственная комиссия во главе с комбригом Г.А. Петровым[33]. Обмен производился на взаимной основе: литовской стороне передавались рядовые и младшие командиры бывшей польской армии - уроженцы тех районов Польши, которые отошли к Литве[34].

Помимо поляков в лагерях УПВ содержались военнослужа­щие Чешского легиона (803 чел.), интернированные на территории Польши в сентябре 1939 года. Для размещения последних в январе

1940 г. был сформирован лагерь на 500 чел. в местечке Ярмолинцы Каменец-Подольской области. Ввиду неудовлетворительных усло­вий содержания в апреле 1940 г. чехи и словаки были переведены в Оранский лагерь (Горьковская обл.), а в июне - в Суздальский.

К июню 1941 г. большинство из них (639 чел.) по решению ЦК ВКП(б) были освобождены и отправлены через Одессу в Турцию, а затем в Палестину для участия в боевых действия в составе англий­ской армии, остальные - впоследствии переданы в чешский корпус генерала Л. Свободы и принимали участие в боевых действиях на советско-германском фронте[35].

Непосредственное влияние на формирование системы УПВ оказала советско-финляндская война 1939-1940 годов. Перед НКВД была поставлена задача подготовиться к приему многотысячного контингента обезоруженных солдат и офицеров финской армии. На основании приказа НКВД СССР № 001445 от 1 декабря 1939 г. для приема военнопленных были развернуты 9 приемных пунктов[36], из которых два располагались в Мурманской области (ст. Мурманск и Кандалакша), три - в Ленинградской области (ст. Сестрорецк, Ло- дейное Поле и Васкелово), четыре - в Карельской АССР (ст. Петро­заводск, Медвежья Гора, Кемь и Сегежа)[37]. «Временная инструкция

о работе пунктов НКВД по приему военнопленных» от 29 декабря 1929 г. подробно регламентировала порядок приема, учета, охраны и режима содержания военнопленных[38]. Руководство деятельнос­тью приемных пунктов осуществляло непосредственно УПВ через НКВД-УНКВД республик, краев и областей, на территории которых размещались данные пункты.

Для содержания финских военнопленных были подготовлены 6 лагерей НКВД (Грязовецкий, Оранский, Путивльский, Темников- ский, Южский, Юхновский), рассчитанные на размещение 27 тыс. чел. Кроме того, в качестве резервных значились Велико-Устюгский, Карагандинский и Тайшетский лагеря. Однако ввиду того, что по­ступление военнопленных было крайне незначительным, единст­венным лагерем для финских военнослужащих стал Грязовецкий, в котором на 1 апреля 1940 г. содержалось 598 чел.[39] Еще 285 чел. находились на приемных пунктах и в эвакуационных госпиталях (всего за все время «зимней войны» в советский плен попали 883 финских солдата и офицера)[40].

12 марта 1940 г. между СССР и Финляндией был заключен мирный договор, предусматривавший взаимный обмен пленными. В Выборге начала работу смешанная советско-финляндская комис­сия по обмену военнопленными, которую с советской стороны пред­ставляли комбриг В.Н. Евстигнеев (председатель комиссии), началь­ник УПВ капитан госбезопасности П.К. Сопруненко и сотрудник наркомата иностранных дел Г.И. Тункин[41]. Передача военнопленных финской стороне состоялась 20 апреля 1940 г. на приграничной стан­ции Вайниккала. Приказ о ликвидации Сестрорецкого приемного пункта, на котором производилась концентрация пленных финнов перед репатриацией, вышел 5 августа 1940 года[42].

В апреле 1940 г. лагеря УПВ приобретают функцию фильтрации военнослужащих РККА, прошедших через неприятельский плен. Об этом свидетельствует направление в Южский лагерь НКВД Ива­новской области 5370 красноармейцев, побывавших в финском пле­ну и за это объявленных «предателями» и «врагами народа»[43]. Судя по докладной записке Л.П. Берии на имя И.В. Сталина от 28 июня

1940 г. из них 414 чел. были арестованы (232 чел., в основном пред­ставители комсостава, приговорены к расстрелу), 4354 чел. - осу­ждены к заключению в исправительно-трудовых лагерях на срок от 5 до 8 лет, 450 чел. - освобождены и переданы в распоряжение

Наркомата обороны[44]. По данным Н.С. Лебедевой, в августе 1940 г. из содержавшихся в Южском лагере бойцов и командиров РККА 717 чел. были направлены на расстрел в Ивановскую тюрьму, 2300 - в Норильский ИТЛ, 1942 - в Воркутинский ИТЛ[45].

В конце февраля - начале марта 1940 г. руководство НКВД СССР берет курс на кардинальное решение проблемы польских военнопленных. 5 марта 1940 г. Л.П. Берия представил И.В. Ста­лину докладную записку с предложением рассмотреть в осо­бом порядке дела на польских офицеров, жандармов и полицей­ских, содержавшихся в лагерях НКВД (14,7 тыс. чел.), а также заключенных тюрем западных областей Украины и Белоруссии (11 тыс. чел.) с применением к ним высшей меры наказания - рас­стрела. Мотивировочная часть такого решения заключалась в утвер­ждении, что «все они являются заклятыми врагами советской влас­ти, преисполненными ненависти к советскому строю»[46]. В этот же день на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение об утверждении предложений Л.П. Берии. Рассмотрение дел и выне­сение решения возлагалось на «тройку» в составе первого замести­теля наркома внутренних дел В.Н. Меркулова, начальника Главного экономического управления НКВД Б.З. Кобулова и начальника 1-го спецотдела НКВД СССР Л.Ф. Баштакова[47].

Организация и ход расстрельной акции подробно описаны в на­учной литературе[48]. В расстрельные списки, передавшиеся предста­вителям территориальных УНКВД вместе с партиями контингента, было включено 97 % военнопленных, содержавшихся в Козельском, Осташковском и Старобельском лагерях. Из Козельского лагеря в распоряжение УНКВД Смоленской области было передано 4404 чел., из Осташковского лагеря в УНКВД Калининской области - 6287 чел., из Старобельского лагеря в УНКВД Харьковской области

- 3896 чел. Всего было этапировано в областные УНКВД, а затем расстреляно 14 587 польских офицеров, полицейских и граждан­ских лиц[49]. Одновременно с расстрелом польских военнопленных была осуществлена массовая депортация членов их семей в север­ные области Казахской ССР[50].

Незначительная часть военнопленных, отстраненных от рас­стрела, была сосредоточена в Юхновском лагере НКВД. Тако­вых набралось в Козельском лагере - 205 чел., в Осташковском - 112 чел., в Старобельском лагере - 78 чел. Данные лица либо пред­ставляли оперативный интерес для советских спецслужб, либо от­крыто заявляли о своих коммунистических убеждениях, либо имели влиятельных покровителей за рубежом[51]. В июне 1940 г. оставшиеся в живых польские военнопленные, в числе которых были генерал,

8 полковников, 16 подполковников, 9 майоров, 18 капитанов и 342 офицеров младших чинов, полицейских и гражданских лиц, были переведены в Грязовецкий лагерь НКВД, где содержались до сентя­бря 1941 года[52].

Условия содержания военнопленных в Грязовецком лагере за­метно отличались от других лагерей НКВД. Здислав Пешковский пишет: «В этом лагере нас трактовали как бы с учетом положений Женевской конвенции. Конечно, все это было в советском варианте. И мы уверены, что все это делалось для внешнего «потребления», чтобы показать миру, что польских военнопленных рассматривают в России в соответствии с международным правом, что их содержат в нормальных условиях»[53].

Группа польских военнопленных во главе с полковником З. Бер- лингом, заявившая о своем желании сотрудничать с советскими вла­стями, в октябре 1940 г. была переведена из Грязовца на спецобъект НКВД № 20, который находился в Малаховке, в 40 км от Москвы. На «вилле роскоши», как называли его поляки, с ними проводилась активная политическая и оперативная работа. О ее важности свиде­тельствует тот факт, что с польскими офицерами встречались лично Л.П. Берия и В.Н. Меркулов. В ходе этих встреч З. Берлинг и его единомышленники выразили готовность участвовать в создании польской армии в СССР, а также согласились на вхождение Польши в состав СССР в качестве одной из союзных республик[54].

После операции по «разгрузке» Козельского, Осташковского и Старобельского лагерей, руководство НКВД принимает решение о переводе рядовых солдат бывшей польской армии, труд которых ис­пользовался на предприятиях Наркомчермета, в Северный железно­дорожный лагерь. По всей видимости, такое решение объяснялось неудовлетворительной организацией труда на предприятиях Криво­рожского угольного бассейна, а также массовым отказом военноплен­ных от работ[55]. В мае 1940 г. 8 тыс. польских военнослужащих под ох­раной 228-го полка конвойных войск были этапированы на ст. Котлас на строительство Северо-Печорской железной дороги[56]. Контингент был размещен в трех лагерных отделениях Северного железнодорож­ного ИТЛ: в Аское - 1935 чел., в Чибье - 4173, в Межогье - 1787[57].

Положение польских солдат в Севжелдорлаге не отличалось от положения узников ГУЛАГа. После прибытия в Котлас у поляков отобрали личные вещи, запретили переписку с родными. Продол­жительность рабочего дня, нормы питания и порядок медобслужи- вания определялись аппаратом Севжелдорлага. Военнопленные не были изолированы от заключенных, что приводило к случаям изби­ения, обворовывания и издевательств со стороны уголовников. За

11 месяцев (с июня 1940 г. по май 1941 г.) на строительстве по­гибли 179 польских военнослужащих[58]. В итоге, содержание воен­нопленных в Севжелдорлаге начальником УПВИ П.К. Сопрунен- ко было признано «неотвечающим элементарным требованиям»[59].

В июле 1941 г., после начала Великой Отечественной войны, поля­ки были переведены в Южский лагерь (Ивановская область), отку­да в сентябре были направлены на формирование армии генерала

В. Андерса.

В июне 1940 г., когда гитлеровская Германия оккупировала зна­чительную часть Европы (Польшу, Данию, Норвегию, Голландию, Бельгию и Францию), сталинское руководство принимает решение

о присоединении к СССР прибалтийских государств. При этом не исключался и военный вариант решения проблемы. НКВД получает задание подготовить лагеря для приема новых партий военноплен­ных - военнослужащих литовской, латвийской и эстонской армий.

9 июня 1940 г., за неделю до предъявления ультиматума правитель­ствам Литвы, Латвии и Эстонии, заместитель наркома внутренних дел В.В. Чернышов, подписал справку о готовности лагерей НКВД к приему военнопленных. В ней сообщалось, что лагеря НКВД готовы к приему и размещению 38 тыс. военнопленных, в том числе Осташ­ковский лагерь - 8 тыс. чел., Козельский, Юхновский, Старобельский и Оранский - по 5 тыс. чел., Карагандинский и Беломоро-Балтийский

- по 4 тыс. чел., Темниковский - 2 тыс. чел. Кроме того, в случае необходимости предлагалось разместить 10 тыс. военнопленных на стройках ГУЛАГа и на лесоочистке Рыбинского водохранилища1.

Одновременно на границе с прибалтийскими государствами были развернуты 10 приемных пунктов военнопленных, которые располагались в Гродно, Острове, Сонах, Кингисеппе, Пскове, Сво- нучинах, Себеже, Бигоносово. О серьезности приготовлений к мас­совому поступлению военнопленных свидетельствует выделение конвойных войск для охраны приемных пунктов и лагерей[60]. Однако ввиду того, что правительства прибалтийских государств под дав­лением СССР согласились на «добровольное» вхождение в число советских республик, проблема прибалтийских военнопленных по­теряла свою актуальность.

6 июля 1940 г. Л.П. Берия подписал приказ № 00806 «О пере­возке интернированных в Литве военнослужащих и полицейских бывшего Польского государства в лагеря НКВД СССР для военно­пленных». В соответствии с ним отправке в СССР подлежали 4767 интернированных поляков: офицеров, полицейских и гражданских чиновников (2187 чел.) предписывалось разместить в Козельском лагере; унтер-офицеров и рядовых (2580 чел.) - в Юхновском. Для приема интернированных поляков на ст. Гудагай Белостокской же­лезной дороги был организован перегрузочный пункт[61].

Перегрузка контингента из узкоколейных вагонов в ширококо­лейные осуществлялась на ст. Молодечно. Этот перегрузочный пункт с 11 по 14 июля принял 4376 чел., из них 2353 офицеров и полицей­ских направили в Козельский лагерь, 2023 чел. рядовых и унтер-офи­церов - в Юхновский[62]. В августе 1940 г. аналогичная операция по интернированию польских военнослужащих была проведена на тер­ритории Латвии[63]. Всего с 23 августа по 2 сентября из Латвии в СССР были вывезены 811 поляков, в том числе 474 в Юхновский лагерь, 374 чел. - в Козельский[64]. В связи с поступлением перечисленных кон­тингентов в июле 1940 г. УПВ было переименовано в Управление по делам военнопленных и интернированных (УПВИ НКВД СССР).

По состоянию на 22 июля 1940 г. наполнение лагерей УПВИ НКВД выглядело следующим образом: Грязовецкий лагерь - 394 военнопленных поляка; Козельский лагерь - 2353 интернированных поляка; Ровенский лагерь - 14 599 военнопленных поляков; Север­ный железнодорожный лагерь - 7884 военнопленных поляка; Су­здальский лагерь - 607 интернированных чехов; Южский лагерь - 5098 красноармейцев, прошедших через финский плен; Юхновский лагерь - 2023 интернированных поляка. В целом в лагерях УПВИ содержались 32 958 чел.[65] Не были укомплектованы контингентом Козельщанский, Оранский, Осташковский, Путивльский, Старобель- ский и Темниковский лагеря. Таким образом, в июле 1940 г. из 13 лагерей УПВИ 7 являлись действующими, 6 - резервными.

Основным контингентом лагерей УПВИ в 1941 г. оставались военнопленные и интернированные польские военнослужащие. Ру­ководство НКВД по-прежнему смотрело на них, как на «активных и непримиримых врагов советской власти». 27 марта 1941 г. П.К. Соп­руненко в докладной записке на имя Л.П. Берии предложил оформить дела на польских полицейских, жандармов и служащих иных кара­тельных органов, содержавшихся в Козельском лагере, для рассмотре­ния на Особом совещании НКВД2. Однако нарком решил обойтись без решения ОСО и отдал распоряжение о направлении интернирован­ных, сосредоточенных в Козельском и Юхновском лагерях, на строи­тельство военного аэродрома «Поной» в Мурманской области[66].

На основании приказа НКВД № 00586 от 15 мая 1941 г. в Поное был организован лагерь военнопленных на 4 тыс. чел.4 22 мая 1941 г. из Козельска в Мурманск прибыл первый конвой во главе с майором

П.А. Репринцевым1. В Понойском лагере поляки оказались в усло­виях еще более тяжелых, чем в Севжелдорлаге, вследствие того, что строительство находилось в начальной стадии и не было обеспечено жилым фондом. Руководство НКВД планировало закончить работы по сооружению спецобъекта к осени 1941 года. Однако начавшаяся война расстроила планы. В начале июля 1941 г. контингент был эва­куирован водой в Архангельск, а позднее в Южский лагерь НКВД.

Что касается деятельности других лагерей УПВИ, то она дикто­валась решением текущих военно-политических задач. Так, в Ста- робельский лагерь с сентября 1940 г. направлялись перебежчики, задержанные на советско-германской границе. За время пребыва­ния в лагере на них оформлялись следственные дела, которые затем направлялись на рассмотрение Особого совещания НКВД. После вынесения решения осужденные направлялись в лагеря ГУЛАГа. На начало 1941 г. из лагеря были отконвоированы в ИТЛ 2683 пере­бежчиков, ожидали рассмотрения дел 3342 чел. Кроме того, в лаге­ре временно находились 1518 «срочно осужденных», включая 424 женщины[67]. Таким образом, лагерь выполнял функции транзитного пункта для содержания подследственных и осужденных лиц.

В Козельском лагере концентрировались солдаты французской, английской и бельгийской армий (108 чел.), бежавшие в СССР из не­мецкого плена[68]. Вместо обретения свободы они подвергались аресту, а затем на положении интернированных содержались в лагерях НКВД. Несмотря на многочисленные протесты со стороны французов и тре­бования направить их в армию генерала де Голля, они были отпущены на свободу только после начала советско-германской войны.

Контингент Ровенского лагеря (14 621 чел.) после завершения строительства участка дороги Новоград-Волынский - Львов был переброшен на строительство нового участка (Львов - Перемышль) до государственной границы, для чего в декабре 1940 г. был ор­ганизован Львовский строительный лагерь для военнопленных.

В составе лагеря было создано 11 лагерных участков (по количеству строительных участков)[69]. Весной 1941 г. руководство НКВД также намеревалось использовать труд военнопленных на строительст­ве 11 военных аэродромов во Львовской и Дрогобычской областях, для чего предполагалось частичное снятие контингента с дорожного строительства[70]. Однако начавшаяся война с фашистской Германией не позволила осуществиться этим планам.

Таким образом, в сентябре 1939 - июне 1941 гг. в СССР за­кладываются организационно-структурные основы системы орга­нов и учреждений военного плена и интернирования. В ее состав входили фронтовые учреждения, представленные приемными пунктами и лагерями-распределителями, а также тыловые учре­ждения, представленные специальными и трудовыми лагерями. Руководство лагерями осуществлял центральный руководящий орган в лице Управления по делам военнопленных и интерниро­ванных НКВД СССР Одновременно происходит становление ме­ханизма приема, содержания и трудового использования пленных иностранцев, совершенствование соответствующей нормативно­правовой базы.

На формирование системы органов и учреждений военного плена и интернирования непосредственное влияние оказала агрес­сивная внешняя политика сталинского руководства, направленная на включение в состав СССР новых территорий: восточных обла­стей Польского государства, прибалтийских государств, части тер­ритории Финляндии (Карельского перешейка). Иностранные воен­нослужащие и отдельные категории граждан (помещики, крупные собственники, члены политических партий), захваченные на ок­купированных территориях, принудительно водворялись в лагеря УПВ-УПВИ НКВД.

В организационном плане система содержания военноплен­ных и интернированных во многом копировала систему ГУЛАГа. Внешний облик и инфраструктура лагерей УПВ-УПВИ напоминали советские пенитенциарные учреждения. Территория лагерей обно­силась забором из колючей проволоки с предзонником и наблюда­тельными вышками. Для размещения контингента строились бараки с двухъярусными нарами, а наружная охрана лагерей осуществля­лась конвойными войсками НКВД. Примечательно, что при форми­ровании лагерей военнопленных практическую помощь оказывали сотрудники аппарата ГУЛАГа, а общий контроль за их деятельнос­тью осуществлял его начальник В.В. Чернышов.

О том, что лагеря военнопленных и интернированных являлись составным элементом в реализации репрессивной политики совет­ского государства, свидетельствует расстрел 15-тысячного контин­гента трех спецлагерей НКВД - Козельского, Осташковского и Старо- бельского - осуществленный во внесудебном порядке в апреле - мае

1940 года. Этот факт являлся вопиющим нарушением не только норм международного права, но и советского законодательства и может быть расценен как тягчайшее военное преступление. Расстрел поль­ской военной элиты во многом стал следствием ее активного проте­ста против нахождения в плену и неприятием советских порядков.

Репрессивная природа советского военного плена и интерни­рования также проявлялась в принудительном привлечении ино­странных военнослужащих и гражданских лиц к труду на объектах советской экономики, нередко в самых неблагоприятных природно­климатических условиях. В частности, военнопленные наряду с за­ключенными ГУЛАГа трудились на крупных объектах военного и народнохозяйственного значения в СССР - строительстве аэродрома «Поной» и Северо-Печорской железнодорожной магистрали.

Особую роль руководство УПВИ отвело Грязовецкому лагерю, в котором был сосредоточен почти весь контингент финских военно­пленных Зимней войны. После их репатриации в лагере под Грязовцем были размещены оставшиеся в живых после расстрельной акции 394 польских военнослужащих и гражданских лица, работе с которыми советское правительство придавало большое политическое значение.

Так или иначе, к началу Великой Отечественной войны СССР имел опыт содержания военнопленных и интернированных ино­странных граждан. На территории страны была сформирована сис­тема органов и учреждений военного плена и интернирования, что определило ее дальнейшее развитие и совершенствование на протя­жении последующих военных лет.