Глава 2. Эволюция органов и учреждений военного плена и интернирования в годы Великой Отечественной войны

22 июня 1941 г. гитлеровская Германия, собрав колоссальную армию вторжения общей численностью 5,5 млн чел., без объявления войны обрушилась на Советский Союз. К активному участию в аг­рессии против СССР были привлечены Венгрия, Италия, Испания, Румыния, Словакия, Финляндия, Хорватия.

Накануне войны центральный аппарат УПВИ, насчитывавший 39 штатных должностей, был укомплектован на 74,3 %[71]. Ввиду угрожающего положения, сложившегося на фронтах, на основа­нии совместного приказа НКВД-НКГБ № 00931/00272 от 16 июля

1941 г. «Об обеспечении бесперебойной работы органов НКВД и НКГБ СССР в условиях военного времени» было принято решение об эвакуации аппарата УПВИ из Москвы в г. Чкалов (ныне - Орен­бург). В Москве была оставлена лишь оперативная группа в составе начальника УПВИ П.К. Сопруненко и 10 сотрудников[72].

Что касается структуры УПВИ, то она с началом войны не претерпела существенных изменений. Управление по-прежнему состояло из четырех отделов (режима и охраны, учета, снабжения, санитарный). Задачи по оперативно-чекистскому обслуживанию лагерей военнопленных возлагались на 2-е управление (контрразве­дывательное) НКВД СССР, а материально-техническое снабжение - на ГУЛАГ. Политаппарата для работы с военнопленными в составе УПВИ в первый период войны не имелось. Обязанности по наблю­дению за работой УПВИ были возложены на заместителя наркома внутренних дел И.А. Серова, который одновременно курировал ра­боту милиции, пожарной охраны, местной противовоздушной обо­роны, 1-го спецотдела и тюремного управления[73].

К началу Великой Отечественной войны УПВИ располагало 8 лагерями для содержания военнопленных и интернированных, в том числе Грязовецким (Вологодская обл.), Козельским (Смолен­ская обл.), Козельщанским (Полтавская обл.), Львовским (Львовская обл.), Путивльским (Сумская обл.), Старобельским (Ворошиловград- ская обл.), Суздальским (Ивановская обл.), Юхновским (Смоленская обл.).

Нападение фашистской Германии оказалось внезапным как для страны в целом, так и для учреждений военного плена. 22 июня Президиум Верховного Совета СССР объявил о введении военного положения в 25 западных и центральных регионах страны. В этот же день заместитель наркома внутренних дел В.В. Чернышов пред­ставил Л.П. Берии две докладные записки. В первой из них предла­галось освободить для размещения военнопленных и интернирован­ных пять лагерей НКВД (Козельский на 7 тыс. чел., Козельщанский на 6 тыс. чел., Путивльский на 7 тыс. чел., Старобельский на 10 тыс. чел., Юхновский на 7 тыс. чел.), в которых временно размещались арестованные из Латвии, Литвы, Эстонии и Молдавии (последние направлялись в ИТЛ ГУЛАГа)[75].

В другой докладной записке приводились сведения о числен­ности и размещении военнопленных и интернированных в лагерях НКВД. В частности, сообщалось, что в лагерях находятся 27 760 военнопленных бывшей польской армии, в том числе 14 135 чел. на строительстве аэродромов и дороги в Западной Украине, 7754 чел. - на строительстве Северо-Печорской магистрали, 4000 чел. - на строительстве аэродрома «Поной» в Мурманской области, 1259 офицеров - в Козельском (909 чел.) и Грязовецком (350 чел.) лаге­рях, 270 чел. больных военнопленных - в Юхновском лагере. Далее предлагалось эвакуировать военнопленных из Западной Украины, предварительно разделив их на две категории: жителей советской части бывшей Польши - на строительство аэродромов в Восточ­ную Украину (Днепропетровскую, Запорожскую, Полтавскую, Ста­линскую, Сумскую, Черниговскую области); жителей германской части бывшей Польши - в Карагандинскую область и Коми АССР (на строительство Северо-Печорской железной дороги).

Эвакуация военнопленных проходила в чрезвычайно сложных условиях. Многотысячные этапы двигались на восток, как правило, пешим порядком, зачастую под обстрелом и бомбежкой противни­ка. Трагически сложилась судьба военнопленных Львовского лагеря, во время эвакуации которых из 14 123 чел. в результате захвата от­дельных лагерных пунктов германскими войсками, налетов враже­ской авиации, применения оружия со стороны конвоиров и расстре­ла части военнопленных во Львовской тюрьме НКВД было потеряно 1968 чел. (13,9 %)[77]. Заметим, что практика расстрела тюремно-лагер­ного контингента в случае невозможности его эвакуации была ти­пичной для НКВД. В ходе эвакуации к январю 1942 г. было расстре­ляно в тюрьмах НКВД 9815 заключенных (в том числе на Украине

- 8789, Белоруссии - 530, Эстонии - 205, Орловской области - 291 чел.), в пути следования - 1502 чел.[78]

Стремительное продвижение частей немецкой армии на вос­ток вынуждало руководство УПВИ неоднократно менять дислока­цию пунктов назначения контингента[79]. По состоянию на 7 июля эвакуируемые военнопленные из Западной Украины находились в движении в районе Полтавы (1800 чел.), Киева (3600 чел.), Вин­ницкой области (6500 чел.), Казани (800 чел.). Одновременно были сняты с работ и направлены в Южский и Суздальский лагеря военнопленные Понойского (3929 чел.) и Северного железнодо­рожного (7759 чел.) лагерей; переведены в ИТЛ ГУЛАГа (Севурал- лаг, Вятлаг и др.) арестованные прибалты (5116 чел.) из Юхнов- ского лагеря[80]. Наконец, 1420 военнопленных и интернированных, в основном офицеры, были этапированы из Козельского лагеря в Грязовецкий[81].

Особого внимания заслуживает судьба 213 французов, англичан и бельгийцев, сосредоточенных в Грязовецком лагере[82]. Они были помещены в отдельные бараки и получали более высокие нормы пи­тания, чем польские военнопленные по личному распоряжению на­чальника УПВИ НКВД П.К.

В начале августа 1941 г. в лагерь были допущены представите­ли Центрального комитета Французской коммунистической партии Раймонд Гюйо и Пьер Аллар, которые имели задание изучить кон­тингент. Выявленные среди бывших французских солдат и офицеров коммунисты были переданы в распоряжение Исполкома Коминтер­на. Остальные в сентябре были отправлены в Лондон и вскоре по­полнили ряды «Свободной Франции»[84].

Крайне неудачно начавшаяся для СССР война самым непосред­ственным образом отразилась на судьбах военнопленных поляков.

12 августа 1941 г., после заключения между советским руководством и эмигрантским польским правительством в Лондоне соглашения

о возобновлении дипломатических отношений и создании в СССР польской армии, был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР «О предоставлении амнистии польским гражданам, содержащимся в местах лишения свободы на территории СССР». В соответствии с этим указом помимо депортированных и осужден­ных поляков освобождению подлежали военнослужащие бывшей польской армии, которые, по мнению Сталина, являлись «хорошим боевым материалом»[85].

Реализация соглашения была возложена на созданную 17 авгу­ста 1941 г. смешанную советско-польскую комиссию по формирова­нию польской армии на территории СССР. В ее состав вошли с со­ветской стороны: уполномоченный Генштаба РККА начальник ГРУ генерал-майор А.П.

После подписания вышеупомянутых документов Грязовецкий, Старобельский, Суздальский и Южский лагеря НКВД превратились в сборные мобилизационные пункты амнистированных поляков. В них были сформированы смешанные советско-польские призыв­ные комиссии, которые 23 августа приступили к работе. Офицерам и солдатам было объявлено место дислокации воинских частей, куда им предстояло отбыть в самое ближайшее время. Речь шла о Тоц- ком и Татищевском лагерях, а также г. Бузулук, где предполагалось разместить штаб польской армии. Всем освобожденным выдавалось денежное пособие. Генералы получили по 10 тыс. рублей, старшие офицеры по 5 тыс., младшие по 2 тыс., младший начсостав и рядо­вые солдаты - по 500 руб.[86]

К началу октября 1941 г. в армию В. Андерса вступили 25 115 польских военнопленных и интернированных. Среди передан­ных в польские части было 960 армейских офицеров, в том числе 280 чел. из Грязовецкого лагеря, которые, по существу, состави­ли костяк армии1. Так, полковник Е. Гробицкий и генерал-майор Е. Волковицкий были назначены заместителями начальников 5-й и 6-й пехотных дивизий, полковник З. Берлинг и майор Л. Домонь - начальниками их штабов, генерал-майор В. Пшездецкий возглавил запасную армейскую базу, а полковник Б. Шарецкий - центральный армейский госпиталь. Ротмистр О. Слизень получил должность адъ­ютанта при командующем армией генерале В. Андерсе. Заметим лишь, что армия В. Андерса на территории Советского Союза в сра­жениях так и не участвовала, а весной и летом 1942 г. по решению эмигрантского польского правительства В. Сикорского была выведе­на из Советского Союза на территорию Ирана[87].

Характерно, что амнистия польских военнопленных, интер­нированных и депортированных граждан хронологически совпала с выходом указов Президиума Верховного Совета СССР от 12 июня и 24 ноября 1941 г.

Одновременно с освобождением польских военнопленных и интернированных УПВИ проводит комплекс мероприятий по под­готовке учреждений к приему обезоруженных солдат и офицеров вермахта.

Принятым накануне нападения фашистской Германии моби­лизационным планом предусматривалось развертывание 30 прием­ных пунктов для военнопленных (каждый был рассчитан на прием 100 чел.). По состоянию на 22 июля 1941 г. действовали лишь 19 приемных пунктов, из которых один дислоцировался в Белорус­ской ССР, четыре - в Карело-Финской ССР, три - в Молдавской ССР, два - в Мурманской обл., два - в Смоленской обл., семь - в Украинской ССР. Что касается тыловых лагерей, то в соответст­вии с мобилизационным планом были развернуты 10 лагерей об­щей емкостью 35 тыс. чел., в том числе Актюбинский (Казахская ССР), Вологодский (Вологодская обл.), Елабужский (Татарская АССР), Кубинский (Азербайджанская ССР), Манглисский (Грузин­ская ССР), Марийский (Марийская АССР), Оранский (Горьковская обл.), Спасозаводский (Карагандинская обл.), Темниковский (Мор­довская АССР), Южский (Ивановская обл.)[89].

Несмотря на незначительное количество поступивших во- еннопленных[90], деятельность развернутых лагерей организовать на должном уровне не удалось. Проверка условий содержания во­еннопленных в Вологодском и Темниковском лагерях выявила ряд «безобразных фактов неорганизованности в деле охраны, размеще­ния, дисциплины и внутреннего распорядка». 15 августа Л.П. Берия подписал приказ за № 0371 о расформировании упомянутых лаге­рей. Офицеры и унтер-офицеры направлялись в Елабужский лагерь НКВД Татарской АССР, где с ними предстояло организовать опера­тивную и политическую работу. Военнопленные рядового состава переводились в Карагандинский лагерь[91]. Осенью 1941 г. были рас­формированы Кубинский и Манглисский лагеря (Азербайджанская и Грузинская ССР), располагавшиеся на значительном удалении от театра боевых действий[92].

К октябрю 1941 г. немецко-фашистские войска оккупировали Прибалтику, Украину, Белоруссию, блокировали Ленинград и выш­ли на подступы к Москве. Значительные силы обороняющихся со­ветских войск попали в окружение и были пленены. Только в котлах под Белостоком и Минском в немецкий плен попали 323 тыс. совет­ских военнослужащих, под Уманью - 103 тыс., под Смоленском и

Рославлем - 348 тыс., под Киевом - 665 тыс., под Керчью - 100 тыс., под Брянском и Вязьмой - 662 тыс. Всего к концу 1941 г. немецкие войска пленили свыше 3 млн красноармейцев[93].

Пленение в первые месяцы войны огромного числа советских солдат и командиров, а затем их частичное освобождение в ходе наступательных операций в конце 1941 - начале 1942 гг., привели к необходимости создания специальных фильтрационных лагерей. На основании постановления Государственного комитета обороны СССР № 1069сс от 27 декабря 1941 г. и приказа НКВД № 001735 от 28 декабря 1941 г. «в целях выявления изменников Родине, шпио­нов и диверсантов среди военнослужащих Красной армии, находив­шихся в плену и окружении противника», были развернуты 4 спецла- геря НКВД (Грязовецкий, Южский, Т амбовский и Ново-Анненский)[94]. В течение 1942 г. их количество увеличилось до 26[95].

Условия содержания спецконтингента регулировались спе­циальной инструкцией, объявленной приказом НКВД № 0087 от 13 января 1942 года. Территория спецлагерей обносилась высо­ким забором из колючей проволоки, охрана поручалась конвойным войскам НКВД, а контингенту запрещался выход из зоны, перепи­ска, свидания с родственниками и т.п. После соответствующей про­верки военнослужащие освобождались из лагерей и направлялись в местные райвоенкоматы. Подозреваемых в предательстве и измене подвергали аресту, а дела на них направляли на рассмотрение воен­ных трибуналов НКВД СССР.

В отличие от Германии, в лагерях которой на положении воен­нопленных находились миллионы советских солдат и офицеров, чи­сло попавших в советский плен неприятельских солдат и офицеров составляло на 19 ноября 1942 г. всего 19 782 чел.[96] Объяснить столь скромные успехи Красной армии можно несколькими обстоятель­ствами. Во-первых, условия отступления не благоприятствовали захвату представителей вооруженных сил противника. Во-вторых, количество перебежчиков было ничтожно мало. Страх перед совет­ским пленом целенаправленно подогревался геббельсовской пропа­гандой, заявлявшей о пытках и расстрелах военнопленных в Совет­ском Союзе.

В соответствии с распоряжением начальника тыла Красной ар­мии от 20 октября 1942 г. всех вражеских военнослужащих после взятия в плен следовало передавать на приемные пункты НКВД, не допуская их нахождения в тылу армейских частей[97]. В целях упоря­дочения приема военнопленных приказом НКВД СССР № 001156 от 5 июня 1942 г. создаются 6 лагерей-распределителей. Череповец­кий лагерь-распределитель (г. Череповец Вологодской обл.) обслу­живал Карельский и Волховский фронты, Боровичский (г. Боровичи Ленинградской обл.) - Северо-Западный и Ленинградский, Красно­горский (г. Красногорск Московской обл.) - Западный и Калинин­ский), Елецкий (г. Елец Орловской обл.) - Брянский, Острогожский (г. Острогожск Воронежской обл.) - Юго-Западный, Каменск-Шах- тинский (ст. Каменская Юго-Восточной железной дороги) - Южный и Северо-Кавказский. Все они, кроме Елецкого лагеря, формирова­лись на базе бывших спецлагерей НКВД[98].

Основная задача лагерей-распределителей заключалась в прие­ме, временном содержании военнопленных с отбытием трехнедель­ного карантина и их дальнейшей отправке в тыловые лагеря. Со­гласно Временному положению о лагерях-распределителях НКВД СССР для военнопленных, введенному в действие приказом НКВД № 001155 от 5 июня 1942 г., последние делились на три категории: первая - с лимитом свыше 3500 чел.; вторая - от 2000 до 3500 чел.; третья - до 2000 чел. Структура аппарата управления лагеря-распре­делителя включала: руководство лагеря, оперативное, политическое, хозяйственное, санитарное, финансовое и коммунально-бытовое от­деления, отделения режима и учета. Каждому лагерю присваивался порядковый номер, заменяющий название лагеря в делопроизводст­венной документации НКВД[99].

Как правило, лагерь-распределитель имел в подчинении не­сколько приемных пунктов военнопленных (ППВ), которые орга­низовывались по согласованию со штабами тылов фронтов. Их за­дачи заключались в приеме военнопленных от воинских частей, их первичном учете и дальнейшей отправке в лагеря-распределители. Продовольственное и вещевое обеспечение ППВ осуществлялось тыловыми подразделениями фронтов; остальными видами доволь­ствия - лагерями-распределителями.

В 1942 г. количество приемных пунктов увеличилось с 19 до 45, т. е. более чем в два с половиной раза[100]. Более половины прием­ных пунктов (23 из 45) располагались на южном участке советско- германского фронта, что обуславливалось высокой интенсивностью боевых действий на Воронежском, Сталинградском и Кавказском направлениях. В частности, Воронежский и Юго-западный фронты обслуживали 10 приемных пунктов, Северо-Кавказский - 8, Дон­ской - 5. Наибольшее количество приемных пунктов дислоциро­вались на территории Воронежской (5), а также Сталинградской и Ростовской областей (14)[101].

В начале 1942 г. руководство НКВД принимает решение об использовании трудоспособных военнопленных на работах в про­мышленности. Статус производственных получают Актюбинский, Марийский, Спасозаводский лагеря, контингент которых предпи­

сывалось под усиленной охраной использовать на разработке ни­келевых рудников, лесозаготовках и погрузке угля1. В мае 1942 г. для использования военнопленных на торфоразработках Наркомата электростанций на территории Свердловской области формируются Монетно-Лосиновский (на 2000 чел.) и Басьяновский (на 1000 чел.) лагеря[102].

Во втором полугодии 1942 г. система УПВИ пополняется но­выми производственными лагерями. В августе 1942 г. для строи­тельства автодороги Горький - Казань в Чувашской АССР создает­ся Козловский лагерь на 1500 чел.[103] В ноябре 1942 г. формируются 12 производственных лагерей на 55 тыс. чел., в том числе восемь лагерей при предприятиях Наркомата лесной промышленности: Асинский (Новосибирская обл., на 5000 чел.), Ашинский (Челя­бинская обл., на 3000 чел.), Лобвинский (Свердловская обл., на 3000 чел.), Кильмесский (Удмурдская АССР, на 3000 чел.), Метилов- ский (Молотовская обл., на 3000 чел.), Сявский (Горьковская обл., на 3000 чел.), Тавдинский (Свердловская обл., на 6000 чел.), Тюмен­ский (Омская обл., на 4000 чел.); два лагеря при предприятиях На­ркомата угольной промышленности: Баскайский (Молотовская обл., на 5000 чел.) и Новокузнецкий (Новосибирская обл., на 7000 чел.). Кроме того, при предприятиях Наркомата промышленности строи­тельных материалов в Свердловской области был организован Ас- бестовский лагерь на 3000 чел., для строительства Челябинского металлургического комбината - Челябинский лагерь на 10 000 чел.[104] Наконец, во исполнение постановления ГКО № 2643с от 20 декаб­

ря 1942 г. для использования военнопленных на работах в Подмо­сковном угольном бассейне был образован Подмосковный лагерь на 8000 чел.[105]

В целом, в 1942 г. УПВИ были развернуты 24 лагеря, в том чи­сле 9 лагерей-распределителей и 15 стационарных лагерей. Если по состоянию на 1 января 1942 г. функционировали 6 лагерей для во­еннопленных, то на 1 января 1943 г. уже 30 лагерей. Таким образом, за 1942 г. лагерная сеть УПВИ выросла в пять раз[106].

Необходимость использования всех ресурсов для разгрома вра­га поставила перед советским руководством задачу по организации политической работы с военнопленными. 24 января 1942 г. секрета­риат Исполнительного комитета Коммунистического интернациона­ла (ИККИ) создал постоянную комиссию во главе с В. Ульбрихтом, которая впоследствии получила название Институт № 99. На первом же заседании комиссии был принят проект директивы о задачах по­литработы в лагерях для военнопленных, а также проект организа­ции «учебного лагеря» для подготовки антифашистов[107].

После рассмотрения и одобрения данных предложений И.В. Сталиным и Л.П. Берией было принято решение об органи­зации Центральной антифашистской школы (ЦАШ) на 200 чел. на базе Оранского лагеря (Горьковская обл.). Ее задачей являлась подготовка антифашистского актива, а также специалистов-пере- водчиков и разведчиков для 7-го управления Главного политуправ­ления РККА и партизанских отрядов. ЦАШ начала работу в мае

1942 г. и в течение года подготовила два выпуска антифашистов об­щим количеством 197 чел., которые были распределены по лагерям военнопленных[108].

Логичным завершением структурных преобразований, вызван­ных началом Великой Отечественной войны, стала реорганизация центрального аппарата УПВИ НКВД СССР. 3 августа 1942 г. заме­ститель наркома внутренних дел СССР И.А. Серов утвердил новое «Положение об Управлении НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных». В структуре управления появились секретариат, политинструкторская группа, а также 5-й (организационно-произ­водственный) отдел[109].

14 декабря 1942 г. вышел приказ НКВД № 002707 «Об органи­зации оперативного отдела Управления НКВД СССР по делам воен­нопленных и интернированных». Одновременно было принято «По­ложение об оперативных отделениях управлений лагерей НКВД для военнопленных и интернированных». На последние возлагались та­кие задачи, как организация агентурно-осведомительной сети среди лагерного контингента, личного состава и окружения лагерей; под­бор и вербовка внутрилагерной и закордонной агентуры; содейст­вие политорганам в политико-воспитательной работе среди военно­пленных; предотвращение побегов и диверсий со стороны лагерного контингента; ведение следствия по делам военнопленных и личного состава лагерей[110].

1943 год явился годом коренной перестройки системы УПВИ как в центре, так и на периферии, вызванной изменением общей си­туации на фронтах. 19 ноября 1942 г. советские войска после упор­ных боев под Сталинградом перешли в решающее наступление, в ре­зультате которого в окружении оказалось свыше 300 тыс. немецких солдат и офицеров[111]. Полная капитуляция окруженной группировки противника завершилась 2 февраля 1943 года. Всего в ходе Сталин­градской битвы, по подсчетам волгоградского историка А.Е. Епифа­нова, было взято в плен 239 755 военнослужащих германской армии и ее союзников[112].

Встал вопрос о размещении многотысячной массы обезору­женных неприятельских военнослужащих, находившихся в крайне тяжелом состоянии после длительного пребывания в окружении. Имевшиеся приемные пункты и лагеря как по своей вместимости, так и по уровню развития инфраструктуры оказались не в состоя­нии обеспечить удовлетворительное размещение и жизнеобеспече­ние крайне ослабленных и истощенных военнопленных. Положение усугублялось отсутствием четкого взаимодействия между армей­ским командованием и органами НКВД, нехваткой продовольствия, медикаментов, транспорта, пригодных для проживания людей поме- щений[113]. Сыграл свою роль и прямой бойкот со стороны военных и местных властей приказов и распоряжений НКВД, обусловленный нежеланием выделять даже минимальные ресурсы на обеспечение бывшего противника[114].

Вместе с тем обстановка в районе бывшего «сталинградского котла» требовала принятия незамедлительных решений по быстрой перестройке работы по приему, содержанию и эвакуации военно­пленных. Из-за несвоевременной отправки контингента в тыл на приемных пунктах и лагерях-распределителях скопилась значитель­ная масса вражеских военнослужащих. Так, приемные пункты Юго­Западного фронта за два месяца (январь-февраль 1943 г.) приняли от войсковых частей свыше 50 тыс. военнопленных[115]. Всего же прием­ные пункты и лагеря под Сталинградом приняли свыше 93 тыс. чел.[116]

В целях упорядочения эвакуации военнопленных из фрон­товой полосы заместитель наркома обороны СССР А. Хрулев издал приказ № 001 от 2 января 1943 года. В нем содержался обширный перечень недочетов по обращению с военнопленными со стороны командования РККА и предлагался комплекс практи­ческих шагов для их исправления. В частности, командующим фронтами и военными округами предлагалось обеспечить сво­евременную отправку военнопленных в пункты сосредоточения, использовав для этого все виды транспорта, идущие порожняком с фронта. Категорически запрещалось направление на приемные пункты больных и раненых военнопленных, которых следовало помещать во фронтовые лечебные учреждения РККА с последу­ющим переводом в тыловые госпитали. Суточные пешие пере­ходы конвоируемых военнопленных предписывалось ограничить 20-30 км с размещением пленных на привалы-ночевки с выдачей горячей пищи и кипятка. В случае отсутствия у военнопленных теплой одежды и обуви недостающее обмундирование надлежа­ло выдавать за счет трофейного имущества, а также вещей уби­тых и умерших солдат и офицеров противника. Для перевозки военнопленных следовало выделять утепленные вагоны с необ­ходимым инвентарем, достаточным количеством топлива и путе­вым запасом продовольствия[117]. Аналогичные приказы издавались командованием армий и фронтов[118].

Месяц спустя вышел приказ НКВД СССР за № 00242 по упо­рядочению конвоирования военнопленных с приемных пунктов в лагеря-распределители и тыловые лагеря. Начальникам эшелонов предписывалось полностью «исключить смертность военноплен­ных в пути следования». Для этого предлагалось во время следова­ния снабжать военнопленных горячей пищей и кипятком не менее одного раза в сутки, обеспечить ежедневный обход вагонов медра­ботниками, а также не менее двух раз в сутки производить остановку эшелонов для отправления военнопленными естественных потреб­ностей. В свою очередь, начальникам приемных пунктов и лагерей НКВД запрещалось допускать к конвоированию больных и раненых военнопленных, которых следовало направлять в ближайшие госпи- тали[119].

Одновременно проводится комплекс организационных ме­роприятий, направленных на улучшение работы УПВИ и его пе­риферийной сети2. На основании приказа НКВД СССР № 0095 от 20 января 1943 г. для приема и размещения поступающих с фрон­тов военнопленных создаются 6 новых лагерей: Алексинский № 53 (Тульская обл.) на 10 тыс. чел., Астраханский № 60 (Сталинградская обл.) на 10 тыс. чел., Хреновский № 81 (Воронежская обл.) на 10 тыс. чел., Моршанский № 64 (Тамбовская обл.) на 10 тыс. чел., ла­герь-распределитель № 98 в м. Капустин Яр (Сталинградская обл.) на 3 тыс. чел., Осташковский лагерь-распределитель № 41 (Кали­нинская обл.) на 5 тыс. чел.[120] Наряду с этим, как не отвечающие своему назначению, были расформированы 8 лагерей (Ашинский, Елабужский, Исетско-Аятский, Метиловский, Сявский, Теджен- ский, Тюменский, а также лагерь на строительстве Паньшино-

Калач)[121]. В начале марта 1943 г. в подчинении УПВИ числились 35 лагерей, в том числе 11 фронтовых приемно-пересыльных, 4 офи­церских и 20 - для рядового состава[122].

Увеличение количества фронтовых и тыловых лагерей приве­ло к необходимости создания многоуровневой системы управле­ния. В январе 1943 г. на Волховский, Северо-Западный, Воронеж­ский, Донской, Юго-Западный, Южный и Закавказский фронты командируются уполномоченные УПВИ НКВД СССР, задача ко­торых заключалась в координации с командованием РККА вопро­сов учета, содержания и конвоирования военнопленных, а также регулярного информирования руководства УПВИ о наличии во­еннопленных в воинских частях, армиях, на приемных пунктах и станциях сосредоточения3. Однако уполномоченные не обладали необходимыми для выполнения своих функций аппаратом и мате­риальной базой.

В феврале 1943 г. при управлениях войск НКВД по охране тыла фронтов создаются отделения по делам военнопленных (ОПВ), под­чиненные, с одной стороны, УПВИ НКВД, с другой, начальнику Управления войск НКВД по охране тыла соответствующего фронта. Функции ОПВ заключались в организации приемных пунктов для военнопленных в прифронтовой полосе; связи со штабами фронтов и армий по вопросам военнопленных; помощи в доставке частями РККА захваченных военнослужащих противника до приемных пун­ктов; их отправке из приемных пунктов в лагеря-распределители и стационарные лагеря; разрешении всех иных вопросов, связанных с приемом, отправкой и содержанием военнопленных в прифронтовой полосе и информировании по этим вопросам УПВИ[123].

Одновременно в составе НКВД трех республик (Казахской, Узбекской, Украинской) и УНКВД восьми областей (Воронежской, Ивановской, Молотовской, Московской, Свердловской, Сталинград­ской, Тамбовской, Тульской) формируются отделения по руководст­ву лагерями для военнопленных. На данные отделения возлагались задачи по организации приема, учета, режима, охраны, размещения, питания и лечения военнопленных, а также их оперативно-чекист­ского обслуживания.

В регионах, где концентрировалась основная масса военноплен­ных, были организованы 6 лагерных управлений, в том числе Дон­басское, Казахское, Подмосковное, Свердловское, Сталинградское, Узбекское2. Создание подобных территориально-лагерных структур напоминало практику ГУЛАГа, когда для управления лагерями, рас­полагавшимися на определенной территории, формировался единый руководящий орган, призванный решать весь спектр задач по содер­жанию и трудовому использованию контингента в соответствии с региональной спецификой. По всей видимости, модель территори­ально-лагерных комплексов была признана нецелесообразной, так как функции управления учреждениями военного плена на местах выполняли областные, краевые и республиканские НКВД-УНКВД, в структуре которых, как уже отмечалось выше, были созданы соот­ветствующие отделения.

Создание региональных органов управления сопровождалось ротацией руководящего аппарата УПВИ. 12 февраля 1943 г. на­чальником УПВИ был назначен генерал-майор И.А. Петров, ранее руководивший войсками НКВД по охране тыла Западного фронта, а полковник госбезопасности П.К. Сопруненко стал его заместите­лем. Наряду с этим были сменены заместители начальника Управле­ния и начальники отделов[124].

10 марта 1943 г. по представлению И.А. Петрова заместителем наркома внутренних дел С.Н. Кругловым была утверждена новая структура УПВИ НКВД СССР. Численность центрального аппарата УПВИ была доведена до 125 штатных единиц (выросла по сравнению с 1941 г. в три раза). Ввиду усложнения выполняемых задач УПВИ в вопросах комплектования, прохождения службы начальствующего состава и материального обеспечения было приравнено к войсковым управлениям НКВД СССР, что повышало его статус в системе орга­нов внутренних дел. Для своевременного решения вопросов мате­риально-технического обеспечения лагерей в штат УПВИ было вве­дено отделение материально-технического снабжения (МТО)[125]. Что касается обеспечения продовольствием лагерей военнопленных, то оно закреплялось за Управлением военного снабжения (УВС) НКВД СССР, а медицинское снабжение - за Главным военно-санитарным управлением РККА.

Важнейшей задачей УПВИ весной 1943 г. оставался вывоз 100-тысячного контингента военнопленных из прифронтовой по­лосы, в первую очередь из района Сталинграда, в тыловые лагеря.

Об особом внимании руководства НКВД к этому вопросу свиде­тельствует тот факт, что для обеспечения вывоза военнопленных в Хреновский лагерь (Воронежская обл.) был направлен заместитель начальника УПВИ П.К. Сопруненко, в Сталинград - начальник отде­

ла железнодорожных перевозок НКВД СССР С.И. Зикеев. Согласно приказу НКВД СССР № 00398 от 1 марта 1943 г. военнопленные из районов Воронежского и Юго-Западного фронтов, а также окрестно­стей Сталинграда, подлежали вывозу в 10 тыловых лагерей НКВД: Монетно-Лосиновский № 84 (Свердловская обл.) - 21 500 чел., По­танинский № 68 (Челябинская обл.) - 7000, Березняковский № 241 (Молотовская обл.) - 11 000, Спасозаводский № 99 (Карагандинская обл.) - 5000, Южский № 165 (Ивановская обл.) - 3000, Рябовский № 75 (Удмуртская АССР) - 3000, Покровский № 125 (Саратовская обл.) - 10 500, Тюменский № 93 (Омская обл.) - 6000, Фархадский № 86 (Узбекская ССР) - 20 000, Пахта-Аральский № 29 (Казахская ССР) - 20 000. Отправку планировалось осуществить 44 эшелонами по 2500 чел. в каждом по графику, разработанному совместно с На­ркоматом путей сообщения СССР1.

Однако принятые меры дали положительный результат не сразу. В монографии А.Е. Епифанова приводятся факты вопиющих нару­шений приказов и директив НКВД, касавшихся порядка эвакуации военнопленных. Эшелоны, направляемые в тыловые лагеря, были пе­реполнены больными и умирающими неприятельскими военнослу­жащими. Ввиду того, что вагоны не были оборудованы для перевозки людей в зимних условиях, транспортировка сопровождалась крайне высокой смертностью. Фактически каждый из эшелонов имел список потерь, включавший десятки, сотни и даже тысячи человек2.

Тяжелое физическое состояние военнопленных в дальнейшем усугублялось из-за неудовлетворительных условий их размещения и содержания в лагерях. К примеру, в Моршанском лагере (Тамбовская обл.) военнопленные проживали в землянках и шалашах. Из 8 тыс. чел. половина пленных была ослаблена и истощена настолько, что не могла выйти из своих жалких убежищ. Катастрофические масштабы имела смертность, которая составляла с 24 по 31 января 1943 г. в среднем 44 чел. в день, с 1 по 11 февраля - 53 чел. в день1. Аналогичная ситу­ация со смертностью наблюдалась практически во всех лагерях, куда прибывал контингент из Сталинграда. В целом, по данным С.Г. Сидо­рова, на 15 апреля 1943 г. из учтенных УПВИ с начала Великой Отече­ственной войны 291 856 военнопленных умерло 171 774 чел. (58,8 %)[126].

Наличие большого количества больных и ослабленных враже­ских военнослужащих поставило вопрос об организации специали­зированных учреждений для их лечения. Для этих целей Наркома­том здравоохранения и Наркоматом обороны СССР выделяется сеть специальных госпиталей[127]. Порядок их деятельности определялся «Инструкцией о порядке содержания раненых и больных военно­пленных в госпиталях Наркомздрава СССР и Наркомата обороны СССР» от 6 марта 1943 г.[128] и «Положением о госпиталях НКЗ, вы­деленных для обслуживания военнопленных» от 22 октября 1943 года[129]. Медицинская и финансово-хозяйственная деятельность спец- госпиталей осуществлялась на общих основаниях с госпиталями для лечения советских бойцов и командиров. В 1943 г. был сформи­рован 31 спецгоспиталь общей емкостью 19 110 коек. Развернутые спецгоспитали были закреплены за тыловыми лагерями для военно­пленных, а часть спецгоспиталей числилась в категории резервных, направление контингента в которые проводилось по специальным нарядам УПВИ[130].

Главным отличием спецгоспиталей от прочих лечебных учре­ждений было наличие зоны вокруг корпусов и строгого внутреннего режима. Охрана, учет и оперативное обслуживание военнопленных в спецгоспиталях являлись прерогативой НКВД СССР, для чего го­спиталям выделялся дополнительный штат сотрудников. Последний насчитывал 15 чел. и включал заместителя начальника госпиталя по режиму и охране, старшего оперуполномоченного, инспектора по учету, переводчика и 11 вахтеров[131]. Наружную охрану спецгоспита- лей несли части конвойных войск НКВД[132].

Учитывая то обстоятельство, что среди военнопленных были представители разных национальностей, чинов и званий, УПВИ реализовало комплекс мероприятий по дифференциации контин­гента. К примеру, для итальянцев, плохо переносивших климати­ческие условия северных районов СССР, выделялись Андижан­ский (Узбекская ССР) и Пахта-Аральский (Южно-Казахстанская обл.) лагеря, а также лагерное отделение в Темниковском лагере (Мордовская АССР)3. Немецкие офицеры преимущественно кон­центрировались в Елабужском лагере № 97 (Татарская АССР); ру­мынские - в Оранском № 74 (Горьковская обл.); итальянские и венгерские - в Суздальском № 160 (Ивановская обл.)[133]. В октябре 1943 г. УПВИ был проведен инспекторский смотр лагерей для во­еннопленных офицеров[134].

Особое внимание уделялось содержанию высшего командного состава вермахта. Первоначально для размещения немецкого ге­нералитета была отведена внутренняя тюрьма НКВД в Бекетовке, в окрестностях Сталинграда. Затем они вместе с фельдмаршалом Ф. Паулюсом были переведены в степной хутор Заварыкино, где находились под усиленной охраной двух батальонов войск НКВД.

20 февраля 1943 г. Ф. Паулюс и его окружение были направлены в Красногорский лагерь № 27, находившийся под Москвой[135].

18 февраля 1943 г. начальник УПВИ И.А. Петров направил ра­порт на имя заместителя наркома внутренних дел СССР В.Н. Мер­кулова с просьбой о выделении для содержания немецких генералов двух-трех ведомственных дач под Москвой[136]. Просьба И.А. Петро­ва была удовлетворена: во второй половине 1943 г. для размещения вражеского генералитета были выделены четыре оперативных объ­екта НКВД: «Луневский» № 15/В (пос. Лунево, Краснополянский р-он Московской обл.), «Планерный» № 20/В (ст. Планерная, Хим­кинский р-он Московской обл.), «Данченко» № 25/В (г. Кунцево Мо­сковской обл.) и «Озеры» № 35/В (ст. Одинцово Московской обл.)[137]. Каждый из перечисленных объектов представлял собой двухэтажное каменное здание, обнесенное двухметровым деревянным забором и ограждением из колючей проволоки, находившееся под усиленной охраной войск НКВД[138].

Летом 1943 г. для военнопленных генералов был сформирован отдельный лагерь под номером 48, располагавшийся в с. Чернцы Лежневского района Ивановской области в помещениях бывшего дома отдыха ЦК профсоюза рабочих железных дорог[139]. Территория лагеря была разделена два сектора: в первом - генеральском - содер­жались представители высшего военного командования противника, во втором - хозяйственном - проживала прислуга, набранная из во­еннопленных рядового состава[140].

Сталинград подорвал веру многих солдат и офицеров против­ника в неизбежную победу Германии и непогрешимость нацист­ских догматов. Это создавало благоприятную почву для проведе­ния идеологической работы среди лагерного контингента. В марте 1943 г. по ходатайству секретариата Исполкома Коминтерна было принято решение о переводе Центральной антифашистской школы из Оранского лагеря № 74 в Красногорский лагерь № 27, находив­шийся в окрестностях Москвы. Формально начальником школы являлся начальник лагеря № 27, фактически же руководил ей заве­дующий учебной частью батальонный комиссар Н.Ф. Янцен, ранее занимавший должность декана философского факультета Ленин­градского университета[141]. Слушатели ЦАШ набирались из числа членов зарубежных компартий, перебежчиков, а также лиц, откры­то выражавших свои антифашистские убеждения. В 1943 г. ЦАШ окончили 353 чел., в том числе 95 немцев, 83 румына, 61 итальянец, 38 венгров, 34 чехословака, 26 поляков, 16 австрийцев[142].

Наряду с Красногорской политшколой на основании приказа НКВД № 00805 от 28 апреля 1943 г. для подготовки антифашистско­го актива были организованы политические курсы на 1000 чел. на базе Южского лагеря № 165 (пос. Талицы Ивановской обл.)[143], кото­рые в дальнейшем получили статус Центральных антифашистских курсов. Курсы имели шесть секторов: немецкий, австрийский, ита­льянский, румынский, венгерский и чешский[144]. Первые два выпуска школы в 1943 г. составили 1598 чел.[145]

Следствием институционализации антифашистского движения в лагерях военнопленных стало создание соответствующих орга­низаций, действовавших под контролем советских политорганов.

12 июля 1943 г. в г. Красногорске состоялась учредительная кон­ференция Национального комитета «Свободная Германия» (нем. Nationalkomitee «Freies Deutschland»), президентом которого был избран поэт-коммунист Эрих Вайнерт[146]. В «Манифесте НКСГ к вер­махту и немецкому народу» разоблачалась преступная политика гит­леровского руководства, содержался призыв к немедленному оконча­нию войны. НКСГ ставил задачу превратить движение «Свободная Германия» в широкий национальный фронт борьбы с гитлеризмом. Целью движения было свержение нацистского режима и создание свободной демократической Германии. Печатным органом НКСГ была газета «Freies Deutschland»[147].

В сентябре 1943 г. к программе НКСГ присоединился Союз немецких офицеров (Bund Deutscher Offiziere), учредительная кон­ференция которого прошла 11-12 сентября 1943 г. в пос. Лунево под Москвой. Президентом СНО был избран бывший командир 51-го армейского корпуса, генерал артиллерии Вальтер фон Зайдлиц. До весны 1945 г. к СНО присоединились около 4 тыс. генералов и офицеров германской армии. Президент СНО и его единомышлен­ники рассматривали свою организацию как прообраз будущего пра­вительства демократической Германии[148].

Деятельность созданных антифашистских организаций куриро­вал Институт № 99, который в административном отношении под­

чинялся НКВД, а в хозяйственном - обслуживался Особым аппара­том Управления делами ЦК ВКП(б). Институтом руководил офицер ГлавПУ РККА А. Пик, позднее - член ЦК ВКП(б) М.В. Козлов. В работе института принимали участие руководители германской компартии В. Ульбрихт, И. Бехер, В. Бредель, Ф. Вольф, Э. Хернле и др. По программам института шло обучение военнопленных в анти­фашистских школах[149].

Большое внимание советское руководство также уделяло фор­мированию из числа военнопленных национальных воинских ча­стей. Подобным образом была сформирована 1-я румынская до­бровольческая пехотная дивизия имени Тудора Владимиреску, которая приняла активное участие в боях в составе 2-го Украинско­го фронта. Ряды армии генерала де Голля пополнили 1500 францу­зов, содержавшихся в Радинском лагере № 188 (Тамбовская обл.)[150]. Аналогичные военные формирования были созданы посредством призыва венгров, поляков, чехов, словаков, югославов. В целом, в 1943-1944 гг. УПВИ было передано на укомплектование нацио­нальных частей 27 999 военнопленных[151].

1943 год, начавшийся с разгрома и пленения группировки вер­махта на берегах Волги, завершился общим летне-осенним насту­плением Красной армии. Советские войска завершили освобождение западных областей РСФСР, вступили на территорию Белоруссии, ос­вободили Левобережную Украину. В ходе боев было разгромлено 118 вражеских дивизий, что составляло примерно половину сухопутных войск противника, развернутых на советско-германском фронте.

В преддверии летне-осенней кампании 1943 г. наркомом вну­тренних дел Л.П. Берией перед руководством УПВИ была постав­лена задача по увеличению емкости лагерей для военнопленных и спецконтингента до 500 тыс. чел., а специальных госпиталей до 100 тыс. чел. Это планировалось осуществить как за счет рас­ширения уже существующих, так и за счет строительства новых лагерей. К выполнению масштабных строительных работ предпола­галось привлечь ресурсы почти всех лагерных управлений НКВД, а также других наркоматов[152]. Значительно выросший жилой фонд, рассредоточенный в 35 республиках, краях и областях страны, по­требовал создания в Управлении и лагерях квартирно-эксплуатаци­онных служб, задача которых заключалась в организации строитель­ных работ, капитального и текущего ремонта[153].

В сентябре 1943 г. ввиду передвижения линии фронта на запад УПВИ предпринимает меры по оптимизации лагерной структуры: создаются 5 новых фронтовых приемно-пересыльных лагерей на Западном, Центральном, Воронежском, Степном и Юго-Западном фронтах, а 11 бывших ФППЛ получают статус стационарных[154]. На­ряду с этим ФППЛ получили право в случае значительной удален­ности приемных пунктов иметь свои территориально обособленные подразделения для приема военнопленных. Данные учреждения по­лучили название сборных пунктов военнопленных (СПВ). Они, как правило, находились вблизи крупных транспортных узлов[155]. Органи­зация СПВ позволила разгрузить приемные пункты (ППВ), облег­чить эвакуацию из ППВ в ФППЛ за счет создания промежуточных пунктов питания, обогрева, первичной санитарной обработки воен­нопленных, что, в свою очередь, позволило уменьшить смертность во время эвакуации.

В целом, рост системы УПВИ в 1943 г. характеризуется следую­щими данными (табл. 1)[156]:

Данные таблицы свидетельствуют, что количество учреждений военного плена за 1943 г. увеличилось почти в два раза. Выросла и мобильность фронтовых учреждений: в течение года было произве­дено 540 передислокаций приемных пунктов1.

1944 год стал годом полного освобождения территории СССР от немецко-фашистских захватчиков. Советские войска, окончатель­но перехватив стратегическую инициативу, провели ряд крупных наступательных операций, в ходе которых было взято в плен свыше 700 тыс. вражеских солдат и офицеров[157]. Крупные потери пленны­ми противник понес в ходе Корсунь-Шевченковской операции (фев­раль 1944 г., свыше 18 тыс. чел.), Крымской операции (апрель-май

1944 г., свыше 61 тыс. чел.), Белорусской операции (июль 1944 г.. свыше 57 тыс. чел.), Ясско-Кишиневской операции (август 1944 г., свыше 208 тыс. чел.)[158].

Для демонстрации военных успехов в июле 1944 г. сталинским руководством было принято решение о проведении беспрецедент­ного пропагандистского мероприятия - проконвоирования 60 тыс. вражеских солдат и офицеров, захваченных войсками 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов, через Москву. НКВД был разработан специальный план сосредоточения, организации движения, охраны, медико-санитарного сопровождения во время движения колонн по городу[159]. 17 июля 1944 г. по улицам столицы под охраной 36-й дивизии конвойных войск НКВД и кавалерийского полка 1-й мотострелковой дивизии войск НКВД было проконвоировано 57 600 военнопленных, в том числе 19 генералов и 1200 офицеров. Затем военнопленные были погружены в эшелоны и отправлены в лагеря. В донесении Л.П. Берии об итогах операции «Большой вальс» на имя И.В. Ста­лина сообщалось, что при прохождении военнопленных население вело себя организованно, и каких-либо происшествий зафиксиро­вано не было[160]. Улицы города были тщательным образом очищены и промыты, а в центральных газетах размещены соответствующие фоторепортажи.

Удлинение эвакуационных маршрутов в связи с продвижением фронтов поставили УПВИ перед необходимостью проведения ор­ганизационных мероприятий, способствующих более эффективно­му выполнению задач по быстрейшему приему военнопленных от войсковых частей и их эвакуации в тыл. На основании совместного приказа наркома внутренних дел и начальника тыла Красной армии № 0077/007 от 27 января 1944 г. отделения по делам военнопленных при начальниках войск НКВД по охране тыла фронтов были реорга­низованы в отделы НКВД по делам военнопленных при начальниках тыла фронтов (ФОПВ) со штатом 19 чел. каждый. Последние вхо­дили в состав управлений тыла фронтов на правах самостоятельных отделов с непосредственным подчинением начальнику тыла фронта и начальнику УПВИ НКВД СССР[161]. Эти меры позволили активнее привлечь к организации приема военнопленных тыловые службы фронтов, в распоряжении которых имелись необходимые материаль­ные ресурсы.

Для координации работы фронтовых подразделений в июле

1944 г. в составе УПВИ был организован отдел по руководству ра­ботой фронтовых отделов по делам военнопленных. Штат данного отдела включал 16 должностей, в том числе начальника отдела, его заместителя, 11 старших помощников начальника отдела (по коли­честву фронтов), секретаря, чертежника и машинистку. Начальни­ком отдела был назначен заместитель начальника УПВИ полковник И.П. Воронов2.

Немаловажное значение для организации эвакуации обезору­женных военнослужащих противника из прифронтовой полосы в тыловые лагеря имело введение в октябре 1944 г. в штат УПВИ 20 офицерских групп по сопровождению эшелонов с военноплен­ными. Обязанности начальника эшелона заключались в: оформле­нии учетных документов на военнопленных; оборудовании вагонов под людские перевозки; поддержании порядка и дисциплины в пути следования как со стороны контингента, так и со стороны конвоя; предотвращении задержек и простоев эшелона в пути; обеспече­нии регулярной выдачи горячей пищи и кипяченой воды; контроле за санитарным состоянием вагонов; предотвращении попыток к побегу1.

После проведенных в 1944 г. мероприятий по совершенство­ванию структуры фронтовой сети последняя приобрела более упо­рядоченный вид. Низовыми фронтовыми учреждениями по приему военнопленных являлись полковые (ППП) и дивизионные приемные пункты (ДПП), которые дислоцировались в 10-12 км от передовой. Из них контингент направлялся на армейские приемные пункты (АПП), находившиеся в 20-30 км от линии фронта. Далее обезору­женные неприятельские военнослужащие доставлялись на сборные пункты военнопленных (СПВ), организуемые по согласованию с ко­мандованием тыла фронтов на расстоянии 50-70 км от передовой. Конечным местом концентрации военнопленных перед их отправкой в тыл являлись фронтовые приемно-пересыльные лагеря (ФППЛ), удаленные от фронтовой полосы на 100-120 км. Руководство се­тью учреждений в масштабах фронтов осуществляли отделы НКВД по делам военнопленных при начальниках тыла фронтов (ФОПВ), управление всей фронтовой сетью - фронтовой отдел УПВИ НКВД СССР.

К концу 1944 г. сеть фронтовых органов и учреждений военного плена выглядела следующим образом:

В целом за 1944 г. количество ППВ увеличилось на 6 (с 66 до 72), СПВ - на 29 (с 20 до 49), а ФППЛ осталось неизменным. Таким образом, фронтовая сеть росла в основном за счет сборных пунктов военнопленных, на которых сосредоточивались неприя­тельские военнослужащие, захваченные в ходе боев и операций по очистке прифронтовых районов от окруженных частей и отставших групп противника.

В связи с продвижением линии фронта на территорию ино­странных государств потребовалась организация промежуточных лагерей. С этой целью приказом НКВД СССР № 001271 от 16 ок­тября 1944 г. на базе бывших немецких лагерей для военнопленных в прифронтовой полосе было организовано 18 стационарных лаге­рей общей емкостью на 100 тыс. чел., в том числе по три на тер­ритории Белоруссии, Польши и Эстонии, по два - в Латвии и Лит­ве, по одному - в Украине, Крыму, Молдавии, Румынии, а также в Ленинградской области1. Главное военно-санитарное управление РККА также рекомендовало использовать для развертывания фрон­товых спецгоспиталей бывшие медицинские учреждения немецко- фашистской армии[162].

Расширение сети стационарных лагерей производилось не только путем строительства новых и расширения уже имевших­ся лагерных зон, но за счет использования жилого фонда хозяйст­венных организаций, использовавших труд военнопленных. Часть обезоруженных военнослужащих противника размещалась в ла­герных подразделениях на базе исправительно-трудовых лагерей и строительств НКВД. На основании приказа НКВД СССР № 0156 от 28 июля 1944 г. Главное управление лагерей промышленного стро­ительства должно было принять 40 тыс. чел., Главное управление лагерей железнодорожного строительства - 35 тыс. чел, Управление лагерей лесной промышленности - 10 тыс. чел.[163] В итоге, емкость тыловых лагерей к концу 1944 г. была доведена до 905 600 мест[164].

Руководство НКВД проводило последовательный курс на ис­пользование труда военнопленных в различных сферах народного хозяйства. По состоянию на 19 июня 1944 г. из 171 211 военноплен­ных на предприятиях и стройках трудились 82 704 чел. (48,3 %), остальные же находились на карантине или числились в категории нетрудоспособных[165]. Необходимость привлечения бывших непри­ятельских военнослужащих к труду по восстановлению советской экономики требовала проведения мероприятий по поддержанию их физического состояния.

В течение 1944 г. сеть спецгоспиталей увеличилась с 31 (на 23 200 коек) до 113 (на 65 тыс. коек), т. е. в 3,5 раза[166]. В целях упорядочения загрузки каждый спецгоспиталь закреплялся за кон­кретным лагерем. В госпитали направлялись тяжелобольные во­еннопленные с дистрофией, туберкулезом легких и другими забо­леваниями, требовавшими длительных сроков лечения. В 1944 г.

поступило в спецгоспитали 146 538 военнопленных, было выписано

- 65 036 чел. (44,3 % от числа поступивших)[167].

Для восстановления физического состояния ослабленных воен­нопленных на основании приказа НКВД СССР № 0219 от 5 октября

1944 г. были развернуты 15 оздоровительных лагерей[168], а в остальных лагерях - оздоровительные отделения. Емкость оздоровительных учреждений, под которые выделялись наиболее благоустроенные бараки, составляла 10 % к лимитной численности лагеря. В оздоро­вительных лагерных подразделениях вводился особый режим, обес­печивающий быстрое восстановление трудоспособности3. Питание военнопленных производилось по повышенной на 25 % норме. Го­рячие блюда выдавались в обязательном порядке три раза в день. Систематически проводились медосмотры, назначались лечебные процедуры и лекарственная терапия. Контингент оздоровительных лагерей привлекался к трудотерапии - легким, непротивопоказан­ным для здоровья работам. Срок пребывания в данных учреждениях составлял до трех месяцев[169].

Одновременно с созданием оздоровительных лагерей в системе УПВИ появляются режимные лагеря, в которые направлялись участ­ники зверств и злодеяний на временно оккупированной советской территории, сотрудники разведывательных и карательных органов противника, лица, совершившие побег из лагерей или предприняв­шие попытку его совершения. От обычных лагерей военнопленных режимные лагеря отличались более строгим режимом и усиленной охраной. Численность гарнизонов конвойных войск увеличивалась вдвое, окна бараков заделывались железными решетками, а сами помещения с наступлением темноты и до рассвета находились на запоре. Для контингента режимных лагерей устанавливался две­надцатичасовой рабочий день, а места работы обносились забором из колючей проволоки. Первыми статус режимных получили 3-е и 7-е лаготделения Карагандинского лагеря № 99, а также Суслонгер- ский лагерь № 171[170].

В 1944 г. продолжает развиваться система спецлагерей для со­ветских военнослужащих, прошедших через неприятельский плен или окружение. На 1 января 1944 г. действовали 14 спецлагерей, об­щая емкость которых составляла 95 100 мест[171]. При этом два спецла- геря имели земляночный жилой фонд, восемь - барачный, четыре

- каменный. Помещения, отведенные под общежития, были обору­дованы двухъярусными нарами сплошного или вагонного типа; нор­ма жилой площади на человека составляла около 2 кв. м, что соот­ветствовало нормативам НКВД. Персонал спецлагерей насчитывал 3627 чел. (87,9 % от штатной положенности)[172].

По состоянию на 1 марта 1944 г. в спецлагеря поступи­ло 312 594 советских военнослужащих, побывавших в пле­ну или окружении, в том числе в 1942 г. - 172 081 чел. (55,1 %), в 1943 г. - 127 628 чел. (40,8 %), в январе - феврале 1944 г. - 12 885 чел. (4,1 %). По результатам спецпроверки особыми отделами ла­герей и органами контрразведки «Смерш» были переданы райвоен­коматам для последующего направления в Красную армию 223 272 чел. (71,4 % от общего контингента спецлагерей), в том числе в 1942 г. - 150 512 чел. (67,4 %), в 1943 г. - 66 855 чел. (29,9 %), в 1944 г. - 5 905 чел. (2,7 %); направлены на предприятия оборон­ной промышленности 5716 чел. (1,8 %); на укомплектование кон­войных войск НКВД - 4337 чел. (1,4 %). Таким образом, 233 325 (74,6 %) красноармейцев благополучно прошли спецпроверку. Что касается остальных, то 11 283 чел. (3,6 %) были арестованы органами контрразведки «Смерш»; 8255 чел. (2,6 %) - переданы на формирование штурмовых батальонов[173]; 1529 чел. (0,5 %) - направлены в госпитали; 1799 чел. (0,6 %) - умерли; 56 403 чел. (18,1 %) продолжали содержаться в спецлагерях[174].

Кроме бывших военнослужащих в спецлагеря НКВД в конце

1943 - начале 1944 гг. были этапированы 16 542 чел., сотрудничав­ших с немцами, в том числе 9002 бывших полицейских, старост и прочих пособников немецких оккупантов и 7540 гражданских лиц призывного возраста, проживавших на оккупированной территории. Всего, таким образом, на 1 марта 1944 г. в спецлагерях НКВД содер­жались 72 945 чел.[175]

19 июля 1944 г. вышел приказ НКВД № 0149 «О передаче спец- лагерей в ведение ГУЛАГа НКВД». Однако в качестве подразделе­ния ГУЛАГа отдел спецлагерей просуществовал недолго. 28 августа

1944 г. приказом № 001063 на его базе был образован отдел спец­лагерей НКВД СССР, в ведение которого входила организация про­верки и содержания возвращавшихся из плена советских граждан. Начальником отдела был назначен бывший заместитель начальника

УНКВД по Московской области полковник государственной без­опасности Н.И. Шитиков[176].

Обобщенные данные, характеризующие развитие системы УПВИ в 1944 г., приведены в табл. 32.

Данные таблицы свидетельствуют, что количество подведомст­венных учреждений в системе УПВИ НКВД СССР за 1944 г. увели­чилось с 156 до 275 единиц, т.е. почти в 1,8 раза.

Организационная перестройка и рост системы военного пле­на привели к увеличению штатов центрального аппарата УПВИ в 2,3 раза (со 125 до 294 единиц), а периферийной сети в 3 раза (с 4389 до 12 923 единиц). Укомплектованность кадрами составляла по при­емным пунктам - 96,0 %, по фронтовым лагерям и СПВ - 80,4 %, по тыловым лагерям для рядового состава - 84,3 %, по офицерским ла­герям - 90,0 %, по спецгоспиталям НКЗ и НКО СССР - 80,7 %. Наи­более острой была потребность в квалифицированных сотрудниках: переводчиках, врачах, оперуполномоченных, политинструкторах[177].

Для покрытия кадрового дефицита проводилась планомерная работа по привлечению на службу военнообязанных старших возра­стов, а также военнослужащих, признанных негодными к строевой службе, и лиц, имевших опыт службы в органах и войсках НКВД. При этом кадровый аппарат НКВД формально проводил провер­ку кандидатов и даже закрывал глаза на наличие компрометирую­щих материалов[178]. Проблему нехватки личного состава руководство УПВИ частично пыталось решить за счет военнопленных. Приказ НКВД № 001263 от 19 октября 1944 г. разрешал за счет военноплен­ных укомплектовывать должности сапожника, портного, повозочно­го, конюха, грузчика, хлебопека, повара, кладовщика, электромон­тера, машиниста, автослесаря, прачки, уборщика[179]. Пленные также работали шоферами, парикмахерами, переводчиками и даже охран­никами, за что получали заработную плату и имели определенные льготы.

Прием на работу лиц, не обладавших необходимыми мораль­ными и деловыми качествами, приводил к большой текучести лич­ного состава. Для обеспечения стабильности кадров было решено усилить требования к кандидатам, направляемым на работу в ла­геря НКВД. Начиная с 1944 г. военнослужащие, освобождаемые от службы в армии по состоянию здоровья, могли устроиться на работу в систему НКВД только после своего возвращения на прежнее место жительства. Процедуре трудоустройства предшествовала проверка, проводимая либо территориальными органами НКВД, либо органа­ми «Смерш» воинских частей1.

Лица, халатно относившиеся к своим обязанностям и пользо­вавшиеся служебным положением в корыстных целях, увольнялись и привлекались к административной или уголовной ответственно­сти. Только в 1944 г. из лагерей и приемных пунктов было уволено 2855 чел. Одновременно предпринимались меры по формированию кадрового резерва для выдвижения на руководящие должности. В резерв на выдвижение включались офицеры, имевшие правитель­ственные награды, в том числе за службу в системе НКВД[180].

Важнейшими мероприятиями по повышению профессионализ­ма кадров являлись политическая и служебно-боевая подготовка, которые включали в себя изучение партийных документов, ведом­ственных приказов и уставов, отработку практических навыков. Во всех лагерях действовали партийные и комсомольские организа­ции, которые мобилизовали личный состав на выполнение приказов и директив НКВД СССР, вели борьбу с нарушениями дисциплины, фактами потери «чекистской бдительности», «расхищения социали­стической собственности», «нерадивого отношения к служебному долгу».

В целях «повышения идейно-политического уровня» личный состав лагерей был приведен к присяге. К примеру, в присяге со­трудников Грязовецкого лагеря № 150 говорилось: «Правительство и партия Ленина-Сталина поставили офицеров, сотрудников и бойцов вверенного мне лагеря на один из самых ответственейших участков работы и борьбы с открытым обезоруженным врагом нашей Роди­

ны». Далее давалась клятва «до последнего дыхания быть верным Родине и выполнить свой воинский долг»[181]. Гипертрофированное внимание к вопросам политической работы с личным составом лаге­рей объяснялось не только спецификой работы с военнопленными, но и общими идеологемами советского руководства, согласно кото­рым «политическая зрелость» работника являлась главной предпо­сылкой его успешной профессиональной деятельности.

В конце 1944 - начале 1945 гг. сталинское руководство прини­мает решение о принудительной отправке на работы в СССР тру­доспособного немецкого населения, находившегося на освобожден­ной советскими войсками территории Болгарии, Венгрии, Румынии, Чехословакии и Югославии. Результатом такой политики стало по­явление постановления ГКО СССР № 7161сс от 16 декабря 1944 г.

о мобилизации и интернировании немецкого населения в странах Юго-Восточной Европы. Согласно ему направлению на работы в СССР подлежали мужчины в возрасте от 17 до 45 лет и женщины в возрасте от 18 до 30 лет, годные к физическому труду[182]. Всего в ян­варе - марте 1945 г. на основании упомянутого постановления ГКО было интернировано и вывезено на работы в СССР 111 831 чел. нем­цев, в том числе 67 332 чел. (60,2 %) с территории Румынии, 31 920 чел. (28,5 %) - из Венгрии, 12 579 чел. (11,3 %) - из Болгарии[183].

Вторая волна интернирования немецкого населения, на этот раз уже непосредственно граждан Германии («рейхсдойче»), была связана с выходом 3 февраля 1945 г. постановления ГКО СССР № 7467сс «О мобилизации немцев на территории 1-го Белорусско­го, 2-го Белорусского, 3-го Белорусского и 1-го Украинского фрон­тов». Мотивация интернирования на этот раз диктовалась не только экономическими, но и военными соображениями и заключалась в «решительном пресечении» попыток совершения террористических актов и проведения диверсионной работы в тылу Красной армии. В первую очередь, мобилизации подлежали годные к физическому труду и способные носить оружие немцы-мужчины в возрасте от 17 до 50 лет[184]. Всего на основании данного постановления было моби­лизовано 77 741 чел. Позднее данную группу пополнили еще 18 667 «штатских граждан немецкого происхождения», выявленных в ре­зультате фильтрации военнопленных[185].

В целом, по данным ГУПВИ, общая численность интерни­рованных и мобилизованных немцев, составляла 208 239 чел., в том числе 157 101 мужчина (75,4 %) и 51 138 женщин (24,6 %)[186]. Основная масса интернированных (свыше 75 %) была направлена в угледобывающие и металлургические области Южной Украины. В остальных регионах (Белоруссия, Северный Кавказ, Урал, Евро­пейский Север) размещался относительно небольшой контингент интернированных[187].

Прибывающие на место работы немцы сводились в рабочие батальоны численностью от 750 до 1250 чел. Всего был сформиро­ван 221 рабочий батальон[188]. Всю ответственность за содержание и трудовое использование интернированных несли предприятия-ра­ботодатели, а органы НКВД выступали в качестве контролирующей инстанции. В дальнейшем это негативно отразилось на положении интернированных, поскольку хозорганы рассматривали немцев как временную рабочую силу и не заботились об их содержании. Контр­оль же со стороны ГУПВИ за деятельностью рабочих батальонов являлся малоэффективным. По сути, он сводился к обширной пе­реписке с хозорганами с требованием устранить выявленные недо­четы, а со стороны соответствующих наркоматов - к обещаниям и заверениям об устранении недочетов[189].

В целях улучшения руководства работой учреждений военно­го плена и интернирования Л.П. Берия приказом № 0014 от 11 ян­варя 1945 г. реорганизовал Управление по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) в Главное управление НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ НКВД СССР)[190]. Начальником ГУПВИ был назначен генерал-лейтенант И.А. Петров, возглавлявший УПВИ с февраля 1943 года. 2 февраля 1945 г. его сменил генерал-лейтенант М.С. Кривенко, ранее занимавший долж­ность заместителя начальника Главного управления пограничных войск НКВД СССР[191].

С повышением статуса управления численность его аппара­та возросла до 259 чел. В соответствии с приказом НКВД № 00100 от 20 февраля 1945 г. в составе главка были организованы три са­мостоятельных управления: Управление по делам военнопленных (начальник - комиссар госбезопасности Н.Т. Ратушный), Управле­ние по делам интернированных и мобилизованных (начальник - ко­миссар госбезопасности С.И. Шемена), Оперативное управление (начальник - комиссар госбезопасности 3-го ранга А.З. Кобулов)1.

Одновременно в состав республиканских и областных НКВД- УНКВД вводятся управления (УПВИ), отделы или отделения по делам военнопленных и интернированных (ОПВИ). Статус, зада­чи и структура новых подразделений определялись «Временным положением об Управлении (отделе, отделении) НКВД союзных и автономных республик и УНКВД краев и областей по делам о во­еннопленных и интернированных», введенном в действие приказом НКВД № 00124 от 27 февраля 1945 года. УПВИ-ОПВИ входили в НКВД-УНКВД на правах самостоятельных управлений (отделов, от­делений), подчиняясь в вопросах служебной деятельности как руко­водству НКВД-УНКВД, так и руководству ГУПВИ НКВД СССР На­чальники УПВИ-ОПВИ и их заместители, также как и начальники лагерей и их заместители, назначались приказом народного комис­сара внутренних дел. Назначение и смещение остального состава УПВИ-ОПВИ, лагерей и спецгоспиталей осуществлялось приказа­ми НКВД-УНКВД.

На территориальные УПВИ-ОПВИ возлагались следующие за­дачи: создание новых лагерей, лагерных отделений и спецгоспиталей для военнопленных и батальонов интернированных (на основании приказов НКВД СССР); организация режима и охраны в лагерях и спецгоспиталях и в батальонах интернированных; размещение и ма­териальное обеспечение военнопленных; организация при лагерях подсобных хозяйств и подсобных производств; организация правиль­ного трудового использования контингента; обеспечение нормально­го физического состояния военнопленных и интернированных, орга­низация санитарной службы, лечебного дела, профилактических и

противоэпидемических мероприятий; организация персонального и статистического учета военнопленных и интернированных и своев­ременное представление в ГУПВИ НКВД СССР отчетности; уком­плектование кадров и обеспечение высокого политико-морального состояния сотрудников лагерных подразделений; боевая, служебная и политическая подготовка личного состава; оперативно-чекистская и антифашистская работа в лагерях; организация железнодорожных перевозок военнопленных и интернированных[192].

Таким образом, отраслевое управление органами и учреждени­ями военного плена сочеталось с территориальным, что позволяло более гибко реагировать на ситуацию в лагерных подразделениях. Подчинив лагеря, спецгоспитали и рабочие батальоны республи­канским, краевым и областным НКВД-УНКВД, руководство НКВД СССР одновременно возложило на них ответственность за надлежа­щее состояние подведомственных учреждений. В целом, в структуре ГУПВИ в начале 1945 г. были сформированы 74 территориальных органа управления (УПВИ-ОПВИ).

Завершающий год войны был ознаменован решающими побе­дами СССР над фашистской Германией. За время боев в Восточной Пруссии противник потерял пленными свыше 200 тыс. чел., в Вос­точной Померании - свыше 90 тыс. чел., в Венгрии - около 100 тыс. чел., в Чехословакии - 860 тыс. чел. Одной из крупнейших в истории Великой Отечественной войны стала битва за Берлин, в ходе которой советскими войсками было пленено свыше 480 тыс. вражеских во- еннослужащих[193]. После подписания Акта о безоговорочной капиту­ляции 8 мая 1945 г. немецко-фашистские войска начали складывать оружие в массовом порядке. В Курляндии в плен сдались более 189 тыс. солдат и офицеров и 42 генерала, а в районе устья реки Висла

- около 75 тыс. чел., в том числе 12 генералов. Всего в период с 9 по 17 мая советская армия взяла в плен и приняла на основе акта о капи­туляции 1 млн 391 тыс. солдат и офицеров и 101 генерала[194].

К моменту капитуляции Германии фронтовая сеть включала 183 учреждения, в том числе 72 ППВ, 66 СПВ, 34 ФППЛ, 11 спецгоспи- талей общей емкостью около 1,3 млн мест. По отдельным фронтам и армиям учреждения военного плена распределялись следующим образом (см. табл. 4)[195]:

В связи с окончанием боевых действий фронтовая сеть подвер­глась существенной реорганизации. В июле 1945 г. были упразднены

11 отделов при управлениях тыла фронтов. Вместо них формируют­ся отделы НКВД по делам военнопленных при управлениях тыла: 1) Северной группы войск, куда вошли все лагеря, приемные и сборные пункты, расположенные на территории Польши в ее новых границах; 2) Группы советских оккупационных войск в Германии; 3) Центральной группы войск, куда вошли фронтовые учрежде­ния, расположенные в Чехословакии, Венгрии и Австрии; 4) Юж­ной группы войск, в которую вошли лагеря, сборные и приемные пункты, расположенные в Румынии; 5) 3-го Белорусского фронта, куда также вошли лагеря и сборные пункты 1-го Прибалтийского фронта[196].

С 21 мая по 31 июля 1945 г. численность военнопленных во фронтовых учреждениях ГУПВИ сократилась с 1 301 728 до 825 726 чел., т.е. в полтора раза[197]. Полностью вывоз военнопленных с западноевропейского театра боевых действий был завершен только к

1 ноября 1945 года. Во второй половине 1945 г. было расформиро­вано и отправлено в СССР на укомплектование стационарных лаге­рей 122 фронтовых учреждения, в том числе 22 фронтовых лагеря, 38 сборных пунктов, 62 приемных пункта[198].

С завершением отправки военнопленных из фронтовых уч­реждений в стационарные лагеря в конце 1945 г. фронтовой отдел ГУПВИ был ликвидирован. Также были расформированы отделы НКВД по делам военнопленных при управлениях тыла 3-го Белорус­ского фронта, Северной и Центральной группы войск. Для дальней­шей работы, связанной с репатриацией военнопленных, были остав­лены отделы НКВД по делам военнопленных при Группе советских оккупационных войск в Германии и при Южной группе войск в Ру­мынии, а также 3 лагеря: № 69 в г. Франкфурт-на-Одере (Германия), № 176 в г. Фокшаны (Румыния) и № 36 в г. Сигет (Румыния)1.

4 июня 1945 г. Государственный комитет обороны СССР принял постановление № 8921сс «О мероприятиях по трудовому исполь­зованию военнопленных». На основании упомянутого постановле­ния за предприятиями и стройками было закреплено свыше 2,1 млн военнопленных2. К началу августа 1945 г. для использования труда неприятельских военнослужащих на объектах народного хозяйства ГУПВИ развернуло 282 лагеря[199]. Вместе с тем, наличие в лагерях не­трудоспособного контингента поставило НКВД СССР перед необ­ходимостью репатриации ослабленных и больных военнопленных. По данным С.Г Сидорова, в 1945 г. из фронтовых и тыловых лагерей, спецгоспиталей и рабочих батальонов было освобождено 1 015 749 военнопленных[200].

Завершающий период войны с фашистской Германией явил­ся временем наиболее активной деятельности органов и учрежде­ний по политической работе с военнопленными. В апреле 1945 г. организационная структура Национального комитета «Свободная Германия» включала президиум (6 чел.), исполнительную рабочую комиссию (10 чел.), оперативную группу при исполнительной ра­бочей комиссии (5 чел.). В руководящий аппарат НКСГ входили 53 чел. (38 военнопленных и 15 гражданских лиц). Кроме того,

23 чел. работали в качестве уполномоченных в лагерях, 7 чел. - уполномоченными на фронтах. Что касается Союза немецких офицеров, то его организационная структура включала президиум (4 чел.), правление (18 чел.), уполномоченных для работы в офи­церских лагерях (8 чел.)5.

Деятельность НКСГ и СНО заключалась в пропаганде и разъяс­нительной работе, которую комитет и союз вели на фронтах и среди немецких военнопленных. В многочисленных листовках и бюлле­тенях, передачах в эфире радиостанции «Свободная Германия» и выступлениях через фронтовые звуковые передвижки члены НКСГ

и СНО обращались к военнослужащим вермахта с призывом прекра­щать бессмысленное сопротивление и включаться в борьбу против гитлеровской диктатуры.

Основным учебным заведением для подготовки антифашистов являлась Центральная антифашистская школа при лагере № 27 (г. Красногорск, Московская обл.), в которой в марте 1945 г. про­ходили обучение 413 курсантов (15 групп) под руководством 17 преподавателей и 17 ассистентов преподавателей из числа во- еннопленных[201]. С мая 1942 г. по сентябрь 1945 г. ЦАШ подготовила

7 выпусков общей численностью 2041 чел., в том числе 902 немца, 357 итальянцев, 262 румына, 226 австрийцев, 166 венгров, 55 юго­славов, 29 французов, 26 поляков, 18 судетских немцев[202].

Другим учебным заведением являлись Центральные анти­фашистские курсы при лагере № 165 (пос. Талица Ивановской обл.), состав которых на 25 марта 1945 г. включал 908 курсантов (30 групп), 27 преподавателей и 45 ассистентов[203]. За период с июня 1943 по сентябрь 1945 г. курсы подготовили 6 выпусков общей численностью 4609 чел., в том числе 1975 немцев, 859 румын, 668 венгров, 548 итальянцев, 477 австрийцев, 56 судетских немцев, 26 поляков[204].

Весной 1945 г. с целью подготовки кадров для работы в по­слевоенной Германии был произведен отбор 300 антифашистов на особые курсы в Красногорском лагере № 27. Критерии отбора кандидатов были очень жесткими. Курсантами могли стать лица, имеющие «стойкие антифашистские убеждения», «симпатизирую­щие коммунистической партии» и испытывающие «чувство глубо­кой дружбы к Советскому Союзу». Особое внимание обращалось на учителей, врачей, инженеров, рабочих и служащих, которые являлись членами коммунистической партии Германии или анти­фашистских организаций и подвергались репрессиям со стороны нацистов. Категорически запрещался прием на курсы лиц, ранее состоявших в национал-социалистической партии и представлен­ных к наградам за участие в боевых действиях на советско-герман­ском фронте[205].

Разгром фашистской Германии и безоговорочная капитуля­ция ее вооруженных сил позволили СССР перейти к решению важной стратегической задачи - участию в войне против Японии, продолжавшей военные действия против США, Великобритании и Китая. Главной целью кампании на Дальнем Востоке для СССР являлся разгром основной ударной силы противника - Квантун- ской армии, численность которой составляла свыше 1 млн чел.2 Военные действия в Маньчжурии начались 9 августа 1945 года. В результате массированных ударов советских войск 19 августа японские войска прекратили боевые действия и приступили к сда­че оружия. В советском плену оказалось 639 776 солдат и офи­церов Квантунской армии[206]. Для временного содержания военно­пленных командованием фронтов было развернуто 19 армейских лагерей[207].

Постановлением ГКО № 9898сс от 23 августа 1945 г. был пред­усмотрен вывоз 520 тыс. военнопленных японцев из Маньчжурии на Дальний Восток, в Восточную Сибирь и другие районы СССР Для организации приема обезоруженных военнослужащих Кван- тунской армии и контроля за их отправкой в СССР были органи­зованы отделы по делам военнопленных при управлениях тыла Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточного фронтов. При этом на Забайкальский фронт был переброшен в полном составе отдел НКВД по делам военнопленных бывшего 2-го Украинского фрон­та, на 1-й Дальневосточный фронт - ФОПВ бывшего Карельского фронта, на 2-й Дальневосточный - ФОПВ бывшего 1-го Прибал­тийского фронта[208].

В целях организованной отправки военнопленные были сведе­ны в батальоны по 1000 чел. каждый во главе с японским офицером. С 1-го Дальневосточного фронта в СССР планировалось направить 204 батальона, со 2-го Дальневосточного - 102, с Забайкальско­го фронта - 196, а также офицерского состава - 18 батальонов2. В течение сентября-октября 1945 г. в СССР было вывезено 420 тыс. японцев[209]. В целом, перевозка военнопленных японцев в СССР была завершена лишь к январю 1946 года.

Для содержания и трудового использования военнопленных японской армии в соответствии с решением ГКО № 9898сс от 23 ав­густа 1945 г. и приказом НКВД СССР № 00991 от 27 августа 1945 г. были организованы отделы и отделения по делам военнопленных, а также лагеря на территории Алтайского, Красноярского, Примор­ского, Хабаровского краев, Восточно-Казахстанской, Южно-Казах­станской, Джамбульской, Иркутской, Читинской областей, Бурято­Монгольской АССР и Узбекской ССР.

К концу Второй мировой войны сложилась окончательная структура стационарных (тыловых) лагерей для военнопленных и интернированных4. Руководство лагерными подразделениями осу­ществляло управление лагеря, которое имело в своем составе кан­целярию, отделение (группу) кадров, политаппарат, отдел режима и охраны, отдел снабжения, оперативный, учетный, финансовый, планово-производственный, санитарный отделы. Некоторые из от­делов имели в своем составе отделения. Так, оперативный отдел включал 3 отделения: 1-е отделение (агентурное), 2-е отделение (следственное), 3-е отделение (по антифашистской работе). В пла­ново-производственный отдел входили 1-е отделение (трудового использования), 2-е отделение (производственно-инспекторское), учетно-плановая группа, группа ширпотреба. Отдел снабжения имел в своем составе отделения продфуражного, обозно-вещевого, артиллерийско-технического снабжения, квартирно-эксплуатацион­ное отделение и отделение транспорта. Наконец, санитарный отдел включал амбулаторию, лабораторию, аптеку с аптечным складом, лазарет[210].

Основной единицей лагерного комплекса являлись лагер­ные отделения, аппарат которых состоял из руководства, груп­пы режима и охраны, оперативной, учетной, производственной, финансовой групп, группы снабжения, санитарной части с ам­булаторией и лазарета (изолятора). Лаготделения, как правило, состояли из нескольких бараков с контингентом от 500 до 5000 военнопленных[211]. В каждом лаготделении имелись штаб, вах­та, клуб, пищеблок, мастерские, продовольственный и вещевой склады, овощехранилище, конюшня или гараж, дезокамера, ба­ня-прачечная, сушилка, гауптвахта и другие постройки[212]. Как и в системе ГУЛАГа, лаготделения располагались рядом с обслу­живаемыми ими производственными объектами, иногда прямо на производственной зоне.

Всего в 1945 г. было организовано 222 лагеря и 2713 лагерных отделений. За этот же период по разным причинам было расформи­ровано 99 лагерей и 1080 лагерных отделений[213].

Формирование системы ГУПВИ в 1945 г. отражено в табл. 5.

Данные таблицы позволяют говорить о том, что сеть лаге­рей ГУПВИ за 1945 г. выросла с 156 до 267 единиц, т.е. в 1,7 раза. При этом рост происходил за счет стационарных лагерей. Что каса­ется фронтовой сети, то, как уже отмечалось выше, во второй поло­вине 1945 г. фронтовые учреждения были свернуты и передислоци­рованы в СССР

В 1945 г. помимо работы с обезоруженными неприятельскими военнослужащими, советские государственные органы реализова­ли комплекс мероприятий по приему, содержанию и возвращению на родину военнослужащих и интернированных граждан союзных государств, освобожденных из немецкого плена. Эта деятельность осуществлялось под эгидой Управления уполномоченного СНК СССР по делам репатриации (УУР), созданного на основании поста­новления Совнаркома № 1315-392с от 4 октября 1944 года[214].

В отличие от обезоруженных солдат и офицеров противника освобожденные из плена военнослужащие и интернированные гра­ждане союзных государств направлялись не в лагеря НКВД, а в спе-

циальные комендатуры (сборные пункты) емкостью до 3 тыс. чел., создаваемые при действующих фронтах и тыловых округах[215]. Здесь они размещались в соответствии с государственной принадлежно­стью, обеспечивались медицинской помощью, питанием и вещевым довольствием наравне с военнослужащими РККА, получали воз­можность формировать внутреннюю администрацию, имели право на ношение военной формы, знаков различия и отличия, а офицеры

- даже оружия[216]. Судя по актам проверок, большинство комендатур для военнопленных союзных государств располагались в каменных зданиях, которые имели паровое отопление, электрическое освеще­ние, водопровод и канализацию, были обеспечены кроватями, матра­цами и постельными принадлежностями[217]. По состоянию на 1 марта

1945 г. действовали 20 фронтовых и 9 территориальных комендатур[218].

Помимо комендатур согласно постановлению СНК СССР № 31-13с от 6 января 1945 г. было развернуто три транзитных лагеря для освобожденных военнопленных и интернированных граждан со­юзных государств (каждый емкостью до 5 тыс. чел.)[219]. По состоянию на 11 мая 1945 г. функционировали уже 10 транзитных лагерей об­щей емкостью 100 тыс. чел.[220] Основной поток репатриантов направ­лялся через транзитные лагеря № 138 (г. Одесса) и № 191 (г. Мур­манск). В марте-апреле 1945 г. в Одессу прибыли 17 иностранных судов. Они доставили 30 282 советских граждан и забрали 18 285 иностранных граждан, в том числе 3506 англичан, 2690 американ­цев, 9280 французов, 2759 бельгийцев, 8 люксембуржцев, 9 норвеж­цев и 33 голландца[221].

Всего в годы войны и послевоенный период по официальным данным Советский Союз репатриировал 817 844 освобожденных из фашистского плена военнослужащих и гражданских лиц союз­ных государств, в том числе 315 548 французов, 32 464 голландца,

24 422 англичанина, 22 481 американца, 1309 люксембуржцев и дру­гих представителей зарубежных стран. Наряду с этим, на 1 октября

1945 г. органами репатриации было принято 5,2 млн советских гра­ждан[222]. Таким образом, общий поток репатриантов в 1945 г. превы­сил 6 млн чел. В сентябре 1945 г. в связи с возвращением на родину большинства советских граждан и иностранцев, освобожденных из советского плена, начинается процесс расформирования лагерей, сборных пунктов и комендатур для репатриантов1. Главной задачей органов репатриации в послевоенный период становится возвраще­ние иностранных военнопленных и интернированных из СССР.

Итак, подведем итоги. Великая Отечественная война оказала не­посредственное влияние на развитие системы органов и учреждений военного плена и интернирования. Нападение фашистской Германии вызвало необходимость эвакуации лагерей и содержавшегося в них контингента в тыловые районы страны. После амнистии польских военнопленных по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1941 г. большинство лагерей, созданных в начальный период Второй мировой войны, были расформированы. Одновре­менно происходит становление фронтовых и тыловых учреждений для приема обезоруженных солдат и офицеров германской армии и ее союзников.

В начале войны организационная структура системы органов и учреждений военного плена и интернирования предусматривала подчинение каждого лагеря непосредственно УПВИ НКВД СССР. Руководство же приемными пунктами осуществлялось через тер­риториальные НКВД-УНКВД, что сопровождалось значительными трудностями из-за частой смены дислокации приемных пунктов. В целях упорядочения приема и эвакуации военнопленных в июне

1942 г. создается сеть лагерей-распределителей, в подчинение ко­торым передаются приемные пункты военнопленных. Чрезмерная централизация управления сетью лагерей, располагавшихся в глубо­ком тылу, отсутствие четкого механизма взаимодействия с военным командованием и территориальными органами НКВД, недостаточ­ная материально-техническая база негативным образом отражались на деятельности УПВИ.

После разгрома немецких войск под Москвой в начале 1942 г. в структуре УПВИ создаются специальные лагеря НКВД для быв­ших военнослужащих Красной армии, находившихся во вражеском плену или окружении. Во время пребывания в спецлагере бойцы и командиры РККА проходили спецпроверку (фильтрацию), целью которой являлось выявление вражеских разведчиков, диверсантов и прочих лиц, сотрудничавших с врагом. После завершения филь­трационных мероприятий красноармейцы передавались в районные военкоматы для направления на фронт.

В 1942 г. формируется сеть производственных лагерей УПВИ. В это же время создаются первые антифашистские школы для воен­нопленных. Появление новых учреждений военного плена привело к созданию в августе 1942 г. в структуре УПВИ новых подразделе­ний: политинструкторской группы и организационно-производст­венного отдела, которые осуществляли руководство политической работой с военнопленными и их трудовым использованием. В це­лом, начальный период Великой Отечественной войны (с июня 1941 г. по ноябрь 1942 г.) стал периодом адаптации системы военно­го плена к условиям и задачам военного времени.

Массовое поступление военнопленных в завершающий период Сталинградский битвы привело к кризису системы УПВИ, которая оказалась не в состоянии организовать прием и содержание 200-ты­сячного контингента неприятельских военнослужащих, ослабленно­го длительным нахождением в сталинградском «котле». Результатом этого стала крайне высокая смертность военнопленных. Перед ру­ководством УПВИ была поставлена задача по пересмотру лагерной сети, организации и развертыванию новых лагерей. В феврале-марте 1943 г. при штабах фронтов вводятся штатные должности уполномо­ченных НКВД СССР, при управлениях войск НКВД по охране тыла фронтов - отделения по делам военнопленных (ОПВ), а в составе областных и республиканских НКВД-УНКВД - отделения по руко­водству лагерями для военнопленных. Немаловажное значение име­ло введение единой системы снабжения лагерей для военнопленных через Управление военного снабжения НКВД СССР Для содержа­ния больных и раненых военнопленных создается система спецго- спиталей.

Наряду с организационной перестройкой структуры Управле­ния и периферийной сети, проводилась планомерная работа по при­ведению существующих лагерей в должное состояние, расширению и благоустройству жилого фонда, организации дополнительных ла­герей, лагерных отделений, приемных пунктов. Создание широкой сети лагерей позволило частично разместить военнопленных по национальному признаку, что в свою очередь, упорядочило содер­жание военнопленных и значительно облегчило проведение среди них политической работы и оперативных мероприятий. Период пе­релома в Великой Отечественной войне (ноябрь 1942 г. - декабрь

1943 г.) стал периодом завершения адаптации системы УПВИ к усло­виям военного времени, оптимизацией ее организационно-управ­ленческой структуры, постепенной интеграции в экономическую и политическую систему советского государства.

В 1944 г. завершается становление системы фронтовых и ты­ловых органов и учреждений военного плена. Фронтовые учрежде­ния были представлены полковыми, дивизионными, армейскими и сборными приемными пунктами, а также фронтовыми приемно-пе­ресыльными лагерями. Руководство сетью учреждений в масштабах фронта осуществляли отделы НКВД по делам военнопленных при начальниках тыла фронтов (ФОПВ), управление всей фронтовой сетью - фронтовой отдел УПВИ НКВД СССР. В систему тыловых учреждений входили производственные, офицерские, оздоровитель­ные и режимные лагеря, специальные госпитали и спецобъекты.

Большое значение советское руководство придавало политиче­ской работе с военнопленными, которая курировалась специальным органом при ЦК ВКП(б) - Институтом № 99. Под его патронатом функционировали антифашистские школы и курсы, а также органи­зации из числа военнопленных - Национальный комитет «Свобод­ная Германия» и Союз немецких офицеров. Из числа военнопленных формировались национальные военные части, которые принимали участие в боевых действиях на советско-германском фронте и дру­гих театрах Второй мировой войны.

Завершающий год войны стал годом наибольшего поступле­ния военнопленных в СССР. Если за 1941-1944 гг. лагеря воен­нопленных приняли около 1 млн чел., то за 1945 г. - более 3 млн. Контингент системы ГУПВИ в начале 1945 г. пополнился интерни­рованными иностранными гражданами, в первую очередь, немецкой национальности, для содержания которых было сформировано 220 рабочих батальонов. Механизм интернирования при этом был ана­логичен сталинским этническим депортациям, а положение интер­нированных, в целом ряде случаев, было значительно хуже не только положения военнопленных, но и заключенных ГУЛАГ а, вследствие того, что интернированные находились на балансе наркоматов-рабо- тодателей, которые не уделяли должного внимания их содержанию.

Для управления учреждениями военного плена и интерниро­вания в начале 1945 г. в составе Наркомата внутренних дел фор­мируется Главное управление по делам военнопленных и интер­нированных, а также региональные органы управления в лице республиканских, краевых или областных управлений (отделов, отделений) по делам военнопленных и интернированных. Внедре­ние территориально-отраслевого принципа руководства повысило эффективность управления лагерной периферией. К концу войны сложилась окончательная структура лагеря военнопленных. Основ­ной единицей лагерного комплекса являлись лагерные отделения, которые организовывались поблизости от производственных участ­ков. Контроль и руководство за деятельностью лаготделений осу­ществляли управления лагерей.

С окончанием войны в Европе ГУПВИ начинает подготовку к массовой репатриации военнопленных, что требовало тесного вза­имодействия с органами репатриации. Решение о репатриации того или иного военнопленного принималось в зависимости от его граж­данства, чина и звания, принадлежности к роду войск, а также состо­яния здоровья. Приоритет последнего фактора позволяет заключить, что пребывание военнопленных и интернированных в СССР объяс­нялось прежде всего экономическими причинами, а именно, потреб­ностью советской экономики в массовой рабочей силе.

В августе 1945 г. в результате советско-японской войны, завер­шившейся пленением 600-тысячного контингента военнослужа­щих Квантунской армии, происходит экспансия лагерной системы ГУПВИ на территорию Восточной Сибири и Дальнего Востока. С прекращением боевых действий начинается процесс расформиро­вания фронтовой сети ГУПВИ, которая прекращает свое существо­вание в конце 1945 года. Завершающий период Великой Отечествен­ной войны (1944 г. - сентябрь 1945 г.) стал периодом окончательного организационно-функционального оформления системы военно­го плена и интернирования, способной решать весь спектр задач по приему, содержанию, трудовому использованию и репатриации обезоруженных неприятельских военнослужащих.

Развитие системы УПВИ-ГУПВИ в период войны характери­зовалось возрастающей динамикой. В 1941 г. было сформировано

10 лагерей, в 1942 г. - 31, в 1943 г. - 25, в 1944 г. - 116, в 1945 г. - 222. Рост лагерной системы напрямую зависел от интенсивности и ха­рактера военных действий. Наибольшее количество военнопленных поступало в период крупномасштабных наступательных операций, сопровождавшихся окружением вражеских войсковых формирова­ний. География развертывания лагерей обуславливалась, с одной стороны, необходимостью скорейшей эвакуации военнопленных из фронтовых районов, с другой, потребностью того или иного региона в дополнительных трудовых ресурсах.

На протяжении войны менялась приоритетность направлений деятельности системы УПВИ-ГУПВИ. Если в первый период войны определяющее значение имели вопросы приема, учета, эвакуации военнопленных, то в завершающей период войны на первый план выходят задачи их трудового использования и репатриации. Окон­чание Второй мировой войны не означало ликвидацию учреждений для содержания военнопленных и интернированных. Напротив, в послевоенные годы система ГУПВИ не только не утрачивает, но и усиливает свои позиции в качестве одного из ведущих подразделе­ний в структуре НКВД-МВД.