II. Жизнь и ДЕятЕЛьность Б.И. СыромятниковА

Борис Иванович Сыромятников родился 4 октября 1874 г. в семье земского врача, выходца из известной московской купеческой семьи. В 1895 г. Сыро­мятников поступил на юридический факультет Московского университета.

Несмотря на то, что на юридическом факультете были собраны выдающиеся преподаватели и ученые, истинным своим учителем Сыромятников считал В.О. Ключевского, заветам которого в науке следовал всю жизнь. В архиве сохранились старательные конспекты основных работ Ключевского49. Кроме того, будущий историк интенсивно изучал работы И.Е. Забелина, А.П. Прига­ры, Н.А. Рожкова, Б.Н. Чичерина, Н.И. Костомарова, В.С. Сергеевича, М.Ф. Владимирского-Буданова и многих других историков и правоведов50.

Большинство преподавательского состава придерживалось либеральных взглядов, всячески стараясь привить подобное мировоззрение и своим студен­там. Их идеи находили благодатную почву. Противоречия, пронизывавшие российское общество, и неспособность правительства их решить, подталкива­ли учащуюся молодежь к оппозиционным настроениям, нередко более ради­кальным, нежели взгляды самой профессуры.

Уже в годы обучения в университете Сыромятников отличался активной об­щественной позицией. В своей автобиографии, написанной в 1938 г., он упо­мянул о том, что принимал деятельное участие в студенческих сходках и был в 1899 г. на некоторое время выслан в Рязань, а затем в Казань51. Однако, вскоре он вернулся в Москву. В 1900 г. будущий историк успешно окончил универси­тет и был оставлен для подготовки к профессорскому званию52.

Необходимой квалификационной работой для поступления в магистратуру стал его реферат «Краткий очерк литературных мнений по вопросу об удель­ном периоде древней Руси»53. Он был посвящен историографическому обзору изучения удельного периода русской истории в отечественной исторической науке. В очерке молодой ученый в достаточно критичной форме проанализи­ровал взгляды своих предшественников на так называемый удельный период. Характерной чертой историографии по данному вопросу, с его точки зрения, являлось отсутствие более или менее единого мнения среди исследователей. Причиной такого положения вещей стало «отсутствие какой-либо руководя­щей философско-исторической идеи, которая смогла бы внутренне объеди­нить и дать надлежащее объяснение и самому материалу и его группировке»54. Главный вывод автора: ни одному историку так и не удалось по настоящему выделить удельную Русь в особый, уникальный период истории, не говоря уже о том, чтобы адекватно раскрыть его содержание.

Критичность высказываний по отношению к авторитетным представителям исторической науки России, видимо, вызвала возражение у комиссии. Сохра­нилось письмо Сыромятникова к неизвестному лицу, очевидно, члену комис­сии, в котором он извинялся за резкость тона и временами необъективную оценку отдельных концепций, но от основных выводов не отказался55. Несмот­ря на некоторые замечания, работа была принята, а экзамены успешно сданы.

После сдачи экзаменов для получения права преподавать в университете были прочитаны две пробные лекции: «Общественные классы в древней Руси»56 и «Происхождение и развитие министерского начала в России до общего уч-

57

реждения министерств»57.

В первой работе Сыромятников рассматривал правовое положение различных категорий населения Киевского государства сквозь призму социально-эконо­мических отношений. Исследователь пришел к выводу, что Древняя Русь - это общество с четко прослеживающейся классовой структурой: «Древнерусское общество на первой же странице своей истории выступает перед нами со все­ми признаками классовой организации.

Следующая лекция была посвящена эволюции высших правительственных учреждений. История учреждений прослеживалась с XVI века. Лейтмотивом эволюции отечественной административной системы, по мнению Сыромят- никова, являлась борьба коллегиального и министерского (единоначального) принципов управления. Неэффективность первого, порождавшего бюрокра­тическую волокиту, предопределила победу последнего. Главным источником развития правительственных учреждений являлась их практическая деятель­ность. Именно под давлением обстоятельств, порожденных практикой, про­исходила модернизация управления и механизмов принятия решений. Таким образом, трансформация высших органов управления - процесс во многом стихийный, а не результат правительственной воли. В большинстве же случа­ев государство, не понимая стоящих перед ним задач, своими мероприятиями расстраивало всю структуру, как это было в случае с Петром I, чьи коллегии оказались неадекватны требованиям времени59.

Уже в этих ранних работах можно четко уловить исследовательский почерк ис­торика. Его характерными чертами были: внимание к социально-экономичес­ким вопросам в трактовке правовых норм и институтов; следование принципу историзма в анализе материала; скептическое отношение к деятельности само­державной власти и уверенность в неспособности такой системы управления эффективно решать возникающие проблемы. В отличие от представителей историко-юридической школы он рассматривал не только законодательный замысел, но и реальное функционирование государственных учреждений.

Успешное прохождение испытаний, согласно тогдашним правилам, позволяв­шим замещать педагогические должности без защиты диссертации, способс­твовало приглашению Сыромятникова в качестве преподавателя в Московс­кий университет на должность приват-доцента. Он был оставлен работать на кафедре государственного права в качестве специалиста по истории русского законодательства60.

Благодаря широко распространенной практике отправки наиболее перспек­тивных молодых ученых в научную командировку за границу, Сыромятни­ков совершил в 1903 - 1905 гг. поездку в Европу, где проходил стажировку во Франции, в Париже и Дижоне, а также посетил Берлин. Сохранился под­робный отчет самого Сыромятникова о времени, проведенном во Франции61. Основной задачей историка было «изучение сравнительной истории права и истории французского права, существовала также специальная задача - изу­чение феодальных учреждений»62. Кроме этого, большой интерес вызвала организация архивного дела во Франции, основные принципы которой Сы­ромятников предлагал применить и в России. Он даже ратовал за введение курса архивоведения для юристов, поскольку, по его мнению, это значительно повысит эффективность их работы как практикующих специалистов.

Во Франции Сыромятников познакомился с новейшими достижениями исто­рико-правовой науки в Западной Европе. Он неоднократно встречался и вел беседы с известным историком средневекового права Э. Глассоном, который занимал пост декана на факультете права Сорбонны. Кроме личных встреч с ведущими учеными Сыромятников значительное время посвятил работе в архивах и библиотеках. В личном фонде Сыромятникова сохранились много­численные конспекты трудов немецких и французских историков, правоведов и философов63. Главной задачей командированного было изучение сравнитель­но-исторического метода. В широком применении сравнительного подхода историк видел выход для русской науки, которая, по его мнению, находилась в кризисе.

По возвращении из заграничной командировки Сыромятников продолжил работу в Московском университете. С 1906 г. он преподавал в Константинов- ском Межевом институте на кафедре истории русского права землевладения, где и проработал до 1922 г., получив должность экстраординарного профес­сора. В Межевом институте им был прочитан курс по истории русского го­сударственного права, изданный литографическим способом в 1909 году64. Кроме преподавания Сыромятников занимал должность секретаря универси­тетского совета65.

В 1907 г. Сыромятникова пригласили вести занятия на Высших женских юри­дических курсах66. С 1908 г. историк начал преподавать в Московском ком­мерческом институте, читая курс по истории русской торговли и русского торгового права. Курс был издан в литографическом виде в 1916 году67.

Бурные события первой русской революции не обошли стороной и Сыромят- никова: он начал принимать деятельное участие в общественной жизни стра­ны, завел знакомства не только среди ученых и историков, но и среди творчес­кой интеллигенции. Его друзьями были М.О. Гершензон, В.Ф. Ходасевич68.

К тому времени Сыромятников уже имел устойчивое мировоззрение и четкую политическую позицию. По его мнению, Россия должна была пройти тот же путь развития, что и Европа, выработать те же институты управления, что и западные демократии, тем самым окончательно присоединившись к европей­ской семье народов.

С 1905 г. Сыромятников стал активно сотрудничать в газете «Русское слово», издававшейся товариществом И.Д. Сытина и явно сочувствовавшей партии конституционных демократов. Его статьи появляются в других кадетских из­даниях, таких как газеты «Век», «Столичная молва», а также в ряде провин­циальных печатных органах69. С 1906 г. Сыромятников неоднократно печатал­ся в газете Рябушинских «Утро России», посещал «экономические беседы»

70

в их доме70.

В это же время Сыромятников начал изучение русского революционного дви- жения71. В некоторых статьях он наглядно показал свою позицию и по поводу Первой русской революции.

Признавая закономерность происходящего, ученый категорически не принял подпольных методов борьбы, террора. Данная черта современного ему рево­люционного движения, по его мнению, берет свое начало во второй половине XIX века. Подобные формы революционной деятельности рано или поздно, по убеждению Сыромятникова, должны будут сойти со сцены, уступив место борьбе в рамках конституционного строя и парламентской демократии, как это произошло в Западной Европе. «Революционное движение, выбившееся наружу и открыто выступившее на арену политической борьбы, не могло сра­зу отказаться от старой традиции того революционизма, который оно воспи­тывало в себе десятками лет.

74

щегося иногда веками»74.

В начале ХХ века в России, как и в других европейских странах, велись актив­ные поиски таких организационных форм образования, которые позволили бы сделать его в максимальной степени доступным широким слоям населения. Насущные потребности общества в образовании и стремление широких слоев к повышению своего культурного и социального статуса нашли отклик в среде образованнейших людей того времени.

Решение «университетского вопроса» признавалось не терпящим отлагатель­ства не только по строго научным или социальным мотивам; важную роль в его актуализации сыграли напряженные отношения между высшими учебны­ми заведениями и министерством народного просвещения. Недальновидные действия правительственных чиновников обусловили известную радикализа­цию «университетского вопроса».

Русские историки не остались в стороне от повсеместно проводящихся опытов организации общедоступного, в конечном итоге, «свободного», негосударс­твенного образования. Среди тех, кто преподавал не только в университете, но и в образовательных учреждениях для широких масс, были известные в рус­ском обществе и авторитетные в научной среде А.А. Кизеветтер, П.Г. Виногра­дов, П.Н. Милюков, А.Е. Пресняков, А.К. Дживилегов и многие другие.

В лекционных курсах для широкой публики излагался не только соответству­ющий фактический материал; слушатели получали представление о взглядах профессора на современную действительность, его политических идеалах.

Среди тех, кто отдал немало сил и энергии делу общедоступного образования, был и Сыромятников.

В 1905 г. Сыромятников принимал участие в создании Академического сою­за - объединения либерально настроенных преподавателей высших учебных заведений. Эта профессионально-общественная организация начала свое фак­тическое существование после появления «Записки о нуждах просвещения», подписанной 342 работниками высшей школы и опубликованной 20 января 1905 г. В ней деятели науки высказали убеждение, что главный двигатель соци­ально-экономической модернизации страны - это народное просвещение. Уч­редительный съезд Академического союза состоялся 26 - 28 марта 1905 года. Исследователи характеризуют программу союза следующим образом: «Состо­яние, насущные нужды и судьбы, находящейся в «самом жалком положении» школы всех ступеней - от низшей до высшей - они ставили в прямую связь с необходимостью «полного и коренного преобразования современного строя России» на началах законности, политической свободы, народного предста­вительства для осуществления законодательной власти и контроля над дейс­твиями администрации»75. Объединение декларировало не только задачи ре­формирования учебных заведений путем предоставления им большей автоно­мии, но также выдвигало и политические лозунги. «Свободный университет в свободной стране» - таким было основное требование организации. Союз просуществовал до 1906 г. и распался, как об этом свидетельствовал Н.И. Ка- реев, из-за политических разногласий: «Одним из результатов Академичес­кого союза было более резкое, чем ранее, разделение профессуры на правую и левую»76. За время существования Союза историк-правовед неоднократно избирался делегатом от Московского университета на съезды организации77.

Летом 1905 г. на совместном съезде земцев-конституционалистов и второго делегатского съезда Академического союза была выдвинута идея о создании принципиально нового для России образовательного учреждения, которое могло бы привлечь в свои аудитории не только выходцев из образованных и обеспеченных слоев населения, но и простых рабочих и служащих. Съезд вы­ступил за «осуществление идей высшей вольной школы, за создание такого учебного заведения, которое, не будучи связанным ни правительственными требованиями, ни обязательной программой преподавания, отличалось бы по сравнению со школой государственной большей подвижностью, вводя новые методы преподавания»78.

На реализацию идеи были получены деньги от Московского литературно-ху­дожественного кружка (10 000 р.) и столько же от Немецкого клуба. Было об­разовано Временное бюро по организации народного университета в составе профессоров А.С. Алексеева, Н.Д. Зелинского, И.А. и Н.А. Каблуковых, В.К. Рота, приват-доцентов А.Н. Реформаторского и Сыромятникова. 25 февраля Сыромятников был избран секретарем Временного бюро79. В марте только что созданное учреждение начало свою работу80. Изложенные события послужи­ли началом существования Московского общества народных университетов (МОНУ). Таким образом, Сыромятников выступил одним из основателей Общества народных университетов.

Народные университеты стали заметным событием в культурной жизни до­революционной России, превратившись в визитную карточку либерального просветительского движения. Основное их отличие от классического учеб­ного заведения заключалось в том, что народный университет не давал систе­матического образования. Обучение проходило в форме лекционных циклов, носящих популярно-просветительский характер, и рассчитанных на неподго­товленную публику. Занятия проходили по вечерам, после окончания рабо­чего дня. Такая система позволяла простым людям, не имевшим ни средств, ни времени для обучения в обычном университете, не отрываясь от работы получать интересующие их знания. Предложенная форма обучения оказалась очень популярной у заводских рабочих. Так, если весной 1906 г. на 63 лекциях побывало чуть более 15,5 тыс., то в 1906/07 учебном году на 302 лекциях при­сутствовало 215 тыс. человек81. Весь груз организации лекционного процесса ложился на Сыромятникова и О.Е. Сабинину, в обязанности которых входил поиск и приглашение преподавателей. Сыромятников встал во главе лекцион­но-организационного отдела82.

Сыромятников начал активно участвовать в преподавательском процессе, совмещая работу лектора с должностью члена правления. За несколько лет он объездил с публичными лекциями всю европейскую часть России.

Заметную роль сыграл Сыромятников и на «Первом всероссийском съезде Общества народных университетов и других просветительных учреждений частной инициативы», проходившем в Санкт-Петербурге 3 - 7 января. На этом съезде Сыромятников сделал доклады: «Народный университет как очередная задача нашего времени», «О внутренней организации Народного университета», «О характере и научном уровне чтений в Народном универ­ситете» и «Деятельность Московского общества народных университетов»83. Сыромятников был избран председателем 1-ой секции, на которой обсужда­лись важнейшие принципы организационной деятельности университетов. В работе съезда принимали участие не только деятели просветительного движе­ния, но и профсоюзные организации, имевшие непосредственное отношение к основному контингенту слушателей народных университетов - заводским рабочим.

В ходе проведения заседания возникла дискуссия, связанная с фундаменталь­ным принципом деятельности народных университетов, - общедоступностью для всех слоев населения. Во время заседания известная участница революци­онного движения А.М. Коллонтай, потребовала значительного усиления роли профсоюзов в работе народных университетов, переориентации их деятель­ности исключительно на городской пролетариат. Учитывая то, что в профсою­зах были очень сильны левые, антиправительственные настроения, это неми­нуемо привело бы к политизации преподавания, вливанию значительной про­пагандистской струи в деятельность организации. С предложением категори­чески не согласился Сыромятников, убежденный сторонник деполитизации образования. Как председатель секции, он отклонил предложение Коллонтай. В ответ на это профсоюзная делегация почти полностью покинула заседание. Оставшаяся часть выдвинула вопрос о компетентности бюро, который пред­седатель попытался заблокировать, но после давления членов съезда, он снял с себя полномочия и удалился84. Так, со скандалом, закончилось заседание.

В статье, освещавшей деятельность съезда, Сыромятников, подводя итоги и посетовав на некоторую неорганизованность мероприятия, все же подчеркнул его важность для дальнейшего развития российского просвещения. Не пре­минул автор коснуться и инцидента, произошедшего на заседании, возглавля­емой им секции, дав решительный отпор сторонникам политизации народных университетов. «Стремление использовать народные университеты в интере­сах той или иной общественной группы, конечно, должно было неизбежно ввести в просветительскую сферу элемент розни, который должен или привес­ти к разложению учреждения или же превратить это учреждение в партийную организацию»85, - утверждал автор.

Кроме чтения лекций и административной работы Сыромятников большое внимание уделял популяризации идеи народных университетов в печати. В своих работах, освещавших работу университетов, историк-просветитель представил целостное понимание задач деятельности и принципов развития учреждения. С его точки зрения, народный университет является абсолютно новой формой организации образовательного процесса. Появление нового органа образования Сыромятников связывал с процессами демократизации общества и эмансипации отдельно взятой личности, ускорившимися в Рос­сии в связи с событиями Первой русской революции: «Вовлеченная в общее движение масса народа особенно остро почувствовала свою трагическую бес­помощность перед лицом новых жизненных явлений. Призванный ис­торией к самостоятельной гражданской жизни, он [народ - В.Т.] должен был, прежде всего, сознать, что на открывшемся для него новом пути ему не удаст­ся сделать ни одного самостоятельного шага, пока не спадет с его глаз завеса, скрывающая от него источник света и знаний»86. Но, несмотря на социально­политические истоки стремления народных масс к образованию, все же в учеб­ных заведениях, по убеждению Сыромятникова, не должно быть политики: «Политика привела его [народ - В.Т.] в аудиторию Народного университета, но не для «политики» пришел в эту аудиторию. Ошеломленный зрелищем великой исторической драмы, тайный смысл которой был от него сокрыт, он понял только одно - глубину своего невежества»87. Народный университет - организация, несущая исключительно просветительские функции, далекие от злобы дня. Исходя из этого, целевая аудитория университета не могла ог­раничиваться какой-либо одной социальной прослойкой, ориентируя просве­тительскую деятельность университетов на все слои населения88. Такая разно­шерстная аудитория, нередко полуграмотная, неподготовленная, и определя­ла стиль преподавания, вынуждая лекторов читать курсы на общедоступном языке, по возможности избегая ученые и иностранные слова. Учитывая все это, Сыромятников отводил народным университетам положение между на­чальным образованием и высшим, подчеркивая то, что они не скованы обяза­тельной программой, что позволяет им более оперативно отвечать на запросы слушателей. По его мнению, «единственная задача университета - распро­странение знания, а не обучение»89.

Несмотря на отрицание связи образования с политикой, просветительские взгляды Сыромятникова теснейшим образом были связаны с его обществен­но-политической позицией. Либерал-западник по своим убеждениям, он счи­тал, что для нарождающегося в России общества западного типа, необходима эмансипированная, образованная личность, способная не только осмыслить свое место в мире, но и настойчиво бороться за свои права. Задачу народных университетов ученый видел именно в помощи людям в осознании своей лич­ности, способности быть активными членами социума.

Политическую окраску лекций прекрасно понимали и представители надзи­рающих органов. Так, были запрещены курсы Сыромятникова, посвященные

90

истории местного самоуправления90.

Параллельно с работой в Московском обществе народных университетов, Московском университете и ряде других вузов Москвы, Сыромятников про­должал написание докторской диссертации по проблеме существования фео­дальных отношений в Древней Руси. Работу над ней историк начал еще в пе­риод стажировки за границей91. В 1906 г. была опубликована первая глава92. К 1911 г. он закончил первую часть, представлявшую собой фундаментальный историографический очерк, из которого до нас дошло 416 страниц. Диссер­тация уже была в наборе, когда разразился конфликт между преподавателями Московского университета и министром народного просвещения Л.А. Кассо.

В своде правил от 27 августа 1905 г. университеты получили право выбора ректора, а положение от 14 сентября 1906 г. упраздняло должность инспек­тора студентов. Фактически университет получал значительную автономию. Но вскоре назначенный министром народного просвещения Л.А. Кассо, сле­дуя духу времени, постепенно берет курс на ущемление прав высшей школы, полученных под давлением революционных событий. В 1911 г. последовало распоряжение министра об увольнении членов университетского президиума Московского университета: профессоров А.А. Мануилова, М.А. Мензбира и П.А. Минакова, протестовавших против вмешательства во внутреннюю жизнь университета. В знак солидарности прошение об увольнении подало огром­ное количество сотрудников университета93. Среди них был и Сыромятников. Этот шаг на определенное время поставил крест на дальнейшем пребывании ученого в Московском университете, не говоря уже о том, что фактически был погублен труд многих лет жизни: книга о феодальных отношениях так и не увидела свет. Впоследствии, в своей автобиографии, историк писал: «Я не имел уже возможности на свои средства возобновить ее печатание, тем более

94

что прошло уже несколько лет с ее написания»94.

После ухода из Московского университета, Сыромятников сосредоточил свою работу в Обществе народных университетов, где в 1912 г. был избран то­варищем председателя. В 1914 г. он занял пост председателя общества. На этой должности он находился вплоть до самого конца существования Московского общества народных университетов, которое было закрыто в 1918 году. С 1910 г. историк преподавал в университете А.Л. Шанявского95, тесно сотрудничав­шего, но не входившего в структуру МОНУ.

В условиях возрастающих потребностей в образовании со стороны не только жителей крупных городов, но и провинции, Сыромятников активно пропа­гандировал идею передвижных лекторских бюро, способных охватить широ­кие слои населения, проживающие в разных регионах империи. Ему самому неоднократно приходилось читать лекции перед самой разной аудиторией. В том числе и перед неграмотными крестьянами, о чем он не без гордости рас­сказывал в одной из своих статей96. Такие мероприятия сформировали у него стойкое убеждение в том, что необходимо наладить интеллектуальные контак­ты между столицами и провинцией, тем самым сгладив культурную пропасть

97

между ними97.

Одновременно с лекторской и организационной деятельностью Сыромят­ников продолжил публикацию трудов, носивших образовательный характер. Так, в учебной книге для чтения по мировой истории, составленной П.Г. Ви­ноградовым, Сыромятников поместил два очерка по проблемам историческо­го развития России98.

В качестве учебного пособия для слушателей народных университетов была напечатана брошюра, целью которой было помочь неспециалисту сориен­тироваться в печатной продукции, касавшейся истории российского права. Кроме того, в работе, в кратком виде было изложено видение самим автором процесса развития отечественной истории государства и права99. На издание появилась рецензия В.А. Мякотина. В ней автор указывал на пользу подобных изданий, имеющих целью помощь в самостоятельном образовании. Но рецен­зент отмечал неполноту библиографического указателя и обзора, считая, что «последний является лишь изложением в весьма категорическом тоне взгля­дов самого г.Сыромятникова, кое в чем значительно расходящихся с общепри­нятыми в русской исторической науке»100.

Наравне с просветительской деятельностью продолжалась и исследователь­ская работа. Несколько научных статей101, принадлежавших Сыромятникову, были опубликованы в печати. Наибольшего внимания заслуживает работа о «Наказе» П.И. Пестеля102.

Интерес исследователя к декабристам протекал на фоне все возрастающего внимания исторического сообщества к данной проблематике. Причиной это­го было обострение отношений власти и общества, подъем революционного движения и, как следствие, обращение историков к изучению истоков анти- царистского движения в России. Еще одним катализатором интереса к исто­рии декабристского времени было снятие грифа секретности и обнародова­ние целого ряда ранее недоступных документов, непосредственно касавшихся восстания 14 декабря 1825 года. С актуальности исследования начинает свою статью и Сыромятников: «В условиях исторического момента, переживаемо­го ныне Россией, жертвы восстания и заговора 14 декабря с их надеждами и идеями, понятным образом, должны были вновь привлечь к себе обществен­ное внимание и как бы возродиться в политическом сознании освободитель­ной эпохи. Так, декабристы сделались близки возмущенной русской действи­тельности. »103. Несмотря на складывающийся в общественном сознании ореол мучеников, Сыромятников постарался критически подойти к пробле­ме. Объектом анализа стали политические идеи Пестеля, изложенные в «На­казе» («Русской правде»). Автор подчеркивал связь движения декабристов и идей Просвещения. В понимании историка, они были «сыновьями» XVIII в., на идеалах которого были воспитаны. Их деятельность была завершающим этапом эволюции общественно-политических движений, основанных на ра­ционализме и радикализме уходящей эпохи. В наиболее яркой форме эти идеи получили воплощение в политической доктрине Пестеля. «Пестель рациона­лист чистой воды. В своих построениях идеального государства он исходит из популярнейших предпосылок философии просветительной эпохи»104, - заме­чал автор. Тщательно проанализировав сущностные характеристики полити­ческой программы, историк-юрист пришел к выводу, что в своих построениях лидер Южного общества не ушел дальше характерного для XVIII в. идеала «полицейского государства» - общественной системы, в которой все постав­лено на службу государственной машине, действующей, якобы, в интересах об­щества. Пестель, борясь против самодержавия, сам закладывал предпосылки для возрождения основных принципов абсолютизма. «Республика Пестеля, воздвигнутая на развалинах монархического принципа, в основе своей, таким образом, сохранила все предпосылки абсолютизма, а потому и вылилось, в ко­нечном итоге, в типические формы полицейского государства»105, - заключил исследователь. Таким образом, в понимании историка, декабристы не открыли новой эпохи, а лишь подвели черту под предыдущим периодом русской исто­рии.

С 1913 г. ученый начал активно сотрудничать с издательством Гранат, присту­пившим к изданию своего известного энциклопедического словаря106. В об­щей сложности, за время сотрудничества историк написал около пятидесяти статей, заметок и очерков на различные темы, связанные с историей русского права, политической историей, биографиями известных государственных, об-

107

щественных деятелей и ученых107.

В 1915 г. вышел большой очерк, написанный для юбилейного издания, посвя­щенного пятидесятилетию судебной реформы108.

Начало Первой мировой войны существеннейшим образом отразилось и на Сыромятникове. Он, как и подавляющее большинство тогдашнего российс­кого общества, испытывал патриотический подъем, призывая к объединению всех сил для скорейшей победы. С его точки зрения, несомненным инициа­тором военных действий являлась Германия, чьи агрессивные действия вы­нудили страны Антанты защищаться. Выступил он и против немецкого за­силья в российской экономике. Но у Сыромятникова популярная в то время пропагандистская риторика приобрела несколько неожиданный ракурс. Он рассматривает зависимость от немецкой промышленности как следствие куль­турной отсталости России. «Немецкое засилье - в конечном счете - не что иное, как наша собственная культурная немощь. И действительно, наша про­мышленность спит, многомиллионный народ пребывает во «власти тьмы» и безграмотности»109. Выход из сложившейся ситуации один - дальнейшая де­мократизация образования, его распространение, доступность для широких слоев населения.

Не обошел своим вниманием историк и боевые действия против Турции. Од­нако, здесь его выступления в печати не отличались особой оригинальностью. Он обосновывал историческое право Российской империи на владение как проливами Босфор и Дарданеллы, так и Константинополем, изображая Рос­сию как исторического защитника Европы от османской агрессии110.

Под влиянием войны существенно изменилась и тематика публичных лекций в народных университетах и в провинции. Сохранились программы его выступ­лений, свидетельствующие о присутствии значительного проантантовского пропагандистского компонента в просветительской деятельности. Например, в планах чтений на 1915-16 гг. были заявлены следующие темы:

- Для чего нужно продолжать войну?

- Война и Ближний Восток.

- Война, культура и народное просвещение.

- Народный дом и его культурное значение.

- Международное право и война.

- Мировая война и мировая культура.

- Немецкая культура и немецкие варварства.

- Право как элемент культуры.

- Самоуправление и государственный строй111.

С изменением ситуации и поворотом от патриотической эйфории к критике правительственных действий появлялась новая тематика. Например, в лекци­онном плане на 1916-17 гг. кроме указанных тем можно найти и такую, как «Ответственное правительство»112 - популярный лозунг, выдвинутый Госу­дарственной думой. Вообще же, по мере роста разочарования в политике пра­вящего режима, выступления Сыромятникова в печати становятся все более

критичными113.

В 1917 г. Сыромятников снова возвратился к работе на юридическом факуль­тете Московского университета. С приходом Февральской революции были сняты многие барьеры, возникшие в связи с деятельностью царского прави­тельства. В официальном письме от 29 апреля говорилось, что было решено «принять в число приват-доцентов сего Университета без обычных формаль­ностей, по простым заявлениям, всех тех лиц, которые сложили с себя звание приват-доцента в связи с событиями 1911 года»114. Под это решение попадал и Сыромятников, который вернулся в университет. Впрочем, его пребывание там оказалось недолгим в связи с началом Октябрьской революции и последо­вавшими за этим событиями.

Наступившую Февральскую революцию Сыромятников встретил с воодушев­лением. Несмотря на то, что, по его убеждению, Россия переживала великий этап в своей истории - этап, который закончится кардинальным переустройс­твом всей общественной системы - историк считал, что подобные явления не новы, и русское общество лишь проходит тот же путь, что и развитые страны западного мира. «Россия в настоящий момент, как страна исторически более молодая, со значительным запозданием, переживает то же самое, что пережили в свое время другие нации в соответствующий революционный период борь­бы со старым самодержавным государством, на место которого они поставили государство «правовое» или - говоря иначе - государство народоправное, демократическое», - писал Сыромятников115.

Убежденность в неизбежности западного пути для России теснейшим обра­зом связана с историческими взглядами ученого, считавшего, что законы исто­рии для всех одинаковы. В этой связи необходимо внести некоторую ясность в сложившиеся представления об историко-политических взглядах ученого. Так, высказывалось мнение, что «исторический процесс [с точки зрения Сы­ромятникова - В.Т.] стремится, в конечном счете, к определенному идеалу об­щественного устройства - к капитализму в тех формах, в каких он установил­ся в Западной Европе»116. В приведенном отрывке взгляды историка сильно упрощаются. На самом деле, Сыромятников видел в буржуазно-капиталисти­ческом государстве не конечный идеал, а лишь необходимый этап развития человеческого общества. В одной из его статей, еще периода Первой русской революции, можно найти следующее высказывание: «Мы далеки от мысли, чтобы провозгласить либеральную конституцию117 «конечной целью» про­грессивного развития русского общества. Мы видим в ней лишь необходимый этап, через который неизбежно должна пройти Россия»118.

Конкретным механизмом для перехода от самодержавной монархии к буржу­азно-демократической республике, по мысли Сыромятникова, должно было стать Учредительное собрание. Исходя из этого, роль Временного правитель­ства виделась ему в основном в подготовке к выборам во всероссийский пред­ставительный орган. Переходный период, символом которого являлось Вре­менное правительство, Сыромятников считал опасным явлением, грозившим негативной деформацией всего государственного механизма. Поэтому единс­твенный представлявшийся ему выход из сложившейся ситуации - скорей­ший созыв Учредительного собрания, с помощью которого можно было бы обсудить и выработать стратегии решений наиболее острых вопросов, придав принятым решениям легитимный статус119.

Но мечтам историка о правовом, демократическом государстве не сужде­но было сбыться. Прогнозы Сыромятникова опровергла наступившая Ок­тябрьская революция. Эти события, а также нарастающая разруха и анархия в стране послужили причиной все большего разочарования в революции со стороны историка. В то же время, он начал чувствовать ответственность за произошедшее и того слоя общества, принадлежностью к которому раньше всегда гордился, - интеллигенции. В неопубликованной статье «Трагедия рус­ской интеллигенции» мы находим следующие мысли: «Анализируя события и ход русской революции, и ее роковые итоги, приходится с тяжелым чувством признать, что, родив прекрасное дитя свободы, она разрешилась безобразным выкидышем анархии»120. Причину этого ученый находил в неспособности ин­теллигенции повести за собой народные массы, в ее оторванности от простых людей, непонимание их устремлений и надежд. В ответ на это простые люди стали «чуждыми и даже враждебными интеллигенции»121.

Несмотря на разочарование в способности либерального правительства вы­вести Россию из кризиса, Сыромятников категорически не принял и больше­вистскую власть. Особенное неприятие вызывали попытки кардинально ре­формировать образование. Он писал: «Одновременно с гонениями на незави­симую науку и автономную высшую школу, советская власть выкинула знамя «демократизации» науки и академической школы, попытавшись противопос­тавить научной школе как таковой, университету, классовую или так называе­мый “пролетарский университет”»122. Достаточно вспомнить об убеждении ученого-просветителя во внесословности и надклассовости образования, как становится очевидной причина его возмущения. Взгляды Сыромятникова на развитие образования кардинальным образом не совпадали с курсом больше­виков на усиление пролетарской составляющей образовательных учреждений. Для историка аудитория университета была не ареной классовых битв, а хра­мом знаний.

Из-за вышеизложенной точки зрения и противодействия попыткам пролета­ризации высших учебных заведений, а также в связи с закрытием юридических факультетов и образованием факультетов общественных наук (ФОНов), Сы­ромятникова, видимо, и уволили из Московского университета. На верность этого предположения указывает и донос в Рабоче-крестьянскую комиссию, поступивший в 1928 году. В нем писалось, что историка изгнали из универ­ситета после Октябрьской революции за антисоветские взгляды123. Подобный факт Сыромятников, понятное дело, впоследствии отрицал.

О том, как Сыромятников прожил последовавшие за революцией годы граж­данской войны и разрухи, известно крайне мало. Он не уехал из страны, хотя у него были связи за рубежом, а попытался продолжить научную и препода­вательскую деятельность в условиях советского режима. После увольнения из Московского университета, Сыромятников получил должность декана Об­щественно-философского отделения университета А.Л. Шанявского. Здесь он проработал вплоть до 1921 года. После закрытия народного университета, остро нуждаясь в средствах, Сыромятников принял предложение преподавать в Иваново-Вознесенском политехническом институте (ИВПИ). В то время в ИВПИ сложилась уникальная ситуация. В связи с закрытием юридических факультетов в ведущих университетах страны, к преподаванию на социально­экономическом факультете этого учебного заведения удалось привлечь цвет русской исторической и юридической науки. Среди приглашенных были В.М. Гессен, Б.В. Александров, А.Л. Соболев, А.А. Кизеветтер и Сыромятников124. 4 октября 1921 г. его избрали ординарным профессором по кафедре социоло­гии с правом быть «наезжающим», то есть преподавателем, не проживающим постоянно в Иваново-Вознесенском125. Впрочем, преподавательская карьера историка-правоведа в ИВПИ была непродолжительной. Сложная финансовая ситуация в университете повлекла за собой невозможность оплачивать проезд «наезжающим» работникам факультета. В связи с этим, 14 января 1922 г. Сы­ромятников был уволен, а через некоторое время и сам факультет прекратил свое существование126.

После ухода с работы из ИВПИ Сыромятников был вынужден подрабатывать в различных организациях. В архивах сохранились отрывочные упоминания о его работе в Межевом институте, где с 1923 г. он начал читать курс по истори­ческому материализму127. С 1922 г. Сыромятников приступил к преподаванию на одном из рабфаков Москвы128.

В этих непростых условиях он пытался продолжить и научно-исследователь­скую работу. В 20-е годы ученый сотрудничал с юридическим изданием «Пра­во и жизнь», в котором в юбилей восстания декабристов опубликовал нашу­мевшую статью «Последний дворцовый переворот (К столетию восстания декабристов)» 129.

Во многом статья являлась продолжением работы, посвященной «Наказу» П.И. Пестеля. Тема была актуальна в связи с наступившим столетием восста­ния на Сенатской площади, историческая оценка которого приобрела осо­бую злободневность. Так, в статье видного партийного деятеля и историка М.С. Ольминского «Две годовщины», проводилась мысль, что декабристы - это дворяне-землевладельцы, обманом заставившие солдат пойти на восста­ние, а затем их предавшие. В связи с этим, он предлагал не праздновать юбилей. С таким упрощенным взглядом на важное историческое событие Сыромятни­ков не согласился. Он подчеркнул большое значение восстания для развития освободительного движения: «Рассматриваемые в исторической перспективе, декабристы являются перед нами как пионеры великого дела русской револю­ции, отмечая своим подвигом ее ранний, самый первый этап»130. Несмотря на это, автор трактует декабрьское восстание как «последний дворцовый перево­рот»131. С его точки зрения, декабристы оставались сыновьями своего века и своей социальной среды. Они попытались реализовать свои устремления при помощи переворота без участия широких народных масс, которые они даже не попытались привлечь, так как боялись наступления новой «пугачевщины». Еще одной причиной выбранной тактики стало общее мировоззрение эпохи Просвещения, по которому радикально изменить ситуацию к лучшему могли лишь отдельные просвещенные личности, а не массы. Такие взгляды привели к тому, что вместо народного восстания выступление заговорщиков приобре­ло характер банального вооруженного переворота, на которые была так богата русская история XVIII века.

Фактически в работе Сыромятников во многом повторял точку зрения Клю­чевского, высказанную им в «Курсе русской истории»132. Но во взгляде исто- рика-правоведа было немало и оригинальных черт. В отличие от Ключевского, он тесно связал идеологию Просвещения и движение декабристов. Более того, в отличие от Ключевского, считавшего, что восставшие не имели развернутого плана, а хотели лишь разбудить общественное мнение, Сыромятников, осно­вываясь на только что рассекреченных документах, показал, что у заговорщи­ков существовал четкий план по преобразованию России.

Журнал «Право и жизнь» просуществовал до 1928 года. В дневнике В.И. Вернадского по этому поводу можно найти следующую запись от 15 августа 1928 г.: «Этим летом закрыто последнее более свободное (если можно гово­рить о свободе у нас) юридич[еское] издательство «Право и жизнь». Пос­ледние возможности юридич[еской] научн[ой] работы прекращены и лица, соприк[асавшиеся] с этим (Сыромятников, Полянский из московской юри­дической «молодежи» 1911 года) не печатаются нигде»133.

В 1925 г. исследователь опубликовал научно-популярную книгу по истории русской текстильной промышленности134. Сыромятников прослеживал ис­торию развития текстильного дела, начиная с его зарождения и вплоть до времени написания работы. В развитии текстильной промышленности автор выделил несколько периодов: 1) «доисторический» - до XVIII в., когда про­изводство находилось в зачаточном состоянии; 2) XVIII в. - период зарож­дения и быстрого развития; 3) первая половина XIX в., характеризующаяся революционными изменениями в отрасли; 4) пореформенный период.

Своим появлением текстильная промышленность, по мнению историка, обяза­на реформам Петра, который основал крупное мануфактурное производство. Петровскую мануфактуру Сыромятников охарактеризовал как «купеческую фабрику», продукт деятельности «торговой буржуазии»135. В XVIII в. проис­ходит борьба между купеческой фабрикой и бурно развивающейся дворянской, появление которой стало следствием дарования вольности этому сословию. Автор подчеркивал поступательное развитие отрасли на протяжении всего пе­риода. Тем не менее, он отметил и неважное качество изделий, связывая это с использованием крепостного труда в производстве136. В начале XIX в. проис­ходит «революция» в текстильной промышленности, являвшаяся следствием переоснащения отрасли машинами и началом систематического использова­ния вольнонаемного труда, а также избавлением из под опеки государства137. Еще одной чертой, отмеченной историком, являлось снижение дворянского элемента в промышленности и выдвижением на первые роли промышленни­ков из непривилегированных слоев общества.

Последний этап начинался с отмены крепостного права, которая создала усло­вия для капиталистического развития страны. Последовавший за этим, после непродолжительного спада, экономический бум привел к быстрому увеличе­нию пролетарских слоев населения, а также росту их классового самосозна­ния. Это способствовало вступлению пролетариата на путь борьбы за свои права и интересы, что стало важной предпосылкой Февральской и Октябрь­ской революций. Но не только внутреннее развитие являлось причиной ре­волюционных событий. В поисках истоков Февральской и Октябрьской рево­люций, Сыромятников подводил читателя к мысли, что главную роль в этом сыграла неудачная Первая мировая война, обострившая социальные проти­воречия. «Война, ударившая по мировому хозяйству с колоссальной силой, вызвала, как известно, не менее мощный контрудар - социальную революцию, восстание подавленных трудовых масс, которым приходилось расплачиваться своей кровью за дикий ужас империалистической вакханалии»138. Мировая и гражданская войны привели к разрухе всей экономики страны, восстанов­ление которой, заканчивает автор, и есть основная цель молодой советской

республики139.

Стоит отметить, что подобные исследования были характерны для первых лет развития исторической науки в условиях советской власти, создавая особое историографическое направление истории труда, рабочего класса, развития производительных сил и так далее140. Очерк Сыромятникова написан в рус­ле концепции «торгового капитализма» М.Н. Покровского. Суть ее заклю­чалась в том, что социально-экономическую историю России целесообразно объяснять именно влиянием «торгового капитализма» как решающего фак-

141

тора исторического процесса141.

Появление этого исследования, столь нехарактерного для Сыромятникова как по тематике, так и по методологии, очевидно, навеяно конъюнктурой, и его сле­дует связать с попытками Сыромятникова «вписаться» в современное ему ис- торико-научное сообщество, в котором доминировали историки-марксисты, в особенности, ученики и последователи М.Н. Покровского. На такое стремле­ние указывают и панегирические речи в адрес Покровского, сохранившиеся в архиве. Например, в докладе «Значение исторических трудов М.Н. Покровс­кого для науки истории права», он назван «основателем новой исторической школы», равной школе Ключевского142.

Несмотря на то, что книга, в первую очередь, написана не из-за научных сооб­ражений, а в угоду сложившейся ситуации в исторической науке, специалисты в области экономической истории отмечают ее несомненный интерес для ис­ториографии, называя интереснейшим исследованием 20-х годов143.

Плодом научного поиска Сыромятникова того времени стала незаконченная монография (датирована 1926 г.), рассматривающая историю России во вре­мена Ивана Грозного. Книга получила название «Эпоха Ивана Грозного (Из истории борьбы классов и политических идей XVI в.)». До нас дошли две час­ти: «Иван Грозный перед судом русских историков» и «Иван Грозный и его время»144. Монография не была дописана и опубликована, скорее всего, из-за осложнения положения Сыромятникова, что в итоге вынудило его переехать на некоторое время в Казань.

В то же время ученый не переставал сотрудничать с издательством Гранат, публикуя в энциклопедии статьи, касавшиеся всех периодов отечественной истории. Наиболее значительной работой, помещенной в энциклопедическом издании, стал обширный очерк, освещавший историю Российской империи в XIX - начале XX вв., вплоть до Февральской революции145. В работе в науч­но-популярной форме описывался исторический путь России на протяжении столетия. Данную работу трудно отнести к творческим удачам Сыромятнико­ва. В ней как нигде более заметна ориентация на концептуальные построения Покровского. Так, пальму первенства в развитии Российской империи автор отдает «торговому капитализму», использует характеристики событий и лич­ностей, позаимствованные у Покровского. Эту работу также можно связать со стремлением Сыромятникова стать востребованным в новых историографи­ческих условиях.

В 20-е годы в научном творчестве историка появляется новая тема - русские писатели. Видимо, обращение к литературе помогало, с одной стороны, от­влечься от происходивших вокруг событий, а с другой - осмыслить произошед­шее с Россией сквозь призму художественной литературы. Этот факт позволил

И.Ф. Масанову в своем словаре псевдонимов назвать Сыромятникова не только историком права, но и литературоведом146. Особый интерес у Сыромятнико­ва вызывал А.П. Чехов, которому были посвящены несколько статей, появив­шихся в «Чеховском сборнике». Основной проблемой, поднятой исследова­телем, стало отношение Чехова к интеллигенции147. В статьях Сыромятников резко противопоставлял Чехова и современные ему интеллигентские массы - упаднические, апатичные и оторванные от народа. Следует заметить, что в какой-то мере в исследовании отразилось разочарование в интеллигенции и самого Сыромятникова, пережитое после революции и отразившееся в ряде его неопубликованных работ публицистического характера.

Вопреки попыткам подстроиться под требования времени, Сыромятников так и не стал «своим» для марксистского поколения историков. Для него об­становка оставалась напряженной, в особенности с 1928 г., когда начали запре­щать деятельность негосударственных общественных учреждений. Насколько неспокойным было время свидетельствует и тот факт, что на Сыромятникова был написан донос. В нем говорилось, что историк, якобы будучи изгнанным из Московского университета за антисоветские взгляды, не имел права рабо­тать на рабфаке148. Ученому пришлось оправдываться перед Рабоче-крестьян­ской инспекцией, стараясь доказать клеветнический характер поступившей информации. Скорее всего, это событие, а также закрытие журнала «Право и жизнь», и заставили Сыромятникова переехать в Казань, подальше от мос­ковских неурядиц. В Казани он начал преподавать в местном университете на факультете Советского права.

Сыромятников официально был зачислен на должность профессора кафед­ры Правовых институтов Казанского университета 11 сентября 1928 года. Историк не только занимался преподавательской деятельностью, но и заве­довал университетской библиотекой149. Главной его обязанностью было чте­ние курсов истории Отечества и истории отечественного права. Более того, он был назначен председателем Лекционной комиссии университета. Целью комиссии была организация лекторской работы среди рабочих. Очевидно, эту должность Сыромятников получил благодаря своему большому опыту в проведении просветительских мероприятий, приобретенному еще на пос­ту председателя МОНУ. На новом месте и в новых условиях Сыромятников стремился максимально эффективно применить хорошо проверенные методы работы с неподготовленной аудиторией, выработанные до революции народ­ными университетами. В частности, он настоятельно рекомендовал отказаться от бессмысленных попыток проведения систематических чтений, которые не­возможны, с его точки зрения, в виду нехватки времени и помещений для это- го150. Для более эффективной работы были созданы передвижные лекторские бюро - элемент просветительской деятельности МОНУ.

Пребывание в Казанском университете оказалось недолгим. Уже 1 марта 1930 г. Сыромятников по неизвестным причинам официально уволился, покинул университет и вернулся в Москву. Здесь он довольно продолжительное время занимает должность заведующего библиотекой Центрального научно-иссле­довательского текстильного института (НИТИ)151.

1934 г. стал поворотным в развитии советской исторической науки. После де­сятилетия официального доминирования школы Покровского, сложилась ус­тойчивая интерпретация отечественного прошлого с негативных позиций как истории господства классовых врагов пролетариата. Подобная точка зрения могла существовать, пока в идеологии коммунистической партии доминиро­вала идея мировой революции и интернационализма. После того, как Сталин окончательно получил контроль над партией и страной, а надежды на скорую мировую революцию исчезли, изменился и исторический компонент офици­альной идеологии: она становится более патриотичной. В собственном про­шлом теперь следовало искать не только отрицательные примеры, но и образ­цы для подражания152. Происходившие изменения были закреплены «Заме­чаниями по поводу конспекта учебников по истории СССР», написанными

А.А. Ждановым, И.В. Сталиным и С.М. Кировым153. Такой поворот событий позволил гуманитариям, сформировавшимся еще в дореволюционное время, занять свою нишу в советской науке. Среди них был и Сыромятников.

После произошедших изменений, его знания, педагогический опыт снова стали востребованными. Он приступил к работе в Московском государствен­ном юридическом институте154. Работа оказалась нелегкой. Историк-правовед столкнулся с заметным упадком преподавания истории отечественного госу­дарства и права. В своей докладной записке «К вопросу о реформе высшей правовой школы» он замечал: «Между тем приходится констатировать, что именно с постановкой историко-правовых дисциплин у нас на правовых фа­культетах до сих пор дело обстояло и обстоит еще далеко не благополучно»155. Выход из сложившейся ситуации он видел в активном использовании науч­но-педагогического опыта дореволюционных высших юридических учебных

заведений156.

В 1938 г. поступило приглашение работать в Институте государства и права АН СССР, в котором незадолго до этого была проведена реорганизация и расширен круг проблем для изучения. Сыромятникова пригласили работать в секции Государственного права, которую он и возглавил. Официальной за­дачей секции была «разработка вопросов советского государства и админис­тративного права, а также вопросов буржуазного государственного права»157. Сыромятникова привлекли к работе в институте как крупнейшего из остав­шихся специалистов по истории дореволюционного государства и права. Па­раллельно с исследовательской деятельностью в Академии наук ученый про­должал преподавание в юридическом институте. В этом же году, по широко распространенной тогда практике присуждения степеней по совокупности опубликованных трудов, он получил степень доктора юридических наук.

В качестве основной работы исследователь предоставил проект по созданию сборника правовых документов с подробнейшими комментариями. Конеч­ный план издания в трех томах выглядел следующим образом:

XI. Введение. Проблема Русской правды.

1. Историческое происхождение «Русской правды».

2. «Русская правда» и теория норманизма.

3. О «смерде» древней Руси (к критике текстов «Русской правды»).

4. «Русская правда» как «феодальный кодекс».

5. Отзывы об изданиях «Русской правды».

Т.Н. Введение. История русских политических учений как самостоятельная

правовая дисциплина.

1. Политическая идеология удельной Руси.

2. Максим Грек - идеолог феодальной реакции.

3. Политические учения XVI в.

4. Иван Грозный как государственный деятель и политический мысли­тель.

5. «Правда воли монаршей» и Феофан Прокопович.

6. М.Сперанский и его политические воззрения.

7. Политическое созерцание Н.Карамзина.

Отзывы (рецензии).

Т.Ш. Введение. Спорные проблемы истории права древней Руси.

1. Проблема происхождения русского государства.

2. О роли рабства в древней Руси.

3. О феодализме в древней Руси.

4. Древнерусская демократия (о вече в древней Руси).

5. «Держава Рюриковичей».

6. Критические отзывы на те же темы (об Арциховском, Грекове, Пархо­менко и др.) 158».

Объем издания, почти законченного к 1941 г., должен был составлять около 50 печатных листов. В этой работе Сыромятников, по сути, представил концеп­цию социально-экономической истории Древней Руси, альтернативную тео­риям Б.Д. Грекова, трактовавшего общественный строй киевской эпохи как феодальный. С точки зрения Сыромятникова, Киевскую Русь следует класси­фицировать как рабовладельческое общество. На проект издания был написан положительный отзыв академика Ю.В. Готье. В нем он замечал: « следует по всей справедливости признать, что Б.И. Сыромятников высококвалифици­рованный специалист и знаток истории русского права, лучший, быть может, представитель этой научной дисциплины в настоящее время »159. Но, несмотря на поддержку Ю.В. Готье, книга, из-за активного противодействия Института истории во главе с Б.Д. Грековым, так и не увидела свет. Одной из причин такого итога было и то, что в Институте истории готовилось свое соб­рание законодательных памятников под наблюдением Б.Д. Грекова в русле его концепции существования феодализма в Древней Руси. Конкуренты ему были не нужны. Следствием такого положения дел стало то, что в печати в виде ста­тей появились лишь отдельные главы и разделы задуманной книги160.

С началом Великой Отечественной войны Сыромятников вместе с Институ­том государства и права был эвакуирован в Ташкент. Еще в эвакуации Сыро­мятников был назначен руководителем секции истории государства и права161. В то же время, несмотря на первые неудачи, он продолжает активно работать над своими фундаментальными комментариями к историко-правовым доку­ментам. В заметках, помещенных в «Историческом журнале» в 1944 г., мож­но найти следующую информацию: «Особое место в работах секции занимала также разработка истории политических учений в СССР. По этому разделу секция заслушала, помимо общего доклада руководителя секции доктора юридических наук, профессора Б.И. Сыромятникова, также его доклады на темы: “Иван Грозный - государственный деятель и политический мыслитель”, “Политическая доктрина «Правды воли монаршей» Феофана Прокоповича”, “Политические воззрения Н.М. Карамзина”. По истории государства и права был заслушан доклад проф. Сыромятникова “Происхождение русского госу-

162

дарства » .

В 1943 г. было опубликовано самое известное исследование Сыромятникова, посвященное идеологии государства Петра Великого163. Книга выделялась на фоне не только исторической литературы военного времени, носившей скорее пропагандистский, чем научный характер, но не вписывалась и в советскую академическую историографию. На книгу появилось множество рецензий, в массе своей отрицательных. Выводы исследователя обсуждали и на известном совещании историков в ЦК ВКП(б), проходившем в 1944 году. На этом сове­щании книга была подвергнута резкой критике якобы за возрождение концеп­ции Покровского в интерпретации петровской эпохи.

Следствием этих событий стало то, что вторая часть работы так и не увидела свет, а историк серьезно опасался за свое будущее, о чем свидетельствует его неотправленное письмо лично И.В. Сталину. Несмотря на все это, в том же 1944 г. Сыромятников получил звание заслуженного деятеля науки164.

В последние годы жизни ведущей темой его научных работ становится исто­рия права славянских народов, изучение которого могло помочь, как считал историк, глубже понять русское право, а также проследить связи «братских народов»165. От Московского государственного юридического института ему поступил заказ на написание монографии «Проблемы истории государства и права славянских народов»166. К сожалению, книгу историк написать не успел. До нас дошла статья «К истории изучения права славянских народов», дати­рованная 14 апреля 1946 года. Судя по всему, эта статья являлась первой гла­вой так и ненаписанной книги о славянском праве. В работе освещалось ста­новление славяноведения со времени его появления как особого направления научных исследований. Следуя духу времени, автор подчеркивает героический характер славянской истории: «Современное возрождение славянских наро­дов, конечно, исторически связано с их многовековой, упорной борьбой за свою национальную, государственную и культурную самобытность»167.

Историк-правовед умер 12 января 1947 года. После его смерти в журнале «Советское государство и право» появился некролог, в котором отмечались его огромные заслуги перед исторической и юридической науками. Его подход к изучению историко-правовых проблем назывался новаторским и прогрес­сивным по сравнению с «формально-юридической школой»168.

Сыромятников прожил долгую и насыщенную жизнь. По личностным качес­твам историка можно охарактеризовать как человека с четкими целями и при­оритетами, основным из которых являлось самовыражение через научно-педа­гогическую деятельность. Определяющей чертой характера Сыромятникова следует назвать чувство долга, добросовестность, переходящую в педантич­ность, стремление досконально изучить предмет, умение рассмотреть пробле­му с разных сторон, сделать ее решение предметом своего личного интереса. Он во всем пытался найти четкую систему, внести рациональное зерно во все проекты, над которыми работал.

В целом, личные качества историка-правоведа наложили заметный отпечаток на его научное творчество. Так, его исторические труды отличались педан­тичным воспроизведением фактов, деталей, желанием их систематизировать, превратив в жесткую схему. Этому способствовал не только общий, позити­вистский дух эпохи, но и личностные качества самого исследователя, отличав­шегося педантизмом и отвлеченностью мышления.

Изучение работ Сыромятникова показывает, что их автор обладал устойчивой системой ценностей и приоритетов, которые мог привнести в свое творчество и отстоять в жизни.

Подводя итог рассмотрению научной биографии Б.И. Сыромятникова, целе­сообразно выделить основные вехи его деятельности. Очевидно, что весь науч­но-исследовательский путь историка можно разделить на два больших этапа, в общем совпадающих с историей страны: дооктябрьский и послеоктябрьский периоды. Периодизацию первому этапу, как это было указано выше, дал еще В.А. Муравьёв.

Следует констатировать, что В.А. Муравьёв, в целом, верно определил основ­ные периоды общественно-научной деятельности Сыромятникова до 1917 года. Определенные сомнения вызывают попытки В.А. Муравьёва четко про­следить политические пристрастия ученого (впрочем, этот компонент иссле­дования был практически обязательным в советской историографии в силу ее партийно-классовой заостренности). Сыромятников вообще отличался неус­тойчивыми политическими пристрастиями. С.П. Мельгунов охарактеризовал его как человека «всегда и везде сидящего между двумя стульями»169. Скорее всего, его следует относить к либеральному лагерю в целом, а не стремиться определить его партийные пристрастия буквально по годам.

Рассматривая научную биографию Сыромятникова после Октябрьской рево­люции, представляется возможным выделить следующие этапы: 1) 20-е годы - 1934 г; 2) средина 30-х - средина 40-х.

Первый этап характеризовался не слишком успешными попытками ученого вписаться в советскую историографию. Историк преподавал в различных ву­зах страны, но его положение оставалось шатким, он почти не публиковался.

Второй этап начался, как и для большинства ученых «старой формации», с постановления 1934 года. После него Сыромятников занял свою нишу в ака­демической среде, был приглашен работать в престижные столичные учебные заведения и исследовательские центры. Несмотря на ряд препятствий, его ра­боты регулярно появлялись в важнейших периодических изданиях, он опуб­ликовал крупную монографию, которая, впрочем, подверглась резким крити­ческим выпадам.

В заключение, следует отметить, что рассмотренные выше научно-биографи­ческие и политико-мировоззренческие аспекты деятельности Сыромятни­кова обладают большой важностью для изучения его исторических взглядов. Отдельные перипетии его судьбы позволяют лучше понять его научное твор­чество.