§6. Содержание субъективной стороны преступлений со специальным составом

Исследование особенностей субъективной стороны специальных составов преступлений имеет важное значение для установления уголовной ответственности специальных субъектов, а также для освещения проблем соучастия в таких преступлениях, в частности, для определения оснований, объема и пределов ответственности соучастников.

В науке уголовного права субъективная сторона преступления определяется как совокупность признаков, характеризующих внутреннее содержание преступления, психическое отношение лица к совершенному общественно опасному деянию и наступившему последствию.

Признаками субъективной стороны преступления являются: вина, мотив и цель преступления, а также эмоциональное состояние лица в процессе совершения преступления.

267

При этом вина относится к основным, а все остальные признаки — к факультативным (за исключением случаев, когда эти признаки входят в состав конкретного преступления).

Проблемам субъективной стороны преступления посвящена многочисленная юридическая литература, имеются различные исследования. И это не случайно, поскольку именно субъективной стороне присущи сложные социальные и психологические элементы, пронизанные сознанием и волей человека.

Несмотря на это, как справедливо отмечается в современной юридической литературе, традиционные научные положения, касающиеся теории вины, нуждаются в уточнении, в частности, когда в новый УК России и Армении законодателем были внесены определенные корректировки и существенные положения, касающиеся данного вопроса.

Дальнейшее исследование всех аспектов субъективной стороны преступления, в особенности, в рамках принципа субъективного вменения, относится к числу наиболее актуальных и, в то же время, сложных задач науки уголовного права.

Еще больше сложностей в правоприменительной деятельности возникает в определении содержания субъективной стороны преступлений со специальным составом.

Наступление уголовной ответственности, в том числе и за посягательство на специальные объекты, невозможно без признаков субъективной стороны преступления.

Поэтому исследование особенностей субъективной стороны указанной категории преступлений и их учет в судебной и следственной практике являются необходимыми условиями законности и обоснованности применения соответствующих уголовно-правовых норм, гарантией реализации принципов вины, справедливости и гуманизма.

Субъективная сторона проявляется только в конкретных актах преступного поведения и поэтому может быть установлена только по объективным признакам преступления. Субъективные намерения, а также любое другое поведение человека, в том числе и преступное, всегда мотивированы и целенаправленны.

Они проявляются в поступках человека и поэтому становятся доступными для их установления, исследования и оценки: социальной, правовой, уголовно-правовой и иной. Следовательно, по объ-

268

ективным признакам можно определить содержание субъективной стороны преступления.

В то же время содержание определенных признаков объективной стороны деяния возможно раскрыть и правильно оценить путем сопоставления признаков субъективной стороны преступного поведения.

Последнее обстоятельство можно объяснить, в частности, тем, что субъективная сторона всегда предшествует формированию преступного поведения и сопровождает его на всех этапах преступления и даже характеризует послепреступное поведение субъекта.

Следовательно, особенности и содержание признаков специального субъекта, специфического объекта посягательства, а также нарушений специальных правил поведения формируют и особенности субъективной стороны преступления со специальным составом.

Специальные субъект и объект преступления, а также нарушение специфических (особых) правил поведения, как общего признака преступления со специальным составом, являются объективной реальностью, существующей вне зависимости от человеческого сознания.

Особенности объективных признаков данных составов преступлений в процессе формирования и совершения преступного деяния отражаются, интегрируются в сознательно-волевую, мотивацион-ную и эмоциональную сферы, существенно влияющие на субъективные основания уголовной ответственности общественно опасных деяний, посягающих на специальные объекты.

Традиционное понятие вины, а также содержание ее форм, приведенное в уголовном законе, на наш взгляд, не полностью отражает специфику субъективных признаков, характеризующих составы преступлений со специальным составом. О такой неполноте свидетельствует, в частности, анализ статей 25, 26, 27 и 28 УК РФ, в соответствии с которыми психическое отношение специального субъекта к совершаемому им общественно опасному деянию и наступившему последствию (суть социально-психологического и социально-правового поведения такого субъекта) не полностью вписывается в уголовно-правовые рамки этих норм. Некоторые психологические и правовые аспекты сознания и воли (интеллектуальный и волевые моменты вины) оказались вне приведенной в законе формулы умысла и неосторожности, что в процессе правоприменения привело к предпосылке возникновения объективного вменения.

269

В новом Уголовном кодексе РФ законодатель несомненно предпринял существенные шаги для последовательной реализации принципа субъективного вменения и, как отмечает В.В. Лунеев, «еще более продвинулся к психологическому пониманию вины»1.

Однако современный научный интерес к проблемам вины не исчезает и, в частности, проявляется в уточнении, конкретизации тех теоретических положений данного института, которых придерживается наш законодатель и правоприменитель. Этот интерес приобретает новое качество, реальную потребность в дополнительных исследованиях на фоне уяснения предпосылок и причин, способствующих нарушению принципа субъективного вменения.

Одним из таких интересов и является уточнение и анализ особенностей вины в преступлениях со специальным составом по уголовному законодательству России и Армении. Практика показывает, что отступление от принципа виновной ответственности часто допускается при применении уголовно-правовых норм, устанавливающих ответственность за посягательства на специальные объекты.

Одна из основных причин заключается в том, что при законодательном определении форм вины субъективные признаки общественно опасного деяния описываются в отрыве от особенностей объективных признаков преступного поведения субъекта (особенностей самого субъекта, в том числе и специального; объекта посягательства; учета того обстоятельства, что преступное поведение может выражаться в нарушении не только общих, но и специальных правил поведения).

В связи с этим представляется, что действующая уголовно-правовая концепция вины нуждается в уточнении, сутью которой должно стать определение такой юридической формулы вины и ее видов, которая максимального полно и точно отражало бы содержание отношения субъекта к совершенному общественно опасному деянию и наступившим последствиям. Теоретическое обоснование этих уточнений и рекомендаций может быть использовано в законодательной практике.

К числу основных проблем, связанных с особенностями субъективной стороны преступлений со специальным составом и нуждающихся в теоретическом обосновании, на наш взгляд, относятся следующие:

Лунеев В.В. Субъективное вменение. - М.: «СПАРК», 2000. -С.32. 270

1. Уточнение и исследование особенностей интеллектуального и волевого момента умысла в преступлениях со специальным соста вом, в частности:

а) Анализ признака осознания лицом общественной опасности своих действий (бездействия), а также уголовно-правовой противо правности в преступлениях со специальным составом;

б) Освещение особенностей признака предвидения лицом воз можности или неизбежности наступления общественно опасных последствий в таких преступлениях;

в) Исследование особенностей волевого момента в подобных преступлениях;

г) Отражение особенностей вины в преступлениях со специаль ным составом с материальным, формальным и формально-матери альным составами;

д) Исследование мотивапионной и эмоциональной сферы в пре ступлениях со специальным составом;

2. Освещение особенностей неосторожности в преступлениях со специальным составом;

а) Исследование особенностей интеллектуального и волевого момента при небрежной вине и преступном легкомыслии;

б) Специфика мотивационной и эмоциональной сферы в неос торожных преступлениях со специальным составом;

в) Изучение особенностей невиновного причинения вреда, со вершенного в результате нарушения специальных правил поведе ния. 3.

Анализ особенностей двойной формы вины в преступлениях со специальным составом.

Выделение и исследование особенностей уголовно-правовой ошибки и ее влияния на содержание вины в таких преступлениях и др.

Рассмотрим содержание некоторых обозначенных проблем в отдельности.

Как известно, существуют различные теоретические концепции вины1. Основными из них являются следующие теории:

1 См., напр.: Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. - М., 1961; Злобин Г.А., Никифоров Б.С. Умысел и его формы. — М., 1972; Никифоров Б.С, Решетников Ф.М. Современное американское уголовное право. — М., 1990; Ра-

271

1) Опасного состояния, когда вина лица за совершенное деяние подменяется опасностью личности как таковой, а само деяние вос принимается как проявившийся симптом опасного состояния; 2)

Оценочная (нормативная, этическая), когда вина лица за со вершенное деяние сводится к ее оценочной характеристике судом, формулируемой в его упреке; 3)

Психологическая, определяющая вину как внутреннее субъек тивное отношение лица к своим общественно опасным действиям, их вредным последствиям и иным правозначимым обстоятельствам совершения преступления1.

Отечественная уголовно-правовая теория базируется на последней теории, поскольку уголовная ответственность наступает за объективно совершенное и субъективно осознанное деяние, охватывающее желание, осознание и предвидение. Психологическое содержание вины обусловлено совокупностью интеллекта, воли и их соотношением. Тем самым, устанавливается принцип субъективного вменения, согласно которому, лицо подлежит уголовной ответственности только за совершение тех общественно опасных действий и их вредных последствий, в отношении которых установлена его личная вина (ст. 5 УК РФ). При этом границы и условия применения принципа вины определяются в соответствующих нормах Общей и Особенной части УК.

Вместе с тем, содержание форм и видов вины переплетается также наличием элементов оценочной теории вины (оценочный характер волевого и интеллектуального моментов вины, игнорирование мотивационной и эмоциональной сферы преступного поведения и др.).

В ст. 25 УК. РФ (ст. 29 УК РА) впервые закреплены выработанные теорией уголовного права положения по поводу деления умысла на два вида: прямой и косвенный.

В соответствии с определениями, приведенными в этих статьях, первым общим признаком прямого и косвенного умысла является осознание лицом общественной опасности своих действий (бездействия), а также предвидение лицом возможности или неизбежности его

рог А.И. Вина в советском уголовном праве. — Саратов, 1987; Уголовное право буржуазных стран. Обшая часть. — М., 1990 1 Лунеев В.В. Указ. соч. - С.10.

272

общественно опасных последствий (интеллектуальный признак прямого и косвенного умысла).

Из законодательного определения умысла и его видов следует, что в формулу умысла включается только осознание лицом общественной опасности своих действий (бездействия). При этом осознание уголовно-правовой противоправности на законодательном уровне не предусматривается, что, на наш взгляд, является ошибочным.

Анализ действующей системы уголовно наказуемых деяний свидетельствует, что одновременное осознание лицом общественной опасности и уголовной противоправности совершенного деяния наблюдается, как правило, в тех случаях, когда уголовно-правовой запрет является очевидным для любой категории граждан, всего общества. Например, запрещение убийств, изнасилований, грабежей и т.д. вытекает, прежде всего, из моральных норм поведения граждан.

Установление факта осознания лицом уголовной противоправности деяния во многом зависит от того, на какие объекты совершается посягательство: общие или специальные. Традиционное уголовно-правовое понимание интеллектуального признака осознанности базируется на том постулате, что с момента вступления уголовного закона в силу презюмируется его знание всеми гражданами, а поэтому даже ошибка в отношении преступного характера совершаемого деяния (за определенными изъятиями) не исключает уголовной ответственности. В соответствии с этим, в правоприменительной практике, при решении вопроса о привлечении лица к уголовной ответственности сформулировалось следующее правило: если была возможность ознакомиться с законом и виновный этим не воспользовался, то он подлежит ответственности на общих основаниях. Если же он не имел такой возможности, то уголовная ответственность исключается. Данный тезис базировался на принципе: «незнание закона не освобождает от уголовной ответственности». Однако в новом УК РФ и РА такая формула не содержится. Тем не менее, судебная практика руководствуется этим принципом, поскольку взамен этого законодатель ничего не предложил.

Сущность и содержание преступлений со специальным составом, направленных на специальные объекты и совершаемые путем нарушения специальных правил поведения таковы, что познать их без специального изучения невозможно. Кроме того, государство не может обязать граждан изучить и освоить уголовно-правовые за-

273

преты, поскольку это является субъективным, моральным правом каждого. Поэтому упомянутая формула того, что наличие реальной возможности ознакомления с законом и неиспользование этой возможности влечет уголовную ответственность, фактически размывает границы виновной ответственности.

Если применительно к посягательствам на общие объекты осознание противоправности таких деяний формулируется на протяжении всей жизни человека, то в случае посягательств на специальные объекты, констатация факта осознания лицом так называемой «специальной противоправности» крайне осложняется.

То обстоятельство, что знание гражданами не только моральных норм, но и норм права, в том числе и уголовных, устанавливающих правовой запрет и определяющий уровень их правосознания, не вызывает сомнения, в особенности, в современных условиях цивилизованного мира. Однако, только в случае включения граждан в сферу конкретных специальных отношений, на последних возлагаются особые, специфические правила поведения, дополнительные права и обязанности, в том числе по знанию и руководству этими правилами, за нарушение которых устанавливается специальный уголовно-правовой запрет.

В преступлениях со специальным составом умысел должен включать осознание также специальной уголовно-правовой противоправности. Видимо, законодатель под формулой вины, выделяя признак осознания лицом общественной опасности своих действий (бездействия), имеет в виду и осознание противоправности. Ошибочность и нецелесообразность такого подхода заключается в том, что понятия «общественная опасность деяния» и «уголовно-правовая противоправность» отождествляются. Между тем, в юридической литературе справедливо обосновывается, что эти понятия отождествлять нельзя.

На важность уголовной противоправности, как признака преступления, указывается в понятии преступления (ст. 14 УК РФ).

Однако между этим понятием и формулой вины имеется несоответствие, поскольку, как уже отмечалось, в ст. 25 УК РФ законодатель упоминает осознание общественной опасности, а не противоправности. Поэтому было бы правильным в формулу вины, наряду с осознанием лицом общественной опасности деяния, включить также осознание противоправности. Ученые, не разделяющие положение о включении в формулу вины признака «осознания проти-

274

воправности», указывают, что «поскольку осознание общественной опасности включает понимание фактических признаков состава преступления, закрепленных в уголовном законе, то, следовательно, оно охватывает и сознание противоправности деяния, т.е. его за-прещенности уголовным законом»1. Однако сам факт осознания лицом общественной опасности деяния не всегда может повлечь осознание запрещенности такого деяния. Например, дежурный по КТП воинской части разрешает выезд неисправной машины и тем самым допускает нарушение возложенных на него специальных правил по эксплуатации соответствующих машин, сознает общественную опасность своего бездействия, он предвидит возможность наступления опасных последствий. Однако из сказанного отнюдь не следует, что данный военнослужащий всегда осознает также уголовную противоправность своих действий (бездействия). Вполне возможно, что он не знал о запрещенности данного деяния в уголовном законе.

Допуская нарушение общих или специальных правил поведения, субъект прежде всего осознает общую противоправность, отступление от которых, по его мнению, может привести к иным видам ответственности, например, дисциплинарной — применительно к приведенному примеру.

Поэтому важно установить осознание, а не предположение именно уголовно-правовой противоправности.

В юридической литературе предлагается решение данного вопроса на законодательном уровне. Так, например, Н.Г. Иванов считает необходимым в Общую часть УК внести норму о юридической и фактической ошибке в которой, в частности, закрепить, что «если лицо, совершая предусмотренное настоящим Кодексом деяние, не осознавало и не могло осознать его противоправность, оно не подлежит уголовной ответственности»2.

Таким образом, в преступлениях со специальным составом в формуле вины необходимо учитывать признак сознания уголовной противоправности.

1 Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебное пособие. - М.: «МНЭПУ», 2001. С.91.

2 Иванов Н.Г. Модельный уголовный кодекс РФ: Общая часть. Опус № 1. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2003. - С. 115-118.

275

Осознание противоправности в преступлениях со специальным составом должно доказываться в ходе расследования и судебного рассмотрения уголовного дела.

Интеллектуальный момент вменяемости также должен включать осознание противоправности. Поскольку и вменяемость, и вина являются предпосылками ответственности, то они, как отмечается в юридической литературе, «коррелируют между собой»1.

Такая характеристика вменяемости и вины предполагалась в исследованиях русских ученых и созвучна современной международной уголовно-правовой теории этих институтов. Например, Н.Д- Сергеевский в начале XX века писал, что «субъективная виновность» имеет место, если лицо «действительно понимало свойства совершаемого, действительно предусматривало или предвидело последствия, действительно сознавало запрещение закона и действительно имело возможность принять это запрещение закона в руководстве своей деятельностью»3.

Сознание уголовно-правовой противоправности в преступлениях со специальным составом имеет определенные особенности. Они заключаются в том, что при совершении подобных преступлений умысел включает сознание всех элементов данного состава преступления.

Признаки специального субъекта всегда являются конструктивными или квалифицирующими в рамках состава преступления, поэтому при посягательстве на специальные отношения осознание этих признаков становится необходимым компонентом сознания уголовной противоправности, поскольку они всегда связаны с нарушением специальных функций, правил поведения, возложенных на виновного.

С сознанием противоправности связано также сознание признаков специального объекта. При совершении умышленных преступлений сознанием специального субъекта должно охватываться то обстоятельство, что его преступное поведение направлено на специфические, особые отношения, в сферу которых он включен. При

1 Иванов Н.Г, Аномальный субъект преступления: проблемы уголов ной ответственности: Учебное пособие для вузов. — М.: Изд-во «ЮНИТИ», 1998.-С.180.

2 Сергеевский Н.Д. Уголовное право. Общая часть. — Изд. 2-е. — СПб., 1915.

276

отсутствии такого сознания содеянное должно квалифицироваться в соответствии с тем объектом, который сознавался виновным, хотя реально посягательство было направлено на другие общественные отношения. То есть ответственность в этих случаях определяется в соответствии с направленностью умысла, и содеянное квалифицируется как покушение на преступление, поскольку фактически вред не причиняется тому объекту, на которое было направлено посягательство.

Как известно, признаки объекта наиболее полно представлены в преступлениях с материальным составом, поскольку объект в таких преступлениях, как правило, определяется указанием в уголовно-правовой норме на вредное последствие, а иногда и на предмет посягательства.

Осознание запрещенности посягательств на конкретные объекты в ряде случаев позволяет правильно определить уголовно-правовую оценку содеянного. По этому принципу можно провести разграничение преступлений с общим субъектом от смежных преступлений со специальным составом, а также специальных составов от специально-конкретных (в рамках данной сферы специфических отношений). Например, основное отличие нарушения уставных правил взаимоотношений военнослужащих при отсутствии между ними отношений подчиненности от преступлений против жизни и здоровья заключается в объекте посягательства. Данное воинское преступление направлено против установленного порядка прохождения военной службы (воинского правопорядка). Причем, по ст. 335 УК РФ, содеянное должно квалифицироваться как воинское преступление и в тех случаях, когда совершенное деяние не связано с исполнением обязанностей военной службы, но сопровождается проявлением явного неуважения к воинскому коллективу, нарушением внутреннего распорядка в подразделении, нормального отдыха и досуга личного состава и др.

Следовательно, если виновный не сознавал того обстоятельства, что его действия направлены на воинские отношения, ответственность за воинское преступление должна исключаться.

Примечательным в этом смысле является решение по делу рядового Яценко.

По приговору военного трибунала Наро-Фоминского гарнизона от 20 ноября 1986г., оставленному без изменения определением военного трибунала Московского военного округа от 12 января

277

1987 г., рядовой Яценко осужден на основании п.»в» ст. 244 УК РСФСР (ч. 3 ст. 335 УК РФ).

Я. признан виновным в нарушении уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности, повлекшем тяжкие последствия и совершенном при следующих установленных приговором обстоятельствах.

18 июня 1986г., около 22 часов, в казарме после отбоя Я., нарушая воинский порядок и общепринятые нормы поведения, в поисках тапочек стал ходить по кроватям и при этом наступил на спавшего сослуживца С. Будучи недовольным правомерной реакцией на эти действия и замечанием С, Я., желая показать свое превосходство над молодым солдатом и проучить его, нанес С. сильный удар кулаком в грудь. В результате этого удара у С. наступила рефлекторная остановка сердца, и он скончался на месте происшествия.

В протесте Генерального прокурора СССР ставится вопрос о переквалификации действий Я. с п. «в» ст. 244 УК РСФСР (ч. 3 ст. 335 УК РФ) на ст. 106 того же УК (ст. 109 УК РФ).

Рассмотрев материалы дела и обсудив доводы протеста, Военная коллегия Верховного Суда СССР находит протест подлежащим удовлетворению по следующим основаниям.

Насильственные действия одного военнослужащего в отношении другого, не находящегося с ним в отношениях подчиненности, могут быть квалифицированы по ст. 244 УК РСФСР (ст. 335 УК РФ) лишь в том случае, если они совершены в связи со службой или при исполнении хотя бы одним из этих военнослужащих служебных обязанностей, либо, хотя и не при этих обстоятельствах, но сопровождались проявлением явного неуважения к воинскому коллективу. Лишь в указанных ситуациях применение насилия одним военнослужащим в отношении другого не только объективно нарушает установленный порядок несения воинской службы, но и представляет собой посягательство на закрепленный в уставах порядок взаимоотношений между военнослужащими и по своему характеру является воинским правонарушением. С субъективной стороны это преступление может быть совершено только с прямым умыслом на нарушение порядка взаимоотношений военнослужащих.

Таким образом, из материалов дела также усматривается, что Я. применил насилие к С. не в связи со службой, а на почве личных взаимоотношений и при этом прямого умысла на нарушение воин-

278

ского порядка и порядка взаимоотношений между военнослужащими не имел.

При таких обстоятельствах действия Я. подлежат квалификации не по п. «в» ст. 244 УК РСФСР (ч. 3 ст. 335 УК РФ), а по ст. 106 УК РСФСР (ст. 109 УК РФ)1.

Аналогичное разъяснение было дано по уголовному делу рядового Мавропуло2.

В тех случаях, когда специальный субъект данной системы отношений включается в более узкую сферу специально-конкретных отношений для выполнения определенных задач, в ходе которых допускает нарушения, необходимо уяснить, что именно охватывалось умыслом виновного: посягательство на специальные или же специально-конкретные отношения.

Например, военнослужащий (как специальный субъект), назначенный начальником караула (специально-конкретный субъект), используя свое служебное положение, неправомерно применяет оружие.

Квалификация преступления будет зависеть от характера допущенных нарушений (с использованием своего должностного положения или нарушением только правил несения специально-конкретной службы), а также осознания им этих обстоятельств.

Поэтому ответственность наступит либо за должностное преступление (специальный состав), либо за нарушение уставных правил несения караульной службы (специально-конкретный состав).

На стадии формирования преступного поведения происходит выбор объекта посягательства, осознание противоправности предполагаемого деяния. В то же время, умыслом виновного охватываются те специальные признаки, которые отличают его от участников других, неспециальных отношений.

С другой стороны, специальные объекты, охраняемые уголовным законом, находятся в зависимости от признаков субъекта и характера его действий.

1 Определение Военной коллегии Верховного Суда СССР от 5 ян варя 1988г. // БУВТ и ВК ВС СССР. - 1988. - № 2(131). - С.42- 44.

2 Определение Военной коллегии Верховного Суда СССР от 30 ию ля 1985г. № IH-0332/85 // БУВТ и ВК ВС СССР. - 1985. №1(124). - С.48-49.

279

Поскольку конструкции составов преступлений со специальным составом, в которых говорится о нарушении возложенных на виновного специальных правил поведения, как правило, носят бланкетный характер, осознание противоправности таких нарушений также является особенностью субъективной стороны данных преступлений. Как уже отмечалось, специальные субъекты всегда продолжают быть носителями общих общественных отношений. На них распространяются нормы и иных, неспециальных законодательных актов. Поэтому в процессе выполнения своих особых функций ими могут быть допущены нарушения и общих правил поведения, не связанных со специальными обязанностями. В последнем случае ответственность за посягательство на специальные объекты исключается.

Если в составе преступления только субъект имеет специальный характер (убийство матерью новорожденного ребенка, изнасилование и т.д.), °б осознании специальной уголовной противоправности говорить не приходится, поскольку объект таких преступлений общий, и деяние не связано с нарушением какого-либо специального порядка поведения. В таких составах сознанием виновного охватывается только общая уголовная противоправность.

Второй интеллектуальный признак умысла характеризуется предвидением возможности или неизбежности общественно опасных последствий.

Предвидение вредных последствий, указанных в законе, означает осознание опасности совершаемого деяния, которое способно причинить данное последствие. При этом достаточно, чтобы лицо в общих чертах предвидело наступление юридически значимых последствий как результата своих действий или бездействия. Поскольку при предвидении наступления возможных последствий может быть допущена ошибка, то ответственность фактически должна наступать в рамках содеянного и в пределах субъективного вменения. Отечественная уголовно-правовая теория основывается на том положении, что сознание полностью «управляет» и «контролирует» поведение. В реальной же действительности на поведение субъекта, в том числе и на преступное, могут влиять различные эмоциональные состояния. Поэтому, как обоснованно считают многие ученые, с целью избежания объективного вменения, при оценке интеллектуального момента вины, необходимо учитывать эмоциональное состояние субъекта.

280

То обстоятельство, что любое поведение человека определяется свободной волей и свободным выбором, не вызывает сомнения и должно сохраняться в рамках уголовного права. Но поведение человека детерминировано социальными, психологическими, эмоциональными и иными факторами. У человека имеется множество возможностей выбора поведения, но конечный выбор всегда детерминирован внешними и внутренними обстоятельствами.

Особое место среди этих факторов имеет предвидение лицом результатов своего поступка, поскольку данное обстоятельство также влияет на процесс выбора поведения.

Причем предвидение последствий носит вероятностный характер. При этом если внешнее воздействие или определенные внутренние факторы по своему характеру таковы, что лишают субъекта этой возможности, то вина отсутствует.

Исходя из вышеизложенного, можно сформулировать вывод о том, что в тех случаях, когда при умышленном посягательстве на специальные объекты специальный субъект, желая или сознательно допуская наступление определенного вреда, не знает об обстоятельствах, относящихся к специальному составу преступления, хотя по обстоятельствам дела может и должен знать, содеянное не может квалифицироваться по статье, предусматривающей ответственность за данный специальный состав. К ответственности виновный должен быть привлечен за умышленное совершение иного преступления. Например, если военнослужащий применяет насилие в отношении начальника, но на самом деле не знает о статусе последнего, содеянное им будет квалифицироваться как преступление против личности.

Применительно к преступлениям с общим субъектом, судебная практика также идет по этому пути.

Например, в постановлении Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве» указывается, что субъект должен сознавать, что применяемый им способ совершения преступления был опасен для жизни не только «одного человека», а применительно к убийству с особой жестокостью говорится, что субъект должен действовать «с умыслом, направленным на совершение преступления с особой жестокостью»1.

1 Сборник Постановлений Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и РФ. - М.: «Экзамен», 2002. - С.504.

Иначе говоря, вопрос об ошибке в фактических обстоятельствах дела должен получить свое законодательное закрепление. Такой подход практикуется в уголовных кодексах многих государств1.

Желание или нежелание наступления предполагаемых общественно опасных последствий является волевым элементом умысла или, как обоснованно отмечается в литературе, мотивационно-воле-вым моментом умысла.

«Желание достичь определенных общественно опасных последствий или иное желание, осуществление которого оказалось невозможным без наступления предполагаемых общественно опасных последствий, есть разновидности мотивов умышленных преступлений. Воля без мотивов и целей не реализуема. Волевые действия вменяемого лица всегда мотивированы и целенаправленны»2. В действительности, установление реальных мотивов и целей способно выявить, имел ли субъект желание наступления общественно опасных последствий или они были для него средством реализации других желаний.

При планировании преступления и формировании преступного поведения выбор объекта, на который преступник должен направить свои действия, как правило, совпадает с выбором цели. Часто именно цель ведет к намерению совершить преступление. Поэтому характер объекта, прежде всего, зависит от содержания мотивации и основной цели преступника. «В процессе формирования преступного поведения выбор объекта может следовать и за выбором цели или предшествовать ей»3.

Эти криминологически обоснованные положения, учитываемые в определении уголовно-правового содержания умысла, имеют важное значение и определенную специфику в раскрытии умысла в преступлениях со специальным субъектом. Поскольку посягательство на специальные объекты совершаются «изнутри» лицом, состоящим в сфере данных отношений, путем нарушения возложенных на него специальных правил поведения, как правило, выбор объекта

1 Уголовное законодательство зарубежных стран (Англии, США, Франции, Германии, Японии): Сборник законодательных актов. — М.: Изд-во «Зерцало», 1999. - С.255.

2 Лунеев ВВ. Указ. соч. - С.38.

3 Кудрявцев В.Н. Генезис преступления. Опыт криминологического моделирования: Учебное пособие. — М., 1998. — С.108.

2S2

предшествует выбору цели действий. С учетом того, что данный специальный объект является наиболее доступным для участников соответствующих отношений, охраняющих этот объект, нередко сам объект «вызывает» у субъекта определенный интерес, удовлетворение которого формирует цель преступления.

Допуская нарушение специальных обязанностей, субъект рассчитывает на определенную безопасность своих действий (бездействия), полагая, что какие-либо вредные последствия не наступят. Такая уверенность объясняется, в частности, тем, что носители специальных общественных отношений часто допускают нарушение соответствующих правил и опасные последствия при этом не наступают, и они к иной ответственности не привлекаются.

В качестве основных мотивов совершения преступления выступает желание специальных субъектов использовать социальные ценности в своих целях (например, должностные преступления).

В других преступлениях, связанных с нарушением специальных правил поведения (технических правил, обеспечивающие экологическую безопасность; правил несения специальных видов воинской службы и т.д.), мотивы действий лишены корыстных побуждений, которые носят, прежде всего, асоциальный характер (эгоистический, анархо-индивидуалистический и др.).

Нарушение специальных правил поведения часто сопровождается наличием экстремальных ситуаций, психофизических перегрузок и иных необычных состояний. При этом последствия таких действий могут иметь огромный — непредсказуемый и необратимый процесс. Поэтому реализация специальных норм уголовного закона, устанавливающих ответственность за нарушения специальных правил поведения, выступает лишь одной из составляющих механизма уголовно-правового воздействия на преступные проявления в сфере специальных отношений. «Уголовно-правовая борьба служит подкреплением системы мер экономического, политического, идеологического, организационного, психологического характера»1.

Применительно к неосторожным преступлениям действующие конструкции составов преступлений свидетельствуют, что, кроме тех случаев, когда неосторожная вина непосредственно указывается

1 Долгова АИ. Криминология. - М: «ИНФРА-НОРМА», 1997. -С.643.

283

в диспозиции (ст. 109, 118, 124, 143, 168 УК РФ и др.), законодатель указывает на неосторожность также применительно к квалифицирующим и особо квалифицирующим признакам некоторых составов преступлений (ч. 4 ст. 111, ч. 3 ст. 128, ч. 3 ст. 131 и др.).

В последнем случае, в основном, такие преступления являются умышленными, так как основной состав предполагает только умысел.

С другой стороны, в Особенной части УК есть много составов преступлений, которые одновременно предполагают и умысел и неосторожность. В юридической литературе отмечается, что к числу таких преступлений относятся ст. ПО, 121, 122, 156, 215, 217, 2251, другие авторы дополняют их также ст. 248, 248, 249, 250, 251, 254, 256, 265, 332, 340 и др.3 В действительности данные преступления могут быть совершены не только умышленно, но и по неосторожности. Это несоответствие привело к тому, что за различные формы вины в одном и том же основном составе преступления законодатель предусмотрел одинаковое наказание.

Поэтому было бы целесообразным ответственность за общественно опасные деяния, которые могут совершаться как умышленно, так и по неосторожности, предусмотреть в одной и той же статье, но на разных уровнях. В основном составе будет предусмотрена ответственность только за умышленную форму вины, а в квалифицированном — за неосторожную, причем, в последнем случае ответственность, как правило, должна устанавливаться за вред, по своему размеру не меньший, чем предусмотренный в основном составе.

Такое несоответствие проявляется и в том, что законодатель при конструировании ряда составов преступлений, предусматривающих ответственность за нарушение специальных правил поведения, устанавливая умышленную форму вины по отношению к деянию (нарушению этих правил), фактически предполагает умысел виновного и в отношении последствий, поскольку при умысле в отношении действий (бездействия) нельзя не предвидеть возможности или не-

1 Уголовное право Российской Федерации. — М.: «Юрист», 1999. — С.270.

2 Нерсесян В.А. Законодательная регламентация ответственности за преступные деяния, совершенные по неосторожности // Уголовное право. - № 2. - 2000. - С.43.

284

избежности наступления общественно опасных последствий и желать или сознательно допускать эти последствия.

Это означает, что при умысле на причинение последствий, указанных в соответствующей статье, ответственность должна наступать по другим статьям. Например, нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах, в соответствии с диспозицией ч. 1 ст. 217 УК РФ, может быть как сознательным, так и неосторожным. Если будет выяснено, что при сознательном нарушении данных правил отношение виновного к последствиям (смерть человека) проявилось в умысле, то в таком случае ответственность должна наступать как за умышленное преступление против личности. Это означает, что деяние специального субъекта, выразившееся в нарушении специальных правил поведения и при наличии умысла в отношении последствий, указанных в законе фактически из начавшегося посягательства на специальный объект перерастает в посягательство на общий объект.

К примеру, в ч. 1 ст. 248 УК РФ установлена ответственность за нарушение правил безопасности при обращении с микробиологическими либо другими биологическими агентами или токсинами, если оно повлекло за собой причинение вреда здоровью человека, распространение эпидемий или эпизоотии, либо иные тяжкие последствия.

В части 2ой той же статьи устанавливается ответственность за то же деяние, повлекшее по неосторожности смерть человека.

В связи с этим возникает вопрос о субъективной стороне основного состава преступления, предусмотренного в ч. 1 ст. 248.

В комментарии к УК РФ говорится, что «субъективная сторона рассматриваемого преступления состоит в наличии косвенного умысла, а применительно к последствиям преступления в виде наступления смерти человека - в наличии двух форм вины, предполагающих умысел по отношению к нарушению правил безопасности, когда лицо осознает противоправность и общественную опасность своих действий, предвидит возможность наступления общественно опасных последствий и проявляет неосторожность по отношению к тяжким последствиям»1.

В учебнике по уголовному праву РФ под редакцией Б.В. Здра-вомыслова отмечается, что «Субъективная сторона данного престу-

Комментарий к Уголовному кодексу РФ. — М., 1999. — C.62I.

285

пления состоит в умысле или неосторожности*1. Видимо, имеется в виду умысел применительно к ч. 1 ст. 248, а неосторожность — ч. 2 той же статьи, в которой прямо указывается неосторожная форма вины. А в учебнике по уголовному праву РФ, под общей редакцией И.Я. Козачеико, сказано, что «Субъективная сторона этого преступления характеризуется неосторожной формой вины*2. Как видим, в данном, казалось бы, несложном вопросе нет единства мнений.

Проблема, на наш взгляд, заключается в том, что при установлении субъективной стороны преступлений с неосторожной формой вины упускается из виду то обстоятельство, что неосторожность в отношении последствий может проявляться как при сознательном, так и неосознанном нарушении конкретных правил поведения. Данное преступление, в отличие, например, от ст. 111 или 167, нельзя отнести «в чистом виде» к деянию с двумя формами вины (ст. 27 УК), поскольку в диспозиции ч. 1 ст. 248 не указывается только на умышленный характер преступления.

Нарушение этих правил может быть как сознательным, так и неосознанным. Однако ответственность по этой статье может наступить тогда, когда отношение виновного к последствиям выражается в неосторожности.

В противном случае, например, если при умышленном нарушении данных правил виновный желает или сознательно допускает наступление последствий, указанных в ч. 1 ст. 248, содеянное должно быть квалифицировано как преступление против здоровья, возможны диверсия или экоцид.

Представляется, что сложность определения субъективной стороны многих составов преступлений связана с правильным уяснением сущности и смысла ч. 2 ст. 24 УК.

Заметим, что перечень неосторожных преступлений в действующей системе уголовно-правовых норм не ограничивается рамками формулы, предусмотренной в ч. 2 ст. 24. На самом деле, в этой статье сказано, что деяние, совершенное только по неосторожности (подчеркнуто нами — С.А.), признается преступлением лишь в том случае, когда оно специально предусмотрено соответствующей

1 Уголовное право Российской Федерации. - М.: «Юрист», 1999. - С.309.

2 Козаченко И.Я. Учебник по уголовному праву Российской Федера ции. - М., 1999. - С.500.

286

статьей Особенной части УК. Это означает, что речь вдет только о тех деяниях, которые, по мнению законодателя, могут быть совершены только по неосторожности. Но из этого лишь формально следует, что перечень неосторожных преступлений на этом исчерпывается и приобретает завершенный вид.

Сама формулировка ч. 2 ст. 24 УК «...деяние, совершенное только по неосторожности...» не только не запрещает, но и предполагает (косвенно), что существуют И такие составы преступлений, которые могут совершаться как умышленно, так и по неосторожности. Как уже отмечалось, на самом деле в УК таких составов немало. При этом форма вины преступления в целом, а также в преступлениях с материальным составом, определяется по отношению к последствиям. Если конструкция данного состава преступления такова, что само деяние хотя и может быть совершено умышленно, но отношение виновного к последствиям, указанным в этой статье, проявляется в форме неосторожности, то все преступление признается неосторожным. Кроме того, в соответствии со ст. 27 УК РФ, неосторожность в отношении конкретных последствий может устанавливаться также при совершении таких основных составов, в диспозициях которых прямо указывается только на умышленный характер преступления. Неосторожность в таких случаях устанавливается на уровне квалифицирующих или особо квалифицирующих признаков конкретных составов преступлений.

Поэтому можно сформулировать следующий вывод: в преступлениях со специальным составом, когда нарушение специальных правил поведения возможно как умышленно, так и по неосторожности, отношение к последствиям, указанным в статье, предусматривающей ответственность за данные нарушения, всегда должно проявляться в форме неосторожности. В тех случаях, когда само нарушение специальных правил поведения возможно только умышленно (например, злоупотребление и превышение власти), отношение виновного к последствиям всегда проявляется в форме умысла. В противном случае, если виновный желал или сознательно допускал наступление указанного в законе вреда, причиняемого данному специальному объекту, ответственность должна наступать за соответствующее умышленное преступление, наказываемое более строго, поскольку наличие такого мотива (цели) влияет на выбор объекта посягательства и, в конечном счете, «трансформируется» в общий объект. В таких случаях специальный субъект путем наруше-

287

ния возложенных на него специальных обязанностей посягает на обшие объекты. Причем, в тех случаях, когда ответственность за нарушение специальных правил поведения предусмотрена в преступлении с формальным составом, и виновный желал или сознательно допускал наступление разных общественно опасных последствий, находящихся за пределами данного состава преступления, содеянное в случае причинения вреда должно квалифицироваться по совокупности преступлений — по статье, предусматривающей ответственность за нарушение специальных правил поведения и статье, предусматривающей ответственность за причинение данного вреда.

Например, в ст. 271 УК РФ установлена ответственность за нарушение правил международных полетов (преступление с формальным составом). Если в конкретном случае допущенные нарушения специальных обязанностей членом экипажа воздушного судна сопряжены с наступлением определенных последствий, то в зависимости от формы вины к наступившим последствиям, содеянное будет квалифицировано по ст. 271, а также по статье, предусматривающей ответственность за данные последствия.

По таким же правилам квалифицируется и деяние при формальном составе преступления со специальным составом, когда ответственность предусматривается также за причинение определенного вреда данным специальным объектам (в качестве квалифицирующего или особо квалифицирующего обстоятельства), и причинение этого вреда охватывается умыслом виновного (желание или сознательное допущение его наступления).

При нарушении одних правил поведения могут быть нарушены и иные специальные правила (обязанности), что также требует дополнительной квалификации, поскольку посягательство направлено на разные специальные объекты (например, часовой самовольно оставляет часть).

Различные правила квалификации преступлений со специальным составом можно объяснить тем, что конструкции подобных составов преступлений различны. В одних случаях о наличии специального субъекта свидетельствуют те уголовноправовые нормы, которые устанавливают ответственность за нарушение специальных правил поведения. Как уже отмечалось, в таких случаях субъект преступления - всегда специальный.

288

Однако из этого вывода не следует, что, если субъект какого-либо преступления — специальный, то данная норма обязательно устанавливает ответственность именно за нарушение специальных правил поведения.

Иными словами, в УК имеется много составов преступлений только со специальным или специальным и общим субъектом, преступное деяние которого вовсе не связано с нарушением специальных правил поведения.

Кроме того, нарушение определенных правил поведения, в том числе и специальных, может быть как осознанным, так и неосторожным, что также влияет на квалификацию содеянного за посягательство на общий или специальный объект.

Таким образом, установление вины без учета мотивов и целей допущенных нарушений специальных правил поведения, а также условий признания лица специальным субъектом преступления, невозможно правильно решить вопрос об уголовной ответственности специального субъекта преступления. При этом, мотивы поведения субъекта имеют важное значение при установлении как интеллектуального, так и волевого момента вины.

Однако в конструкции вины элементы мотива и цели не содержатся, а их неполный учет в правоприменительной деятельности ведет к отступлению от психологической сущности вины и внедрению элементов оценочной теории, что не способствует объективной и полной реализации принципа субъектного вменения.

Проблемам уголовно-правового значения мотива и цели преступления посвящена обширная юридическая и другая специальная литература1.

Механизм преступного поведения в преступлениях со специальным составом представляет сложное взаимодействие субъекта пре-

1 См.: Волков Б.С. Мотив и квалификация преступлений. - Казань, 1968; Дагель П.С. Понятие вины в советском уголовном праве // Материалы XIII конференции ДВГУ. ч. IV. - Владивосток, 1968; Зелинский А.Ф. Криминальная мотивация хищений и иной корыстной преступной деятельности. - Киев,1 1990; Толкаченко А.А. Мотивы и цели воинских преступлений по уголовному праву: Дис. канд. юрид. наук. - М., 1990; Филановский И.Г. Социально-психологическое отношение субъекта к преступлению. — Л., 1970 и др.

ступления, социальной среды и конкретной сферы специальных отношений, на основе которого формируется актуальная потребность субъекта, образующая мотив. Мотив таких преступлений часто обуславливается содержанием и средой специальных отношений, участником которых является данный субъект. Мотив и обусловленная им цель в преступлениях со специальным составом имеют специфическое содержание, обусловленное особенностями специальных отношений. Рассмотрим некоторые из них, поскольку их освещение имеет определенное значение для определения пределов и объема ответственности специальных субъектов, в том числе и соучастников в таких преступлениях.

В умышленных преступлениях со специальным составом сознанием виновного охватывается то обстоятельство, что детерминированное мотивом цель преступления всегда направлено на специальные отношения, участником которых он является. Все побуждения специального субъекта так или иначе связаны со служебной деятельностью последнего и направлены на изменение порядка функционирования данной системы.

Мотив и цель в преступлениях со специальным составом отражаются различными способами и имеют различное уголовно-правовое значение. Некоторые из них включены в конструкции ряда составов преступлений, например, воинских, связанные с исполнением служебных обязанностей определенной категории участников данных отношений — потерпевших по делу. Субъективная сторона воинских и других преступлений, в том числе, мотивы и цели данных преступлений всесторонне исследованы многими учеными '.

Установление мотива и цели в преступлениях со специальным составом позволяют определить конкретный объект посягательства. По объективным признакам не всегда возможно определить направленность совершаемого посягательства. Например, если ис-

1 См.: Рарог А.И. Проблемы субъективной стороны преступления. — М., 1991; Скляров СВ. Мотивы индивидуального преступного поведения и их уголовно-правовое значение. — М., 2000; Тарару-хин С.А. Преступное поведение. Социальные и психологические черты. - М., 1974; Толкаченко А.А. О некоторых особенностях субъективной стороны воинских преступлений: Вопросы укрепления законности в Вооруженных Силах. — М.: Воен. инст., 1990.

290

пользование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы совершено не из корыстной или иной личной заинтересованности, то содеянное не может рассматриваться как злоупотребление служебным положением. Причиняя вред здоровью конкретного лица, виновный может воздействовать на него как на личность гражданина вообще либо как носителя определенных специальных отношений. В последнем случае происходит посягательство на данные специальные отношения, что должно получить соответствующую уголовно-правовую оценку.

Рассматриваемые признаки влияют на характеристику общественной опасности деяния и лица его совершившего. Посягательство специального субъекта на отношения, участником которых он является, свидетельствует о большой опасности содеянного. Установление и учет мотива и цели в подобных преступлениях необходимы для дифференциации и индивидуализации ответственности и наказания, характеристики личности виновных, выявления обстоятельств, смягчающих или отягчающих наказание.

Мотив и цель в уголовным законодательстве могут указываться также в качестве квалифицирующих признаков преступлений со специальным составом (например, уклонение от воинской службы путем симуляции болезни или иным способом совершенное в целях полного освобождения от исполнения обязанностей военной службы и др.).

Посягательство на специальные отношения может быть обусловлено не только специальной мотивацией, связанной с функциональной деятельностью субъекта преступления или содержанием данных специальных отношений, но и побуждениями иного характера.

Главное в совершенном деянии - фактическое посягательство на специальный объект.

Мотив и цель в преступлениях со специальным составом лежат в основе разграничения данных преступлений между собой и совпадающими с ними по объективной стороне общеуголовными деяниями, поскольку указывают на направленность совершаемого посягательства на конкретный объект.

Мотив и цель трансформируют одно деяние в другое, качественно иное, хотя и совпадающее по признакам действия, бездействия или нарушения правил. В тех случаях, когда законодатель мотив и цель указывает в качестве признаков состава преступления, в том

числе и со специальным составом, данные признаки влияют не только на форму или вид вины, но и на объективное проявление деяния, главным образом, объект посягательства. Мотив и цель характеризуют психическое отношение субъекта к совершенному им деянию и в то же время обозначают объект посягательства. Данное обстоятельство, как известно, объясняется наличием взаимосвязи субъекта и объекта, согласно которой не только субъект воздействует на объект, но и объект детерминирует поведение субъекта, влияя на содержание целей и мотивов, а также принимаемых решений. Как отмечалось, объект-субъектная взаимосвязь наиболее тесно проявляется в преступлениях со специальным составом. При этом статус и признаки специального субъекта детерминированы особенностями специальных отношений.

Связь цели и мотива с объектом посягательства объясняет и влияние этих элементов на ответственность соучастников. Мера уголовной ответственности определяется в значительной степени объектом посягательства, его социальной ценностью. Объект же посягательства устанавливается не только через деяние, но и посредством цели и мотива. Последние характеризуют также качества личности, отражают иерархию потребностей, а, следовательно, и степень ее опасности, что также учитывается при решении вопросов ответственности и наказания.

Таким образом, мотив и цель в преступлениях со специальным составом учитываются на уровне внутреннего и внешнего детерминантов.

Внутренний побудительный аспект мотивации проявляется в психическом причинном качестве, позволяющем определить не только содержание субъективной стороны преступления, но и объект посягательства.

Но мотив и цель, являясь психической (внутренней) причиной преступления, отражают и внешнюю, объективную, причинность. Отсутствие соответствующего мотива указывает на отсутствие объективной причинной связи, а, следовательно, и объективного основания уголовной ответственности.

Отмеченное уголовно-правовое значение мотива и цели имеет принципиальное значение для конструирования ответственности за посягательство на специальный объект. Последнее обстоятельство существенно влияет на определение пределов и объема ответственности за соучастие в таких преступлениях.

292

При квалификации преступлений со специальным составом важно установить не только форму вины, но и конкретные виды умысла или неосторожности, поскольку вне этого деяние совершается невиновно.

Таким образом, следует отметить, что особенности субъективной стороны преступлений со специальным составом связаны с субъективным осознанием или отсутствием осознания признаков специального субъекта, наличия или отсутствия специального объекта, а также нарушений специфических правил поведения.

Исходя из этого, можно выделить общие правила разграничения преступлений по субъективному отношению к этим объективным признакам:

1. Если специальный субъект при умышленном посягательстве на специальный объект не сознавал наличия признаков специаль ного состава преступления, но по обстоятельствам дела должен был и мог осознать, и при этом к наступившим последствиям проявил умысел, то ответственность за посягательство на специальный объ ект исключается.

При этом если в УК есть аналогичная общая уголовно-правовая норма, то при наличии соответствующих признаков, содеянное должно квалифицироваться по этой статье. 2.

Если специальный субъект не осознавал и не должен был осознавать уголовно-правовую запрещенность посягательства на данный специальный объект, ответственность по специальной нор ме, охраняющие данный объект, также исключается. 3.

Если специальный субъект при посягательстве на специаль ный объект не осознавал, и по обстоятельствам дела не мог и не должен был осознавать того факта, что допускает нарушение спе цифических, в том числе и конкретно-специальных правил поведе ния, уголовная ответственность по специальной норме должна ис ключаться. Лицо может быть привлечено к уголовной ответствен ности по статье, предусматривающей ответственность за наступле ние данных последствий. Например, если лицо при совершении действий по производству запрещенных видов опасных отходов (ст. 247 УК РФ) не осознавало, что допускает нарушение соответст вующих специальных правил, но при этом причинило смерть чело веку, ответственность по данной статье исключается.

Содеянное должно квалифицироваться по ч. i. ст. 109 УК РФ как причинение смерти по неосторожности (в случаях, когда субъ-

293

ект в отношении подобных действий проявляет неосторожность, содеянное будет квалифицировано по ч. 3 ст. 247).

При отсутствии нормы, предусматривающей ответственность за наступление конкретных последствий, допущенных в подобных ситуациях (не осознавал и не мог осознавать специальный характер этих нарушений), в действиях лица состав преступления отсутствует.

Таким образом, учет особенностей субъектной стороны специального состава преступлений является необходимым компонентом всестороннего исследования проблем соучастия в таких преступлениях. Без учета этих особенностей невозможно полно и правильно определить объем и пределы ответственности соучастников и исполнителей преступления.

В ходе проведения исследования комплекса современных актуальных уголовно-правовых аспектов института соучастия, постановки и освещения проблемы специального состава преступления, в частности, многочисленных вопросов учения о специальном объекте и специальном субъекте преступления, были выделены и зафиксированы ряд теоретико-правовых проблем ответственности за соучастие в преступлениях со специальным составом.

На основе предложенной целостной концепции существования специальных составов преступлений, в которых все элементы имеют специальный характер, и составов, в которых только субъект преступления имеет определенную специфику, попытаемся провести комплексное уголовно-правовое исследование проблем соучастия в преступлениях с такими составами.

Вначале рассмотрим проблему оснований ответственности за соучастие в таких преступлениях.

294