§ 2. Развитие мер предупреждения преступлений против участников уголовного судопроизводства в советское и постсоветское время

Вместе с образованием Советского государства формировалось советское социалистическое право. Его первыми источниками являлись декреты, постановления и решения всероссийских съездов советов, ВЦИК и Совнаркома.

В 1918 г. Декретом № 3 «О суде» было запрещено применение старых законов, вновь созданным судам предписывалось руководствоваться декретами Рабоче-Крестьянского правительства и социалистической совестью. Весьма важным актом, определявшим сущность правосудия того времени, были Руководящие начала по уголовному праву РСФСР, утвержденные НКЮ 12 декабря 1919 г. В разделе «Об уголовном правосудии» указывалось, что советское уголовное право в РСФСР осуществляется органами советского правосудия (народным судом и революционными трибуналами)^[385].

В связи с проведением в жизнь принципа ответственности должностных лиц и граждан за посягательства на интересы правосудия 24 ноября 1921 г. СНК РСФСР принял Декрет «О наказаниях за ложные доносы», в соответствии с которым «лица подлежали ответственности за заведомо ложные доносы судебной и следственной власти о совершении конкретным лицом преступления и за ложные показания, данные свидетелем, экспертом или переводчиком при дознании, следствии и судебном разбирательстве по делу»^[386].

Важнейшим источником уголовного права в первую пятилетку после Октябрьской революции стал Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. Как указывалось в Постановлении ВЦИК о введении в действие УК РСФСР, он был принят «в целях ограждения рабоче-крестьянского государства и революционного правопорядка от его нарушителей и общественно опасных элементов и установления твердых основ революционного правосознания»^[387].

Издание Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 года вызвало необходимость в приспособлении республиканских уголовных кодексов к общесоюзному законодательству. Необходимо было пересмотреть их под углом зрения тех принципов, которые были зафиксированы в общесоюзном уголовном законодательстве. По этим причинам в ноябре 1926 г. был принят, а с 1 января 1927 г. введен в действие новый Уголовный кодекс РСФСР, который также не содержал специальной главы о преступлениях против правосудия. Посягательство на интересы правосудия рассматривались как иные преступления против порядка управления^[391].

После октябрьских событий 1917 г. вопросы предупреждения преступлений исследовались преимущественно благодаря трудам дореволюционных ученых. К числу наиболее серьезных исследований проблем борьбы с преступностью следует отнести труды М.Н. Гернета, которого справедливо можно назвать первым криминологом, ознакомившего как дореволюционное, так и советское общество с социально-экономическими и иными факторами преступности и предлагавшего конкретные меры ее предупреждения.

В конце 50 - начале 60-х гг. XX в. исследования, связанные с вопросами предупреждения преступлений, возобновились в полном объеме и стали появляться фундаментальные работы, посвященные актуальным проблемам борьбы с преступностью. В это время были опубликованы первые теоретические труды, посвященные вопросам изучения преступности, причин и условий, способствующих ей, личности преступника и другим криминологическим проблемам. В тот же период был принят Уголовный кодекс РСФСР 1960 г., в котором преступления против правосудия были выделены в отдельную главу. Как указывает Ю.И. Кулешов, уголовно-правовые нормы, включенные в главу о преступлениях против правосудия, не только защищали интересы собственно судебной деятельности, но и охраняли законную деятельность должностных лиц и граждан, содействующих отправлению правосудия^[394].

В УК РСФСР 1960 г. законодатель пошел по пути дифференциации уголовной ответственности за преступления против правосудия, более четкого описания составов их признаков, исключил ряд деяний, не представляющих большой общественной опасности, ввел ответственность за деяния, которые не были предусмотрены предшествующими кодексами. Например, в УК РСФСР 1960 г. были включены такие новые составы преступлений, как привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, понуждение свидетеля или потерпевшего к даче ложных показаний или эксперта к даче ложного заключения либо подкуп этих лиц и др.^[395] Тем самым законодатель расширил перечень участников уголовного судопроизводства, права, свободы и законные интересы которых подлежали уголовно-правовой охране.

В продолжившихся в советский период криминологических исследованиях учеными разрабатывались и совершенствовались концептуальные положения о предупреждении преступности, о взаимосвязи устранения или ослабления причин и условий, способствующих совершению преступлений с воздействием на личность преступника. Так, А.Б. Сахаров выделял субъективные (психологические) обстоятельства, влияющие на формирование преступного поведения (темперамент, характер, волевые и эмоциональные свойства личности ит.п.) и объективные (внешние) факторы (недостатки административно-хозяйственной деятельности, формально-бюрократическое отношение к нуждам трудящихся, ненадлежащее поведение других лиц, способствующее совершению преступлений и др.)^[396]. Ученый полагал, что изучение личности преступника имеет большое научно-познавательное и практическое значение для успешного решения всего комплекса вопросов, связанных как с конкретным случаем совершения преступления или становления лица на преступный путь, так и с общими задачами борьбы с преступностью и предупреждения преступлений^[397].

В те же годы о значении исследования личности преступника в целях предупреждения преступлений говорила и А.Д. Долгова, по мнению которой изучение личности преступника криминологу важно потому, что предупреждать преступления можно, влияя не только на внешнюю среду, но и на личность, а также создавая наиболее благоприятные варианты взаимодействия личности и среды^[398].

Значительный вклад в исследование личности преступника в целях предупреждения преступлений внесли также Ю.М. Антонян, А.А. Герцензон, П.С. Дагель, Н.С. Лейкина, Н.А. Стручков, В.Д. Филимонов и многие др.

Криминологический интерес представляют и суждения К.Е. Игошева, который особое внимание уделял социальному контролю в обеспечении общей профилактики преступлений. С точки зрения ученого, методы общей профилактики представляют собой систему способов целенаправленного воздействия социальных субъектов на криминогенные факторы, причины преступных проявлений и условия, способствующие совершению преступлений, а также на сознание и поведение членов общества.

К.Е. Игошев и Г.М. Миньковский рассматривали профилактику преступлений как деятельность государственных органов, общественности, отдельных граждан, целенаправленную на устранение причин, порождающих правонарушения, и условий, им способствующих, на выявление и устранение деформаций личности, которые, раз возникнув, непосредственно формируют мотивацию правонарушающего поведения^[400]. Причем, Г.М. Миньковский огромное значение придавал мерам специальной профилактики. С его точки зрения, недооценка значения точного определения предмета и места специальной криминологической профилактики может повлечь в практике воспитательной работы и борьбы с преступностью ряд трудностей^[401].

А.Г. Лекарь, предлагая выявлять и устранять причины, порождающие преступления, и условия, способствующие их совершению, выделял две основные составные части такой деятельности. Это — общая профилактика, представляющая собой выявление и устранение объективных (внешних) причин и условий, и индивидуальная профилактика, предметом которой являются непосредственные (субъективные) причины преступлений и условия, способствующие их совершению, связанные с конкретной личностью^[402].

А.Э. Жалинский в деятельности, направленной на предупреждение преступлений, также серьезное внимание уделял исследованию их причин и условий, полагая, что «деятельность по предупреждению преступлений неразрывно связана с состоянием и характером факторов, порождающих преступления, включая особенности личности, с состоянием, структурой и динамикой пре- ступности»^[403].

На целесообразность выявления причин преступности и условий, ей способствующих, указывал также И.И.

О необходимости планирования, а также прогнозирования мер, направленных на борьбу с преступностью, писал и В.К. Звирбуль. Он полагал, что обоснованность и эффективность системы предупреждения преступности, согласованность всех звеньев (подсистем), правильное определение задач, подлежащих решению, и средств их решения во многом зависят от полноты и точности: а) прогноза тенденций состояния и структуры преступности в зависимости от изменений комплекса причин и условий, влияющих на нее; б) планирования профилактической деятельности^[406]. По мнению В.К. Звирбуля, предупреждение преступности в качестве самостоятельного направления должно включаться в комплексное социальное планирование, которое, являясь составной частью плана социального и экономического развития, давало возможность вовлечь в деятельность по предупреждению преступности широкие слои населения. Первенство среди субъектов профилактической деятельности имели трудовые кол- лективы^[407].

В 60-е и последующие годы XX в. криминологи, признавая структурный характер преступности, выделяли по различным основаниям ее отдельные виды, например, насильственную, корыстную, государственную, рецидивную и др. Объектом криминологического изучения становились и группы преступлений, в частности связанные с незаконным оборотом наркотиков, совершаемые иностранными гражданами и т.п. Тем не менее, характеристики совокупности преступлений против участников уголовного судопроизводства как самостоятельного явления в советское время не исследовались.

Начавшаяся в России в конце XX в. судебная реформа потребовала укрепления уголовно-правовых гарантий независимости судебной власти в процессе осуществления правосудия. Это нашло отражение в совершенствовании системы составов преступлений против правосудия, которая в конце 80-х гг. была дополнена нормами об ответственности за вмешательство в разрешение судебных дел (ст. 176.1), об угрозе в отношении судьи и народного заседателя (ст. 176.2), об оскорблении судьи или народного заседателя (ст. 176.3) и

др.^[408] К этому времени в криминологической науке развиваются идеи о комплексном подходе к разработке средств и методов предупреждения преступности. Так, по мнению С.В. Бородина, комплексный подход к вопросам борьбы с преступностью обусловлен тем, что она является междисциплинарной проблемой, в решение которой вносит свой вклад уголовное, уголовнопроцессуальное, исправительно-трудовое законодательство, а также рекомендации, разработанные криминологией, криминалистикой, психологией, педагогикой и многими другими сторонами знаний^[409]. Эта мысль С.В. Бородина особенно актуальна для исследования проблем предупреждения преступлений против участников уголовного судопроизводства, поскольку без знаний уголовного процесса, криминалистики и иных наук невозможно разработать и внедрить в практическую деятельность меры предупреждения указанных преступных деяний.

Наиболее остро проблемы предупреждения преступности в целом и против участников уголовного судопроизводства в частности стали ощущаться в годы перестройки и постперестроечное время. Об этом достаточно подробно написал В.В. Лунеев, констатируя, что общим трендом борьбы с преступностью в эти и последующие годы является заметное снижение социально-правового контроля преступности в силу социально-правовой беспомощности перед криминалом и непродуманной гуманности к опасным российским преступникам, которые кроме грубой силы ничего не воспринимают^[410]. Автором четко определены тенденции борьбы с преступностью в последние годы, которые характерны для противодействия любым преступным проявлениям. Относительно предупреждения преступлений против участников уголовного судопроизводства следует выделить следующие указанные им тенденции:

некоторые наши законы по ряду серьезных положений не согласуются с нашими реалиями и традициями, не обеспечиваются организационно и экономически, что существенно снижает эффективность действия законодательства и борьбы с преступностью в целом;

для криминологии и социологии, на основе которых организуется борьбы с преступностью, более важны не идеологические догмы, а фактические криминальные реалии, поэтому общество нуждается в непрерывном системном изучении этих реалий, их тенденций и закономерностей, которые складываются на основе существующего пробельного или криминогенного законодательства;

в настоящее время преступники действуют эффективнее, чем органы правоохраны, поэтому нужны серьезные кадровые реформы, а не просто структурные перестановки избыточного управленческого состава в МВД и других правоохранительных органах;

низкая эффективность борьбы с отдельными видами преступлений^[411].

Последняя тенденция особенно характерна для деятельности, направленной на предупреждение преступлений против участников уголовного судопроизводства.

Вопросы предупреждения преступлений, совершаемых в отношении участников уголовного процесса, стали наиболее актуальными в постсоветское время, поскольку захлестнувшая страну волна организованной преступности выявила полную неготовность правоохранительных органов к обеспечению государственной защиты участников уголовного судопроизводства^[412].

К примеру, 11 июля 1994 г. неподалеку от с. Хрящевка (30 км от г. Тольятти) был убит старший помощник прокурора Самарской области — начальник следственного отдела прокуратуры Р. Ягутян ^[413].

30 августа 1996 г. в Москве в здании Останкинского межмуниципального суда убита судья О. Лаврентьева. Преступник — инвалид II группы В. Иванков — нанес О. Лаврентьевой 13 ножевых ранений и был задержан сотрудниками охраны.

5 марта 1997 г. в г. Дальнереченске Приморского края в собственном доме неизвестными преступниками были расстреляны прокурор города С. Ко- жушко и его жена. С. Кожушко получил тяжелые ранения в шею и плечо, его жена скончалась.

31 марта 1999 г. в Махачкале расстрелян из автоматов заместитель прокурора Дагестана К. Булатов.

11 ноября 1999 г. в Ессентуках убит заместитель прокурора г. Пятигорск

В. Жуков. Четверо неизвестных в масках ворвались в его квартиру и расстреляли в упор^[414].

В 1998 г. несколькими убийствами, совершенными одинцовскими бандитами в закрытом городке Власиха, заинтересовался старший следователь 2-го управления спецпрокуратуры Одинцовского района Ю. Керезь. Он быстро вышел на след бригады Белкина (по кличке «Белок») и возбудил одно из первых в России дел по ст. 210 УК РФ (организация преступного сообщества). Вскоре был арестован один из киллеров, который начал давать показания. После этого, как рассказывают оперативники, «Белок» предложил следователю 1 млн долл. США за закрытие дела, а когда тот отказался, приказал подручным его убить. Под видом бомжа киллер по кличке «Аль Капоне» несколько дней дежурил у дома следователя и, наконец, подкараулив возвращавшегося с работы Ю. Кере- зя, убил его четырьмя выстрелами в голову^[415].

Осенью 1998 г. Сухочев совместно с Седенем, который в августе 1997 г. совершил убийство жителя Нижного Тагила, разработали план устранения двух свидетелей указанного преступления. В качестве исполнителей убийства были привлечены Трохолев и Галицын. В октябре 1998 г. Трохолев и Галицын вывезли потерпевших в лес возле с. Корелы Невьянского района, где убили их^[416].

На эти обстоятельства обращают внимание многие ученые. Так, по мнению О.А. Зайцева, «изучение правоприменительной практики показывает, что в последнее десятилетие незаконное воздействие на судей, свидетелей, потерпевших, обвиняемых, адвокатов и других участников процесса приобрело характер масштабной социально-правовой проблемы^[417]. С.А. Янин указывает, что увеличивается количество случаев незаконного воздействия на свидетелей, потерпевших, а также подозреваемых и обвиняемых, способствующих уголовному судопроизводству»^[418].

Согласно взглядам Л.В. Брусницына, «угрозы и насилие в отношении лиц, сотрудничающих с правоохранительными и судебными органами, стали наиболее распространенным средством подрыва системы уголовного правосудия; обеспечение безопасности таких лиц отнесено к «глобальным» проблемам в сфере борьбы с преступностью»^[419].

С.А. Денисов полагает, что насилие над судьями и прокурорскоследственными работниками, представителями других правоохранительных органов вплоть до физического устранения есть прямое следствие и форма проявления экономических и социально-политических противоречий. Случаи насилия над судьями, прокурорами, следователями, милиционерами и другими служителями «Фемиды» — не редкое и не случайное явление в российской действительности^[420].

С точки зрения В.В. Намнясевой, в настоящее время преступное воздействие на участников уголовного судопроизводства приобрело угрожающие масштабы как на внутригосударственном уровне, так и на уровне мирового сообщества^[421].

Т.Н. Нуркаева и Я.В. Линевич отмечают, что «сложившаяся в 90-е годы прошлого столетия ситуация привела к устойчивой тенденции роста случаев воздействия преступников и связанных с ними лиц на потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства с целью воспрепятствования установлению истины по уголовным делам»^[422].

С точки зрения С.Л. Марченко, процесс демократизации общества связан с необходимостью укрепления законности. При решении этой масштабной задачи важное значение имеет обеспечение правовой защищенности граждан, попавших в сферу уголовного судопроизводства^[423].

Приведенные суждения подтверждают актуальность и необходимость исследования проблем предупреждения преступлений против участников уголовного судопроизводства.

Хотелось бы подчеркнуть, что в советское время и до окончания XX в. более защищенными были участники, непосредственно осуществлявшие правосудие, то есть лица, вершившие суд. Потерпевшие, свидетели, обвиняемые и т.п. были практически не защищены от преступных воздействий или их защита явилась малоэффективной. Указанные лица попадали под защиту в том случае, если в отношении них уже были совершены преступления, поскольку еще не было законодательных актов о защите участников уголовного судопроизводства от преступных посягательств.

Не решало эту проблему и уголовно-процессуальное законодательство. Как верно отмечает С.А. Янин, «нормы о защите лиц, участвующих в уголовном процессе, были включены в законодательство в 90-е гг. XX столетия, когда интенсивно реформировалась общественная жизнь страны. До этого проблемы обеспечения безопасности лиц, содействующих уголовному судопроизводству, ни учеными, ни практиками остро не ставился. Таковых норм не существовало ни в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г., ни в уголовнопроцессуальных кодексах 1922, 1923, 1961 гг.»^[424]

Принятая 12 декабря 1993 г. Конституция РФ является документом, обладающим высшей юридической силой, и имеет важнейшее значение в вопросе разработки мер, направленных на предупреждение преступлений против участников уголовного судопроизводства. УК РФ 1996 г. сохранил главу, которая охраняет интересы правосудия, вследствие чего за преступные посягательства в отношении участников уголовного судопроизводства нормами, объединенными в гл. 31 УК РФ «Преступления против правосудия», предусмотрена уголовная ответственность. Примечательно, что зарубежные ученые положительно восприняли новое российское уголовное законодательство. В частности, S. Po- morsky пишет об обоснованности принятия УК РФ в 1996 г. и координации его с уголовно-процессуальным законодательством^[425].

Вопросы безопасности участников уголовного судопроизводства регулируются в настоящее время ч. 3 ст. 11, ч. 9 ст. 166, ч. 2 ст. 186, ч. 8 ст. 193, п. 4 ч. 2 ст. 241, ч. 5 ст. 278 УПК РФ. Кроме того, следует выделить ряд законов, специально регламентирующих вопросы противодействия преступным посягательствам в отношении данных лиц. К таковым можно отнести, в частности, Федеральный закон от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции» (в ред. от 7 марта 2018 г.)^[426]; Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативнорозыскной деятельности» (в ред. от 6 июля 2016 г.)^[427]; Федеральный закон от 17 января 1992 г. № 2202-I «О прокуратуре Российской Федерации» (в ред. от 31 декабря 2017 г.)^[428]; Федеральный закон от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ «О Федеральной службе безопасности» (в ред. от 7 марта 2018 г.)^[429]; Федеральный закон от 15 июля 1995 г. «О содержании под стражей подозреваемых, обвиняемых в совершении преступлений» (в ред. от 28 декабря 2016 г.)^[430]; Федеральный закон от 20 апреля 1995 г. № 45-ФЗ «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» (в ред. от 1 июля 2017 г.)^[431]; Федеральный закон от 20 августа 2004 г. № 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» (в ред. от 7 февраля 2017 г.)^[432] и др. Однако каждый из указанных законов решает лишь отдельные задачи. К сожалению, в современной России комплексные мероприятия по предупреждению преступлений против всех участников уголовного судопроизводства не проводятся, вследствие чего такое предупреждение нельзя признать эффективным.

Следует также отметить, что вопросы противодействия преступлениям против участников уголовного судопроизводства начали активно обсуждаться и разрабатываться лишь в конце XX - начале XXI в. специалистами в области уголовного процесса, криминалистики и оперативно-розыскной деятельности^[433].

Криминологическим проблемам в сфере предупреждения преступлений, совершаемых в отношении участников уголовного судопроизводства, посвящено исследование И.А. Бобракова, который основной акцент делает на совершенствование уголовно-правовой охраны прав и законных интересов указанных лиц от совершения в отношении них лишь насильственных преступлений против правосудия^[434]. В рамках исследования преступлений против правосудия вопросы предупреждения преступлений против участников уголовного судопроизводства разрабатывались также К.А. Красновой, Г.П. Лозовицкой, Н.А. Тарасовым и некоторыми другими авторами^[435]. Исследуются в настоящее время меры предупреждения и в отношении отдельных участников уголовного судопроизводства^[436].

Однако целостной и криминологически обоснованной концепции предупреждения преступлений против всех без исключения участников уголовного судопроизводства в криминологической теории и практике борьбы с преступностью, к сожалению, до сих пор не имеется.

Результаты исследования проблем противодействия преступлениям против участников уголовного судопроизводства в советский и постперестроечный периоды позволили сформулировать ряд основных выводов, которые характеризуют общие тенденции как уголовно-правовой охраны прав, свобод и законных интересов лиц, участвующих в уголовном процессе, так и предупреждения совершаемых в отношении них преступлений:

1) с первых дней образования Советского государства и до 60-х гг. XX в. ответственность за преступления против участников уголовного судопроизводства была регламентирована сначала декретами, постановлениями и иными документами советских государственных органов, а затем УК РСФСР 1922 и 1926 гг. Тем самым предупреждение данных общественно опасных деяний реализовывалось посредством юридической охраны, осуществляемой нормами уголовного законодательства;

2) в УК РСФСР 1960 г. преступления против правосудия были выделены в отдельную главу. Включенные в нее уголовно-правовые нормы охраняли права, свободы и законные интересы как должностных лиц, осуществляющих правосудие, так и граждан, содействующих его отправлению;

3) после октябрьских событий 1917 г. и до 30-х гг. прошлого столетия продолжились ранее начатые исследования проблем предупреждения преступности. Однако в начале 30-х гг. криминологические учреждения были ликвидированы по идеологическим соображениям, изучение преступности объявлялось ненужным и вредным. После возрождения криминологической науки в конце 50-х гг. стали развиваться учения о преступности, мерах борьбы с ней, личности преступника, причинах преступности и условиях, ей способствующих. Тем не менее, несмотря на то, что уже в советское время стали изучаться отдельные виды преступности и разрабатываться меры предупреждения конкретных преступлений, общественно опасные посягательства на участников уголовного судопроизводства не выделялись в качестве самостоятельного объекта криминологического исследования;

4) с начала 90-х гг. XX в. участники уголовного судопроизводства стали подвергаться небывалым ранее массовым преступным посягательствам. Преступления совершались как в отношении судей, прокуроров, следователей и иных должностных лиц, так и в отношении свидетелей, потерпевших и других граждан, содействующих правосудию. Уголовно-правовая охрана прав, свобод и законных интересов указанных лиц, осуществляемая нормами УК РФ 1996 г., оказалась недостаточной мерой противодействия данным преступлениям;

5) со второй половины 90-х гг. стали приниматься нормативные акты, регулирующие вопросы борьбы с преступлениями против участников уголовного судопроизводства. Нормы, обеспечивающие безопасность лиц, содействующих правосудию, появились и в принятом в 2001 г. УПК РФ. В этот период стали активно разрабатываться меры, направленные на предупреждение преступлений рассматриваемого вида. Однако они сводились в основном к принятию специальных законов, совершенствованию уголовной ответственности за преступления против участников уголовного судопроизводства либо обеспечению их защиты, базирующейся на процессуальном и ином законодательстве.