<<
>>

§ 3. Документ как предмет подлога

В немецком уголовном праве с понятием документ связывают в основном три признака, характеризующих его свойства. Документ - это (1) оформленное суждение, (2) исходящее от лица, его изготовившего, (3) выполняющее в правовом обороте функцию доказательства.

Так, согласно мнению д-ра Томаса Фишера, документ - это овеществленное суждение (заявление[185]), позволяющее установить лицо, от

которого оно исходит, и пригодное в правовом обороте в качестве доказательства [186][187] . Д-р Урс Киндхойзер определяет документ, как

овеществленное

предназначенное

и визуально определяемое суждение (заявление), для доказательства юридически значимых фактов и

189

позволяющее установить лицо, данный документ выдавшее . С указанным определением, как господствующим, согласны д-р Йоханнес Вессельс и д-р Михаэль Хеттингер[188]. Согласно д-ру Рольфу Шмидту, документ - это овеществленное выражение мыслей, соответствующее и определенное для того, чтобы служить доказательством в правовом обороте, позволяющее установить его автора. Он же подчеркивает, что данное определение справедливо в смысле уголовного права. В гражданском праве и даже в уголовном процессе понятие документа шире, включая все виды записей, способных иметь доказательственную силу в отношении обстоятельств дела[189]. Документ должен фиксировать человеческие мысли (суждения), отражая волю лица, его выдавшего. В ином случае налицо всего лишь вещь, внешне наблюдаемый предмет. Такие предметы могут служить вещественными доказательствами, например, следы крови или отпечатки обуви[190].

Таким образом, немецкие ученые-криминалисты единодушно признают информационным свойством документа такой признак, как выражение мысли, то есть суждение, оформленное посредством пригодных для этого знаков[191].

Документ является подлинным, если совпадают указанное в нём самом лицо и действительное лицо, от которого он исходит.

Документ является

неподлинным, если не совпадают лицо, изготовившее документ, и лицо, указанное в нём, как автор документа[192]. Д-р Киндхойзер дает более развернутое определение, согласно которому - документ не является подлинным, если предназначен, чтобы ввести в заблуждение относительно лица, его выдавшего, либо, если видимый автор документа не выражал изложенное в нём суждение или выражал иное суждение, а также если лицо, указанное как выдавшее документ, вообще не существует[193].

В смысле преступлений, предусмотренных §§ 267, 274 УК ФРГ, немецкий уголовный закон не делает различия между частными и официальными документами, вместе с тем, предметами деяний, предусмотренных §271, § 348 УК ФРГ, являются только официальные документы. Российский закон либо указывает на то, что предметами подлога документов (ст.ст. 327, 292 УК РФ), являются удостоверение или иной официальный документ, либо описывает виды документов, подделка которых преследуется в уголовном порядке, например - избирательные документы, документы референдума, бухгалтерская отчетность кредитных и финансовых организаций, документы на лекарственные средства, (ст.ст. 142, 1721, 3272 УК РФ).

Признаками документа, согласно российскому закону, являются - (1) материальный носитель, (2) содержащий информацию с (3) реквизитами, позволяющими её идентифицировать в (4) целях общественного использования и хранения. Это не может полностью удовлетворить запросы уголовного права потому, что не учитывает его предмет и метод. Так достижение целей общественного использования и хранения безразлично уголовному закону. В ст. 1 Федерального закона от 29 декабря 1994 г. № 77- ФЗ «Об обязательном экземпляре документов» (в ред. ФЗ от 05 мая 2014 г. № 100-ФЗ) документ - это материальный носитель с зафиксированной в нём в любой форме информацией в виде текста, звукозаписи, изображения и (или) сочетания, который имеет реквизиты, позволяющие его идентифицировать и

предназначен для передачи во времени и в пространстве в целях общественного использования и хранения.

В ст. 2 Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» (в ред. ФР от 31.12.2014 г. № 531-ФЗ) закреплено, что документ - это зафиксированная на материальном носителе путем документирования информация с реквизитами, позволяющими определить такую информацию или в установленных законодательством РФ случаях её материальный носитель[194]. Комментируя указанные положения, Сабитов Р.А., Сабитова Е.Ю. замечают, что содержанием документа является

информация[195][196][197]. Рассматривают документ как информацию и другие авторы и

198

комментаторы .

Национальный стандарт РФ ГОСТ Р 7.0.8-2013, содержащий термины и определения делопроизводства, рекомендует понимать под документом зафиксированную на носителе информацию с реквизитами, позволяющими её идентифицировать, под реквизитом документа - элемент его оформления. Под официальным документом понимается документ, созданный организацией, должностным лицом или гражданином, оформленный в установленном

199

порядке .

Из мнения о том, что документ - это информация исходят также учёные отраслей права, смежных с уголовным. Так, систематизация документов с криминалистической точки зрения, предпринятая рядом авторов в работе «Криминалистическое исследование документов» не отходит от определения,

что содержанием документа является информация[198]. Хотя, казалось бы, исследования письменной речи и почерка проводятся «с целью идентификации исполнителя, автора рукописи и установления других фактов, имеющих значение для расследования и судебного разбирательства»[199].

Мнение о том, что документ - это информация разделяется также Майоровым С.В. в случае, если речь идет о криминалистическом исследовании ценных бумаг. Данный вид документов определяется им, как «имеющая реквизиты и защищенная не менее чем двумя элементами защиты полиграфическая продукция»[200]. Такое определение непоследовательно, оно не раскрывает содержательные особенности документа.

Майоров, вслед за Жижиной М.В.[201], главным элементом защиты документа признает подпись, «как основное средство индивидуализации лица и подтверждение его свободного волеизъявления»[202]. Таким образом информационным свойством документа, позволяющим установить его подлинность, является персональное волеизъявление (суждение).

В российской доктрине документ определяется как информация, в германской - как овеществленная мысль, суждение, заявление. Понимание документа в качестве суждения - более точное. Исследование индивидуальности овеществленного суждения (в том числе подписи) является основным способом, позволяющим установить наличие подлога. Суждение (выраженная человеческая мысль) всегда является личностным. Логика понимает под суждением повествовательную мысль, устанавливающую связь предметов, понятий, явлений, их свойств[203]. Лингвистический же оттенок

слова «информация» нейтрален. Информация - всего лишь отражение фактов. Так, национальный стандарт ГОСТ 7.0-99 понимает под информацией сведения, независимо от формы их представления, воспринимаемые человеком и (или) специальными устройствами как отражение фактов

206 материального мира в процессе коммуникации . В отличие от документа, информация может существовать и сама по себе, не имея живого либо разумного источника (напр., следы падения метеорита или след зверя на снегу).

В отличие от документа, «информация», напр., реклама вообще может быть малосодержательна, она просто привлекает внимание. Суждение всегда подразумевает лицо, его выразившее, требует персонализации. Наука достаточно разработала теорию правильных и неправильных суждений, что позволяет использовать, помимо криминалистических методов, ещё и методы логики для проверки документов на признаки подлога - неподлинность или недостоверность. Бланки трудовых и медицинских книжек, векселей и т.п. находятся в свободной продаже. Сами по себе поддельными документами не являются. Меж тем они содержат информацию. Они становятся документами, когда в них появляются подпись автора и оттиск печати.

Это и есть форма выражения (овеществление) личностного суждение лица, уполномоченного выразить свои мысли при помощи буквенных символов и оттиска- графического изображения.

В отношении того, что содержание документа должно быть понятно участникам правового оборота, позиции правоведов России и Германии совпадают.

Так, Свердловский областной суд вернул уголовное дело прокурору, обосновав это невозможностью проверить материалы дела в судебном [204]

заседании с точки зрения достаточности доказательств, поскольку протоколы основных следственных действий следователь написал почерком, который фактически невозможно прочитать ввиду его своеобразия и значительных отступлений от правил каллиграфии[205].

ГОСТ РФ отграничивает понятие «достоверность» документа от его «подлинности». Так, по смыслу национального стандарта, достоверным является документ, содержание которого является полным и точным представлением подтверждаемой деятельности или фактов и которому можно доверять в последующей деятельности. Подлинным является документ, сведения об авторе, времени и месте создания которого, содержащиеся в самом документе или выявленные иным путем, подтверждают достоверность его происхождения. Из рекомендаций государственного органа следует вывод, что достоверность документа - это истинность содержащейся в нём информации, а подлинность документа - правильность его основных реквизитов.

В России принципиальное значение для уголовной ответственности имеет тот факт, является ли документ «официальным». Спорным является мнение Стяжкиной С.А., что критерии официального документа применительно к разным составам Уголовного кодекса могут не совпадать[206]. По вопросу понятия официальный документ Конституционный Суд РФ занимает противоположные позиции, в зависимости от того, идет ли речь о документе, как предмете служебного подлога или о подделке документа.

Так, согласно определения Конституционного Суда РФ от 19 октября 2009 г. № 1236-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Мигутиной Юлии Сергеевны на нарушение её конституционных прав положениями статьи 209 Уголовного кодекса Российской Федерации», определение понятия официального документа, изложенное в федеральном законе «Об обязательном экземпляре документов», распространяется на

положения статьи 292 УК РФ.

Официальным, является документ, принятый органами законодательной, исполнительной и судебной власти, носящий обязательный, рекомендательный или информационный характер[207].

Как следует из определения Конституционного Суда РФ от 19 мая 2009 г. № 575-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Морозовского Владимира Евгеньевича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 327 Уголовного кодекса Российской Федерации», значение термина «официальный документ», в смысле придаваемом ему статьей 327 УК РФ, не совпадает со значением, придаваемом ему в нормах права иной отраслевой принадлежности, в том числе в федеральном законе «Об обязательном экземпляре документов»[208].

Считаем, что если предметом преступлений, предусмотренных ст.ст. 292 и 327 УК РФ, выступает официальный документ, то в уголовном законе понятие «официальный документ» должно быть единым вне зависимости от тех общественных отношений, которые нарушаются его подделкой.

Конституционное толкование имеет скорее прикладное, чем научное значение. Суд привел два взаимоисключающих довода, однако сделал совпадающий вывод - отказал гражданам в принятии их жалоб к рассмотрению.

В п. 35 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных

коррупционных преступлениях» разъясняется, что предметом преступления, предусмотренного статьей 292 УК РФ, является официальный документ, удостоверяющий факты, влекущие юридические последствия в виде предоставления или лишения прав, возложения или освобождения от обязанностей, изменения объема прав и обязанностей. К таким документам

следует относить, в частности, листки временной нетрудоспособности, медицинские книжки, экзаменационные ведомости, зачетные книжки, справки о заработной плате, протоколы комиссий по осуществлению закупок, свидетельства о регистрации автомобиля[209]. Верховный Суд РФ описал официальный документ как вещь, обладающую правовым значением, и привел частные случаи таких документов.

Помимо указанных имеются и другие определения официального документа.

Так, согласно ст. 1 Гаагской Конвенции 1961 г., вступившей для России в силу 31 мая 1992 г., в качестве официальных документов рассматриваются: документы, исходящие от органа или должностного лица, подчиняющихся юрисдикции государства, включая документы, исходящие от прокуратуры, секретаря суда или судебного исполнителя; административные документы; нотариальные акты; официальные пометки, такие, как отметки о регистрации, визы, подтверждающие определенную дату, заверения подписи на документе, не засвидетельствованном у нотариуса. Конвенция не распространяется на документы, совершенные дипломатическими и консульскими агентами; административные документы, имеющие прямое отношение к коммерческой или таможенной операции[210] . Иными словами, перечень официальных документов, изложенный в Конвенции недостаточно широк.

Проф. Клепицкий И.А. к числу официальных относит документы: а) выдаваемые государственным органом, органом местного самоуправления, государственным или муниципальным учреждением; б) документы, являющиеся частью официального документа, например, объяснения частного лица, приобщенные к уголовному делу; в) документы, предоставляющие права или освобождающие от обязанностей в публично-правовых отношениях[211].

Согласно общего мнения, сложившегося в теории и практике применения немецкого уголовного права, официальным считается документ, исходящий от лица, занимающего служебное положение или удостоверенный таким лицом, составленный в предусмотренной форме и содержащий официальное

214 суждение по вопросу, имеющему доказательственное значение . Официальный документ исходит от органов государственной власти и их подразделений, используется в публично-правовых отношениях и является суждением, подкрепленным авторитетом государственной власти[212][213][214].

Пленум Верховного Суда РФ 31 июля 2015 г. № 37 «О внесении изменений в УК РФ и УПК РФ по вопросам совершенствования основания и порядка освобождения от уголовной ответственности» утвердил проект Федерального закона, содержащий определение официального документа, где для целей ст. 327 УК РФ под официальным документом понимается документ, предоставляющий права или освобождающий от обязанностей, выданный от имени государственных органов, органов местного самоуправления, 216 государственных и муниципальных учреждении .

Включение письменных (в том числе и электронных) записей в понятие документа должно учитывать специфические общественные интересы, защищаемые нормами уголовного закона. Так, Фишер понимает под документом не только записи, но ещё и знаки, оговариваясь при этом, что признание за знаками свойств оформленного заявления (документа) зависит от их правового значения. И действительно, собранные в тома материалы уголовного дела подлежат нумерации (ч. 1 ст. 217 УПК РФ), номера (знаки) проставляются на листах уголовного дела следователем (ч. 1 ст. 217 УПК РФ) и, значит, нарушение их последовательности может служить для вывода об их подтасовывании и, как минимум, для повторного ознакомления стороны защиты с материалами дела. Таким образом, нумерация листов, фактически

знаки, является суждением следователя, имеет доказательственный характер и правовое значение, то есть все признаки документа а, значит, сама по себе является документом, и при наличии к тому оснований, фальсификация нумерации дела лицом, производящим дознание, следователем может быть квалифицирована по ч. 2 ст. 303 УК РФ.

Представляется, что ограничение в России круга наказуемых деяний лишь «официальными» документами, предоставляющими права и освобождающими от обязанностей, не отвечает общественным потребностям. Об этом косвенно свидетельствуют многочисленные казуистичные нормы о подлогах, подделках и фальсификациях, в течение последнего десятилетия пополняющие УК РФ. Так, в России с 2014 г. запрещается искажение финансовых документов учета и отчетности финансовой организации - ст. 1721 УК РФ. Означает ли это, что подлоги учетных документов в других организациях не представляют общественной опасности?

Документы бухгалтерского учета и иные частные документы без прямого указания об этом в законе, зачастую рассматриваются в России в качестве предмета подлога. Однако при этом в практике отсутствует единообразное и предсказуемое толкование закона.

Так, в 2011 г. А., привлекалась к уголовной ответственности за мошенничество по ч. 1 ст. 159 УК РФ, а также за подделку и использование поддельных «официальных документов» с целью скрыть другое преступление и облегчить его совершение по ч. 2 ст. 327 УК РФ - 42 эпизода[215]. Установлено, что А. 42 раза предоставила в бухгалтерию фиктивные сведения об оказании услуг для последующего учета и внесения в реестр для оплаты фирмами-страховщиками.

Приговором Советского районного суда г. Уфы Республики Башкортостан от 28 июня 2011 г. по делу № 1-316/2011 Н. осуждена за присвоение и растрату денежных средств коммерческой организации, а также

за подделку и использование поддельных «официальных» документов с целью скрыть другое преступление и облегчить его совершение по ч. 2 ст. 327 УК РФ

- 23 эпизода[216]. Установлено, что Н. совершила хищение денежных средств коммерческой организации, подделав расходные кассовые ордера этого юридического лица.

Расходный кассовый ордер применяется для оформления выдачи наличных денег из кассы организации как в условиях традиционных методов обработки данных, так и при обработке информации с применением средств вычислительной техники[217]. Ордер относится к документам первичного бухгалтерского учёта. Исходя из приведенных определений, расходный кассовый ордер юридического лица не может признаваться официальным документом. Таким образом, подлог документов, имеющих учётное значение

- кассовых расходных ордеров, признан преступлением, предусмотренным ст. 327 УК РФ, без прямого указания об этом в законе.

Российский уголовный закон рассматривает документ, как признак преступления, его предмет (например, ст.ст. 1701, 1721, 23 3, 1852, 187, 186, 2853, 292, 303, 327, 3272 УК РФ), средство его совершения (например, ст.ст. 176, 198, 199 УК РФ), способ действий виновного (например, ст.ст. 171, 172, 287, 299, 300 УК РФ), иной признак объективной стороны (ст. 315 УК РФ). Соответственно, нормы о подлоге документов рассредоточены в разных разделах и главах УК РФ, предусматривающих различные объекты уголовно­правовой охраны.

Отсутствие в уголовном законе общего понятия документа как предмета подлога, отказ от защиты частных документов от подлогов и посредственного засвидетельствования является существенным недостатком, причиняющим вред развитию правового и коммерческого оборота в России, законным интересам граждан и организаций. Рассмотрим пример. Типичной является

ситуация, когда в договоре купли-продажи квартиры указывается меньшая сумма, нежели в расписке о получении денег продавцом. Договор купли- продажи служит основанием для регистрации перехода прав собственности на жилое помещение и расчета экономической выгоды продавца для целей налогообложения. Налицо ложное свидетельство фактов, имеющих юридическое значение. Если сделка признается недействительной, то возврату подлежит сумма, указанная в договоре. Основаниями для недействительности может быть, например, отсутствие согласия супруга на продажу недвижимого имущества, нажитого в браке. Свидетельство о заключенном браке перевешивает в суде нотариальное заявление о том, что продавец в браке не состоит. Основы законодательства РФ о нотариате не вменяют нотариусу обязанность, свидетельствуя подпись гражданина под заявлением, проверить правильность сведений в нём. Уголовная ответственность за ложное засвидетельствование фактов в России не предусмотрена. Договор купли- продажи, заключенный гражданами между собой - это частный документ, подлог которого преступлением в России также не является.

Понятие документа как такового (не только официального) в российском уголовном праве необходимо для обоснования ответственности за его подлог. Оно должно учитывать сферу действия уголовного закона.

Немецкие учёные считают свойством документа наряду с выражением человеческой мысли вещественную форму. Так, Георг Фройнд признает необходимым такой критерий документа, как «способность к перпетуации» (Perpetuierungsleistung), то есть твердую фиксацию суждения на материальном носителе. Заявление должно быть воплощено в пригодном для передачи носителе[218]. Перпетуация объясняется тем, что документ как доказательство представляет собой связь между суждением и его автором в пространстве и во времени. Это, в свою очередь, становится возможным только в случае, если материальный носитель, посредством которого оформлено суждение, может известное время сохраняться. При нормальных условиях «не достаточно,

чтобы документ представлял собой круги на песке или следы на снегу»[219]. Полагаем, это мнение немецких учёных прямо следует из давно устоявшегося определения подлога, как овеществленной лжи. Тем самым учитывается признак, по которому подлог отграничивался от мошенничества - действие виновного направляется на предмет и только посредством предмета на другое лицо.

Перпетуация, то есть твердая фиксация на материальном носителе, затрагивает вопрос о «документарной» и «бездокументарной» форме документа. Спор о форме в наше время утратил свою остроту, поскольку привычка использовать электронные «бумаги» сформировалась. Бумажный, твердый носитель не может рассматривается в качестве единственно возможной формы документа. Современные документы могут иметь электронный вид (вид электронных знаков). В далеком прошлом требования к носителю сведений, имеющих юридическое значение, были узкими. Так Законы XII таблиц, согласно историкам, были высечены в камне и выставлены для всеобщего сведения на Капитолийском холме. Современные российские законы требуют бумажной публикации[220]. Согласно В. Далю, документ - это всякая важная бумага, а также диплом, свидетельство[221]. Вероятно, древние считали документом только такой предмет, который невозможно было смять без вреда для содержания, но уже в Х1Х веке документом являлся предмет, который запросто складывался пополам. Сейчас документ - это любой материальный носитель, на котором сведения отображаются. Документирование личности уже осуществляется по дактилоскопическому рисунку. Возможно вскоре, можно будет рассматривать пальцы человека, как документ.

Пока же под документом д-р Фишер понимает и знаки, твердо связанные с вещью, которые представляет собой суждение, исходящее от автора (изготовителя знака), который по закону, правилу или соглашению пригоден в качестве доказательства как сам по себе, так и с помощью других средств[222]. Доказательственными знаками, имеющими юридическое значение, могут быть, например, оттиск печати или клейма, факсимиле, подпись художника на картине, закрепленный на товаре ценник, пломба, содержащая персональный код уполномоченного лица. Доказательственными знаками являются государственный регистрационный номер транспортного средства и оттиск VIN-кода на кузове автомобиля (идентификационный номер). С их помощью ведется государственный учет транспортных средств. Номерной знак является документом. Оттиск VIN-кода - техническими данными.

Томас Фишер отличает от документов такие вещи и предметы, которые содержат сведения об отличительных признаках одних видов товаров (услуг) от других, например, рекламные буклеты, или же информацию, индивидуально не определенную, например, карточки скидок, бонусные карты, которые не позволяют установить лицо-владельца, являясь в правовом смысле, скорее рекламным материалом. Пользование карточками скидок, бонусами и т.п. обусловлено правилами торговли (предоставления услуг), которые разрабатываются, исходя из полномочий конкретного продавца, и, следовательно, подлог таких документов не может иметь той степень общественной опасности, которая необходима для криминализации.

Свойства предмета, не имеющего все три признака, явно недостаточны для того, чтобы представлять интерес для уголовного права. Согласно Фишеру, не являются документами в строгом смысле и технические данные, поскольку они не содержат выражения чьего-либо мнения и свидетельствуют по существу только о наличии у предмета (вещи) физических характеристик. Также и д-р Рольф Шмидт считает, что технические данные не являются

документами, поскольку в них не зафиксированы человеческие мысли[223][224][225]. Технические данные являются итогом механического (производственного) процесса, независимы от воли конкретного лица и отображают результаты измерений. Технические данные получают признаки документа, если выражают суждение конкретного лица, имеющее правовое значение. Так, единый платежный документ, содержащий результаты измерений, является

226 основанием для определения размера платы за коммунальные услуги . Д-р Томас Фишер признает сложность описательного определения документа под 227

углом зрения его подлога . И, действительно, исчерпывающий список предметов подлога составить невозможно, затруднительно и классифицировать документы по видовым признакам (удостоверение, письмо на бланке организации и т.п.). Этот вопрос не решается казуистически: основным и решающим признаком документа является правовое значение выраженного в нём суждения. Именно это дает основание для вывода о степени общественной опасности и, следовательно, для криминализации действий с документом.

Ещё одним важным признаком документа с точки зрения основания уголовной ответственности является узнаваемость автора или гарантийная функция. Немецкие учёные понимают здесь под «гарантией» защиту подлинности того факта, что документальное суждение исходит от лица или организации, составившего данный документ [226] . Автор должен быть в документе поименован либо, как минимум, из него узнаваем. В крайнем случае, из документа должно быть возможно установить лиц, участвовавших в выражении изложенных мыслей.[227] Немецкие учёные идут дальше и замечают, что ранее под составителем документа понималось лицо, физически его изготовившее, так называемая теория вещественного участия. В настоящее же время господствует точка зрения, согласно которой составителем документа,

признается лицо, определяемое как автор из содержания документа, либо лицо, которое исходя из содержания документа могло или должно было его составить, так называемая теория интеллектуального участия[228]. В качестве пояснения приводится пример банкноты в 100 евро, содержащей изображение подписи президента Европейского Центрального банка, который, естественно, в её изготовлении участия не принимал, но, исходя из содержания, является автором своей подписи. Немецкие ученые криминалисты считают недостаточным случай, когда установить автора возможно только путем дополнительного исследования обстоятельств изготовления документа. Например, когда на документе не имеется имени автора или оно скрыто под распространенным псевдонимом, фальшивым именем, либо именем известного лица, использованным в качестве шутки. И, действительно, вряд ли кто-либо будет рассматривать в качестве суждения, имеющего юридическое значение, справку об освобождении от физкультуры, выданную от имени Олимпийского Мишки.

Для понятия документальной узнаваемости, гарантированности автора важно, насколько лицо для которого документ предназначен, может понять от кого он исходит. Так, если получателю известны псевдоним (кличка, сокращенная форма имени) автора, то нет оснований считать этот документ анонимным. Согласно д-ру Фишеру, сама по себе действительность либо фантазийность автора не является признаком документа[229]. Предмет не имеет признака документа, если лицу, для которого он предназначен, доподлинно известно, что автора такого документа не существует, либо он не мог быть изготовлен указанным в нём лицом. Фишер приводит пример паспорта гражданина Рейха или удостоверения начальника полиции «Большого Берлина»[230], что соответствует удостоверению «на право ношения ядерного оружия», выданному «главнокомандующим Звездных войск». Нужно заметить, что в уголовно-правовом смысле значение имеет оценка

изготовителем кругозора тех лиц, для которых такой предмет предназначается. Участие документа в правовом обороте предполагает значительную степень достоверности его содержания и, следовательно, достоверность автора суждения. Искажение удостоверительных свойств документа является признаком его подделки.

Древние римляне говорили «разумный поймет», тем самым природные закономерности здесь неприменимы. Встает вопрос о внешней достоверности подделки как предмета, вводящего в заблуждение. Понимание виновным степени разумности «среднего гражданина» является такой психологической деятельностью, которая может быть выявлена только из внешних проявлений. Решение вопроса, надо полагать, лежит в степени схожести внешнего вида и содержания подложного документа с подлинным либо аналогичным. В качестве основания для уголовной ответственности подложный документ должен вводить в заблуждение тех, для кого подлог предназначен. Вместе с тем, справедливо и замечание проф. И.А. Клепицкого, согласно которому изготовление, сбыт и использование (мнимых удостоверений несуществующих органов государственной власти) может быть квалифицировано по ст. 327 УК РФ, если этот документ рассчитан на использование в качестве подлинного удостоверения, выданного

233 государственным органом или учреждением .

Представляется, что использование государственной символики является признаком, по которому документ несуществующих органов или учреждений способен ввести в заблуждение относительно прав и обязанностей лица, в нём поименованного. Имея ввиду роль государства и его должностных лиц в жизни российского общества, от неправомерного использования государственной символики граждане должны быть защищены посредством уголовного закона и, в том числе, общей нормой о подлоге. Необходима криминализация изготовления, сбыта и использования документов, имеющих [231]

символику, аналогичную государственной. Понятие документа в смысле уголовного закона должно учитывать данный признак.

Сходство подложного документа с подлинным, как правило, используется виновным для доказывания обстоятельств, имеющих правовое значение. Согласно д-ру Фройнду, документ - это овеществленное суждение (заявление), выраженное его автором и выполняющее функцию доказательства [232] . Следуя д-ру Фишеру, доказательственная функция документа выражается в том, что предмет с овеществленным суждением предназначен для доказательства, то есть для свидетельствования того, что лежит вне его самого[233][234]. По д-ру Шмидту, документальное суждение помимо вещной формы, должно быть пригодно для доказательства и обладать доказательственными свойствами. Доказательственная функция налицо, если документ объективно пригоден в качестве доказательства и обладает субъективной доказательственной способностью. Под объективным элементом понимается способность подтверждать юридически значимые факты. Так, «удостоверение личности гражданина Немецкого рейха, выданное в 2010 г. и действительное до 2015 г.», этим элементом не обладает. Доказательственную способность (субъективный элемент) документ получает при изготовлении, благодаря составителю, или впоследствии, благодаря

236 оценке третьего лица. Так, уже при изготовлении документа

предполагается, что он будет использован для доказывания юридически значимых фактов, если это удостоверение личности или парковочное разрешение. В свою очередь д-р Томас Фишер, исследуя доказательственное назначение документа, различает так называемый «намеренный документ», когда автор прямо желает придать ему юридическое значение, и «случайный документ» или «последующее, дополнительное, косвенное свидетельство», когда доказательственная функция возникает у документа впоследствии. Такое назначение могут иметь, например, свидетельства о событиях со слов

других лиц, частные записи, дневники и т.п. При этом документ не всегда служит прямым доказательством, поскольку это свойство в отношении конкретных обстоятельств может меняться.

Согласно Фишеру, документ объективно способен быть доказательством событий[235]. Для этого свойства достаточно того, что документ способен повлиять на формирование чьей-либо убежденности. Так, подпись художника на картине служит для формирования мнения о том, что он признает её своим произведением, хотя подпись и не означает ничего другого, кроме себя самой. С другой стороны, парковочное разрешение (пропуск на территорию коммерческого предприятия) без указания номера места и имени уполномоченного лица, доказательством не является. Вместе с тем, не имеет свойств доказательства и «документы», неспособные сформировать убежденность, например, «водительское удостоверение Германского Рейха»[236].

Наряду с настоящими документами немецкие юристы исследуют ещё и так называемые «особенные случаи» документов. Так, проект документа не является документом, если документ ещё не изготовлен в окончательном виде. Проект документа приобретает свойства документа только в случае, если он специально изготовлен и передан получателю. С точки зрения российского уголовного закона приготовление к подлогу документа (изготовление его проекта) преступлением не признается.

Касаясь вопроса о необходимости выработки автономного понятия «документ» в уголовном праве, следует учитывать, что национальный стандарт делопроизводства РФ говорит об «оформлении документа в установленном порядке», что оставляет открытым вопрос о наличии официально опубликованного «установленного порядка» для тех документов, которые могут быть предметом подделки. Так, исходя из приведенных нами свойств, протокол собрания является документом, если он подписан лицом,

несущим ответственность за его содержание, и предназначен для доказывания чего-либо. Между тем «установленного порядка» оформления протоколов собраний в России не существует. Подделка каких именно реквизитов даст основания для уголовной ответственности председателя общего собрания собственников помещений в многоквартирном дома, изготовившего подложный протокол? Деятельность в сфере ЖКХ затрагивает практически каждого, а решение, принятое на таком собрании, обязательно в том числе и для собственников, на нём не присутствовавших. Срок судебной проверки правильности решений таких собраний, в силу специальной нормы - ст. 46 Жилищного кодекса РФ, ограничен 6-тью месяцами. Председатель собрания не является должностным лицом и, следовательно, о квалификации его действий по признакам преступления, предусмотренного ст. 292 УК РФ, речи быть не может. Ущерб собственникам ещё не причинен, однако налицо реальная угроза произвольного распоряжения денежными средствами, хранящимися на специальном счете, предназначенном для перечисления средств собственников на капитальный ремонт. Подлог протокола общего собрания собственников помещений в многоквартирном доме, при отсутствии в уголовном праве автономного толкования понятия «документ», остается безнаказанным. Уголовный закон оставляет без государственной защиты собственников помещений в многоквартирных домах. Принимая во внимание болезненность жилищно-коммунальных проблем, данная постановка вопроса давно не является умозрительной.

Немецкие правоведы признают документом и запись, собственноручно выполненную лицом, чья подпись под документом отсутствует. Содержание такого документа рассматривается в зависимости от обстоятельств конкретного дела. При этом отсутствие подписи может служить косвенным доказательством, что налицо проект документа. Не являются документом письменные суждения, не выражающие действительную волю, например, упражнения в правописании.

Бланки документов до их заполнения документами не являются. Это соответствует и российским правилам в отношении бланков трудовых книжек, денежных чеков, платежных поручений и т.п.

Копия документа не признается документом, как в России, так и в Германии, если она не предусмотрена в качестве самостоятельного доказательства. Так, выписка из ЕГРЮЛ является, безусловно, копией документального Единого государственного реестра юридических лиц. Эта копия, согласно нормативным предписаниям (например, п. 9 ч. 1 ст. 126 АПК РФ) представляется в суд в качестве доказательства. Дубликат документа и такая копия, которые согласно правилам заменяют оригинал, являются документами. По сути путем подлога копии документа искажается правильность фактов, имеющих юридическое значение. Виновный изготавливает овеществленную ложь.

Заверенная копия документа не является документом, за исключением самой по себе записи (отметки) о заверении. Заверенная копия становится документом, если такая копия может быть использована вместо оригинала.

Согласно Фишеру, тот, кто выдает фальшивый документ за копию подлинного, не совершает подлог документа. И, напротив, подлог документа налицо, если фальшивая копия используется под видом оригинала. Фальшивая копия может имеет настоящую отметку о заверении, например, нотариальном, но и в этом случае она не рассматривается в качестве подделки. Основанием для такого вывода служит мнение о том, что «общеизвестным» является такое обстоятельство, что копия не может быть использована в качестве оригинала.

Фотокопия (ксерокопия) документа не является документом, если она прямо выдается за копию. При этом представление фотокопии заведомо поддельного документа образует его использование. Изготовление полного документа путем фотокопирования (ксерокопирования) разорванных (разделенных) частей самого документа его фальсификацией не является. Согласно Фишеру, подписание копии поддельного документа, при котором из самой записи следует, что подписывается копия, является такой письменной

ложью, которая уголовно-правового значения не имеет. Заверение (нотариальное свидетельствование) поддельного документа не является его подделкой, пока заверяющий свидетельствует только тождественность копии и оригинала. Напротив, в смысле уголовного закона фотокопия документа, выдаваемая за оригинал, признается немецкими криминалистами документом. При этом не имеет значения техническое качество подделки и степень её

239 сходства с оригиналом .

Схожие правила действуют также в отношении теле-факсовых отправлений, распечаток электронной переписки и скан-копий. Факсы, направляемые посредством компьютерной техники, признаются документом в случае, если на них имеется скан-копия подписи и они выдаются за оригинал. Изменение отсканированного текста признается подделкой документа в случае, если при помощи компьютерной программы существо документа изменено так, что это изменение имеет юридическое значение, сюда же причисляется изменение отсканированных оттисков печатей. Распечатывание поддельных документов, если целью такового не является использование копии в качестве оригинала, а равно и простое сохранение в памяти

240 компьютера поддельной подписи, подделкой не является .

Немецкие учёные-криминалисты различают документы на основании вида материального носителя, наряду с простыми документами существуют документы сводные и собирательные. Сводные документы представляют собой объединение нескольких документов, выполненных на основании закона, правила или соглашения, при котором отсутствие одного документа из

241 свода может отрицательно сказаться на понимании содержания остальных . Предпосылкой для такого определения д-р Фишер считает необходимость не только физического наличия документа в своде, но и соблюдения хронологического порядка скрепления документов, последовательности их нумерации, взаимосвязь документов, поскольку такие нарушения могут

239 См.: Fischer T. Указ. соч. S. 2132.

240 См.: Fischer T. Указ. соч. S. 2132.

241

Там же.

повлиять как на содержание документа в целом, так и на его правовую оценку 242. Речь идёт о собирательном документе, когда все признаки документа он получает только в результате соединения с другим предметом[237][238]. Например, этикетка на товар, номерной знак автомобиля и т.п. Отграничивая собирательные документы от свода документов, д-р Шмидт, указывает, что признаком сводного документа является то, что в результате совместного закрепления отдельных документов возникает такой документ, чьи свойства в результате их соединения отличаются по выраженному суждению и доказательственной силе[239][240]. Очевидно, что документы, подделка которых преследуется по ст. 1721 УК РФ «Фальсификация финансовых документов учета и отчетности финансовой организации» являются как раз сводными. В качестве примеров сводных документов можно привести различного рода государственные реестры, протоколы результатов голосования, кассовые книги, путевые листы и т.п. К сводным документам немецкие учёные не относят картотеки документов, имеющих фотографии владельцев, истории болезней, книги учета выданных адвокатских ордеров, заграничные паспорта с

245

отметками о въезде и выезде .

С точки зрения защиты прав и законных интересов граждан и организаций, интересов общества и государства достоверность документа (доказательственная функция) имеет большее значение в сравнении с источником его возникновения (удостоверительная, гарантийная функция) или установленной формой (материальный носитель, перпетуация).

Важнейшим из признаков документа является его способность удостоверять факты, имеющие юридическое значение. По смыслу ст. 71 ГПК РФ, ст. 75 АПК РФ, письменными доказательствами являются содержащие сведения об обстоятельствах, имеющих значение для рассмотрения и разрешения дела, акты, договоры, справки, деловая корреспонденция, иные документы и материалы, выполненные в форме цифровой, графической

записи, в том числе полученные посредством факсимильной, электронной или другой связи либо иным позволяющим установить достоверность документа способом. Исходя из применяемого в гражданских правоотношениях принципа свободы договора, правовое значение будет иметь и свободно составленное гражданами и организациями письменное соглашение, то есть документ, не имеющий установленной формы.

Развитие общественных отношений в современном обществе придает публично-правовые признаки решениям, принимаемым такими организациями, которые не могут быть отнесены в полной мере ни к частным, ни к государственным, установленной формы для их решений не существует. Многие организации, основанные на частном праве (напр., саморегулируемые организации в строительстве), выполняют публично-правовые функции. Результатом деятельности лица, вне зависимости от места службы, является принятие решений, оформленных документально, что на практике влечет размытие понятия «официальный документ» и правовую неопределенность.

Фактически научная дискуссия разворачивается вокруг гарантийной функции документа, то есть источника его возникновения (частный или официальный документ), что не учитывает такой важнейший признак документа, как его доказательственную функцию и уводит учёных в сторону от простого решения вопроса.

Документы, исходящие от лиц, занимающих служебное положение в организациях, где решение общегосударственных или социально значимых задач не предусмотрено их уставами (положениями о деятельности), зачастую, имеют произвольную форму, их исполнение обычно (но не всегда) не является обязательным для лиц, не находящихся от них в служебной зависимости. Так, отчетность кредитной организации, частная корреспонденция, будучи документами, имеющими правовое значение, тем не менее, не обязательны для посторонних граждан и организаций.

Документы, имеющие учётное значение - бухгалтерская и финансовая отчётность обладают всеми свойствами документов - вещественная форма,

доказательственная и гарантийная функции. Содержательной характеристикой таких документов является правильное отражение фактов деятельности экономического субъекта. Социальной значимостью они обладают потому, что выполняют защитную функцию бухгалтерского учёта. Они обеспечивают охрану имущественных интересов всех хозяйствующих (экономических) субъектов, обладающих правом собственности на материальные и денежные ресурсы, т.е. интересов личности, общества и государства[241].

Отдельно хотелось бы упомянуть документы, поименованные в законе, ином нормативном акте. Так, протоколы общих собраний собственников жилья или собраний товариществ собственников жилья, жилищно­строительного кооператива, сметы доходов и расходов таких товариществ (кооперативов) на год являются документами, указаны в Жилищном кодексе РФ, Постановлениях Правительства РФ, регулирующих деятельность по управлению многоквартирными домами, иных нормативных актах. Выписки со счетов граждан и организаций в банках и иных финансовых организациях указаны в нормативных актах Банка России[242]. В комментариях к уголовному закону официальным признается документ, оформленный организацией, должностным лицом или гражданином в установленном порядке[243]. Однако, вид и реквизиты указанных документов не всегда регламентированы. Решения и сметы ТСЖ обязательны для исполнения, в том числе лицами, не участвовавшими в собраниях и не являющимися членами этих некоммерческих организаций, при этом их форма не установлена. Выписки с банковских счетов способны оказать существенное влияния на права и

законные интересы граждан и организаций. Криминализация подделки документов, поименованных в законе и ином нормативном акте, даже если их форма не установлена, назрела.

Выработка автономного определения документа позволит включить в уголовный закон общую норму о подлоге документов. Необходимо устранить искусственную конкуренцию многочисленных норм о подлогах и чрезмерное усложнение законодательства. Такое многообразие запретов влечет непонимание закона как гражданами, так и правоприменителями. В итоге отсутствует единообразие в толковании уголовно-правовых норм, их различное, произвольное применение к одним и тем же предметам подлога в сходных ситуациях. Споры о правильности квалификации подлогов способны породить у граждан мнение о несправедливости правовой оценки, осуждении без прямого указания на то в законе, применении уголовного закона по аналогии и т.п. Даже в отношении такого документа как паспорт единого подхода не выработано. Президиумом Верховного Суда РФ установлено, что «Григорьев признан виновным в том, что в составе организованной группы совершал ряд разбойных нападений, незаконно приобрел и носил газовое оружие, похитил и уничтожил официальные документы, паспорт и водительское удостоверение на имя Г.Н. Литвиненко, а также в краже чужого имущества»[244][245]. Из данного решения возможен вывод о том, что Верховный Суд РФ отграничивает понятия официальные документы от паспорта и водительского удостоверения. Иное - в постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 19 марта 2008 г., где указано, что «в процессе нападения А. похитил кожаную куртку, портмоне, 100 руб., а обнаруженные в куртке официальные документы: паспорт на имя Т., водительское

250 удостоверение, технический паспорт на автомашину - уничтожил» . Здесь

паспорт и водительское удостоверение включены в обобщающее понятие официальные документы.

Приведем ещё примеры того, как противоправные действия с одними и теми же документами по-разному оцениваются судами различных субъектов РФ:

Приговором от 9 июля 2012 г. Волгоградского областного суда Ш. осуждена за подлог протоколов следственных и иных процессуальных действий, как за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 292 и ч. 2 ст. 303 УК РФ[246].

Установлено, что Ш., будучи дознавателем, умышленно совершила фальсификацию доказательств по уголовному делу, а также служебных подлог, а именно: не проводя следственных действий, составила протоколы допросов потерпевшего и свидетелей, которые в соответствии с положением ст. 74 УПК РФ являются доказательствами по уголовному делу, т.е. официальными документами, внеся в них заведомо ложные сведения: даты составления, расписавшись в них от имени указанных лиц и себя; также, не проводя процессуальных действий, при помощи компьютерной техники изготовила процессуальные документы: постановление о признании ФИО1 потерпевшим по уголовному делу и протокол его ознакомления с постановлением о назначении судебно-медицинской экспертизы, в связи с чем являющиеся официальными документами, внеся в них заведомо ложные сведения; после этого приобщила вышеуказанные документы к материалам уголовного дела. Волгоградский областной суд квалифицировал действия дознавателя Ш., как совокупность преступлений - служебный подлог и фальсификация доказательств по уголовному делу. Основанием для этого послужил тот факт, что вынесение постановлений и составление протоколов следственных действий отстояли друг от друга в реальном времени.

В тот же период, приговором от 05 июля 2012 г. Можайского городского суда Московской области Л. осуждена за подлог протоколов следственных и

иных процессуальных действий, как за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 292 УК РФ[247].

Установлено, что Л., будучи дознавателем, умышленно изготовила подложные протоколы следственных и иных процессуальных действий по уголовному делу: протокол допроса подозреваемого, протокол ознакомления подозреваемого и его защитника с постановлением о назначении судебной экспертизы, протокол ознакомления подозреваемого и его защитника с заключением эксперта, протокол осмотра предметов, постановление об избрании меры пресечения, подписку о невыезде и надлежащем поведении, протокол уведомления об окончании следственных действий, обвинительный акт, бланк разъяснения прав, в которые внесла заведомо недостоверные сведения. Дознаватель Л., помимо служебного подлога протоколов следственных действий, составила обвинительный акт, то есть привлекла к уголовной ответственности заведомо невиновное лицо. Внутреннее убеждение дознавателю по смыслу ст. 17 УПК РФ надлежало формировать на основе исследованных доказательств. Дознаватель доказательства подделала, тем самым все признаки состава преступления, предусмотренного ст. 299 УК РФ налицо.

Практически в то же время, приговором от 01 октября 2012 г. Верховного Суда Удмуртской Республики Д. осуждена за подлог протокола следственного действия, как за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 292 УК РФ[248].

Установлено, что Д., будучи дознавателем, из личной заинтересованности, выразившейся в желании облегчить процесс проведения следственного действия - осмотра места происшествия и избежать отвлечения сил, средств и временных затрат, связанных с поиском, приглашением и обеспечением участия в данном следственном действии понятых, не желая

надлежащим образом выполнять свои должностные обязанности, зная, что проведение осмотра места происшествия без понятых недопустимо, внесла в протокол осмотра места происшествия не соответствующие действительности сведения об участии в указанном следственном действии понятых и специалиста.

Разделение документов, приобщенных дознавателем к материалам уголовного дела, на предметы различных преступлений - «доказательства по уголовному делу» и «официальные документы», является крайне искусственным. Протоколы следственных действий прямо указаны в качестве доказательств по уголовному делу - п. 5 ч. 2 ст. 74 УПК РФ. Вместе с тем, доказательствами по уголовному делу являются и иные документы - п. 6 ч. 2 ст. 74 УПК РФ. Излишнее усложнение и подробность закона способна повлечь осуждение лица фактически дважды за одно и то же действие, совершенное с единым умыслом на фальсификацию (подлог) документов. Объектом преступлений против интересов государственной службы (ст. 292 УК РФ) и преступлений против правосудия (ст. 303 УК РФ) выступают различные общественные отношения, что, в свою очередь, дает основания для квалификации продолжаемого преступления, как идеальной совокупности нескольких деяний. Хотелось бы обратить внимание на такое свойство документа, как доказательственная способность. Подлог причиняет вред надежности правового оборота вне зависимости от того, вовлечен ли документ в процесс судопроизводства или нет, поскольку документ всякий раз выступает доказательством наличия отношений, имеющих правовое значение.

Трудно себе представить объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 299 УК РФ - привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, без вынесения должностным лицом органа предварительного расследования постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого (ст. 171 УПК РФ). Данный документ является официальным, а также доказательством по уголовному делу - иным документов, который, по правилу ст.ст. 171-173 УПК РФ, содержит показания

обвиняемого - признание или непризнание им вины, его желание давать показания по существу предъявленного обвинения, на каком языке, что имеет существенное значение по уголовному делу. Наши замечания в равной мере относятся и к совершению преступления, предусмотренного ст. 300 УК РФ - незаконное освобождение от уголовной ответственности, совершение которого невозможно без вынесения должностным лицом соответствующего постановления.

Необходимо также заметить, что понятие «предмет преступления - официальные документы, предоставляющие права и освобождающие от обязанностей» толкуется судами чрезмерно широко. Как за подделку официального документа осуждаются граждане, которые совершили обман, не имеющий правовых последствий. Документ, даже исходящий от государственных учреждений или организаций с государственным участием, не всегда является доказательством наличия прав или освобождения от обязанностей и не способен повлечь такие юридические последствия, которые желает достичь лицо, его подделавшее.

Так, приговором от 09 марта 2010 г. Красногорского районного суда Брянской области С. осужден за использование поддельных накладных и приходных кассовых ордеров сельского производственного комбината «Перелазы» о приобретении им в СПК «Перелазы» трактора и тракторного прицепа, как за совершение преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 303, ч. 2 ст. 327 УК РФ[249].

Установлено, что С. приобрел у физического лица трактор МТЗ-80, после чего собрал тракторный прицеп марки 2ПТС-4. Не имея документов, устанавливающих право собственности на трактор МТЗ-80 и тракторный прицеп 2 ПТС-4, С., имея умысел на подделку документов, подтверждающих фиктивное приобретение трактора и тракторного прицепа в сельском производственном комбинате «Перелазы», с целью их дальнейшего

предоставления в Красногорский мировой судебный участок в качестве доказательств по гражданскому делу, изготовил при помощи бухгалтера этого комбината, не осведомленного о его преступном умысле, скрепившего своей подписью поддельные накладные и квитанции к приходным кассовым ордерам СПК «Перелазы». С. представил подписанные бухгалтером комбината накладные и квитанции в суд и получил решение суда о признании за ним прав собственности на трактор и тракторный прицеп, совершив тем самым фальсификацию доказательств по гражданскому делу и подделку документов с целью скрыть такую фальсификацию и облегчить её исполнение. Имела ли бухгалтер комбината доверенность на совершение от имени СПК «Перелазы» сделки по отчуждению имущества, по делу не установлено. Являются ли документы бухгалтерского учёта (накладная и квитанция к приходному ордеру) такими документами, которые подтверждают наличие прав собственности на транспортные средства - по делу не устанавливалось, поскольку судебное разбирательство проводилось в особом порядке в связи с согласием подсудимого с предъявленным обвинением.

Гражданин, чье право собственности на движимое имущество (трактор и тракторный прицеп) возникло из действительной гражданской сделки и переработки для себя приобретенных им материалов, был дважды осужден за использование бухгалтерских регистров - накладных и квитанций к кассовым ордерам[250]. Не может быть спора - подделав накладную и квитанцию, С. совершил лживый поступок. Между тем, бухгалтерские документы не могли, в силу ч. 5 ст. 67 ГПК РФ, подтвердить приобретение осужденным прав на трактор и тракторный прицеп, поскольку не заменяли собой договор купли- продажи транспортного средства. Суд, в свою очередь, не вправе был допускать накладные и квитанции СПК «Перелазы» в качестве доказательств наличия простой письменной формы сделки, поскольку продажа

транспортных средств не осуществляется в форме публичного предложения и, следовательно, не может подтверждаться бухгалтерскими документами об отпуске товара со склада (накладная) и о поступлении денег в кассу продавца (квитанция к приходному кассовому ордеру). Фактически у осужденного С. не было прямого умысла на подделку документов, подтверждающих право собственности на движимое имущество. Использованные им подложные бухгалтерские документы юридического значения не имели и не могли повлечь за собой желаемых осужденным правовых последствий. Налицо покушение с негодными средствами.

Искусственным, на наш взгляд, является и отграничение «изготовления удостоверения или иного документа, предоставляющего права или освобождающего от обязанностей» от «использования заведомо подложного документа», то есть квалификация указанных действий по разным частям статьи 327 УК РФ, предусматривающим различный размер наказания.

Так, приговором Кировского районного суда Санкт-Петербурга от 27 июня 2011 г. Л. осужден за использование удостоверения сотрудника Следственного управления Следственного комитета РФ по ч. 3 ст. 327 УК РФ,

256

как за использование заведомо подложного документа .

Установлено, что Л., находясь на одной из улиц г. Санкт-Петербург, на требование сотрудников полиции предъявить документы, предъявил им подложное удостоверение сотрудника Следственного комитета РФ, в которое была вклеена его фотография.

Не вызывает сомнений, что Л. участвовал в изготовлении этого удостоверения: помимо его воли фотография не могла появиться в таком документе, который Л. носил с собой и предъявил сотрудникам полиции. По смыслу ст. 22 Федерального закона от 28.12.2010 № 403-ФЗ (ред. от 30.12.2015 г.) «О Следственном комитете РФ», служебное удостоверение сотрудника Следственного комитета является документом, подтверждающим его

256 См.: Приговор Кировского районного суда г. Санкт-Петербург по делу № 1-702/11

http://сvдебныерешения.рф/bsr/case/282592 (последнее посещение - 18.03.2016).

личность, должность, специальное или воинское звание; подтверждает его право на ношение и хранение боевого ручного стрелкового оружия и специальных средств, иные права и полномочия, предоставленные сотруднику

Следственного комитета

настоящим Федеральным

законом, другими

федеральными законами

и иными нормативными

правовыми актами

Российской Федерации.

Однако, из приговора

суда

невозможно

удостовериться в том,

какова была цель использования

подложного

удостоверения: какие права и полномочия, предоставленные

сотруднику

Следственного комитета, желал приобрести Л., какие правовые последствия, соответствующие предъявлению удостоверения сотрудника СК РФ, оно способно было повлечь за собой.

Споров о правильности квалификации действий осужденного могло и не быть, если бы уголовная ответственность за вещественную ложь наступала по общей норме, запрещающей подлог документов.

Для определения понятия «официальный документ» в смысле уголовного закона интересно постановление Президиума Свердловского областного суда от 29 мая 2003 г. по делу С.

По приговору Чкаловского районного суда г. Екатеринбурга 6 сентября 2001 г. С осуждена по ч. 1 ст. 292 УК РФ, поскольку для искусственного улучшения показателей своей работы она внесла в статистические карточки учёта преступлений заведомо ложные сведения.

Президиум Свердловского областного суда приговор суда отменил, а уголовное дело в отношении С. прекратил на основании отсутствия в её действиях состава преступления. Как следует из постановления суда, по смыслу ст. 292 УК РФ предметом служебного подлога являются лишь официальные документы, т.е. такие, которые удостоверяют события или факты, имеющие юридическое значение и влекущие соответствующие юридические последствия, либо предоставляющие права, возлагающие обязанности или освобождающие от них. Составление статистических карточек предусмотрено указанием Генерального прокурора Российской

Федерации и Министерства внутренних дел Российской Федерации «О введении и в действие документов первичного учета преступлений и лиц, их совершивших» и Инструкцией о едином учёте преступлений, утвержденной Генеральным прокурором РФ. Статистические карточки форм 1.1-99, 2-2000 носят информационный характер и как документы первичного учета преступлений применяются только для решения ведомственных задач, не устанавливают каких-либо юридических фактов и не влекут правовых последствий. Их нельзя признать официальными документами [257].

От себя заметим, что считаем решение Президиума Свердловского областного суда справедливым по сути, но аргументация его спорна. Мы не можем согласиться с тем, что первичный учёт преступлений и лиц, их совершивших, удовлетворяет ведомственное любопытство за государственный счет. Согласно п.п. «о», «р» ст. 71 Конституции РФ прокуратура и официальный статистический учет находятся в ведении Российской Федерации и, следовательно, имеют отнюдь не ведомственное значение.

Согласно, ч. 3 ст. 15 Конституции РФ любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения и, следовательно, в смысле уголовного закона не имеют юридического значения документы, составляемые в силу официально не публикуемых ведомственных указаний и инструкций.

Таким образом, определяя понятие официальный документ с точки зрения уголовного закона, следует иметь ввиду, что такими документами могут признаваться овеществленные суждения должностных лиц, имеющие значение для доказательства прав и обязанностей граждан или организаций, а также документы, поименованные в законах или иных официально опубликованных нормативных актах.

Статистические карточки форм 1.1-99, 2-2000, не будучи предметами преступления, предусмотренного ст. 292 УК РФ, могли быть орудием преступлений с материальным составом (ст. 285 УК РФ), в случае, если их подлог повлек за собой причинение существенного вреда интересам граждан, организаций, общества или государства.

Хотелось бы отметить, что виды и формы отчетности финансовых организаций регулируются инструкциями, положениями и указаниями Банка России, не публикуемыми официально. Они также применяются для решения ведомственных задач - расчета, например, нормативов деятельности кредитных и финансовых организаций. Фальсификация указанной отчетности образует состав преступления, предусмотренного ст. 1721 УК РФ, в случае, если действия совершены в целях сокрытия предусмотренных законодательством Российской Федерации признаков банкротства либо оснований для обязательного отзыва (аннулирования) у организации лицензии и (или) назначения в организации временной администрации.

Уголовный запрет на подлог таких документов не полностью согласуется с положениями ч. 3 ст. 15 Конституции РФ. В диспозиции ст. 1721 УК РФ не имеется указания на специальный субъект преступления - лицо, выполняющее управленческие функции в финансовой организации, главного бухгалтера этой организации и т.п. То есть на лиц, которые осознавали бы противоправность фальсификации отчетности по должности. Объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 1721 УК РФ образуют, в том числе, и публикация или раскрытие фальсифицированных сведений. Решение о публикации отчетности может приниматься лицами, не имеющими специальных познаний в бухгалтерском учёте.

Не имеется единообразия в применении уголовного закона в различных субъектах Российской Федерации, если предметом подлога выступают документы, свидетельствующие медицинские факты или факты трудовых отношений.

Так, приговором Советского районного суда г. Уфы Республики Башкортостан от 13 ноября 2010 г. по делу № 1-571/2010 Ш. осуждена за сбыт официальных документов - медицинских справок, предоставляющих право на получение водительского удостоверения в Госавтоинспекции, как за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 327 УК РФ - 24

258

эпизода .

Установлено, что Ш., будучи должностным лицом - заведующей здравпунктом Муниципального Учреждения городская клиническая больница, вносила в официальные документы рукописные ложные записи, заверяла внесенные ложные записи в медицинской справке печатью «Медицинская комиссия, МУ Поликлиника №, адрес», оставленной К.В. без присмотра на рабочем столе и сбывала эти документы.

Один только факт, что должностное лицо, помимо собственноручных ложных записей, воспользовалась ещё и печатью, хранящейся у иного лица, не может служить основанием для отрицания в её действиях служебного подлога. Руководитель здравпункта государственной больницы использовала неименной служебный штамп учреждения, как предмет, вверенный ей по должности.

Из приговоров же судов Московской области - приговора Подольского городского суда от 23 октября 2012 г.[258][259], приговора Зарайского городского суда Московской области от 08 июня 2012 г.[260] следует, что уголовная ответственность служащих государственных медицинских учреждений за подлог документов наступает по ч. 1 ст. 292 УК РФ.

Тождественные действия со схожими медицинскими документами квалифицируется судами разных субъектов Российской Федерации как причинение вреда различным общественным интересам.

Приговором Выксунского городского суда Нижегородской области Р. осуждена за подделку и использование табелей учета рабочего времени сотрудников, как за совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 327 УК РФ[261].

Установлено, что Р., будучи руководителем муниципального учреждения дошкольного образования (МДОУ), с целью повышения месячного заработка сотрудников, изготовила не соответствующие действительности табели учета рабочего времени сотрудников и использовала их путем передачи в бухгалтерию Управления образования Выксунского района для последующего получения заработной платы.

Дмитровским городским судом Московской области подделка и использование руководителем учреждения дошкольного образования табелей учета рабочего времени сотрудников квалифицируется, как совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 292 УК РФ[262].

Установлено, что Е., будучи руководителем муниципального учреждения дошкольного образования (МДОУ), с целью повышения месячного заработка сотрудников, изготовила не соответствующие действительности табели учета рабочего времени сотрудников и использовала их путем передачи в бухгалтерию Управления образования Администрации Дмитровского муниципального района для последующего получения заработной платы.

Подделка табелей учета рабочего времени сотрудников

квалифицируется как служебный подлог также Орехово-Зуевским городским

судом Московской области[263] , Раменским городским судом Московской области[264], Электростальским городским судом Московской области[265].

Таким образом совершение тождественных действий с аналогичными трудовыми документами квалифицируется судами разных субъектов Российской Федерации как причинение вреда различным общественным интересам.

Признание или непризнание определенных действий преступными зависит от того, как в диспозиции нормы Особенной части УК РФ посредством способа, предмета и других признаков состава преступления будет обозначена сфера общественных отношений, которой преступление причиняет вред[266]. Определяя документ, как предмет подлога, следует иметь ввиду, что этот социальный феномен характеризует одно - документы, будучи доказательствами юридических фактов, опосредуют правовой оборот.

Изложенное позволяет сформулировать автономное определение документа с точки зрения уголовного закона.

Документом является овеществленное суждение лица, имеющее правовое значение для доказательства прав и обязанностей, или поименованное в законе или ином официально опубликованном нормативном акте.

Под документом, имеющим учётное значение, мы предлагаем понимать овеществленное суждение, отображающее в бухгалтерском (финансовом) учёте сделку, событие, операцию, которая оказывает или способна оказать влияние на финансовое положение экономического субъекта, финансовый результат его деятельности и (или) движение денежных средств,

систематизированное в соответствии с требованиями, установленными официально опубликованными нормативными актами.

<< | >>
Источник: Сокальский Борис Борисович. ПОДЛОГ ДОКУМЕНТОВ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ РОССИИ И ГЕРМАНИИ: СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Москва - 2016. 2016

Еще по теме § 3. Документ как предмет подлога:

  1. 3. Ответственность за общие виды преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления
  2. 5. Преступления, посягающие на установленный порядок ведения официальных документов и документальное оформление фактов, имеющих юридическое значение
  3. 2.1. Объект и предмет преступлений, предусмотренных ст. 170 УК РФ
  4. ПО ДЕЛУ O ПОДЛОГЕ ЗАВЕЩАНИЯ OT ИМЕНИ КУПЦА КОЗЬМЫ БЕЛЯЕВА
  5. ПО ДЕЛУ O ПОДЛОГЕ ЗАВЕЩАНИЯ OT ИМЕНИ КУПЦА КОЗЬМЫ БЕЛЯЕВА
  6. Криминалистическое исследование документов
  7. Особенности тактики производства невербальных следственных действий
  8. § 1. Возникновение и развитие технико-криминалистической экспертизы документов как системы методов получения доказательственной информации
  9. 1. Понятие технико-криминалистического исследования документов.Виды исследования
  10. 77. Служебный подлог. Отличие этого преступления от фальсификации избирательных документов, документов референдума, а также от подделки документов.
  11. ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ ХИЩЕНИЯ ПРЕДМЕТОВ, ИМЕЮЩИХ ОСОБУЮ ЦЕННОСТЬ
  12. ВВЕДЕНИЕ
  13. 1. Подлог в римском праве
  14. 2. Подлог в истории германского права
  15. 3. Подлог в истории российского права
  16. 1. Особенности уголовного права России и Германии, определяющие преступность и наказуемость подлога документов
- Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административный процесс - Арбитражный процесс - Банковское право - Вещное право - Государство и право - Гражданский процесс - Гражданское право - Дипломатическое право - Договорное право - Жилищное право - Зарубежное право - Земельное право - Избирательное право - Инвестиционное право - Информационное право - Исполнительное производство - История - Конкурсное право - Конституционное право - Корпоративное право - Криминалистика - Криминология - Медицинское право - Международное право. Европейское право - Морское право - Муниципальное право - Налоговое право - Наследственное право - Нотариат - Обязательственное право - Оперативно-розыскная деятельность - Политология - Права человека - Право зарубежных стран - Право собственности - Право социального обеспечения - Правоведение - Правоохранительная деятельность - Предотвращение COVID-19 - Семейное право - Судебная психиатрия - Судопроизводство - Таможенное право - Теория и история права и государства - Трудовое право - Уголовно-исполнительное право - Уголовное право - Уголовный процесс - Философия - Финансовое право - Хозяйственное право - Хозяйственный процесс - Экологическое право - Ювенальное право - Юридическая техника - Юридические лица -