ГЛАВА 5. ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ В САНКЦИЯХ СТАТЕЙ ОСОБЕННОЙ ЧАСТИ УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Теоретическое конструирование и законодательное закрепление уголовно-правовых санкций имеет важное значение для дифференциации уголовной ответственности. Законодатель, осуществляя дифференциацию уголовной ответственности посредством конструирования привилегированных и квалифицированных составов, устанавливает новые рамки санкций по отношению к санкции основного состава.

Построение санкций в статьях Особенной части УК РФ, соответствующих привилегированным и квалифицированным составам преступлений, должно быть социально обусловлено и логически непротиворечиво. Санкция статьи должна быть социально справедливой, а наказание, закрепленное в ней, соответствовать тяжести преступления, т. е. санкция должна формулироваться с учетом характера и степени общественной опасности деяния.

Требование справедливости санкций отмечено многими юристами. В частности, А.П. Козлов пишет, что «четкого определения пределов санкции требует, главным образом, соблюдение справедливости наказания»^[181]. И.Э. Звечаровский также указывает, что «признавая деяние преступлением, законодатель должен установить соразмерные этому преступлению вид и объем уголовно-правовых последствий, могущих наступить в случае его совершения, то есть определить справедливую санкцию»^[182].

Вместе с тем приходится констатировать, что обеспечение справедливости санкции – важная, но не всегда грамотно решаемая задача. В настоящее время, когда поток изменений УК РФ приобрел значительный, а порой несогласованный характер, обеспечение справедливости санкций становится недостижимым идеалом, на что указывает Ю.Е.

Совершенно верно отмечает А.И. Коробеев, что «подход, согласно которому оценка общественной опасности криминализируемого деяния определяется исключительно через призму содержащегося в санкции наказания, страдает существенным методологическим изъяном. Суть его в том, что проблема определения истинной степени общественной опасности ставится с ног на голову, а ранжирование преступлений по степени тяжести производится не путем объективного измерения количества и качества заключенной в них вредоносности, а благодаря лишь ориентации на санкцию, конструируемую законодателем весьма произвольно»^[184]. «Не санкция, – как далее пишет данный автор, – должна определять примерную тяжесть криминализируемых деяний, в самом деянии необходимо искать мерило, критерий его общественной опасности... санкция, содержащая наказание, должна служить всего лишь вспомогательным средством отражения характера и степени общественной опасности данного преступления»^[185].

На основании этого считаем возможным утверждать, что тяжесть преступления должна находить свое юридическое отражение в санкции, а не наоборот. В зависимости от санкции, установленной законодателем, должна определяться тяжесть преступления.

На это же обстоятельство указывает А.П. Козлов. В частности, он пишет, что «измерение общественной опасности через санкцию – это лишь опосредованное измерение причины через следствие, представляемое слабо допустимым. Наиболее верный и радикальный метод ее измерения – искать собственные измерители, свойственные именно общественной опасности»^[186]. Оценка обоснованности санкций в действующем уголовном законодательстве, их соответствие тяжести преступлений на основе практики применения наказаний представляет значительные трудности.

А.И. Марцев и О.А. Михаль по этому поводу отмечают, что позиция законодателя, закрепляющего в основании классификации преступлений характер и степень общественной опасности, отраженные в санкции, в принципе ошибочна, поскольку в таком случае общественная опасность из объективно существующей категории переходит в субъективное отношение законодателя к деянию.

Близка к данной точке зрения позиция профессора В.И. Зубковой, которая пишет, что слабая сторона определения категорий преступлений заключается в том, что их вид определяется размером наказания в виде лишения свободы, а эти размеры определяются произвольно. По мнению автора, логически верным при определении категорий преступлений необходимо исходить из важности объекта посягательства, размера причиненного ущерба, распространенности конкретного общественно опасного деяния и тому подобных объективных показателей, что позволило бы законодательно отнести конкретные группы преступных деяний к определенной категории, закрепив их постатейно в УК РФ. Так было сделано в УК РСФСР 1960 г. в отношении тяжких преступлений. В этом случае такие категории можно было бы связать и с санкцией в виде лишения свободы, как это сделано сейчас в ст. 15 УК РФ. Преступления небольшой тяжести могли бы иметь санкции с широкой альтернативой наказаний без изоляции от общества. Преступления средней тяжести имели бы более узкую альтернативу наказаний (два-три вида), тяжкие и особо тяжкие (особенно последние) были бы уже безальтернативными, предусматривая лишь наказание в виде лишения свободы сроком «от и до». При необходимости суд в порядке ст. 64 УК РФ может назначить наказание ниже низшего предела или перейти на более мягкий вид наказания (альтернативный лишению свободы)^[188].

В связи со сказанным следует обратить внимание на санкции норм Особенной части уголовного законодательства советского периода. Они хотя и были сконструированы законодателем под влиянием марксистско-ленинской доктрины классовой борьбы и ряда иных идеологических воззрений того периода и порой искаженно отражали действительную общественную опасность уголовно противоправных деяний, но в большинстве случаев все же именно характер и степень общественной опасности обусловливали суровость наказания, установленного в санкциях.

Анализ построения санкций в настоящее время свидетельствует о явно недостаточной их проработке, поскольку в большинстве своем они не обеспечивают охрану и безопасность личности и общества, а в некоторых случаях противоречат их интересам. До сих пор не сформированы четкие рекомендации по построению санкций. Некоторые ученые отмечают, что проблема санкций норм Особенной части является «ахиллесовой пятой»^[190] уголовного закона и требует кардинальных изменений. В этой связи подтвердим обоснованность высказывания А.И. Коробеева о том, что «теоретические основы конструирования санкций уголовно-правовых норм еще в достаточной мере не разработаны»^[191]. Тем самым следует констатировать, что:

1) не решена практически до сих пор проблема формирования санкций за преступления с привилегированными и квалифицированными составами;

2) при построении санкций законодатель не придерживается единых принципов.

Для анализа сложившейся ситуации обратимся к периоду подготовки УК РФ 1996 г., когда одним из самых серьезных был вопрос «что лучше – широкое судейское усмотрение за счет значительных размеров санкции между минимумом и максимумом или жесткая регламентация этого усмотрения законодателем за счет сужения этих рамок?».

При ответе на этот вопрос обратим внимание на то, что абсолютно определенные санкции не менее вредны, чем широкое судейское усмотрение. Они не позволяют индивидуализировать наказание в зависимости от конкретных обстоятельств дела и с учетом личности виновного, тем самым такие санкции не отвечают принципу индивидуализации наказания.

В этой связи, обращаясь непосредственно к УК РФ, принятому в 1996 г., следует отметить, что он с самого начала содержал такие санкции, которые в ряде случаев предполагали широкое судейское усмотрение. Так, например, за совершение преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 313 УК РФ, было установлено наказание в виде лишения свободы на срок до восьми лет без указания минимального размера, а ч. 3 ст. 285 УК РФ – до десяти лет лишения свободы. При этом минимальный предел наказания в виде лишения свободы в соответствии с ч. 2 ст. 56 УК РФ законодатель установил в виде двух месяцев.

Анализ же внесенных в уголовный закон за последнее десятилетие изменений, касающихся построения санкций статей Особенной части УК РФ, позволяет говорить о том, что эта проблема еще более усугубилась, это подтверждают приведенные ниже аргументы. В контексте тенденции упразднения нижних пределов отдельных видов наказаний, прежде всего такого вида, как лишение свободы, все большее количество санкций по существу отсылают к положениям норм Общей части УК РФ. Санкции тем самым перестают играть свою роль при дифференциации уголовной ответственности, на первый план выходит сам факт наличия уголовного запрета.

С целью гуманизации уголовного закона, дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания в марте 2011 г. законодатель исключил нижние пределы санкций из большинства составов преступлений, в том числе тяжких и особо тяжких^[192]. Так, согласно этим изменениям санкция ч. 4 ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего) устанавливает наказание в виде лишения свободы на срок до пятнадцати лет.

Тенденция к расширению границ рамок санкций Особенной части УК РФ продолжилась в декабре 2011 г.^[193] В частности, исключены нижние пределы из санкций, устанавливающих уголовную ответственность за грабеж (ст.

Следует отметить, что исключение нижних пределов санкций началось еще в декабре 2003 г.^[194] Уже тогда ученые называли такие изменения «либеральным инсультом»^[195]. Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ содержал достаточное количество формулировок типа «слова ˮот четырех до десятиˮ заменить словами ˮдо семиˮ и т. п. Этим федеральным законом были сняты минимальные размеры и по штрафным санкциям. Так, по ч. 1 ст. 143 и по ч. 2 ст. 158 УК РФ судья может назначить штраф в размере до 200 тысяч рублей. Минимальный размер штрафа закреплен в ст. 44 УК РФ и составляет пять тысяч рублей.

Одновременно этим же законом осуществлено и понижение верхней границы ряда санкций. Такие изменения были внесены в ч. 3 ст. 263 (нарушение правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного, морского и внутреннего водного транспорта и метрополитена), в ч. 3 ст. 266 УК РФ (недоброкачественный ремонт транспортных средств и выпуск их в эксплуатацию с техническими неисправностями) и др. (см. табл. 1).

Таблица 1

Изменения в санкциях, внесенные Федеральным законом

от 08.12.2003 № 162-ФЗ

В некоторых случаях законодатель, внося изменения в верхние границы рамок санкций, меняет тем самым категорию преступления, что, соответственно, влечет за собой и изменение уголовно-правовых последствий, поскольку категория преступления влияет на многие институты уголовного права, например, условно-досрочное освобождение, применение оснований освобождения от уголовной ответственности и т. д.

Наличие значительных разрывов между нижней и верхней границей наказаний, закрепленных в санкциях статей Особенной части, свидетельствует о том, что законодатель не смог дать оценку общественной опасности деяния, признаки которого закреплены в диспозиции соответствующей статьи.

Сложившееся в настоящее время в уголовном законе положение, связанное со значительным диапазоном между нижним и верхним пределами уголовного наказания в виде лишения свободы в санкциях статей Особенной части УК РФ, порождает широкое судейское усмотрение и способствует формированию противоречивой судебной практики. В результате этого нарушаются основополагающие принципы уголовного права, прежде всего – принцип справедливости, равенства граждан перед законом. Речь в данном случае идет о тех фактах, когда за совершение одного и того же по своему характеру и наступившим последствиям деяния лица осуждаются на значительно отличающиеся сроки наказания, что наглядно подтверждается материалами уголовного дела, по которому за совершение преступления, предусмотренного ст. 209 УК РФ («Бандитизм») двое из шести членов преступной группы, совершивших 11 вооруженных нападений, Кемеровским областным судом 27 июля 2003 г. были осуждены к 4 годам и 6 месяцам лишения свободы условно. При этом в санкциях ч. 1 и ч. 2 данной статьи предусмотрено наказание в виде лишения свободы до 15 лет. В то же время четверо членов банды, совершивших семь преступлений, в том числе четыре вооруженных нападения, Самарским областным судом по приговору 17 января 2003 г. осуждены к 18 годам лишения свободы каждый. На аналогичные примеры судебной практики указывает и профессор Б.Я. Гаврилов^[196].

В данном контексте весьма показательны два уголовных дела, связанные с применением ч. 4 ст. 111 УК РФ, где, как указывалось, срок лишения свободы составляет от 2 месяцев до 15 лет. В первом случае 7 апреля 2011 г. Ленинским районным судом г. Пензы за совершение преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, осужден С., который, находясь в состоянии алкогольного опьянения, в ходе ссоры, обусловленной личными неприязненными отношениями, с целью причинения тяжкого вреда здоровью умышленно нанес потерпевшему один удар бейсбольной битой по голове, в результате чего причинил ему тяжкий вред здоровью, опасный для жизни человека, повлекший по неосторожности смерть. В материалах уголовного дела имелись данные о том, что С. ранее не судим, характеризуется положительно, обстоятельств, отягчающих наказание, не установлено. В качестве обстоятельств, смягчающих наказание, суд учел признание вины, явку с повинной, возмещение морального вреда. С учетом этих обстоятельств суд, признав С. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ (в редакции ФЗ от 07.03.2011 № 26-ФЗ), назначил ему наказание в виде лишения свободы на срок 8 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима^[197].

Во втором случае 8 июня 2011 г. Выборгским районным судом г. Санкт-Петербурга за совершение аналогичного преступления был осужден Л., который, находясь в состоянии алкогольного опьянения, в ходе конфликта, возникшего на почве личных неприязненных отношений, приискав кухонный нож и используя его в качестве орудия преступления, умышленно нанес потерпевшему не менее одного удара ножом в область расположения жизненно важных органов – грудь, причинив ему тяжкий вред здоровью, опасный для жизни человека, повлекший по неосторожности смерть. Как установлено в ходе предварительного следствия, Л. ранее не судим, характеризуется положительно, обстоятельств, отягчающих наказание, не установлено. В качестве обстоятельства, смягчающего наказание, суд учел явку с повинной. Признав Л. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ (в редакции указанного ФЗ от 07.03.2011 № 26-ФЗ), суд назначил наказание в виде лишения свободы на срок 3 года, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима^[198].

Из примеров видно, что осужденные совершили преступления примерно одинакового характера и примерно равной степени общественной опасности, при аналогичных обстоятельствах. Тем не менее размер наказания, назначенного им, существенно отличается. В такой ситуации довольно сложно сформировать единый подход к решению проблем, возникающих в деятельности судов при практической реализации положений уголовного закона, что вызывает деление судебной практики на различные уровни: региональный, районный и порой даже в пределах суда одного уровня^[199].

Научный интерес представляет разработка сотрудниками Саратовского центра по исследованию проблем организованной преступности и коррупции так называемого показателя волюнтаризма для санкций статей раздела VII «Преступления против личности», который прямо указывает на широту судейского усмотрения и, соответственно, в некоторой мере характеризует коррупциногенность норм УК РФ (в данном случае санкций), на что обращает особое внимание Б.Я. Гаврилов^[200].

Расчеты подтверждают то, что большие разрывы между нижними и верхними границами наказаний напрямую влияют на расширение судебного усмотрения, а также порождают коррупциногенность санкций уголовно-правовых норм^[201] (см. рис. 1).

Рис. 1 Коррупциногенность санкций в разделе VII УК РФ

Между тем проведенный нами опрос судей свидетельствует о том, что 60 % из них положительно относятся к решению законодателя убрать нижние границы санкций, так как это расширяет судейское усмотрение и дает больше выбора судье при назначении наказания, претворяя в жизнь принцип индивидуализации наказания; 15 % опрошенных судей поддерживают эту идею по причине того, что изменения отражают основное направление уголовно-правовой политики – гуманизация уголовного закона. Лишь третья часть судей (30 %) отрицательно относятся к нововведению по причине того, что оно вызывает различные трудности в применении нового уголовного закона. Опрошенные также указали, что действие редакции ст. 64 УК РФ предоставляет право судье назначить более мягкое наказание, чем предусмотрено в санкции статьи за данное преступление.

В судебной практике законодатель оставляет возможность именно судье, руководствуясь правосознанием, с учетом конкретных обстоятельств дела, установить наказание конкретному человеку. Опрос судей показал, что 86 % из них руководствуются внутренним убеждением в каждом конкретном случае, при этом 60 % учитывают судебную практику, сложившуюся вследствие использования конкретной статьи Особенной части УК РФ.

Существует еще одна весьма значимая проблема, связанная с законодательным закреплением санкций. В уголовном законе содержится ряд санкций, предусмотренных за совершение преступлений небольшой тяжести, в которых, наоборот, отсутствует альтернатива. Так, например, в санкциях ст. ст. 174, 174¹ УК РФ, устанавливающих уголовную ответственность за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, предусмотрен только один вид наказания – штраф.

В некоторых случаях с учетом личности осужденных, а также отсутствием условий для исполнения некоторых видов наказаний ряд санкций становится практически безальтернативным. На эту проблему указывает также Е.Е. Пухтий, рассматривая вопросы дифференциации уголовной ответственности за преступления против семьи и несовершеннолетних. Особое внимание автором уделяется санкции ст. 157 УК РФ (злостное уклонение от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей). Санкция данной статьи содержит лишь три альтернативных вида наказания: штраф, исправительные работы, лишение свободы. Кроме того, в санкции указаны принудительные работы как альтернатива лишению свободы. До недавнего времени исправительные работы назначались только лицам, не имеющим основного места работы (в декабре 2011 г. законодатель вернулся ко второму виду исполнения этого наказания – по основному месту работы). В связи со сложившейся ситуацией суды стали назначать лицу, имеющему место работы, наказание с применением ст. 64 УК РФ в виде штрафа, т. е. более мягкое наказание, чем предусмотрено за данное преступление, учитывая якобы имеющиеся в уголовном деле исключительные обстоятельства. Автор приводит парадоксальный, на наш взгляд, пример, когда судом в мае 2004 г. был вынесен приговор в отношении А., который в течение 37 месяцев злостно уклонялся от уплаты алиментов на содержание своего ребенка. При избрании наказания суд учел, что А. впервые совершил преступление небольшой тяжести, и назначил ему наказание с применением ст. 64 УК РФ в виде штрафа в размере всего 3 тыс. рублей^[202].

Изложенная выше проблема носит не единичный характер. Аналогичное положение наблюдается и в санкциях других статей Особенной части УК РФ. Так, в санкции ч. 1 ст. 127 УК РФ (незаконное лишение свободы) содержатся следующие виды наказания: ограничение свободы, арест, принудительные работы и лишение свободы. Наказание в виде ограничения свободы начало применяться только с 2010 г. При этом незначительное число лиц, виновных в совершении преступлений, было осуждено к этому виду наказания. В 2010 г. таких лиц было лишь 1 % от общего количества осужденных, в 2011 г. – 1,4 %, в 2012 г. – 3,4 %, в 2013 г. – 4,4 %, в 2014 г. – 3,8 %, в 2015 г. – 3,8 %^[203]. Арест не применяется. Принудительные работы используются как альтернатива лишению свободы. Таким образом, в случае совершения преступления в большинстве случаев у судов есть возможность назначить лицу наказание в виде лишения свободы либо лишения свободы условно. Во второй части статьи санкция предусматривает такие наказания, как принудительные работы в качестве альтернативы лишения свободы и лишение свободы. Выбор судьи в обоих случаях сводится к решению вопроса о назначении наказания в виде лишения свободы либо условного лишения свободы. Различны лишь сроки наказания в виде лишения свободы.

Аналогичных уголовно-правовых норм в действующем УК РФ достаточно. Такие санкции можно встретить и в квалифицированных составах преступлений, как правило, в санкциях статей, закрепляющих преступления небольшой или средней тяжести. Так, в санкции ст. 128¹ УК РФ как за совершение преступления, содержащего признаки основного состава деяния, так и при наличии квалифицирующих признаков предусмотрено два вида наказания: штраф и обязательные работы. В санкциях ст. ст. 174, 174¹ УК РФ, устанавливающих уголовную ответственность за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, предусмотрен только один вид наказания – штраф. Однако, как представляется, за совершение деяний небольшой и средней тяжести необходимо большее количество альтернативных видов наказаний, не связанных с лишением свободы.

Сложившееся положение свидетельствует о том, что существующая дифференциация уголовной ответственности на практике не позволяет в полной мере учесть характер и степень общественной опасности деяния и личности виновного в процессе индивидуализации наказания. Кроме того, можно отметить, что такие санкции практически не соотносятся с другими санкциями, содержащими более широкий спектр наказаний. Изложенное позволяет утверждать, что корректировке должна подлежать не система наказаний, а в первую очередь санкции.

Кроме того, как представляется, система наказаний, существующая в настоящее время в Уголовном кодексе Российской Федерации, включает в себя достаточное количество видов наказаний, как связанных с лишением свободы, так и не связанных. Необходимо создавать реальные условия для исполнения наказаний, которые содержатся в санкциях статей Особенной части УК РФ.

Действительно, подавляющее большинство наказаний, установленных УК РФ, трудно исполнимы. Например, невозможно исполнить исправительные или обязательные работы в труднодоступных и отдаленных районах Сибири, Дальнего Востока, Крайнего Севера. Некому осуществлять контроль за такими осужденными, так как уголовно-исполнительные инспекции находятся в районных центрах, с которыми связь только авиасообщением. Согласно опросу судей, работающих в отдаленных районах Сибири, они стараются не назначать указанные виды наказаний, чтобы не дискредитировать уголовное законодательство^[204]. Развивая далее высказанное выше, обратим внимание на то, что рассогласование системы санкций противоречит принципу равенства граждан перед законом. Рассмотрим это на примере такого квалифицирующего признака, как преступление, совершенное в отношении двух и более лиц, в составах преступлений, предусмотренных одной главой уголовного закона. Так, преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 126 УК РФ («Похищение человека»), при наличии указанного признака относится к категории особо тяжких преступлений при максимальном наказании за его совершение в виде 12 лет лишения свободы, тогда как основной состав данного деяния является преступлением средней тяжести (наказывается лишением свободы на срок до 5 лет). Квалифицированный состав торговли людьми при наличии того же признака (совершение преступления в отношении двух или более лиц), предусмотренный ч. 2 ст. 127¹ УК РФ, относится к категории тяжких преступлений, так как максимальное наказание в виде лишения свободы составляет 10 лет. Основной состав этого преступления относится также к категории тяжких преступлений. Таким образом, в первом случае преступление средней тяжести при наличии квалифицирующего признака «в отношении двух или более лиц» переходит сразу в категорию особо тяжких преступлений, во втором же случае указанный квалифицирующий признак вообще не влияет на категорию преступления (см. табл. 2).

Таблица 2

Влияние квалифицирующего признака «совершение преступления в отношении двух и более лиц» на наказание в виде лишения свободы в санкциях статей Особенной части УК РФ

Тем самым существенным образом нарушается правило изменения квалифицирующим признаком, в данном случае «в отношении двух или более лиц», пределов наказания и, соответственно, категории преступления. Изложенное позволяет выдвинуть тезис, что более логичным будет, когда при введении в состав преступления квалифицирующего признака должна изменяться категория этого преступления на одну более тяжкую категорию.

Таким образом, на основании вышеизложенного в действующем уголовном законе можно выделить следующие основные проблемы, связанные с санкциями уголовно-правовых норм:

– построение санкций связано с видами наказаний, закрепленными в УК РФ (ст. 44). Как отмечалось, часть из указанных в законе наказаний применяется крайне редко, часть вообще не применяется. Отсюда возникает «беспорядок» с видами наказаний, включаемыми в санкцию, и их сущностью;

– неразработанность механизма построения санкций, их несогласованность между собой как на уровне уголовно-правовых норм, так и на уровне статей УК РФ;

– в санкциях отдельных уголовно-правовых норм прослеживается излишняя вариативность, а в ряде других, наоборот, отсутствие в санкциях статей альтернативы.

В юридической литературе встречаются предложения, направленные на решение указанных проблем. Некоторые авторы предлагали конструировать санкции по принципу линейного уравнения: R=S(1)+S(2), где S(1) – наказание за основное преступление, S(2) – наказание, установленное за квалифицирующий признак, R – санкция за квалифицированное преступление (т. е. должно образовываться самостоятельное преступление)^[205]. Такой вариант приемлем, но только в отдельных уголовно-правовых нормах, поскольку все санкции по данному уравнению построить невозможно, потому что в ряде из них содержатся и верхние, и нижние пределы сроков и размеров уголовных наказаний, и встает вопрос: что с чем складывать. Кроме того, как отмечает Т.А. Лесниевски-Костарева, не всегда квалифицирующий признак образует самостоятельное преступление^[206]. Сама же она говорит о необходимости теоретического осмысления и выработке практических рекомендаций с использованием при построении санкций не только метода экспертных оценок, но и методов математических расчетов, с чем, безусловно, следует согласиться.

Еще до принятия УК РФ А.П. Козловым было предложено «создать механизм построения уголовно-правовых санкций»^[207]. Он исходил из того, что преступлениям одного вида присущ единый характер общественной опасности. Поэтому сначала необходимо оценить типичные признаки вида преступления, которые не могут существовать раздельно и влиять на содержание санкции. В связи с этим необходима единая оценка всех типичных признаков вида преступления, которая достигается за счет наложения их друг на друга. Такая оценка является абсолютной величиной и обусловливает абсолютно определенную санкцию. Абсолютная величина полностью зависит от одного наиболее значимого признака состава преступления, включенного в диспозицию уголовно-правовой нормы. Он выбирается путем ранжирования признаков одного вида преступления (например, при причинении вреда здоровью – его степени, при краже – тайного способа и т. д.). Главенствующему признаку соответствует типовой размер наказания, устанавливаемый на основе средней ранжированности размеров наказания, который автор именует медианой санкции. «Под типовым размером наказания понимается медиана санкции в целом либо любого установленного в санкции вида наказания, определяющая наказуемость типичных признаков деяния или личности виновного. Медиана санкции, являясь типовым размером наказания, при индивидуализации виновному наказания должна служить отправной точкой отсчета»^[208].

Предложения А.П. Козлова не были поддержаны по причине наличия в них определенных недостатков. Говоря о признаках преступления, нельзя выделять главенствующего, поскольку в составе преступления все признаки образуют собой систему, отражающую общественную опасность преступления. И в ст. 8 УК РФ закреплено, что основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, не выделяя при этом какого-то из признаков в качестве главенствующего.

В.Д. Филимонов предлагает при определении детерминантов санкций исходить из философского закона перехода количества в качество, суть которого заключается в том, что изменение качества происходит тогда, когда накопление количественных изменений достигает определенного предела. В.Д. Филимонов подчеркивает, что «качественное своеобразие преступного деяния состоит в общественной опасности, которая возникает в результате соединения и взаимодействия определенных его свойств». Далее он пишет, что «состав преступления включает в себя только те признаки, которые формируют представление об общественной опасности того или иного вида поведения, признаки, без которых он существовать не может, или, выражаясь философским языком, только те из них, без которых он перестает быть тем, что он есть»^[209].

В целом соглашаясь с подходом В.Д. Филимонова, обратим лишь внимание на то, что он, обосновывая свою позицию, отождествляет преступление и состав преступления, когда пишет: «в связи с тем, что наказание должно быть соразмерным преступлению, а следовательно, и составу преступления, основным детерминантом санкции должен быть состав преступления»^[210]. Действительно, преступление и состав преступления неразрывно связаны между собой, но это не тождественные понятия. Они характеризуют одно и то же явление – общественно опасное деяние. Понятие преступления раскрывает главным образом социально-политическую сущность уголовно наказуемого деяния, а состав преступления – его юридическую структуру, необходимые правовые характеристики.

Рассматривая другие предложения ученых, направленные на решение проблем построения санкций, обратим внимание на точку зрения Н.А. Лопашенко. Она предлагает уставить оптимальную разницу между минимальным и максимальным значениями наказания в виде штрафа 50–70 тыс. рублей – для преступлений небольшой тяжести, 100–150 тыс. рублей – для преступлений средней тяжести, 150–250 тыс. рублей – для тяжких преступлений, 250–300 тыс. рублей – для особо тяжких преступлений; в виде лишения свободы – три-четыре года^[211]. Это соответствует тому, что согласно существующей шкале уголовных наказаний в США максимум не более чем на 25 % превышает минимум возможного размера наказания. Представляется, что именно в этой части необходимо перенять опыт американского законодательства, т. е. примерно такими должны быть рамки санкций статей Особенной части УК РФ.

В свою очередь О.А. Михаль считает, что первоначально санкции статей должны быть заданы логическим правилом соответствия верхнего и нижнего предела одной категории преступления. Он предлагает ввести еще две категории преступлений, помимо имеющихся в настоящее время в уголовном законе – малой и исключительной тяжести. В соответствии с этим преступления малой тяжести должны предусматривать в санкции только наказания, не связанные с лишением свободы. Санкции преступления небольшой тяжести должны находиться в диапазоне от двух месяцев до двух лет лишения свободы (в настоящее время три года (выделено мной – Е.Р.). Санкции преступлений средней тяжести должны быть в пределах от двух до пяти лет лишения свободы, санкции тяжких – предусматривать наказание от пяти до восьми лет лишения свободы, особо тяжкие – от восьми до двадцати лет лишения свободы. Санкции преступлений исключительной тяжести должны предусматривать в качестве наказания только пожизненное лишение свободы или смертную казнь. Окончательная корректировка должна быть осуществлена компьютерной программой с возможной дифференциацией санкций особо тяжких преступлений, как имеющих наиболее широкие пределы^[212].

В целом соглашаясь с мнением О.А. Михаля, отметим, однако, избыточное деление преступлений на категории. Представляется, что нет необходимости выделять категорию исключительной тяжести. Наказания в виде пожизненного лишения свободы и смертной казни возможно предусмотреть за совершение особо тяжких преступлений. А преступления малой тяжести, объединив с преступлениями небольшой тяжести, следует именовать уголовными проступками.

Некоторые ученые считают, что необходимо устранить из статей Особенной части УК РФ относительно определенные санкции (с сохранением возможности альтернативных санкций)^[213]. Развивая эту позицию, профессор С.В. Максимов отмечает, что «частным средством уменьшения энтропии правового комплекса может стать принципиальный переход от преимущественного использования при конструировании правовых норм альтернативных относительно определенных санкций к преимущественному использованию альтернативных абсолютно определенных санкций»^[214]. Противники решения видят в этом посягательство на свободу судебного усмотрения и ограничение возможностей для тщательной дифференциации ответственности. Данный недостаток, по мнению С.В. Максимова, может быть в значительной степени компенсирован средствами юридической техники.

Другие ученые менее категоричны и предлагают возврат к абсолютно определенным санкциям для некоторых разновидностей преступного деяния, например, для деяний, совершаемых в сфере организованной преступности. Достаточно аргументированной видится позиция С.С. Босхолова, который пишет, что в рамках задачи усиления борьбы с коррупцией и организованной преступностью вопрос о такого типа санкциях вновь приобретает свою актуальность. С его мнением следует согласиться, магистральной линией уголовной политики в дальнейшем реформировании уголовного законодательства должно быть уменьшение числа альтернативных санкций в пользу относительно определенных и абсолютно определенных санкций в виде лишения свободы, что обусловлено социально-психологическим восприятием этого вида наказания подавляющей массой населения^[215].

Безусловный интерес представляет и предложение профессора Л.Д. Гаухмана об исключении из норм Особенной части УК РФ всех санкций и перенесение их в Общую часть^[216]. Это может быть достигнуто посредством дифференциации преступлений не на четыре категории, а на 15–25 или более и установление санкций за совершение преступлений каждой из категорий (в США 43 уровня преступлений). В статьях же Особенной части УК вместо текста санкций после диспозиции каждой статьи достаточно указания на номер категории преступлений. Данное предложение основано на примере американской шкалы уголовных наказаний.

Еще одну точку зрения выдвигает С.А. Маркунцов, говоря о необходимости издания общих методик в виде свода правил или рекомендаций выработки санкций статей Особенной части УК РФ^[217]. Соглашаясь с автором, отметим, что данные методики необходимо разрабатывать, учитывая имеющиеся в юридической литературе научно обоснованные предложения, создавая рабочие группы специалистов. В продолжение этого напомним, что некоторые авторы говорят о том, что должны быть разработаны и претворены в действительность обязательные для законодателя правила построения санкций составов преступлений, являющиеся составной частью общих правил построения уголовно-правовых актов, которые следует принять на уровне постановления Совета Федерации^[218].

Обобщая приведенные точки зрения, отметим, что их авторы сходятся во мнении, что санкции не должны содержать столь большую разницу между минимальным и максимальным значениями одного вида наказания, предусмотренного за совершение преступления. Присоединяясь к такой позиции, следует сказать, что необходимо сокращать эту разницу, в частности в санкциях, предусмотренных за совершение тяжких и особо тяжких преступлений.

Обращаясь к зарубежному опыту, необходимо заметить, что одним из приемлемых решений проблемы конструирования санкций может быть заимствование некоторых принципов построения американской шкалы уголовных наказаний. Шкала уголовных наказаний позволяет учитывать при назначении наказания не всю совокупность квалифицирующих признаков, которых может быть от 2 до 7, а каждый признак самостоятельно с применением правила сложения по ним наказания. Кроме того, лицо, осужденное за преступление, будет знать, какое наказание ему грозит, также этой информацией будет владеть и потерпевшая сторона. Использование при построении санкций статей Особенной части УК РФ американского опыта по разработке данной шкалы будет полезным для конструирования привилегированных и квалифицированных составов соответствующих им санкций с диапазоном наказаний, закрепленных в санкции, верхний предел которого не должен превышать нижний более чем на 25 %.

Кроме того, это будет способствовать прозрачности процесса назначения наказания. Отсутствие у граждан ясного представления о наказаниях, обусловленное его широкими рамками, установленными санкциями статей Особенной части УК РФ, способствует совершению противоправных деяний. С другой стороны, существенно снизится возможность для лиц, совершивших противоправные деяния, воздействовать на процесс принятия правоприменительными органами решения о мере наказания за совершенное преступление.

В России также ранее предпринимались попытки разработать математические методы соизмерения преступления и наказания, подобные Федеральному руководству назначения наказаний в США. В начале XX в. профессор Н.Д. Оранжиреев в своей работе «Преступление и наказание в математической зависимости» рассматривал возможности применения математических методов при назначении наказания^[219]. Он предлагал математическое сопоставление обстоятельств, необходимых для определения наказания осужденному. Согласно его точке зрения всем преступлениям необходимо придать значение количественных эквивалентов соответственно существующим санкциям, а для учета различных вариантов разработать специальные коэффициенты.

Учение Н.Д. Оранжиреева было положено в основу теории В.И. Курляндского, полагавшего, что необходимо в баллах оценивать определенную единицу меры наказания и учитывать значимость критериев назначения наказания, относящихся к преступлению и личности виновного. Деление суммы баллов, полученных в результате оценки этих критериев, на количество баллов, в которых оценивается единица меры наказания, давало показатель, становившийся вспомогательным инструментом для судьи при принятии решений, помогавший избежать грубых ошибок при назначении наказания^[220]. Таким образом, В.И. Курляндским была предложена балльная система в качестве вспомогательного инструмента для судей. Аналогичные системы, в основе которых лежат методы номинального шкалирования или балльных оценок, встречаются и в зарубежной научной литературе^[221].

Продолжались исследования в этом направлении и позднее, в том числе путем разработки математических методов соизмерения преступления и наказания^[222]. Так, В.Л. Чубарев предложил осуществлять функциональную оценку преступления с помощью наказания. Для этого отдельным показателям общественной опасности преступления, личности виновного и другим обстоятельствам его совершения присваивались оценки в баллах, которые в дальнейшем сопоставлялись с наказаниями, назначенными по конкретным делам, что, в конечном итоге, позволяло говорить о возможности сравнения количественного выражения общественной опасности преступления как аргумента с количеством наказания, выполняющим роль производной^[223]. Однако, как пишет Д.С. Дядькин, «сама по себе система установления функциональной, а не корреляционной зависимости рассматриваемых социальных явлений вызывает определенные сомнения»^[224].

Идея А.С. Горелика заключается в том, чтобы установить не абсолютно четкие значения, а примерные ориентиры влияния отдельных факторов на размер наказания. При этом субъект должен иметь возможность отступить от законодательно установленных ориентиров в рамках «пограничных зон», широта которых зависит от размера самого ориентира; при этом любое отступление допускается только при наличии каких-то конкретных обстоятельств и требует обязательной мотивировки в приговоре^[225]. Такое решение вопроса близко к тому, что представлено в американской шкале наказаний.

Продолжая научную дискуссию, обратимся к точке зрения А.А. Арямова, предлагающего построение «пошаговой» системы назначения наказания. Он полагает, что возможно определить абсолютно определенное наказание за данный вид преступлений, абстрагированный от наличия смягчающих и отягчающих обстоятельств. Таким образом, формируется наказание, которое исчисляется как среднеарифметическое между минимальной и максимальной границей санкции (средневзвешенное наказание). Затем следует определить шаг повышения и шаг понижения наказания. Для определения шага повышения репрессии необходимо диапазон между полученным средним наказанием и максимальной границей санкции разделить на количество всех возможных в данной ситуации отягчающих обстоятельств (их 23). Аналогично вычисляется шаг понижения репрессии, деление производится на количество возможных смягчающих обстоятельств (их 16). Общая величина увеличения репрессии составляет шаг повышения репрессии, умноженный на количество доказанных в деле отягчающих обстоятельств. Также определяется общая величина уменьшения репрессии, для чего производится умножение шага понижения репрессии на количество установленных в деле обстоятельств. Конкретное наказание осужденному назначается посредством суммы средневзвешенного наказания и общей величины увеличения репрессии и разницы общей величины уменьшения репрессии^[226]. Таким образом, А.А. Арямовым предложен строго формализованный процесс, основанный лишь на учете только смягчающих и отягчающих обстоятельств. При этом основой расчетов являются санкции действующего уголовного закона, требующие, в свою очередь, пересмотра.

Определенным образом формализовать процесс назначения наказания предлагает и Д.С. Дядькин, разработавший общий (генеральный) алгоритм назначения уголовного наказания, содержащий шаги, определяющие окончательную меру наказания^[227].

Предложения, связанные с поиском математической зависимости преступлений и наказаний, с полной формализацией процесса назначения наказания не получили должной поддержки и не были восприняты отечественным законодателем. По нашему мнению, предлагаемый учет баллов, сложные вычисления существенным образом могут осложнить работу судей, при этом не исключена и возможность арифметической ошибки. В процессе индивидуализации уголовной ответственности судейское усмотрение заменить ничем нельзя. Вместе с тем некоторая формализация такого усмотрения законодателем привела бы к большей стабильности судебной практики, ее единообразию, укреплению законности и максимальной реализации принципа справедливости.

Результаты проведенного опроса судей показали, что 15 % из них считают введение шкалы наказаний целесообразным, так как это значительно упростит работу судей в плане назначения наказаний, 15 % судей основным аргументом называют прозрачность процесса назначения наказания. Почти треть опрошенных указывает, что шкала наказаний может послужить основанием для формирования единой уголовно-правовой политики на всей территории России. Большая же часть судей (40 %) отрицательно относятся к предложению, при этом каждый четвертый из них обосновывает это тем, что шкала сведет на нет основные принципы российского уголовного законодательства, в частности принцип справедливости и индивидуализации уголовного наказания, 15 % из них говорят о том, что работа судей будет осложнена в плане «высчитывания» конечного результата. И еще 15 % судей придерживаются мнения, что шкалу наказаний можно использовать в определенной мере, в качестве прикладного материала, однако она не должна быть обязательной для применения во всех случаях. Таким образом, мнение опрошенных судей по данному вопросу неоднозначно – 60 % в целом положительно относятся к шкале наказаний, остальные – против ее введения.

Не исключается возможность разработки на федеральном уровне самой шкалы уголовных наказаний. Ее преимущества, по мнению автора, заключаются, во-первых, как отмечалось, в том, что она позволила бы учитывать при назначении наказания каждый квалифицирующий признак самостоятельно. Во-вторых, устанавливала бы жесткие правила учета отдельных повторяющихся и наиболее часто распространенных признаков состава уголовно наказуемого деяния (насильственный характер, вооруженность и т. д.), если они не являются квалифицирующими признаками конкретного преступления, указав степень влияния каждого из них на размер наказания. В-третьих, при назначении наказания должно действовать правило обязательного, а не формального сложения наказания по совокупности преступлений, что является абсолютным правилом в условиях действия шкалы уголовных наказаний, на что указывает Б.Я. Гаврилов^[228]. Кроме того, к числу положительных сторон шкалы можно отнести и определенную защищенность подсудимого от возможных судебных ошибок, от неопытности и непрофессионализма некоторых участников процесса; формирование доверия общества к судебной власти в силу прозрачности процесса назначения наказания.

Как и любая система, американская шкала наказаний не лишена недостатков. Пока США являются единственной страной, где действует эта шкала. Такая жесткая формализация процесса назначения наказания не позволяет в полной мере учитывать характер и степень общественной опасности преступления, личность виновного и другие обстоятельства. Также на страницах юридической литературы указывается на неготовность научного и судейского сообщества^[229]. Это нашло подтверждение в проведенном нами опросе судей, которые не готовы к революционным преобразованиям как в самой системе санкций, так и в системе назначения наказаний.

Конечно, для введения указанной системы потребуется огромная работа ученых по созданию, апробации и внедрению шкалы наказаний в отечественную систему правосудия с привлечением широкого круга специалистов – социологов, правоведов, математиков, программистов, правоприменителей.

Подводя итог изложенному, подчеркнем, что в санкциях должна выражаться законодательная оценка общественной опасности противоправного деяния. Но в действующем законодательстве санкции не всегда верно отражают характер и степень общественной опасности деяний, в связи с чем имеется необходимость их тщательного пересмотра.

Обобщая приведенные выше точки зрения, следует отметить, что при конструировании санкций статей Общей части УК РФ необходимо соблюдать баланс между судейским усмотрением и формализацией процесса назначения наказания. Другими словами, строение санкции должно, с одной стороны, обеспечивать принцип дифференциации уголовной ответственности, а с другой – ее индивидуализацию. Соотношение связанности правоприменителя жесткими рамками закона со свободой оценок и выбора мер уголовно-правового характера должно быть оптимальным, соответствующим прежде всего принципам законности, справедливости и равенства граждан перед законом. Разработанные наукой уголовного права правила построения санкций, исключающие столь широкую разницу между минимальным и максимальным значениями одного вида наказания, должны быть претворены законодателем в действительности.

Социальная обоснованность и логическая непротиворечивость системы санкций возможна на основе соблюдения законодателем ряда требований, предлагаемых автором на основе собственных исследований, обобщения имеющихся в науке уголовного права точек зрения и правоприменительной практики, а именно:

1) вариативность санкции не должна быть слишком широкой. При этом санкции за преступления небольшой тяжести и средней тяжести должны быть более вариативными, содержать в основном наказания, не связанные с лишением свободы. При этом вариативность не должна быть бесконечной и не должна включать в себя половину или более половины существующих в УК РФ наказаний. Альтернативная санкция за тяжкие и особо тяжкие преступления не должна предусматривать более трех видов наказаний, установленных УК РФ, а в некоторых случаях и двух видов наказаний, например, за тяжкие и особо тяжкие преступления против жизни;

2) при переходе к квалифицированному составу виды наказаний могут сохраняться либо изменяться, ужесточая уголовную ответственность;

3) по разным составам санкции должны быть сопоставимы в зависимости от тяжести преступления. Необходимо привести в соответствие санкции, предусматривающие ответственность за преступления одной категории. Напротив, санкции, установленные за преступления различных категорий, не должны быть одинаковыми;

4) санкции одного вида преступления должны быть соразмерными, при этом санкция за основной состав должна быть базой для построения санкций за привилегированные и квалифицированные составы;

5) при конструировании санкций за квалифицированные составы должно применяться так называемое правило наложения. Минимальный предел санкции за квалифицированный состав не должен выходить за максимальную границу наказания, установленного за основной состав. Правило предполагает, что санкции за квалифицированный и особо квалифицированный составы преступлений не могут устанавливать только верхний предел наказания, поскольку это дает суду право назначить одинаковый или даже меньший срок или размер наказания по сравнению с основным составом при отсутствии исключительных обстоятельств;

6) одноименные привилегирующие или квалифицирующие признаки должны иметь одинаковое влияние на наказание, пропорциональное изменению характера и степени общественной опасности деяний;

7) квалифицирующие признаки, принадлежащие к одному «блоку», отражающие различную степень общественной опасности, не должны в равной мере влиять на увеличение или уменьшение наказания;

8) границы санкций должны быть обозримыми, не стоит расширять судейское усмотрение до необъятных размеров. Разрыв между нижней и верхней границей наказания не должен превышать 25 %.