III. Влияние римского права на практику. (1/2 ХІІІ—XV стол.).

§ 15. В Италии решительное влияние римского права на судебную практику началось с конца ХII века; глоссаторский взгляд на значение Юстинианова законодательства перешёл в

суды, и в судебном сословии образовалось сознательное

Стр.

стремление к возведению римского права на степень главного источника. Институции, Дигесты, кодекс и новеллы рассматривались как настоящий закон.—Во второй половине XIII столетия casus (стр. 27) стал особенно распространённым видом сочинений; в видах вящего пояснения отдельных мест из римских источников авторы предлагали распространенное изложение соответствующих казусов. Уже это обстоятельство обнаруживает существование практической тенденции по отношению к римскому праву; такой способ пояснения его источников представлял интерес именно в тех видах, чтобы пропагандировать его в судебных кругах. — Самый текст римских памятников всё ещё был мало доступен для заурядного юриста и римское право познавалось чрез посредство глоссы. И в литературе XIII в., не блиставшей талантами. и в практике глосса составляла предмет изучения: поклонение авторитетам, столь характерное для средневековой мысли, проникло и в юриспруденцию. Глоссаторы составили неприкосновенный авторитет для их последователей. «Думаешь ли ты, что глосса хуже тебя понимает закон»?,—так было бы отвечено каждому, кто вздумал бы тогда сослаться не на глоссу, но на своё личное понимание закона.—Так как текст римских сборников был известен чрез посредство глоссы, так как на авторитете глоссаторов покоилось самое доверие к римским постановлениям, то само собой установилось, что римские сборники применялись на практике вообще в тех пределах, в которых они были глоссированы, хотя лишь в XVIII стол., в Германии, формулировали точное правило: чего не признаёт глосса, того не признаёт и суд (quicquid non agnoscit glossa, nec agnoscit forum[25]).

С наступлением XIV столетия в литературе складывается деятельность комментаторов (также post-glassatores, scribentes[26]). Толкования, которые разъясняли глоссу, разрослись под их пером в обширнейшие сочинения. Впрочем рабскому покло-

Стр. 39

нению глосс приближался конец. Непосредственная цель комментаторов состояла в том, чтобы обратить римское право в закон, исключительно действующий в судах. Они были заняты мыслью—подчинить римским нормам отношения современной жизни; отчасти не преднамеренно, отчасти с полным сознанием совершаемого, комментаторы извращали истинный смысл римских норм, желая сделать их вполне пригодными для разрешения споров нового происхождения. Римское право, в его чистом виде, еще достаточно ясном для глоссаторов, не охватывало многих из отношений новой жизни; но самостоятельное творчество уже погасло в юриспруденции и она была не в состоянии для таких отношений выработать свои нормы самостоятельным путём. Юридический идеал должен был войти в компромисс с действительностью и из компромисса вырабатывалось право, по имени и по теоретической окраске—римское, по практическому значению своему современное. Своеобразное разделение виндикации на v. directa и v. utilis, особое понимание эмфитевзиса в связи с игнорированием добросовестного владения, создание нового понятия двойной собственности (dominium directum, d. utile),—всё это извращение римских идей, предпринятое в видах юридической конструкции на римский лад феодальных отношений, извращение, известное уже глоссаторам (стр. 30), представляет лишь один из многих примеров этого рода, хотя, надо сказать,—пример наиболее крупный. Далее стипуляция не отличалась строго от консенсуальных контрактов; две формы защиты владения в области наследственного права,— interdictum quorum bonorum и missio Hadriana, —слились в один институт (Einsatz[27]), и т. п. «Большое число институтов германского права, практическое значение которых не-

стр. 40

могло оспариваться теоретиком-романистом, было подведено под учения римского права, на вид родственные или аналогичные, и, по меньшей мере, снабжено римскими именами и исками»[28].

Было бы ошибочно по поводу такого тенденциозного толкования распространяться о «ненаучном» направлении комментаторов; наше различение «научного» и «ненаучного» вообще не применимо к тому времени, комментаторы же, оставаясь на практической почве и преследуя практические цели, поступали вполне последовательно.—В связи с тенденциозностью толкования стояло и то обстоятельство, что комментаторы, в отличие от глоссаторов, привели римские нормы в связь с каноническим правом и местным законодательством.—Практическое значение комментаторов было громадное. Постепенно складывалось по разным вопросам «общее мнение учёных» (communis opinio doctorum), получившее обязательную силу в судах. Чино (Cinus, +1333), Бартоль (+ 1357) и Бальд (Baldus de Ubaldus + 1400)—вот славнейшие из числа ста тридцати шести имён этой школы (Савиньи). Систематический талант Балда высказался между прочим в том, что он установил в Дигестах сто основных мест (стр. 28). Первенство между всеми комментаторами принадлежало Бартолу, умершему на сорок четвёртом году от рождения; ни один из юристов средних веков. не мог бы сравниться с ним в своей славе. «В Испании долгое время его мнения имели обязательную силу на основании самого закона; то же было и в Португалии, где его комментарий был переведён на национальный язык. В юридической школе Падуи была учреждена особая кафедра под названием lectura textus, glossae et Bartoli. Источник этой славы заключался в том обаянии, которое Бартол производил на своих слушателей: Падуа, Пиза и Перуджиа (может быть, также Болонья) были местами его преподавательской деятельности. Помимо личных дарований, такое обаяние должно было обусловливаться тем важным обстоятельством, что

Стр. 41

Бартоль дал толчок казуистике и при разрешении юридических казусов с необыкновенным искусством применял диалектические приёмы.

Влияние диалектики на юриспруденцию возникло во Франции,— главном седалище средневековой диалектики; в Италию это влияние принёс оттуда Яков из Рувиньи, (+1296), учитель Кина, который, в свою очередь, был учителем Бартола.

Обращение к диалектике было со стороны юристов неизбежною данью времени, но вместе с тем оно составляло до некоторой степени неизбежный результат всего предшествующего развития юриспруденции. История этой последней, начиная с первого вторжения германских варваров в пределы римской империи и кончая тем временем, о котором мы говорим теперь представляла шаг за шагом постепенное падение самостоятельного юридического творчества и возрастающее подчинение юристов кругу понятий, так или иначе основанных на римских воззрениях. Римский юрист создавал свои нормы по мере роста действительных отношений; средневековой юрист в конце концов пришёл к такому положению, когда все разнообразие действительных отношений он должен был подвести под готовые понятия или, точнее, — из готовых понятий вывести все разнообразие действительных отношений. Диалектика явилась в этом случае на помощь и на первых порах оказала юристу несомненную услугу. Но с течением времени её роль изменилась. Подчиняясь общему духу времени, юрист обратил диалектические упражнения в непосредственную цель своей литературной деятельности и юридическая литература приобрела тот формально-схоластический характер, который отличал движение средневековой мысли. Таковою именно стала юридическая литература Италии в XV веке.

§ 16. После Италии Франция более других стран была подготовлена к окончательному усвоению римского права. История рецепции его в этой стране[29] начинается со времён завое-

стр. 42

вания древней Галлии Юлием Цезарем. Пять веков римского владычества привели почти к полной романизации Галлов. «К тому моменту, когда Германцы появились на исторической сцене, совершилось полное слияние элементов галльского и римского или, вернее, галльский элемент культуры почти совершенно исчез под воздействием римского». На почве галло-римского элемента началось влияние христианской церкви, а вслед затем выступили на сцену Германцы в лице Франков.—Сначала обособленные, общества завоевателей-Франков и покорённых Галло-Римлян (стр.

17) слились постепенно в одну народность. Римское право жило и в обычаях, и в законодательстве, особенно в южной половине страны, на юг от Луары. Уже к IX веку исчез личный принцип подсудности и взамен того обозначилось, определившееся окончательно к XIII веку, разделение всей страны на две большие части: на страну обычного права (Север) и на страну писанного (римского) права (Юг). Римский порядок отношений в той или другой степени сказывался в жизни; римские постановления напоминались законодательными сборниками, каковы сборники Вест-готский и Бургундский (стр. 3), кодекс имп. Феодосия (л., стр. 9) или сборник Юстиниановых новелл, составленный Юлианом. Несколько десятков рукописей салического закона, составляющих около половины общего числа рукописей этого памятника сохранившихся от времён VIII -—X вв., содержать в себе также изложение памятников римского права; независимо от того Вестготский сборник дошёл до нас от того же периода в многочисленных списках. — Ланфранк (стр. 21), как кажется, познакомил впервые французскую юриспруденцию с Дигестами и кодексом Юстиниана; но решительный поворот, как сказано, произошёл с появлением в стране глоссаторов и их последователей. В потоке всеобщего увлечения творениями римских юристов деятельность французской юриспруденции не выделилась во что-либо своеобразное. «Под влияни-

Стр. 43

ем работ юристов Болонской школы и преподавательской деятельности, основанной в Монпелье (стр. 37) Плацентином, под влиянием пропаганды, открытой в пользу римского права по всей Европе, и всеобщего увлечения этою отраслью юридического знания, Юстинианово право было введено и распространено во Франции юриспруденциею, не будучи санкционировано каким-либо законодательным актом» Вслед за Мон-пелье, юридические школы возникли в Тулузе и Орлеане (XIIIв.), а затем в ряде других городов, и вскормленные в этих рассадниках римского права светские юристы, точно так же, как и в Германии (§ 22 сл.), начиная с половины XIII века, нашли себе поддержку в двух важных и прогрессивных факторах тогдашней общественной жизни: в монархической власти и в городском сословии (буржуазии).

Под именем «легистов» они сгруппировались вокруг королевского трона и, опираясь на римское право, как на единственный источник правды, явились крепкою опорою и духовным орудием короля в его борьбе с дворянством и духовенством. В политической жизни легисты были сторонниками политического объединения страны под властью единого монарха и врагами феодализма и церкви. В короле они признавали не только сюзерена своих вассалов, но и верховного господина всей страны, который, минуя вассалов, состоит в непосредственных отношениях к её населению; они оспаривали право феодальных господ на юстицию и в короле же признавали источник всего правосудия. При их содействии были умножены постепенно случаи королевского суда и введена апелляция на местные суды, они же руководили отправлением правосудия в парламенте,— верховном центре юстиции и проникли в администрацию. Легисты стремились к политическому освобождению личности от рабства и других зависимых состояний, руководясь тем, что по «естественному праву» (ех іure naturali) все люди свободны; они защищали равенство лиц в семье и всячески содействовали индивидуализации поземельной собственности, т. е. образованию и развитию права частной собственности, независимой от феодальных господ. На Севере, в стране обычного права «господство обычаев не препятствовало тому, что в случаях

стр. 44

их неполноты и противоречивости ссылались на римские постановления, по крайней мере, как на авторитет науки, точно так же как в стране писанного права римское право не исключало вполне действия обычаев. Вся разница обеих областей сводилась на разницу степени, в которой правосудием руководил каждый из этих двух элементов, и на разницу общего характера, усвоенного правовыми институтами». В ХVІ столетии дело рецепции получило новый благоприятный для себя толчок со стороны Возрождения (§§ 27 и 28) и в конце концов разница Севера и Юга сгладилась на столько, что к XIX столетию оказалось возможным осуществить мысль об издании общего гражданского кодекса (Code civil), в значительной степени покоящегося на римских основаниях. История постепенного усвоения римских начал в гражданских судах Франции в течении шести столетий (XIII—XVIII) не разработана, к сожалению, ещё в своих существенных подробностях; история же французской юриспруденции в отношении её к рецепции римского права, как уже можно было заметить из предыдущего изложения и как будет ещё показано ниже (§§ 27 и 28), тесно связана с общею историей юридической литературы и школы.

§ 17. Наименее сказалось влияние римского права в Англии[30]. За пятью веками римского владычества, которое не оставило после себя глубоких следов вследствие относительной малочисленности римского элемента среди Бриттов, последовало шести вековое господство Англо-саксов, право которых сохранило вполне свой самобытный (германский) характер. В слабой степени римская культура проникла в страну чрез местное духовенство; своим влиянием оно гуманизировало уголовные законы, и в видах ограждения прав церкви не забывало опираться на римские постановления. Таким образом римское право не было позабыто вполне ни в школе, ни литературе (Кайллемер). Новые завоеватели страны —

стр. 45

Норманны (XI в.) принесли с континента господствовавшее там отношение к древне-римскому миру и привели с собой духовенство, которое далеко превосходило англосаксонский клир и в своём знании римского права, и в претензии на самостоятельную духовную юрисдикцию. Пропаганда глоссаторов и всеобщее увлечение римским правом нашли себе живой отголосок в норманнских элементах английского общества. Глоссаторы и их ученики встретили в Англии радушный прием и водворились в её школах; новая школа была основана в Оксфорде магистром Вакарием (стр. 37), и изучение римского права стало в Англии существенным предметом юридического образования. Его влияние не прошло бесследно. Около 1190 г. Гланвила составил юридический трактат, который излагал современное действующее право по процессуальной системе, столь свойственной древним памятникам; автор высказал своё знакомство с римским правом (заём, поклажа, ссуда, купля, наём), однако относился к нему как к чуждому праву. Чрез полстолетия Генрих Брактон составил новый трактат (ок. 1256 г.), который точно так же излагал современное ему действующее право Англии, но—в системе, которая была подобием римской институционной системы. С этою системою, равно как с римским правом, Брактон был знаком преимущественно по сумме Ацо, довольно распространенной в Англии того времени. Право, изложенное Брактоном, представляло действующее обычное право с примесью канонических и особенно—римских постановлений; эти последние приводились автором как элемент действующего порядка, как часть своего права. Порядок недвижимой собственности определялся феодальными отношениями и потому наименее подпал римскому влиянию; однако и в этой области институт владения был разработан по римскому типу, различные римские формы пользования чужою вещью (ususfructus, usus. habitatio) послужили к объяснению вассального обладания землею, а римское дарение (donatio) обозначало каждое приобретение в системе ленных прав. Гораздо полнее было влияние римских идей на порядок движимой собственности, которая в Англии, так же как и в других странах только - что начала делать

Стр. 46

крупные шаги на пути своего развития. Римские способы приобретения права собственности, каковы оккупация, намыв, спецификация, давность и др., равно разнообразнейшие римские договоры, также правила касательно юридического значения принуждения, заблуждения, условий и т. п. были восприняты английским правосудием. В области наследственного права под влиянием римского права сложилось начало представления умершего восходящего его нисходящими и иск о разделе наследства между сонаследниками (а. Familiae erciscundae). Вообще римские категории исков и эксцепций были приняты к руководству. Трактат Брэктона появился в эпоху перехода права от изустной передачи его к письменным сборникам и много веков пользовался в судебной практике высоким авторитетом.—Римское право оказало несомненное влияние на юридическое мышление англичан с формальной стороны: оно сообщило ему запас юридических терминов, приучило к юридическим определениям и подразделениям, дало готовую схему, познакомило с рядом общих понятий. Но настоящего практического значения римское право в Англии не имело. Уже во времена Вакария и его ближайших последователей оно нашло своего естественного врага в англосаксонской части общества; гораздо более помешало его рецепции то обстоятельство, что в гражданском правосудии Англии действовал непоколебимо суд присяжных. Этою своею чертою гражданское правосудие Англии походило наиболее на гражданское правосудие древнего Рима, но эта именно черта и обеспечивала стране самобытность её юридического развития. Принципам римского права не удавалось заменить собою принципов феодализма, а если позднее многое в гражданском праве и правосудии Англии напоминало собою римские нормы, то это многое по большей части было не столько реципировано, сколько выработано самостоятельным путём. Живое казуальное творчество не прекращалось в гражданских судах Англии и сообщало английскому юристу ту уверенность, которая давала ему возможность смотреть с высока даже на право древних Римлян.

Стр. 47

<< | >>

↑

Источник: Муромцев С.. Рецепция римского права на Западе. М.1886.. 1886

Еще по теме III. Влияние римского права на практику. (1/2 ХІІІ—XV стол.).: