§ 2.2. Социально-политические факторы корпоративных захватов.

На наш взгляд, в освещении социальных факторов надо исходить из несоответствия отъема собственности вопреки воле владельца, пусть и при соблюдении формальной законности, социальным ожиданиям общества.

дает и криминология¹²⁰.

В современной России рейдерство обладает более глубокими корнями, чем «отголоски приватизации». Если рассматривать этот феномен в контексте перераспределения прав собственности, очевидным становится тот факт, что девиантное поведение российского бизнеса стало скорее правилом, нежели исключением.

Как правило, в России, чтобы объяснить особенности российского рейдерства и достаточно длительное его использование как механизма по распределению прав собственности, приводятся следующие причины:

· «навязывание» правительством «правил игры» (приватизация);

· слабая законодательная база;

· низкоэффективная правоохранительная деятельность.

Однако на наш взгляд, названные причины всей сложности проблемы не исчерпывают.

Слабая законодательная база и низкоэффективная правоохранительная деятельность наряду с главенством государственных органов над

_{гражданским обществом являются скорее следствием социальной, правовой}

¹²⁰ См.: Смелзер Н. Социология. – М.: Феникс, 1994.

и экономической культуры российского общества, нежели первопричиной криминализации бизнеса и появления феномена рейдерства.

· российские культурные ценности и традиции и их рассогласованность с насаждаемыми искусственно в период реформ 90-х годов прошлого века ценностями либерализма;

· особая форма собственности (институт «власть-собственность»), характеризующаяся отсутствием неприкосновенности частной собственности;

· перераспределение (приватизация) государственной собственности, в совокупности с двумя первыми причинами, явившимися важной предпосылкой криминализации бизнеса в целом и формирования рейдерства в частности.

При рассмотрении российских социально-политических ценностей необходимо вычленить сформировавшие экономическую ментальность России факторы:

1) мобилизационно-коммунальная производственная среда – действующий с самых первых этапов развития российской цивилизации фактор, под которым имеется в виду среда, создающая производственную аритмию и требующая коллективных усилий под единым руководством.

Существование в режиме выживания (низкие урожаи, сложные климатические условия) приводит к созданию сильных перераспределительных механизмов, базирующихся на уравнительных ценностях, что формирует слабую связь между уровнем жизни и личным трудом. Слабое развитие городов обусловлено низкопродуктивным земледелием, что, в свою очередь, повлекло за собой слабое развитие ремесленно-промышленной деятельности, в дальнейшем не позволившей

развиться «третьему сословию» в качестве социальной базы гражданского общества и ценностей индивидуализма (по аналогии со странами Европы)¹²¹.

2) православная этика – фактор, который уже тысячу лет оказывает сильное влияние на развитие национальной культуры и формирует низкую оценку труда мирского, где последний, по сравнению с трудом духовным, молитвой занимает место подчиненное. Сравнивая этику православную с этикой католической и протестантской, можно обобщить, что призыв православия «молиться и трудиться», формула католицизма – «трудиться и молиться», протестантизм полагает, что труд и есть молитва.

Все это определило «нерыночность» русского национального характера, превалирование этики выживания, отношение к собственности и накопительству как к ценностям отрицательным.

Традиционализм российской экономической культуры, который культивируется русским православием, в частности, выражается и в том, что человек не склонен больше зарабатывать, он просто предпочитает жить так, как привык. Как отметил еще М. Вебер, традиционалисты при затруднениях сокращают потребности, а не меняют строй жизни¹²².

3) догоняющая модернизация, заставляющая российское общество

пребывать в состоянии постоянной мобилизации уже в течение трехсот лет, следствием чего являются радикальные социальные изменения. Поскольку реформы насаждались сверху, а не вызревали как итог естественного развития социально-экономических институтов, они в течение долгого времени воспринимались как «насилие над массами» и в психологию народа заложили страх перед реформами, недоверие к властям, что сформировало,

_{как следствие, сопротивление реформам и механизмы отставания}¹²³_.

¹²¹ Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ) / Под ред. P.M. Нуреева; Серия: «Научные доклады». Вып. 124. – М.: МОНФ, 2001. – С. 41.

¹²² Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма / М. Вебер. Избранные произведения. – М.: Прогресс, 1990. – С. 81-88.

¹²³ Наумова Н.Ф. Социальная политика в условиях запаздывающей модернизации // Социологический журнал. – 1994. – № 1. – С. 6-21.

4) советский «эксперимент», под чьим воздействием на протяжении более 70 лет велось целенаправленное идеологическое воспитание россиян и который возможным оказался в стране с давними традициями – коммунальное (мобилизационно-коммунальная среда), уравнительное распределение, доминирование над экономическими политических задач, внеэкономическое принуждение со стороны государства, которому гражданское общество, в силу своего слабого развития, передает бремя ответственности за себя.

Результатом приспособления к системе, сочетающегося с более давними

традициями экономической культуры, стали появление массовых зависимых установок, ограничение потребностей до уровня «как у всех», минимизация экономических усилий.

Принципиальные различия между российскими и западными социально- политическими институтами выявляются всеми вышеперечисленными факторами, что, в конечном счете, приводит к объективному формированию системы институтов, которая характерна для восточной институциональной матрицы. Примат над гражданским обществом государственной власти западных стран, вертикальные отношения «власть – собственность», важнейшая черта которых – отсутствие принципа священности и неприкосновенности частной собственности. Это положение вещей влечет за собой слабую правовую защищенность субъектов экономических отношений.

Если предпринимательство с положительной точки зрения рассматривается в западных странах, которые наиболее соответствуют идеям

«протестантской этики» М. Вебера с типичным для нее образом человека, который сделал себя сам, и индивидуализмом высокой степени, то в

_{отталкивающейся от «православной этики» России тот, кто пользуется}

¹²⁴ Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ) / Под ред. P.M. Нуреева; Серия: «Научные доклады». Вып. 124. – М.: МОНФ, 2001. – С. 45-46.

любыми способами индивидуалистического обогащения, рассматривается с отрицательной точки зрения и большинством окружающих воспринимается в качестве «выскочки», делающей свою карьеру, «идя по головам». При этом в Советском Союзе индивидуалистическое стремление осуждалось в еще более ярких формах, а реформы, которые проводились после распада Советского Союза в государстве, привели к тому, что предпринимательство стало легальным и одобряемым официально, однако продолжал действовать социально-политический и культурный стереотип, который представляет занятие бизнесом как «этическую аномалию»¹²⁵.

Начинающий бизнесмен при таком положении вещей обречен был для

сограждан олицетворять жулика и вора, независимо от этических взглядов самого предпринимателя. Общество в такой ситуации, заранее подвергая предпринимателя моральному остракизму, само подталкивало его к совершению противоправных действий.

Так, Р.М. Нуреев полагает, что не столько ошибки правящей элиты, сколько принципиальная рассогласованность российских культурных традиций и ценностей классического либерализма есть главная причина криминальности российского бизнеса¹²⁶.

Следующим важнейшим социально-политическим фактором в формировании феномена рейдерства является перераспределение прав государственной собственности, приватизация. Попытка изменить систему прав собственности (перераспределение прав собственности) проходило в постсоветской России поэтапно.

1. Номенклатурная приватизация (1987 – 1991). Переход от общей государственной собственности к индивидуальной государственной собственности отдельных представителей номенклатуры. Имущество передается отдельным предприятиям (их директорам) на основе полного

_{хозяйственного ведения, и директора предприятий получают право}

¹²⁵ Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ) / Под ред. P.M. Нуреева; Серия: «Научные доклады». Вып. 124. – М.: МОНФ, 2001. – С. 40–-47.

¹²⁶ Там же. С. 49.

бесконтрольного управления финансовыми потоками последних. Возникает весьма своеобразная собственность – частно-государственная (номенклатурная).

2. Создание системы частной собственности (1992 – 1996). Предпринимается попытка прекращения бесконтрольного усиления экономической власти бывшей партийно-хозяйственной номенклатуры и превращения процесса приватизации в формальный и массовый. Главной целью стало создать институциональные условия для становления и развития по образцу западной демократии системы частной собственности.

Теневые владельцы номенклатурно-государственного капитала были заинтересованы в приватизации не меньше других, что, в первую очередь, связано с постоянной угрозой экспроприации приобретенной собственности. Например, к началу 2001 года на долю государственной собственности в экономике приходилось только 42% основных фондов (тогда как в 1991 году

– 91%), более 80% от общего числа предприятий находилось в частной собственности. Все без исключения отрасли экономики были затронуты приватизацией государственной и муниципальной собственности. В результате государственная собственность подчиненное место стала занимать не только в общем количестве предприятий, но и в общем производственном объеме и численности работников.

Именно этот период ознаменовало появление первых рейдеров, в чьей роли выступали участники непосредственного передела государственной собственности. Теневое предпринимательство, существовавшее в советской России, после снятия административных ограничений стало явным.

3. Институализация новой власти собственности (с 1996). В результате процесса приватизации возник своеобразный экономический институт – остаточная государственная собственность, которая включает в себя и тип хозяйствования, присущий большинству так называемых частных предприятий, которые находятся в руках трудовых коллективов или бывших

«красных директоров» и управляются прежними методами и прямые остатки

государственной собственности в виде небольших пакетов акций предприятий либо «золотой акции». Тот факт, что в процессе приватизации большая часть государственной собственности в итоге перешла к прежним директорам предприятий, обусловил то, что ни подлинная частная собственность, ни эффективный частный собственник так и не появились.

Если легальный бизнес в стабильной экономике к нарушению закона прибегает редко, то в переходной период, при ее отсутствии, предпочитает игнорирование законов как быстрый и самый простой, как ему кажется, способ достижения цели. В России мошенничество и обман стали основным средством концентрации богатств, при этом обнажив главные принципы бизнеса в условиях конкуренции.

Россия в 90-е годы прошлого века проделала путь США, где еще в XIX веке, в начальной стадии развития индустриальной экономики, применялись такие же методы ведения бизнеса: игнорирование законов, мошенничество, обман. Бюрократическая структура бизнеса находилась там тоже на стадии становления, не существовало экономического законодательства. Это давало возможности для выстраивания любых комбинаций ведения бизнеса, а в среде деловой элиты обман был наглым и откровенным.

Первые рейдеры, будучи видом экономических преступников, которые наживаются, разоряя корпорации, появились именно в США. Преступность общая и преступность экономическая, безусловно, присутствуют в любой общественной системе, но их масштаб и специфика могут быть различными. Не только действующие в сфере экономики социальные нормы, но также нарушения соответствующего нормативного порядка различного рода имеют существенное значение для выявления социальной природы экономической преступности. Формой нарушений нормативного порядка могут быть аномия, аномалия, социальная патология и иные виды социальных отклонений.

В рамках данного исследования наибольший интерес представляет собой аномия – распад, развал нормативной системы и по отношению к отдельному индивиду, и на уровне общества, социальных групп.

Социальная аномия представляет собой одну из форм социальной патологии. В научный оборот ее как понятие ввел Эмиль Дюркгейм, чтобы объяснить отклоняющееся поведение. Он утверждал, рассматривая проблему взаимоотношений личности и общества, что человек представляет собой двойственное существо, сочетающее человека физического и человека социального¹²⁷.

Общество необходимо человеку социальному, который является именно

его частью. Прочность и состояние общества напрямую определяют поведение человека и, если общество пребывает в стадии кризиса, регламентации теряют какое бы то ни было значение. На первый план, как следствие, выступают собственные частные интересы, противоправные в том числе.

В период распада Советского Союза произошли и до сих пор происходят в обществе резкая смена общественных идеалов и разрушение базовых элементов культуры, при которых характерно такое положение вещей.

Как полагает A.M. Яковлев, в экономике любую социальную роль можно представить в виде различных комбинаций двух видов ориентации – материальный результат трудового процесса и нормативную структуру того экономического института, в границах которого этот трудовой процесс протекает. Коллизии между ориентациями такого рода и внутри них и создают антисоциальную роль преступника и правонарушителя в

_{экономической сфере}¹²⁸_.

¹²⁷ Пригожий А.Л. Цели организации, стереотипы и проблемы // Общественные науки и современность. – 2010. – № 2. – С. 16.

¹²⁸ Яковлев A.M. Социология преступности (криминология). Основы общей теории. – М.,

2001. – С. 114.

В результате выявления и рассмотрения основных факторов формирования ментальности российского общества, можно сделать следующие выводы:

- наличие в российском обществе коллективистских ценностей содействует формированию специфической формы собственности, наличие прав на которую не представляет собой нечто священное и незыблемое.

Рассматривается как аномалия и обществом не приветствуется предпринимательство (индивидуализм). Развитию рыночных отношений по западному типу препятствует главенство государства над гражданским обществом.

- в советский период окончательно формируется отрицательное отношение к индивидуализму, усиливаются коллективистские ценности, формируется менталитет «быть как все»;

- ограничения советской идеологи снимаются при распаде Советского Союза и в период приватизации; наряду с партийными выходцами, доступ к ведению бизнеса получают пассионарные личности; криминально- окрашенное бизнес-сообщество формируется негативным отношением общества к предпринимательству;

- в период приватизации с перераспределением государственной собственности формируется дальнейшая перераспределительная (дистрибутивная) модель распределения прав собственности. Частная собственность теперь воспринимается как нечто, что можно (и нужно) отобрать (перераспределить);

- идет формирование нового менталитета бизнес-сообщества;

«экономика рэкета» и силовое предпринимательство способствуют зарождению нового типа предпринимателей – рейдеров.

Корпоративный захват (рейдерство) может быть рассмотрен как эволюция силового предпринимательства, под которым понимается совокупность организационных решений и способов действия, которые

применяются для конвертации на постоянной основе организованной силы

(насилия или угроз) в деньги или другие рыночные блага¹²⁹.

Силовое предпринимательство, зародившееся в 1990-х годах, представляло собой вымогательство, «охранный рэкет» (предоставление охранных услуг), т. е. виды деятельности, в которых именно превосходство в применении силы являлось ключевым. Под силой при этом имелась в виду как сила физическая, так и методы административного воздействия.

Институциональной формой российского бизнеса второй половины

1990-х годов становятся именно рэкет или силовое предпринимательство. Корпоративные захваты сегодня, по сути своей, являются отголоском силового предпринимательства тех времен, когда постоянные посягательства на права собственности предпринимателей и вымогательство становятся нормой действия и легальных, и нелегальных структур.

Незаконность (квазизаконность) методов, использовавшихся во время рейдерских операций, говорит о преступном, девиантном поведении рейдеров.

Следует подчеркнуть, что рейдерство возникло не на пустом месте. Корни его уходят во вторую половину 80-х годов прошлого века, в годы экономической либерализации. Призванная разбудить предпринимательскую инициативу населения и предоставить более широкие возможности повышения личного благосостояния его экономически активным группам реформа спровоцировала гиперактивность и не участвовавших в реформаторских проектах.

«Бандиты», или «рэкетиры» в обиходе – «организованная преступность» в научном контексте – превратились в преобладающий фактор в политике, экономике и повседневной жизни и определенный символ развития

_{российского капитализма.}

¹²⁹ Волков В.В. Силовое предпринимательство в современной России // Экономическая социология. -2002. – Т. 3, № 2. – С. 23.

В политико-экономической жизни страны наряду с группами более или менее значительной уголовной ориентации стали появляться организации, состоявшие из работников органов госбезопасности и правоохранительных органов, которые предлагали охранные услуги вполне официально.

В самом конце 1980-х годов, примерно тогда же, что и новый тип предпринимателей, появился феномен «силового предпринимательства», то есть таких общественных отношений, которые связаны с использованием силы для получения дохода.

Данное явление в рамках социологии рассматривается в качестве определенного типа действия и важнейшей составляющей социально- экономической структуры раннего капитализма в России в 1988 – 2001 годах.

В России рост преступности особенно быстрым был с 1989 по 1992 год, когда на 20 – 25% в год увеличивалось количество преступлений почти всех категорий. Рост преступности продолжался, хотя и меньшими темпами, до

1996 года, затем был зафиксирован незначительный спад. Наибольшим абсолютным приростом среди других видов преступности выделялось вымогательство¹³⁰.

По утверждению В. Сафонова, вымогательство до 1988 года распространенным типом преступления не считалось. В отдельных регионах (Алтай, Вологда, Курск и прочих) оно вообще не встречалось. В 1989 году в большинстве регионов России количество случаев вымогательства выросло в три раза. Если в 1986 году правоохранительные органы зарегистрировали 1

122 случая вымогательства, то в 1989 году этот показатель увеличился до 4

621. После этого темпы роста вымогательства, начиная с 1990 года, составляли ежегодно 15 – 30% и в 1996 году достигли своего пика в 17 169 случаев, что выше в 15,3 раза, чем в 1986 году¹³¹.

¹³⁰ Сафонов В. Организованное вымогательство: уголовно-правовой и криминологический анализ. – СПб.: Знание, 2000. – С. 154.

¹³¹ Эрнандо де Сото. Иной путь. Невидимая революция в третьем мире. Перевод издательства. – М.: Catallaxy, 1995. – С. 6.

Так называемая «Великая криминальная революция», пережитая Россией в 90-х годах прошлого века, породила тотальную криминализацию всех граней хозяйственной жизни. Ее теневая составляющая была только увеличена призванными вывести из «тени» ранее запретный рынок либеральными реформами, которые привели к созданию квазипредпринимательских структур с играющими в них главную роль клановыми связями, клиентализмом и патернализмом, а вовсе не экономической свободой и конкуренцией. В результате сформировалось нечто вроде имитации рыночного хозяйства с реальным сохранением основ командной экономики, но уже не централизованной, а децентрализованной (по типу феодальных обществ).

Высокие налоговые ставки и коррупция в государственном аппарате привели к «уходу в тень» «нормального» бизнеса и формированию наряду с квазирыночными бизнес-структурами теневой (неформальной) российской экономики.

Неформальная экономика в России, будучи творческой и стихийной реакцией народа на неспособность государства к удовлетворению основных потребностей обнищавших масс, представляет собой закономерное явление, вызванное хаотичным переходом страны к постсоветской эпохе.

Сегодня корпоративные захваты (рейдерство) являются новым видом неформальной (теневой) экономики, который вырос из такого вида «черной» теневой экономики, как силовое предпринимательство.

«Черная» теневая экономика (экономика организованной преступности)

– это экономическая деятельность, запрещенная законом, которая связана с производством и реализацией остродефицитных и запрещенных товаров и услуг.

«Черной» теневой экономикой в широком смысле слова можно считать все полностью исключенные из нормальной экономической жизни виды деятельности, поскольку они считаются с нею несовместимыми, ее разрушающими. Этой деятельностью может являться не только

перераспределение, основывающееся на насилии (вымогательстве, грабежах, кражах), но также производство разрушающих общество товаров и услуг (например, наркобизнес и рэкет). Силовое предпринимательство, как организованная преступная деятельность в целях извлечения прибыли посредством применения силы, относится сюда же¹³².

Объяснение появлению организованной преступности давалось в

аспекте двух основных социологических теорий – это девиантное

(отклоняющееся) поведение и аномия.

За точку отсчета в теории девиантного поведения принимается система социальных норм и кодификация их в уголовном праве. Отклонения от норм объясняются тем, что нарушается процесс социализации личности, а социальные институты затем неспособны обеспечить достаточную степень интегрированности членов общества.

Культурная и историческая относительность социальных норм и отклонений ограничивают объяснительные возможности данной парадигмы.

В переходные периоды с быстроменяющимся обществом, когда претерпевающие постоянные изменения правовые и социальные нормы не могут быть авторитетным и эффективным регулятором человеческого поведения, , следовательно, не представляют собой отправную точку социологических объяснений, прослеживается проблематичность исследований в рамках данной теории.

Исследователи, которые используют теорию аномии (отсутствия норм), введенной Э. Дюркгеймом в научный оборот для анализа общества, которое страдает от разрушения в результате быстрых перемен нормативного порядка, придерживаются иного взгляда на проблему возникновения криминального бизнеса.

Предполагается, что указанием на состояние аномии одновременно и объясняется быстрое распространение преступности. Однако теорией аномии

_{не объясняется такое явление, как организованная преступность, поскольку в}

¹³² Heidensohn F. Crime and Society. – L.: MacMillan, 1989. – P. 1-15.

ней механизмы создания и воспроизводства преступных сообществ не рассматриваются. Данный подход содержит предположение о том, что абсолютно дисфункциональны и деструктивны все виды преступности и не отвечает на вопрос, почему преступность среди «постсоветского хаоса» оказалась настолько организованной.

В. Волков предлагает для исследования проблемы силового предпринимательства использовать экономико-социологический подход, примененный в исследовании сицилийской мафии социологом Диего Гамбеттой. Рационально-экономическая модель, разработанная Д. Гамбеттой, позволила глубоко проанализировать деятельность сицилийской мафии, представив ее в виде индустрии частных охранных услуг (private protection industry)¹³³.

Такой подход дает возможность обнаружить генетическое сходство

сицилийской и российской организованной преступности.

Условия для развития частного охранного бизнеса (неформального и нелегального его варианта), как занимающегося охраной прав собственности и контролем за исполнением контрактных обязательств в России, возникли сразу после формального введения частной собственности. Фоном для него явился низкий уровень доверия, когда предсказуемое взаимодействие не обеспечивалось деловой культурой, а государственные правовые институты слабы и авторитетом у населения не пользуются. А значит, можно рассматривать российскую организованную преступность в качестве ответа на определенные институциональные потребности формирующейся рыночной экономики, в частности, не реализованную государственными правоохранительными и правовыми учреждениями охрану прав собственности.

При экономико-социологическом подходе предполагается анализ

_{специфического рынка услуг, которые относятся к институциональной среде}

¹³³ Frisby T. The Rise of Organised Crime in Russia: Its Roots and Social Significance // Europe-Asia Studies. – 1998. – Vol. 50, No. 1. – P. 27-49.

рыночной экономики, например, арбитражных услуг, обеспечения информации, спецификации и охраны прав собственности, услуг по контролю над исполнением обязательств и т. д.¹³⁴.

Прежде всего, организованная преступность отождествляется с нелегальными частными организациями, которые производят эти услуги, чтобы удовлетворить рыночный спрос. Неформальные силовые структуры в России могут считаться одним из возможных институциональных решений для защиты прав собственности или теневой арбитражной системой.

Они при столкновении с неопределенностью поведения субъектов экономики сравнивают связанные с несколькими вариантами преодоления этих проблем затраты и выбирают максимально экономичный путь. Слабость, неподвижность и непредсказуемость правоохранительной системы приводит к тому, что частные, в том числе криминальные структуры, в конечном итоге, в борьбе за рынок институциональных услуг побеждают государство, поскольку именно им предпочитают платить участники рынка (экономические субъекты).

В данном подходе содержится важное концептуальное деление на производителей институциональных услуг (таких, как охрана и разрешение имущественных споров), вынужденных покупателей этих услуг, независимо от того, принадлежат ли они к легальному, теневому или криминальному сектору экономики.

Распространение постсоветской организованной преступности ее неоинституциональная трактовка дает возможность связать с процессом формирования рынков, то есть не просто с наследованием старых социальных структур, а с созданием новых. Появление новых возможностей и ограничений способствовало изменению и адаптации принципов и форм деятельности уже существующих криминальных бизнес-структур, а кроме того, влияло на специфику создававшихся вновь.

Отдельно взятая преступная группировка, в особенности на ранних этапах формирования рынка, ведет себя откровенно насильственно и грабительски. Но постепенно взаимодействие их создает относительно устойчивую систему, ограничивающую их действия или даже управляющую ими независимо от воли их участников, что создает некоторую форму порядка¹³⁵.

Таким образом, если опираться на социологическое объяснение причин

возникновения девиантного поведения и рейдерство считать девиантным явлением, можно обозначить следующие социальные причины его возникновения и устойчивости:

- Радикальные перемены социального характера, которые приводят к социальной дезорганизации и нарушению управляющих поведением норм. В течение ХХ века в России политические и экономические режимы дважды менялись кардинальным образом. Это, в свою очередь, не могло не привести и привело к тому, что была нарушена ясность социальных норм и полностью изменились ценностно-культурные матрицы. Разрушились нормы, культурные ценности и социальные связи. Произошла утрата уважения к частной собственности как к культурной ценности в качестве нормы общественного взаимодействия.

- Отсутствие или недостаточное влияние механизмов, которые сдерживают деструктивное предпринимательское поведение.

- Разрыв между одобряемой культурной целью (т е. быть материально обеспеченным и успешным) и способом достижения этой цели (т. е. экспроприацией чужой собственности).

- Эффект социального обучения: чем больше число людей, следующих норме девиантного предпринимательства, тем больше количество субъектов,

_{обучающихся этой норме через общение и взаимодействие.}

¹³⁵ Волков B.B. Силовое предпринимательство в современной России // Экономическая социология. – 2002. – T. 2, № 2.

- Воздействие деструктивного экономического сознания. Рейдерское поведение материально вознаграждается.

Следует еще раз подчеркнуть, что в течение ХХ века в России дважды поменялось политико-экономическое устройство, чей сущностный элемент представлял собой уничтожение и одномоментное внедрение института частной собственности, что не привело к его полноценному функционированию. Это стало причиной нарушения ясности ценностно- культурных матриц и социальных норм, культурного разрыва между одобряемыми ценностями и способами их достижения, возникновения конфликтующей с нормами капиталистической экономики субкультуры рейдеров.

Таким образом, в современной российской экономической практике сформировался уникальный тип рейдерского поведения, который представляет собой рациональный выбор экономической альтернативы, которая минимизирует издержки и максимизирует чистую выгоду. В основе этого поведения лежат неэтичные и отрицательные способы приобретения прав собственности. Рейдерство приводит к отсутствию как ответственности за последствия рейдерской деятельности, так и положительных общественно- полезных результатов.

На институциональные и экономические предпосылки, формирующие рейдерское поведение, серьезное влияние оказали социально-культурный и исторический факторы.