Глава II. Три "кита" современной криминалистики

В 1946 г. издательство Военно-юридической акаде- мии Советской Армии выпустило в свет небольшую брошюру С.М. Потапова "Введение в криминалистику". С тех пор прошло свыше пятидесяти лет, а работа Потапова все еще "на слуху"; она легла в фундамент многих докторских и кандидатских диссертаций, бес- численного множества монографий, статей, тезисов выступлений, многие из которых так и остались в па- мяти лишь самих авторов.

Чем же объясняется столь завидное долголетие? Здесь нет никакой тайны: Потапов посвятил ее одному- единственному понятию, которое было у всех, как го- ворится, на устах, но над сущностью которого он заду- мался первым. Это понятие — идентификация, отожде- ствление. По скромности он отвергал свой приоритет в этой области, заявляя, что идентификацией задолго до него занимался еще Бертильон; не чужды были ей и Другие пионеры криминалистики. Но криминалисты сра- зу же отметили, что предшественники Потапова хотя и пользовались этим термином, но уподоблялись при этом известному мольеровскому герою, который не подозре- вал, что всю жизнь говорил прозой. Ни Бертильон, ни Гросс, ни Локар, ни другие ученые-криминалисты кон- Ца XIX — начала XX в. не задумывались над глубоким смыслом термина "идентификация"; это был удобный рабочий термин, обозначавший установление конкрет- ного объекта, главным образом в системе криминали- стической (уголовной) регистрации. Потапов же вышел За рамки обыденного значения этого термина, он со-

48 Киминалистика: проблемы сегодняшнего дня здал на его основе теорию идентификации, которая долгие годы была чуть ли не единственной в фундамен- те криминалистической науки.

Теория идентификации фактически стала первой попыткой связать криминалистику с философией, по- скольку базировалась на двух фундаментальных фило- софских категориях — тождества и сходства.

Конец 1960-х и 70-е гг. ознаменовались процессами сближения философского и нефилософского знания как следствия влияния научно-технического прогресса. В кри- миналистике это проявилось в пробуждении интереса к таким философским категориям, как случайность и необ- ходимость, причина и следствие, и некоторым другим. И тут по странному стечению обстоятельств возникла ситу- ация, напоминающая историю с понятием идентифика- ции: в самых разных сочетаниях, в самых разных аспек- тах криминалисты стали широко использовать термин "отражение", но очень редко задумывались над действи- тельным значением этой философской категории для кри- миналистики, над ее фундаментальной ролью как в тео- рии, так и в практике приложения криминалистических выкладок и рекомендаций.

Между тем формирование общей теории кримина- листики неизбежно должно было привести к тому, что именовалось в философской литературе "ленинской те- орией отражения", о которой уже в те годы существо- вало множество публикаций и целый ряд положений которой успешно использовался и развивался не толь- ко в философии, но и в других науках. Обратился к этой проблематике в 60—70-х гг. и автор этих строк. В 1969 г. вышла в свет написанная мною совместно с А.И. Винбер- гом монография "Криминалистика и доказывание". В гла- ве 4 этой книги — "Информация, криминалистика, до-

Глава II. Три "кита" современной криминалистики__49 называние" я впервые для себя попытался уяснить роль, которую играет категория отражения в криминалисти- ческой науке. Следующим шагом в этой области стала работа "Ленинская теория отражения и методологичес- кие проблемы советской криминалистики" (М., 1970), и, наконец, некоторые результаты моих исследований были изложены в главе совместной с А.И.

Правда, не обошлось без пересмотра и некоторых вошедших "в плоть и кровь" стереотипов. Занявшись ис- ходными положениями теории отражения, я обнаружил, что никакой подобной "ленинской" теории просто не су- ществует. Действительно, в основе этой теории лежат гениальные (этот эпитет вполне заслужен!) ленинские догадки: в самом фундаменте материи лежит свойство, родственное ощущению, — свойство отражения; отраже- ние не существует без отражаемого; отражаемое богаче отражения. Но это именно догадки; Ленин никогда не претендовал на формирование (на их основе) теории; произошло нечто похожее на "ленинский принцип не- отвратимости наказания", который никогда Лениным не ) формулировался: фраза, которая легла в основу этого "ленинского" принципа, начинается у него словами: "Дав- / но уже сказано..." — и сказано вовсе не им.

Думается, что отнюдь не лишним будет еще раз обратиться к категории отражения и попытаться свес- ти воедино все ее ипостаси, имеющие значение для криминалистической науки.