Основные направления изучения личности преступника в отечественной криминалистике современного периода

По истечении вышеописанного времени взгляды на исследование личности преступника в криминалистике резко изменились. Несмотря на то, что идеологическое давление на науку сохранилось, уже не высказывалось повсеместно, что “в СССР имеются все объективные возможности для искоренения преступности”^[120], что в силу объективных предпосылок преступность является временным явлением, а соответственно, нет смысла в поисках новых методов борьбы с ней.

Основанием этому, по нашему убеждению, послужило постановление Пленума ЦК КПСС “О мерах по дальнейшему развитию общественных наук и повышению их роли в коммунистическом строительстве”, вышедшее в 1961 г. В данном постановлении обращалось особое внимание на необходимость более глубокой теоретической разработки проблем личности во всех социальных науках^{[121] [122] [123]. После выхода в свет этого постановления появились первые статьи, посвященные научным основам правовой психологии (Ю.А. Идашкин), а также учебные пособия для студентов юридических вузов и факультетов (А.Р. Ратинов, А.В. Дулов).}

Научный анализ целесообразности исследования проблемы личности преступника в современных правовых науках одним из первых был произведен А.Б. Сахаровым в работе «О личности преступника и причинах преступности в СССР» .

В 1967 г. выходит первая монография А.Р. Ратинова “Судебная психология для следователей”, ставшая на какое-то время основным источником криминалистически значимой психологической информации, хотя вопросу изучения личности преступника в методике расследования преступлений там уделялось незначительное внимание.

Отличие этого этапа от уже рассмотренных выше заключается в том, что всеми криминалистами признается необходимость изучения личности преступника.

Работы авторов, стремившихся дать общую формулу данных о личности преступника, характеризуются стремлением ограничить объект исследования общими направлениями исследования. Так, А.С. Кривошеев выделял три направления исследования личности преступника: криминалистическое, уголовно-правовое и уголовнопроцессуальное^{[125] [126] [127]. Похожую позицию занимала и И.А. Матусевич3.}

Вторая группа авторов работали над конструированием перечней и классификаций сведений о личности преступника, используя приёмы систематизации. Данный подход позволял детализировать объект исследования, но содержал опасность невключения в классификации и перечни каких-либо значимых элементов.

Так, В.Е. Коновалова полагала необходимым заниматься исследованием “типа темперамента и черт характера”⁴. С ней соглашался в те годы Н.Т. Ведерников^[128]. И.А. Матусевич писала, что “посредством действий проявляются эмоциональные, волевые и интеллектуальные каче-

ства личности”^[129], и предлагала включить их в содержание личностного анализа. П.П. Цветков считал, что “под исследованием личности обвиняемого следует понимать процесс познания признаков, свойств и состояний лица”^[130]. И если предположить, что под свойствами и состояниями он подразумевал психические свойства и психические состояния, то не совсем понятно, что он имеет в виду, говоря о признаках лица, так как сам он содержание этого понятия не раскрывает. Н.С. Лейкина утверждала, что “помимо социальных характеристик в содержание предмета исследования должны входить тип нервной системы и темперамент”^[131].

Не имея возможности остановиться на анализе этих взглядов более подробно в силу ограниченного объема работы, заметим только, что попытка дать общую формулу, на наш взгляд, не имеет, даже на данный момент, под собой достаточного основания (исходя из уровня развития современной психологии). Что же касается попытки дать перечень свойств, характерных для личности преступника, то зачастую сконструированные перечни и классификации исходили в большей степени из уголовного и уголовно-процессуального аспектов изучения личности преступника, реализуя традицию криминологической науки акцентировать исследования на параметрах статутного характера личности в целом (пол, образование, семейное положение, профессия и т.д.), а не на параметрах, проявляемых достаточно стабильно, в различных сферах деятельности. По нашему мнению, криминалистически значимыми чер-

60

тами личности преступника являются те её компоненты, которые имеют выход на поведенческий уровень напрямую, а не опосредованно.

Необходимо заметить, что целесообразность изучения личности преступника постулируется всеми авторами-криминалистами, следовательно, можно разделить всех советских и современных российских авторов на четыре группы в зависимости от занимаемой позиции в вопросе изучения личности преступника.

К первой группе мы относим тех ученых, которые предлагали изучать личность преступника на уровне криминалистически значимых задач.

Ко второй группе следует отнести тех криминалистов, которые считали, что изучение личности преступника необходимо только для решения задач, стоящих перед криминалистической тактикой, и фактически игнорировали потребности аналогичных исследований в области методики расследования преступлений. К этой группе авторов принадлежат Л.В. Васильев, А.В. Дулов, А.С. Кривошеев, Г.К. Курашвили. Так, А.С. Кривошеев прямо утверждал, что “тактический аспект... определяет криминалистический аспект изучения личности обвиняемого”^[137]. С ним соглашался А.В. Дулов, утверждавший, что “изучение личности обвиняемого имеет целью выработку практических рекомендаций для изменения его психики в процессе расследования”^[138]. Хотя

Л.В. Васильев и входит в эту группу, но мнение его не столь категорично - “криминалистическое изучение личности обвиняемого осуществляется, главным образом, в целях выбора тех или иных тактических приемов и способов при производстве следственных действий”^[139]. На наш взгляд, для решения тактических задач нет необходимости в трансформации психологического знания в знание криминалистическое. Сфера манипуляционной психологии достаточно полно изобилует приемами воздействия на личность, находящуюся в стрессовой ситуации.

Следующая группа авторов исходила из того, что в криминалистике необходима разработка собственной теории личности, без сомнения имеющей психологические корни, однако модифицированной с учетом специфики решения криминалистически значимых задач не только тактического, но и (в большей степени) методического пляна.

В эту группу авторов мы включаем криминалистов, полагающих, что существует объективная необходимость использования сведений о личности преступника применительно не только к криминалистической тактике, но и к методике расследования преступлений. Рассматриваемая группа авторов исследует личность преступника на методологическом уровне и не ставит своей непосредственной целью разработку практических рекомендаций по оптимизации использования знаний о личности преступника в криминалистической методике расследования преступлений. К этой группе авторов относятся А.Р. Ратинов, Н.Т. Ведерников, П.П. Цветков, И.А. Матусевич. Мнения этих авторов сводятся к тому, что развитие всех разделов криминалистики зависит от привлечения данных психологии^{[140] [141], а “изучение личности обвиняемого имеет “выход” не только в следственную тактику, но и в другой раздел криминалистики, в методику расследования отельных видов преступлений’ .}

Можно считать, что в общем виде теоретическое обоснование использования учения о личности преступника в криминалистике, на наш взгляд, дано Н.Т. Ведерниковым. Анализируя задачи, которые решаются в криминалистике с использованием сведений о личности преступника, он выделил два основных направления этого изучения. Первое направление решает задачу раскрытия преступления и включает в себя совокупность действий следователя и органов дознания по собиранию и исследованию всевозможных данных, указывающих на того, кто со-

62

вершил преступление. Задача этого направления, первого этапа расследования, будет выполнена тогда, когда будет получен ответ на вопрос - кто он, совершивший преступление. Второе направление криминалистического аспекта изучения личности преступника включает в себя изучение личности уже известного, установленного обвиняемого.

Указывая на существование этих направлений, Н.Т. Ведерников отдает предпочтение второму, мотивируя это тем, что, во-первых, первое направление является традиционным, а значит, в достаточной степени развитым, во-вторых, тем, что первое направление использует сравнительно небольшой круг сведений, главным образом о биологических и отчасти о психологических признаках личности^[142].

Анализируя работы авторов этой группы, следует.обратить внимание на алгоритм установления психологических сведений о личности будущего обвиняемого, который разработал П.П. Цветков. По сути, это было указание на алгоритм создания психологического профиля лица, совершившего преступление. Разделяя мнение о том, что “психологическая характеристика личности является вместе с тем и предсказанием, как может вести себя человек при данных определенных обстоятельствах”^{[143] [144] и рассматривая это утверждение в обратной связи между действием и психологическими процессами, П.П. Цветков делает вывод, что расследование преступлений “может происходить по следующей схеме:}

1. Выявление факта.

2. На основании фактов - суждение о действиях того или иного лица.

3. На основании особенностей действий - суждение о психологических состояниях во время их осуществления.

4. На базе установления особенностей проявления психических состояний производится анализ причин возникновения этих особых психических состояний”³.

Следует, однако, оговориться, что после выдвижения этого алгоритма исследования в этой области в те годы в нашей стране не велись ни П.П. Цветковым, ни каким-либо другим автором.-Что касается остальных авторов этой группы, то их вклад в криминалистическое изучение личности преступника заключается, прежде всего, в разработке методологических основ изучения рассматриваемого объекта, подразу-

мевая последующий активный научно-исследовательский поиск в рассматриваемом направлении, что во многих случаях не было реализовано в полной мере.

Таким образом, видно, что А.Р. Ратинов был прав, когда говорил, что “уровень конкретных психологических исследований еще таков, что пока не представляется возможным дать логически обоснованную характеристику понятия личности и ее структуры”^[145]. Приходится согласиться с этим утверждением, потому что современное представление о личности предполагает выделение определенного системообразующего признака, от которого зависит общий подход к проблеме личности и анализ ее структуры.

Поиски системообразующего криминалистического признака личности велись более успешно за рубежом, но в силу информационной изоляции отечественного научного мира в те годы не находили достаточного отображения в работах советских криминалистов. Это ни в коем случае не умаляет заслуг отечественных авторов и не может служить им упреком^[146], однако необходимо отметить, что современная психологическая мысль развивается в трех основных направлениях: психоаналитическом, бихевиористском и гуманистическом. Парадигма же отечественных исследователей в основном, соответствует установкам гуманистической психологии, которая, повторимся, несмотря на то, что признана многими исследователями, является лишь одной из нескольких. По нашему твердому убеждению, ориентирование лишь на гуманистическое психологическое направление привело к тому, что в отечественной криминалистической науке личность исследуется как статутное образование (потребности, интересы, мотивы, эмоциональноволевые качества, характер и т.д.) в чистом виде. Бихевиористское направление могло бы значительно обогатить криминалистическую мысль возможностью исследования того, как вышеуказанные компоненты реализуются в поведенческом акте. Психоаналитическое же направление способно продемонстрировать исследователю не мотив, а мотивационный комплекс, который, как показывают зарубежные исследования, значительно эффективнее выводит на поисковые признаки лица, совершившего преступление.

Скорее всего, именно поэтому в вопросах изучения личности преступника советскими криминалистами исследования велись несколько односторонне. Этому способствовало твердое убеждение в том, что “в основе психологической характеристики личности преступника лежит общее принципиальное положение о том, что человек - существо общественное, взятое в совокупности качеств, вырабатывающихся в процессе взаимодействия с обществом”^{[147] [148].}

Само по себе это утверждение в определенной степени истинно, но из него делался категорический вывод о том, что биогенетические свойства хотя и имеют важное значение для формирования образа поведения человека, но они влияют лишь на динамику поведения и не определяют систему отношений человека к обществу и другим людям, а значит, связь между биологическими законами и деятельностью человека характерна только для одного случая - для “изучения преступ- ников-психопатов и совершаемых ими преступлений . Это утверждение обедняло поле исследовательской деятельности, притом противоречило учению К. Маркса, который говорил, что “уже самый факт происхождения человека из животного царства обусловливает собой то, что человек никогда не освободится полностью от свойств, присущих животному, и, следовательно, речь может идти только о том, имеются ли эти свойства в большей или меньшей степени, речь может идти только о различной степени животности и человечности”^[149].

Другая причина видится в некотором несогласовании позиций в области терминологии^[150] и методов исследования^[151] личности преступника среди некоторых криминалистов. Однако необходимо отметить, что вследствие интеграции отечественной и мировой юридической науки ситуация здесь радикально меняется к лучшему^[152].

Четвертая группа - это авторы, которые пытаются более тесно увязать изучение личности преступника с решением частных локальных криминалистических вопросов, в том числе и вопросов криминалистической методики расследования преступлений. Основные усилия авторов рассматриваемой группы направлены на оптимизацию использования знаний о личности преступника в целях решения конкретных вопросов методики расследования преступлений. В эту группу входят А.А. Леонтьев, С.Н. Богомолова, Д.А. Мезинов, Ю.М. Самойлов, А.Н. Хоменко и др. Так, например, А.А. Леонтьев вел исследования в области психолингвистики, разрабатывая рекомендации для следователей по использованию речи как орудия розыска и идентификации преступника путем анализа ситуации, “в которой из речевых особенностей черпается информация о категориальных признаках личности”^{[153] [154].}

Авторы четвертой группы, специализируясь на психологическом аспекте ряда криминалистических проблем^, обходят вопрос о системообразующем факторе в психике личности, стараясь раскрыть содержание каких-либо второстепенных её черт. Это направление весьма богато возможностями для исследователя ввиду широкого поля деятельности и отвечает нуждам криминалистической методики ввиду того, что подобная информация о личности обвиняемого, обобщенная по значительному числу однородных преступлений, может иметь вполне определенное криминалистическое значение. Следует отметить также, что указанные авторы широко используют такой исследовательский прием, как типизация личности преступника, который, к сожалению, фактически не используется многими исследователями- криминалистами^[155]. Так, среди громадного количества тактикокриминалистических рекомендаций рекомендации, включающие приемы психотипирования, как правило, сводятся только к учету типа темперамента, что может быть эффективно задействовано разве что при определении динамики допроса. Однако все большее использование в криминалистических исследованиях последних лет таких признанных типологий, как характерологическая типология К. Леонгарда и вертная типология К.Г; Юнга^[156], демонстрирует, что приемы типологии личности

66

начинают занимать в криминалистических исследованиях соответствующую им по важности исследовательскую нишу.

В конце 1970-х гг. Н.Т. Ведерников, говоря о перспективах развития криминалистики, указал на то, что “интересные и перспективные предложения появляются при изучении социально-психологических свойств личности обвиняемых, совершивших однородные преступления. Наши исследования позволяют сделать вывод о том, что наряду со сходством в механизме совершения преступления в преступной деятельности субъектов, их совершающих, проявляются определенные группы личностных свойств. В дальнейшем на этой основе возможна разработка криминалистической типизации личности преступников, что обусловливается выразившейся в совершенном преступлении направленностью личности”^[157].

Начало же подобным широкомасштабным исследованиям было положено в 1992 г. в момент принятия ВНИИ МВД РФ программы проведения научно-практической разработки психологических профилей неизвестных преступников, совершающих серийные преступления против личности. Несмотря на первоначальную критику и непризнание ее со стороны части криминалистов, утверждавших, что исследования в данной области обречены на неудачу в силу того, что, по их мнению, присутствует “просчет в самой постановке задачи”^[158], исследовательская работа в этом направлении уже сегодня даёт обнадёживающие результаты.

В середине 1990-х гг. в России была разработана автоматизированная поисковая система “Монстр” (НИИ МВД) с двумя автоматизированными подсистемами “Насилие” и “Досье” (ГИЦ ГУУР и НИИ МВД) для анализа информации о серийных убийствах и использования этой информации при построении психологических профилей неизвестных преступников. Данная информационная система, не уступающая зарубежным аналогам^[159] (например, аналогичной базе ѴІСАР в США), реализует замыслы одного из основателей отечественной криминалистической науки И.Н. Якимова.

Создание в России рассматриваемой базы данных наглядно демонстрирует, что в методике расследования преступлений стали активно

67

аккумулироваться результаты криминалистических исследований личности преступника.

Заметим, что по количеству параметров российская разработка превосходит зарубежные аналоги, включая информацию по общей характеристике личности и преобладающей мотивации преступлений, об индивидуальных признаках личности (привычки, склонности, навыки и т. д.), а также о возрасте, месте жительства, работы, службы, учебы; частных характеристиках места вероятного обитания; уровне образования и профессиональной квалификации; особенностях происхождения и личной жизни; семейном положении; наличии детей; об отношении к отдельным видам деятельности - к службе в армии, спорту, медицине, работе с людьми^[160].

Отметим факт, который в значительной степени повлиял на развитие учения о личности преступника именно в криминалистическом аспекте. Дело в том, что, критикуя работу А.В. Петровского “История советской психологии”^[161], известный советский криминалист А.В. Дулов высказал мысль о необоснованности выделения из юридической психологии криминалистической психологии в силу тождественности содержания предмета обоих наук^[162]. Хотя позднее Н.Т. Ведерников высказал ряд мыслей о влиянии изучения личности обвиняемого на развитие криминалистики в целом, и в частности, на развитие таких ее разделов, как следственная тактика и методика расследования отдельных преступлений, прежде всего указывая на то, что “криминалистический аспект проблемы изучения личности обвиняемого заслуживает право на самостоятельность в курсе криминалистики”^[163], это мнение не было принято во внимание достаточно долгое время. Объективности ради отметим, что в наши дни установка на самостоятельность изучения личности преступника в криминалистическом аспекте фактически не подвергается критике^[164].

Представляется, что невыделение в свое время криминалистической психологии в качестве самостоятельного направления явилось одной из причин, не способствовавших активному развитию учения о

68

личности преступника именно в криминалистическом аспекте, со всеми присущими ему специфическими целями и задачами.

Сегодня также нет четкого разграничения в изучении личности преступника на уровне предмета исследования в юридической психологии и криминалистической науке. Представляется, что юридическая психология как самостоятельный предмет является довольно искусственным образованием. Более рациональным представляется следующий подход: пенитенциарная психология должна рассматриваться в рамках исправительно-трудового права, виктимная и криминальная психология должны быть разделами криминологической науки в части общих вопросов (преступное и виктимное поведение) и разделами криминалистической науки в части конкретных вопросов (реализация в преступном событии элементов преступного и виктимного поведения). Данный подход получил название мультидисциплинарного.

Дискуссионным остается вопрос и о том, в какой раздел криминалистической науки необходимо включить исследования личности преступника. Однако сам факт включения исследований личности преступника в структуру криминалистики, на наш взгляд, позволит более масштабно аккумулировать научно-исследовательский потенциал отечественных исследователей-криминалистов.

Подводя итог анализа научных исследований в области криминалистических методик, использующих знания о личности преступника, необходимо констатировать, что, несмотря на исторические преграды, в современной российской криминалистике есть все предпосылки для создания методики расследования преступлений в целом ориентированной на субъект преступления. Отечественная криминалистика располагает достаточным эмпирическим материалом чтобы, основываясь на данных мировой криминалистической науки, создать собственную уникальную методику построения психологического профиля неизвестного преступника, в том числе и применительно к различным видам совершаемых преступлений и группам субъектов, их совершающих.

Отметим еще один момент, который, по нашему мнению, может снизить эффективность исследований личности преступника в криминалистической науке. Речь идет о так называемой тенденции к «политкорректности». Действие этого явления прослеживается, в частности, когда вместо термина «банда» исследователи используют термин «незаконное вооруженное формирование». В данном случае мы имеем дело не просто с эвфемизмом, а с попыткой искаженной подачи сущности явления.

Политкорректность - это проблема не только политики, но также и любого научного знания гуманистического плана. Достаточно рассмотреть требования научно-исследовательских грантов, чтобы убедиться в этом. Личность, в том числе и личность преступника, - это совокупность биологических, социальных и индивидуально-личностных качеств. Если исследователь, боясь упреков в политической некорректности, будет игнорировать какое-либо из этих трех качеств, то исследования, им проводимые, изначально могут считаться ущербными, ибо слово определяет не столько форму, сколько содержание. Может быть, в скором времени в повседневном обороте термин «преступник» и заменится термином «лицо с уголовно порицаемым поведением», но в науке подобная замена недопустима, особенно в науках, ориентированных на изучение личности, содержащих и так чрезвычайно малое количество аксиоматических положений.

Помимо богатой эмпирической базы, отечественная криминалистика характеризуется таким важным элементом, как методологическая направленность исследований. Вероятно, в силу рефлексии, как свойства российского менталитета, в общественных науках в России преобладает теоретический аспект исследуемой проблематики. Представляется, что данный фактор будет значимым там, где оказались несостоятельным зарубежный практицизм и направленность на эмпирику. Исходя из этого, представляется, что для создания альтернативной методики расследования преступлений в первую очередь необходима достаточно разработанная теоретическая база, включающая в себя совершенно иной понятийный аппарат, иные методы и структуру, более широкий механизм заимствования достижений других наук. И если методика раскрытия преступлений в центр ставит личность преступника, то прежде всего необходима разработка понятия криминалистической характеристики личности преступника.