Становление учения о личности преступника в отечественной криминалистике в начале XX в.

Промежуток времени, ограниченный 1900-1930 гг., является однородным в плане существования интереса к рассматриваемой нами проблеме изучения личности преступника в криминалистике.

С 1900 до 1924 г. в криминалистической науке характерными являлись научные исследования личности преступника, основанные на рецепции идеи европейских авторов (Ч. Ломброзо, Э. Ничефоро и др.). Эта группа ученых была убеждена, что “свет для криминалистики блеснет не из кабинета юриста, а из клиники психиатра”^[107]. Но вследствие слабого развития наук о человеке в те годы рекомендации данных авторов в области методики расследования преступлений для современной криминалистики практического интереса фактически не представляют.

Интерес к исследованию личности преступника объективно угас в период с 1917 по 1924 г. Представляется, что Октябрьская революция и последовавшая за ней Гражданская война в России являлись теми объективными причинами, которые обусловили невозможность ведения полноценных научных поисков в какой бы то ни было области научных знаний.

Становление советской власти привело к стабильности в обществе, во всяком случае такой стабильности, которая, предполагала актуальность научных исследований в сфере криминалистики. Изменение общественного мышления обусловило значительные метаморфозы и в области криминалистической науки, что хорошо может быть проиллюстрировано существованием взаимоисключающих точек зрения в отношении необходимости изучения личности преступника в криминалистике. Так, одни авторы считали, что нет объективной необходимости в изучении личности преступника, поскольку все причины преступности имеют социально-экономический характер и в скором времени исчезнут.

Первые авторы, исходя из идеологических мотивов, отрицали необходимость изучения личности преступника, вторые подчеркивали необходимость этого изучения, исходя из запросов практики. Фактически никто из второй группы авторов не изучал личность преступника в криминалистическом аспекте, скорее, они лишь подчеркивали необходимость этого. Исключение в плане нашего интереса составляли работы советского криминалиста И.Н. Якимова.

На это время приходятся первые попытки создать психологический профиль преступных типов. К чему это приводило, можно понять из следующего. Так, психологический профиль вымогателя сводился к “умственной отсталости, тупости, низменности побуждений и преобладанию в психике животных инстинктов”^{[108] [109]. И хотя он давался криминалистами, но целям криминалистики не отвечал, ибо попытка создать в рассматриваемых портретах образ деклассированного элемента имеет под собой явно идеологический подтекст. Хотя возможно, что подобное описание имеет под собой фактическую основу, учитывая социальную стратификацию того времени.}

53

Уже упоминавшийся И.Н. Якимов, признавая, что “наиболее консервативной и наименее подверженной научным усовершенствованиям частью криминалистики надо признать уголовную тактику, излагающую методы преследования преступников”^[110], довольно значительное внимание уделял личности преступника.

В своих научных исследованиях И.Н. Якимов не ставил ближайшей целью разработку новой методики расследования преступлений, его заслуга заключается в том, что он систематизировал достаточно большой объем данных, добытых эмпирическим путем, чтобы впоследствии создать на их основе методику расследования преступлений, позволяющую воссоздать психологический профиль личности преступника.

Что касается официальной доктрины, трактующей преступность как явление исторически преходящее, то наиболее ярким представителем этой группы ученых являлся советский криминалист В.И. Громов. Изменения его взглядов в связи с усилением идеологического давления можно четко проследить по его книге “Дознание и предварительное следствие”. Если в первом издании этой книги еще можно найти незначительный объем информации, затрагивающей личность в криминалистическом аспекте, то во втором издании подчеркивается только необходимость использования знаний из разных наук, где “особенно важное значение придается для работников уголовного советского суда и розыска знакомству хотя бы с элементарными основами современной... психологии”^[111]. В пятом же издании книги совершенно отсутствуют идеи, касающиеся методики расследования преступлений и их связи с личностью преступника, хотя раздел, затрагивающий вопросы криминалистической техники, существует.

Проанализировав криминалистическую литературу того времени, мы можем утверждать, что интерес к личности преступника в криминалистике хотя бы со стороны отдельных ученых существовал, но в силу кратковременности данного периода методику расследования преступлений, ориентированную на субъект преступления, практически никто не разрабатывал.

После 1927 г. все исследования в этой области были прекращены ввиду того, что идеологические установки окончательно стали доминировать над потребностями практики. Исключение составляет только одна работа И.Н. Якимова, где он обосновывает возможность регистрации преступников по способу совершения преступлений. В своем труде он пишет: “Если люди при всем их внешнем сходстве физически индивидуальны, то эта индивидуальность еще более проявляется в об-

54

ласти психики и отражается на всей их деятельности. Отражение психической индивидуальности на деятельности человека настолько велико, что он многое совершает по раз навсегда избранному им способу или приему. Эта особенность человеческой психики наблюдается, наряду с другими областями человеческой деятельности, и в области совершения преступлений”^[112].

Данная система регистрации преступников характеризовалась десятью параметрами, относящимися к личности преступника. Каждый параметр имел достаточную инвариантность. По своей идее система регистрации, предложенная И.Н. Якимовым, была аналогична существующим сегодня базам данных, содержащим элементы психологического статуса личности преступника. От аналогичных систем уголовной регистрации того времени (Этчерли, Фольшер) система И.Н. Якимова отличалась своей законченностью, глубиной анализа психологических составляющих личности субъекта, совершившего преступление.

Можно с определённой степенью уверенности утверждать, что данная система регистрации являлась попыткой И.Н. Якимова вернуться к вопросу о месте исследований личности преступника в криминалистической науке, невзирая на идеологическое давление.

О последствиях этого шага в творчестве советского юриста можно судить по предисловию к переведенной им через два года книге Г. Гросса, в котором И.Н. Якимов пишет: “...где было допустимо, мы старались ориентировать книгу на нашу социалистическую действительность. Издаваемый текст книги несколько сокращен в сравнении с подлинником”^[113]. Заметим, что, к сожалению, именно в сокращенных главах книги освещалась попытка Г. Гросса раскрыть возможность реализации своей главной идеи - как через знание личности преступника следует осуществлять расследование преступлений.

В результате основная идея фундаментальной работы Г. Гросса- идея построения методики расследования преступлений на информации о личности преступника - была проигнорирована и И.Н. Якимовым, и иными советскими учеными того времени, что и сделало ее неизвестной для большинства советских и российских криминалистов. Вместе с тем в работах авторов тех лет можно встретить и утверждения, из которых прямо следовала потребность в изучении личности преступника. Так, в одной из работ того периода говорится: “. ..не имея в деле достаточно полной характеристики последнего, суду часто трудно правильно решить вопрос на основании одного лишь материала о совершенном преступлении, о степени общественной опасности преступника”^[114]. К сожалению, при этом не упоминалось о потребности исследования личности преступника в рамках криминалистической науки.

В целом же, характеризуя тот период, можно утверждать, что исследования личности преступника в криминалистике .делись, а точнее, намечалось их проведение, правда, на протяжении достаточно короткого времени и довольно небольшим количеством ученых.