§1. Общая характеристика содержания и структуры Кодекса международного частного права и международного гражданского процесса Турецкой Республики

Под термином «кодификация» следует понимать наиболее высокий

уровень систематизации законодательства . Следует отметить, что в области МЧП кодификация выполняет в основном те же функции, что и в других отраслях и подсистемах права. Крупнейшие исследователи института кодификации конца XIX в. неоднократно подчеркивали, что накопление значительной массы законов порождает у правоприменителя трудности: более трудоемкий процесс поиска соответствующего закона, неуверенность в нахождении всех относящихся к вопросу законов, возрастающая вероятность противоречия между законами и трудноопределимое их соотношение^{[117] [118]. В такой ситуации неизбежно возникает потребность в систематизации законодательства. Российский юрист И.А. Покровский справедливо отмечал, что всякое развитое общество стремится иметь право ясное, точное, сформулированное в едином компактном кодексе[119].}

С точки зрения формы фиксации норм кодификация норм МЧП может быть осуществлена путем:

• включения норм МЧП в отдельные законы (о внешнеэкономической деятельности, режиме иностранного инвестирования, статусе иностранцев и т.п.)^[120];

• включения коллизионных норм в отраслевые нормативные акты (в

гражданские кодексы, законы, регулирующие гражданско-правовые отношения, в брачно-семейные кодексы, в кодексы о труде и кодексы торгового мореплавания) (отраслевая (межтраслевая) кодификация МЧП). Отраслевую кодификацию можно определить как комплекс правовых норм МЧП, распределенных по соответствующим специальным (отраслевым) актам. Создание коллизионных разделов в отдельных нормативно-правовых актах рассматривается как «переходный этап» на пути к кодификационному акту более высокого качества - отдельному закону о МЧП . В начале третьего тысячелетия во многих государствах были произведены новые национальные кодификации МЧП и МГП на отраслевом (межотраслевом) уровне - в акты кодификации гражданского и гражданского процессуального законодательства были включены отдельные специальные разделы: в Российской Федерации - раздел VI «Международное частное право» части третьей ГК (2002 в ред. от

1 Л Л

28.12.2013) , глава 31 «Производство по делам о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений» раздела IV и раздел V «Производство по делам с участием иностранных лиц» АПК (2002 в ред. от 02.11.2013) , раздел V «Производство по делам с участием иностранных лиц» ГПК (2003 в ред. ^{[121] [122]}

СЗ РФ. 03.12.2001. № 49. Ст. 4552. СЗ РФ. 29.07.2002. № 30. Ст. 3012.

1 л C

от 28.12.2013) ; в Литве - раздел II «Международное частное право»

книги первой ГК Литвы (2001, ред. 2009)^{[123] [124] [125] [126] [127] [128] [129] [130] [131], часть VII «Международный гражданский процесс» ГПК (2008) ; в Монголии - раздел VI}

1 9 Я

«Международное частное право» ГК (2002) , раздел XVIII

1 9 Q

«Международное частное право» ГПК (2002) ; в Нидерландах - раздел 1

130

«Юрисдикция голландских судов книги 1 ГПК (2002) , книга 10

«Международное частное право» ГК (2011) .

• принятия специальных автономных законов, регулирующих общие вопросы применения иностранного права и содержащих коллизионные нормы (автономная кодификация МЧП). Автономная кодификация представляет собой специальный кодификационный акт (закон о МЧП), который охватывает вопросы определения права, подлежащего применению к транснациональным частноправовым отношениям. Примерами данного способа являются законы Азербайджана «О международном частном праве» (2000) , Южной Кореи «О

международном частном праве» (2001) , Эстонии «О международном

частном праве» (2002)^{[132] [133], Китая «О применении права к трансграничным гражданско-правовым отношениям» (2011) , Китайской Республики на}

Тайване «О применении права к трансграничным гражданским делам» (2011)^[134], Польши «О международном частном праве» (2011)^{[135] [136] [137].}

• принятия специальных комплексных законов (кодексов), регулирующих общие вопросы применения иностранного права, содержащих широкий спектр коллизионных норм, а также проблематику международного гражданского процесса и коммерческого арбитража (комплексная автономная кодификация МЧП) , к примеру, Закон

Бельгии «О кодексе международного частного права» (2004) , Кодекс

международного частного права Болгарии (2005)^[138], Закон Украины «О международном частном праве» (2005)^[139], Закон Македонии «О международном частном праве» (2007)^[140], Закон Чехии «О международном частном праве» (2012)^[141]. К этой группе стран принадлежит и Турция, принявшая «Кодекс международного частного права и международного гражданского процесса» (2007)^[142].

Таким образом, в начале XXI века кодификации МЧП/МГП произведены в совершенно различных странах: это страны восточной (Турция) и западной культуры (Бельгия), континентальной (Польша) и смешанной систем права (Южная Корея), развитые индустриальные страны (Нидерланды) и страны с переходной экономикой (Китай).

Наиболее рациональным представляется закрепление норм МЧП в комплексном автономном кодификационном акте^[143]. Изложение общих для всех институтов МЧП положений в одном специализированном акте обеспечивает правовое регулирование всех видов частных правоотношений с иностранным элементом и способствует более четкой и детальной систематизации законодательства в этой области. Комплексная автономная кодификация МЧП позволяет устранить пробелы и противоречия между различными коллизионными правилами и избежать дублирования (двойного регулирования) одних и тех же положений. Четкая структура специальных законов о МЧП позволяет осуществить комплексный подход к регулированию проблем сложнейшей отрасли права и последовательно разграничить ее общие и специальные институты. Отделение норм МЧП от соответствующих положений отраслевого законодательства необходимо в связи с особым предметом регулирования МЧП - частными правоотношениями, осложненными иностранным элементом, что предопределяет самостоятельность МЧП как определенной области права. Объединение норм МЧП в одном акте обеспечивает их большую доступность для всех заинтересованных лиц, а, следовательно, их эффективность. Принятие кодификационного акта о МЧП уменьшает законодательный массив в целом, способствует «расчистке законодательства»; в полномасштабной кодификации МЧП отсутствуют «взаимные отсылки», имеется меньше оснований для

146

применения аналогии права и закона .

Кодекс 2007 г. (как и Закон 1982 г.) представляет собой комплексную автономную кодификацию МЧП/МГП, т.е. является «специальным кодификационным актом, охватывающим вопросы определения права, подлежащего применению к гражданским, семейным, трудовым и иным частноправовым отношениям, соответствующую проблематику международного гражданского процесса и коммерческого арбитража»^{[144] [145]. Следует отметить, что основным достижением Кодекса 2007 г. стало включение коллизионных правил, по большей части соответствующих современным доктринальным подходам. Кодекс 2007 г. обладает характеристиками, свойственными большинству современным кодификационным актам в области МЧП: полнотой правового регулирования, охватывающего широкую сферу наиболее важных трансграничных частноправовых отношений; целостностью формы, достигаемой с помощью особого порядка изложения правового материала; общностью понятийно-категориального аппарата и руководящих принципов.}

Немецкий исследователь Х. Крюгер, анализируя Кодекс 2007 г., указывает, что новая кодификация норм МЧП в Турецкой Республике представляет собой вполне разумное дальнейшее развитие Закона 1982 г. Несмотря на возможную критику в отношении некоторых пробелов Закона 1982 г., он является основой для применения права судами . Х. Крюгер называет Кодекс 2007 г. «реформой законодательства», а не «революцией», и замечает, что коренное изменение норм МЧП явно не являлось замыслом авторов новой кодификации МЧП Турецкой Республики, что с его точки зрения является вполне разумным шагом. Немецкий ученый подчеркивает: для того, чтобы быть принятыми, предложения и законопроекты должны быть четкими и убедительными, а законопроект, подготовленный еще в рамках разработки Закона 1982 г., был весьма хорошо написан. Как следствие, Кодекс 2007 г. не содержит радикальных перемен по сравнению с Законом 1982 г.^{[146] [147].}

Анализируя Кодекс 2007 г. можно прийти к выводу, что данный правовой акт представляет собой «рекодификацию», т.е.

собственно о кодификации. По словам Р. Кабрияка, XX век стал веком рекодификации, временем «кардинального пересмотра стареющих кодексов»^[148]. Рекодификация (англ. «recodification»), наряду с

пересмотром (англ. «revision») правовых актов в ходе компиляции и их реформой (англ. «reform»), рассматривается в качестве одного из инструментов современного законодательного процесса. Целью данного вида кодификации является «реставрация» права на верных с точки зрения современности принципах^{[149] [150].}

Закон 1982 г. представлял собой первую попытку кодификации норм в области частноправовых отношений, связанных с иностранным правопорядком, т.е. первичную кодификацию норм турецкого МЧП, рассредоточенных в различных нормативных актах и выработанных доктриной и правоприменительной практикой. За основу Кодекса 2007 г. была взята уже имеющаяся модель кодификации - Закон 1982 г. Такой кодификационный опыт, когда ранее принятый специальный акт о МЧП был взят за основу нового акта, характерен также для македонской кодификации (за основу взят Закон СФРЮ «О разрешении коллизий законов с правилами других стран» (1982)); подобный подход можно увидеть и в бельгийской кодификации (за основу взяты Федеральный закон Швейцарии «О международном частном праве» (1987) и Закон Италии «Реформа итальянской системы международного частного права» (1995), однако здесь за основу взят иностранный опыт . Данную практику следует оценить весьма положительно, так как при разработке положений нового правового акта законодатель использует прошлый опыт, удаляя нормы, не оправдавшие себя, и, наоборот, сохраняя в новом законодательном акте нормы, доказавшие свою состоятельность в процессе правоприменения. При этом следует полностью согласиться с мнением Е.А. Крутий, что все современные национальные кодификации внесли значительные изменения в ранее действовавшее национальное законодательство по МЧП, поэтому все они представляют собой кодификации - реформы . Турецкое законодательство не является исключением: сравнивая Кодекс 2007 г. и Закон 1982 г., мы видим, что из 46 статей Закона 1982 г. только 10 статей сохранились без изменений, в 29 статей были внесены изменения, добавлены 23 новые статьи^{[151] [152].}

В частности, Кодекс 2007 г.:

• ввел ряд новелл о порядке применения иностранных правовых норм, четко допускающих в отличие от предшествующего закона «обратную отсылку» и предусматривающих специальные правила для государств с множественностью правовых систем (ст. 2);

• предусмотрел возможность выбора иностранного коллизионного права (п. 4 ст. 2), что является эксклюзивным решением;

• закрепил регулирование правоспособности юридических лиц, не имеющих устава, и объединений лиц или владельцев собственности, не обладающих правосубъектностью, определяя их личный закон как право места фактического нахождения их органов управления (п. 5 ст. 9);

• развил законодательное закрепление института защитных оговорок путем введения нормы о преимущественном значении императивных норм турецкого права (ст. 6);

• помимо единственной общей статьи о вещных правах были добавлены нормы о коллизионном регулировании вещных прав на транспортные средства; установлено специальное коллизионное регулирование прав интеллектуальной собственности (ст. 22-23);

• помимо единственной общей статьи о праве, применимом к договорным обязательствам, были добавлены нормы о регулировании договоров в отношении недвижимости (ст. 25), потребительских (ст. 26) и трудовых договоров (ст. 27), договоров в отношении прав на интеллектуальную собственность (ст. 28) и перевозки (ст. 29);

• закрепил коллизионное регулирование агентской деятельности (ст. 30), внедоговорной ответственности производителя продукции (ст. 36), отношений, вытекающих из недобросовестной конкуренции (ст. 37), ограничения конкуренции (ст. 38);

• закрепил нормы о юрисдикции в отношении трудовых договоров и трудовых правоотношений (ст. 44), потребительских договоров (ст. 45), а также в отношении договоров страхования (ст. 46).

В то же время неизменными остались, в частности:

• большинство общих положений, а именно, нормы о сфере применения нормативно-правового акта (ст. 1), о нарушении публичного порядка (ст. 5), форме правовых сделок (ст. 7), исковой давности (ст. 8);

• нормы, регулирующие личный закон физического лица (ст. 9), объявление лица безвестно отсутствующим или умершим (ст. 11);

• большинство норм об определении применимого права в сфере семейных отношений - установление опеки и попечительства (ст. 10), обручение (ст. 12), заключение брака (ст. 13), развод и сепарация (ст. 14), режим имущественных отношений между супругами (ст. 15);

• норма о наследовании (ст. 20);

• общие нормы о вещных правах (ст. 21) и договорных обязательствах (ст. 24);

• нормы о международной юрисдикции в целом (ст. 40), а также юрисдикции по искам в отношении личного статуса турецких граждан (ст. 41) и иностранцев (ст. 42), наследственных дел (ст. 42);

• нормы о судебных гарантиях (ст. 48) и ограничении юрисдикционного иммунитета иностранных государств (ст. 49);

• большинство норм в отношении порядка признания и принудительного исполнения иностранных судебных и арбитражных решений (вторая глава второй части Кодекса 2007 г.). Данные нормы показали свою состоятельность в процессе правоприменения, что позволило турецкому законодателю сохранить их без изменения при пересмотре предыдущей кодификации норм МЧП и МГП.

Полное официальное название Кодекса 2007 г. - «Кодекс о международном частном праве и международном гражданском процессе», по сути, перекочевало из прошлой турецкой кодификации - Закона 1982 г., полное название которого - «Закон о международном частном праве и международном гражданском процессе». К сожалению, не сохранилось данных о том, кто именно предложил данное название при разработке Закона 1982 г., однако, несомненно, что такое наименование указывает на комплексность проведенной турецким законодателем кодификации и свидетельствует о важности норм МГП в системе турецкого МЧП. Кроме того, ввиду использования термина «международный гражданский процесс» в названии, можно говорить о высокой степени соответствия наименования задачам и содержанию данного акта. Название акта «кодексом» напрямую связано с ростом значимости автономных кодификаций в сфере МЧП и усилением процесса формирования подсистемы МЧП на внутригосударственном уровне^[153].

Что касается структуры, то Кодекс 2007 г. является достаточно подробным, но, аналогично своему предшественнику, Закону 1982 г., остается лаконичным как по структуре, так и по содержанию. Он построен по пандектной системе, состоит из 66 статей, заключенных в три части. С точки зрения кодификации Кодекс 2007 г. последовательно сохраняет баланс автономности каждой совокупности норм и принципа их органической связи^[154].

Первая часть Кодекса 2007 г. включает две главы. Г лава I содержит 8 статей, посвященных регулированию общих вопросов МЧП, среди которых - правила применения иностранного права (ст. 2), оговорка о публичном порядке (ст. 5), оговорка о преимущественном значении императивных норм турецкого права (ст. 6), коллизионные нормы о форме правовых сделок (ст. 7), о применении исковой давности (ст. 8). Глава I призвана создать правовой «фундамент» как для Кодекса 2007 г., так и всего законодательства в сфере МЧП Турции и состоит из базовых принципов по отношению ко всей совокупности имеющихся в правовом акте положений. Глава II содержит коллизионное регулирование широкого спектра разнообразных правоотношений - брачно-семейных, наследственных, вещно-правовых, транспортных, контрактных, деликтных. Особый интерес представляют положения, посвященные коллизионному регулированию потребительских договоров (ст. 26); агентской деятельности (ст. 30); коллизионные нормы, применимые в отношении прав на интеллектуальную собственность (ст. 23, 28).

Вторая часть Кодекса 2007 г. содержит нормы, регулирующие МГП, и также состоит из двух глав. Глава I части второй раскрывает вопросы международной юрисдикции турецких судебных органов. Глава II закрепляет положения, касающиеся исполнения и признания решений иностранных судов и арбитражей, в частности, исполнения судебного решения (ст. 50), юрисдикции и места рассмотрения дела (ст. 51), требований о принудительном исполнении (ст. 52) и признании иностранных решений (ст. 58).

Третья часть Кодекса 2007 г. состоит всего из трех статей, касающихся заключительных и переходных положений.

Подход, выбранный Турецкой Республикой, согласно которому раздел о применимом праве предшествует положениям процессуального

157

права, является традиционным для континентальной системы права .

В рамках исследования МЧП Турецкой Республики необходимо более подробно проанализировать предмет правового регулирования и сферу действия Кодекса 2007 г., которые охватывают как «традиционные» вопросы МЧП, так и вопросы, являющиеся

«необычными» для других национальных кодификаций МЧП. К «традиционным» вопросам МЧП следует отнести коллизионное регулирование семейных и наследственных отношений, договорных и деликтных обязательств, потребительских и индивидуальных трудовых договоров, вещных прав. На сегодняшний день указанные разделы являются традиционными для актов кодификации МЧП, хотя и содержатся не во всех современных кодификациях . Часть 1 ст. 1 Кодекса 2007 г. сформулирована следующим образом: «Настоящий закон регулирует право, применяемое к сделкам и отношениям частного права, которые осложнены иностранным элементом, международную юрисдикцию турецких судов, признание и принудительное исполнение ^{[155] [156]} иностранных судебных решений». Указанная норма отсылает нас к вопросу определения предмета МЧП, по которому ни в науке, ни в национальном законодательстве, ни в международно-правовых актах не существует единой точки зрения^[157].

В современных национальных кодификациях МЧП отсутствует однозначность в решении вопроса о предмете правового регулирования. Приведем примеры формулировок некоторых современных национальных кодификаций - «гражданские правовые отношения» (ст. 540 (1) ГК Монголии); «гражданско-правовые отношения, осложненные иностранным элементом» (ст. 1186 (1) ГК РФ); «частноправовые отношения, связанные с более чем одним государством» (ст. 1 Закона о МЧП Польши); «отношения частного права с международным элементом» (ст. 1 Кодекса МЧП Болгарии).

В доктрине также отсутствует единообразный подход к определению группы общественных отношений, относящихся к предмету МЧП. В частности, ученые предлагают следующие варианты - «отношения гражданско-правового характера в широком смысле»^[158]; «отношения гражданско-правового характера, возникающие в международной жизни (или международные гражданские отношения)»^[159]; «имущественные отношения в сфере международного общения»^[160]; «сделки и отношения частного права, осложненные иностранным элементом»^[161]; «отношения

частного права, осложненные иностранным элементом» ; «международные частноправовые отношения»^{[162] [163].}

Определяя предмет МЧП, турецкий законодатель указал на определенный вид «отношений», регулируемых законодательным актом. Статья 1, закрепляя сферу действия данного законодательного акта, говорит о том, что законом регулируются «сделки и отношения в сфере частного права». Кодекс 2007 года, упоминая термин «иностранный элемент» и не давая его определения, связывает это понятие исключительно с отношениями частного права, под которыми турецкий законодатель, исходя из содержания Кодекса 2007 г., понимает гражданско-правовые отношения; отношения, касающиеся личного статута субъектов, вещных прав, договорных и внедоговорных обязательств; наследственные, трудовые, семейные правоотношения, отношения из права интеллектуальной собственности. Схожим образом был решен вопрос болгарским законодателем, который в п. 1 ст. 1 относит к сфере действия Кодекса МЧП «...применимое право к отношениям частного права с международным элементом.».

В теории указанный путь условно называют «средним подходом», который существует наряду с «узким» (под предметом МЧП понимается совокупность норм, регулирующих гражданско-правовые отношения с иностранным элементом) и «широким» подходами (под предметом МЧП понимается совокупность норм, регулирующих любые отношения между частными лицами (гражданские, семейные, трудовые, валютные, земельные, процессуальные), связанные с иностранным правопорядком)^[164].

В то же время одной из тенденций современного МЧП является широкое определение предмета регулируемых отношений. Так, согласно ст. 1 Закона Грузии «О международном частном праве» (1998), «настоящий Закон определяет, какой правовой порядок применяется при наличии фактических обстоятельств дела, связанного с правом иностранного государства, а также [определяет] нормы процессуального права, применяемые при производстве по такому делу». Существуют и обратные примеры, когда национальный законодатель определяет предмет МЧП узко. К примеру, согласно п. 1.1 ст. 1 Закона Азербайджана о МЧП «настоящий закон устанавливает правовые нормы, подлежащие применению к гражданским правоотношениям с иностранными элементами». На наш взгляд, определение предмета МЧП в широком смысле является более гибким, так как представляет собой попытку избежать потенциальные коллизии при оценке конкретного правоотношения на предмет отнесения его именно к частному праву и охватывает более широкий круг правоотношений. В турецкой доктрине частноправовой характер регулируемых МЧП отношений связывается с тем, что само МЧП рассматривается в качестве «самостоятельной отрасли частного права», предметом которой является установление применимого права к правоотношениям, осложненным иностранным элементом^[165].

Несмотря на то, что понятие «иностранный элемент» довольно

прочно закрепилось в доктрине и законодательстве по МЧП^{[166] [167] [168], его применение не раз подвергалось критике в современной отечественной и зарубежной науке. Одно из возражений основывается на том, что присоединение к правоотношению понятия «иностранный элемент» противоречит установившейся в общей теории права точке зрения на структуру правоотношения. Кроме того, данное понятие не позволяет охватить весь круг отношений в области МЧП, что свидетельствует об}

169

«устарении» термина «правоотношение с иностранным элементом» .

Представляется, что турецкий законодатель мог бы использовать иную конструкцию для указания на международный характер регулируемых отношений, последовав примеру других национальных кодификаций МЧП, где в качестве предмета регулирования указаны «правоотношения, связанные с правом более чем одного государства» (ст. 1 Закона о МЧП Эстонии, абз 2 ст. 1 Кодекса МЧП Болгарии). Подобное определение представляется предпочтительнее, поскольку, как верно заметила Л.П. Ануфриева, устраняет путаницу, вызванную использованием понятия «отношение, осложненное иностранным элементом» для целей идентификации регулируемых отношений. В нормативных предписаниях отсутствуют уточнения относительно параметров этого «элемента», что не позволяет дать исчерпывающие дефиниции применяемых в данном источнике права понятий и усложняет правовую квалификацию и регулирование в целом .

За рамками Кодекса 2007 г. осталось регулирование институтов суброгации, действительности сделок, коллизионного регулирования односторонних сделок, международных валютных правоотношений, возникающих в международном гражданском обороте. Однако отдельные аспекты данных правоотношений, а также отношений, связанных с коммерческим оборотом, урегулированы Турецким коммерческим кодексом^[169] - ст. 103 о посреднической действительности, ст. 766-775 о переводных векселях, ст. 778 (1)(j) о простых векселях, (ранее - ст. 731735); а также Турецким обязательственным кодексом^[170] - ст. 99 об исполнении денежных обязательств.

Вторую группу правоотношений, регулируемых турецкой кодификацией МЧП, составляют процессуальные отношения, складывающиеся в ходе международного гражданского процесса. Включение в один акт норм МЧП и проблематики МГП, возникающей в национальных юрисдикционных органах, находит все большую поддержку в современном правоведении^[171]. Как указано в ст. 1 Кодекса 2007 г., он регулирует «международную юрисдикцию турецких судов, а также признание и принудительное исполнение иностранных судебных решений». Таким образом, в сферу действия данного законодательного акта включены отношения сферы МГП. Нельзя не согласиться с утверждением ряда авторов о практической целесообразности распространения кодификационных актов МЧП как на частноправовые, так и на процессуальные отношения. В пользу такого законодательного выбора свидетельствует, во-первых, то, что решение процессуальных вопросов предшествует выбору компетентного права^{[172] [173], во-вторых, тесная связь судопроизводства по гражданским делам, осложненным иностранным элементом, с институтами коллизионного регулирования (оговоркой о публичном порядке, автономией воли сторон и т.п.), подчинение его общим правилам МЧП . Профессор Л.А. Лунц отмечал, что «иностранный элемент порождает как материальные, так и процессуальные последствия»[174] [175]. Включение в турецкую кодификацию норм МГП, безусловно, является обоснованным, так как гражданскоправовые споры, осложненные иностранным элементом, связаны с различными национальными правовыми системами и требуют осуществление выбора и компетентного правопорядка, и компетентной юрисдикции. Как указывает Л.П. Ануфриева, категория «правопорядок» объединяет все составляющие юрисдикции государства в целом, поэтому выбор правопорядка имеет место также при разрешении процессуальных вопросов и предполагает, в том числе, определение надлежащего судебного органа и применимых процессуальных норм .}

Следует отметить, что далеко не все современные кодификации МЧП содержат нормы МГП. Однако включение в кодификации основных правовых предписаний, составляющих сферу действия МГП, является характерной чертой современных кодификаций^[176]. Так, помимо турецкого законодателя, нормы МГП в свои автономные кодификации МЧП включили бельгийский, болгарский, украинский, македонский законодатели. Данная тенденция связана, в первую очередь, со стремлением государств иметь единый акт, вмещающий в себя основные правовые нормы, составляющие сферу действия как МЧП, так и МГП .

Регулирование института международного коммерческого арбитража осталось за рамками турецкой кодификации. Кодекс 2007 г. регламентирует данный институт только в части производства по вопросу признания и исполнения решений иностранных третейских судов . Однако некоторые современные кодификации регулируют и другие аспекты института международного коммерческого арбитража. К примеру, китайский Закон о МЧП содержит правило об определении права, применимого к арбитражному (третейскому) соглашению (§18). В Законе о МЧП Польши правила об арбитражном соглашении, включая его форму, выделены в раздел VIII (ст. 39, 40). С одной стороны, можно было бы предложить турецкому законодателю включить регулирование данного института в Кодекс 2007 г. Однако, учитывая, что вопросы международного коммерческого арбитража в Турции регулирует отдельный правовой акт - Закон от 21 июня 2001 г. № 4686 «О международном коммерческом арбитраже» , принятый на основании Типового закона ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже 1985 г., дополнительные нормы в Кодексе 2007 г. могли бы создать дублирование.

Институт нотариата остался за рамками турецкой кодификации. Данный институт в сфере МЧП регламентируется лишь отдельными положениями некоторых национальных и международных актов. Так, к ^{[177] [178] [179] примеру, в ст. 27 Кодекса Бельгии установлено, что правило о непосредственном признании иностранного подлинного документа и о}

судебной процедуре объявления его исполнимым распространяться и на

182

выданные нотариальными органами документы .

Аналогично обстоит ситуация с регулированием правоотношений, примыкающих к процессуальным и сохраняющих тесную связь с материальным правом (правоотношения, смежные с гражданским процессом). Это правоотношения в сфере трансграничного банкротства и медиации, которые также остались за рамками турецкой кодификации. Коллизионное регулирование института трансграничного банкротства законодательно установлено в главе XI Кодекса МЧП Бельгии, главе XI Закона Швейцарии о МЧП, а также в Регламенте Совета ЕС № 1346/2000 от 29 мая 2000 г. о процедурах несостоятельности . Нормы о праве, применимом к институту медиации с точки зрения разрешения трансграничных коммерческих споров, получили нормативное закрепление в ходе современного европейского унификационного процесса в Директиве Европейского парламента и Совета № 2008/52/ЕС от 21 мая 2008 г. об отдельных аспектах медиации в гражданских и торговых делах^{[180] [181] [182].}

Остается неясным, почему турецкий законодатель предпочел не учитывать передовой опыт других стран и не включать нормы о регулировании данных институтов в Кодекс 2007 г., однако данное решение, несомненно, оставляет поле для дальнейшего развития законодательства МЧП Турецкой Республики. Как уже отмечалось, в

большинстве стран Европы на результаты кодификации МЧП оказывает сильное влияние процесс унификации европейского МЧП. Кодификационный опыт Турции в этом плане довольно показателен. Турецкий профессор Б. Эрдем указывает, что именно под влиянием «Рим I» в Кодекс 2007 г. были введены положения, касающиеся регулирования отдельных видов договорных правоотношений, подразумевая введение ст. 24-30, т.е. положений, посвященных коллизионному регулированию договоров в отношении недвижимого имущества (ст. 25), потребительских договоров (ст. 26); трудовых договоров (ст. 27), договоров в отношении прав на интеллектуальную собственность (ст. 28), договоров перевозки (ст. 29) и регулированию агентской деятельности (ст. 30) .

Регулирование институтов договорного права Турецкой Республики вообще серьезно модифицировалось с принятием Кодекса 2007 г. Согласно Закону 1982 г. генеральной коллизионной привязкой признавалась автономия воли сторон (п. 1 ст. 24). Субсидиарно

использовались следующие привязки - право места исполнения, в случае наличия нескольких мест исполнения - право места предоставления решающего исполнения, а при невозможности установления места исполнения - право страны, наиболее тесно связанной с договором. Согласно Кодексу 2007 г. генеральной коллизионной привязкой по - прежнему признается автономия воли сторон (п. 1 ст. 24). Однако в случае отсутствия выбора права сторонами турецкий законодатель предлагает использовать право наиболее тесной связи, которое он трактует, в первую очередь, как место обычного проживания лица, принявшего на себя обязательство по исполнению договора. При этом допускается, что тесная ^[183]

связь с правоотношением может проявляться и в иной форме.

Изменение данной нормы явно демонстрирует восприятие турецким законодателем положений европейского законодателя. В пояснительной записке к проекту Кодекса 2007 г. его разработчики отмечали, что, формулируя данную норму, учитывались положения ст. 116-117 Закона о МЧП Швейцарии, положений ст. 27-28 Вводного закона 1896 г. к Германскому гражданскому уложению^{[184] [185] [186], а также положений ст. 3-4 Конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам от 19.06.1980 г. (г. Рим) . В частности, дословно восприняты положения швейцарского закона о возможности выбрать применимое право к части договора и после его заключения договора (ст. 116 Закона Швейцарии о МЧП, п. 2-3 ст. 24 Кодекса 2007 г.). Турецкие исследователи подтверждают рецепцию толкования принципа тесной связи и основных институтов договорного права из швейцарского законодательства по МЧП и отмечают, что с принятием Кодекса 2007 г. турецкое законодательство в области международного договорного права было приведено в соответствие с Римской конвенцией и Законом Швейцарии о МЧП, а также были разрешены спорные вопросы, дававшие повод для критики Закона 1982 г. ввиду неполноты коллизионного регулирования договорных отношений .}

Турецкий законодатель имплементировал в Кодекс 2007 г. и положения «Рим II»: коллизионные норм о неосновательном обогащении (ст. 39), внедоговорной ответственности производителя продукции (ст. 6), недобросовестной конкуренции (ст. 37) и ограничения конкуренции

(ст. 38) . Хотя, как отмечают турецкие исследователи, данные положения

были рецепированы именно из швейцарского Закона о МЧП^{[187] [188].}

Более того, интересно отметить, что при передаче проекта Кодекса 2007 г. в Великое национальное собрание комиссия разработчиков подготовила и передала помимо самого текста проекта Кодекса 2007 г. свой рапорт^{[189] [190], который представлял собой краткую пояснительную записку к проекту Кодекса. В рапорте последовательно и постатейно были приведены текст Закона 1982 г., текст проекта Кодекса 2007 г., а также перечень дел из судебной практики, где суд ссылался на определенную норму права в процессе правоприменения, но, самое интересное, - ссылка на нормы иностранных источников, положения которых учитывались при подготовки именно данной нормы проекта. Среди таких ссылок на используемые иностранные нормы права подавляющее число занимают ссылки на положения Закона Швейцарии о МЧП, Вводного закона к ГГУ, положения «Рим I» (который на тот момент еще не был принят), «Рим II», «Брюссель I», «Брюссель II bis», а также ряд конвенций, среди которых - Римская конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам .}

Определившись с понятием и основными характеристиками МЧП Турецкой Республики, общей характеристикой последней турецкой кодификации МЧП, следует подробнее проанализировать закрепление турецким законодателем общих категорий и основных институтов МЧП.