§ 2. Содержание правоспособности юридического лица

Содержание правоспособности юридического лица составляет юри­дическая возможность иметь любые имущественные права и нести любые имущественные обязанности, не запрещенные законом и соответствующие его искусственной природе и характеру правоспособности (общей или специальной).

Во-первых, юридические лица способны быть субъектами вещных прав, предусмотренных законом (п. 1 ст. 48 ГК РФ).

Во-вторых, юридические лица в пределах своей специальной право­способности обладают правом на совершение гражданско-правовых сде­лок и осуществление любой не запрещенной законом деятельности, в том числе предпринимательской (п. 1 ст. 2 ГК РФ).

В-третьих, в рамках закона они вправе самостоятельно или совместно с другими субъектами создавать юридические лица (ст. 66,121 ГК РФ).

В-четвертых, они обладают правом наследовать имущество (п. 1 ст. 1116 ГК РФ). Однако, в отличие от граждан, юридические лица не могут завещать свое имущество (п. 2 ст. 1118 ГК РФ), которое переходит к их правопреемникам только в результате реорганизации (ст. 58 ГК РФ).

В-пятых, юридические лица могут обладать исключительными пра­вами имущественного характера^[402]. В частности:

1) Коммерческие юридические лица могут иметь право на фирменное наименование (п. 4 ст. 54, п. 2 ст. 132 ГК РФ). Большинство исследова­телей не сомневаются в имущественном характере прав на фирменное

наименование^[403], хотя есть и другие точки зрения^[404].

Как представляется, право на фирму (фирменное наименование) есть исключительное право имущественного характера, которое принадлежит юридическому лицу (ст. 54 ГК РФ), а сама фирма (фирменное наименова­ние) входит в состав предприятия как объекта права и следует судьбе предприятия (п. 2 ст. 132 ГК РФ)^[405].

2) Юридическому лицу могут принадлежать права на результаты творческой деятельности: авторские, патентные и пр.

3) Юридическое лицо может обладать правами на средства индиви­дуализации товаров и услуг, в том числе правом на товарный знак или знак обслуживания, наименование места происхождения товаров (п. 3 ст. 2, п. 3 ст. 31 Закона РФ от 23 сентября 1992 г. «О товарных знаках, знаках об­служивания и наименованиях мест происхождения товаров»^[406]).

В-шестых, юридическое лицо может иметь иные субъективные права, в том числе так или иначе связанные с обладанием нематериальными благами, указанными в ст. 150 ГК РФ, в том числе:

1) право на защиту деловой репутации (п. 7 ст. 152 ГК РФ);

2) право на компенсацию морального вреда (п. 7 ст. 152, ч. 4 ст. 1100 ГК РФ); и др.

В-седьмых, юридическое лицо может обладать иными правомочиями, если это прямо не запрещено законом и не противоречит специальной правоспособности юридического лица. В частности, юридическое лицо

обладает правом на охрану информации, составляющей служебную, ком­мерческую и банковскую тайну (ст. 139 ГК РФ).

По мнению О. Гирке, содержание правоспособности юридического лица, как и лица индивидуального, простирается на публичное и частное право, причем в частном праве не ограничивается одним имущественным правом. С одной стороны, его правоспособность уже, чем правоспособ­ность индивида, ибо отпадают все права, связанные с человеческой инди­видуальностью, например, семейные. С другой стороны, правоспособ­ность юридического лица шире по сравнению с правоспособностью инди­вида, т. к. оно имеет права, которые могут принадлежать лишь обществен­ному целому над его частями, например, право корпоративной власти^[407].

Как подчеркивает М. И. Брагинский, в принципе юридические и фи­зические лица наделены равными возможностями для участия в граждан­ском обороте^[408]. Однако в ряде конкретных правоотношений допускается участие только юридических лиц. Только юридические лица могут высту­пать страховщиками (ст.

Будучи участником гражданско-правовых, имущественных отноше­ний, правосубъектное юридическое лицо не только имеет право, но даже обязано обладать обособленным имуществом, которое может принадле­жать ему на праве собственности либо ином вещном праве (п. 1 ст. 48 ГК РФ). Признак имущественной обособленности является весьма сущест­венным для юридического лица, ибо оно является участником гражданско-

правовых, финансовых, налоговых и иных имущественных отношений. Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ прямо указывает, что предпри­ятие не может быть признано юридическим лицом без наличия у него обо­собленного имущества^[409].

Подавляющее большинство видов коммерческих и некоммерческих юридических лиц, в том числе: хозяйственные товарищества и общества (ст. 66-104 ГК), производственные кооперативы (ст. 107-112 ГК), все виды некоммерческих юридических лиц, кроме учреждений (ст. 116-123 ГК), могут иметь имущество на праве собственности. Исключение составляют государственные и муниципальные унитарные предприятия (ст. ст. 113, 114, 294 ГК; п. 2 ст. 2 Закона о государственных и муниципальных пред­приятиях), которые могут обладать только правом хозяйственного веде­ния, а также казенные предприятия (ст. 115, 296, 297 ГК; п. 2 ст. 2 Закона о государственных и муниципальных предприятиях) и учреждения (п. 1 ст. 120, ст. ст. 296, 298 ГК), которым, по общему правилу, имущество может принадлежать на праве оперативного управления.

Кроме того, юридическое лицо может обладать имуществом на ином вещном праве. Например, отдельные виды культурных, образовательных и других учреждений (театры, музеи, учебные заведения и т.д.) могут обла­дать правом самостоятельного распоряжения доходами, полученными от разрешенной хозяйственной (предпринимательской) деятельности, а также приобретенным на них имуществом (п.

Сохраняет актуальность вопрос о содержании правоспособности го­сударственных (муниципальных) предприятий и учреждений.

В. А. Семеусов справедливо замечает, что содержание гражданской правоспособности юридического лица предопределяется его имуществен­ной правоспособностью^{9 [410].}

Как пишет К. П. Кряжевских, практически полное исключение пра­вомочия распоряжения для учреждения, имеющего имущество на праве оперативного управления, является существенным ограничением его пра­воспособности. С появлением объективной потребности в расширении этого правомочия происходит его искажение: 1) диффузия права в виде попытки дифференцировать право оперативного управления для разных субъектов; 2) установление нового права - самостоятельное распоряжение доходами; 3) выход за пределы правоспособности. При этом правом рас­поряжения не обладает собственник, против которого защищается право оперативного управления (ст. 305 ГК), иначе это подорвало бы имущест­венную обособленность юридического лица. Для предприятий, имеющих имущество на праве хозяйственного ведения, разрыв между правосубъект­ностью и правом собственности состоит в том, что недвижимым имущест­вом предприятие распоряжается с согласия собственника, а ответствен­ность несет всем принадлежащим ему имуществом (п. 5 ст. 113 ГК РФ)^[411].

Будучи коммерческими организациями, государственные (муници­пальные) унитарные предприятия, даже основанные на праве хозяйствен­ного ведения, тем не менее, вынуждены соблюдать публичные интересы собственника их имущества. Действия предприятия по распоряжению за­крепленным за ним имуществом в пределах, установленных законом должны быть обусловлены целями их деятельности, заданием собственни-

ка и назначением имущества. Следовательно, появляется еще один крите­рий, определяющий содержание их специальной правоспособности.

В случаях, когда сделки предприятия по отчуждению или предостав­лению в долгосрочное пользование третьим лицам закрепленного за пред­приятием на праве хозяйственного ведения движимого или недвижимого имущества, непосредственно участвующего в производственном процессе предприятия, приводят к невозможности использования имущества собст­венника по целевому назначению, такие сделки признаются недействи­тельными по основаниям, предусмотренным ст. 168 ГК РФ, независимо от того, совершены они с согласия собственника (уполномоченного им орга­на) или самостоятельно предприятием^[412].

Арбитражные суды нередко признают недействительными договоры поручительства, заключенные государственными предприятиями, по мо­тиву их несоответствия требованиям закона (ст. 168 ГК РФ), а их исполне­нием причиняется вред имущественным интересам собственника, по­скольку предприятие не располагает достаточными денежными средства­ми для погашения долга по договору поручительства, что приведет к не­обходимости реализации его недвижимого имущества^[413]. Иногда договоры поручительства прямо признаются недействительными на том основании, что совершение такой сделки противоречит специальной правоспособно­сти предприятия^[414].

Договоры залога имущества, принадлежащего юридическому лицу на праве хозяйственного ведения, должны заключаться с согласия собствен­ника (п. 1 ст. 297 ГК РФ). На практике признаются недействительными до-

говоры залога, где залогодателем выступает государственное (муници­пальное) предприятие, а в залог передаются производственные фонды или имущество, без которого предприятие не сможет в полном объеме выпол­нять уставные задачи, или имущества, стоимость которого сравнима с ба­лансовой стоимостью активов предприятия^[415].

Судебная практика считает, что учреждение не вправе выступать по­ручителем по обязательствам третьих лиц, ибо это может повлечь ответст­венность собственника, который субсидиарно отвечает по долгам учреж­дения (п.

Надлежит согласиться с мнением ученых, которые полагают, что уч­реждение может выступать в качестве залогодателя имущества, приобре­тенного за счет средств, полученных учреждением от разрешенной хозяй­ственной деятельности. Большинство исследователей думают, что такое имущество принадлежит учреждению на праве хозяйственного ведения, а потому может быть предметом залога с согласия собственника данного имущества (п. 2 ст. 298, 335 ГК РФ)^[417]. Однако бюджетное законодательст­во (ст. 42, п. 1 ст. 232 Бюджетного кодекса^[418]) и судебная практика факти­чески рассматривают это право как разновидность права оперативного

управления. Поэтому суды признают такие договоры недействительными на основании ст. 168 ГК РФ^[419], поскольку юридические лица, обладающие имуществом на праве оперативного управления, не вправе заключать до­говоры залога (п. 2 ст. 335 ГК РФ)^[420].

Вопрос о векселеспособности государственных юридических лиц возник еще в 20-е гт. XX столетия, когда операции с векселями исполко­мов и их отделов признавались незаконными Наркомфином РСФСР (цир­куляр от 20 июня 1924 г. № 1290) и имели ограниченный характер^[421].

По мнению К. П. Кряжевских, в настоящее время юридические лица, финансируемые за счет средств бюджета РФ, ее субъектов или муници­пальных образований, не обладают пассивной векселеспособностью, т.е. не могут обязываться по векселю, т.к. в соответствии с нормой ст. 2 Феде­рального закона от 21 февраля 1997 г. «О переводном и простом вексе­ле»^[422], Российская Федерация, субъекты и муниципальные образования не могут быть субсидиарными должниками по вексельным обязательствам учреждений и казенных предприятий^[423].

Некоммерческим организациям разрешено использовать имеющееся у них имущество лишь для достижения целей, указанных в их учредитель­ных документах (п. 4 ст. 213 ГК). Извлечение прибыли не может являться основной целью деятельности некоммерческой организации (п. 1 ст. 50 ГК РФ). Однако всем некоммерческим организациям разрешено осуществлять предпринимательскую деятельность, хотя и с ограничениями, т.е. «лишь постольку, поскольку это служит достижению целей, ради которых они созданы, и соответствующую этим целям» (п. 3 ст. 50 ГК РФ).

Как подчеркивает Е. А. Суханов, установление строго целевой (спе­циальной) правоспособности для некоммерческих юридических лиц обу­словлено целями их создания, определенными учредителями. Некоммер­ческие организации не вправе использовать самостоятельную правосубъ­ектность в противоречии с этими целями, не должны иметь широких воз­можностей для занятия коммерческой деятельностью^[424].

В частности, некоммерческие организации могут осуществлять при­носящее прибыль производство товаров и услуг, отвечающих целям соз­дания некоммерческой организации, а также приобретать и реализовывать ценные бумаги, имущественные и неимущественные права, участвовать в хозяйственных обществах или в товариществах на вере в качестве вклад­чиков (п. 2 ст. 24 Закона о некоммерческих организациях). Представляет­ся, что в условиях рыночной экономики некоммерческие организации нельзя лишать возможности совершать необходимые хозяйственные опе­рации, а в установленных законом пределах самим зарабатывать средства и распоряжаться ими, поскольку в противном случае они не смогут пол­ноценно осуществлять свою основную деятельность.

Образовательное учреждение может вести предусмотренную его ус­тавом предпринимательскую деятельность, в том числе заниматься реали­зацией и сдачей в аренду своего имущества; торговать покупными товара­ми; оказывать посреднические услуги и др. Причем с фискальной точки зрения деятельность образовательного учреждения по реализации произ­водимой им продукции (работ, услуг) отнесена законом к предпринима­тельской лишь в той части, в которой получаемый от этой деятельности доход не направляется непосредственно в данное образовательное учреж­дение и (или) на непосредственные нужды обеспечения, развития и со­вершенствования образовательного процесса (включая заработную плату)

в этом образовательном учреждении (ст, 47 Федерального закона от Ю июля 1992 г. «Об образовании»^[425]).

Согласно Федеральному закону от 13 января 1996 г. «О внесении из­менений и дополнений в Закон РФ «Об образовании»^[426] (п. 2 ст. 45) обуче­ние на платной основе бюджетным образовательным учреждением не яв­ляется предпринимательской деятельностью, в отличие от сдачи в аренду основных фондов, оказания посреднических услуг, иной деятельности (ст. 47 Закона «Об образовании»).

Как справедливо отмечает А. Д. Селюков, вместо надлежащего обес­печения государственных учреждений бюджетными ассигнованиями, го­сударство предоставляет им возможность самим зарабатывать средства из внебюджетных источников, негласно сокращая расходы по их финансиро­ванию. По смыслу ст. 298 ГК РФ имущество, приобретенное государст­венным учреждением за счет средств, полученных от разрешенной хозяй­ственной деятельности, не может быть изъято собственником - учредите­лем. Однако Бюджетный кодекс РФ (ст. 42, 161, 216 и др.), не отменяя право бюджетного учреждения на получение внебюджетных доходов, по сути, устанавливает разрешительный порядок их использования и режим контроля за их расходованием. Все виды денежных поступлений, включая финансирование из бюджета и внебюджетные доходы, включаются в сме­ты доходов и расходов бюджетного учреждения^[427].

Можно согласиться с мнением ряда ученых, что любое юридическое лицо, обладающее специальной правоспособностью, может образовать другое юридическое лицо лишь при условии, что предмет деятельности

создаваемой организации будет соответствовать специальной правоспо­собности учредителя^{27 [428].}

Действующее российское законодательство не предусматривает на этот счет никаких запретов, и на практике многие организации, имеющие довольно узкий объем правоспособности, создают самые разнообразные юридические лица, предоставляя им возможность заниматься любыми ви­дами деятельности.

В законодательстве некоторых зарубежных государств данный вопрос разрешен однозначно для всех видов юридических лиц, хотя и по-разному в различных странах. Например, во Франции создаваемые юридическими лицами объединения с общей экономической целью вправе заниматься только той деятельностью, которая является продолжением деятельности их участников, тогда как швейцарское законодательство таких ограниче­ний не содержит.

Законодательные акты устанавливают ограничения прав юридических лиц на совершение некоторых видов сделок. В соответствии с п. 2 ст. 64 Федерального закона от 27 сентября 2002 г. «О несостоятельности (бан­кротстве)»^[429] на стадии наблюдения органы управления юридического лица - должника не вправе принимать решения, в частности, о его реорганиза­ции и ликвидации должника; о создании юридических лиц или участии в иных юридических лицах; о создании филиалов и представительств; о за­ключении договоров простого товарищества и др.

По мнению М. В. Телюкиной, запрет как руководству, так и времен­ному управляющему совершать от имени должника определенные сделки

свидетельствует об ограничении как правоспособности, так и дееспособ­ности юридического лица, находящегося в стадии наблюдения^[430].

Как указано в п. 3 ст. 2 Закона РФ от 24 ноября 1995 г. «Об акционер­ных обществах»^[431], до оплаты половины стоимости акций, распределенных среди учредителей, общество не вправе совершать сделки, не связанные с его учреждением. Федеральным законом от 21 декабря 2001 г. «О прива­тизации государственного и муниципального имущества»^[432] государствен­ным (муниципальным) предприятиям и учреждениям запрещено высту­пать в качестве покупателей при приватизации государственного (муни­ципального) имущества, поскольку в противном случае это не будет при­ватизацией (п. 1 ст. 5). Согласно п. 1 Положения о таможенном брокере^[433] казенным предприятиям запрещено быть таможенными брокерами. Бюд­жетный кодекс РФ (ст. 118) запрещает бюджетным учреждениям получать ссуды, кредиты от кредитных организаций или физических лиц, кроме ссуд из бюджетов и внебюджетных фондов.

Приверженцы теории «фикции» полагают, что правоспособность юридических лиц, даже преследующих нематериальные цели, всегда име­ет исключительно имущественный характер^[434].

Однако нельзя впадать в другую крайность и соглашаться с теми сто­ронниками теории «реального субъекта», которые утверждают, что юри­дическое лицо есть некий живой организм, который может обладать осо­быми чувствами или желаниями^[435].

Как замечает Дернбург, юридические лица обладают не только иму­щественной правоспособностью; им принадлежит частная правоспособ­ность вообще, следовательно, права и обязанности, как естественным ли­цам, но лишь постольку, поскольку это дозволяется их свойствами и соот­ветствует их целям^[436].

Теоретически, в силу своей искусственной природы, юридическое лицо может обладать только имущественными правами, в том числе ис­ключительного характера. Между тем в советский период российский за­конодатель наделял юридические лица даже неимущественными правами.

До недавнего времени юридическое лицо могло иметь исключитель­ные авторские права личного, неимущественного характера, в частности, право авторства, право на имя, право на обнародование произведения. Со­гласно ст. 484 ГК РСФСР авторское право юридических лиц возникало в случаях и пределах, установленных законодательством. Авторское право на научные сборники, энциклопедические словари и периодические изда­ния возникало у организаций, выпустивших их в свет (ст. 485 ГК РСФСР); на кинофильм или телефильм - у предприятия, осуществившего его съем­ку (ст. 486 ГК РСФСР); на радио- и телевизионные передачи - у передаю­щих их радио- и телевизионных организации (ст. 486 ГК РФ). Все эти ка­тегории авторских прав действовали бессрочно (ст. 489 ГК РСФСР).

С 3 августа 1992 г., когда на территории Российской Федерации всту­пили в силу Основы Гражданского законодательства союза ССР и респуб­лик^[437], нормы ГК РСФСР об авторском праве, в том числе в отношении юридических лиц, фактически перестали действовать. Согласно п. 1 ст. 135 Основ «автором произведения признается гражданин, творческим

трудом которого оно создано». Организации, выпускающие в свет энцик­лопедии, энциклопедические словари, газеты, журналы, периодические и продолжающиеся сборники научных трудов и другие периодические из­дания, пользуются правом на использование издания в целом, если иное не установлено договором с авторами, произведения которых включены в та­кое издание (п. 4 ст. 135 Основ), Авторы кино- , теле- и видеофильма по авторским договорам передают право на использование фильма его изго­товителю в пределах, предусмотренных договором (п. 5 ст. 135 Основ).

Аналогичные нормы были включены в Закон РФ от 9 июля 1992 г. «Об авторском праве и смежных правах» (ст. 4)^[438], вступившего в силу 3 августа 1993 г. В соответствии с Постановлением Верховного Совета РФ от 9 июля 1993 г. № 5352-1 «О порядке введения в действие Закона Рос­сийской Федерации «Об авторском праве и смежных правах» авторское право юридических лиц, возникшее до введения в действие указанного За­кона, сохраняет свое действие, но становится срочным: срок его действия прекращается по истечении 50 лет с момента правомерного обнародова­ния произведения или создания произведения, если оно не было обнаро­довано (п. 4), Радио- и телепередачи (передачи в эфир), в отношении кото­рых не истек 50-летний срок с момента правомерного обнародования или создания, если они не были обнародованы, охраняются с 9 июля 1993 года до истечения оставшегося срока как объекты смежных прав.

Указанные права юридических лиц касаются только произведений, которые были созданы до 3 августа 1992 г., когда были введены в действие Основы Гражданского законодательства союза ССР и республик 1991 г.^[439]

Согласно п. 1 ст. 7 Патентного закона РФ т 23 сентября 1992 г.^[440] авто­ром изобретения, полезной модели, промышленного образца также при-

знается физическое лицо, творческим трудом которого они созданы. Сле­довательно, право авторства на указанные объекты, которое является не­отчуждаемым личным правом, не может принадлежать юридическому ли­цу. Однако юридическое лицо может быть патентообладателем, т.е. иметь исключительные имущественные права на использование изобретения, полезной модели или промышленного образца (п. 1 ст. 8 Патентного зако­на). Иностранные юридические лица пользуются правами, предусмотрен­ными Патентным законом, наравне с юридическими лицами Российской Федерации в силу международных договоров Российской Федерации или на основе принципа взаимности (ст. 36 Патентного закона).

Юридическому лицу предоставлено право на защиту деловой репута­ции, которое прямо отнесено действующим законодательством к разряду нематериальных благ (п. 1 ст. 150 ГК РФ).

В правовой литературе деловая репутация определяется как оценка деловых качеств лица в общественном мнении^{40 [441]. Деловая репутация пред­ставляет собой набор качеств и оценок, с которыми некое лицо ассоцииру­ется в глазах своих клиентов, потребителей, контрагентов и др., персони­фицируется среди других профессионалов в определенной сфере деятель­ности. По мнению М. Н. Малеиной, деловой репутацией может обладать не только предприниматель, но любой работающий гражданин[442].}

Как гласил п. 6 ст. 7 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 года, гражданин или юридическое лицо, в отноше­нии которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их рас-

пространением. Согласно действующей норме п. 7 ст. 152 ГК РФ правила о защите деловой репутации гражданина соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в Информационном письме Высшего Арбитражного Суда РФ от 23 сентября 1999 г. № 46 «Об­зор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с за­щитой деловой репутации», на основании ст. 152 ГК РФ заинтересованное юридическое лицо вправе в судебном порядке требовать опровержения средством массовой информации сведений, порочащих деловую репута­цию заявителя, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности⁴³.

Право на защиту деловой репутации имеет важное значение для юри­дического лица. Согласно ст. 61 Федерального закона от 27 июня 2002 г. «О Центральном Банке Российской Федерации (Банке России)», Банк Рос­сии в рамках осуществления своих надзорных функций вправе запраши­вать и получать информацию о финансовом положении и деловой репута-

⅜

ции участников (акционеров) кредитной организации в случае приобрете­ния ими более 20 процентов акций (долей) кредитной организации^[443].

Между тем вопрос о праве юридического лица требовать возмещения морального вреда, в том числе при защите своей деловой репутации, явля­ется дискуссионным.

Согласно определению законодателя, нематериальные блага не имеют имущественного содержания, принадлежат гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и не передаваемы иным способом (п. 1 ст. 150 ГК РФ). Как указывает А. Эрделевский, деловая репутация гражданина- предпринимателя или коммерческого юридического лица может служить предметом договора коммерческой концессии (п. 2 ст. 1027 ГК РФ). Сле- ^[444]

довательно, их деловая репутация не относится к числу личных неимуще­ственных благ в смысле ст. 150 ГК РФ и не может защищаться путем ком­пенсации морального вреда. Юридическое лицо вообще является искусст­венной правовой конструкцией, не имеющей телесной оболочки и не об­ладающей сознанием и психикой. Поэтому нормы о возмещении мораль­ного вреда, определяемого как физические и нравственные страдания гра­жданина (ст. 151 ГК РФ)^{44 [445], в принципе не применимы к юридическому ли­цу. Получается, что любое юридическое лицо, а также гражданин- предприниматель вправе требовать лишь возмещения убытков, возникших вследствие опорочения его деловой репутации в сфере его профессио­нальной деятельности, тогда как обычный гражданин, не имеющий стату­са предпринимателя, имеет право требовать не только возмещения убыт­ков, но и компенсации морального вреда[446].}

Заметим, что рассуждения А. Эрделевского относительно невозмож­ности компенсации морального вреда, причиненного юридическим лицам, строятся исходя из теории фикции, которая является небесспорной. Тео­рия фикции, в ее классической трактовке, отвергнута многими цивилиста­ми и не воспринята действующим законодательством. Кроме того, даже признание имущественного характера деловой репутации профессиональ­ного предпринимателя, будь то гражданин или коммерческое юридиче­ское лицо, само по себе не лишает этих субъектов возможности требовать компенсации морального вреда. Более того, в п. 2 ст. 1099 ГК РФ прямо указано, что моральный вред, причиненный действиями (бездействием),

нарушающими имущественные права гражданина, подлежит компенсации в случаях, предусмотренных законом.

Можно согласиться с утверждением А, Эрделевского, что деловая репутация профессионального коммерсанта носит имущественный харак­тер. На наш взгляд, деловая репутация по своей природе является исклю­чительным правом имущественного характера, которое может принадле­жать любому субъекту права, занимающегося какой-либо деятельностью. Скажем, нет запрета передать в пользование какому-нибудь образователь­ному учреждению по договору коммерческой концессии комплекс исклю­чительных прав, принадлежащих МГУ им. Ломоносова, в том числе право на фирменное наименование, деловую репутацию и др, (ст. 1027 ГК РФ).

Буквальное и системное толкование норм п. 7 ст. 152 и ч. 4 ст. 1100 ГК РФ позволяет сделать вывод, что компенсация морального вреда осу­ществляется во всех случаях, когда вред причинен распространением све­дений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию гражданина, а также деловую репутацию юридического лица.

Аналогичные разъяснения содержатся в Постановлении Пленума Вер­ховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 «О некоторых вопросах применения законодательства о компенсации морального вреда» (п. 5)^{[447] [448], что правила, регулирующие компенсацию морального вреда в связи с рас­пространением сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, применяются и в случаях распространения таких сведений в отношении юридического лица. Кроме того, в п. 11, 12 Постановления Пленума Вер­ховного Суда РФ от 18 августа 1992 г. № 11 «О некоторых вопросах, воз­никших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граж-}

м ________ 48

дан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» прямо ука-

зано, что в силу п.п. 5, 7 ст. 152 ГК РФ юридическое лицо, в отношении которого распространены сведения, порочащие его деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением.

Таким образом, de jure практика судов общей юрисдикции по граж­данским делам допускает возможность компенсации морального вреда, причиненного юридическому лицу.

По мнению А. М. Эрделевского, такая позиция судов общей юрис­дикции является не более чем недоразумением, вызванным неправильным толкованием п. 7 ст. 152 ГК РФ, согласно которому правила ст. 152 ГК РФ о защите деловой репутации гражданина соответственно применяют­ся к защите деловой репутации юридического лица, что надлежит пони­мать как требование соответствия норм, подлежащих применению, право­вой природе юридического лица. Не случайно суды общей юрисдикции de facto удовлетворяют требования юридических лиц об опровержении не соответствующих действительности сведений, порочащих их деловую ре­путацию, и о возмещении убытков, но отказывают в удовлетворении тре­бований о компенсации морального вреда, поскольку юридическое лицо, как искусственная правовая конструкция, не может доказать факт претер­певания им физических или нравственных страданий^[449].

Очевидно, что доказать причинную связь между распространением недостоверных сведений, порочащих деловую репутацию юридического лица и возникновением у него убытков, в том числе реального ущерба и упущенной выгоды (ст. 15 ГК РФ), равно как само наличие и размер этих убытков, чрезвычайно сложно. Думается, что с учетом этого обстоятельст­ва, законодатель не случайно допускает возможность возмещения юриди-

ческому лицу, деловая репутация которого пострадала в результате рас­пространения недостоверных и порочащих его сведений, именно мораль­ного вреда, а не убытков. Согласно п. 1 ст. 1101 ГК РФ компенсация мо­рального вреда осуществляется в денежной форме^[450].

Арбитражная практика в принципе отрицает возможность приме­нения к юридическим лицам правил о возмещении морального вреда. В постановлении Президиума Высшего арбитражного Суда РФ от 5 авгу­ста 1997 г. № 1509/97 прямо указывается, что исходя из смысла ст. 151 ГК РФ моральный вред (физические и нравственные страдания) может быть причинен только іражданину, но не юридическому лицу^[451].

Как правило, арбитражные суды ссылаются на норму ст. 62 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. «О средствах массовой информации»^[452], согласно которой «моральный (неимущественный) вред, причиненный гражданину в результате распространения средством массовой информации не соот­ветствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство гражданина либо причинивших ему иной неимущественный вред, возме­щается по решению суда средством массовой информации, а также винов­ными должностными лицами и гражданами в размере, определяемом су­дом». Удовлетворяя исковые требования юридического лица, связанные с защитой его деловой репутации, на основании п. 7 ст. 152 и ст. 15 ГК РФ с ответчика взыскиваются только причиненные истцу убытки.

Кроме того, на основании ст. 43 Закона о средствах массовой инфор­мации арбитражный суд по заявлению истца, как правило, обязывает ре­дакцию средства массовой информации опубликовать опровержение не соответствующих действительности и порочащих их честь и достоинство сведений, которые были распространены в данном средстве массовой ин-

формации. В опровержении, опубликованном в газете «Аргументы и фак­ты» № 5 за 2004 г. сказано, что Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил иск о защите деловой репутации ОАО АКБ «Авангард» к Издательству (редакции) периодического печатного издания «Аргументы и факты» и конкретным авторам статьи, опубликованной в газете «Аргументы и фак­ты» от 20 июля 2003 года № 27 (1184). Сведения, содержащиеся в данной статье и распространенные в газете «Аргументы и факты», суд признал не соответствующими действительности и порочащими деловую репутацию банка «Авангард»⁵³.

Практика европейских судов, напротив, идет по пути признания права юридического лица на компенсацию морального вреда в случае наруше­ния его законных интересов. Решением Европейского суда по правам че­ловека от 6 апреля 2000 г. было удовлетворено требование португальской компании ОАО «Комингерсоль» к Португалии о возмещении нематери­ального ущерба, причиненного нарушением права компании на разбира­тельство гражданского дела в разумный срок, предусмотренного п. 1 ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года, которая согласно Протоколу № 1 (1952 г.) применяется к защите имущественных прав юридических лиц⁵⁴.

Особым субъективным правом является право на охрану конфиден­циальной информации, которой обладает само юридическое лицо, в том числе право на служебную и коммерческую тайну (ст. 139 ГК РФ)^{[453] [454] [455].}

Как отмечает В. Н. Лопатин, коммерческая тайна - это научно- техническая, технологическая, коммерческая, организационная или иная используемая в экономической деятельности информация, имеющая дей-

ствительную потенциальную коммерческую ценность в силу ее неизвест­ности третьим лицам, которые могли бы получить выгоду от ее разглаше­ния или использования, к которой нет свободного доступа на законном основании, и по отношению к которой принимаются меры охраны, адек­ватные ее ценности³⁶.

В понятие коммерческой тайны могут входить любые сведения, за ис­ключением установленных правовыми актами⁵⁷, охраняя которые, их об­ладатель стремится извлечь для себя выгоду, в том числе предоставляя эти сведения за плату третьим лицам. Результатом разглашения коммерческой тайны является прекращение охраняемого права и обязанность лица, неза­конно завладевшего информацией, возместить убытки, причиненные ее обладателю^[456].

Разновидностью коммерческой тайны иногда считают банковскую тайну. По мнению ряда ученых, банковская тайна представляет собой одно из тех нематериальных благ, которые в соответствии с п. 2 ст. 150 ГК РФ защищаются гражданско-правовыми способами^[457].

Законодатель прямо относит банковскую тайну к документированной конфиденциальной информации^[458], т.е. информации о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их пред­ставления, доступ к которой ограничивается в соответствии с действую-

щим законодательством (ст. 2 Федерального закона от 25 января 1995 г. «Об информации, информатизации и защите информации»^[459], п. 5 Указа Президента РФ от 6 марта 1997 г. № 188 «Об утверждении перечня сведе­ний конфиденциального характера»^[460]).

Банковскую тайну следует рассматривать как особый правовой режим информации о клиентах. Уровень отнесения сведений к банковской или коммерческой тайне и правовое оформление этого действия различны. Сведения, составляющие банковскую тайну, установлены законом и обя­зательны для всех кредитных организаций, которые должны обеспечить их охрану. Эти сведения кредитные организации вправе сообщать только своим клиентам, их представителям, а в предусмотренных законом случа­ях также государственным органам и должностным лицам. Незаконное разглашение банковской тайны влечет обязанность возместить убытки^[461].

Понятие «служебная тайна» не совпадает с понятием «коммерческая тайна», поскольку сохранение в тайне служебной информации, прежде всего работниками юридического лица, не всегда связано с ее коммерче­ской ценностью для самого юридического лица, ибо эта ценность вообще может отсутствовать. Обязанность по сохранению служебной тайны мо­жет быть возложена на лиц определенных профессий (нотариусов, адвока­тов и др.), на работников юридического лица, которые несут ответствен­ность за ее разглашение перед своим работодателем^[462]. Обязанность по со­хранению банковской тайны лежит на самой кредитной организации, от вечающей перед своими клиентами за ее разглашение^[463].

В связи с изложенным представляется глубоко обоснованной позиция Конституционного Суда РФ, который признал, что права человека и гра­жданина, предоставленные ему законом, могут распространяться на юри­дические лица лишь в той степени, в какой это право по своей природе может быть к ним применимо⁶⁶.

Сходная норма содержится в п. 3.02 Примерного закона о предпри­нимательских корпорациях (Model Business Corporation Act), одобренного Американской Ассоциацией юристов в редакции 1994 г., согласно которой каждая корпорация имеет бессрочное существование и обладает такими же правами, как физическое лицо, совершать все действия, необходимые или приемлемые для ведения ее деятельности⁶⁷. В ст. 51 ГК Швейцарии также сказано, что юридические лица могут приобретать все права и при­нимать любое обязательство, за исключением тех, для возникновения ко­торых необходимой предпосылкой являются такие естественные свойства человека, как пол, возраст или родство⁶⁸.

Таким образом, правосубъектность юридического лица носит гражданско-правовой, имущественный характер. Участником адми­нистративных, налоговых, трудовых н иных правоотношений юриди­ческое лицо может становиться, поскольку признается субъектом гражданского права. Юридическое лицо может иметь любые имуще­ственные права и обязанности, применимые к его природе. Личные неимущественные права и обязанности не могут принадлежать юри­дическому лицу. ^{[464] [465]}