§ 3. Развитие законодательства Российской Федерации о защите деловой репутации юридических лиц

Первый российский Гражданский кодекс РСФСР был принят в 1922 г. и введен в действие 1 января 1923 г. Специальных статей, посвященных оскорб­лению чести и достоинства индивида, а также деловой репутации, в нем не бы­ло. Тем не менее наказание за дискредитацию чести и достоинства не исключа­лось, но на практике чаще всего подлежал возмещению имущественный вред.

В Уголовном кодексе РСФСР 1926 г. можно отметить гл. 6, нормы кото­рой предусматривали наказания за преступления против жизни, здоровья, сво­боды и достоинства личности, ответственность за оскорбление словесное, письменное, действием, распространение в печати клеветы, т. е. заведомо лож­ных, позорящих другое лицо измышлений^[43]. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1923 г. подобные преступления относил к делам частного обвинения^[44].

Уголовный кодекс РСФСР в числе специальных составов называл пуб­личное оскорбление представителей власти при исполнении ими служебных обязанностей (ст. 193.5, 193.6).

Представляется, что неурегулированность в течение довольно длительно­го времени отношений, возникающих при защите деловой репутации юридиче­ских лиц, была вызвана преобладанием в доктрине трактовки юридического лица как фикции.

Теория фикции получила наибольшее развитие в германской цивилистике прошлого века. Наиболее видными ее представителями являлись крупнейшие немецкие ученые того времени Ф.-К. фон Савиньи и Б. Виндшейд (один из главных создателей Германского гражданского уложения)^[45]. Они считали юри­дическое лицо искусственным субъектом, созданным законом лишь для услов­ной «привязки» к нему субъективных прав и обязанностей, которые в действи­тельности либо принадлежат его участникам - конкретным физическим лицам, либо остаются «бессубъектными». В России в качестве фиктивного образова­ния рассматривал юридическое лицо Г.Ф. Шершеневич, который считал, что юридическое лицо является «искусственным субъектом» оборота, созданным для достижения определенной цели^{[46] [47]. Аналогичных по существу взглядов при­держивались Д.И. Мейер и А.М. Гуляев .}

В 1930-1940 гг. в науке гражданского права России началась и долго продолжалась дискуссия по вопросу о необходимости защиты нематериальных благ именно в гражданско-правовом порядке. Главными сторонниками этого тезиса выступали Е.А. Флейшиц и СИ. Аскназий, противниками - А.Я. Вы­шинский, М.А. Аржанов, А.В. Годес и ДМ. Генкин^[48]. Основным аргументом

сторонников гражданско-правовой защиты нематериальных благ был тот факт, что уголовно-правовая защита предоставлялась исключительно в случае винов­ного их нарушения, а случаи невиновного их нарушения остались вообще без внимания законодателя¹.

Точку в этой дискуссии поставили Основы гражданского законодательст­ва Союза ССР и союзных республик, принятые в 1961 г. Так, ч. 1 ст. 7 Основ предусматривала, что «гражданин или организация вправе требовать по суду опровержения порочащих их честь и достоинство сведений, если распростра­нивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности». Впервые в советском праве появилась норма, которая позволила защищать свои нематериальные блага и юридическим лицам. Как справедливо отмечал А.В. Белявский, «Уголовный кодекс защищает честь и достоинство граждан, а Основы - также юридических лиц и коллективов» . В принятом в 1964 г. Граж­данском кодексе РСФСР ст. 7 практически дословно повторяла ст. 7 Основ. При этом Основы и Кодекс применяли понятия «честь» и «достоинство» по от­ношению как к гражданам, так и к юридическим лицам.

Говоря о развитии отечественного правового регулирования отношений, возникающих по поводу и в связи с деловой репутацией, следует упомянуть, что в его основе лежат общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры Российской Федерации, появившиеся на третьем этапе развития и ведущие свой отсчет с середины XX в.

В числе важнейших международных актов, закрепляющих и развиваю­щих принцип уважения прав человека, в первую очередь следует назвать при­нятую Генеральной Ассамблеей ООН в 1948 г. Всеобщую декларацию прав че-

Вышинский А.Я. XVIII съезд ВКП(б) и задачи науки социалистического права // Сов. госу­дарство и право. 1939. № 3; Аржанов М.А. О принципах построения системы советского со­циалистического права // Сов. государство и право. 1939. № 3; Годес А.В. Предмет и система советского гражданского права// Сов. юстиция. 1939. № 1; Генкин Д.М. Предмет советского гражданского права// Сов. государство и право. 1939. № 1.

Флейпгиц Е.А. Личные права в гражданском праве СССР и капиталистических стран. С. 57-76.

² Белявский А.В. Судебная защита чести и достоинства граждан. М., 1966. С. 78.

ловека и Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод 1950 г. Также особое место в этом ряду занимают такие международные согла­шения, как Пакт о гражданских и политических правах и Пакт об экономиче­ских, социальных и культурных правах, принятые Генеральной Ассамблеей ООН в 1966 г. Оба пакта были ратифицированы СССР в 1973 г. в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 сентября 1973 г. «О ра­тификации Международного пакта об экономических, социальных и культур­ных правах и Международного пакта о гражданских и политических правах»¹. Но как и для других государств, они вступили в силу для СССР в 1976 г.

Основополагающие принципы и другие нормы международного права, содержащиеся в указанных правовых актах, имеют принципиальное значение для охраны деловой репутации и касаются данного вопроса самым непосредст­венным образом.

Так, в соответствии со ст. 12 Всеобщей декларации прав человека никто не может подвергаться произвольным посягательствам на его честь и репута­цию, каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств. Иначе говоря, эта норма закрепляет не только право на защиту репутации, но и в определенном смысле право на неприкосновен­ность чести и репутации, выраженное в юридически обеспеченной возможно­сти каждого требовать от всех окружающих лиц воздерживаться от произволь­ных посягательств на указанные нематериальные блага. В ней декларируется особое субъективное право - право на неприкосновенность чести и репутации, соответственно государства-члены ООН, в том числе СССР, а впоследствии - Россия, приняли на себя обязательство по охране данного права со всеми выте­кающими последствиями.

Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее по тексту - также ЕКПЧ) несколько иначе расставила акценты, упомянув в п. 2 ст. 10 лишь о праве на защиту репутации и только в аспекте допустимого

Ведомости Верховного Совета СССР. 1973. № 40. Ст. 564.

ограничения осуществления свободы выражения мнения^[49]. Таким образом, она устанавливает не только пределы осуществления свободы выражения мнения, но и косвенным образом регламентирует пределы реализации права на защиту репутации. Вопросы неприкосновенности чести и репутации, а вслед за ними и вопрос о защите права на репутацию оказались за пределами ЕКПЧ.

Базовая идея создателей Конвенции, по всей видимости, заключалась не в том, чтобы заложить в ее ст. 8 ключевые основы неприкосновенности частной жизни, так как это означало бы чрезмерное дублирование ст. 12 Всеобщей дек­ларации, но в том, чтобы уточнить данные положения и развить их. Подтвер­ждение сказанному можно найти в отчете о предварительной работе над ст. 8 ЕКПЧ, подготовленном Европейской комиссией по правам человека в августе 1956 г.^[50]

Следует отметить и позицию авторов Международного пакта о граждан­ских и политических правах 1966 г., которые продолжили традиции, заложен­ные создателями Всеобщей декларации прав человека, и закрепили в ст. 17 Пакта положение о недопустимости незаконных посягательств на честь и репу­тацию^[51]. Пакт, в отличие от Всеобщей декларации, уже не просто призывает го­сударства воздерживаться от произвольного вмешательства в частную жизнь, а предусматривает позитивную обязанность государств защищать его. Однако юридически обеспеченного механизма применения этой нормы по инициативе частных лиц в нем не предусмотрено.

Четвертый этап (90-е гг. XX в. - настоящее время) формирования отно­шений по поводу деловой репутации юридических лиц связан с коренным из­менением основных принципов советского права, демократизацией обществен­ных отношений, что и отразилось на нормах гражданского права^[52].

Впервые возможность имущественного возмещения морального вреда в случае ущемления чести и достоинства граждан была предусмотрена в Законе СССР «О печати и других средствах массовой информации» 1990 г., который, однако, не затрагивал отношения по защите деловой репутации юридических лиц^{[53] [54]. Одновременно были внесены изменения в Основы гражданского законо­дательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. Эти изменения детализи­ровали порядок защиты чести и достоинства в случае распространения недос­товерных порочащих сведений через средства массовой информации. Главной особенностью было установление обязательного досудебного урегулирования спора.}

В соответствии с ч. 6 ст. 7 Основ в редакции 1990 г. требование гражда­нина или организации о публикации опровержения либо ответа в средстве мас­совой информации рассматривалось судом в случае, если орган массовой ин­формации отказал в такой публикации либо в течение месяца не произвел пуб­ликацию. Кроме того, в силу ч. 5 ст. 7 Основ гражданин или организация, в отношении которых средствами массовой информации были распространены сведения, ущемляющие их права и законные интересы, имели право на публи­кацию ответа в тех же средствах массовой информации.

Принятые в 1991 г. Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик в новой редакции ввели в правовое поле понятие «деловая репута­ция» . Так, ст. 7 Основ прямо называется «Защита чести, достоинства и деловой репутации». Но изменилось не только название статьи - в тексте нормы также предусматривалась возможность защиты не только чести и достоинства граж­дан и организаций, но и их деловой репутации, закреплялась и возможность требовать компенсации морального вреда в случае распространения сведений, порочащих честь, достоинство либо деловую репутацию гражданина.

Как уже было замечено, такая возможность была предоставлена ранее За­коном СССР «О печати и других средствах массовой информации», однако в нем говорилось исключительно о материалах, распространенных средствами массовой информации. Основы гражданского законодательства предоставили возможность требовать компенсации морального вреда во всех случаях распро­странения недостоверных порочащих сведений.

В п. 7 ст. 7 Основ законодатель ввел новый способ защиты - признание распространенных сведений не соответствующими действительности. С этим требованием физическое или юридическое лицо было вправе обратиться в суд в случае, когда невозможно было установить субъекта, распространившего све­дения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию.

Таким образом, данный этап характеризуется дальнейшим совершенство­ванием законодательства о защите деловой репутации, причем не только физи­ческих, но и юридических лиц, а также упорядочиванием способов ее защиты.

Принятие в 1993 г. Конституции РФ, признавшей высшей ценностью об­щества и государства человека с его правами и свободами и провозгласившей переход России к рыночной экономике, имело реальное значение для субъектов права не только при нарушении их прав, но и независимо от него.

Соответствующие положения Конституции РФ развиваются в п. 2 ст. 3.1 КоАП РФ, ст. 128¹ УК РФ, однако надо отметить, что действие этих норм на­правлено на защиту нарушенных нематериальных благ граждан, но не юриди­ческих лиц.

Новый Гражданский кодекс РФ, принятый в 1995 г., поставил своей зада­чей регулирование не только имущественных, но и неимущественных отноше­ний, что оказало непосредственное влияние на защиту нематериальных благ, в том числе деловой репутации, как физических, так и юридических лиц. Показа­тельно, что до недавнего времени круг неимущественных отношений сводился к личным неимущественным отношениям, основанным на равенстве, автоно­мии воли, имущественной самостоятельности их участников и связанным с от-

ношениями имущественными, что приводило к коллизии в правовом регулиро­вании данных отношений.

К примеру, если отношения по защите деловой репутации предпринима­телей можно было отнести к отношениям, тесно связанным с имущественными, то защита чести и достоинства граждан с точки зрения п. 1 ст. 2 ГК РФ остава­лась за пределами предмета гражданско-правового регулирования. Вступившие в силу в 2008 г. поправки к ГК РФ устранили данное противоречие, в результа­те чего нормы гражданского права применяются в настоящее время к любым неимущественным отношениям независимо от их связи с имущественными от­ношениями^[55].

И все же, несмотря на поправки, внесенные в 2013 г. в часть первую ГК РФ, современную редакцию п. 2 ст. 2 и п. 1 ст. 150 ГК РФ нельзя признать со­вершенной, поскольку в них говорится лишь о нематериальных благах, которые принадлежат только гражданам, что ограничивает возможности защиты дело­вой репутации именно юридических лиц.

Ранее о защите деловой репутации именно юридического лица законода­тель говорил в п. 7 ст. 152 ГК РФ. Однако распространение по аналогии всех правил о защите деловой репутации гражданина на юридических лиц справед­ливо подвергалось критике^[56], в частности в отношении взыскания морального вреда в пользу юридических лиц. Поправки в ГК РФ 2013 г. внесли коррективы в этот вопрос. Так, согласно п. 11 ст. 152 ГК РФ способы защиты, изложенные в данной статье, применяются к защите деловой репутации юридического лица, за исключением положений о компенсации морального вреда.

Думается, что несмотря на ряд неурегулированных моментов, новый Гражданский кодекс РФ заложил прочный фундамент для дальнейшего совер­

шенствования гражданского законодательства в части регулирования немате­риальных благ как физических, так и юридических лиц.

Вместе с тем современное правовое регулирование отношений, возни­кающих по поводу деловой репутации, не основывается исключительно на нормах Гражданского кодекса РФ. Так, банковское законодательство применя­ется при регламентации того или иного вида деятельности, в которой возможны реггутационные риски. Можно отметить нормативные акты, где риск потери де­ловой репутации рассматривается в качестве типичного риска в банковской деятельности и нуждается в постоянном анализе и минимизации^[57].

Критерий положительной репутации поставщика, подрядчика или испол­нителя учитывается при размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд, при фор­мировании так называемого реестра недобросовестных поставщиков (подряд­чиков, исполнителей)^[58].

Требования о необходимости дорожить профессиональной репутацией, а также о недопустимости причинения вреда действиями, посягающими на дело­вую репутацию, часто включаются в состав рекомендательных норм кодексов этики. В качестве примера можно привести Кодекс профессиональной этики аудиторов России 2012 г.^[59], Кодекс судейской этики 2012 г.^[60], Кодекс профессио­нальной этики адвоката 2003 г.^[61] То есть в данном случае можно говорить о том,

что современные показатели деловой репутации все активнее применяются за­конодателем в качестве условия придания субъекту того или иного статуса.

Особо следует сказать о Законе РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации»^[62] (далее по тексту - Закон о СМИ), по­скольку очень часто сведения, порочащие деловую репутацию предприятия, распространяются через эти средства. Анализ норм Закона показывает, что он предоставляет более широкие правомочия по защите нарушенных прав юриди­ческим и физическим лицам в результате распространения порочащих их све­дений, чем ГК РФ.

Значительную роль в защите деловой репутации юридического лица от недобросовестной конкуренции или ненадлежащей рекламы играет и Феде­ральный закон от 13 марта 2006 г. № 38-ФЗ «О рекламе» (далее по тексту - За­кон о рекламе)^[63], где указано на недопустимость использования рекламы, на­правленной на опорочивание юридических лиц. Этот Закон предусматривает также особый механизм защиты деловой репутации: помимо судебной формы ее защиты субъект в случае совершения в отношении него акта недобросовест­ной конкуренции имеет право прибегнуть к внесудебной форме защиты и обра­титься в антимонопольный орган с заявлением о факте распространения недоб­росовестной рекламы.

Федеральный закон от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкурен­ции» (далее по тексту - Закон о защите конкуренции) дает в ст. 4 определение недобросовестной конкуренции, под которой понимаются любые действия хо­зяйствующих субъектов (группы лиц), которые направлены на получение пре­имуществ при осуществлении предпринимательской деятельности, противоре­чат законодательству РФ, обычаям делового оборота, требованиям добропоря­дочности, разумности и справедливости и причинили или могут причинить убытки другим хозяйствующим субъектам-конкурентам, либо нанесли или мо­

гут нанести вред их деловой репутации. В ст. 14 Закона устанавливается запрет на недобросовестную конкуренцию^{[64] [65].}

Кроме того, анализ ст. 22 и 23 данного Закона позволяет сделать вывод о том, что юридическое лицо имеет право на защиту своей деловой репутации посредством обращения в антимонопольный орган, т. е. в административном порядке. Важными являются и положения Закона, которые призваны защищать только хозяйствующих субъектов, что говорит об отграничении прав на защиту деловой репутации иных юридических лиц (например, ассоциаций, фондов), деятельность которых не направлена на получение прибыли.

Также необходимо отметить положения Федерального закона от 29 июля 2004 г. № 98-ФЗ «О коммерческой тайне», который регулирует отношения, свя­занные с использованием информации, содержащей служебную и коммерче­скую тайну . Так, юридическое лицо как владелец информации, представляю­щей собой служебную и коммерческую тайну, в результате ее несанкциониро­ванного распространения может понести убытки. И хотя прямо о деловой репутации в Законе не говорится, отношения по поводу распространения ин­формации, представляющей собой коммерческую тайну, тесно связаны с со­хранением положительной деловой репутации юридического лица.

Ранее Гражданский кодекс РФ в ст. 139 также давал определение служеб­ной и коммерческой тайны, однако после введения в действие части четвертой Кодекса эта статья утратила силу. В настоящее время в соответствии со ст. 1470 ГК РФ используется понятие «служебный секрет производства».

Как уже указывалось, специфика деловой репутации юридического лица как особого нематериального блага проявляется в преобладании в ней эконо­мического элемента, соответственно особая роль в этой сфере отводится нор­мативным актам бухгалтерского учета. Данные нормативные акты не призваны регулировать частноправовые отношения и устанавливать субъективные права,

они прежде всего конкретизируют обязанность организаций по ведению бух­галтерского учета, вводя соответствующие правила.

Так, в силу уже упоминавшегося приказа Минфина России от 29 июля 1998 г. № 34н деловая репутация как символ профессиональной деятельности организации является составной частью ее нематериальных активов и отража­ется в финансовой отчетности в виде положительной либо отрицательной дело­вой репутации. В Положении по бухгалтерскому учету № 14/2007 «Учет нема­териальных активов» (ПБУ 14/2007) также отмечается, что деловая репутация представляет собой один из видов нематериальных активов. По логике назван­ных правовых актов, все, что подлежит бухгалтерскому учету, в том числе не­материальные активы, вполне передаваемо третьим лицам.

Анализ действующего законодательства показывает, что в области учета деловой репутации применяются разные методы. В основе ее оценки лежат ка­чественные методы - социального опроса и экспертный, а также количествен­ные методы - учета избыточных прибылей и учета результатов конкретных сделок. Среди методов учета результатов конкретных сделок в свою очередь выделяют международный бухгалтерский метод и официальный метод¹.

Об использовании официального метода, т. е. метода, закрепленного в за­конодательстве, говорится в письме Минфина России от 23 декабря 1992 г. №117 «Об отражении в бухгалтерском учете и отчетности операций, связан­ных с приватизацией предприятий»². В нем используется термин «нематери­альные активы», под которым в силу и. 1.5 письма понимается разница между покупной ценой и оценочной стоимостью предприятия. Данный метод указыва­ется также в Положении по бухгалтерскому учету (ПБУ 14/2007).

Ворончук А. Методы оценки и вопросы распоряжения деловой репутацией. С. 37. Нормат. акты по финансам, налогам и страхованию. 1993. № 4.

Суть международного бухгалтерского метода раскрывается в соответст­вующих международных стандартах. В настоящее время действуют Междуна­родные стандарты финансовой отчетности^[66].

Сравнивая международный бухгалтерский метод оценки деловой репута­ции с официальным, важно отметить, что в соответствии с официальным мето­дом на балансе предприятия не может быть отображена собственная деловая репутация. Поэтому более адекватным стоит признать международный бухгал­терский метод деловой репутации, так как он учитывает именно рыночную стоимость активов предприятия. Проблемный же аспект применения офици­ального метода сводится к тому, что зачастую в отчетности национальных ком­паний указывается завышенная или заниженная стоимость активов по сравне­нию с их рыночной стоимостью. Отсюда ошибки и при проведении оценки де­ловой репутации предприятия^[67].

Важным этапом в развитии законодательства в сфере охраны и защиты деловой репутации юридического лица стало формирование целого ряда проек­тов стандартов в области оценки опыта и деловой репутации субъектов пред­принимательской деятельности. Разработка таких проектов производится пре­жде всего в целях дальнейшего развития данного нового эффективного способа снижения рисков при взаимодействии заказчиков и подрядчиков как в частном, так и государственном секторе экономики.

Так, с 1 октября 2015 г. вступил в силу ГОСТ Р 66.0.01-2015 «Оценка опы­та и деловой репутации субъектов предпринимательской деятельности. Нацио­нальная система стандартов. Общие положения, требования и руководящие принципы»^[68]. Этот базовый стандарт формализует процедуру создания новых

стандартов оценки деловой репутации по видам экономической деятельности. Оценка соответствия предприятия на стандарты оценки опыта и деловой репута­ции производится в рамках добровольной сертификации органами по сертифи­кации. Отличительная особенность такой сертификации заключается в том, что в итоге оценки сертификант получает числовой показатель индекса деловой репу­тации, который впоследствии используется контрагентами его компании¹.

Безусловно, стандарты оценки деловой репутации позволяют значительно снизить риски недобросовестного поведения контрагентов юридического лица, однако они не могут быть взяты за основу при оценке размеров вреда, нанесен­ного юридическому лицу умалением его репутации. Это обусловлено тем, что применение факторной модели оценки деловой репутации как основной в дан­ном ГОСТе, не позволяет придать деловой репутации стоимостное выражение, а показывает только числовой показатель ее индекса как критерий надежности и стабильности юридического лица на рынке. В силу сказанного названные выше экономические модели оценки деловой репутации юридического лица как нематериального актива обладают большими возможностями при проведе­нии оценки такой репутации в целом и расчета причиненного ей вреда.

Проведенный анализ исторического процесса формирования категории деловой репутации как нематериального блага с момента ее официального при­знания Основами гражданского законодательства 1991 г., а также субъективно­го права на деловую репутацию показывает, что позиция отечественного зако­нодателя изначально была направлена на охрану деловой репутации путем ус­тановления всеобщей обязанности воздерживаться от посягательства на данное нематериальное благо и предоставления его защиты, а также обеспечения само­защиты нарушенного права в случаях его нарушения. Такая же позиция про­слеживается и в отношении чести и достоинства граждан как абсолютных субъ­ективных прав.

Варюхина СВ., Супрунчук Д.С. Репутация исполнителя. Об обеспечении стандартизиро­ванного подхода к оценке опыта и деловой репутации участников закупок как одного из не­стоимостных критериев//Госзаказ: управление, размещение, обеспечение. 2015. № 41. С. 76.

Иными словами, в основе отечественного правового регулирования дан­ных субъективных прав выступают не действия управомоченного лица, а воз­держание от действий неопределенного круга обязанных лиц. Наделяя юриди­ческое лицо правом на деловую репутацию, государство призвано обеспечить систему гарантий, необходимых для его реализации и защиты, пресечения и устранения его нарушений, а также предусмотреть ответственность в соответ­ствующей сфере обязанных лиц. В связи с этим следует согласиться с В.В. Ки- линкаровым в том, что отрицать наличие самого субъективного права на честь, достоинство и деловую репутацию в силу того, что в законе отсутствуют нор­мы, закрепляющие в отношении деловой репутации какие-либо правомочия, помимо права на ее защиту, неверно¹.

Таким образом, в российском гражданском праве действует охранитель­ный институт деловой репутации юридических лиц, который представляет со­бой совокупность юридических норм, предусматривающих ее охрану и защиту (в административном и судебном порядке). Эти нормы закреплены в междуна­родных договорах России, положениях Конституции РФ, Гражданского кодекса РФ и иных нормативных актах.

При этом субъективное право юридических лиц на деловую репутацию, несмотря на закрепление в законодательстве только негативного его аспекта (поведение, запрещенное обязанным лицам) и отсутствие в нем норм, посвя­щенных позитивному аспекту данного права (поведение, дозволенное управо­моченному лицу в пределах, установленных законодателем), не отрицается и рассматривается как право на ее гражданско-правовую охрану и защиту, яв­ляющееся составной частью правового статуса юридического лица, идентифи­цирующего это лицо в сфере его деятельности.

Анализ результатов современного реформирования гражданского зако­нодательства, в том числе отношений, возникающих по поводу защиты нема-

Кшшнкаров В.В. Право на деловую репутацию субъектов предпринимательской деятель­ности. С. 55-56.

териальных благ, показывает положительную тенденцию к совершенствова­нию способов их защиты. Так, одним из значимых событий 2011 г. стало за­вершение подготовки проекта Федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса РФ и иные законодательные акты Российской Федерации». Этот законопроект породил тогда острые дискуссии в науке в связи с выявлением в нем определенных не­дочетов^{[69] [70].}

Во-первых, несмотря на расширение перечня и некоторое изменение уже закрепленных нематериальных благ в п. 1 ст. 150 ГК РФ (добавлена «неприкос­новенность жилища», появились «свобода передвижения», «свобода выбора места пребывания и жительства», «имя гражданина», «авторство»), из данной статьи было исключено указание на «иные личные неимущественные права», что, по справедливому мнению В.В. Долинской, изменило характеристику лич­ных неимущественных отношений, их классификацию и оказало влияние на всю четвертую часть ГК РФ . И.А. Михайлова, отметив, что эти новеллы про­тиворечат оставшейся без изменений редакции абз. 2-3 п. 2 ст. 152 ГК РФ, предлагала оставить п. 1 ст. 150 ГК РФ в прежнем виде .

Во-вторых, Проект оставлял нерешенным вопрос о разграничении нема­териальных благ и личных неимущественных прав, что неизменно влечет сме­шение объектов прав и содержания правоотношения¹.

В-третьих, проводя в ст. 152 ГК РФ аналогию между способами защиты нематериальных благ физических и юридических лиц, законодатель так и не упомянул о нематериальных благах, принадлежащих юридическим лицам и имеющих особые характеристики, в частности о деловой репутации.

Поправки, внесенные в Гражданский кодекс Российской Федерации в 2013 г., затрагивающие и защиту нематериальных благ физических и юриди­ческих лиц, в целом сохранили положения Законопроекта, а соответственно и названные недочеты¹. Тем не менее следует отметить и положительные сторо­ны данных нововведений.

Важным представляется дополнение, касающееся права гражданина тре­бовать удаления информации, порочащей его честь, достоинство или деловую репутацию, в случаях, если данная информация стала настолько широко из­вестна, что ее опровержение невозможно довести до всеобщего сведения. То же самое можно сказать о дополнении, касающемся права гражданина требовать пресечения или запрещения дальнейшего распространения указанных сведений путем изъятия и уничтожения без какой бы то ни было компенсации изготов­ленных в целях введения в гражданский оборот экземпляров материальных но­сителей, содержащих порочащие его сведения, если без уничтожения таких эк­земпляров материальных носителей удаление соответствующей информации невозможно (п. 4 ст. 152 ГК РФ). Однако здесь возникает вопрос о том, как это право будет осуществляться на практике, как определить масштабность извест­ности порочащей гражданина информации, позволяющей реализовать назван­ное право.

Поддержки заслуживает нововведение в отношении распространения по­рочащих гражданина и юридическое лицо сведений в сети Интернет. Так, п. 5 ст. 152 ГК РФ предусматривает, что если сведения, порочащие честь, достоин­ство и деловую репутацию гражданина, оказались после их распространения доступными в сети Интернет, виновное лицо должно опровергнуть их спосо­бом, обеспечивающим доведение опровержения до пользователей сети Интер­нет. К сожалению, эффективность его реализации на практике вызывает сомне-

Федеральный закон от 2 июля 2013 г. № 142-ФЗ «О внесении изменений в подраздел 3 раз­дела 1 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Рос. газ. 2013 г. № 6121.

ния, так как непонятно, как установить виновное лицо и принудить его размес­тить в сети соответствующее опровержение¹.

Все изложенное позволяет сделать вывод, что хотя внесенные в ГК РФ изменения вызывают определенные вопросы, они, тем не менее, отражают оп­ределенное намерение законодателя обеспечить действенную охрану и защиту нематериальных благ как граждан, так и юридических лиц. Эффективность данных нововведений покажет со временем правоприменительная практика.