§ 3. Природа актов органов юридического лица и специфика корпоративной ответственности субъектов, осуществляющих их функции

Конструкция любого юридического лица предполагает наличие меха­низма, позволяющего принимать решения, которыми юридическое лицо будет руководствоваться в своей деятельности, т.е.

Как замечает С. Н. Братусь, тот факт, что в гражданском обороте юридические лица выступают от своего имени, не означает, что формиро­вание их воли является автономным процессом, происходящим независи­мо от воли людей. Право интересуется не психологическим процессом об-

¹ См.: Эбзеев Б. Б. Участие акционерных обществ в гражданском обороте. Дне. ... кавд. юрид. наук. М., 2001. С. 14, 36-41,93.

разования воли, а ее объективным выражением, результатом и содержани­ем, получающим объективное и независимое по отношению к изъявителю

2

воли существование и развитие .

Как замечает Б. Б. Черепахин, гражданская правосубъектность юри­дического лица проявляется только во внешних волевых актах, совершае­мых его руководящим органом: сделках, процессуальных актах и других правомерных юридических действиях. Волевым актам руководящего ор­гана, представляющего юридическое лицо во внешних отношениях, в том числе при совершении сделок, предшествуют и сопутствуют волевые акты внутреннего характера, в которых проявляется деятельность коллектива работников юридического лица. Однако для внешних актов внутренние акты имеют только подготовительное значение. Юридически они не пред­ставляют единого целого с внешними актами^{[1095] [1096].}

Напротив, В. А. Мусин полагает, что внутренние волевые акты пред­ставляют единое сложное целое с внешними актами юридического лица^[1097].

Как указывает С. Д. Могилевский, волеобразование и волеизъявление юридического лица реализуются посредством органов юридического ли­ца, принимающих специальные правовые акты, виды которых определя­ются законодательством. Правовой акт юридического лица есть основан­ное на законе и иных правовых актах волеобразование или волеизъявле­ние юридического лица, выработанное и оформленное по установленной процедуре, в виде специального документа органа юридического лица, и направленное на установление гражданско-правовых норм или возникно­вение, изменение и прекращение гражданско-правовых отношений, для

достижения целей, ради которых создано юридическое лицо^[1098].

По мнению Б. Б. Эбзеева, возможны случаи, когда волеизъявление ор­гана юридического лица направлено не на установление гражданских пра­воотношений, а на урегулирование различного рода вопросов, не связан­ных со сделками. Например, акционерное общество может выражать свою волю относительно вопросов, касающихся его внутренней жизнедеятель­ности. В этом случае воля акционерного общества выражается в форме со­ответствующих актов органов управления акционерного общества, а не в форме сделки.

Характер действий органа юридического лица в области трудовых отношений не подвергается сомнению. Они подразделяются на индивиду­альные акты, касающиеся отдельных работников, а также локальные нор­мативные акты, содержащие нормы трудового права, которые принимает работодатель в соответствии с законами и иными нормативными актами, коллективным договором, соглашениями (ч. 13 ст. 5, ст. 8 ТК РФ).

В области гражданских, корпоративных отношений, складывающихся внутри юридического лица, ситуация не столь однозначна.

Выступая от имени юридического лица в гражданско-правовых от­ношениях с третьими лицами, единоличный исполнительный орган со-

вершает сделки (ст. 153 ГК РФ) либо иные юридически значимые дейст­вия, природа которых достаточно очевидна.

Индивидуальные акты единоличного исполнительного органа, ка­сающиеся отдельных субъектов, не являющихся работниками юридиче­ского лица, но состоящих с ним в корпоративных отношениях, можно ква­лифицировать как односторонние гражданско-правовые корпоративные сделки. Нормы ч. 3 п. 2 ст. 8 и п. 5 ст. 17 Закона о производственных коо­перативах позволяют сделать вывод, что адресованные членам кооперати­ва приказы и распоряжения председателя кооператива, принятые в преде­лах полномочий, предоставленных ему уставом, будут обязательны даже для тех членов кооператива, которые не являются его работниками.

Вопрос о квалификации актов, принимаемых коллегиальными орга­нами юридического лица (общим собранием, советом директоров, наблю­дательным советом, попечительским советом, правлением) остается дис­куссионным в цивилистической науке.

В законодательстве и правовой литературе акты коллегиальных орга­нов управления юридических лиц, преимущественно хозяйственных об­ществ и товариществ, именуются по-разному: «внутренние документы» (пп. 19 п. 1 ст. 48, пп. 13 п. 1 ст. 65, п. 1 ст. 70 и др. Закона об акционерных обществах), «локальные акты»^[1100], «корпоративные акты»^[1101] и др.

Т. В. Кашанина, Е. А. Сударькова^[1102], С. И. Носов^[1103], И. С. Шиткина^[1104] и многие другие ученые полагают, что внутренние акты органов управле­ния хозяйственных обществ и товариществ служат источниками права.

Р. С. Кравченко прямо называет акты органов акционерных обществ локальными (корпоративными) нормативными актами^[1105].

В. В. Лаптев подразделяет локальные нормативные акты на акты, ут­верждаемые учредителями при создании юридического лица, и акты, ут­верждаемые органами общества в процессе его деятельности. Устав стано­вится актом органа управления акционерного общества после внесения в него изменений и дополнений или утверждения в новой редакции^[1106].

Ряд исследователей сомневаются в нормативной природе этих актов.

М. Г. Ионцев считает, что локальные акты можно причислить к ис­точникам права только условно^[1107].

С точки зрения теории права, очевидно, что любые акты, принимае­мые органами юридических лиц частного права, нельзя признать ни нор­мативными, ни даже индивидуальными актами.

Как подчеркивает М. Н. Марченко, наряду с нормативно-правовыми актами государственных органов в системе форм (источников) права неко­торых государств определенное место занимают нормативно-правовые ак­ты, издаваемые общественными органами и организациями. Сами по себе решения (акты) общественных организаций или партийных органов не со­держат правовых норм и не имеют юридической силы. Такую силу они могут получить, во-первых, при издании совместных с государственными органами решений по одному и тому же вопросу; во-вторых, в случае предварительной или последующей санкции (разрешения) государства.

актам общественных организаций на основе специально изданного для этого закона или иного законодательного акта^[1108].

Действующий Трудовой кодекс РФ прямо указывает в числе источни­ков трудового права принимаемые работодателем локальные нормативные акты (ст. 5, 8 ТК РФ).

В трудовом праве локальные нормы являются средством выражения воли юридического лица относительно вопросов, касающихся его внут­ренней структуры, правил поведения работников, порядка принятия неко­торых решений и обязательны для персонально неопределенного, хотя и ограниченного, круга лиц, состоящих с ним в трудовых отношениях^[1109].

По мнению Р. И. Кондратьева, в отличие от индивидуальных предпи­саний, касающихся конкретного лица, локальные нормы имеют общий ха­рактер, применяются к повторяющимся общественным отношениям и ад­ресованы достаточно широкому, хотя и определенному кругу субъектов^[1110].

В. А. Тарасова указывает ряд признаков, которым должна соответст­вовать локальная норма права:

1) данная норма должна иметь ограниченную сферу действия;

2) она должна конкретизировать и модифицировать общую норму со­образно с местными условиями производства;

3) норма должна охватывать более или менее значимый круг общест­венных отношений;

4) норма должна регулировать комплекс общественных отношений, не урегулированных нормами общего значения, но правовое опосредова­ние которого обусловлено принципами данной отрасли права^[1111].

В дополнение к перечисленным признакам С. П. Маврин называет еще две характерные черты локальных норм права:

5) неоднократность применения;

6) определенная новизна, состоящая в том, что конструирование ло­кальной нормы приводит к появлению новой нормы права, хотя и дейст­вующей в отношении ограниченного круга субъектов^[1112].

Кроме того, некоторые авторы особо подчеркивают, что существен­ным признаком локальной нормы является:

7) установление ее администрацией предприятия^[1113].

Как справедливо замечает А. М. Куренной, регулирование трудовых отношений локальными нормативными актами, которые принимаются на уровне конкретной организации, является особенностью трудового права, которое согласно Конституции РФ находится в совместном ведении Рос­сийской Федерации и ее субъектов, тогда как гражданское законодатель­ство находится в ведении исключительно Российской Федерации^[1114].

Цивилистическая наука^[1115] и ГК РФ, содержащий исчерпывающий пе­речень источников гражданского права (ст. 3, 5, 7 ГК РФ), не предусмат­ривают в их числе никаких локальных нормативных актов.

Как пишет М. М. Агарков, в литературе высказана точка зрения, со­гласно которой правовая норма может быть не только общей, но также ин­дивидуальной. Более того, существует мнение, что не только правовая норма, но и сделка создает норму права, т.е. является источником права, поскольку становится обязательной для определенных лиц. Однако уче­ный обоснованно не разделяет этих позиций, указывая, что нормативный

акт, формулирующий общее правило, устанавливает, изменяет или отме­няет нормы права, тогда как сделка есть юридический факт, с которым нормы права связывают установление, изменение или прекращение право­отношений. М. М. Агарков определяет сделки как правомерные юридиче­ские действия, совершаемые одним или несколькими лицами, выступаю­щими в качестве субъектов имущественных (гражданских) прав, и уста­навливающие, изменяющие или прекращающие гражданские правоотно­шения, на установление, изменение или прекращение которых они на­правлены^[1116].

Сходное определение содержится в ст. 153 ГК РФ, согласно которой сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направлен­ные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.

Согласно п. 18 п. 1 ст. 48 Закона об акционерных обществах (п. 1 ст. 15 Закона о производственных кооперативах) принятие решения об уча­стии общества (кооператива) в других юридических лицах входит в ком­петенцию общего собрания акционеров (членов кооператива). Перечень актов, которые могут содержать нормы гражданского права, указанный в ст. 3 ГК РФ, является исчерпывающим и не включает в себя указания о ка­ких-либо актах, принимаемых органами управления юридических лиц ча­стного права. Получается, что указанное решение общего собрания, при­нятое большинством голосов акционеров (членов), о намерении создать нового субъекта права можно квалифицировать в качестве гражданско- правовой сделки (ст. 153 ГК РФ), выражающей намерение самого юриди­ческого лица стать учредителем (участником) другого юридического лица.

Думается, что с позиций цивилистической науки и законодателя, ре­шение, принятое коллегиальным органом юридического лица, не может

рассматриваться в качестве локального нормативного акта, являющегося источником права, но обладает признаками гражданско-правовой сделки. Нормативный или иной правовой акт есть акт публичной власти^[1117], акт реа­лизация компетенции уполномоченного государственного органа (органа местного самоуправления), тогда как данная сделка есть акт реализации гражданской правосубъектности юридического лица.

Как замечает Г. А. Гаджиев, осуществляя правовое регулирование корпоративных отношений, законодатель должен учитывать конституци­онные пределы их государственного регулирования, в частности, консти­туционный принцип свободы экономической деятельности, предполагаю­щий возможность принятия общим собранием акционерного общества стратегических экономических решений^[1118].

Заслуживает внимания позиция Б. П. Архипова, который полагает, что решение общего собрания акционеров о проведении реорганизации в форме слияния или присоединения представляет собой гражданско- правовую сделку самого акционерного общества. В структуре фактическо­го состава, опосредующего реорганизацию акционерного общества, реше­ние общего собрания выступает как сделка с дополнительным определе­нием воли в форме модуса, содержание которого состоит в заключении исполнительными органами общества реорганизационного договора^[1119].

Согласно пп. 8 п. 1 ст. 8 ГК РФ гражданские права и обязанности мо­гут возникать не только из сделок, но также вследствие иных действий граждан и юридических лиц. Следовательно, законодательство и правовая теория позволяют отнести корпоративные акты к особой категории юри-

дических фактов, которые не являются ни сделками, ни индивидуальными (ненормативными) актами.

В целом можно согласиться с утверждением В. С. Ема, что корпора­тивные акты, допустим, решения общих собраний участников хозяйствен­ных обществ и товариществ, иных корпоративных образований, обладаю­щих статусом юридического лица, занимают особое место в системе граж­данско-правовых актов. Решения общих собраний корпоративных образо­ваний, принятые в надлежащем порядке, обязательны для всех участников корпорации и его исполнительных органов. Несмотря на это, их нельзя от­нести к публичным - административно-правовым актам, ибо они являются результатом волеизъявления частных лиц - участников корпорации, кото­рые при вступлении в нее добровольно приняли на себя бремя подчинения воле большинства, выраженной в решении собрания. Корпоративные акты являются необходимыми юридическими фактами в механизме возникно­вения, изменения или прекращения многих гражданских правоотношений. Например, принятие общим собранием акционеров решения о реорганиза­ции акционерного общества влечет за собой возникновение для акционер­ного общества обязанности предупредить кредиторов о возможной пред­стоящей реорганизации²⁷.

Анализ современного российского законодательства позволяет сде­лать вывод, что решение общего собрания учредителей (участников, ак­ционеров, членов), совета директоров, правления или иного коллегиально­го органа юридического лица, принятое в соответствии с законом и учре­дительными документами юридического лица и направленное на установ­ление, изменение или прекращение корпоративного правоотношения, яв­ляется многосторонней гражданско-правовой корпоративной сделкой.

²⁷ См.: Ем В. С. Некоторые проблемы теории сделок II Южно-уральский юридический вестник. 2002, № 7 (26). С. 20; Ем В. С. Основания возникновения, изменения и прекращения гражданских правоотноше-

Как уже отмечалось, особенность корпоративной сделки состоит в том, что она может создавать корпоративные права и обязанности для всех и каждого из участников корпоративного отношения: юридического лица, его учредителей (участников), а также субъектов, осуществляющих функции его единоличных либо коллегиальных органов, если только дан­ная сделка совершена в соответствии с законом, учредительными доку­ментами и договорами, существующими между самими участниками кор­поративных отношений.

В процессе реализации искусственно возникшей правосубъектности юридического лица посредством актов его органов наблюдается уникаль­ное явление, которое замечали многие исследователи, но которое не могло получить научного обоснования без анализа природы самого юридическо­го лица и складывающихся внутри него корпоративных отношений.

Принимая во внимание искусственное происхождение правосубъект­ности юридического лица, становится очевидным, что юридически значи­мые действия от его имени могут совершать его органы, образуемые фи­зическими лицами, либо его участники, либо иные его представители, ка­ковыми в конечном итоге являются физические лица, выступающие от имени юридического лица в пределах своей компетенции или полномо­чий, установленных законом, учредительными документами, соответст­вующими договорами и доверенностями.

Учитывая принципы имущественной обособленности и организаци­онного единства, на которых базируется конструкция юридического лица и корпоративную природу складывающихся внутри него отношений, мож­но признать, что во внешних отношениях с участием третьих лиц волевые акты, которые в соответствии с законом и учредительными документами юридического лица совершаются от его имени его корпоративными пред-

ний // Гражданское право. Учебник. В 4-х т. / Ота. ред. Е. А. Суханов. - 3-є изд., перераб, и доп. Т. 1. М.,

ставителями, рассматриваются как действия или волеизъявления самого юридического лица, как проявления его собственной воли.

В силу основополагающих принципов корпоративной организации, основанных на правах взаимной корпоративной власти и корпоративного подчинения друг другу участников корпоративного отношения, корпора­тивное действие, совершаемое в соответствии с законом, учредительными документами и соответствующими договорами от имени юридического лица физическими лицами, составляющими его органы, или его учредите­лями (участниками), иными корпоративными представителями, связывает само юридическое лицо, порождая для него гражданские права и обязан­ности.

Физические лица, составляющие коллегиальный орган юридического лица, оказываются связанными корпоративными отношениями, возни­кающими между ними, как членами этого органа, а потому при принятии решений от имени этого органа обязаны подчиняться воле большинства его членов, хотя в процессе выработки этого решения они проявляют соб­ственную волю. Не случайно российское законодательство (п. 3 ст. 53 ГК РФ), как и корпоративное законодательство многих зарубежных стран, до­пускает привлечение этих лиц к гражданско-правовой имущественной (точнее, корпоративной) ответственности.

Получается, что с точки зрения внутренних, корпоративных отноше­ний, юридически значимое действие, совершенное именем юридического лица субъектами, осуществляющими функции его органов, является кор­поративной сделкой именно этих субъектов, формирующих волю юриди­ческого лица. Между тем во внешних отношениях юридического лица с третьими лицами то же самое действие, произведенное посредством его компетентных органов, образованных физическими лицами и наделенных

полномочиями в соответствии с законом, учредительными документами юридического лица и договорами, считается волевым действием самого юридического лица.

Как замечает Д. В. Ломакин, конструкция юридического лица была создана не для упорядочения взаимоотношений между членами объедине­ния, а для создания более совершенных форм представительства по отно­шению к третьим лицам²⁸.

Органы юридического лица действуют от его имени в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами (п. 1 ст. 53 ГК РФ). Для многих видов юридических лиц (обществ с ограничен­ной ответственностью, акционерных обществ, кооперативов, и др.) общее собрание их участников (акционеров, членов) является высшим органом управления юридического лица, обладающим исключительная компетен­ция которого определена законом (п. 2 ст. 33 Закона об обществах с огра­ниченной ответственностью; п. 1 ст. 47, ст. 4S Закона об акционерных об­ществах; п. 1 ст. 14, п. 1 ст. 15 Закона о производственных кооперативах; и др.). В силу прямого указания закона, решения общего собрания корпора­тивной организации являются обязательными для самого юридического лица, других органов корпорации (точнее, для физических лиц, состав­ляющих эти органы, либо иных субъектов, выполняющих функции орга­нов), а также для всех участников этой корпорации (акционеров, членов). Не случайно общее собрание участников (акционеров, членов) обычно именуется волеобразующим органом юридического лица.

Как справедливо указывает В. С. Ем, реализуя свои корпоративные права, например, путем принятия решения общего собрания о совершении или не совершении конкретной сделки, участники корпорации, выражая собственную волю, формируют волеизъявление высшего органа корпора-

²¹ См.: Ломакин Д. В. Акционерное правоотношение. М., 1997. С. 49.

тивного юридического лица. В свою очередь, сформированное членами корпорации волеизъявление высшего органа порождает модус поведения, обязательный для исполнительного органа корпоративного юридического лица, являющегося самостоятельным субъектом гражданского права. Та­кая ситуация нетипична для гражданско-правового регулирования, т.к. по общему правилу в гражданском обороте субъекты самостоятельны и неза­висимы друг от друга и поэтому не могут непосредственно участвовать в формировании воли контрагента²⁹.

Согласно п. 1 ст. 48 Закона об акционерных обществах общее собра­ние не совершает крупные сделки (ст. 79 Закона об акционерных общест­вах) или сделки, в совершении которых имеется заинтересованность (ст. 83 Закона об акционерных обществах), но в рамках своей компетенции может только принять решение об одобрении либо неодобрении сделки, т.е. принять решение о том, следует ли в принципе совершать данную сделку, тогда как сама сделка совершается единоличным исполнительным органом. Таким образом, ни крупная сделка, ни сделка с заинтересованно­стью сами по себе не являются корпоративными сделками. Однако реше­ние общего собрания о необходимости совершения юридическим лицом крупной сделки или сделки с заинтересованностью следует признать кор­поративной сделкой, т.е. действием высшего органа юридического лица (точнее, субъектов, составляющих этот орган), направленным на измене­ние корпоративного отношения и порождающим для лица, осуществляю­щего функции единоличного исполнительного органа, субъективную обя­занность совершить конкретную сделку, связанную с распоряжением имуществом юридического лица.

^м См.: Ем В. С. Понятие, содержание и виды гражданских правоотношений И Гражданское право. Учеб­ник. В 4-х т. / Отв. ред. проф. Е. А. Суханов. - Изд. 3-є, перераб. и доп. Т. 1. М., 2004. Гл. 5.

Интересная ситуация складывается в компании одного лица, создан­ной единственным учредителем - гражданином. Решение общего собра­ния, фактически принятое одним человеком, становится обязательным для юридического лица, учрежденного тем же человеком, а также для са­мого этого человека, выступающего в качестве учредителя и единоличного исполнительного органа юридического лица. Выступая в разных ипоста­сях, данное лицо фактически совершает сделки с самим собой, тогда как с юридической точки зрения это будут сделки разных субъектов. Любопыт­но, что действуя в качестве единоличного исполнительного органа, данное лицо не может совершить крупную сделку, тогда как при наличии реше­ния общего собрания, единолично принятого тем же лицом, такая сделка будет законной и действительной.

Согласно ч. 2 п. 1 ст. 53 ГК РФ порядок назначения или избрания ор­ганов юридического лица, их компетенция определяются законом и учре­дительными документами. На основании ст. 6 Федерального закона от 12 июля 1996 г. «О науке и государственной научно-технической политике»^[1120] для научных организаций в соответствии с их уставами допускается воз­можность создания в качестве одного из органов управления ученого (на­учного, научно-технического) совета.

В правовой литературе отмечается, что общее собрание акционеров, которое согласно п. 1 ст. 103 ГК РФ и п. 1 ст. 47 Закона об акционерных обществах является высшим органом управления общества, не назначается и не избирается, а формируется путем составления списка лиц, имеющих право на участие в общем собрании, на основании данных реестра акцио­неров общества на дату, определяемую в соответствии с законом. Следо­вательно, в данном случае имеет место приобретение юридическим лицом прав и обязанностей через своих участников. Поэтому когда общее собра-

ние принимает решение, общество приобретает гражданские права и при­нимает на себя гражданские обязанности через решения его участников^[1121].

Как подчеркивает Н. П. Гуссаковский, общее собрание является орга­ном акционерного общества, а не уполномоченным отдельных акционе­ров. Вследствие этого постановления общего собрания выражают волю общества как юридического лица, но не волю отдельных участников об­щества. Несомненно, корпоративное устройство акционерного общества налагает на отдельных акционеров обязанность подчиняться решению об­щего собрания, если оно не соответствует их личным взглядам и намере­ниям, но принято в пределах закона и устава по делам акционерного об­щества как юридического лица и не нарушает прав акционера. В случае нарушения решением общего собрания прав акционера, предоставленных акционеру законом и уставом, он вправе требовать отмены решения и воз­мещения убытков^[1122].

С. Д. Могилевский справедливо замечает, что общее собрание акцио­неров обладает всеми признаками органа юридического лица, однако по­ложения ч. 2 п. 1 ст. 53 ГК РФ сформулированы некорректно: законодате­лем упущен еще один вариант приобретения органом своего статуса - ре­гистрационный. Поскольку юридическое лицо считается созданным и приобретает право и дееспособность с момента государственной регист­рации, именно с этого момента собрание учредителей становится органом юридического лица. Все остальные коллегиальные либо единоличные ор­ганы также избираются на этом собрании, но в отличие от собрания они приобретают статус органа сразу после голосования об их избрании^[1123].

Изложенное позволяет сделать несколько важных выводов.

Во-первых, по отношению к процедуре принятия, содержанию и по­рядку оформления решений общих собраний и других коллегиальных ор­ганов юридического лица могут применяться общие правила о порядке со­вершения гражданско-правовых сделок, если иное не предусмотрено зако­ном и учредительными документами юридического лица.

Процесс принятия, содержание и форма решений общего собрания акционеров и совета директоров (наблюдательного совета) акционерного общества достаточно подробно регулируются нормами ст. 47-68 Закона об акционерных обществах).

На практике встречаются затруднительные ситуации, не предусмот­ренные законодательством. В частности, ст. 63 Закона об акционерных обществах гласит, что протокол общего собрания акционеров составляется не позднее 15 дней после закрытия общего собрания акционеров в двух экземплярах, которые подписываются председательствующим на общем собрании акционеров и секретарем общего собрания акционеров. Соглас­но ч. 1 п. 4 ст. 68 Закона об акционерных обществах на заседании совета директоров (наблюдательного совета) общества также ведется протокол. Однако ч. 2 п. 4 ст. 68 Закона об акционерных обществах указывает, что протокол заседания совета директоров составляется не позднее трех дней после его проведения. Протокол подписывается председательствующим на заседании, который несет ответственность за правильность составления протокола (ч. 9 п. 4 ст. 68 Закона об акционерных обществах).

При этом неясно, какой из двух протоколов считается подлинным: тот, который ведется в ходе собрания, или тот, который составляется спус­тя несколько дней после его проведения? Как быть в случае, когда физиче­ское лицо, председательствующее на общем собрании акционеров или за­седании совета директоров, внезапно умирает или тяжело заболевает, не успев подписать надлежащим образом оформленный протокол?

По общему правилу, сделка в простой письменной форме совершает­ся путем составления документа, выражающего ее содержание и подпи­санного лицом или лицами, совершившими сделку, или должным образом уполномоченными ими лицами (п. 1 ст. 160 ГК РФ).

Думается, что подлинным следует считать протокол заседания колле­гиального органа юридического лица, форма и содержание которого отве­чают требованиям специального законодательства, регламентирующего деятельность юридических лиц данного вида. Если по каким-то причинам председательствующий или секретарь не могут подписать протокол обще­го собрания акционеров, это вправе сделать, например, члены счетной ко­миссии, которые на основании п. 1 ст. 62 Закона об акционерных общест­вах подписывали протокол об итогах голосования. В случае невозможно­сти подписания протокола совета директоров (наблюдательного совета) лицом, которое председательствовало на его заседании, протокол может быть подписан либо всеми членами совета, либо иным лицом, которое бу­дет уполномочено на подписание протокола на следующем (внеочеред­ном) заседании совета. При этом в протоколе общего собрания или совета директоров надлежит указать как лицо, которое в действительности пред­седательствовало на его заседании, так и лицо (лиц), которые подписыва­ют этот протокол, с указанием причин замены председательствующего (секретаря).

По смыслу п. 4 ст. 68 Закона об акционерных обществах, председа­тельствующий отвечает также за отсутствие протокола. Как разъяснил в постановлении от 23 апреля 2001 г. № ФОЗ-А73/01-2/557 Федеральный арбитражный суд Дальневосточного округа, при отсутствии протокола за­седания совета директоров, в котором бы содержалось решение о прове­дении внеочередного общего собрания акционеров, проведение такого со­брания нельзя считать правомерным. Данное положение не распространя-

ется на случаи созыва внеочередного собрания акционерами, ревизионной комиссией или аудитором, выступившими инициаторами его проведения (п. 8 ст. 55 Закона об акционерных обществах)³⁴.

Во-вторых, в случае несоблюдения требований закона и учредитель­ных документов юридического лица при совершении корпоративной сдел­ки, ее можно признать недействительной по общим основаниям признания недействительными гражданско-правовых сделок. На основании ст. 168 ГК РФ корпоративная сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, может быть признана недействительной, как ничтожная, если закон не устанавливает, что такая сделка является оспо­римой, или не предусматривает иных последствий нарушения. Корпора­тивная сделка может быть признана недействительной, как оспоримая, ес­ли она была совершена под влиянием насилия или угрозы, которые испы­тывал гражданин, выступающий от имени юридического лица в качестве его органа или представителя (ст. 179 ГК РФ), а также, если он был не способен понимать значения своих действий и руководить ими (ст. 177 ГК РФ). К этим сделкам применяются и общие нормы ст. 180 ГК РФ о недей­ствительности части сделки.

Согласно п. 7 ст. 49 Закона об акционерных обществах акционер вправе обжаловать в суд решение, принятое общим собранием акционеров с нарушением требований данного закона, иных правовых актов Россий­ской Федерации, устава общества, в случае, если он не принимал участия в общем собрании акционеров или голосовал против принятия такого реше­ния и указанным решением нарушены его права и законные интересы. Та­кое заявление может быть подано в суд в течение шести месяцев со дня, когда акционер узнал или должен был узнать о принятом решении. Суд вправе с учетом всех обстоятельств дела оставить в силе обжалуемое ре-

³⁴ См.: Комментарий к Федеральному закону «Об акционерных обществах» с изменениями и дополне-

шение, если голосование данного акционера не могло повлиять на резуль­таты голосования, допущенные нарушения не являются существенными и решение не повлекло причинения убытков данному акционеру.

Г. С. Шапкина замечает, что в отношении актов, принимаемых (изда­ваемых) каким-либо органом управления с нарушением закона, не исполь­зуется такое понятие, как «ничтожность», применяемое к сделкам, совер­шенным с нарушением законодательства (ст. 168 ГК РФ). Однако данный подход близок к концепции ничтожности незаконных актов^[1124].

По мнению А. Савикова, в п. 8 и 9 Постановления Пленума Верховно­го Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 2 апреля 1997 г. № 4/8 «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об акционер­ных обществах»^[1125] высшие судебные инстанции фактически разграничили не соответствующие закону решения собраний акционеров на оспоримые и ничтожные, определив примерные основания их ничтожности или оспо­римости. Аналогию с нормами ГК РФ о недействительности сделок нельзя не заметить, хотя вряд ли можно утверждать, что решение общего собра­ния акционеров - это сделка, совершенная акционерным обществом. Од­нако любое решение общего собрания принимается посредством волеизъ­явления (голосования) акционеров. Поэтому в определенных случаях ос­поримость или ничтожность решения может быть следствием именно ос­поримости или ничтожности волеизъявлений акционеров. Вопрос о право­вой природе голосования еще ждет своего разрешения. При доказанности принуждения акционера к голосованию определенным образом суд вправе признать такое голосование недействительным, как признается недействи-

тельной сделка по основаниям ст. 179 ГК РФ. Бремя доказывания возлага­ется на истца-акционера^[1126].

Аналогичные указания содержатся в действующем Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 18 ноября 2003 г. № 19 «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об акционерных обществах»^[1127].

Согласно п. 24 постановления Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2004 г. №19 при рассмотрении исков о признании недействительным решения общего собрания акционеров следует учитывать, что к нарушениям Закона об акционерных обществах, которые могут служить основаниями для удовлетворения таких исков, относятся: несвоевременное извещение (не- извещение) акционера о дате проведения общего собрания (п. 1 ст. 52 За­кона); непредоставление акционеру возможности ознакомиться с необхо­димой информацией (материалами) по вопросам, включенным в повестку дня собрания (п. 3 ст. 52 Закона); несвоевременное предоставление бюлле­теней для голосования (п. 2 ст. 60 Закона) и др.

Иск о признании решения общего собрания недействительным под­лежит удовлетворению, если допущенные нарушения требований закона, иных правовых актов или устава общества ущемляют права и законные интересы акционера, голосовавшего против этого решения или не участ­вовавшего в общем собрании акционеров. Вместе с тем, разрешая такие споры, суд вправе с учетом всех обстоятельств дела оставить в силе обжа­луемое решение, если голосование данного акционера не могло повлиять на результаты голосования, допущенные нарушения не являются сущест­венными и решение не повлекло причинения убытков акционеру (п. 7 ст. 49 Закона). Для отказа в иске о признании решения общего собрания не-

действительным по указанным основаниям необходима совокупность пе­речисленных обстоятельств.

В случаях, когда стороны, участвующие в рассматриваемом судом споре, ссылаются в обоснование своих требований или возражений по ис­ку на решение общего собрания акционеров, но судом установлено, что данное решение принято с нарушением компетенции общего собрания (п. 3 ст. 48 Закона), в отсутствие кворума для проведения общего собрания или принятия решения (п. 2, 4 ст. 49 и п. 1 - 3 ст. 58 Закона) либо по во­просам, не включенным в повестку дня собрания (п. 6 ст. 49 Закона), суд должен, независимо от того, было оно оспорено кем-либо из акционеров или нет, оценить такое решение как не имеющее юридической силы и раз­решить спор, руководствуясь нормами закона (п. 26 Постановления).

Решение совета директоров (наблюдательного совета) либо исполни­тельного органа акционерного общества (единоличного или коллегиально­го) может быть оспорено в судебном порядке путем предъявления иска о признании его недействительным как в случае, когда возможность оспари­вания предусмотрена в Законе об акционерных обществах (ст. 53, 55 и др.), так и при отсутствии соответствующего указания, если принятое ре­шение не отвечает требованиям закона и иных нормативных правовых ак­тов и нарушает права и охраняемые законом интересы акционера. При рассмотрении дела о признании недействительным решения совета дирек­торов (наблюдательного совета) об отказе во включении предложенного акционером вопроса в повестку дня общего собрания акционеров или кан­дидата в список для голосования по выборам в совет директоров (наблю­дательный совет) и иные органы (ст. 53 Закона об акционерных общест­вах), а также об отказе в созыве внеочередного общего собрания акционе­ров по требованию лиц, указанных в ст. 55 Закона, необходимо учитывать,

что перечень оснований для отказа, содержащийся в п. 5 ст. 53 и п. 6 ст. 55 Закона, является исчерпывающим.

В-третьих, с теоретической точки зрения, истцами и ответчиками по корпоративным спорам могут быть любые участники корпоративных от­ношений.

По смыслу действующего законодательства, истцами по делу об ос­паривании решения, принятого коллегиальным органом юридического ли­ца, могут выступать только учредители (участники, акционеры, члены) юридического лица, являющиеся участниками корпоративных отношений, а также третьи лица, права которых нарушены данным решением. Соглас­но п. 27 Постановления Пленума ВАС РФ от 18 ноября 2004 г. № 19 от­ветчиком по такому спору является само юридическое лицо, орган которо­го принял оспариваемое решение.

Анализ действующего законодательства позволяет сделать вывод, что ни субъекты, составляющие избираемые либо назначаемые коллегиальные органы юридического лица, ни само юридическое лицо, связанное с этими субъектами корпоративными отношениями, основанными на принципах корпоративной власти и корпоративного подчинения, не вправе оспари­вать решения, принятые этими органами. При этом юридическое лицо, как любой другой субъект, вправе предъявлять иски о признании недействи­тельными собственных сделок, совершенных с третьими лицами (ст, 173 и др. ГК РФ).

С точки зрения гражданского процессуального права нет запрета на участие органа юридического лица в арбитражном процессе в качестве стороны, ибо на основании п. 2 ст. 27 АПК РФ в случаях, предусмотрен­ных АПК РФ, иными федеральными законами, арбитражные суды рас­сматривают дела с участием «иных органов, должностных лиц, образова-

ний, не имеющих статуса юридического лица, и граждан, не имеющих ста­туса индивидуального предпринимателя».

Согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2001 г. № 12 «О вопросе, возникшем при применении Федерального зако­на «Об акционерных обществах»»^{[1128] [1129] при рассмотрении дел об обжаловании решений органов управления акционерного общества суд не вправе за­прещать проведение общего собрания акционеров, поскольку это проти­воречит ст. 31 Конституции РФ, гарантирующей гражданам России право собираться мирно, без оружия, проводить собрания и демонстрации, ше­ствия и пикетирования, а также нарушает право акционеров, не обжалую­щих решений органов управления акционерного общества, на участие в общем собрании акционеров, предоставленное им ст. 31, 32 Закона об ак­ционерных обществах.}

В-четвертых, юридическое лицо отвечает перед третьими лицами за неправомерные действия, совершенные от его имени субъектами, осуществляющими функции его органов.

Как замечает О. Гирке, поскольку в органах действует сама корпора­ция, то всякий корпоративный деликт порождает для нее обязанность воз­мещения вреда, как ответственность за собственную вину. Однако для со­вершения гражданско-правового деликта, влекущего ответственность юридического лица, требуется, чтобы он был совершен надлежащим орга­ном, действующим в соответствии с его компетенцией, и в надлежащей

форме. Иные действия следует квалифицировать как совершенные участ- 40

вующими в них индивидами, а не самим юридическим лицом. .

С. Н. Братусь также указывает, что юридическое лицо отвечает за вред, причиненный деятельностью его органов, только если орган дейст-

вовал в сфере своей компетенции, т.е. в качестве органа. В этом случае ви­на органа является виной самого юридического лица. Когда орган выходит за рамки своей компетенции или действует в собственных интересах, юридическое лицо не несет ответственности за его деятельность, по­скольку в подобных ситуациях субъект, осуществляющий функции органа юридического лица, перестает быть органом и превращается либо в част­ное лицо, либо в группу частных лиц⁴¹.

В связи с изложенным возникает проблема корпоративной ответст­венности субъектов, исполняющих функции органов юридического лица.

В 1888 г. в постановлении по делу № 1 общества «Взаимного позе­мельного кредита» Правительствующий Сенат Российской Империи отме­тил, что ответственность за причиненные обществу убытки может падать одновременно на членов правления и на других лиц, служащих в общест­ве, если они своими действиями или упущениями были причиной поне­сенных обществом убытков⁴².

Правила о корпоративной ответственности управляющих известны законодательству многих иностранных государств, прежде всего, Англии и США.

В Англии компания несет ответственность за недозволенные действия директоров, совершенные в процессе выполнения ими своих обязанно­стей. Компания отвечает за действия ее должностных лиц даже в том слу­чае, когда необходимым условием этой ответственности является наличие вины причинителя. Тем самым, действия должностного лица рассматри­ваются как действия корпорации, а его вина является виной корпорации^[1130].

Однако в каждом корпоративном деликте скрывается индивидуальная вина участвующих индивидов, ответственных за нее как перед корпораци-

⁴¹ См.: Братусь С. Н. Субъекты гражданского права. С, 206.

⁴² См.: Бертгольд T. В. Акционерные общества и товарищества на паях. М., 1904. С. 69.

ей, так и перед третьими лицами. О. Гирке указывает, что в зависимости от

обстоятельств, ответственность этих индивидов «может или идти рядом с

ответственностью корпорации или предшествовать ей, или следовать за

нею, так что корпорация, а равно и ее орган могут отвечать или наравне и 44

совместно, или в первую очередь, или во вторую очередь» .

Английский Закон 1890 г. (Directors Liability Act) устанавливал, что каждый член правления компании и учредитель отвечал за вред, причи­ненный неправильными данными, содержащимися в проспектах, если только неправильность не была обусловлена доверием к заключению экс­пертов, копиям официальных документов или заверениям должностного лица. По мнению А. И. Каминки, таким образом, хотя и несколько казуи­стичным, пытались исключить ответственность добросовестно заблуж­давшегося лица^{43 [1131] [1132].}

Как пишет О. Н. Сыродоева, американское корпоративное право США рассматривает директора как доверенное лицо компании, которое обязано проявлять должную степень заботливости и осмотрительности в процессе осуществления своих функций. В случае нарушения директора­ми своих обязанностей доверенных лиц, они могут быть привлечены к от­ветственности за убытки, причиненные корпорации, по иску самой корпо­рации либо акционеров. Действующая редакция ст. 8.30 Примерного зако­на США о предпринимательских корпорациях устанавливает, что прояв­ление директором корпорации должной степени заботливости означает его добросовестность; степень заботливости, которую обычный благора­зумный гражданин проявил бы в подобных обстоятельствах, находясь на подобной должности; таким образом, который, как он разумно считает,

будет наилучшим образом удовлетворять интересы корпорации. Сущест­вует презумпция, что при принятии делового решения директор действо­вал добросовестно, на основе полной информированности, будучи честно уверенным, что он принимает наилучшее решение в интересах корпора­ции. Гражданско-правовая ответственность директора наступает только в том случае, когда будет доказано, что решение было принято необъектив­но, директор не собрал необходимую информацию, не изучил ее должным образом, халатно отнесся к своим обязанностям и т.п. Суд не вправе да­вать квалифицированную оценку коммерческой целесообразности кон­кретного решения, не вправе вмешиваться, когда директором допущен де­ловой просчет. Даже если, по мнению участников корпорации или иных лиц, конкретное решение было неправильным, но при этом директор дей­ствовал в пределах своей компетенции, а мотивы для принятия такого ре­шения не выявили ни обмана, ни какой-либо противозаконности или про­тиворечия интересов директора интересам компании, в удовлетворении иска будет отказано^[1133].

Аналогичные нормы содержатся в действующем российском законо­дательстве. Согласно п. 3 ст. 53 ГК РФ, ст. 71 Закона об акционерных об­ществах, ст. 44 Закона об обществах с ограниченной ответственностью члены совета директоров (наблюдательного совета) общества, единолич­ный исполнительный орган общества (директор, генеральный директор), временный единоличный исполнительный орган, члены коллегиального исполнительного органа общества (правления, дирекции), а равно управ­ляющая организация или управляющий при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей должны действовать в интересах общества, осуществлять свои права и исполнять обязанности в отношении общества добросовестно и разумно. Указанные лица несут ответственность перед

обществом за убытки, причиненные обществу их виновными действиями (бездействием), если иные основания и размер ответственности не уста­новлены федеральными законами. При определении оснований и размера ответственности указанных лиц должны быть приняты во внимание обыч­ные условия делового оборота и иные обстоятельства, имеющие значение для дела. В случае, если в соответствии с положениями закона ответствен­ность несут несколько лиц, их ответственность перед обществом является солидарной. Однако члены совета директоров (наблюдательного совета) общества, члены коллегиального исполнительного органа общества (прав­ления, дирекции), голосовавшие против решения, которое повлекло при­чинение обществу убытков, или не принимавшие участия в голосовании, освобождаются от ответственности. С иском о возмещении убытков, при­чиненных обществу, вправе обратиться в суд само общество с ограничен­ной ответственностью или акционерное общество, участник общества с ограниченной ответственностью, а также акционер (акционеры), владею­щий в совокупности не менее чем 1 процентом размещенных обыкновен­ных акций акционерного общества.

По общему правилу п. 1 ст. 65 АПК РФ бремя доказывания возлагает­ся на истца, который должен будет доказать наличие всех условий, при ко­торых наступает гражданско-правовая ответственность (противоправность действий (неправомерность бездействия) ответчика; его вину, неразум­ность, недобросовестность его бездействия; обосновать наличие и размер убытков; доказать наличие причинной связи между ненадлежащим, ви­новным бездействием ответчика и наличием у общества убытков. Если все перечисленные условия будут доказаны, иск подлежит удовлетворению.

Заметим, что Трудовой кодекс РФ существенно расширяет перечень оснований привлечения руководителя к ответственности в полном размере причиненного ущерба (ст. 81, 243, 277, 278). Причем расчет убытков осу-

ществляется в соответствии с нормами гражданского законодательства. Установлены основания расторжения трудового договора с руководите­лем, например, в случае принятия необоснованного решения, повлекшего за собой нарушение сохранности имущества, неправомерное его исполь­зование или иной ущерб имуществу организации.

Кроме того, ст. 14.21, 14.22, 15.14 Кодекса об административных на­рушениях устанавливают административную ответственность субъекта за ненадлежащее управление юридическим лицом, совершение сделок и иных действий, выходящих за пределы установленных полномочий, за не­целевое использование бюджетных средств.

Любопытно, что в целях предотвращения злоупотреблений со сторо­ны правлений английский Закон о компаниях 1867 г. установил, что учре­дительным договором о создании компании (memorandum of assosiation) либо специальным постановлением общего собрания могла быть установ­лена неограниченную ответственность членов управления по обязательст­вам компании, тогда как ответственность акционеров могла быть ограни­чена (ст. 4). Подобная ответственность применялась в случае ликвидации компании. Директор отвечал по обязательствам, принятым компанией до оставления им должности только в случае, если сумма, которую обязаны были внести неограниченно ответственные акционеры, недостаточна, причем ответственность директора прекращалась, если в течение года по­сле оставления им должности компания не была обращена к ликвидации^[1134].

Современное корпоративное право США также допускает привлече­ние к ответственности управляющих даже перед кредиторами корпорации. Во-первых, такая ответственность наступает в случае совершения управ­ляющими незаконных действий, повлекших несостоятельность корпора­ции (незаконная выплата дивидендов, незаконное получение управляю-

щим ссуды от корпорации и др.). Кроме того, в случае растраты имущест­ва корпорации управляющие несут перед кредиторами субсидиарную от­ветственность по ее долгам. Во-вторых, управляющие отвечают перед кредиторами корпорации за нарушение своих обязанностей как доверен­ных лиц корпорации^[1135].

В действующем российском законодательстве воплотилась в жизнь идея о возможности привлечения конкретных физических лиц, имеющих право давать обязательные указания юридическому лицу, к субсидиарной ответственности его перед третьими лицами. Согласно ч. 2 п. 3 ст. 56 ГК РФ, если несостоятельность (банкротство) юридического лица вызвана уч­редителями (участниками), собственником имущества юридического лица или другими лицами, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания либо иным образом имеют возможность оп­ределять его действия, на таких лиц в случае недостаточности имущества юридического лица может быть возложена субсидиарная ответственность по его обязательствам.

По мнению В. Яркова, иск акционера к члену наблюдательного совета или совета директоров, члену коллегиального исполнительного органа, к лицу, исполняющему функции единоличного исполнительного органа, в том числе к управляющей организации либо управляющему о возмещении убытков, причиненных обществу их виновными действиями (бездействи­ем), является косвенным или производным иском. Своеобразие данного иска состоит в том, что акционеры защищают свои интересы опосредо­ванно, тогда как прямым выгодоприобретателем становится само акцио­нерное общество, в пользу которого производится взыскание^[1136].

Г. Л. Осокина полагает, что акционер или группа акционеров, кото­рые предъявляют иск в порядке п. 5 ст. 71 Закона об акционерных общест­вах, выступают в качестве законных корпоративных представителей истца - самого акционерного общества, которое является единственным надле­жащим истцом по такому требованию. По мнению автора, данный иск следует признать особым корпоративным иском^[1137].

Многие исследователи считают, что споры по договорам между хо­зяйственным обществом и наемным управляющим должны рассматри­ваться арбитражным судом^[1138].

Согласно ч. 4 п. 1 и ч. 2 ст. 33 АПК РФ 2002 г. к специальной подве­домственности арбитражных судов отнесены дела по спорам между ак­ционером и акционерным обществом, участниками иных хозяйственных товариществ и обществ, вытекающим из деятельности хозяйственных то­вариществ и обществ, за исключением трудовых споров, независимо от того, являются ли участниками правоотношений, из которых возникли спор или требование, юридические лица, индивидуальные предпринима­тели или иные организации и граждане.

В соответствии с п. 6 постановления Пленума Высшего арбитражного Суда РФ от 9 декабря 2002 г. № 11 «О некоторых вопросах, связанных с введением в действие Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации»^[1139] положения п. 4 ч. 1 ст. 33 подлежат применению с учетом ч. 1 ст. 27 АПК РФ, которая гласит, что арбитражным судам подведомствен­ны споры между участником хозяйственного товарищества и общества и хозяйственным товариществом и обществом, вытекающие из деятельности хозяйственных товариществ и обществ и связанные с осуществлением

прав и выполнением обязанностей участниками хозяйственных товари­ществ и обществ. Споры между участниками хозяйственных товариществ и обществ, если хотя бы один из них является гражданином, не имеющим статуса индивидуального предпринимателя, не подлежат рассмотрению в арбитражном суде, за исключением случаев, когда указанные споры связа­ны с предпринимательской или иной экономической деятельностью ука­занных хозяйственных товариществ и обществ.

Думается, что все споры между лицами, выполняющими функции ор­ганов юридического лица, и самим юридическим лицом, вытекающие из существующих между ними трудовых или корпоративных отношений, следует отнести к подведомственности арбитражных судов.

При этом, как пишет Д. В. Новак, во избежание затяжных корпора­тивных конфликтов необходимо установить исключительную подсудность корпоративных споров по месту нахождения соответствующих юридиче­ских лиц^[1140].

Процессуальное законодательство многих стран императивно закреп­ляет правило, что споры между участниками корпорации (товарищества, общества) рассматриваются исключительно по месту нахождения данной корпорации. В частности, такой порядок был предусмотрен ст. 222 рос­сийского Устава гражданского судопроизводства 1864 г.^[1141] Аналогичные нормы установлены § 22 Гражданского процессуального кодекса ФРГ от 30 января 1877 г. (в ред. от 12 сентября 1950 г. с изм.)^[1142], а также § 83b ав­стрийского Закона об отправлении правосудия и компетенции судов об­щей юрисдикции по гражданским делам от 1 августа 1895 г,, ст. 27 Граж­данского процессуального кодекса Греции от 16 сентября 1968 г., ст. 52

Гражданского процессуального кодекса Испании от 7 января 2000 r.₅ ст. 23 Гражданского процессуального кодекса Италии 1940 г.^[1143].

Думается, что в ст. 38 АПК РФ следует внести дополнительный п. 11, в котором установить, что дела по спорам, возникшим между юридиче­ским лицом и его учредителями (участниками, акционерами, членами), а также лицами, осуществляющими функции его органов, подведомственны арбитражному суду по месту нахождения указанного юридического лица.

Д. В. Новак обоснованно полагает, что закрепление в процессуальном законодательстве общего понятия «корпоративные споры» и правила об их исключительной подсудности никоим образом не ограничит конститу­ционных прав граждан (и юридических лиц Н. К.) на судебную защиту. Напротив, установление исключительной подсудности корпоративных споров отвечает конституционному принципу соразмерности (пропорцио­нальности) и сбалансированности при ограничении субъективных прав^[1144].

Как справедливо указывает Г. А. Гаджиев, необходимость введения законодательных ограничений связана с признанием важности каких-либо общественных (публичных) интересов, которые выступают в качестве це­ли, ради достижения которой норма, служащая способом достижения це-

58

ли, вводит ограничение основного права .

Таким образом, представляется, что решение общего собрания учредителей (участников), совета директоров, правления или иного коллегиального органа юридического лица, принятое в соответствии с законом и учредительными документами юридического лица и на­правленное на установление, изменение или прекращение корпора-

тивного правоотношения, является многосторонней гражданско- правовой корпоративной сделкой. Во внутренних, корпоративных от­ношениях указанное решение надлежит рассматривать как сделку, совер­шенную субъектами, составляющими орган юридического лица. Во внеш­них отношениях юридического лица с третьими лицами данная сделка должна рассматриваться как действие самого юридического лица, от име­ни которого выступают его полномочные органы.

Законодательство и цивилистическая доктрина также позволяют отнести корпоративные акты к особой категории юридических фак­тов, которые не являются ни сделками, ни индивидуальными (ненор­мативными) актами.

Если иное не предусмотрено законом, то в отношении указанных корпоративных актов (решений общих собраний участников либо иных коллегиальных органов юридического лица), являющихся многосторон­ними корпоративными сделками, могут применяться общие нормы зако­нодательства о сделках, в том числе о признании их недействительными.

Изложенные обстоятельства обусловливают возможность привлече­ния субъектов, осуществляющих функции органов юридического лица, к гражданско-правовой, корпоративной ответственности перед самим юри­дическим лицом и его учредителями (участниками).