§ 1. Порядок осуществления своих правомочий участниками правовой общности в абсолютных имущественных гражданских правоотношениях

Как было отмечено в первой главе, для правовой общности в абсолютных имущественных гражданских правоотношениях большое значение представляет сфера внутренних отношений участников.

См.: Алексеев С.С. Собрание сочинений. Том 3: Проблемы теории права: Курс лекций. М., 2010. С. 302.

² См.: Там же. С. 303-304; Е.А. Крашенинников предлагает именовать их как «субправомочия». Указанное терминологическое различие не имеет принципиально характера. Поэтому в настоящей работе будет говорится именно о правомочиях, как структурных элементах права на положительные действия. // Крашенинников Е.А. Содержание права собственности // Актуальные проблемы права собственности: Материалы Всероссийской межвузовской конференции (октябрь 2003 г., Саратов). Саратов., 2004. С. 64.

способам определения порядка осуществления правомочий участниками правовой общности и возможным вариантам совершенствования существующих юридических конструкций, следует определиться с перечнем самих правомочий.

1. С одной стороны, в отечественной цивилистической традиции получила широкое распространение точка зрения, согласно которой обладателю права собственности (иного вещного права в зависимости от разновидности) принадлежит «триада» правомочий: владения, пользования и распоряжения¹. С другой стороны, есть и те авторы, кто выступают категорически против

Считается, что её автором был В.Г. Кукольник, а в русском законодательстве она оказалась благодаря усилиям М.М. Сперанского. См.: Развитие советского гражданского права на современном этапе / Н.С. Малеин, В.П. Мозолин и др. М., 1986. С. 105-106; Поддержку такого подхода можно найти как в законе, так и в науке. По словам Ю.Н. Андреева, «значение полномочий собственника как триады возможностей, закрепленное в 1832 г. в Своде законов Российской империи, позднее перешло в Гражданские кодексы РСФСР 1922 и 1964 гг., Основы гражданского законодательства 1961 и 1991 гг., Конституцию РФ и Гражданский кодекс РФ 1994 г.» // Андреев Ю.Н. Собственность и право собственности: цивилистические аспекты: монография. М., 2013. С. 45; См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право (в 2 ч.). По исправленному и дополненному 8-му изд., 1902. Изд.2-е, испр. М., 2000. С. 328-329; Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Том 1. М., 2003. С. 103; В.М. Хвостов добавил к ним еще право виндицировать вещь // Хвостов В. М. Система Римского права. П. Вещное право. М., 1908. С. 2; ГойхбаргА.Г. Хозяйственное право РСФСР: Гражданский кодекс. Т. 1 М., 1924. С. 120; Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л., 1955. С. 52-53; Еремеев Д.Ф. Право личной собственности в СССР. М., 1958. С. 24; Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 53; Советское гражданское право: Учебник. В 2-х томах. Т. 1/ Илларионова Т.И., Кириллова М.Я., Красавчиков О.А. и др.: Под ред. О.А. Красавчикова. М., 1985. С. 300; Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение.

«КонсультантПлюс»; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая: учеб.-практич. комментарий / Е.Н. Абрамова, Н.Н. Аверченко, Ю.В. Байгушева [и др.]; под ред. А.П. Сергеева. М., 2013. С. 520-521. Иногда эти правомочия характеризуются в качестве главнейших прав, вытекающих из права собственности, которыми, последнее не ограничивается. См.: Гражданское уложение. Книга Третья. Вотчинное право. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского уложения. Т. 1. Ст. 1-174. С объяснениями. С.-Петербург., 1902. С. 61; Новицкий И.Б. Право собственности: Субъекты, объекты, содержание и защита права собственности; Право общей собственности; Комментарий к статьям 52-65 Гражданского Кодекса. М., 1925. С. 32.

конструирования права собственности при помощи триады правомочий, делая упор на том, что собственник свободен совершать действия по своему усмотрению¹. Вместе с тем в статье 209 ГК РФ был закреплен компромиссный подход: в тексте закона речь одновременно идет как о «триаде правомочий», так и 0 том, что собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия.

Как представляется, нет достаточных оснований отказываться от восприятия содержания права собственности и иных вещных прав в качестве набора правомочий.

В качестве дополнительного аргумента в поддержку существования правомочий собственности стоит отметить, что применительно к другим абсолютным имущественным правам возражений относительно отсутствия необходимости закрепить перечень правомочий в литературе практически не

¹ Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995. С. 167; Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 206; Венедиктов А.В. Избранные труды по гражданскому праву. В 2 т. Т. II М., 2004. С. 18; Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 2010. С. 183, 185, 196-197; Щенникова Л.В. Вещное право: Учебное пособие. М., 2006. С. 89; А.А. Рубанов пытался сгладить указанный дуализм мнений путем описания двух различных направлений в развитии права собственности. // Развитие советского гражданского права на современном этапе / Н.С. Малеин, В.П. Мозолин и др. М., 1986. С. 101.

² Развитие советского гражданского права на современном этапе / Н.С. Малеин, В.П. Мозолин и др. М., 1986. С. 80.

³ Белов В.А. Гражданское право. Т. III. Особенная часть. Абсолютные гражданско-правовые формы: учебник. М., 2012. С. 104; И далее: « составляющие этой триады образуют «нечто большее», чем обыкновенную их совокупность» // Там же. С.

возникает. Считается, что в содержании единого и неделимого исключительного

права существуют две юридические возможности: «использование» и

«распоряжение»¹. Их различие носит принципиальный характер. Как следует из заключения Исследовательского центра частного права при Президенте РФ, использование «направлено на реализацию соответствующих правомочий,

составляющих исключительное право, тогда как распоряжение исключительным правом направлено на введение этого права в гражданский оборот»².

Абсолютные имущественные права на бестелесное имущество не содержат всех юридических возможностей, предоставленных собственнику. Д.В. Федотов и В.В. Байбак выделяют в нем только правомочие распоряжения . Д.В. Мурзин в дополнение обосновывает наличие правомочия владения⁴. В качестве аргумента он использует отсылку к римским и дореволюционным источникам, в которых признавалось существование quasi possessio («как бы владение правом»). Вместе с тем в римском частном праве указанная конструкция создавалась с целью

распространения владельческой защиты в отношении прав на чужие вещи. Поскольку владение ассоциировалось именно с господством над вещью (не обязательно постоянным), это потребовало дополнение частицы quasi (как бы). Поэтому применительно к бестелесным имущественным объектам корректнее использовать более широкий термин «обладание», который в последнее время

Подобное воззрение можно обнаружить уже в работах К.Н. Анненкова // Анненков К.Н. Система русского гражданского права. Т. П. Права вещные. С-Петербург., 1895. С. 597; Хотя не все ученые разделяют эту позицию. Так М.А. Рожкова предложила дополнительно выделять правомочие «обладание» // См.: Новоселова Л. А., Рожкова М.А. Интеллектуальная собственность: некоторые аспекты правового регулирования: монография. М., 2014. С. 36. В целом указанная точка зрения опирается на теоретические положения, обосновывающие наличие у субъекта права на положительные действия возможности фактически обладать благом и использовать его.

² См.: Заключение Исследовательского центра частного права по вопросам толкования и возможного применения отдельных положений части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации // «Вестник гражданского права». 2007. № 3. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

³ См.: Байбак В.В. Обязательственное требование как объект гражданского оборота. М., 2005. С. 49-51; Федотов Д.В. Бестелесное имущество в гражданском праве. М., 2014. С. 51, 90-91.

⁴ Мурзин Д.В. Ценные бумаги - бестелесные вещи: Правовые проблемы теории ценных бумаг. М.. 1998. С. 89.

получает распространение в литературе'. Хотя представляется, что выделение этого правомочия является достаточно условным, а само оно не имеет такого же значения как владение для субъектов вещного права.

Применительно к теме настоящего исследования подчеркнем, что система правомочий позволяет выбрать наиболее оптимальную модель порядка согласования участниками правовой общности своих волеизъявлений. Это связано с тем, что закон для разных правомочий может предусмотреть отличающиеся подходы (например, ст. 246, 247 ГК РФ). Приняв во внимание содержание каждого из правомочий, допустимо предложить тот или иной вариант их эффективного осуществления в ситуации усложнения субъектного состава абсолютных имущественных правоотношений. Невозможно себе представить, как законодатель, отрицая наличие отдельных правомочий, смог бы создать полноценную систему регулирования в данной сфере². Поэтому представление о существовании правомочий имеет и большое практическое значение. И даже в тех случаях, когда какое-нибудь иное «правомочие» будет обнаружено за пределами триады, стоит предпринять необходимые усилия для того, чтобы квалифицировать это правомочие в её рамках. По словам А.Н. Латыева, «как уже не раз отмечалось в литературе, весьма сомнительными выглядят всякие попытки дополнить перечень каким-либо новым правомочием: все они оказываются в действительности либо входящими в содержание права владения (как, например, право на виндикацию), пользования (выделяемое Гражданским законом Латвии право на получение от вещи возможных благ) или распоряжения, либо их комбинацией (как предлагавшееся во время разработки действующего ГК РФ

См.: Новоселова Л.А., Рожкова М.А. Интеллектуальная собственность: некоторые аспекты правового регулирования: монография. М., 2014. С. 40; Аникин А.С. Правомочие обладания как элемент субъективного исключительного права // «Юрист». 2007. № 4. С. 24.

‘ Стоит отметить, что с их помощью описывают внутренние отношения сособственников практически все противники рассмотрения права собственности с позиции отдельных правомочий. Поэтому стоит согласиться с А.Н. Латыевым в том, что «отказ от перечисления правомочий, однако, не позволяет ответить на вопрос о содержании субъективного вещного права, недаром многие отечественные юристы выступали в защиту триады» // Латыев А.Н. Вещные права в гражданском праве: понятие и особенности правового режима: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03. Екатеринбург., 2004. С. 84.

правомочие управления)¹.

Применительно к идее конструирования правовой общности в абсолютных имущественных правоотношениях, стоит выяснить, в каком случае имеет смысл разработать универсальные положения относительно порядка осуществления правомочий, а где следует сохранить (при необходимости усовершенствовать) закрепленные ГК РФ подходы к определению порядка реализации своих правовых возможностей субъектами общего права. Для этого потребуется рассмотреть вопрос о содержании конкретных правомочий.

2. И собственник, и обладатель исключительного права удовлетворяют свои интересы за счет созвучных правомочий (пользования и использования). Однако не стоит придавать терминологии слишком большое значение. Например, ЗК РФ, говоря о правомочиях собственника земельного участка, оперирует термином «использование». Поэтому в любом случае необходимо проанализировать содержание обоих правомочий и сделать акцент именно на характерных чертах правомочий «пользования» и «использования».

Поскольку каждое управомоченное лицо самостоятельно решает, как ему пользоваться своей вещью, закон не в состоянии закрепить даже примерного перечня действий, относящихся к пользованию². При этом в научной литературе так и не сложилось единого мнения относительно того, какие действия входят в содержание правомочия пользования. Одни авторы включают в него возможность эксплуатировать имущество путем извлечения полезных свойств, а также потреблять (уничтожать) его³. Другие понимают под пользованием любое

Латыев А.Н. Там же. С. 65-66.

Вопрос о владении не будет подробным образом проанализирован, поскольку данное правомочие является сугубо специфическим для вещных правоотношений и не имеет своих непосредственных аналогов в других абсолютных имущественных правоотношениях. Но поскольку в действующем законодательстве порядок пользования и владения определяются аналогичным образом, то вопрос об осуществлении несколькими лицами правомочия владения будет затронут при разрешении вопроса о пользовании.

См.: Д.М. Генкин полагал, что «уничтожение вещи, как правило, является лишь фактическим результатом ее пользования» // Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 101; А.Н. Латыев, напротив, уточняет, что из пользования необходимо исключить извлечение «гражданских плодов», а при потреблении одновременно происходит и распоряжение // Латыев А.Н. Вещные права в гражданском праве: понятие и особенности правового режима: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03. Екатеринбург., 2004. С. 69; Суханов Е.А. Лекции о праве

употребление вещи для удовлетворения своих потребностей, но не включают в него уничтожение¹. Обе эти точки зрения не имеют существенных различий. Но именно вторая из них представляется более корректной. Это связано с тем, что действие по уничтожению вещи, как правило, не создает для управомоченного лица непосредственного положительного эффекта, а также не соответствует сущности пользования, поскольку целенаправленно влечет прекращение юридических отношений, возникающих по поводу вещи².

Таким образом, любые, помимо уничтожения, действия, не влекущие изменение назначения самой вещи или возникших по её поводу правоотношений, следует относить к пользованию. Подобный подход нашел отражение и в практике отдельных судов, которые под пользованием предлагают понимать извлечение полезных свойств вещи, без внесения изменений в её основные

конструктивные элементы.

Несколько иначе закон регулирует отношения по поводу использования собственности. М., 1991. С. 20. По мнению В.А. Белова поведенческие акты, составляющие правомочие пользования, должны быть направлены либо на извлечение потребительской стоимости (плодов или доходов) из вещи (положительный характер), либо на её сохранение и приумножение (отрицательный характер), либо на изменение качества стоимости вещи (переработка вещи) или даже её полную утрату (уничтожение вещи) // Белов В.А. Гражданское право. Т. III. Особенная часть. Абсолютные гражданско-правовые формы: учебник. М., 2012. С. 108.

¹ См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право (в 2 ч.). По исправленному и дополненному 8-му изд., 1902. Изд.2-е, испр. М., 2000. С. 343; Новицкий И.Б. Право собственности. Субъекты, объекты, содержащие и защита права собственности. Право общей собственности М., 1925. С. 35; Еремеев Д.Ф. Право личной собственности в СССР. М. 1958. С. 40; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая: учеб.-практич. комментарий / Е.Н. Абрамова, Н.Н. Аверченко, Ю.В. Байгушева [и др.]; под ред. А.П. Сергеева. М., 2013. С. 521; Российское гражданское право: Учебник: в 2 т. Т. I: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права / отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2010. С. 511; Как показывает содержание Проекта Гражданского уложения, его составители также восприняли именно этот подход // Гражданское уложение. Книга Третья. Вотчинное право. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданскогоуложения. Т. 1. Ст. 1-174. С объяснениями. С.-Петербург., 1902. С. 80.

² См.: Андреев Ю.Н. Собственность и право собственности: цивилистические аспекты: монография. М., 2013. С. 47.

³ Постановление Пятого арбитражного апелляционного суда от 30.03.2015 № 05АП-828/2015 по делу № А51-27932/2014; Постановление Пятого арбитражного апелляционного суда от 04.03.2015 № 05АП-1100/2015 по делу № А51-21621/2014.

результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации¹. Между пользованием и использованием, как правило, выделяются следующие

основные различия.

Во-первых, обосновывается, что использовать объект «интеллектуальной собственности» способны неограниченное количество субъектов одновременно, при том, что материальная природа вещи такой возможности, как правило, не

предоставляет.

Вместе с тем данный критерий не настолько категоричен, как может показаться на первый взгляд. В некоторых случаях пользование одной и той же вещью также могут осуществлять различные лица (хотя их количество будет априори понятно) . В связи с этим в научной литературе было высказано предложение, проводить аналогию между правами лицензиата и ограниченными вещными правами . С достаточно высокой долей условности представляется допустимым также делать сравнение лицензионного договора с договором

аренды⁴.

Во-вторых, использование отличается от пользования по своему

Как полагал В.А. Дозорцев, «право использования состоит в возможности правообладателя монопольно совершать действия по коммерческой эксплуатации объекта, приносящие имущественные выгоды, и запрете всем третьим лицам совершать такие действия без разрешения правообладателя» // Дозорцев В.А. Интеллектуальные права: Понятие. Система. Задачи кодификации. Сборник статей. М., 2005. С. 48; М.А. Рожкова понимает под правомочием пользования, « возможность для правообладателя осуществлять самостоятельные действия по практическому применению самого объекта интеллектуальной собственности» // Новоселова Л.А., Рожкова М.А. Интеллектуальная собственность: некоторые аспекты правового регулирования: монография. М., 2014. С. 36; Судами под использованием исключительного права « понимается реализация правообладателем своих имущественных прав по самостоятельному (собственному) использованию результата интеллектуальной деятельности тем или иным способом, каждый из которых представляет собой отдельное правомочие» // Постановление Суда по интеллектуальным правам от 19.11.2013 № С01- 207/2013 по делу № А40-10750/2013. Во всех случаях акцент сделан на имущественной составляющей правомочия использования.

² По мнению ВАС РФ, «ЛК РФ не содержит запрета на предоставление лесных участков разным лесопользователям для осуществления разных видов деятельности. Системное толкование указанных норм законодательства показывает, что ограничение как по виду лесопользования, так и по числу лесопользователей возникает только в том случае, когда одновременное многоцелевое лесопользование одним земельным участком невозможно» // Постановление Президиума ВАС РФ от 27.07.2010 № 2111/10.

³ См.: Новоселова Л. А., Рожкова М. А. Интеллектуальная собственность: некоторые аспекты правового регулирования: монография. М., 2014. С. 37.

⁴ Постановление Президиума ВАС РФ от 05.11.2013 № 9457/13.

содержанию. А.Л. Маковский считает, что «под использованием закон понимает не только и даже не столько пользование соответствующим нематериальным объектом - результатом интеллектуальной деятельности или средством индивидуализации, сколько всю совокупность правомочий обладателя исключительного права, составляющих содержание этого права»¹. Правомочие использования включает конкретные способы своего осуществления (незакрытый перечень)^{[37] [38], соответствующие природе объекта интеллектуальной собственности, а также содержит запрет на совершение подобных действий всеми остальными лицами. Но, как подчеркивалось выше, закон не в состоянии закрепить даже примерного перечня действий, составляющих содержание пользования.}

В результате описанные выше различия между «пользованием» и

«использованием» создают существенные препятствия для построения единых

теоретических положений, касающихся согласования участниками правовой общности порядка осуществления этих правомочий. В то же время допустимо говорить о том, что в основе любой правовой общности должна лежать идея, согласно которой правообладатели могут свободно осуществлять указанные правомочия по отношению к общему объекту, не создавая друг другу и третьим лицам препятствий. Но, как было сказано выше, исключения видятся вполне допустимыми. В связи с этим в данной части стоит подумать о совершенствовании существующих подходов.

Таким образом, при определении содержания каждого из указанных выше правомочий за основу были взяты различные идеи, обусловленные спецификой соответствующего объекта правоотношений. В итоге это оказало влияние и на регулирование отношений с усложненным субъектным составом как в сфере вещных, так и исключительных прав.

3. В настоящее время в части 4 ГК РФ предусмотрено общее правило о том, что несколько лиц имеют возможность совместно обладать (сообладать) одним

исключительным правом на результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации (и. 4 ст. 1228, и. 2 ст. 1229 ГК РФ). Помимо этого правила ГК РФ также содержит ряд специальных положений, регулирующих отношения принадлежности исключительного права на тот или иной объект интеллектуальной собственности¹. Чаще всего их содержание полностью соответствует пункту 3 статьи 1229 ГК РФ. Однако при осуществлении исключительных прав на некоторые объекты законом предусмотрены существенные особенности (например, ст. 1258, 1314 ГК РФ). В то же время в законе нашло место и единственное исключение из общего правила - в силу прямого указания ГК РФ право на фирменное наименование не может принадлежать нескольким лицам совместно.

В научной литературе признается, что «в соответствии с современной экономической теорией объекты интеллектуальной собственности относятся к так называемым общественным товарам (благам), иными словами, товарам, потребление которых одним субъектом не уменьшает степени их доступности другим»^{[39] [40]. Судя по всему, подобная идея была взята за основу при регулировании тех случаев, когда несколько субъектов обладают исключительным правом на один объект интеллектуальной собственности. Согласно пункту 3 статьи 1229 ГК РФ, каждый из правообладателей может использовать такой результат или такое средство по своему усмотрению, если настоящим Кодексом или соглашением между правообладателями не предусмотрено иное.}

Конечно, закрепив в ГК РФ подход о свободном использовании субъектами общего результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации, законодатель тем самым проигнорировал интересы тех субъектов, которые выступают против осуществления конкретного способа

использования общего объекта. При отсутствии соглашения о порядке реализации правомочия использования, мнение таких участников относительно вопроса о том, как стоит использовать общий объект интеллектуальной собственности никак не будет учтено. К тому же совершение одним из правообладателей самостоятельных действий по использованию общего объекта, в некоторых случаях вполне способно как ограничить аналогичные права другого управомоченного лица, так и нарушить его имущественные интересы.

Тем не менее, описанное ограничение не является чрезмерным, поскольку оно учитывает специфическую природу результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации. Это связано с тем, что объекты интеллектуальной собственности, сами по себе являясь необоротоспособными, обладают значительной экономической ценностью. Как отмечал В.А. Дозорцев, «Появление категории «исключительных прав» обусловлено возникшей значимостью результатов интеллектуальной деятельности (интеллектуального продукта) для экономического товарного оборота (курсив - В.Г.)»¹.

Природа объектов интеллектуальных прав не позволяет удовлетворять имущественные потребности правообладателя только за счет обладания ими. Для этого необходимо осуществить определенные активные действия, то есть использовать объект или распорядиться правами на него. Но если при совместном обладании исключительным правом вопрос о распоряжении ставится в зависимость от мнения «товарищей», то с его использованием дела обстоят иначе. По словам А.Г. Назарова, «закрепление искусственной монополии по его (объекта интеллектуальной собственности - В.Г.) использованию должно сопровождаться минимально необходимыми ограничениями для общества» . В случае усложнения субъектного состава на управомоченной стороне, законодательные механизмы должны поощрять реализацию правомочия использования каждым из правообладателей вне зависимости от согласия остальных. В такой ситуации

Дозорцев В.А. Понятие исключительного права // Дозорцев В.А. Интеллектуальные права: Понятие. Система. Задачи кодификации. Сборник статей. М., 2005. С. 112.

Назаров А.Г. Пределы осуществления исключительного права на результаты интеллектуальной деятельности: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03. Екатеринбург. 2011. С. 9.

закон призван обеспечить любому из участников правовой общности возможность осуществить правомочие использования самостоятельно. В противном случае, « отсутствие соглашения между обладателями совместного исключительного права парализует вовлечение в гражданский оборот объекта интеллектуальных прав»¹. Поэтому именно принцип самостоятельного использования объектов интеллектуальной собственности, принадлежащих нескольким лицам одновременно, должен быть положен в основу взаимоотношений субъектов, совместно обладающих исключительным правом. Любое исключение из этого правила должно иметь должное обоснование.

Стоит отметить, что возможность каждого из сообладателей исключительного права использовать результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации по своему усмотрению не является абсолютной. Не зря в пункте 3 статьи 1229 ГК РФ особым образом подчеркивается, что любой из способов использования общего исключительно права не может противоречить

закону.

Это дает основания утверждать, управомоченные лица при осуществлении своего права должны действовать разумно и добросовестно, не причиняя вред и не создавая друг другу необоснованных препятствий в осуществлении принадлежащего им права (и. 3, 4 ст. 1 ГК РФ, и. 1 ст. 10 ГК РФ). Если же идти от противного, то есть отталкиваться от идеи неограниченной свободы каждого из участников правовой общности, вполне возможно представить себе ситуацию, при которой активность правообладателей будет направлена не на удовлетворение собственных экономических интересов, а на постоянное продуцирование конфликтной ситуации.

В связи с изложенным, кажется неоправданным закрепление специального правила относительно порядка использования произведения его соавторами (абз. 1 и. 2 ст. 1258 ГК РФ). По мнению Э.П. Гаврилова, «принцип «совместного использования» любых произведений, в том числе созданных в соавторстве,

Зыков СВ. Нетипичные исключительные права// «Цивилист». 2011. № 3. Доступ из справ.- правовой системы «КонсультантПлюс».

существовал в советском (российском) авторском праве длительное время. В настоящее время положение существенно изменилось. Все это дает основание толковать норму пункта 2 статьи 1258 в буквальном смысле: принцип «совместного использования» действует, только если исключительное право на

произведение, созданное в соавторстве, принадлежит самим соавторам, а не иным лицам»¹. С таким толкованием следует согласиться. В основе закрепленного в законе подхода о необходимости совместного использования объекта его субъектами лежит идея о наличии особой связи автора со своим произведением. Например, Б.С. Антимонов и Е.А. Флейшиц подчеркивали, что « понятие субъекта авторского права неразрывно связано с понятием объекта того же права» . Однако представляется, что закрепленный в статье 1258 ГК РФ подход неоправданно ограничивает возможности соавторов. По словам СЮ. Филипповой, «Нельзя забывать, что «такое необходимое достижение соглашения порождает сложности в реализации прав на произведение каждого из

соавторов, ставя его в зависимость от воли других соавторов или их

правопреемников »³.

В настоящее время вполне возможно отказаться от положения о совместном использовании произведения, приведя нормы о соавторстве в соответствие с общим правилом, закрепленным в пункте 3 статьи 1229 ГК РФ.

Во-первых, законодательство не содержит четкий механизм противодействия необоснованному запрету использовать произведение со стороны кого-либо из соавторов. В целях защиты от возможных злоупотреблений пункт 2 статьи 1258 ГК РФ предусматривает, что в случае, когда произведение образует неразрывное целое, ни один из соавторов не вправе без достаточных оснований запретить использование такого произведения. Комментируя приведенную статью, А.И. Зырянов подчеркивает, что «ранее принцип единогласия в отношении осуществления имущественных прав имел и обратную

¹ Гаврилов Э.П. Исключительное право, принадлежащее нескольким лицам // «Хозяйство и право». 2009. № 3 (386). С. 64.

"Антимонов Б.С, Флейшиц Е.А. Авторское право. М., 1957. С. 65.

³ Филиппова СЮ. Частноправовые средства организации и достижения правовых целей. М., 2011. С. 289.

сторону: каждый из соавторов имел право на запрет использования произведения,

что нередко лишало других соавторов возможности использовать коллективное

произведение, в том числе в общих интересах. На основе общего запрета злоупотребления правом законодатель, пытаясь обеспечить интересы всех соавторов, устанавливал, что в том случае, если произведение соавторов образовывало одно неразрывное целое, то ни один из соавторов не вправе был без достаточных на то оснований запретить использование произведения. Это давало возможность соавторам в случае возникновения спора об использовании общего произведения передать этот спор на рассмотрение суда, который должен был решать его исходя из общих принципов разумности и справедливости»¹. Законодатель посчитал более приемлемым судебный порядок разрешения конфликта. В качестве критерия он использовал крайне неопределенный термин «достаточные основания», оставив открытым вопрос о его соотношении с юридической конструкцией «злоупотребление правом». До сих пор судебная практика не выработала каких-то приемлемых ориентиров, позволяющих говорить о наличии или отсутствии оснований для запрета.

Во-вторых, нельзя забывать о назначении авторского права. По мнению ученых, авторское право « есть юридический инструмент, с помощью которого те, кто вкладывает время, труд и деньги в создание культурного продукта, могут не только окупить свои вложения, но также извлечь прибыль сообразно успеху произведения у публики» . Правило о совместном использовании созданного в соавторстве произведения, напротив, способно повлечь неразумное ограничение возможностей правообладателей воплотить в реальность свои экономические ожидания.

Видится, что те же аргументы можно привести и применительно к случаям

использования совместного исполнения при отсутствии руководителя коллектива ^{[41] [42]}

(абз. 1 п. 2 ст. 1314 ГК РФ).

Таким образом, в отличие от сособственников каждый из обладателей исключительного права, как правило, получает возможность самостоятельно совершать действия в отношении общего объекта, не препятствуя в этом всем остальным (и. 3 ст. 1229 ГК РФ)¹. Именно поэтому данное положение и заняло место общего правила.

4. К сожалению, в сфере вещных правоотношений в настоящее время ГК РФ напрямую регулирует только порядок осуществления своих правомочий сособственниками и созалогодержателями. Однако эта проблема не кажется непреодолимой. Различия в регулировании отношений нескольких лиц по поводу одной вещи не должны носить принципиальный характер².

По своему содержанию ограниченные вещные права представляют собой часть правомочий, которыми собственник поделился с иными лицами. Видится, что такой подход позволит сконструировать максимально унифицированные правила осуществления правомочий «владения» и «пользования» несколькими обладателями одного вещного права. Конечно, каждый участник правовой общности должен владеть и пользоваться общим имуществом в той мере, в которой это не изменяет его назначение и не ущемляет права остальных³. Однако, как подчеркивалось выше, наличие нескольких управомоченных лиц требует появления особого механизма, обеспечивающего координацию их поведения. В связи с этим стоит проанализировать различные варианты его конструирования.

Поскольку общая собственность является наиболее разработанным правовым институтом, то именно на его положениях и будет сделан упор. Говоря О регулировании отношений «множественности лиц» на стороне обладателя

Даже применительно к случаям нераздельного соавторства, ГК РФ предусматривает, что «ни один из соавторов не вправе без достаточных оснований запретить использование такого произведения». Получается и применительно к произведениям, образующим неразрывное целое, законодатель, регламентируя порядок его использования, пытается сузить границы зависимости правообладателей друг от друга.

Стоит отметить, что применительно к разделу об интеллектуальных правах законодатель также избрал именно путь унификации регулирования отношений при множественности лиц, закрепив, где это требуется отдельные исключения.

³ Пункт 1 статьи 347 ГК Молдовы.

вещного права, М.А. Димитриев подчеркивает большое значение правил о сособственности. По его словам, «на сегодня существует единственная возможность применения по аналогии норм об общей собственности. В связи с чем требуется разработка детальных правил, направленных на регулирование отношений между «сообладателями» любого вещного права. Более того, данные правила должны быть закреплены в общих положениях о вещных правах с изъятием норм об общей собственности из соответствующей главы, которые должны стать прообразом для создания правового режима имущества, находящегося на вещном праве у двух и более лиц»¹.

Аналогичным образом собирается поступить и законодатель. Как предусмотрено Проектом № 47538-6, к отношениям, связанным с

принадлежностью одного ограниченного вещного права двум или нескольким лицам, соответственно применяются правила об общей собственности (глава 19.1), если иное не установлено настоящим Кодексом или не вытекает из существа ограниченного вещного права. Раздел вещи, на которую установлено это право, и выдел из нее доли в натуре по требованию этих лиц не допускаются (и. 3 ст. 223 ГК РФ). В то же время, предлагаемая пунктом 3 статьи 223 ГК РФ в редакции Проекта № 47538-6 формулировка не трансформирует положения об общей собственности в качестве безусловно универсальных правил.

Во-первых, абзац 2 пункта 3 статьи 223 ГК РФ в редакции Проекта № 47538-6 прямо перечисляет те нормы главы 19.1 ГК РФ, которые неприменимы к ограниченным вещным правам (о разделе общей вещи и выделе из нее доли в натуре²).

Во-вторых, сделав отсылку к главе 19.1 ГК РФ, Проект № 47538-6 требует от правоприменителя каждый раз учитывать «существо ограниченного вещного права». Совершенно ясно, что к ограниченному вещному праву, содержащему исключительно правомочие пользования, не подлежат применению правила относительно определения порядка владения и (или) распоряжения общей вещью.

¹ Димитриев М.А. К вопросу об ограниченных вещных правах // «Налоги». 2010. № 36. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

² Стоит подчеркнуть, что в данном случае говорится именно о выделе доли в натуре.

Но подобное правило о необходимости учитывать существо права может создать затруднения, требующие надлежащего и непротиворечивого разрешения в судебной практике.

Но, как показывает опыт России (Проект гражданского уложения) и иностранных государств (Германия, Молдова, Нидерланды. Туркменистан), правила об общей собственности пригодны для применения к иным вещным правам. Конечно вполне допустимы исключения (ст. 335.1. ГК РФ), но в основной своей массе правовое регулирование должно быть унифицировано. Поэтому представляется разумным, распространить на большую часть ограниченных вещных прав те же положения, регламентирующие порядок осуществления правомочий, что будут сконструированы в рамках настоящего исследования.

Действующее законодательство предусматривает три основных подхода¹ к регулированию отношений по поводу владения и пользования общим имуществом. Только один из них («правило единогласия») является в настоящий момент общим положением, а два остальных— исключениями.

1) Правило о том, что владение и пользование общим имуществом осуществляется сообща (при этом наличие согласия по поводу совместного владения и пользования презюмируется, но сами сособственники вправе предусмотреть иной порядок, например, ст. 256, 257 ГК РФ, ст. 34, 35 СК РФ).

Такой подход характерен для общей совместной собственности. В данном случае законодателем преследуется цель закрепить обычно существующий порядок взаимоотношений управомоченных лиц (в первую очередь супругов) относительно принадлежащих им вещей. Иными словами, важнейшую роль играет предполагаемое наличие особых лично-доверительных отношений среди

¹ Ученые предлагают дополнительные варианты указанных подходов. Например, О.Р. Зайцев обосновывает существование конструкции общей собственности с «представительством третьего лица», которая была закреплена в Федеральном законе от 29.11.2001 № 156-ФЗ «Об инвестиционных фондах». По словам О.Р. Зайцева, «когда лица объединяют свои имущества в единый общий пул для доверительного управления им, наиболее логично, что они достигнут соглашения о том, что владение, пользование и распоряжение им будет осуществлять только управляющий как представитель учредителей, но не учредители лично»¹. Поэтому такой подход не является универсальным, хотя участники общности могут закрепить его для применения в своих собственных отношениях. См.: Зайцев О.Р. Договор доверительного управления паевым инвестиционным фондом. М., 2006. С. 116-117.

участников общности. По этому поводу М.В. Зимелева отмечает, что «имущественные права в подобных случаях неотделимы от оснований, лично связывающих участников совместной собственности, и зависят от этих оснований»¹.

К сожалению, законодатель не всегда последовательно воплощает эту идею. Например, согласно части 2 статьи 4 Федерального закона от 15.04.1998 № бб-ФЗ «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан», в садоводческом, огородническом или дачном некоммерческом товариществе имущество общего пользования, приобретенное или созданное таким товариществом за счет целевых взносов, является совместной собственностью его членов . Эту норму нельзя считать достаточно обоснованной, поскольку она влечет безосновательное смешение собственности юридического лица и собственности его участников.

Таким образом, общая совместная собственность является специальной конструкцией, призванной регулировать специфическую группу имущественных отношений, в появлении которых существенную роль играет лично­доверительный характер связи их субъектов³.

2) Правило о том, что для установления порядка владения и пользования вещью необходимо одновременное согласие всех

Зимелева М.В. Общая собственность в советском гражданском праве. Часть первая (Начало) // «Вестник гражданского права». 2009. № 4. Доступ из справ.-правовой системы

«КонсультантПлюс».

² Федеральный закон от 15.04.1998 № 66-ФЗ «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан»//СЗ РФ. 20.04.1998. № 16. Ст. 1801.

³ «Требуется изучить вопрос об ограничении круга имуществ, которые могут находиться в

совместной собственности, только имущество супругов с отказом от совместной собственности крестьянского (фермерского) хозяйства». // Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации / одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009 // «Вестник ВАС РФ». № 11. ноябрь 2009. С. 53; Предполагается, что имущество крестьянского

(фермерского) хозяйства будет находиться в общей долевой собственности его членов. // Пункт 145 статья 1 Проекта Федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (ред., принятая ГД ФС РФ в I чтении 27.04.2012). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

сособственников (ст. 247 ГК РФ, «правило единогласия»)¹.

В России требование единогласия всех сособственников при определения порядка владения и пользования общим имуществом практически во все времена являлось общим правилом . С одной стороны, такой подход обеспечивал юридическое равенство всех участников общей собственности при принятии решения об определении порядка владения и пользования. С другой стороны - неминуемо создавал рост потенциала конфликтности, так как достижение общего согласия не только по принципиальным вопросам, но и по текущим зачастую бывает нереальной задачей в силу различных причин.

Главным минусом такого подхода становится проблема усиления роли любого из участников общей собственности: каждый из них получает возможность единолично блокировать решение большинства правообладателей, вне зависимости от размера принадлежащих им долей. Единственным выходом становится судебная процедура (и. 1 ст. 247 ГК РФ). По мнению КС РФ, данная норма позволяет суду при наличии спора выбрать наиболее оптимальный порядок владения и пользования общим имуществом³. По такому же пути пошел

В настоящий момент оно является общим правилом для различных случаев общей долевой собственности. Именно такая конструкция пользуется наибольшей популярностью в странах бывшего СССР. Например: Пункт 1 Статья 213 Гражданского кодекса Республики Казахстан (Общая часть) от 27.12.1994 года [Электронный ресурс] // URT: htlp://o^Aine.zakon.kz/Document/?doc_id=1006061#sub_id=2090000; Статья 215.1 Гражданского кодекса Азербайджанской республики от 28.12.1999 года [Электронный ресурс] // URT: http://online.zakon.kz/Document/7doc_ id=3042011 l#sub_id=2130000; Статья 347 Гражданского кодекса Молдовы [Электронный ресурс] // URT: http://base.spinform,пі/show_doc.tvra?rgn=3244; Пункт 1 статьи 269 Гражданского кодекса Кыргызской Республики от 8 мая 1996 года № 15 (Часть I) [Электронный ресурс] // URL:

http://o^Aine.zakon.kz/Document/?doc_id=30212538#sub_id=2660000; Схожее по смыслу положение можно обнаружить в статье 815.3 ФПГ См.: Основы наследственного права России, Германии, Франции / Ю.Б. Гонгало, К.А. Михалев, Е.Ю. Петров и др.; под общ. ред. Е.Ю. Петрова. М., 2015. С. 238-239.

² Нормативное закрепление указанный подход впервые получил в Гражданском кодексе РСФСР 1964 г. До этого момента его обосновывали в рамках доктринального и судебного толкования отдельных положений гражданского законодательства (например, ст. 554 Том X Свода законов Российском империи). См.: Товстолес Н.Н. Общая собственность по русскому гражданскому праву// «Журнал Министерства юстиции». 1900. № 8. Октябрь. С. 148-149, 163-164.

³ Определение Конституционного Суда РФ от 18.10.2012 № 1835-0; Определение

Конституционного Суда РФ от 24.03.2015 № 559-0; Определение Конституционного Суда РФ от 23.12.2014 № 2955-0; На практике признается допустимым повторное обращение в суд с иском об определении порядка пользования: «учитывая, что отношения по пользованию жилым

Нидерландский законодатель. Согласно статье 3:168 пункты 1,2 ГК Нидерландов, «участники могут посредством договора установить пользование, использование

и заведование совместного имущества; при отсутствии договора судья окружного суда может, по ходатайству наиболее заинтересованной стороны установить подобные правила, при нужде совместно с установкой судебного управления имущества». Но обеспечивает ли подобные правила баланс интересов сособственников?

На практике встречаются примеры, когда суды презюмируют наличие соглашения участников общей собственности при существовании сложившегося порядка владения и пользования. Для изменения этого порядка они требуют от истца доказать факт его нарушения¹. Однако такая позиция органов правосудия представляется необоснованной. Если сторона оспаривает справедливость существующего состояния отношений, то это является основанием для рассмотрения дела по существу и принятия итогового судебного акта. Суды не должны самоустраняться от разрешения спора только по той причине, что «между сторонами сложились конфликтные отношения и не достигнуто соглашение о порядке пользования а предложенные каждой стороной варианты

определения порядка пользования приведут к нарушению прав

сособственников»². В силу закона никто иной как суд уполномочен разрешить разногласия между сособственниками. Если этого не будет сделано, участники останутся в ситуации перманентной неопределенности. Поэтому стоит

согласиться с тем, что «суды при определении порядка пользования имуществом,

принадлежащем нескольким собственникам, не связаны с доводами искового заявления и вправе, учитывая интересы сторон, определить порядок пользования таким имуществом по своему усмотрению исходя из более приемлемого

помещением являются длящимися, то стороны не лишены права в последующем изменить настоящий порядок пользования этим жилым помещением, как по соглашению между ними, так и в судебном порядке». // Апелляционное определение Свердловского областного суда от 29.08.2014по делу№ 33-10979/2014.

Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 23.06.2015 № 33- 10479/2015.

² Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 11.06.2015 № 33- 9020/2015 по делу № 2-86/2015.

варианта»'.

При рассмотрении споров об определении порядка владения и пользования, закон в первую очередь ориентирует суды принимать во внимание размер доли (п.

2 ст. 247 ГК РФ) . Однако это правило нельзя считать универсальным. Не во всех случаях возможно арифметически сопоставить размер доли с порядком владения и пользования вещью. Как, например, это сделать в отношении такой неделимой вещи как автомобиль или квартира, количество комнат в которой не совпадает с числом собственников? ГК РФ предусматривает возможность получения участником общей собственности, который не может пользоваться вещью соразмерно своей доли, соответствующей компенсации. В связи с этим норма, содержащаяся в пункте 2 статьи 247 ГК РФ, не является императивной. По поводу данного правила КС РФ отметил, что «применение оценочных характеристик преследует цель эффективной реализации норм в зависимости от объективных особенностей складывающихся правоотношений^{[43] [44] [45]. Как результат, возникает проблема широты судейского усмотрения. Согласно пункту 37 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № б, Пленума ВАС РФ № 8 от 01.07.1996, «суд учитывает фактически сложившийся порядок пользования имуществом, нуждаемость каждого из сособственников в этом имуществе и реальную возможность совместного пользования». Вместе с тем ни один из этих критериев ни вместе, ни по отдельности не способен обеспечивать учет интересов сособственников: первый не всегда присутствует, а второй и третий могут касаться каждого из участников правовой общности.}

В таких ситуациях возникает вопрос: чем еще должны руководствоваться

правоприменители при определении порядка владения и пользования имуществом? На практике сформировалось требование к наличию реальной

возможности осуществления сторонами определенного вида деятельности, соблюдения противопожарных, санитарно-эпидемиологических норм и правил, баланса интересов сторон¹. Зачастую это требует участия в суде лиц, обладающих специальными познаниями (экспертов). Как результат, в основу судебного акта ложится не просто надлежащее толкование судом тех или иных норм права, а в первую очередь основанная на представленных доказательствах субъективная оценка фактических обстоятельств дела.

Таким образом, «правило единогласия» обладает рядом существенных и неустранимых недостатков. Среди его положительных моментов стоит отметить то, что главным образом оно направлено на защиту интересов каждого сособственника, поскольку гарантирует учет их мнений вне зависимости от результатов голосования остальных. В результате в отношениях друг с другом «правило единогласия» призвано обеспечить автономию воли участников правовой общности. Когда же согласие всех правообладателей относительно определения порядка владения и пользования общей вещью не достигнуто, большинство не может навязать свою волю меньшинству, и последнее слово

остается за судом.

3) Правило о том, что принятие решения о порядке владения и пользования общей вещью совершается большинством голосов сособственников («правило большинства»).

По мнению У.Б. Филатовой, этот подход « является единственным путем эффективного управления общей собственностью »^{[46] [47]. С такой позицией сложно не согласиться. В тех случаях, когда порядок владения и пользования общей вещью определяется путем голосования, законодатель старается минимизировать допустимое вмешательство со стороны государства во}

внутренние дела участников правовой общности. Предполагается, что последние сами способны наиболее подходящим образом регламентировать сферу своих внутренних отношения, не прибегая в случае разногласий к обращению в суд с иском об определении порядка владения и пользования общим имуществом. Как результат, подчинение меньшинства большинству становится вынужденной необходимостью, которая должна быть обеспечена продуманным механизмом разрешения возможного конфликта участников (например, путем свободного выхода несогласного участника из правовой общности с компенсацией реальной стоимости его доли).

В настоящее время отечественный законодатель уже использует при регламентации внутренних отношений сособственников «правило большинства»,

однако единого подхода по поводу того, как именно должно определяться большинство голосов, не предлагает:

Первый подход: число голосов, принадлежащих правообладателю ставится в зависимость от размера его доли в праве («пропорциональное распределение голосов»), В настоящее время именно такой механизм реализован в главе б Жилищного кодекса Российской Федерации (далее - ЖК РФ)^[48]. Согласно ч. 3 ст. 48 ЖК РФ, количество голосов, которым обладает каждый собственник помещения в многоквартирном доме на общем собрании собственников помещений в данном доме, пропорционально его доле в праве общей собственности на общее имущество в данном доме. В то же время из части 3 статьи 45 ЖК РФ, части 1 статьи 46 ЖК РФ следует, что для принятия управомоченными лицами решения, как правило, достаточно большинства (в некоторых случаях двух третей) от половины голосов всех сособственников.

Закрепленный в ЖК РФ способ определения кворума для голосования более близок к требованиям относительно проведения общего собрания участников юридического лица . Это связано с тем, что собрание собственников помещений в

многоквартирном доме призвано решать большое количество вопросов, относящихся к его компетенции (ч. 2 ст. 44 ЖК РФ). Даже на уровне термина («собрание») законодатель подчеркивает более высокую степень организованности, которая должна быть присуща сособственникам жилых помещений в многоквартирном доме. Представляется, что описанное законодательное решение объективно обусловлено особенностями многоквартирного дома, как сложного объекта гражданских прав, а также наличием значительного числа управомоченных лиц. Добиваться единогласия среди сособственников, скорее всего друг друга даже не знающих, и которых объединяет только факт проживания по одному адресу, при том, что они не могут прекратить свои отношения путем выдела доли или раздела общего имущества (ч. 4 ст. 37 ЖК РФ), будет явно невозможно. В результате такой подход является обоснованным, поскольку обеспечивает создание эффективной системы оперативного разрешения текущих вопросов при большом количестве субъектов общего права.

Второй подход: участники правовой общности при голосовании наделяются одинаковым количеством голосов - по одному на каждого вне зависимости от размера его доли в праве общей собственности. В настоящее время подобный подход нашел место в статьях 14, 14.1 Федерального закона от 24.07.2002 № 101-ФЗ «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения»

(далее - Закон об обороте земель)¹. По мнению КС РФ, такой порядок принятия решений учитывает имущественный характер отношений общей долевой собственности на земельный участок и значительное, как правило, число её участников².

Как представляется, сегодня закрепленный в Законе об обороте земель

совет многоквартирного дома, напоминающий постоянно действующий коллегиальный орган). С.Г. Певницкий, Е.А. Чефранова подчеркивают, что «ввиду усложненной по сравнению с установленной для общей собственности процедуры принятия решений в данном случае возможно говорить о квазикорпоративных отношениях ». // Певницкий С.Г., Чефранова Е.А. Многоквартирные дома: проблемы и решения. М., 2006. С. 227.

¹ Федеральный закон от 24.07.2002 № 101-ФЗ «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» //СЗ РФ. 29.07.2002. № 30. Ст. 3018.

² Постановление Конституционного Суда РФ от 30.01.2009 № 1-П.

подход, к тому, как определять количество принадлежащих правообладателям голосов, уже не может быть поддержан. В тех ситуациях, когда для определения порядка владения и пользования допускается голосование, необходимо опираться на объективный показатель, который сможет продемонстрировать влияние выбранного порядка владения и пользования общим имуществом на экономический интерес сособственников.

Таким показателем допустимо считать размер доли в праве, принадлежащей участнику правовой общности. Именно доля в праве олицетворяет ту ценность, на которую вправе претендовать управомоченное лицо при пользовании общей вещью, а также в случае её раздела или выхода из правовой общности. Одновременно доля в праве является мерилом участия в доходах и расходах, возникших в связи обладанием общим имуществом. Поэтому при определении большинства более правильно распределять голоса не равным образом между всеми правообладателями, а в зависимости от размера доли, приходящейся на каждого управомоченного субъекта (первый подход к определению количества голосов). Как было отмечено выше, подобное предложение относительно определения порядка управления и пользования общей вещью сформулировали авторы Проекта Гражданского уложения. Аналогичный подход в настоящее время закреплен в статье 745 ГГУ и статье 815.3 ФГК.

Таким образом, из всех трех описанных правил, первое имеет достаточно узкую сферу своего применения, в связи с чем только «правило единогласия» и «правило большинства» способны взять на себя роль общего положения. Именно на них и стоит остановиться более подробно.

Главным недостатком «правила большинства» следует признать «избыточный эгоизм» субъектов, обладающих большинством голосов. На первый взгляд, ничего не мешает им действовать, руководствуясь исключительно собственными интересами и не оглядываясь на всех остальных участников правовой общности. Поэтому, как показывает судебная практика, рассчитывать на разумное поведение правообладателей по отношению друг к другу приходится далеко не всегда. Это видно и на примере того, как действующий механизм

принятия решений большинством участников юридического лица нередко влечет серьезные и затяжные корпоративные конфликты.

Здесь же стоит упомянуть и о сохраняющей свою актуальность проблеме «злоупотребления большинством» на собраниях кредиторов в делах банкротстве. Поскольку в силу невозможности выработки единого мнения иным образом Законом предусматривается принуждение меньшинства кредиторов большинством, нередко лица с преобладающим числом голосов стремятся не просто навязать свою волю остальным, но и ущемить их имущественные интересы. Особенно ярко это обстоятельство проявляется при решении вопроса о заключении мирового соглашения¹.

Следствием отмеченных недостатков должно стать появление юридических инструментов, которые бы позволили защитить от «произвола большинства» тех субъектов общего права, кто обладает меньшинством голосов. По словам М.В. Зимелевой, «Законодательства, построенные на долевой общей собственности, воспринявшие принцип голосования, должны были создавать особые коррективы, охраняющие некоторый минимум прав каждого отдельного участника. В качестве примера подобных корректив можно привести признание за каждым из сособственников права пользоваться вещью в пределах, не нарушающих аналогичных прав других сособственников, и возражать против действии, имеющих существенное значение для судьбы вещи (курсив - В.Г.)»

По поводу изложенной точки зрения следует сразу отметить, что в основе любого фактически сложившегося порядка владения и пользования вещью лежит идея о том, что одни правообладатели могут свободно осуществлять свои правомочия по отношению к общему объекту, не создавая препятствий для других. Несколько иначе ситуация складывается в случае принятия сособственниками решения о порядке реализации ими правомочий владения и пользования. В таком случае правообладатели уже формализуют пределы

¹ Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 20.12.2005 № 97 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с заключением, утверждением и расторжением мировых соглашений в делах о несостоятельности (банкротстве)».

² Зимелева М.В. Общая собственность в советском гражданском праве. Часть вторая // «Вестник гражданского права». 2010. № 1. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

допустимого осуществления принадлежащих им правомочий. Это связано с тем, что участники правовой общности, создав механизм регулирования своих отношений, должны ему подчиняться (до момента установления нового). В связи с этим нарушение согласованного сособственниками порядка осуществления правомочий является недопустимым¹.

Относительно права на возражения против действий, имеющих существенное значение для судьбы общей вещи, стоит отметить следующее.

Наличие у участников правовой общности права на оспаривание решений об определении порядка осуществления своих правомочий способно создать проблему «корпоративного экстремизма», который будет выражаться в постоянных обращениях в суд с требованиями признать указанные решения незаконными. Одновременно несогласный участник смог бы не только оспорить решение, но и каждый раз требовать приостановления его действия на время рассмотрения дела в качестве обеспечительной меры. Все это могло отразиться на таком преимуществе принципа большинства как оперативность. В результате субъекты, оставшиеся в меньшинстве, получили бы возможность злоупотреблять своим правом на несогласие с принятыми решениями, и, соответственно, дестабилизировать деятельность правовой общности в целом.

Однако само по себе данное обстоятельство не является достаточным аргументом против введения «правила большинства». Поэтому указанные опасения не могут быть признаны достаточным основанием для ограничения обладающих меньшинством голосов участников правовой общности в доступе к судебной защите своих прав. Это связано с тем, что субъект может злоупотребить практически любым субъективным правом, а всякая юридическая конструкция позволяет использовать её во зло (но это всегда исключение из правил).

Для того, чтобы «правило большинства» работало в соответствие со своим

' Согласно статье 818 Проекта Гражданского уложения, «каждый соучастник вправе извлекать выгоды из общего имущества сообразно его назначения, не стесняя пользования прочих соучастников и не нарушая установленного по общему согласию или по большинству голосов порядка общего пользования имуществом». // Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской империи, Проект гражданского уложения, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. Екатеринбург., 2003. С. 415.

назначением (решения принимались оперативно, но не влекли за собой чрезмерное ущемление интересов меньшинства), необходимо обеспечить надлежащим образом защиту (в том числе судебную) прав «миноритариев». Предоставляя одним субъектам легальную возможность действовать вопреки воле других субъектов, гражданское право не может не создавать компенсирующий механизм, который бы позволил избегать необоснованного и чрезмерного ущемления прав заинтересованных лиц. В противном случае баланс сил внутри правовой общности окажется нарушенным. Эта идея нашла свое выражение в корпоративном законодательстве и законодательстве о банкротстве, а также достаточно явно проявляется и в судебной практике, сложившейся по поводу защиты участников гражданско-правовых сообществ от нарушения их прав.

Рассматривая ситуацию, при которой сделки по отчуждению имущества от дочернего общества основному (и наоборот) способны ущемить интересы миноритарных участников общества, ВАС РФ пришел к выводу, что защита их интересов происходит при помощи специальных положений законодательства о хозяйственных обществах (например, о праве требовать выкупа акций или приобретения обществом доли или части доли в уставном капитале, об одобрении сделок, в совершении которых имеется заинтересованность участников хозяйственного общества)¹. Другими словами, ВАС РФ определил способ поддержания взаимоприемлемых отношений внутри общества в том, случае, когда велика вероятность нарушения прав субъектов, обладающих меньшинством

голосов.

Можно привести и другие примеры конструирования правовых инструментов, обеспечивающих права «миноритариев». Так, применительно к вопросу о заключении мирового соглашения в деле о банкротстве ВС РФ сформировал следующую позицию: « отношения, возникающие при заключении мирового соглашения, основываются на предусмотренном законом принуждении меньшинства кредиторов большинством ввиду невозможности выработки единого мнения иным образом. Однако процедура утверждения

Постановление Президиума ВАС РФ от 04.12.2012 № 8989/12.

мирового соглашения в любом случае должна обеспечивать защиту меньшинства

кредиторов от действий большинства в ситуации, когда уже на стадии

утверждения мирового соглашения ясно, что описанный результат¹ не может быть

2. 3

достигнут» . Ранее схожая позиция была выработана в практике КС РФ .

Представляется, что аналогичные идеи могли бы быть использованы при регулировании отношений субъектов любого общего абсолютного имущественного права, определяющих порядок осуществления своих правомочий, путем голосования. Результатом их внедрения стало бы то, что при принятии того или иного решения большинство участников правовой общности должно будет считаться с тем, насколько это решение отразится на имущественном положении меньшинства. В противном случае принятое решение с большей долей вероятности может быть признано судом недействительным.

Поэтому стоит согласиться с мнением У.Б. Филатовой, что «закрепляя применение принципа большинства, необходимо предусмотреть механизм защиты интересов меньшинства, которые должны быть гарантированы правом обращения в суд в случае нарушения решением большинства интересов меньшинства»⁴. При разрешении спора о действительности решения сособственников судам необходимо исследовать не только соблюдение требований к порядку проведения собрания, но и факт наступления для истца неблагоприятных последствий.

Таким образом, и «правило единогласия», и «правило большинства» признаются КС РФ полностью конституционными и обеспечивающими

Получить в результате мирового соглашения больше по сравнению с тем, на что можно было бы рассчитывать в результате незамедлительного распределения конкурсной массы.

² Определение Верховного Суда РФ от 17.05.2016 № 305-ЭС16-1045 по делу № А40- 95123/2014.

³ См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 22.07.2002 № 14-П; Определение Конституционного Суда РФ от 18.10.2012№ 1938-0.

⁴ Филатова У.Б. Концепция развития института общей собственности в России и за рубежом. М., 2013. С. 70; Стоит отметить, что ГГУ и ГК Молдовы закрепляют возможность обращаться по подобным делам в суд только при отсутствии утвержденного участниками порядка пользования общей вещью (абзац 1 § 745 ГТУ, и. 2 ст. 1359 ГК Молдовы).

реализацию прав сособственников'. Решая вопрос о необходимости закрепить «правило большинства», законодатель отталкивается от предполагаемого количества участников правовой общности, а также особенностей правового режима объекта. Как указывалось выше, для некоторых ситуаций введение «правила большинства» не только допустимо, но и необходимо. Например, только принятие решений большинством голосов позволит осуществить правомочия владения и пользования значительному количеству участников общей собственности или в отношении общего имущества, требующего принятия сложных управленческих решений. В результате к настоящему моменту сложился определенный компромисс: «правило единогласия» получает статус общего положения, а «правило большинства» является редким исключением².

В настоящее время закон исходит из того, что для принятия юридически значимого решения, затрагивающего общий объект, необходимо получить согласие всех управомоченных лиц («правило единогласия» или «принцип консенсуальности»)³. Как результат, участие в правовой общности создает для субъектов равенство возможностей при определении порядка осуществления

Соответствующие акты КС РФ были описаны при рассмотрении каждого из этих двух правил. См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 30.01.2009 № 1-П; Определение

Конституционного Суда РФ от 18.10.2012 № 1835-0; Определение Конституционного Суда РФ от 24.03.2015 № 559-0; Определение Конституционного Суда РФ от 23.12.2014 № 2955-0.

В пункте 1 статьи 277 ГК РФ предлагается предусмотреть, что владение и пользование вещью, находящейся в долевой собственности, если иное не установлено законом, осуществляются по соглашению всех ее участников, а при недостижении согласия - в порядке, устанавливаемом судом. Статья 1 Проекта Федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (ред., принятая ГД ФС РФ в I чтении 27.04.2012). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс»; В настоящий момент пункт 1 статьи 247 ГК РФ такой отсылки к возможности специального регулирования не содержит.

Иными словами «Порядок владения, пользования и распоряжения вещью в целом и доли в частности построен по образцу единоличной собственности, то есть для осуществления правомочий собственности по отношению к вещи в целом необходимо выразить общую единую волю, а для распоряжения своей долей достаточно воли одного сособственника». // Филатова У.Б. Институт права общей собственности в странах романо-германской правовой семьи (Германии, Австрии, Швейцарии, Франции и России: сравнительно-правовое исследование): дис. ... доктора юрид. наук: 12.00.03. М., 2015. С. 102; Для случаев, когда несколько физических лиц обладают на праве общей собственности единственным жильем, автомобилем или другим имуществом, такой вариант в большей степени гарантирует их интересы.

своих правомочий. В целом такой подход является патерналистским и направлен на защиту интересов обладателей общего права вне зависимости от размера их долей. В то же время, закрепляя требование общего согласия для принятия решений об определении порядка осуществлении своих правомочий, ГК РФ повышает потенциал конфликтности среди управомоченных лиц, снижает оперативность принятия важных решений и в целом уменьшает эффективность правовой общности, поскольку, среди прочего, влечет ограничение возможности участия общего объекта в гражданском обороте.

Представляется, что в настоящее время допустимо говорить о необходимости изменения сложившихся в праве подходов к определению порядка владения и пользования общей вещью¹. Другими словами, следует признать за «правилом большинства» значение общего положения. На первый взгляд, повсеместное внедрение «правила большинства» будет означать покушение на автономию воли участников правовой общности. Однако нельзя забывать, что даже в тех случаях, когда действует «правило единогласия», волеизъявление тех правообладателей, кто голосует против предлагаемого порядка владения и пользования, может быть преодолено при помощи судебного акта. Другими словами, также допускается ограничение свободного усмотрения субъектов общего права В результате судебная процедура определения порядка владения и пользования стала ничем иным как альтернативой внедрения «правила большинства».

Как подчеркивает Д.И. Степанов, «руководствуясь сугубо утилитарными соображениями, а именно стремлением исключить ситуацию, когда принятие

Стоит подчеркнуть, что в ходе реформы гражданского законодательства было принято решение сохранить существующий механизм регулирования отношений по поводу определения порядка владения и пользования общей вещью, только расширив договорные начала в этой сфере. Это означает, что реформа гражданского законодательства не внесет существенных изменений в порядок реализации правомочий сособственниками. Предлагаемые к принятию поправки, во многом носят технический характер, не меняя основополагающие принципы принятия юридически важных решений в отношении общего имущества. См.: Статья 1 Проекта Федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Г ражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (ред., принятая ГД ФС РФ в I чтении 27.04.2012). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

управленческого решения может оказаться невозможным, позитивное право со

временем отказывается от правила, в силу которого управленческое решение должно приниматься единогласно: на смену ему приходит принцип большинства при принятии решений внутри корпорации»¹. Но при регулировании отношений, возникающих по поводу общей собственности, право пошло по иному пути. Законодатель просто не смог допустить ситуацию, при которой отношения сособственников по поводу владения и пользования общей вещью будут полностью зависеть от позиции любого из субъектов общего права. Наличие даже одного возражения каждый раз приводило бы к неспособности участников правовой общности определить порядок осуществления своих правомочий. Именно поэтому при невозможности сособственников достичь общего согласия, решение о порядке владения и пользования будет приниматься не на основании единого мнения всех сособственников. Оформление порядка владения и пользования произойдет при помощи правоприменительного акта, имеющего общеобязательную силу и подлежащего принудительному исполнению². Однако содержание данного акта будет зависеть от усмотрения конкретного судьи,

рассматривающего дело.

Конечно, рассмотрение в суде споров происходит на основании строго

определенных правил и принципов, которые должны гарантировать законность и

обоснованность итогового судебного акта. Но при определении порядка осуществления правомочий на суд возложена обязанность определить ни что иное как содержание конкретных отношений участников правовой общности. В таком случае суд является не просто арбитром, разрешающим конкретный спор, своим решением он по сути подменяет волеизъявление субъектов общего права. Поэтому встает вопрос, насколько эффективным будет принятый им судебный

Степанов Д.И. Феномен корпоративного контроля // «Вестник гражданского права». 2009. №

3. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

² По словам Б.Г. Гончикнимаевой, «участники долевой собственности должны будут полностью признать и подчиниться решению суда, поскольку им самим не удалось достичь соглашения по поводу владения и пользования общим имуществом». // Гончикнимаева Б.Г. Правовое регулирование общей долевой собственности в гражданском праве России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03. М., 2006. С. 12.

акт. Стоит согласиться с авторами проекта Гражданского уложения, что « едва ли возможно рассчитывать на компетенцию суда по подобным вопросам (управления и пользования общим имуществом - В.Г.) лучше, чтобы соучастники решали их сами без вмешательства суда»¹. Вряд ли кто-то компетентнее собственника сможет учесть все нюансы при определении порядка владения и пользования общей вещью.

При применении «правила большинства» суд также наделен полномочиями, рассматривать споры о соответствии решений участников правовой общности закону и интересам меньшинства. Однако в этом случае суд не выносит итоговый акт, которым устанавливаются особенности взаимоотношения сторон, он лишь осуществляет последующий судебный контроль (ex post) за тем как действия большинства отражаются на имущественном положении меньшинства. Следовательно, суд не подменяет собой остальных участников, а обеспечивает соблюдение их интересов.

При этом действующее гражданское законодательство содержит следующие инструменты ex-post контроля разумности принятых участниками правовой общности решений.

Во-первых, суды наделены возможностью признавать недействительным решения при нарушении ими требований закона (ст. 181.4 ГК РФ). В п. 1 ст. 181.4 ГК РФ содержится незакрытый перечень ситуаций, свидетельствующих о допущенном нарушении требований закона, и, следовательно, дающих основания оспорить решение собрания. Несмотря на то, что «все перечисленные случаи нарушений затрагивают процедуры организации и ведения собрания»², данное обстоятельство не дает достаточных оснований к ограничительному толкованию указанного положения ГК РФ. Представляется, что для правильного понимания

Гражданское уложение. Книга Третья. Вотчинное право. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского уложения. Т. 1. Ст. 1-174. С объяснениями. С.-Петербург., 1902. С. 277.

² Миронов И.Б. Комментарий к статье 181.4 ГК РФ // Гражданский кодекс Российской Федерации. Сделки. Решения собраний. Представительство и доверенность. Сроки. Исковая давность. Постатейный комментарий к главам 9-12 / Под ред. П.В. Крашенинникова. М., 2013. С.151.

смысла ГК РФ стоит обратиться к правилам о недействительности сделки, противоречащей требованиям закона (ст. 168 ГК РФ).

И статья 168 ГК РФ, и статья 181.4 ГК РФ предусматривают ситуацию, при которой действия совершаются с нарушением требований закона¹. Данное основание является максимально широким и имеет своей целью защиту заинтересованных лиц от любых противозаконных сделок и решений. Поэтому следует признать, что его следует считать универсальным и одинаковым образом применимым к таким различным основаниям возникновения гражданских прав как сделки и решения собраний. Стоит отметить, что в современной российской судебной практике утвердился подход, согласно которому в случае недобросовестного поведения, в том числе злоупотребления правом, суд вправе квалифицировать подобные действия в качестве нарушения требований закона и применить соответствующий способ защиты. Это связано с тем, что статья 10 ГК РФ, закрепляя общие пределы осуществления гражданских прав, представляет собой универсальный инструмент противодействия недобросовестному поведению субъектов в любом его проявлении. Как отмечают А.Г. Карапетов, А.И. Савельев, статья 10 ГК РФ « может использоваться для блокирования случаев вопиющей несправедливости договорных условий и тем самым обеспечивать реализацию субсидиарного по своему статусу режима экстраординарного контроля»².

Представляется, что в целом такой подход применим и к решениям участников правовой общности. Поэтому кажется вполне допустимым, при обращении в суд с иском о признании решения собрания недействительным использовать по аналогии практику совместного применения статей 10 и 168 ГК РФ . Как результат, статья 10 ГК РФ становится одной из тех «каучуковых норм»,

Ср.: в статье 168 ГК РФ говорится, что сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой , а в статье 181.4 ГК РФ речь идет о том, что решение собрания может быть признано судом недействительным при нарушении требований закона.

Карапетов А.Г., Савельев А.И. Свобода договора и её пределы. Т. 2: Пределы свободы определения условий договора в зарубежном и российском праве. М., 2012. С. 302.

³ В и. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской

которая позволяет суду, исследовав все обстоятельства дела, устранить произвольные, не имеющие под собой достаточных экономических оснований и ущемляющие интересы участников, оказавшихся в меньшинстве, решения. В то же время такое толкование позволит добиться одной из декларируемой Концепцией целей совершенствования действующего гражданского законодательства - предусмотреть в качестве основания оспаривания решений, нарушение правил, имеющих целью исключительно или преимущественно защиту кредиторов или публичных интересов¹.

При этом стоит обратить внимание на пункт 4 статьи 181.4 ГК РФ, согласно которому решение собрания не может быть признано судом недействительным, если 1) голосование лица, права которого затрагиваются оспариваемым решением, не могло повлиять на его принятие и 2) решение собрания не влечет существенные неблагоприятные последствия для этого лица². Как разъясняется в пункте 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25, оба указанных обстоятельства должны существовать в совокупности. Видится, что данное правило предоставляет меньшинству возможность эффективнее бороться за свои права, поскольку, даже в том случае, когда миноритарный участник правовой общности не имел возможности оказать влияние на исход голосования, от суда требуется оценить, каким образом последствия принятого решения могут отразиться на положении такого участника.

Федерации» предусмотрено, что, если совершение сделки нарушает запрет, установленный пунктом 1 статьи 10 ГК РФ, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной (п. 1 или 2 ст. 168 ГК РФ). Также см.: Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации».

Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации / одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009 //«Вестник ВАС РФ». № 11. ноябрь 2009. С. 20.

Под которыми понимаются нарушения законных интересов как самого участника, так и гражданско-правового сообщества, которые могут привести, в том числе к возникновению убытков, лишению права на получение выгоды от использования имущества гражданско- правового сообщества, ограничению или лишению участника возможности в будущем принимать управленческие решения или осуществлять контроль за деятельностью гражданско- правового сообщества. // п. 109 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

Во-вторых, признаются ничтожными решения собраний, которые противоречат основам правопорядка или нравственности (ст. 181.5 ГК РФ)¹. Для правильного применения этой статьи и понимания сферы её действия необходимо обратиться к содержанию статьи 169 ГК РФ. Обе указанные статьи направлены на борьбу с действиями, противоречащими публично-правовому интересу, или, грубым образом нарушающими социальные нормы поведения (например, морали), нравственные основы общества и т.п. Но несмотря на всю свою важность, как одного из экстраординарных способов защиты, закрепленные в статье 169 ГК РФ положения, к сожалению, остаются не востребованы на практике. Суды достаточно неохотно признают сделки ничтожными по этому основанию. Как отмечает М.А. Церковников, «судебная практика, как и раньше, продолжает относиться к ней (статье 169 ГК РФ - прим. В.Г.) с большой осторожностью, понимая под целью сделки, противной основам правопорядка или нравственности, нечто чрезвычайное, а не просто противоправное поведение, на случай которого отсутствует прямой законодательный запрет»².

При этом ВС РФ обращает внимание нижестоящих судов на то, что в случае со статьей 169 ГК РФ «цель сделки, а также права и обязанности, которые стороны стремились установить при ее совершении, либо желаемое изменение или прекращение существующих прав и обязанностей заведомо противоречили основам правопорядка или нравственности, и хотя бы одна из сторон сделки

Описывая статью 169 ГК РФ, ВС РФ характеризует такие действия как «нарушения основополагающих начал российского правопорядка, принципов общественной, политической и экономической организации общества, его нравственных устоев». // Пункт 85 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». Одновременно Пленум ВС РФ закрепляет примерный перечень таких нарушений. При этом для правильного понимания стоит обратиться к Определению Конституционного Суда РФ от 08.06.2004 № 226-0: «понятия «основы правопорядка» и «нравственность», как и всякие оценочные понятия, наполняются содержанием в зависимости от того, как их трактуют участники гражданского оборота и правоприменительная практика, однако они не являются настолько неопределенными, что не обеспечивают единообразное понимание и применение соответствующих законоположений». В качестве примера можно обратиться и к Определению Верховного Суда РФ от 15.10.2013 № 5-КГ13-88.

² Церковников М.А. Недействительность сделок в новых разъяснениях Верховного Суда РФ // «Закон». 2015. №9. С. 95.

действовала умышленно»¹. Как видится, нынешняя редакция статьи 169 ГК РФ («сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна») дает все основания для такого разъяснения.

Напротив, применительно к статье 181.5 ГК РФ, закон прямо говорит лишь о том, что решение собрания ничтожно в случае, если оно противоречит основам правопорядка или нравственности. То есть упоминание о цели, как необходимом элементе состава недействительности, отсутствует. В результате такой подход исключает необходимость доказывать наличие у тех лиц, кто голосовал за принятие соответствующего решения, умысла на совершение действия, противоречащего основам правопорядка или нравственности^{[49] [50]. Достаточно установить лишь то, что само решение противоречит сформировавшимся основам правопорядка или нравственности.}

Хотя, к сожалению, и при таком подходе вряд ли стоит ждать от правоприменителя более широкого использования настоящей статьи даже в тех, случаях, когда это могло бы быть обоснованным. При том, что в настоящий момент на практике встречаются примеры того, как суды признают

противоречащими основам правопорядка и нравственности решения, нарушающие те или иные требования закона^[51]. В силу описанного выше различия в содержании статей 181.4 и 181.5 ГК РФ такой подход представляется неверным. Но, несмотря на все это, само по себе закрепление в законе содержащегося в пункте 4 статьи 181.5 ГК РФ основания для признания решения собрания

ничтожным стоит признать правильным.

Таким образом, в случае расширения сферы применения «правила большинства» действующее законодательство при осмотрительном и внимательном отношении к нему со стороны судов позволит обеспечить защиту прав меньшинства.

Поэтому стоит согласиться с У.Б. Филатовой в том, что «принцип большинства является единственным путем эффективного управления общей собственностью, законодательное закрепление которого должно сопровождаться усилением позиции одного сособственника и закреплением прав меньшинства, позволяющих ему реагировать на злоупотребление правом большинством сособственников, а также созданием адекватного механизма прекращения долевой общности»¹.

В свою очередь закрепленное в ГК РФ «правило единогласия» стоит использовать в тех случаях, когда объект общего права обладает какими-нибудь особыми характеристиками, предопределяющими необходимость предоставить каждому из субъектов «возможность своим «veto» приостановить всякое действие, предпринимаемое его товарищами по отношению к общему имуществу»².

Например, такое правило следовало бы применить к общей собственности на жилое помещение. Само жилое помещение признается объектом гражданских прав, отношения по поводу которого требуют специального правового регулирования (гл. 18 ГК РФ, гл. 35 ГК РФ, раздел II ЖК РФ). Это связано с тем, что оно не только обладает значительной потребительской ценностью, но, как правило, используется для постоянного проживания самих собственников. К тому же зачастую количество сособственников жилого помещения не так велико, а сами сособственники имеют равные по размеру доли. Поэтому в подобных случаях целью законодательного регулирования отношений общей собственности

Филатова У.Б. Концепция развития института общей собственности в России и за рубежом. М., 2013. С. 70.

Гражданское уложение. Книга Третья. Вотчинное право. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского уложения. Т. 1. Ст. 1-174. С объяснениями. С.-Петербург. 1902. С. 275.

должно являться создание такого способа определить порядок владения и пользования общей вещью, при котором у большинства не существовало бы даже потенциальной возможности своим решением ограничить права меньшинства.

В таком случае, если субъект считает, что предлагаемый порядок владения и пользования противоречит его интересам, он должен быть способен сразу же отреагировать на это, заблокировав принятие решения. Именно для таких случаев должен применяться специальный юридический механизм, обеспечивающий осуществление всеми сособственниками своих правомочий на основании принципа равенства. При рассмотрении в суде дела об определении порядка владения и пользования, каждый из правообладателей будет наделен возможностью пытаться доказать свою правоту. Как результат, модель отношений будет зафиксирована не в результате «сговора большинства», а по итогам судебной процедуры, осуществляемой по строго определенным правилам.

Также нельзя забывать, что не в любой правовой общности существует какое-либо большинство. Вполне возможно, что вещь будет принадлежать всего двум правообладателям, имеющим равные доли. Говоря о подобной ситуации, И.Б. Новицкий отмечал, что при каждом разногласии « приходится или разделиться, или разрешать спорный вопрос в судебном порядке»¹. Действительно, в таком случае для определения порядка осуществления своих правомочий субъектам общего права или придется обратиться в суд, или прекратить правовую общность.

В связи с этим стоит признать разумным статью 818 Проекта Гражданского уложения, согласно которой управление и пользование общим имуществом должны быть по общему согласию всех соучастников, а в случае разногласия - по большинству голосов, исчисляемому соответственно размеру долей. Единственное, можно добавить, что в тех случаях, когда два участника обладают равным количеством долей и не могут прийти к единому решению, порядок

владения и пользования определяется судом.

Новицкий И.Б. Право собственности. Субъекты, объекты, содержащие и защита права собственности. Право общей собственности М., 1925. С. 35.

Таким образом, видится допустимым, что, во-первых, при отсутствии соглашения о реализации своих правомочий (кроме распоряжения), субъекты общего права реализуют указанные их самостоятельно в тех пределах, которые не допускают нарушение прав остальных, а, во-вторых, «правило большинства» должно действовать в качестве общего положения¹.

4. Следующим правомочием является распоряжение. Термин «распоряжение» одновременно присутствует и в разделе о вещных правах (ст. 209, 246 и др. ГК РФ), и в разделе об интеллектуальных правах (ст. 1233 ГК РФ). При этом в статье 1233 ГК РФ прямо говорится о распоряжении исключительным правом². Как результат в научной литературе получило широкое распространение мнение о существовании между этими двумя случаями распоряжения серьезных

отличий.

Во-первых, подчеркиваются различия самих объектов распорядительных действий. По мнению Е.А Павловой, «обладатель исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации распоряжается не самим таким результатом или средством (как собственник в отношении принадлежащей ему вещи), а своим правом на него»’. Стоит подчеркнуть, что в пункте 1 статьи 1227 ГК РФ говорится, что правообладатель может распорядиться именно принадлежащим ему исключительным правом на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации.

Во-вторых, отмечается, что субъекту исключительного права предоставлен больший объем возможностей. По этому поводу В.А. Дозорцев писал, что распоряжение как правомочие обладателя исключительного права « должно позволять передачу объекта для использования не только одному лицу (передачу

В первую очередь это правило действует в отношении субъектов общих вещных прав, но допустимо предусмотреть и в других случаях как альтернативу «правилу единогласия».

« объект интеллектуальной собственности не может быть объектом правоотношений, поскольку в силу нематериальной природы не допускается его передача (переход) от одного лица к другому». // Новоселова Л.А., Рожкова М.А. Интеллектуальная собственность: некоторые аспекты правового регулирования: монография. М., 2014. С. 30.

Павлова Е.А. Соотношение права собственности и интеллектуальных прав // Право собственности: актуальные проблемы / отв. ред. В.Н. Литовкин, Е.А. Суханов, В.В. Чубаров. М.. 2008. С. 212.

права), но и предоставление права использования одновременно нескольким лицам (выдачу разрешения на использование - лицензии)»¹.

Действительно, специфическая природа результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации предоставляет их субъектам юридические возможности недоступные обладателям других абсолютных прав. Однако данное обстоятельство не является препятствием для того, чтобы выявить общие характеристики, лежащие в основе любого акта распоряжения . Именно наличие общих характеристик позволит сформулировать универсальные подходы по поводу определения порядка распоряжения в случае возникновения правовой общности.

В научной литературе существует множество точек зрения, перечисляющих только конкретные способы осуществления правомочия распоряжения, соответствующие той или иной группе абсолютных имущественных прав³. Но такой подход не является перспективным, поскольку не позволяет выявить общие черты, присущие различным видам распоряжения. Поэтому стоит обратиться к тем авторам, которые описывают содержание распоряжения более обобщённо. По словам Д.М. Генкина, распоряжение заключается «в праве собственника своим волевым актом устанавливать те или иные правоотношения с другими лицами по поводу принадлежащих ему вещей» (курсив - В.Г.)⁴. В свою очередь хотелось бы добавить, что правообладатель в состоянии не только устанавливать новые правоотношения. Он также может изменять или прекращать те правоотношения,

Дозорцев В.А. Понятие исключительного права // Интеллектуальные права: Понятие. Система. Задачи кодификации. Сборник статей. М., 2005. С. 115.

² А.Н. Латыев, со ссылкой на Г.Ф. Пухту, приходит к выводу, что «право распоряжения присуще практически всем имущественным правам» // Латыев А.Н. Вещные права в гражданском праве: понятие и особенности правового режима: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03. Екатеринбург., 2004. С. 67; Такой же точки зрения придерживался И.Б. Новицкий: « решать судьбу права предоставляется по общему правилу не одному только собственнику, но и субъекту всякого имущественного права вообще » // Новицкий И.Б. Право собственности. Субъекты, объекты, содержащие и защита права собственности. Право общей собственности М., 1925. С. 35.

Обзор точек зрения см.: Фоков А.П. Теоретические и практические проблемы распоряжения имуществом, находящимся в общей долевой и совместной собственности // «Арбитражный и гражданский процесс». № 10. 2003. С. 15-16.

Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 116.

которые уже существуют¹. В связи с этим стоит признать более обоснованной точку зрения В.В. Байбака. По его мнению, «распоряжение в гражданском праве обычно понимается как действие, определяющее юридическую судьбу объекта распорядительного акта»². Относительно данного определения стоит сделать ряд уточнений.

Во-первых, говоря о распорядительных актах, стоит упомянуть о

поддерживаемом некоторыми авторами делении сделок на распорядительные и обязательственные. По мнению Б.Б. Черепахина, «распорядительные сделки приводят к абсолютно-правовым последствиям, в частности к переносу или установлению права собственности, права залога, права на патент. Обязательственные сделки производят обязательственные последствия, порождая, изменяя или прекращая обязательственное правоотношение»¹. При таком понимании основное значение распорядительного акта состоит в том, что, совершая его, правообладатель переносит имеющийся у него титул на приобретателя.

Некоторые авторы прямо квалифицируют те или иные сделки в качестве распорядительных. По мнению Л.А. Новоселовой, «В традиционном понимании сделка уступки права (требования) - это сделка «транспортная», «транслятивная», «распорядительная», т.е. сделка, приводящая к передаче имущества в виде права требования, возникшего из обязательства, из состава имущества (актива) первоначального кредитора в состав имущества нового кредитора»⁴.

В связи с этим более точным видится определение распоряжения, которое сформулировал А.А. Ерошенко. Он подчеркивает, что «право распоряжения есть предоставленная законом собственнику возможность устанавливать, изменять и прекращать правоотношения по поводу принадлежащего ему имущества или право собственника определять судьбу своей вещи». Ерошенко А.А. Личная собственность советских граждан. Краснодар., 1970. С. 92.

² Байбак В.В. Обязательственное требование как объект гражданского оборота. М., 2005. С. 51.

Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву // Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М., 2001. С. 332.

Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003. С. 11; Хотя не все авторы считают правильным выделение в отечественном гражданском праве распорядительных сделок. См.: Суханов Е.А. О видах сделок в германском и в российском гражданском праве // «Вестник гражданского права». 2006. № 2. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс»; Скловский К.П. Собственность в гражданском праве. М.,2010. С. 316.

В настоящее время проявление подобных идей можно обнаружить и на уровне судебной практике. В одном из Постановлений Президиума ВАС РФ был сделан вывод о том, что «внесение в реестр сведений об аресте имущества исключает правомерность его передачи и регистрации перехода права собственности на него, даже если договор купли-продажи такого имущества заключен до наложения на него ареста»^[52]. В дальнейшем эта позиция получила развитие в актах ВС РФ. Как указал суд, «заключение сделок с арестованным имуществом не запрещено, поскольку не относится к юридически значимым

действиям по распоряжению имуществом в отсутствие акта передачи имущества, в отношении которого такая сделка совершена. Исходя из этого, заключение договора об отступном в отношении имущества, на которое наложен арест, является правомерным, нелегитимными могут быть признаны только действия по фактической передаче в собственность другого лица имущества, распоряжаться которым в силу примененного судебными приставами-исполнителями ареста запрещено»².

Во-вторых, словосочетание «объект распорядительного акта» удачно подходит для того, что описать правомочие «распоряжения», входящее в содержание различных видов абсолютных имущественных прав (например, права собственности и исключительного права).

В-третьих, распоряжение является волевым действием, направленным на определенные юридические последствия. Перечень распорядительных актов не является закрытым, но нельзя не заметить, что ГК РФ допускает схожие способы распоряжения в различных абсолютных имущественных правоотношениях. Например, отчуждение, внесение в качестве вклада в уставной капитал, предоставление в пользование (использование), установление залога³.

В-ч етвертых, В.В. Байбак делает акцент на традиционно используемом как в научной литературе, так и судебной практике¹ выражении «юридическая судьба». Представляется, что под юридической судьбой объекта распорядительного акта допустимо понимать обобщающую категорию, включающую в себя различные правовые последствия. Среди них особым образом стоит выделить правопреемство². Следует согласиться с Б.Б. Черепахиным, который считал, что правопреемство является производным правоприобретением, осуществляемым как с тождеством права («транслятивное»), так без такового («конститутивное»)³. Такая трактовка правопреемства одинаковым образом подходит для различных абсолютных имущественных правоотношений.

При этом нельзя не упомянуть, что идея о существовании правопреемства поддерживается далеко не всеми цивилистами (которые обосновывают точку

По поводу юридической судьбы вещи. См.: пункт 9 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.11.2008 № 126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения»; Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 19.02.2015 № Ф01-6356/2014 по делу № А39-6248/2013; Постановление Первого арбитражного апелляционного суда от 10.02.2015 по делу № АЗ 9- 4834/2013 и др. Некоторые суды прямо упоминают в своих актах и юридическую судьбу права. См.: Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 23.08.2013 № 18АП-8530/2013 по делу № А07-25379/2006; Апелляционное определение Хабаровского краевого суда от 12.12.2014 по делу № 33-7909/2014; Само распоряжение не получило на практике единого понимания. Некоторые судьи даже приравнивают юридическую судьбу к праву распоряжения. См.: Апелляционное определение Белгородского областного суда от 23.07.2013 по делу № 33-2658; Апелляционное определение Верховного суда Республики Коми от 11.04.2013 по делу № 33-2078АП/2013; Апелляционное определение Липецкого областного суда от 21.05.2012 по делу № 33-1053/2012 и т.д.

² Некоторые авторы относят к распорядительной власти собственника над вещью только распоряжение правами. См.: Бевзенко Р.С. Добросовестность залогодержателя как основание приобретения права залога // «Вестник ВАС РФ». 2012. № 8. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс»; В одном из судебных актов отмечалось, что «распоряжение имуществом может выражаться не только в реализации правомочий собственника по передаче прав, но и в совершении в отношении имущества любых действий, последствием которых является изменение правового положения вещи» И Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 23.09.2014 № Ф09-11083/12 по делу № А50-8797/2011.

³ См.: Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву // Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М., 2001. С. 319-320; Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 128; Уваркин Г.И. Правовые проблемы осуществления и защиты авторских и смежных прав: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03. М., 2006. С. 11.

зрения о «наделении правом»)¹. Например, К.И. Скловский считает невозможным передачу права в виду его идеальной природы. Не вдаваясь по этому поводу в подробную дискуссию, отметим, что представление о существовании правопреемства в абсолютных имущественных гражданских правоотношениях имеет под собой разумные практические основания. В частности, именно такое теоретическое представление подходит для конструирования правил

относительно 1. порядка течения срока исковой давности при смене собственника , 2. особенностей осуществления способов защиты нарушенного права³. Точка зрения, согласно которой происходит не правопреемство, а последовательное прекращение и возникновение права, надлежащего решения в

описанных ситуациях не содержит. В связи с этим идея «наделения правом» в отличие от концепции о правопреемстве представляется необоснованной.

Таким образом, важнейшей характеристикой правомочия «распоряжения» вне зависимости от той или иной группы абсолютных имущественных прав является то, что последствием его осуществления может быть переход права на объект к другому субъекту, прекращение этого права без подобного перехода, а также установление иных прав на объект при сохранении первоначального права. В отличие от владения, пользования и использования, основной целью распоряжения не во всех случаях должен быть сам объект права. Например, при отчуждении имущества или установления в отношении него каких-либо

То есть каждый раз прекращается право одного лица и возникает право другого. См.: Советское гражданское право. Часть I. Учебное пособие. Под ред. В.А. Рясенцева. М., 1960. С. 254; Грибанов В.П. Правовые последствия перехода имущества по договору купли-продажи в советском гражданском праве // Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000. С. 383-389; Рожкова М.А. Изменение вещного правоотношения // Вещные права: постановка проблемы и ее решение: Сборник статей / Рук. авт. кол. и отв. ред. М.А. Рожкова. М., 2011. С. 125-126; Скловский К.П. Собственность в гражданском праве. М. 2010. С. 291, 296.

³ «Право на виндикационный иск переходит к новому собственнику от прежнего с теми возражениями, в том числе по исковой давности, которые имеются у фактического владельца имущества. При смене титульного собственника, не владеющего имуществом, исковая давность на истребование этого имущества не начинает течь заново». // Постановление Президиума ВАС РФ от 05.04.2011 № 12833/10.

«Если приобретенное недвижимое имущество находится в незаконном владении третьих лиц, не являющихся стороной сделки, к покупателю недвижимости вместе с титулом собственника переходит и право на предъявление этим лицам требования, основанного на положениях ст. 301 ГК РФ. Однако это право переходит к новому собственнику, если предыдущий собственник его не реализовал». //Постановление Президиума ВАС РФ от 25.07.2011 № 1689/11.

обременении, распорядительное действие направлено в первую очередь на само право, а уже затем на его объект.

В связи с этим стоит согласиться с К.И. Скловским, что «оборот вещных прав (прежде всего, собственности) - это оборот именно прав, а не вещей. В германском праве эта универсальность выражена через понятие распорядительной сделки, равно охватывающей и традицию, и цессию»^[53]. В случае с большинством видов недвижимости, вещь даже не перемещается в пространстве, а изменяется только запись в едином государственном реестре прав. В судебной практике признается законным отчуждение имущества, которое фактически находится в незаконном владении иного лица². Поэтому независимо от того, что именно является объектом распорядительных действий, распоряжение в любых абсолютных имущественных правоотношениях способно повлечь одни и те же юридические последствия.

Таким образом, распоряжение в различных видах абсолютных имущественных прав обладает общими чертами, которые должны позволить сконструировать универсальные положения, направленные на определение порядка осуществления данного правомочия при усложнении субъектного состава. Наличие общих характеристик позволяет приступить к поиску наиболее рационального решения проблемы осуществления распоряжения при усложнении субъектного состава абсолютного имущественного правоотношения.

В настоящее время несмотря на четко проводимое различие между вещными правами и исключительным правом, в случае возникновения правовой общности вопрос об определении юридической судьбы объекта распорядительного действия предлагается решать единообразно. В силу прямого указания закона реализация несколькими управомоченными лицами своих правомочий распоряжения в отношении общего объекта осуществляется по

принципу единогласия (ст. 246, и. 5 ст. 388, ст. 1229 ГК РФ)¹.

Во всех указанных случаях законодатель не предоставил возможности

участникам правовой общности преодолеть отсутствие единого мнения через принятие решения большинством или обращения заинтересованного лица в суд². Распоряжение общим объектом способно повлечь для правообладателей необратимые юридические последствия (вплоть до утраты права на принадлежащий им объект). Поэтому при решении вопроса о распоряжении своим имуществом соучастники, по общему правилу, должны обладать равенством голосов. Представляется, что такой подход является в целом разумным и обоснованным, поскольку направлен на защиту интересов всех обладателей общего права от действий, которые могут повлечь его прекращение. Поэтому его следует признать универсальным правилом, применимым для любых правовых общностях в абсолютных имущественных гражданских правоотношениях. Вместе с тем вполне допустимо предусмотреть и ряд

исключений.

Вопрос о наиболее рациональном способе распоряжения несколькими управомоченными лицами поднимался в период подготовки реформы Гражданского законодательства. Применительно к общей собственности её авторами отмечалось следующее: «ГК предусматривает, что распоряжение имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляется по соглашению всех её участников. Это, бесспорно, справедливо, в отношении распоряжения общим имуществом, влекущего или могущего повлечь прекращение права собственности, которое может иметь место как при отчуждении соответствующего имущества третьим лицам (купля-продажа, мена,

Такие же правила предлагается распространить и на распоряжение бестелесным имуществом. См.: Байбак В.В. Обязательственное требование как объект гражданского оборота М., 2005. С. 113.

² Представляется безосновательной следующая точка зрения К.И. Скловского. «В ГК РФ запрет, которым по существу является несогласие с предложенным решением, может быть устранен лишь обращением в суд с требованием об установлении порядка пользования (ст. 247). При этом, конечно, под пользованием понимается и владение, и другие действия с имуществом. Точно так же разрешаются и споры о совместном распоряжении, например, о реконструкции здания или передаче его в аренду (курсив - В.Г.)». // Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 2010. С. 260.

залог и т.д.), так и без такового (реконструкция, разрушение). Вместе с тем применительно к иным формам распоряжения имуществом (например, предоставление в пользование) можно было бы допустить возможность отступления от принципа единогласия для отдельных случаев, предусмотренных федеральными законами. В частности, требование единогласия вряд ли необходимо и даже вредно в сфере управления общим имуществом многоквартирного дома, поскольку способно парализовать соответствующую деятельность»¹. С указанным выводом допустимо согласиться с некоторыми замечаниями. Как подчеркивалось выше, «правило большинства» в некоторых ситуациях является единственным способом реализации своих правомочий обладателями общего права. Однако, решение о распоряжении имуществом не может приниматься большинством во всех случаях. Это связано с тем, что результаты распоряжения способны существенным образом повлечь ущемление прав отдельных правообладателей. Например, заключение договора на очень длительный срок или с условием, что все плоды, продукция и доходы будут поступать третьему лицу. Поэтому итоговые выводы разработчиков Концепции оказались достаточно сдержанными. Они предложили «предусмотреть в ГК возможность установления законами случаев принятия квалифицированным или простым большинством решения сособственников о предоставлении общего имущества в пользование третьим лицам» . Однако в Проект № 47538-6 эти предложения не попали. В настоящее время возможность принять решение о распоряжении общим объектом большинством голосов сособственников реализована в ЖК РФ и Законе об обороте земель. Как подчеркивалось выше, применительно к общему имуществу многоквартирного дома иной порядок принятия решения о его распоряжении предусмотреть вряд ли получится.

Общее согласие правообладателей необходимо сохранить при

Концепция развития законодательства о вещном праве // Проект рекомендован Президиумом Совета к опубликованию в целях обсуждения (протокол № 3 от 18 марта 2009 г.) [Электронный ресурс] //URL: http://www.privlaw.ru/vs_info4.html

² Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации / одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009 // «Вестник ВАС РФ». №11. ноябрь 2009. С. 53.

распоряжении, влекущем прекращение общего права на объект, транслятивное правопреемство (например, отчуждение) или конститутивное правопреемство (в том случае, когда оно влияет на свободную и самостоятельную реализацию своих правомочий участниками правовой общности, оказавшимися в меньшинстве). Например, в случае передачи общей вещи в аренду по решению большинства, каждый из несогласных субъектов может быть лишен возможности

активных действий (ст. 606 ГК РФ, ст. 305 ГК РФ, п. 1.1. ст. 1236 ГК РФ). Тем самым произойдет необоснованное ограничение его прав.

Однако, закрепляя в отношении распоряжения в качестве универсального положения «правило единогласия», закон тем самым создает ситуацию, при которой каждый из субъектов общего права (вне зависимости от размера своей доли) способен воспрепятствовать любым (вне зависимости от их реальной полезности) инициативам своих «сотоварищей». Представляется, что будучи недостаточно гибким описанный подход приводит к снижению эффективности правовой общности, поскольку способен привести к недопущению каких-либо отношений, которые могли бы возникнуть между обладателями общего права и третьими лицами. Тем самым оборотоспособность общих объектов существенным образом ограничивается. Особенно остро эта проблема должна проявиться в тех случаях, когда участники правовых общностей являются субъектами предпринимательской деятельности, и, следовательно, общий объект предполагается использовать ими для получения дохода. Данный вопрос поднимался и ранее. По словам разработчиков Проекта гражданского уложения, « Гражданский Кассационный Департамент рассуждал, что «в общей собственности каждый соучастник имеет свое самостоятельное право, ограждаемое законом от всякого ущерба и насилия, и потому другой соучастник, хотя и по праву отказывает в своем согласии на известное распоряжение общим имуществом, потому именно и должен отвечать за этот отказ, в случае

невыгодности его для общего имущества, что отказ этот ограничивает право остальных соучастников на извлечение надлежащей выгоды от собственности; на этом основании, к подобному случаю вполне применима 684 ст. 1 ч. X т., в силу коей всякий должен отвечать за вред и убытки, причиненные кому-либо его деянием или упущением»¹. Восприятие такого подхода в настоящее время приведет к тому, что убытки будут взыскиваться за хоть и необоснованные, но все же правомерные действия участников, которые предусмотрены законодательством. Такое решение представляется неоправданным. Но поскольку сложившуюся в сфере порядка распоряжения общим объектов ситуацию нельзя пускать на самотек, то в связи с этим следует предложить попытку найти подходящий для всех заинтересованных лиц выход.

Представляется правильным, что, если распоряжение не влечет описанные выше последствия², было бы уместно взять за основу именно «принцип большинства»³. В результате, не ограничивая чрезмерно права каждого из участников правовой общности, законодатель дал бы возможность обеспечить доступ к ограниченному благу и для третьих лиц. Поэтому следует выделить те случаи, когда распорядительные действия допустимо совершать по решению большинства участников правовой общности.

Во-первых, в соответствии со сложившейся судебной практикой в пользование может быть предоставлена не только вся вещь в целом, но и её отдельная часть⁴. Поэтому большинством голосов вполне допустимо

Гражданское уложение. Книга Третья. Вотчинное право. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского уложения. Т. 1. Ст. 1-174. С объяснениями. С.-Петербург., 1902. С. 276-277.

² Под ними подразумеваются случаи, когда распоряжение влечет прекращение общего права на объект, транслятивное правопреемство (например, отчуждение) или конститутивное правопреемство (в том случае, когда оно влияет на свободную и самостоятельную реализацию своих правомочий участниками правовой общности, оказавшимися в меньшинстве).

Стоит подчеркнуть, что возможность осуществления распоряжения нельзя расширить так же кардинально, как это было сделано применительно к определению порядка пользования. В случае с распоряжением может произойти безвозвратное прекращение отношений правовой общности, что является чрезмерным лишением для субъектов, оставшихся при голосовании в меньшинстве. Поэтому применительно к распоряжению требуется единый подход для любых субъектов гражданского права.

⁴ См.: пункт 9 Постановления Пленума ВАС РФ от 17.11.2011 № 73 «Об отдельных вопросах практики применения правил Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре

распорядиться той частью вещи, которая не используется правообладателями, оказавшимися в меньшинстве. Например, находящееся в общей собственности офисное помещение разделено на несколько комнат, которые используются различными сособственниками. В таком случае большинством может быть принято решение о сдаче в аренду тех помещений, которые не используются

лицами, оставшимися в меньшинстве.

Во-вторых, ГК РФ разрешает лицензиару самому использовать объект даже при наличии лицензионного договора (при неисключительной лицензии всегда, а при исключительной - в случае согласия сторон). Заключив лицензионный договор на таких условиях, правообладатели не лишат несогласного участника возможности самостоятельно использовать объект по своему усмотрению.

В подобных случаях, когда распоряжение общим объектом не затрагивает прав участников правовой общности, голосующих против него, оно не должно повлечь ущемление их имущественных интересов, так как они не утратят

способности осуществлять пользование (использование) общим объектом наравне с третьими лицами.

Таким образом, наиболее важные распорядительные акты, затрагивающие принадлежность права на объект участникам правовой общности и влекущие отчуждение прав на объект или передачу права пользования (использования) в отношении всего объекта третьим лицам, необходимо осуществлять только по общему согласию («консенсуально»). Однако в тех случаях, когда распоряжение одними правообладателями не влечет ущемление прав остальных, следует предусмотреть более гибкий подход, позволяющий осуществить правомочие распоряжение по большинству голосов.

Вывод:

Наличие лиц, совместно обладающих правом на один объект абсолютных имущественных гражданских права, требует создание особых правил, регламентирующих порядок осуществления принадлежащих им прав. При

аренды»; пункт 7 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 64 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров о правах собственников помещений на общее имущество здания».

конструировании подобных положений видится наиболее разумным использовать представление о том, что в содержание абсолютного имущественного права входит конкретный набор правомочий.

Различия в характеристиках правомочий «пользования» и «использования» создают препятствия для построения единообразных положений, касающихся согласования участниками правовой общности порядка их осуществления. При этом в целях повышения эффективности вещных прав, одновременно принадлежащих нескольким лицам, видится допустимым закрепить в качестве

базового правило об определении порядка владения и пользования большинством голосов. Одновременно следует создать действенную систему судебной защиты прав меньшинства и определить те случаи, когда более разумно сохранить «правило единогласия». Поскольку право собственности и ограниченные вещные права имеют, как правило, практически аналогичное содержание (хоть и разное по объему) и схожую правовую природу, было бы странным регулировать отношения по поводу усложнения их субъектного состава кардинально иным образом.

Реализация правомочия «распоряжения», входящего в различные имущественные права, напротив, может быть урегулировано одинаковым образом путем сохранения «правила единогласия». Но некоторых случаях следует подходить более гибко и считать оправданным применение «правила большинства».