2.2 Основания ответственности за вред, причиненный вследствие недостатков товаров (работ, услуг).

Большинство современных и советских цивилистов в качестве оснований наступления гражданско-правовой ответственности рассматривают состав гражданского правонарушения. Так, например, по мнению В.А.

164 ответственности рассматривал состав гражданского правонарушения . Б.Т. Базылев отмечал, что правонарушение является фундаментом ответственности^[165]. З.И. Цыбуленко указывает на то, что для привлечения к ответственности за нарушение обязанности требуется наличие определенных обстоятельств, обычно объединяемых понятием состава правонарушения. Круг этих обстоятельств определяется объективным правом в соответствии с задачами ответственности, необходимостью учета интересов обеих сторон правонарушения и общества в целом^[166]. Состав гражданского правонарушения представлен совокупностью таких фактов, как:

1. наличие вреда;

2. противоправность поведения причинителя вреда;

3. причинная связь между противоправным поведением и вредом;

4. вина причинителя вреда.

Среди оснований деликтной ответственности за дефектную продукцию первостепенным является факт вреда, так как при его отсутствии, несмотря на наличие дефекта продукции, деликтная ответственность не возникает, то есть при отсутствии вреда нечего и возмещать.

Понятие вреда не является однозначным и строго определенным и до настоящего времени не нашло своего точного определения в юридической литературе. Как указывает Т.И. Илларионова, категория имущественного вреда в гражданском праве тесно связана с понятием ущерба и убытков. Вред и ущерб обычно толкуются как тождественные понятия^[167]. О.С. Иоффе рассматривает вред и убытки как тождественные понятия, но при этом толкует понятие вреда только лишь как положительный ущерб.

169

понимать денежную оценку имущественного вреда^[169].

По мнению Т.И. Илларионовой, вред служит основой убытков, подлежащих возмещению. Причиняется именно вред, убытки в определенном законом размере служат денежным эквивалентом того объема вреда, который закон признает подлежащим возмещению. В убытках находят выражение положительный ущерб и неполученные доходы. Ю.Г. Матвеев считал, что в большинстве случаев деликтная ответственность в англо-американском праве зависит от наличия имущественного ущерба на стороне потерпевшего, что, как правило, означает любое повреждение, утрату, ухудшение или уменьшение имущества. Кроме того, вред — в качестве одного из оснований ответственности — может означать причинение ущерба здоровью или жизни потерпевшего, а также умаление его репутации^[170]. Другие специалисты утверждают, что вредом в праве является умаление принадлежащего

организации или гражданину личного или имущественного блага^[171]. По мнению В.Т. Смирнова, вред можно определить как материальный ущерб, выразившийся в уменьшении имущества потерпевшего в результате нарушения, принадлежащего ему права или блага^[172].

Вред может быть причинен личности или имуществу. В первом случае потерпевшими являются граждане, а во втором случае — как граждане, так и организации. Вред, причиненный личности, выражается в утрате заработка самим потерпевшим или средств к существованию лицами, находившимися на иждивении потерпевшего до его смерти от несчастного случая или, хотя и не находившимися на его иждивении, но имевшими право на получение от него средств для существования, а также в расходах, понесенных на восстановление здоровья. Вред может быть выражен в средствах, затраченных на лечение граждан, потерпевших от противоправных действий, а в случае смерти потерпевшего лица — в расходах на его погребение.

Вред, причиненный имуществу, состоит либо в стоимости утраченного имущества, либо в сумме, составляющей разницу между стоимостью имущества до и после его повреждения. Лицу, понесшему вред, возмещаются средства, затраченные на производство ремонта.

Представляется, что вред помимо материальной сферы включает в себя нематериализованную часть жизни человека, и несмотря на то, что она не имеет никакой овеществленной оболочки, наравне с материальными ценностями может подвергаться негативному воздействию, тем самым, образуя предмет гражданско-правовой ответственности, именуемый нематериальным, моральным вредом.

Как писал профессор В.П. Грибанов: «Различают вред моральный и материальный. Моральный вред не связан с какими-либо имущественными потерями для потерпевшего. Материальный вред всегда связан с

173 имущественными потерями для потерпевшего»^[173].

Под моральным же вредом обычно понимается вред, причиненный душевному состоянию человека и выражающийся в его душевных переживаниях и нравственных страданиях^[174]. Эта точка зрения получила широкое распространение, хотя в литературе существуют иные точки зрения. Например, по мнению М. Малеиной, моральный вред может выражаться в страхе, унижении, беспомощности, стыде, в переживании иного дискомфортного состояния в связи с утратой родных, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением сведений, не соответствующих действительности, временным ограничением или лишением каких-либо прав и т. д.^[175] В настоящее время в законодательстве многих стран содержится норма, предусматривающая возможность денежного возмещения морального вреда. Например, позиция права США в отношении возмещения морального ущерба четко выражена в том, что возмещению подлежит как имущественный, так и моральный вред^[176].

В некоторых странах законом определяется предельный размер взыскиваемой суммы за причинение морального вреда.

Таким образом, полагаем, что понятие вреда, как основание деликтной ответственности за дефектную продукцию, понимается как умаление

121 принадлежащего гражданину-потребителю личного или имущественного блага. В данном случае, когда речь идет о деликтной ответственности за вред, причиненный дефектной продукцией, в связи с неопределенностью понятия вреда, объем вреда, подлежащего возмещению, в разных странах понимается по-разному.

Рассматривая вопрос об ответственности за вред, причиненный некачественной продукцией, в праве США, можно отметить, что совокупность норм, которые применяются для защиты интересов пострадавшего потребителя, до сих пор не образует единой системы и основывается как на принципах деликтного права, так и на положениях договорного права. Как отмечает А.С. Комаров: «Различные варианты сочетания этих норм определяются как характером недоброкачественной продукции, видом причиненного ущерба, так и законодательством отдельного штата»^[178].

В соответствии со статьей 402 А Свода деликтного права (второе издание)^[179], под ущербом, который обязан возместить изготовитель продукции, понимается ущерб, причиненный жизни, здоровью, душевному состоянию потребителя, выражающийся в его душевных переживаниях и нравственных страданиях, а также ущерб, нанесенный любому объекту имущества, кроме ущерба, заключающегося в дефекте самой продукции^[180]. В силу данной нормы в праве США иски о возмещении ущерба, причиненного дефектной продукцией, покрывают не только имущественный ущерб потерпевшего, но также и моральный ущерб. При этом сумма возмещения морального ущерба потерпевшему составляет большую часть от общей суммы возмещения. Следует обратить внимание на то, что ущерб, заключающийся в дефекте самой продукции, был исключен из объема возмещения.

122 потребителя, вызванных фактом непригодности к потреблению самого вредоносного товара, результатов работ или услуг.

Вопрос о том, подлежит ли возмещению причиненный дефектной продукцией вышеупомянутый «экономический ущерб», под которым, как правило, понимаются убытки, вызванные снижением стоимости товара по устранению дефектов или замене товара, а также неполученная прибыль, в США долгое время был спорным. Если на начальных этапах развития регулирования ответственности за недоброкачественную продукцию основное, если не исключительное, внимание уделялось возмещению ущерба, причиненного здоровью или имуществу потерпевшего, то впоследствии всё больший вес в судебной практике стала приобретать проблема возмещения «экономического ущерба»^[181]. Так, в деле Seelyv. WhitMotorCompany, рассмотренным Верховным судом Калифорнии в 1965 году, было признано, что в отсутствии прямой гарантии изготовитель не является ответственным за экономический ущерб, поскольку в противном случае, как посчитал суд, он отвечал бы за «убытки, объем которых неограничен и не определен»^[182]. С другой стороны, сторонники иного подхода считают, что возмещение экономического ущерба, понесенного потребителем, который вполне обоснованно полагался на заявления и представления, сделанные изготовителем, является оправданным, так как, побудив действия, от которых он должен получить выгоду, изготовитель отвечает за это побуждение^[183].

Необходимо отметить, что при рассмотрении дела Seelyv. WhitMotorCompany судья Трайнор высказал мнение о том, что телесное повреждение, имущественный ущерб и моральный ущерб подлежат возмещению на основании права об ответственности за качество продукции, а возмещение экономического ущерба должно основываться на договоре между

123 участниками или нормах Единообразного торгового кодекса США.

Безусловно, при решении вопроса о возмещении экономического ущерба положение покупателя выгоднее и определённее в случае применения договорной концепции защиты. Так, в соответствии со статьями 2-710 и 2-715 ЕТК США, в сумму возмещения за нарушение гарантии могут быть включены прямые убытки, связанные с несоответствием товара договорной гарантии, сопутствующие и косвенные убытки, которые не исключают любой личный или имущественный вред, являющийся результатом любого нарушения гарантии. Учитывая, что гарантии качества товара, установленные в ЕТК США, сформулированы довольно широко и могут касаться свойств товара, способных стать причиной возникновения личного или имущественного вреда, защита потерпевшей стороны, построенная не на деликтной основе, а на нарушении договора, представляется более эффектной, особенно в тех случаях, когда причиненный вред заключается в основном в экономическом ущербе.

Современная судебная практика США свидетельствует о том, что многие суды продолжают придерживаться позиции, в соответствии с которой надлежащей системой для возмещения экономического ущерба остаются все- таки правовые нормы, регулирующие договорные отношения, а не деликтное право. Поэтому, если истец претендует, прежде всего, на возмещение экономического ущерба, его шансы на успех будут значительно выше, чем в случае использования деликтного правооснования^[185]. Таким образом, в праве США компенсация экономического ущерба была исключена из объема возмещения.

В странах-членах ЕЭС, в соответствии со Страсбургской конвенцией, под вредом понимается телесное повреждение или смерть и, соответственно, объем

возмещения ограничен возмещением в случае телесного повреждения или смерти и без включения в него возмещения имущественного ущерба, причиненного дефектной продукцией. Причина заключается в том, что, во- первых, принятие абсолютной безвиновной ответственности только в случае телесного повреждения или смерти легко получить санкционирование договаривающихся стран. Во-вторых, ответственность за имущественный ущерб может быть установлена с помощью других юридических актов. Надо обратить внимание на то, что Конвенцией не было установлено: а) включается ли моральный вред в общий объем возмещаемого вреда; б) кто имеет право требовать компенсации вреда. Конвенция предоставила решение этих двух вопросов национальному праву каждой из договаривающихся стран.

По сравнению со Страсбургской конвенцией, концепция Директивы имеет свою специфику. Директива ограничивает ущерб, который обязан возместить изготовитель, только ущербом, причиненным в результате смерти или телесного повреждения, а также тем, который нанесен любому объекту имущества (включая уничтожение), кроме ущерба, заключающегося в дефекте самой продукции, при условии, что это имущество обычно предназначалось для индивидуального пользования или потребления и использовалось или потреблялось лично потерпевшим. Это положение однозначно исключает из сферы действия «ответственности за дефектную продукцию» возмещение экономического ущерба, например, упущенной выгоды, который может возникнуть в ряде случаев. Что же касается возможности возмещения морального ущерба, то этот вопрос оставлен за рамками Директивы, и он должен решаться в соответствии с нормами национального права. Следовательно, согласно Директиве, в объем возмещения не только был включен ущерб, причиненный в результате смерти или телесного повреждения, но и имущественный ущерб.

Следующим элементом состава правонарушения, охватываемого статьей 1095 ГК РФ, является противоправность в деянии причинителя вреда. Данное условие весьма специфично для деликтного права. Это связано с тем, что вред

125 причиняется опосредованно, то есть через тот товар, который был предметом купли-продажи. Поэтому под противоправными действиями в данном случае следует понимать передачу покупателю (заказчику) товара (результата работы) с такими недостатками, которые способны причинить вред жизни, здоровью или имуществу потребителя. Противоправность действий изготовителя товара состоит в том, что им произведен товар с такими недостатками. Обычно эти недостатки носят скрытый характер и проявляются лишь при использовании (потреблении) товара.^[186] Рассматривая вопросы противоправности в таком ракурсе может возникать вопрос об определении качества товара.

Как уже ранее отмечалось, большинство специальных законов определяют качество товара (продукции, работы, услуги) через соответствие государственным стандартам. К примеру, так определяется качество в Федеральном законе от 12.04.2010 № 61-ФЗ «Об обращении лекарственных средств», и Федеральном законе от 31.03.1999 № 69-ФЗ «О газоснабжении в Российской Федерации».

Рассматривая данный вопрос, нельзя не обратить внимание, на разницу в подходах к определению понятия «качество товара» в российском и зарубежных правопорядках. Так, отечественное законодательство длительное время устанавливало так называемое стандартное качество, когда производимая продукция (работы, услуги) должны были соответствовать требованиям стандартов. При этом сами требования разрабатывались без учета мнения потребителей, и, как следствие, товары (работы, услуги) не соответствовали их ожиданиям. В международных стандартах понятие качества трактуется иначе. В стандарте ISO 9000:2000 «Система менеджмента качества. Основные положения и словарь» понятие качество связывает с соответствием требованиям заинтересованных сторон, прежде всего потребителей. Под требованием к качеству понимается потребность или ожидание, которое установлено, обычно предполагается или является обязательным. Поэтому за

126 рубежом под требованиями к качеству подразумеваются, главным образом, требования, предъявляемые к качеству товара потребителями, а само качество связывается со степенью соответствия ожидаемым потребностям^[187].

В гражданском праве Российской Федерации при оценке поведения причинителя вреда на предмет установления его виновности принимается во внимание проявленная им заботливость и предусмотрительность^[188]. Но учитывая, что в соответствии со ст. 1095 ГК РФ ответственность причинителя вреда носит безвиновной характер, положения статьи 401 ГК РФ не имеют юридического значения для определения состава оснований ответственности причинителя вреда недостатками товаров, работ и услуг. В результате, в праве России, с одной стороны предусмотрена более строгая ответственность причинителей вреда дефектными товарами — безвиновная ответственность, но с другой стороны выявленный дефект не признается дефектом по причине соблюдения технологии производства товара или порядка выполнения работы и оказания услуги. В связи с чем представляется, что при рассмотрении исковых требований потребителей о компенсации вреда, причиненного дефектным товаром, работой или услугой, необходимо давать оценку действий причинителя вреда с учетом принципа разумности и добросовестности. И если будет установлено, что причинитель вреда действовал неразумно и недобросовестно, он должен быть признан ответственным за причиненный вред. Такое утверждение порождает вопрос о том, каким образом неразумные действия причинителя вреда соотносятся с составом гражданского правонарушения. Если судом будет установлено отсутствие в действиях причинителя вреда противоправности, но при этом его действия не будут соответствовать требованиям разумности (с позиции минимизации риска причинения вреда потребителю), может ли суд обязать производителя и иных

127 ответственных лиц компенсировать потребителю причиненный вред? Мы полагаем, что может. Думается, что оценка действий причинителя вреда с позиции разумного поведения по недопущению причинения вреда должна учитываться при анализе противоправности его поведения. То есть соблюдение технологии производства товара либо выполнения работы или услуги при проявленной неразумности, которая стала причиной наличия дефекта, не является основанием для вывода о правомерности действий причинителя вреда. Таким образом, представляется необходимым судам при оценке действий производителя, продавца и иных лиц некачественных товаров, работ и услуг с позиции их противоправности давать оценку не только факту соблюдения обязательных норм и правил, но необходимых действий, которые могли и должны были быть предприняты данными лицами для устранения дефекта либо минимизации вероятности причинения вреда содержащимся дефектом.

Причинная связь между противоправным поведением причинителя и наступившим вредом является обязательным условием наступления деликтной ответственности. Как одно из объективных условий ответственности причинная связь выполняет функцию определителя объективно мыслимой границы ответственности за вредные последствия противоправного поведения. Соответственно, причинная связь — это объективно существующая связь между явлениями. Задача правоприменительных органов заключается в её выявлении в каждом отдельном случае рассмотрения спора о возмещении вреда, поскольку причинитель вреда отвечает не за любой, а только за причиненный им вред. Отсутствие причинной связи исключает ответственность причинителя, так как означает, что вред явился следствием не его противоправного поведения, а вызван действием иных причин.

Причинная связь — самостоятельный элемент состава правонарушения, и её установление не требует погружения в сознание причинителей вреда.

Профессор О.С. Иоффе, освещая вопрос причинности, подчеркивает, что для решения вопроса о причинной связи, как об одном из условий привлечения к гражданско-правовой ответственности, ключевое значение приобретают

философские категории возможности и действительности. Критерии возможного и действительного лежат в другой плоскости, нежели критерий случайного и необходимого, ибо причина, претворившая возможность в действительность, может быть не только необходимой, но и случайной, так же, как причина, создавшая лишь возможность результата, бывает не только случайной, но и необходимой. Каждый результат обладает своими индивидуальными особенностями, которые отличают его от всех других наступающих последствий.^[189] Индивидуальные особенности результата несут в себе следы не всех, а лишь одной из причин. Те причины, индивидуальные свойства которых воплощаются в индивидуальных особенностях результата, превращают возможность его наступления в действительность, а все прочие обстоятельства, сопутствующие наступлению результата, создают лишь его возможность. Если поведение человека создает конкретную возможность результата или превращает возможность в действительность, налицо причинная связь, достаточная для возложения ответственности. Когда же поведение человека создает лишь абстрактную возможность результата, ответственность исключается ввиду отсутствия юридически значимой причинной связи.

На наш взгляд, позиция О.С. Иоффе в большей степени объективна при характеристике причинной связи. Прежде всего, причинная связь — это объективный признак состава правонарушения. Его анализ должен строиться на оценке действий причинителей вреда без учета субъективных факторов. Категории возможного и действительного выступают в качестве критериев оценки совершенных действий (бездействий). Возможность, не получившая своего отражения в объективной реальности, не образует юридически значимую причинную связь, если же эта возможность приобретает качества действительного вреда, то есть все основания считать данную причинную связь юридически значимой. Соответственно, в случае, если установленный недостаток в товаре, работе или услуге не являлся причиной возникновения

вреда, по праву России данный недостаток не может служить основанием наступления ответственности. Так, решением Арбитражного суда Алтайского края от 19.02.2008, оставленного без изменения постановлением Седьмого арбитражного апелляционного суда от 25.08.2008 по делу № А03-8568/2007 в удовлетворении исковых требований ШайдуллинаИрнисаРашитовича к открытому акционерному обществу «Производственное объединение «Алтайский моторный завод» о взыскании 3 127 003,6 руб. упущенной выгоды, возмещении морального вреда в размере 100 000 руб., возмещении убытков в сумме 19 833 руб., взыскании неустойки в размере 1 процента и штрафа в размере 50 процентов от суммы заявленных требований было отказано. Требования мотивированы ссылками на статьи 15, 393, 1064, 1095 - 1097 Гражданского кодекса Российской Федерации, положения Федерального закона Российской Федерации от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей». Как следует из материалов дела, 01.08.2006 Шайдуллин И.Р. приобрел у предпринимателя Яруллина Н.Р. (продавца) коленчатый вал марки 11504 с5-21, к которому прилагались упаковочный лист, инструкция о расконсервации и бюллетень о внедрении новшества. В качестве принадлежностей к товару прилагались 2 маслодержателя, 4 шплинта, 1 алюминиевая пробка, 2 конические пробки. Сумма покупки составила 12 000 руб. Также истец приобрел вкладыши коренные и шатунные марки А-41Н1 на сумму 1 230 руб.

Истец самостоятельно установил приобретенный коленчатый вал на принадлежащий ему трактор марки ДТ 75. При эксплуатации трактора Шайдуллин И.Р. обнаружил неисправность, которая возникла в результате непоступления масла ввиду отсутствия двух конических пробок, не установленных истцом, в результате чего кривошипно-шатунный механизм трактора вышел из строя.

Актом рассмотрения претензий № 2 от 20.08.2006, составленного комиссией в составе истца, представителя инспекции Гостехнадзора и Павлодарского тракторного завода, установлена необходимость капитального ремонта двигателя, поломка которого произошла в результате выхода из строя

кривошипно-шатунного механизма.

В обосновании решения суд сослался на то, что коленчатый вал входит в состав кривошипно-шатунного механизма дизеля. Только на дизель имеется руководство по эксплуатации, в котором содержится необходимая информация о деталях двигателя, их описание, способ установки. Обладая трактором, истец должен был располагать документацией и информацией по эксплуатации трактора, а также дизеля и его составных частей, необходимости специализированного технического обслуживания данной техники. С учетом этого суд не усмотрел наличия причинно-следственной связи между действиями ответчика и ущербом, который возник у истца в результате

190 проведенного ремонта .

Таким образом, в праве России используется усеченный состав правонарушения для привлечения виновных лиц к ответственности за данный вид правонарушения.

В праве Англии и США были выработаны юридические подходы, исключающие не только вину, но и причинную связь из состава условий ответственности за рассматриваемый вид деликта. Например, в тех штатах США, где был принят принцип абсолютной безвиновной ответственности, в суде потерпевшему не требуется доказывать наличие вины изготовителя, достаточно доказать наличие дефекта и причиненного им ущерба личности или имуществу^[190][191]. Представляется, что такой подход чрезмерно расширяет пределы ответственности. Он допускает привлечения предпринимателей к ответственности не только за причинение вреда, но и за саму вероятность его причинения. Думается, что такой подход не является оправданным даже с учетом повышенной ответственности предпринимателей.

В англо-американском праве обнаружение противоправности в действиях причинителя вреда определяется в зависимости от того, какая из теорий

131 ответственности за дефект товара кладется в основу решения. Как было отмечено в первой главе, такими теориями (разработанными на различных этапах становления данного деликта) являются:

- теория прямых или подразумеваемых гарантий (contractwarranty);

- теория небрежности (negligencetheory);

- теория безвиновной ответственности (strictliability).

В частности, правовая система США выработала особые подходы, обусловленные необходимостью принять во внимание особенности производства конкретного вида товара, а также значение его распространения в обществе. Так, в деле Cepedav. CutberlandEngineeringCompany^[192] (1978 год), Верховный суд штата Нью Джерси провел различие между теорией безвиновной ответственности и теории небрежности в зависимости от вида дефектов, которыми причиняется вред. Первый вид дефектов обусловлен самой природой товара и полезностью от их использования. Соотношение недостатка и полезности товара влияет на вывод о наличии самого недостатка и соответственно о возложении на производителя ответственности за причиненный вред потребителю. При этом информация о недостатке товара должна быть известна с учетом уровня техники к моменту рассмотрения иска. Данная теория получила название «risk-utility»^[193].

В 1982 году Верховный суд штата Нью Джерси в деле Beshadav. JohnsManvilleProductsCorporation^[194]применил теорию соотношения риска и полезности. По данном делу ответчик, являющийся производителем асбеста, утверждал, что он не обязан был информировать потребителей о наличии опасных свойств асбеста, поскольку в 1964 году, когда асбест был произведен, не было достаточных доказательств того, что он является вредным веществом, которое может причинять вред потребителю. Суд признал продукт опасным и

132 возложил на производителя асбеста ответственность за вред, причиненный потребителям его продукции. Несмотря на то, что уровень науки на момент продажи асбеста не позволял выявить его опасные свойства, информация о них, которая была выявлена к моменту рассмотрения данного спора в суде, позволила возложить на производителя ответственность за вред, причиненный данным товаром. Суд разъяснил, что такое решение создает для производителя соответствующую мотивацию для более активных действий по изучению свойств товара и разработке мер безопасности при его использовании. В 1974 году в деле Feldmanv. LederleLaboratories^[195]суд Нью Джерси в отношении лекарственных средств, продаваемых по рецепту, применил ту же теорию и разработал новую теорию. В рамках данного дела истцы обращались с требованием о компенсации вреда здоровью (обесцвечивание зубной эмали), причиненного в результате применения Декломецина за то, что они не предупредили пациентов о возможных побочных эффектах его применения. Как утверждал производитель, вовремя, когда истцы использовали данное лекарственное средство, отсутствовали научные доказательства таких побочных эффектов. Судом был сформулирован новый принцип. В рамках своего решения суд возложил на производителя ответственность за причиненный вред на основании теории безвиновной ответственности. При этом суд расширил толкование данной теории, отраженной в рамках дела Beshadav. JohnsManvilleProductsCorporation. В деле Feldmanv.

LederleLaboratories суд указал, что производитель обязан был знать о данных последствиях до того, как товар был выпущен на рынок. Данный подход получил определяющее юридическое значение при оценке действий производителя как лица, ответственного за вред, причиненный потребителю его продукцией. С момента принятия данного решения деликтное право США стало карательным инструментом не за правонарушение, а за любые недостатки в производимом товаре. Полностью утрачивал свое юридическое значение факт разумности действий производителя товаров, то есть того, что производитель

133 не знал и не мог знать об опасных последствиях продукта, выпущенного на рынок. Решение по делу Feldmanv. LederleLaboratories стало основой для формирования нового этапа в развитии ответственности за недостатки товара в праве США. Такой подход обеспечивал неограниченную ответственность производителей медицинских препаратов и иных продуктов химической промышленности. Так, к примеру, к компании Merrill - DowPharmaceuticalsInc. было предъявлено более 1500 исков из-за вреда, причиненного лекарственным средством Бенедиктин, вследствие того, что оно являлось причиной врожденных заболеваний детей^[196]. Как установил суд, применение Бенедиктина во время беременности, даже в терапевтических дозах, являлось прямой причиной возникновения врожденных заболеваний у детей. Дело по Бенедиктину имело большую историю. Впервые Бенедиктин был представлен на рынке в 1956 году, и по предварительной оценке его потребило более 33 миллионов беременных женщин. В 1977 году в федеральный суд штата Флорида был предъявлен иск к компании в связи с выявленным у ребенка врожденным пороком, который был удовлетворен. Данное дело стало отправной точкой для огромного потока исковых заявлений к Merrill - DowPharmaceuticalsInc. И в конце концов Бенедиктин был изъят из оборота в 1983 году. После 20 летней истории судебных тяжб по 700 делам, связанных с Бенедиктином, компания предложила в качестве способа урегулирования длительного конфликта оплатить 120 миллионов долларов в качестве суммы для компенсации вреда, причиненного в процессе применения данного препарата, к настоящему времени и в будущем. Такой кардинальный способ решения вызвал неоднозначную реакцию, поскольку исключал возможность получения компенсации лицами после того как 120 миллионов будут израсходованы. Но при этом позиция компании была воспринята американской общественностью ввиду осознанности того факта, что оценить общие объемы вреда от проданного в течение 28 лет Бенедикта было невозможно.

Компания Johnson £ JohnsonsOrthoPharmaceuticalCorporation была привлечена к ответственности, поскольку, как утверждалось, врожденные заболевания у новорожденных детей возникали по причине использования беременными женщинами препарата Ортогинол, который продавался на рынке более 40 лет. С компании было взыскано более 5 миллионов долларов, несмотря на то, что, по мнению многих врачей, входящих в медицинское сообщество США, Ортогинол не мог стать причиной возникновения врожденных заболеваний у ребенка^[197].

К компаниям ConnaughtLaboratories и WyethLaboratories были предъявлены иски о компенсации вреда жизни и здоровью, причиненного применением вакцины против коклюша. Как было установлено, данная вакцина оказывала негативные побочные воздействия на головной мозг и другие жизненно важные органы человека. Обе компании вынуждены были уйти с рынка по причине больших затрат на страховые выплаты и компенсации вреда жизни и здоровью по судебным решениям^[198].

В рамках дела Pettyv. UnitedStatesofAmerica^[199] (1984) компания Petty была признана виновной в причинении вреда лицам, принимающим участие в вакцинации против свиного гриппа.

Обобщение данной практики позволило удостовериться в том, что суды США в отношении производителей медицинским препаратов выработали следующий подход: производители обязаны предпринимать все зависящие от них меры по предупреждению потребителей о возможных последствиях употребления произведенных ими препаратов до выхода их на рынки.

Данные решения федеральных судов Соединенных Штатов Америки вызвали очень бурную дискуссию в американском обществе. Было вынесено более чем 25 тысяч решений по привлечению к ответственности

производителей товаров химической и медицинской промышленности^[200]. Как отмечают многие американские юристы, новый подход стал причиной огромного количества исков, которые дезорганизовали химическую отрасль _США^[201]_.

Опыт применения неограниченной ответственности к производителям химической отрасли, по мнению многих американских ученых, не является адекватной мерой ответственности за совершенное правонарушение со стороны производителей химической и фармацевтической отраслей^[202].

В дальнейшем практика по данной категории дел не была однозначной в рамках всей судебной системы США. Это беспрецедентный случай в сфере частноправового регулирования, когда судебная система США была настолько перегружена судебными исками, что решение данной проблемы заняло более 2 лет. В течение данного периода времени проводились интенсивные переговоры между производителями продукции химической отрасли и страховщиками по поводу условий страхования рисков ответственности производителей, за вред, причиненный потребителям их продукции. Соглашение было достигнуто в процессе работы WellingtonResolutionGroup при центре Публичных исследований США. Принятое решение являлось альтернативной формой защиты потребителей от причинения вреда некачественной продукцией. Данные процедуры были доступны для истцов, чьи иски рассматривались в федеральных судах штатов. К примеру, в конце 80-х годов в федеральном суде штата Филадельфия 5 судей занимались разбирательством только «асбестовых» дел^[203]. Исполнение решений по таким делам было очень затруднительным и занимало более года, учитывая большую очередь кредиторов ответчика. В очередной раз всем стало понятно, что судебная процедура — не эффективный способ защиты прав потребителей. По оценке RandCorporation общие затраты

производителей продукции и страховщиков на компенсацию вреда потребителей составили более 1 млрд. долларов США за период с 1984-1994 г.)^[204]. При этом, каждый потерпевший получает только 37 центов с каждого доллара суммы иска, потому что вред, причиненный продукцией, содержащей в себе асбест, имеет скрытый период проявления последствий — более 40 лет. Несмотря на это, потребители предпринимают попытки обращаться ко всем компаниям, которые были связаны в процессе своей предпринимательской деятельности с асбестом. Истцы стали формировать коллективные иски. И даже если суд устанавливал, что компания не является ответственной за причиненный вред, это влекло большие судебные издержки на защиту своей позиции в суде. В результате практика страхования ответственности позволила сделать следующие выводы:

1. Истцы получают возможность в более короткие сроки и в полном объеме получить компенсацию причиненного вреда.

2. Сумма компенсации, указанная в решении суда, не соответствует той сумме, которая заявлялась истцами в иске.

3. Уменьшение суммы, взысканной по искам, не позволяло эффективно защищать права потребителей.

4. Завершение споров на основании заключенных договоров страхования было наиболее эффективно.

5. Был создан механизм, позволяющий производителям и страховщикам согласовывать условия их ответственности на будущие периоды времени в рамках финансового планирования^[205].

Страхование ответственности производителей, по оценке многих экспертов, было наиболее удачным способом разрешения данной проблемы как для производителей, так и для потребителей^[206].

Представленные теории являются базисными подходами в праве США по

вопросу деликтной ответственности производителей за вред, причиненный потребителям их продукции. Но, как ранее было отмечено, отсутствие единой правовой системы в США породило разветвленную систему условий наступления ответственности производителей за вред, причиненный их товарами. Так, Верховный суд штата Калифорния в 1980 году принял решения по делу Sindellv. AbbottLaboratories^[207]. Данное дело касалось вреда, причиненного беременным женщинам в результате применения синтетического гормона DES. С 1947 по 1971 год гормон DES был основным средством, которое прописывалось беременным женщинам для предотвращения угрозы выкидыша. Управление по контролю за пищевыми и медицинскими продуктами в США вынесло предписание о запрещении распространения DES после того, как была установлена зависимость наличия раковой опухоли у ребенка от употребления матерью в процессе беременности данного гормона. Исполнение данного предписания усложнялось тем, что к моменту его издания в США существовало около 200 производителей гормона DES. В дальнейшем наблюдение за детьми, чьи матери в процессе беременности употребляли DES, позволило установить, что симптомы ракового заболевания могли проявляться и по прошествии более 10 лет с момента рождения. Две самые крупные в США компании, производящие DES, в процессе судебных разбирательств ссылались на то, что, учитывая большое количество производителей данного препарата, истцы не смогут доказать причинную связь возникновения раковой опухоли с фактом употребления гормона, произведенного именно данной компанией. Разрешая данную проблему, суд сформулировал новую теорию ответственности производителей в рамках института Productliability - «Marketshareliability»^[208]. Суть проблемы заключалась в том, что ответственность за вред, причиненный продуктом, возлагается независимо от факта установления, кто являлся его производителем. То есть все производители данного продукта являются потенциальными ответчиками в

размере пропорционально их доли участия на рынке товара. Каждый производитель данного товара может быть признан ответственным на основе данной теории независимо от того, представляет ли он доказательства, подтверждающие, что его продукт не мог быть причиной заболевания конкретного пациента или нет. Данная теория создала неограниченные возможности для потребителей данного гормона получить компенсацию от всех участников, производящих данный препарат. Месяц спустя после принятия данное решение стало основной темой обсуждения в юридических кругах США. Данная теория практически устраняет персонификацию ответчика. Для привлечения к ответственности теряет юридическое значение установление субъекта ответственности и причинной связи между его действиями и причиненным вредом. Также причиной озабоченности стала возможность применения данной теории в отношении производителей иных видов товаров, которые могут вызвать раковые опухоли (таких, как производителей химической отрасли, табачной и т.д.).

Верховный суд штата Иллинойс в рамках дела Connellyv. UniroyalInc.²⁰⁹ применил доктрину безвиновной ответственности в отношении лицензиаров продуктов, которыми причиняется вред истцам по причине наличия дефектов в автомобильных шинах. На шинах было указано, что они произведены компанией Uniroyal, Inc. в Бельгии. Как было установлено в рамках рассмотрения дела, шины были произведены в Бельгии компанией UniroyalEnglebertBelgigue, S.A. и проданы в Бельгии компании GeneralMotorsCorporation, которые были установлены на автомобили компании GeneralMotors, произведенные в Европе, но в конечном итоге проданные в штате Иллинойс. 95 % акций компании Englebert принадлежали компании Uniroyal и американским компаниям, которые на основании лицензионного договора использовали торговую марку Englebert и её технологии. Однако компания Uniroyal не являлась прямым участником процесса производства и распространения шин компании Englebert. Несмотря на это, верховный суд

139 штата Иллинойс указал следующее: учитывая, что компания Uniroyal действовала как лицензиат компании Englebert, она все равно является ответственной на основании теории безвиновной ответственности, так как заключенное лицензионное соглашение свидетельствует об участии компании Uniroyal в процессе распространения шин на рынке США, а также в получении прибыли от их реализации, что в силу обеспечения публичного порядка возлагает на эту компанию ответственность за вред, причиненный её потребителям наравне с производителями и продавцами.

Верховный суд штата Оклахома в рамках дела Leev. VolkswagenofAmeriсa²¹⁰сформулировал новую доктрину «secondimpactinjury». В рамках данного дела истцу был причинен вред по причине того, что в автомобилях компании Volkswagen при столкновении с другим автомобилем самопроизвольно открылась дверь. Как установил суд в рамках рассмотрения данного дела, исключать ответственность производителя только лишь по причине деформации автомобиля из-за аварии, не установив зависимость данного инцидента от иных причин, которые могут быть связаны с недостатками автомобиля при его производстве, является необоснованным. Суд в рамках данной доктрины возложил на производителя обязанность доказать, что дверь не открылась, если бы не было факта деформации автомобиля в результате аварии.

Таким образом, следует отметить дифференцированный подход законодательства ряда штатов США к вопросу причинно-следственной связи. В приведенных выше примерах очевидно прослеживается подход отступления от общих принципов гражданско-правовой ответственности. Юридическое значение состава правонарушение было утрачено. По нашему мнению, все вышеизложенное дает основание утверждать о существовании квазиответственности за причинение вреда потребителю в законодательстве США, основанной только лишь на принципе экономической целесообразности и достижении цели защиты потребителя. Представляется, что такой подход для

140 определенной категории дел может быть оправданным и должен быть заимствован правом России.

Как и в России, в США вопрос императивного регулирования стандартов качества стал ключевым вопросом в рамках института ответственности за недостатки товаров, работ и услуг. Производители должны знать состав продукта, его конструктивные особенности, а также соблюдать все утвержденные стандарты качества. Нарушение данных стандартов является доказательством дефекта товара и доказательством того, что товар не может быть направлен в коммерческий оборот. Американским правительством был разработан целый ряд правил по стандартизации в зависимости от видов товаров (пищевых продуктов, медицинских препаратов, косметики и т.д.). Так, в частности, в 1968 году в США были приняты ConsumerProductSafetyAct, TheFood, DrugandCosmeticsAct, FlammableFabricsAct и другие стандарты качества^[211].

В соответствии с требованиями данных законов, при разработке состава продукта производитель должен учитывать возможность того, что потребители могут допустить использование товара с нарушением установленных требований, могут нарушить требования инструкции и внедренные компоненты в рамках разработанных стандартов, должны предотвратить возможный вред в результате неправильного использования товара. Предупреждающая информация и инструкция должны быть заметны и понятны, а также при возможности должны быть приложением товара. В рамках рекламных акций продавцы обязаны информировать не только о достоинствах продукта, но и обо всех мерах предосторожности, которые должны быть предприняты для обеспечения безопасности товара.

Таким образом, система условий привлечения производителей некачественной продукции к ответственности за вред, причиненный потребителям, в праве США не является статичным правовым институтом. Их

141 состав может зависеть как от вида товара, так и от общесоциальных факторов, влияющих на процесс жизнедеятельности общества в США. То есть система деликтной ответственности построена на принципе специального деликта, состав которого является гибкой правовой конструкцией, зависящей от правовых, экономических и социальных факторов. В некоторых случаях правовая система США допускает отступление от признания правонарушение в качестве основания ответственности перед потребителем за причиненный вред, что дает основание утверждать о существовании в праве США квазиответственности за рассматриваемый вид деликта, основанной только лишь на принципе экономической целесообразности и достижении цели — защиты потребителя.

Английская доктрина деликтной ответственности за качество товаров, работ и услуг основана на том, что изготовители дефектных соответственно товаров, работ или услуг являются ответственными перед конечными потребителями данных товаров, являясь должниками независимо от их действий по предотвращению возникновения дефекта в товаре. Данная ответственность носит абсолютный характер несмотря на то, что официального признания данная концепция в праве Англии не получила.

В 1973 году Королевская комиссия Англии по гражданской ответственности и компенсации вреда, причиненного личности (известна как Комиссия Персона), давая общую оценку развития системы правового регулирования института productliability в Англии, отмечала, что важное значение имеют вопросы, связанные с тем, какой общий объем ответственности возмещаемого вреда, каковы условия наступления данной ответственности, какой объем компенсация должен иметь место в случае причинения вреда жизни потребителя и какой в случае причинения вреда здоровью. Так же комиссия считала необходимым обратить внимание на иные способы защиты прав потребителей в случае причинения вреда товарами, работами и услугами ненадлежащего качества. В частности, было высказано предложение ввести обязательное страхование ответственности производителей товаров, работ и

142 услуг за причиненный вред потребителям, издержки на оплату страховой премии включить в стоимость товаров, работ и услуг^[212]. Как отмечали многие авторы, результатов деятельности Комиссии было недостаточно, чтобы разрешить многие внутренние и внешние проблемы, возникшие в данной области деликтной ответственности^[213]. Причиной создания Комиссии Персона стало увеличивающееся беспокойство как внутри Англии, так и активно нарастающая тревога в рамках всего Европейского сообщества о необходимости обеспечения должного уровня безопасности потребителей. Одна из главных целей Комиссии тогда состояла в том, чтобы пересмотреть теории правовой ответственности и минимизировать риск наступления смерти и причинения вреда здоровью в результате потребления дефектной продукции. Рекомендации Комиссии соответствовали цели объединения и согласования европейского закона в главных независимых областях. В то время как Страсбургская Конвенция и Европейская Директива признают безвиновную ответственность (strictliability) производителей некачественной продукции за вред, причиненный жизни и здоровью потребителей, английская теория ответственности за качество выпускаемой продукции придерживалась общего подхода, основанного на теории небрежности (negligence). Рекомендации Комиссии должны были устранить сложившийся дисбаланс в данной сфере между общеевропейским и национальным регулированием.

По результатам своей деятельности Комиссия сформулировала ряд предложений, которые, по мнению английских юристов, содержали в себе определенные внутренние противоречия. Как ранее было отмечено, концептуальные отличия права Англии от права других Европейских государств заключались в подходах к решению данной проблемы. Большинство европейских стран поддержали американскую инициативу безвиновной ответственности производителей и иных лиц за вред, причиненный

143 потребителям недостатки товаров, работ и услуг. Английское право не готово было отказаться от вины производителей и иных лиц в составе правонарушения.

Комиссия Персона стала большой платформой для научной дискуссии о перспективах развития данного вида ответственности в праве Англии. Сторонники классической теории продолжали настаивать на том, что без вины не может быть ответственности. Представители бизнес-сообщества в качестве основного аргумента указывали, что машины, оборудование, а также технологии производства соответствуют самым высоким стандартам и предельно совершенны с точки зрения существующего уровня развития науки и техники. По их мнению, возлагать ответственность за вред, причина которого не могла быть известна на момент производства товара, выполнения работы или оказания услуги является абсурдным.^[214]

В дискуссии участвовали и сторонники договорной ответственности, чьи аргументы сводились к тому, что не следует усложнять сложившуюся систему договорных гарантий^[215]. В конечном итоге Комиссия приняла решение отказаться от безвиновной ответственности за рассматриваемый вид правонарушения. Как отмечали ряд английских ученых, несмотря на большое желание создать систему защиты прав потребителей от вреда, причиненного некачественными товарами, работами и услугами для целей унификации регулирования с другими странами Европы, правовая общественность не желала изменять подходы в регулировании договорной и деликтной ответственно сти^[216].

Английская доктрина деликтной ответственности за качество выпускаемой продукции является продуктом прецедентного права. Его развитие, по существу, можно проследить через относительно небольшое количество прецедентов, которые иллюстрируют постоянное нежелание

144 английских судов использовать понятие абсолютной ответственности в контексте ответственности за качество выпускаемой продукции.

Первым таким прецедентом было решение, принятое судом Казначейства Англии 6 июня 1842 года по делу Winterbottom v. Wright^[217], которое на долгое время создало прецедентную базу ответственности за недостатки товаров, работ и услуг в праве Англии. Суть дела заключалась в том, что извозчик постовой повозки был признан лицом, не обладающим правом требовать компенсацию за причиненный ущерб, так как между ним и производителем почтовой кареты не было договорных отношений. Как и в более поздних случаях, данный судебный акт является ярким примером основного подхода английского права XIX века, суть которого в том, что лучше допустить ошибку, ограничив в праве на взыскание вреда, чем открыть шлюзы к большому количеству судебных тяжб^[218]. Все судьи были единогласны в своей позиции относительно того, что единственное безопасное для гражданского оборота правило состоит в том, чтобы ограничить право на возмещение вреда, причиненного недостатком товара только тем, кто является сторонами контракта.

В рамках данного дела Истец утверждал, что случай находился в пределах принципов, закрепленных в деле LangridgevLevy^[219], полагая, что ответчик заключил договор, чтобы поставлять повозки, конструктивные недостатки которых по своей природе и при условии обычной эксплуатации причинили бы вред извозчикам, как лицам, которые ими управляют. Также истец утверждал, что ответчик совершил мошеннические действия, скрыв от истца информацию о том, что повозка содержала скрытые дефекты, создающие угрозу для жизни и здоровья извозчика, а также иных лиц, использующих её по

прямому назначению.

Все судьи были единодушны в своей позиции о том, что отношения продавца повозок с извозчиком и отца ребенка с оружейным мастером имеют разную правовую природу. В первом случае нет никаких оснований утверждать о наличии хоть каких-либо признаков представительства, что со всей очевидностью присутствует в деле LangridgevLevy. Суд посчитал неправильным давать расширительное толкование прецедента по делу LangridgevLevy в отношении всех потребителей товаров, которым причинен вред. Как отметил суд в решении по данному делу: «Изготовитель дефектного продукта несет обязанности только перед контрагентами контрактных отношений с его участием»^[220]. Тем самым английская судебная система в очередной раз подтвердила свою позицию о том, что относительная природа контрактных отношений (privityofcontract) незыблема и нерушима. Кроме того, решением по делу Winterbottom v. Wrightбыло установлено, что практика, согласно которой потребитель некачественных товаров, не являющийся покупателем данного товара, не вправе требовать компенсации вреда в рамках деликтной ответственности, если не сможет доказать, что производитель скрыл информацию о дефектах которыми был причинен вред. Данный подход значительно расширил основания деликтной ответственности производителей за недостатки товаров, предоставив им, тем самым, возможность обращаться с иском к производителю не только при условии наличия в продукте дефекта, связанного с его внутренними свойствами, но и в случае наличия иных недостатков.

Доктрина, сформулированная в деле Winterbottom v. Wright и применяемая в последующих решения по искам потребителей о возмещении вреда, причиненного дефектными товарами, была отвергнута в середине XX века. Генезис развития юридической мысли Великобритании, общемировая тенденция гуманизации правовой системы и постоянно нарастающая

146 актуальность вопроса защиты основных прав и свобод человека и гражданина заставили судебную систему Англии более ясно сформулировать своё представление о социальной политике. Суды стали более чувствительными к тяжелому положению пострадавших потребителей. В этом смысле ярким тому подтверждением стало решение по делу Donoghue v. Stevenson, ^[221]принятое Палатой Лордов в 1932 году. Истец пошел в кафе с другом, который купил бутылку имбирного пива. После употребления части пива Истец обнаружил в бутылке улитку. Он не мог рассмотреть ее ранее из-за матового цвета бутылки. После употребления пива у Истца возникло пищевое отравление. Позже он обратился с иском к гражданину Стивенсону о компенсации вреда здоровью, возникшего, как полагал Истец, по причине проявленной Стивенсоном небрежности, который являлся производителем выпитого пива. Небрежность, по утверждению Истца, выражалась в том, что мистер Стивенсонразместил продукт на рынке при высокой степени вероятности причинения потребителям ущерба от его употребления. Обстоятельства дела заставили суд столкнуться с той же проблемой, которая была поставлена в деле Winterbottom v. Wright, а именно: был ли Ответчик - изготовитель обязан проявлять заботливость в отношении конечного потребителя, с которым у него не было никаких договорных отношений. Большинство членов Палаты Лордов посчитали, что Истец имеет право требовать компенсации вреда, при условии если он докажет факт причинения вреда и факт небрежности со стороны производителя пива — мистера Стивенсона. Данным решением Палата Лордов изменила общий подход права Англии о незыблемости договорной ответственности за недостатки товаров, работ и услуг. Введенные изменения возложили на производителя дефектных товаров обязанность проявления должной заботы не только о контрагентах договорных отношений, но и о конечном потребителе товара. Данное решение, по мнению английских ученых, было наиболее компромиссным. С одной стороны, осталась незыблемой природа договорной

147 ответственности, а с другой Англия смогла обеспечить адекватный требованиям своей эпохи механизм защиты прав потребителей, который гармонично вписывался в концепцию защиты прав потребителя в других странах Европы.

Правило о том, что Вы должны любить своего соседа, приобрело характер законной обязанности. Вы не должны причинять вред своему соседу. Вы должны проявить разумную заботу, чтобы избежать действий или бездействий, которые Вы можете разумно предвидеть для предотвращения причинения вреда вашему соседу. А кто согласно требованиям закона мой сосед? Ответ: это все люди, которые так близко и непосредственно имеют отношение к моим действиям, что я с позиции разумного человека мог и должен их рассматривать как лиц, которым я своим действием и бездействием

222

могу причинить вред^[222].

Таким образом, решение Палаты Лордов по делу Donoghue v. Stevensonстало новой вехой в развитии деликтной ответственности за недостатки товаров, работ и услуг в праве Англии, закрепив за потребителем, которому был причинен вред, право требовать его компенсации не только от продавца товара в рамках договорной ответственности, но и непосредственно от производителя товара.

С учетом выработанного подхода в определении оснований ответственности производителей дефектных товаров истец должен был доказать: во-первых, что недостаток товара является таким недостатком, который способен причинить тот вред, который был причинен потребителю, во-вторых, дефект должен относиться к разряду конструктивных недостатков, то есть должен присутствовать в товаре до момента его выпуска в товарооборот, в-третьих, дефект не должен относиться к дефектам, которые изготовитель разумно мог ожидать, о чем потребитель был информирован и в результате чего имел возможность исправить данный недостаток и избежать

148 причинение вреда. И наконец, истец обязан доказать проявленную производителем небрежность, то есть факт того, что дефект стал причиной не проявленной производителем разумной заботы о потребителе при изготовлении товара.

Обязанность доказать наличие в действиях производителя небрежности стала камнем преткновения в применении концепции небрежности в праве Англии. Доказывание проявленной небрежности фактически требовало от потребителя представления доказательств того, что при производстве товара изготовитель допустил отклонение от утвержденных производственных стандартов. Практика применения теории небрежности вскрыла объективные сложности в доказывании истцами данного условия ответственности. Истцы, как потребители, не обладая специальными познаниями в области техники производства соответствующего товара, не владея технологией, де-факто не в состоянии обеспечить защиту своих прав против производителей, которые в силу своего рода деятельности более компетентны в вопросах производства выпускаемого ими товара. Ответчик-изготовитель находится в приоритетном положении по отношению к потребителю, что исключает возможность состязательности при изначально неравных условиях.

Так, в деле Daniels v. White&Sons^[223]гражданин Дэнилс купил бутылку лимонада у госпожи Тарбард, которая была произведена компанией White&Sons. Как было установлено в процессе рассмотрения дела, лимонад содержал ядовитое вещество (дезинфицирующее средство — карболовую кислоту). После потребления лимонада гражданин Дэниелс и его жена - госпожа Дэниелс получили сильное желудочно-кишечное отравление. В процессе рассмотрения дела состав судей столкнулся с тем, что ни одна сторона процесса не могла доказать, когда и каким образом кислота попала в бутылку с напитком. Мистер Дэниелс как покупатель лимонада обратился с иском о возмещении вреда к продавцу - госпоже Тарбард и получил соответствующее

149 удовлетворение. А госпожа Дениэлс не могла ссылаться на нарушение условий договора, так как не являлась покупателем и предъявила иск к производителю лимонада — компании White&Sons, основывая свои требования на деликтной ответственности производителя. Она утверждала, что карболовая кислота попала в бутылку в результате проявленной небрежности производителя лимонада — компании White&Sons.

В процессе рассмотрения иска госпожи Дэниелс в суде Королевской Скамьи была установлена прямая причинно-следственная связь между недостатками продукта и причиненным вредом госпоже Дэниелс. Суд потребовал от компанииWhite&Sons представить доказательства проявленной ей надлежащей заботливости о том, чтобы яд не попал в лимонад. Подтверждая свою позицию заключением экспертизы, представитель компании White&Sons утверждал, что на заводе было установлено специальное оборудование, которое должно обеспечивать стерилизацию бутылок от карболовой кислоты, которая используется для дезинфекции перед заполнением их лимонадом. Тем самым, он полагал, что в его действиях отсутствует небрежность.

Учитывая данные обстоятельства, суд посчитал, что производитель действовал с надлежащей степенью заботливости о том, чтобы кислота не оставалась в бутылках после дезинфекции, и тем самым заботился об исключении вероятности причинения вреда жизни и здоровью потребителей производимого им товара. Как указал суд, несмотря на то, что теория небрежности требуют от производителя соблюдения всех возможных от него мер по недопущению причинения вреда потребителю, это не значит, что любой доказанный факт наличия необходимой причинно-следственной связи между дефектом продукта и причиненным вредом свидетельствует о проявленной производителем данного продукта небрежности при его изготовлении. Небрежность не равна понятию абсолютной ответственности. Погрешности и ошибки в работе техники, которые возможны при нормальных условиях ее функционирования при условии ее полной исправности, являются фактом объективной действительности и не могут расцениваться как небрежность

150 производителя. Для суда было достаточно наличия доказательств факта того, что производитель проявил всю разумную заботу, чтобы предотвратить дефекты, если ответчик не смог доказать обратное.

Решения по делам Daniels v. White&SonsиDonoghue v. Stevenson ясно дают понять, что английские суды отказались включить правило абсолютной ответственности за качество выпускаемой продукции, поддерживая довольно консервативную и традиционную в доктрине деликтной ответственности Англии теорию небрежности.

Однако, по мнению ряда авторов, позиция, изложенная в данных решениях, фактически преобразовала саму концепцию небрежности. Бремя доказывания истца в данных делах сильно ограничено. Заявленная форма небрежности по существу является формой прямой ответственности. Доказательство существования дефекта почти автоматически создает презумпцию небрежности со стороны изготовителя. Он должен опровергнуть данный факт, чтобы избежать ответственности. Такая теория является определенной формой абсолютной ответственности за причинение вреда, являясь чем-то средним между небрежностью и безусловным долгом^[224].

Думается, что доказательство зависимости вреда от установленных недостатков является достаточным для того, чтобы ответчик - изготовитель нес бремя доказывания совершения разумных действий по недопущению возникновения дефекта и последствий для потребителя, что тем самым исключает его небрежность.

Таким образом, несмотря на то, что в доктрине деликтных обязательств Англии ответственность производителя за вред, причиненный недостатками товара, основана на теории небрежности, в правоприменительной практике имеет место более гибкий подход — теория resipsaloquitur. Данная теория разработана Международной ассоциацией политических наук. Согласно данной теории, небрежность может зависеть от самой природы правонарушения. Для вывода о наличии небрежности в действиях причинителя вреда необходимо

установить одно из следующих условий:

1. Данный результат обычно не возникает без чьей-то небрежности;

2. В конкретном случае данный результат обычно не возникает без чьей- то небрежности;

3. Данный результат был вызван действием, которое находилось под контролем Ответчика;

4. Данный результат не при каких обстоятельствах не мог быть следствием поведения истца^[225]. Данная теория признает действия ответчика небрежными, даже если не будет установлено, в чем она конкретно была выражена. Как только истец доказывает наличие дефекта в товаре, факт причинения вреда и причинно-следственную связь, ответчик-изготовитель будет признан ответственным при оценке его небрежности на основе вышеуказанных вероятностных оценок его поведения.

В решении по делу Daniels v. White&Sons отражен несколько иной подход. Ответчик установил посредством экспертной оценки, что у него была ошибко-устойчивая система, которая должна устранить тип дефекта, о наличии которого настаивал истец. Ответчик не мог объяснить, как карболовая кислота была введена в бутылку лимонада, его методы обработки не могли учесть такое попадание. На основании данных доводов суд посчитал, что ответчик предпринял все разумные меры, направленные на устранение попадания кислоты в бутылку с лимонадом, что тем самым исключает его вину в причинении вреда. Несмотря на доказанный факт причинения вреда дефектным товаром, потребителю отказали во взыскании с производителя суммы ущерба по причине отсутствия небрежности в его действиях.

В рамках данного дела истец устанавливает существование в продукте дефекта, который стал причиной вреда, ответчик доказывает, что он проявил разумную заботу о потребителях своей продукции при её создании, что исключает его небрежность. Если доводы ответчика будут признаны судом,

152 истцу необходимо опровергнуть факт проявленной необходимой заботливости со стороны ответчика, которое возможно только при получении потребителем - истцом полной информации о технологии производства. Как утверждает WilliamM. Sage, данный прецедент иллюстрирует проблемы, связанные с использованием теории небрежности в контексте ответственности за качество выпускаемой продукции. Когда теория небрежности в её общем значении не может быть применена, её используют как средство защиты производителей от ответственности за причиненный вред потребителям продукции^[226].

В другом деле суды, удовлетворяя требования истца, фактически признали обязанность производителя компенсировать сумму ущерба потерпевшему при отсутствии вины производителя. Так, в решении по делу Grant v. AustralianKnittingMills^[227]истец утверждал, что он получил заболевание кожи (дерматит) от ношения носков, произведенных ответчиком. Продукт предположительно содержал чрезмерное количество сульфита сернистой кислоты. Ответчик отрицал, что он был небрежен в изготовлении продукта, и представил доказательства того, что он произвел почти пять миллионов пар носков, и за все время никогда не получая жалобу от клиентов. Суд, однако, признал ответчика ответственным за причиненный вред здоровью. В своем решении суд указал на то, что истец не должен доказывать, какое лишнее количество химикатов вошли в продукт, но он должен доказать, что они были в продукте и стали причиной его заболевания. Изготовитель, в свою очередь, был обязан доказывать, что он не был небрежен и представил доказательства, указывающее на то, что этот инцидент был первой жалобой, полученной после продажи почти пяти миллионов пар носков. Однако данные аргументы Ответчика не были приняты судом как доказательства проявленной надлежащей заботливости, достаточной, чтобы опровергнуть наличие небрежности в его действиях. В деле Grant v. AustralianKnittingMills суд

153 использовал тот же подход, что в деле Daniels v. White&Sons, но при этом по- иному была истолкована обязанность Ответчика доказывать свою невиновность. Суд не просто пожелал получить доказательства совершения ответчиком всех разумных действий, направленных на предотвращение вреда, но и доказательства того, что вредоносные вещества вообще отсутствовали. То есть ответчик должен доказывать не субъективное отношение к совершенному деликту, а сам факт его совершения. Такая позиция свидетельствует о фактическом признании английской юрисдикцией теории безвиновной ответственности.

В отличие от компании White&Sons, AustralianKnittingMills полагала, что отсутствие небрежности доказывают объективные факты, как-то: отсутствия жалоб при огромном количестве выпущенных и направленных в оборот товаров, но суд посчитал данное доказательство недостаточным.

Представляется, что в деле Daniels v. White&Sons и Grant v. AustralianKnittingMills, несмотря на то, что суды ссылались на применение теории небрежности, очевидно были применены концептуально совсем другие подходы. В решении по делу Daniels v. White&Sons суд интерпретировал теорию небрежности как обязанность производителя доказать предпринятые разумные меры заботливости об исключении возможности причинения вреда недостатками, содержащимися в продукте и при доказанности данного факта, несмотря на причиненный вред потребителю, производитель признается невиновным в причинении вреда. Неизбежные ошибки, которые могут быть в процессе производства, не являются адекватным основанием для привлечения к ответственности. Даже гипотетически благоразумный человек является весьма склонным ошибаться.

В решении по делу Grant v. AustralianKnittingMills суд применил радикально новую интерпретацию теории небрежности, ранее неизвестную праву Англии. Понятия разумного поведения в контексте данной интерпретации равно понятию отсутствия дефекта в товаре. Данная интерпретация фактически уравнивает разумное поведение со стороны

154 изготовителя с абсолютной правовой обязанностью гарантировать, что ни один из его продуктов не содержит в себе дефектны. Совершенно очевидно, что теория небрежности, положенная в основу решения по делу Grant v. AustralianKnittingMills и Daniels v. White&Sons, существенно отличаются от классической интерпретации теории небрежности, отраженной в деле Donoghue v. Stevenson.

Как отмечают английские ученые, для практики применения деликтной ответственности различное толкование понятия небрежности не является уникальным случаем, это характерно для данного института гражданского права Англии^[228]. Решение по делу Daniels v. White&Sonsв большей степени соответствует общей концепции, отраженной в деле Donoghue v. Stevenson. Решение по делу Donoghue v. Stevenson является образцом правоприменительной практики теории небрежности в деликтных отношениях. В процессе оценки обстоятельств, имеющих значения именно для данного дела, суд в качестве юридически-значимых обстоятельств определил те, которые имеют непосредственное отношение к понятию небрежности, то есть установления субъективного отношения господина Стивенсона к факту появления дефектного товара на рынке. Суд давал оценку не сколько тому, совершал ли господин Стивенсон действия по предотвращению попадания улитки в бутылку с пивом, а тому, что он сделал для того, чтобы данная бутылка не попала к конечному потребителю. В решении по делу Grant v. AustralianKnittingMills по общему признанию суд отступил от теории небрежности и построил своё решение на теории безвиновной ответственности. В этом смысле данное решение идет в разрез концепции небрежности, примененной в деле Donoghue v. Stevenson.

Последующие решения, вынесенные по делам о возмещении вреда, причиненного недостатками товаров, работ и услуг в Англии, свидетельствуют о том, что теория небрежности в её интерпретации в рамках дела Grant v.

155 AustralianKnittingMills, а не Daniels v. White&Sons представляет современное толкование доктрины небрежности в деликтном праве Англии. Так, в решении по делу Hill v. JamesCrowe^[229]истец, водитель фургона, был ранен, когда деревянный ящик, на котором он стоял в процессе погрузки автомобиля, сломался, и мистер Хил получил телесные повреждения. Истец установил, что деревянный ящик осел на одном конце по причине того, что в этом месте его конструкции отсутствовал необходимый гвоздь. В своем исковом заявлении истец утверждал, что ответчик должен был при изготовлении проявлять разумную заботу о том, чтобы ящик не сломался при его использовании в качестве опоры. Как утверждал истец, ответчик при изготовлении ящика должен был предвидеть, что его могут использовать не только как тару, но и как опору, на которой могут стоять люди. Используя при изготовлении ящика недостаточное количество гвоздей, ответчик действовал небрежно и должен компенсировать причиненный вред. Ответчик JamesCrowe обосновывал свою позицию тем, что у него на фабрике утверждены высокие стандарты качества производства и контроля за их соблюдением, и что за его четырнадцать лет бизнеса у него никогда не было жалобы на этот вид товара. Данный производственный дефект, по мнению ответчика, был очень маловероятен. Это просто несчастный случай. Таким образом, ответчик полагал, что он проявил разумную заботу о потребителях данного товара. Суд, давая оценку доводам ответчика, посчитал, что утвержденные на производстве высокие стандарты качества и высокая система контроля за их соблюдением не являются доказательством отсутствия небрежности в действиях производителя. Они не доказывают проявленную должную заботу о потребителях. Суд, взыскивая сумму вреда с изготовителя, указал: «Так как причиненный истцу вред при разумном отношении ответчика был предвидим, ответчик является ответственным за его компенсацию. Очевидно, что в данном решении суд вышел даже за пределы позиции толкования теории небрежности, которая была

156 дана в деле Daniels v. White&Sons. Наличие небрежности в действиях изготовителя не зависело от доказательства того, что у него была система контроля качества. Допущенный дефект мог быть следствием ошибки работников ответчика, за которые он тоже несет ответственность на основании теории небрежности.

Несмотря на то, что даже в рамках дела Hill v. JamesCrowe английское правосудие продолжает настаивать на применении теории небрежности, де- факто суды пришли к теории абсолютной ответственности. В решении по делам Daniels v. White&Sons, Grant v. AustralianKnittingMills, Hill v. JamesCrowe суды сосредоточивали свое внимание на позиции истца. Как только он доказывал, что в товаре имел место дефект, и что данный дефект стал причиной возникшего вреда, позиция ответчика о том, какие действия он предпринял как разумное лицо для предотвращения последствий потребления дефектного товара, утрачивала юридическое значение. Независимо от того, какой уровень производства, какая система контроля качества, репутация на рынке, соотношение выпущенных в оборот товаров и количество жалоб - все это не влияло на позицию судов. При таких обстоятельствах теория небрежности существует только лишь как юридический институт без практической реализации. Наличие дефекта, в действительности, предполагает некоторую ошибку в производственном процессе. В то время как последний может быть действительно результатом человеческого фактора, то есть результатом ошибки работника, за действия которого производитель должен нести ответственность. Суды, таким образом, под «вуалью» теории небрежности (negligence) применяют теорию безвиновной ответственности (strictliability).

В завершении можно сделать вывод о том, что английская правовая система в вопросе ответственности за качество выпускаемой продукции не прогрессировала в своем развитии с тем же самым импульсом и силой, как в США. Несмотря на то, что рамки договорных отношений были преодолены, теория безвиновной ответственности (strictliability) не получила своего полноценного оформления как внутрисистемная правовая концепция

157 Английского права. В отличие от правовой системы США, Английские суды не решились взять на себя такую ответственность.

Таким образом, по результатам анализа второго параграфа второй главы диссертационного исследования необходимо сделать следующие выводы.

Английская правовая система в вопросе ответственности за качество выпускаемой продукции не прогрессировала в своем развитии с тем же самым импульсом и силой, как в США. Несмотря на то, что рамки договорных отношений были преодолены, теория безвиновной ответственности (strictliability) не получила своего полноценного оформления как внутрисистемная правовая концепция Английского права. В отличие от правовой системы США, Английские суды не решились взять на себя такую ответственность.

По результатам проведенном анализа во второй главе диссертационного исследования следует сделать следующие выводы.

1. Солидарная ответственность производителя и продавца некачественных товаров, работ или услуг в праве России основана не на обоюдной вине данных лиц, а на праве потребителя как слабой стороны договора получить защиту нарушенных прав действиями представителей предпринимательского сообщества.

2. Право Англии придерживается традиционного подхода, не меняя концепции условий гражданско-правовой ответственности. Потребитель некачественных товаров, работ или услуг имеет право выбора ответчика только лишь в случае, если в действия как производителя, так и продавца имеет место небрежность, что не дает оснований утверждать о солидарной ответственности данных лиц перед потребителем. Солидарная ответственность наступает только при совместном причинении вреда потребителю производителем и продавцов товаров, работ или услуг.

3. В праве США отсутствует единая концепция ответственности за вред, причиненный жизни, здоровью или имуществу потребителя. Уровень «бескомпромиссности» в решении о возложении ответственности за

158 причиненный вред жизни, здоровью или имуществу потребителей зависит от социально-политических факторов конкретного региона, что свидетельствует о неоднозначности утверждения о том, что безвиновная ответственность за рассматриваемый деликт — это современный базовый подход всей правовой системы США.

4. Солидарность ответственности производителя и продавца некачественных товаров, работ или услуг не всегда может быть обусловлена обоюдной виной данных лиц в причинении вреда, в некоторых случаях продавец вредоносного товара, работы или услуги может действовать добросовестно, что подтверждает ранее сделанный вывод о цели солидарной ответственности в данных правоотношениях — необходимость защиты слабой стороны — потребителя в отношениях с профессиональным сообществом предпринимателей, что, по нашему мнению, представляется справедливым, тем более, что у продавца в данном случае существует право требования компенсации убытков с производителя, причиненных продажей некачественного товара.

5. Основанием ответственности за вред, причиненный недостатками товаров, работ и услуг в праве Росси является усеченный состав гражданского правонарушения.

6. Английская правовая система в вопросе ответственности за качество выпускаемой продукции не прогрессировала в своем развитии с тем же самым импульсом и силой как в США. Несмотря на то, что рамки договорных отношений были преодолены, теория безвиновной ответственности (strictliability) не получила своего полноценного оформления как внутрисистемная правовая концепция Английского права. В отличие от правовой системы США, Английские суды не решились взять на себя такую ответственность.

7. Система условий привлечения производителей некачественной продукции к ответственности за вред, причиненный потребителям, в праве США не является статичным правовым институтом. Их состав может зависеть

159 как от вида товара, так и от общесоциальных факторов, влияющих на процесс жизнедеятельности общества в США. То есть система деликтной ответственности построена на принципе специального деликта, состав которого является гибкой правовой конструкцией, зависящей от правовых, экономических и социальных факторов. В некоторых случаях правовая система США допускает отступление от признания правонарушение в качестве основания ответственности перед потребителем за причиненный вред, что дает основание утверждать о существовании в праве США квазиответственности за рассматриваемый вид деликта основанной только лишь на принципе экономической целесообразности и достижении цели — защиты потребителя.