5.1. Вопрос о правовом статусе удельных и дворцовых крестьян в Главном комитете об устройстве сельского состояния
Вопрос о новом правовом статусе крестьянства коронного сектора российского землевладения вновь приобрел актуальность после окон- чания работ над пакетом законопроектов об освобождении помещичьих крестьян от крепостной зависимости, охватившим 22,8 млн человек или 43,6% крестьянского населения империи.
Унификацию правового положения всего российского крестьянства предусматривали обе противоборствующие стороны конфликта в высшей реформаторской бюрократии, но разрабатывали для нее различные правовые средства. На следующем этапе реформа должна была распространиться на 2 млн удельных и иных близких к ним групп крестьян, а также 27 млн государственных (в широком смысле) крестьян, доли которых в крестьянском населении империи соответственно равнялись 4% и 52,4%352.Положения 19 февраля 1861 г. рассматривались их создателями как образцовая модель свободы российского крестьянства, благодаря которой бывшие крепостные получали множество преимуществ по сравнению с другой половиной российского крестьянства, проживавшей на землях российской короны, а ограничения свободы, предусмотренные статусом «временно-обязанных» крестьян, — как весьма непродолжительное явление353. Законодательство 1861 г. не оставило в России юридически несвободных групп населения, но свобода крестьянского населения оставалась сословной.
Советскими исследователями было установлено, что реформа в помещичьей деревне прошла относительно спокойно. С лета 1861 г. до весны 1863 г. наблюдался даже спад крестьянских выступлений (в июне 1861 г. они были зарегистрированы в 15 губерниях, в июле — в 13, в августе — в 10, в сентябре — в 5, в октябре — в 2 и столько же в ноябре 1861 г.). За весь 1861 г. отмечено 784 выступления в 2034 селениях, причем в 499 случаях в 1666 селениях для подавления волнений применялись воинские части, а всего, по данным П. А. Зайончковского, за 2,5 года (с июня 1861 г.
по декабрь 1863 г.) воинские части в этих целях применялись 619 раз354. Очевидно, что относительно 20 млн бывших крепостных крестьян эти цифры составляют минимальный показатель (примерно 1%), подтверждающий относительно мирный характер начавшегося преобразования. Современники реформы отмечали, что «поведение крестьян в продолжение всего крестьянского дела доказывает, что тревога ...(относительно крестьянских волнений— . ./ была вымышленная»355.В «Нравственно-политическом обозрении за 1861 год» шеф жандармов князь В. А. Долгоруков сообщал императору, что «обнародование Высочайшего Манифеста сопровождалось везде тишиною и замечательным в некоторых частях империи проявлением трезвости; но этот порядок вскоре был нарушен. Большинство крестьян надеялось получить совершенное освобождение от обязательных повинностей помещикам и даровой надел земли». Причинами беспорядков Долгоруков называл непонимание крестьянами Положений, превратную трактовку их местными толкователями, а также деятельность самозванцев-подстрекателей в ряде губерний. Так, в Нижегородской губернии «один беглый солдат объявил, что он принадлежит к числу тридцати шести защитников крестьянского сословия, избранных Великим Князем Константином Николаевичем; в Пензенской губернии крестьянин Егорцев, назвавшись Великим Князем Константином Павловичем, произвел там возмущение», а в Самарской губернии один отставной солдат вообще назвался императором, обещая всем скорую свободу. Долгоруков сообщал царю о слухах, которые распространились среди крестьян, что «по истечении 2-х летнего срока будет объявлена новая полная воля с дарованием земли и что этого права будут лишены те, которые согласятся на предлагаемые теперь помещиками условия». Этими слухами Долгоруков объяснял «упорное сопротивление» крестьян принятию уставных грамот, но его общий вывод о реакции крестьян на Манифест 19 февраля: она спокойнее, чем ожидалось, «только полевые работы шли неуспешно: крестьяне или уклонялись от них ... или работали небрежно и большим против прежнего числом рук, а за наемный труд требовали чрезмерно высокой платы; от этого некоторая часть хлеба осталась неубранною с полей, и посев на 1862 год уменьшен местами до третьей части, в Рязанской же и Самарской губерниях до половины прежнего количества»356.
Коронный сектор российского крестьянства также в целом не отреагировал на введение Положений 19 февраля 1861 г. Немногочисленные выступления крестьян в начальный период реализации реформы в помещичьей деревне носили обычный характер: против злоупотреблений местных властей, выполнения натуральных повинностей (лесоустроительных, дорожных и др.), сдачи рекрутов, с 1859 г. — «трезвенное движение». Правовое положение государственных и удельных крестьян было намного прочнее, а обеспечение землей — лучше, чем у крестьян помещичьих, их протестные выступления в 1858—1863 гг. составляли только 3,5% в общей статистике крестьянских волнений, а взятые отдельно выступления удельных крестьян за эти годы — только 0,3%75°.
19 февраля 1861 г. Главный комитет по крестьянскому делу был закрыт, на его месте был учрежден Главный комитет об устройстве сельского состояния «для приведения к одним общим началам устройства и управления всего сельского или крестьянского состояния в государстве», особо подчеркивалась воля императора проектировать законодательство для всех остальных многочисленных групп крестьян на тех же основаниях, что были выработаны для помещичьих крестьян. К задачам Главного комитета были отнесены: дальнейшая разработка проектов нормативно-правовых актов о развитии реформы в коронном секторе, представление их императору и внесение в Государственный совет, наблюдение за введением в действие новых Положений о крестьянах, разъяснение возникающих вопросов при их применении, разрешение «в исполнительном порядке» частных дел и представление заключений по этим делам на утверждение императору357. Со временем компетенция Главного комитета расширилась: в 1862 г. ему было дано право выносить окончательные решения о высылке в административном порядке «подстрекателей», в июле 1863 г. комитет получил право толкования Положений 19 февраля 1861 r.75S Таким образом, Главный комитет об устройстве сельского состояния стал основным органом управления крестьянской реформой в империи, где более 80% населения принадлежало к сельскому сословию.
В состав Главного комитета вошли «непременные» члены (министры внутренних дел, государственных имуществ, финансов, юстиции, императорского двора и уделов, главноуправляющий вторым и начальник третьего отделений собственной е. и. в. канцелярии по должности), а также лица по назначению императора. Особым указом Главному комитету от 19 февраля 1861 г. его председателем был назначен великий князь Константин Николаевич. В советской историографии состав Главного комитета было принято рассматривать в ракурсе борьбы политических течений внутри дворянского сословия — «влиятельных крепостников» и «сторонников более прогрессивной политики». Так Н. М. Дружинин считал, что «крайнюю правую позицию в этом высшем органе заняли убежденные крепостники — министр государственных имуществ М. Н. Муравьев, шеф жандармов князь В. А. Долгоруков и министр императорского двора и уделов граф В. Ф. Адлерберг. Министр юстиции граф В. Н. Панин, министр финансов А. М. Кня- жевич и престарелый руководитель II отделения царской канцелярии граф Д. Н. Блудов занимали второстепенную позицию, подчиняясь велениям самодержца и стараясь угадывать его желания». На «левом фланге» группировались сторонники великого князя Константина Николаевича, «который считался вдохновителем либеральных бюрократов», — бывший министр внутренних дел С. С. Ланской, бывший государственный секретарь Н. И. Бахтин, главноуправляющий путей сообщения К. В. Чев- кин. Н. М. Дружинин полагал, что такой состав должен был обеспечивать «равновесие» политических сил в Главном комитете, которое стремились сохранять и впоследствии при неоднократных изменениях в его составе, когда вместо М. Н. Муравьева министром госимуществ в 1862 г. был назначен его помощник и единомышленник А. А. Зеленой, а «бездарного министра финансов А. М. Княжевича заменил сторонник великого князя энергичный и самостоятельно действующий М. X. Рей- терн». В составе Главного комитета работали по рекомендации великого князя «прогрессивно настроенные Н. А. Милютин и С. М.
Жуковский, позднее — М. Т. Лорис-Меликов и А. А. Абаза; им противостояли открытые противники реформы — А. Е. Тимашев, П. П. Гагарин и П. А. Шувалов». Сложные взаимоотношения установились между Главным комитетом и МВД» (при министре графе П. А. Валуеве), а также министрами императорского двора и государственных имуществ358. С учетом определенных выше позиций реформаторов можно полагать, что в состав Главного комитета его председатель, великий князь Константин Николаевич, старался ввести как можно больше сторонников «общинногосударственного» подхода к развитию крестьянской реформы, блокируя оппозицию «либеральных консерваторов».Делопроизводство Комитета об устройстве крестьян государственных, удельных, государевых, дворцовых и заводских (Особого комитета) было закрыто и передано в Главный комитет700. Из 12 протоколов (журналов) его заседаний, 9 были утверждены императором, по итогам заседаний принято 2 указа (1858—1859 гг.) и одно Положение (1860 г.). В Главный комитет по крестьянскому делу по указанию императора вносился только один журнал, высочайше утвержденный 23 февраля 1859 г. Председатель Редакционных комиссий Я. И. Ростовцев, кооптированный императором в состав Особого Комитета 25 февраля 1858 г., подписал только два его журнала (утвержденный императором 23 февраля 1859 г. и журнал заседания 12 марта 1859 г., не утвержденный императором). На этих заседаниях Особого комитета рассматривались вопросы о крестьянах-собственниках, о принципах освобождения посессионных крестьян, а предлагавшиеся решения шли вразрез с новой «общинно-государственной» моделью реформы, принятой за основу открывшимися 4 марта 1859 г. Редакционными комиссиями. 15 марта 1861 г. 9 подлинных, в том числе 7 высочайше утвержденных, журналов Особого комитета по описи были переданы из канцелярии министерства двора государственному секретарю. Остальные журналы Комитета и копии утвержденных императором нормативных правовых актов по вопросам, касавшимся «исключительно до устройства быта людей разных отдельных ведомств» были направлены по ведомственной принадлежности «для хранения и надлежащего исполнения»70'.
Делопроизводство самого Главного комитета по устройству сельского состояния по-прежнему находилось в ведении государственного секретаря В. П. Буткова и Государственной канцелярии, непосредственное управление делами осуществлял статс-секретарь С. М. Жуковский. После назначения государственным секретарем князя С. Н. Урусова 11 января 1865 г. делопроизводство комитета было выделено из Государственной канцелярии, а статс-секретарь, управляющий делами комитета, переведен в непосредственное подчинение председателя Главного комитета. Изменился и порядок внесения в Государственный совет законопроектов, подготовленных Главным комитетом. Они теперь докладывались в Общем собрании Государственного совета государственным секретарем в присутствии управляющего делами комитета. Дела, не требовавшие законодательного утверждения, докладывались императору великим князем, о принятых решениях соответствующим министрам сообщал статс-секретарь Главного комитета. После покушения 4 апреля 1866 г. на императора, совершенного Д. В. Каракозовым, рассматривалось предложение о закрытии Главного комитета, но авторитет великого князя помешал этому. Главный комитет действовал 21 год и был упразднен только указом императора Александра III 25 мая 1882 г.702
До закрытия Главного комитета об устройстве сельского состояния все дела Секретного, Главного комитета по крестьянскому делу, Редакционных комиссий находились в его архиве текущих дел и были переданы в архив Государственного совета только вместе с делами самого комитета. Обработка этого огромного комплекса документов, раскрывавших ход работы над Великой реформой, проводилась в июле 1882 — начале 1883 гг. членом археографической комиссии М. И. Семевским. Таким образом, весь массив документов Великой реформы в течение нескольких десятилетий был закрыт для исследования. Историография реформы первых пореформенных десятилетий содержала, в основном, эмоциональнокомплиментарные оценки законов и правоприменительной практики. В таких условиях объективное изучение оппозиционных законопроектных разработок было невозможно.
Решение о передаче в Главный комитет по крестьянскому делу функ- диипроектидования реформы в коронном секторе российской аграрной 761
РГИА. Ф. 1180. Т. 15. Д. 90. Л. 133-135.224. 762
ПСЗ 3. Т. 2. № 911. 912; См.: Отчет по Главному комитету об устройстве сельского состояния за 1861-1871 гг.: в 2 т. - СПб.. 1870-1871 .Дружинин Н. М. Русская деревня на переломе. 1861-1880 гг ... С. 28.
экономики из Комитета об устройстве крестьян государственных, удельных, государевых, дворцовых и заводских (Особого комитета) было принято обсуждения в Государственном совете пакета законо
проектов об отмене крепостного права. Это предложение содержалось в записке, представленной в Совет министров и Главный комитет государственным секретарем В. П. Бутковым 26 января 1861 г. В этот день великий князь Константин Николаевич записал в дневнике: «В 1 ч<ас>уСаши Совет министров. Сперва благодарил членов Главного комитета, а меня как председательствовавшего особенно нежно поцеловал. Потом объявил свою волю, чтоб оно было кончено в Совете непременно в первой половине февраля. Потом Бутков читал проект обращения Главного комитета в постоянное учреждение с подчинением ему по этой части как работ по государственным крестьянам, так по удельным и всем другим. Муравьев вздумал было протестовать, но его заставили замолчать. Это учреждение ему, разумеется, чрезвычайно неприятно»703.
После подписания императором 19 февраля 1861 г. Манифеста и пакета первых крестьянских законов вопрос о распространении их положений на все крестьянство перешел в практическую плоскость. По существовавшей традиции подготовки законопроектов сначала требовалось согласовать и утвердить «главные начала» каждого нового крупного нормативного правового акта, его цели и наиболее существенные положения, которые затем получали более детальную техническую разработку. Проект указа об основах («главных началах») применения Положений 19 февраля 1861 г. к удельным, дворцовым и государевым крестьянам был подготовлен департаментом уделов и отразил понимание руководителями ведомства возможностей корректировки правового статуса удельного крестьянства на основании Положений 19 февраля.
В проекте акцентировалось внимание на двойственном статусе удельного имущества и крестьян, и его авторы отстаивали необходимость применения различных правовых средств реформирования коронного и помещичьего хозяйства с учетом их реального положения. Проект подтверждал ведомственное толкование статьи пятой Учреждения об императорской фамилии 1797 г., принятое при JI. А. Перовском: удельные населенные земли определялись как «смешанные», т. е. «государственные в порядке своего управления и помещичьи в поземельном и хозяйственном отношениях». Как и помещичья собственность, они должны были подвергнуться • «соответственным ограничениям..., сообразно коренным и существенным
,м 1857— 1861: Переписка Императора Александра II с Великим Князем Константи- ном Николаевичем. Дневник Великого Князя ... С. 301.
свойствам этих имений», но следовало учесть и «отлично организованное удельное управление», особенно в его низшем (приказном) звене. Потому предлагалось оставить удельные имения «в отдельном управлении
» до начала административной реформы в государственном социально-имущественном комплексе704. Главной тактической задачей департамента уделов стало не столько обеспечение узко-ведомственных интересов, как обычно принято считать в отечественной литературе, а сохранение управляемости удельной и дворцовой собственностью в переходный период, как в части «попечительства» над удельными крестьянами, так и в целях развития новых форм имущественных отношений.
Настаивая на временном сохранении системы удельного управления, председатель департамента уделов считал возможным в ближайшее время распространить на удельных крестьян новый порядок судебного рассмотрения крестьянских дел, независимый от административной власти, допускал возможность разумного применения «начал, принятых в отношении крестьян, вышедших из крепостной зависимости» в поземельных и хозяйственных делах удельных крестьян. Одним из таких «начал» было создание в помещичьих имениях органов сословного крестьянского самоуправления, независимых от государства, и наделение их административно- хозяйственной самостоятельностью. Поскольку у коронных крестьян уже давно действовала такая «отлично организованная» система местного самоуправления, Муравьев предлагал оставить «местные удельные имения впредь до слияния в одно общее управление всех свободных сельских обывателей при их образовании и действии, но вместе с тем ограничить степень участия контор в общественных делах крестьян», изменить условия их землепользования и скорректировать их судебно-процессуальный
765
статус .
Еще одним компромиссным предложением проекта стало положение о замене «поземельного сбора», действовавшего в удельных имениях с 30-х гг. XIX в., порядком расчета наделов и повинностей, разработанным для помещичьих имений. При этом департамент уделов настаивал на сохранении существующих объемов крестьянского землепользования без проведения «отрезки» земли и предлагал закрепить в указе норму о том, что повинности за пользование удельной землей, рассчитанные на основе Положений 19 февраля 1861 г., останутся без изменений в течение 20 лет, «даже если они будут ниже ренты, определяемой по действительной оценке земли или менее душевого оброка, взимаемого по классу губерний»; а если вновь рассчитанные оброчные платежи окажутся выше прежних, то они будут уменьшены.
Отмена системы «поземельного сбора» должна была повлечь и возвращение к прежним, существовавшим в большинстве удельных имений до 1830 г., способам распределения душевых наделов на тягловых землях и использования запасных земель, без чего было невозможно применить к удельным имениям нормы о высших наделах, установленные Положениями 19 февраля. Земли, остающиеся от надела, предлагалось оставить на пять лет в пользование крестьян за существующие повинности, а по истечении этого срока и после переоценки отдавать в аренду с торгов. Рекомендовалось снижать повинности крестьян за надел, размер которого окажется на треть ниже нормы высшего надела, установленного правительством, или переселять крестьян на свободные земли. Все эти предложения в случае их принятия должны были войти в формуляр уставной
766
грамоты .
Замысел Муравьева, по-видимому, состоял в том, чтобы, сохранив размер повинности удельных крестьян, но, перейдя на нормирование их наделов по Положениям 19 февраля и одновременно воспользовавшись предоставленной землевладельцу возможностью сохранить в пользовании крестьян не менее трети общей площади имения, на остальном пространстве удельной земли развивать участковое крестьянское хозяйство. Таким образом, Муравьев, даже принимая за основу Положения 19 февраля, по-прежнему проектировал развитие индивидуального крестьянского землевладения. Его замысел был поистине образцом управленческого компромисса: он позволял сохранить стабильные источники удельного дохода, не изменять крестьянские оброки, сохранить (хотя и в урезанном виде) общинное землепользование на трети земельной площади каждого удельного имения, а на остальной земле развивать индивидуальные формы землевладения и землепользования (частную крестьянскую собственность и долгосрочную аренду), причем все это — при рациональной организации землеустройства, межевания и оценочных процедур. Этот план был рассчитан на стимулирование выделения из общины зажиточных крестьян, но не лишал остальных крестьян гарантированного землепользования. Излишне говорить о том, что этот компромиссный план мог осуществиться только при сохранении на переходный период существующей системы удельного управления, а не в условиях резкого разрыва сложившихся административных связей между ее чиновным (коронным) и общественным (крестьянско-общинным) уровнями.
Проектом департамента уделов также предлагалось внести в текст указа следующие нормы: 1) прекратить взимать оброк с крестьян, которые, пользуясь наделом удельной земли, проживали на собственных или арендованных землях (обязанность уплачивать государственные подати и общественные сборы при этом сохранялась); 2) объявить крестьянам о возможности выкупить усадьбы по правилам, установленным Положениями 19 февраля, а вместе с усадьбой — и полевого надела по договорам, которые удельные крестьяне должны заключать с департаментом уделов (цена земли при этом должна была определяться путем оценочных процедур, проведение которых началось в Санкт-Петербургской губернии); 3) отменить общественную запашку, «составляющую род барщины», но поскольку с полей общественной запашки не уплачивается крестьянами поземельный сбор, то эти земли не включать в надел, а оставить для арендного использования; 4) взимать оброки с крестьян по правилам, принятым для помещичьих крестьян707.
Относительно будущего удельной системы управления проект определял, что «со временем, когда сольются все управления сельских обывателей, надобно будет отменить всякое участие удельного начальства в мирском крестьянском управлении и снять с приказных голов и вообще с приказных управлений всю обязанность по хозяйственным предметам удельного управления; возложить это на исключительную обязанность удельных контор, которым для сего иметь особых чиновников». В переходный период департамент считал необходимым обеспечить присутствие удельных чиновников на уездных съездах мировых посредников по делам, касающимся крестьян, водворенных на удельных землях, и разрешить им обжаловать принятые на съездах решения в губернских присутствиях по крестьянским делам708.
При изменении административной «подведомственности» и судебнопроцессуальной правосубъектности удельных крестьян на основаниях, утвержденных Положениями 19 февраля для бывших помещичьих крестьян, предполагалось учитывать особенности правового статуса удельных крестьян, наделенных правами сословного самоуправления и личного участия в судебных процессах. Поскольку ст. 148 Общего положения о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости, определила статус помещика как «попечителя» крестьян, департамент уделов полагал возможным сохранить за собой аналогичные функции. «Попечительские» права и функции помещика, установленные ст. 26, 28, 150 и 151 Общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, применительно к основам удельного управления, заключались, в частности, в том, чтобы удельные чиновники продолжали по просьбам удельных крестьян, участвовать в «разбирательстве их споров и тяжб между собой», ходатайствовать по крестьянским делам в судах, присутствовать в качестве депутатов при проведении дознаний, подавать прошения о пересмотре дел крестьян, содержащихся под стражей, и о передаче их на поруки, а также сохранить на первые девять лет участие удельных чиновников «в делах об удалении из жительства крестьян, вредных для общества»709. Таковы были, с точки зрения департамента уделов, перспективы применения Положений 19 февраля к подведомственным крестьянам, непосредственно после подписания императором пакета новых крестьянских законов.
О реакции Главного комитета на этот проект в дневнике великого князя от 2 марта 1861г. отмечено: «Сегодня было первое собрание нашего нового Комитета, в котором остались все старые члены, только вместо Гагарина Бахтин. Был нам предъявлен проект указа Адлерберга по Удельному ведомству о введении там Крестьянского положения. Мы его принять не могли, потому что там было слишком много подробностей, которые так, налегке, решить невозможно. Решились собрать в субботу и приготовить к тому времени
(выделено нами — . .), и в то же время учредить une sous commission
(подкомиссия, .) для подробностей разработки этого дела. Затем собрался Госуд<арственный> совет, и мы стоя прослушали Манифест, который, кажется, произвел очень хорошее впечатление». О субботнем заседании Главного комитета 4 марта 1861 г. там же читаем: «... В 1 ч<ас> Комитет до 5 ч<асов>, написали указы в широких выражениях о применении новых положений к крестьянам казенным и удельным, и решили о казенных заводских и о посессионных. Но это еще пойдет в Совет...»359.
Официально начало работ по проектированию второго и третьего этапов крестьянской реформы было положено 5 марта 1861 г. в день опубликования подписанного императором 19 февраля 1861г. «пакета» законов об освобождении помещичьих крестьян. В этот день Александр II подписал еще два указа - на имя министра императорского двора и уделов В. Ф. Адлерберга и министра государственных имуществ М. Н. Муравьева.
Первый указ «О пересмотре существующих ныне постановлений о крестьянах удельного ведомства и предоставлении им ныне же некоторых облегчений» содержал ссылку на ранее принятые указы, которыми крестьянам государевых, дворцовых и удельных имений были дарованы права «прочих сельских сословий»771. Из текста указа следовало, что после принятия законов 19 февраля 1861 г. правовое положение этих групп крестьян
, а потому законодатель признал «справедливым Озаботиться также устройством хозяйственных отношений и управления крестьян упомянутых имений и предоставить сим крестьянам те из прав и преимуществ, дарованных крестьянам, водворенным на помещичьих землях, которыми крестьяне удельного ведомства ныне еще не пользуются». Министру двора поручалось «подвергнуть тщательному пересмотру существующие ныне постановления о крестьянах удельного ведомства и составить проект Правил о наделе землей, повинностях и управлении крестьян государевых, дворцовых и удельных имений».
Указ вводил «некоторые облегчения» крестьянам: прекращалось взимание оброчной подати с крестьян, живущих на собственных землях и не пользующихся казенным наделом; отменялась обязательная общественная запашка (после уборки урожая 1861 г.), но его главным содержанием стало определение «в широких выражениях», как выразился Константин Николаевич в своем дневнике, оснований («главных начал») проектирования реформы в коронном секторе агарной экономики империи, в которых также усматривается компромисс сторонников и противников «общинногосударственной» модели крестьянской свободы.
Во-первых, подтверждался принцип постоянного пользования крестьянами землей с условием ее отвода в размерах, определенных местными Положениями, и сохранение по желанию крестьян на 5 лет права пользования всеми имеющимися у них в настоящее время угодьями за прежние повинности.
Во-вторых, размер оброков и поземельных сборов за постоянное пользование отведенными угодьями ограничивался величиной существующих у них оброков, соотносимых с размерами оброков крестьян, водворенных в помещичьих имениях.
В-третьих, устанавливался принцип неизменности повинностей на ближайшие 20 лет.
В-четвертых, крестьяне, как в составе целого селения, так и отдельными домохозяйствами получали право выкупа в собственность их
усадебной земли по цене, определенной в ходе специальной , но не
превышающей размеры, установленные для выкупа усадеб крестьянами, водворенными в помещичьих имениях.
В-пятых, крестьяне, как в составе целого селения, так и отдельными домохозяйствами получали право выкупа в собственность вместе с усадьбами полевых угодий по договорам с удельным ведомством по цене, определяемой действующими в удельном ведомстве правилами выку
паемых угодий, и с рассрочкой платежа.
В-шестых, поручалось «устроить мирское управление и крестьянские суды и определить отношение удельных контор к сему управлению, применяясь к тем началам, кои приняты для крестьян государственных и водворенных на помещичьих землях». Составленные на указанных «главных основаниях» проекты предписывалось внести в Главный комитет360.
Указ на имя министра государственных имуществ «О составлении предположений касательно применения главных начал Положений о крестьянах, водворенных на помещичьих землях, к крестьянам государственным и вообще водворенным на землях казенных и о предоставлении им ныне же некоторых облегчений» вводил нормы относительно отмены «общественных запашек» у государственных крестьян и уплаты оброчной подати лицами, не пользовавшимися казенной землей.
МГИ поручалось разработать «главные начала» для составления законопроектов о применении "главных начал"... Положений (19 февраля 1861 г. - . .) к крестьянам государственным и вообще водворенным на
землях казенных ... в той мере, как это будет признано возможным и необходимым для вящего обеспечения их быта», и внести в Главный комитет для рассмотрения361. Таким образом, оба указа от 5 марта 1861 г., действительно, пока не предрешали выбор модели реформирования коронной деревни, но позволяли произвести синтез норм Положений 19 февраля и действующих с 1859 г. указов, предусматривающих начало приватизации крестьянами земель российской короны.
В марте - июне 1861 г. департамент уделов занимался подготовкой законопроектов в соответствии с принятыми основами, но поскольку указ от 5 марта 1861 г. был по настоянию великого князя намеренно написан в слишком «широких выражениях» вопреки первоначальному тексту, составленному под руководством Муравьева, вскоре потребовалось .уточнить и дополнить «главные начала» реформы в удельной, дворцовой и государевой деревне. Это стало очевидным уже при обсуждении в Главном комитете вопроса об уставных грамотах для дворцовых крестьян трех дворцовых имений, принадлежащих великому князю Константину Николаевичу, — города Павловска, Гдовского имения и Стрельны, а также дворцовых имений великой княгини Елены Павловны. На заседании 7 апреля 1861 г. председатель Елавного комитета настоял на рассмотрении его «Павловских вопросов», суть которых сводилась к распространению на дворцовые имения общего порядка составления, рассмотрения и утверждения уставных грамот, принятого для имений помещичьих (т. е. через мировых посредников, уездные и губернские по крестьянским делам присутствия). Спустя месяц с момента обнародования Положений 19 февраля, уставные грамоты по этим трем дворцовым имениям были уже составлены, и министр двора был поставлен перед свершившимся фактом, хотя согласно указу от 5 марта 1861 г. уставные грамоты по дворцовым и удельным имениям могли составляться только после утверждения соответствующих положений о проведении реформы для дворцовых, удельных и государственных крестьян. Не удивительно, что министр двора В. Ф. Адлерберг счел преждевременным рассмотрение представленных грамот по трем имениям великого князя. После этого заседания последний записал в своем дневнике, что в комитете об этом «много и горячо спорили, и большинство членов, кажется, на моей стороне. Отложили до другого раза...»362.
Вторично вопрос об уставных грамотах для дворцовых имений великого князя рассматривался в Елавном комитете 10 мая 1861 г., и вновь «много спорили и толковали». Константин отметил, что «кроме Адлерберга и Муравьева все остальные со мною, даже Долгорукий. Надеюсь, что оно пройдет по-моему»363. Обстоятельства обсуждения «Павловского дела», как его называл сам великий князь, передает журнал заседания Елавного комитета от 10 мая 1861 г. в редакторской версии его секретаря, согласованной с председателем770.
Вопросы, поставленные Константином Николаевичем Елавному комитету заключались в следующем: 1) не запрещается ли допустить в Павловске как заповедном имении выкуп крестьянами земли или возможно предоставить им землю только в пользование; 2) кем должны утверждаться уставные грамоты — мировыми учреждениями или министром двора; 3) кто обязан разрешать поземельные споры в дворцовых имениях
— мировой посредник или чиновники министерства двора; 4) объединять ли дворцовые селения с соседними помещичьими при организации сельского и волостного управления или сохранить их в существующем виде.
Ответ на первый вопрос было решено отложить до обнародования правил выкупа крестьянами земли в заповедных имениях, которые разрабатывались Вторым отделением собственной е. и. в. канцелярии, но по остальным вопросам министр двора В. Ф. Адлерберг и председатель департамента уделов М. Н. Муравьев фактически оспорили право собственности великого князя на три объекта дворцовой недвижимости.
Министры опирались на историю развития имущественных прав на эти земли. Павловск был пожалован императором Павлом I супруге императрице Марии Федоровне в собственность, перешел к их сыну великому князю Михаилу Павловичу по завещанию матери, император Николай Павлович указом от 20 декабря 1829 г. приписал к Павловску для вечного содержания 3 461 душ казенных крестьян в Выскотской волости Гдовского уезда Санкт-Петербургской губернии. После смерти брата указом от 10 октября 1849 г. император предал Павловское заповедное имение в собственность великого князя Константина Николаевича. Стрельнинская мыза поступила в состав удельных имуществ в 1797 г. как дворцовая собственность, но 2 июля 1797 г. была пожалована Павлом I в собственность сыну — великому князю Константину Павловичу; 21 июля 1797 г. к ней из ведения императорского Кабинета было приписано еще 230 душ крестьян. По завещанию Константина Павловича Стрельна в июне 1830 г. перешла в собственность флигель-адъютанта Александрова Старшего, у которого ее приобрел Николай!, пожаловавший Стрельну 25 сентября 1831 г. сыну Константину к его четырехлетию. До совершеннолетия владельца Стрельна находилась в управлении департамента уделов, и на содержание этого дворца из удельного бюджета ежегодно расходовалось 33 369 рублей серебром777.
Министры двора и госимуществ полагали, что хотя три дворцовых имения и передавались монархами , но они не являются
обычными поместьями великого князя, а «составляют его ве
личества». Права на эти земли перешли к великому князю Константину по нормам ст. 105—107 Учреждения об императорской фамилии 1797 г., и потому подлежат «ограничениям в праве отчуждения», которые установлены законом778. Составив «частный удел», эти земли не перестали быть дворцовыми, «их управление не получило характер помещичьего, а сохранило
778СЗРИ. - СПб.. 1857. - Т. 1: Основные законы. Ст. 170.
7,7Журналы Главного комитета об устройстве сельского состояния ... Т. I. — С. 102— прежнее дворцовое устройство». Что касается Стрельны, то она никогда не выходила из административной юрисдикции департамента уделов, а управление Павловском и Гдовским имением осуществляло дворцовое правление. Министры особо подчеркнули, что императоры никогда не предполагали сделать дворцовых крестьян крепостными и обратить их «в частную помещичью собственность», и в настоящее время с 26 августа 1859 г. все дворцовые крестьяне — не крепостные, а «свободные сельские обыватели», и потому некорректно (тем более что в Гдовском имении до 1829 г. вообще все крестьяне были казенными) распространять на свободных крестьян нормы, принятые для бывших крепостных779.
Адлерберг и Муравьев предлагали ввести особый порядок составления, поверки и утверждения уставных грамот для дворцовых имений. Ключевую роль при этом должен был играть не мировой посредник, как на помещичьих землях, а министерство двора и император, которому министр двора должен представлять уставные грамоты для окончательного утверждения и докладывать предварительные заключения по спорным делам для принятия решения. Это означало сохранение административной юрисдикции министерства двора на дворцовых землях по вопросам управления дворцовой земельной собственностью, чего великий князь не желал допустить, с удивительной легкостью заменяя мировым посредником целое министерство. Министр двора обращал внимание на то, что на землях «частного удела» крестьяне уже разделены на сельские общества и волости (приказы), а потому не следует немедленно объединять их с соседними помещичьими селениями, в которых пока не сформирована новая система сельского и волостного управления. В то же время к дворцовым крестьянам возможно без особых помех уже теперь применить правила сельского управления, установленные Положениями 19 февраля780.
Дальнейшее реформирование правового положения дворцовых крестьян, по В. Ф. Адлербергу и М. Н. Муравьеву, должно было строиться на основе следующих оснований:
— дворцовые крестьяне никогда не считались помещичьими;
дворцовые населенные земли по порядку управления, правам крестьян, ограничениям права собственности владельцев всегда сближались с удельной собственностью, статус которой определялся Учреждением об императорской фамилии 1797 г., и любые изменения границ и состава дворцовых имений, определение правоприобретателей (особенно во второй
трети XIX в.) производились исключительно по Высочайшей воле согласно нормам Учреждения 1797 г., а не по воле отдельных владельцев; —
на содержание дворцов расходовались не только средства, получаемые от эксплуатации дворцовых земель, но также средства удельного бюджета и государственной казны; —
дворцовые крестьяне приобрели статус «свободных сельских обывателей» по указу от 20 августа 1859 г., и распространять на них буквально нормы Положений 19 февраля 1861 г., значит лишить их тех прав, которыми пока не пользуются вышедшие из крепостной зависимости крестьяне.
Министры заключали, что пока не разработаны проекты реформирования положения государевых, дворцовых и удельных крестьян, преждевременно принимать какие бы то ни было частные решения по этим
7S1
вопросам
С этой позицией, в корне противоречащей намерениям великого князя, не согласилось большинство членов Главного комитета, девять членов которого признали имущественное право Константина Николаевича на дворцовые имения, о которых возник юридический спор, обычным правом собственности, аналогичным праву помещика как частного лица. Особое происхождение имущества, режим управления (через коронные органы), ограничение права распоряжения, свободный юридический статус дворцовых крестьян не были приняты во внимание. Большинство членов комитета решило, что составление уставных грамот в трех имениях великого князя и введение там сельского и волостного управления должно производиться на точном основании Положений 19 февраля 1861 г., тем более что в Своде законов (Т. 10. Ст. 412) Павловск и Стрельна определялись как имущества, составляющие
Учитывая, что Павловск — заповедное имение, которое по закону мо-' жет наследоваться только в установленном порядке, что крестьянские повинности повышаться не могут, что Гдовское имение — нераздельная принадлежность Павловска, а Стрельнинское - часть дворца в Стрельне, было решено применить к ним нормы, действующие в отношении частных майоратов, которые запрещалось обменивать, делить и произвольно «уступать» кому бы то ни было. Закон не устанавливал иных ограничений права личной собственности, потому большинство членов Главного комитета подтвердило право великих князей, владевших дворцами, при составлении уставных грамот действовать на основании Положений 19 февраля. Однако все-таки было признано «более приличным» представлять уставные
грамоты на окончательное утверждение императору, а не мировым посредникам и вновь созданным присутствиям по крестьянским делам. Очевидно, что решение большинства было продиктовано не столько нежеланием разбираться в юридических тонкостях имущественного статуса дворцовой собственности, сколько стремлением угодить всесильному брату императора.
Так Главный комитет 10 мая 1861 г. впервые после принятия Положений 19 февраля поставил государственные органы, управлявшие крестьянами, в один ряд с частными лицами (помещиками), а рассмотрение споров и жалоб дворцовых крестьян отнес к компетенции не коронных чиновников или судей, а мировых учреждений по аналогии с Положениями 19 февраля. Концепция «государственного крепостного права» как аналога «частного крепостного права» выдающегося цивилиста К. Д. Кавелина получила уникальную, немыслимую для европейского права реализацию в действиях одного из высших должностных лиц империи и одновременно — члена правящего монархического Дома.
Ссылка в решении комитета на ст. 196 Основных законов Российской империи, которой устанавливалось, что дворцовые имения особ императорского дома «по делам, относящимся до государственного распоряжения ... в судах и расправах подчиняются общим государственным узаконениям и суду установленных для того мест», была не корректна, поскольку «узаконения» о мировых посредниках и новых органах по крестьянским делам в уездах и губерниях распространялись только на внутренние отношения помещиков с их бывшими крепостными крестьянами. Помощники великого князя, составляя журнал этого заседания комитета, не могли не знать о наделении дворцовых крестьян указом правовым статусом «свободных сельских обывателей» от 26 августа 1859 г., но он представлялся им гораздо более узким по сравнению со статусом «свободных крестьян-общинников: «права, коими пользуются ныне удельные и дворцовые крестьяне, особенно в отношении мирского устройства и суда, более ограничены, нежели права, предоставленные бывшим крепостным крестьянам». Было решено, что после обнародования Положений 19 февраля и указа от 5 марта 1861 г., предоставившего дворцовым крестьянам «права и преимущества, дарованные крестьянам, водворенным на помещичьих землях»782, указ от 26 августа 1859 г., ранее отменивший ограничения их сословной свободы, утратил силу.
Главным комитетом были проигнорированы аргументы двух министров об особенном режиме дворцовой собственности, большинство согласилось с мнением великого князя о невозможности сближать эту «ограниченную
частную собственность» с удельной собственностью, а потому было признано «неудобным» откладывать введение уставных грамот в трех дворцовых имениях до принятия закона о реформировании положения удельных крестьян. В третьей четверти XIX в. сословно-вотчинный принцип в отношении к дворцовым имугцествам и крестьянам оказался сильнее юридически обоснованных доводов высших должностных лиц империи, отстаивавших государственный подход к социальным преобразованиям.
Протокол (журнал) заседания подписали восемь членов Главного комитета, но среди подписавших не было Адлерберга, Долгорукова и Чевкина. Утверждая его 23 мая 1861 г., император дополнил решение о представлении ему на окончательное утверждение уставных грамот, рассмотренных и заверенных мировыми учреждениями, отметкой «через Мин[истра] Двора»783. Крестьяне дворцовых имений Павловска, Стрельны и Гдова стали первыми юридически свободными крестьянами, к которым были применены нормы Положений о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости.
Проявившиеся весной 1861 г. разногласия по вопросу о соотношении свободы коронных крестьян и крестьян, освобожденных от крепостной зависимости, являлись продолжением так и не разрешенных ранее идейных споров об общей стратегии крестьянской реформы. Защитники модели, созданной в Редакционных комиссиях, и их оппоненты отстаивали слишком разные подходы к крестьянской свободе и перспективам дальнейшей эволюции крестьянского сословия. В проектах о крестья- VI нах трех дворцов великого князя большинство членов Главного комитета увидело «первый шаг к достижению Высочайше указанной цели — приведения разнородных систем управления крестьянами к общему началу», меньшинство — первый шаг к крушению отлаженных административных механизмов управления коронными крестьянами, планов развития индивидуального частного крестьянского землевладения и введения вне- сословной административно-территориальной организации местного самоуправления.
Следующим этапом разработки основ реформирования положения коронных крестьян стало обсуждение в Главном комитете направленного императором доклада министра двора «О некоторых облегчительных мерах к устройству быта крестьян государевых, дворцовых и удельных имений». В связи с завершением предварительных работ над проектами новых'законов для этих групп коронных крестьян, которые анализируются в следующем параграфе, министр предлагал внести ряд уточнений в нормы указа от
5 марта 1861 г., составленного, как мы помним, «в широких выражениях». Рассмотрение этого вопроса в Главном комитете состоялось 24 июля 1861 г.
Основная мысль доклада, в подготовке которого принимал участие М. Н. Муравьев, была следующей: реформирование свободных, обеспеченных землей удельных крестьян должно не ухудшать, а улучшать их социально-экономическое положение. Однако при буквальном следовании некоторым нормам указа от 5 марта крестьяне могли бы лишиться значительной части своих земель за счет отрезки «излишней» относительно установленных местными положениями размеров высших наделов; по истечении льготных пяти лет им пришлось бы платить прежний оброк за меньшее количество земли, а за излишнюю землю вносить новую плату «на оброчном праве». Такое «улучшение быта» удельных крестьян могло бы привести к волнениям. Министр двора имел основания для такого заключения. Несмотря на то, что доля «запасной» земли в общей массе земель, находившихся в пользовании удельных крестьян, была невелика (13%)784, этот показатель регистрировался в большинстве удельных приказов, и в ходе реализации норм указа от 5 марта в 192 из 202 приказов должны были бы производиться отрезки земель постоянного пользования. Министр предлагал не допускать «отрезку» излишних земель удельных крестьян, а оставить «излишнюю, сверх постоянного (тяглового — Н. Д)надела, запасную землю, которой крестьяне издавна пользуются и на возделывание и удобрение которой они употребляли многолетние труды, ...по-прежнему в их временном пользовании, сверх надела за существующую ныне повинность». При этом предлагалось льготный период пользования «излишней» землей за прежние повинности без «переоброчки» увеличить с 5 до 20 лет, а существующую денежную повинность удельных крестьян без ее повышения равномерно распределить на весь их постоянный надел, включая и излишние земли, оставленные им во временное пользование на 20 лет. Удельные чиновники были уверены, что платежи удельных крестьян в этом случае не превысят повинностей бывших крепостных крестьян по Положениям 19 февраля 1861 г. Несмотря на то, что по расчету департамента уделов сохранение размеров повинностей удельных крестьян на двадцатилетний срок через 5 лет после начала реформы привело бы к уменьшению удельного дохода, по крайней мере, на 250 тыс. рублей в год, министр двора считал возможным пойти на эти издержки, что бы «предотвратить опасные поводы к ропоту и волнениям».
Министр двора счел неправомерным запрещение удельным и дворцовым крестьянам в течение девяти лет отказываться от земли и переходить в другие сословия, как это было установлено Положением 19 февраля для бывших крепостных, а также применять к ним ст. 20, 22 и 23 Общего Положения, позволявшие землевладельцу уменьшать крестьянский надел в силу собственных потребностей при расположении его имения не далее 12 верст от крестьянских земель, поскольку
. Эти предложения вместе с отменой общественной запашки, сохранением землепользования и повинностей в прежних размерах, учреждением сельского самоуправления и суда, по мнению министра, должны были действительно улучшить «быт удельных крестьян». Адлерберг заявил, что работа над проектом Положения для удельных крестьян почти завершена, и он вскоре будет внесен в Главный комитет785. Таким образом, фактически министр двора и департамент уделов выступали против отрезки крестьянских земель, ухудшения условий землепользования коронных крестьян и намеренного принуждения их к выкупу земли в собственность (т. е. против обязательного выкупа).
Какова же была реакция Главного комитета на предложение министра двора? Комитет согласился с большинством предложений, но 20
. Аргументы Главного комитета в пользу проведения «отрезки» земель удельных крестьян, состоявших в их постоянном пользовании, заключались в следующем: уменьшение удельного дохода (до 250 тыс. рублей); «неуравнительность» обеспечения удельных крестьян тягловой землей по сравнению с помещичьими крестьянами (удельные имеют большие наделы, но меньшие размеры оброков); тягловые и запасные земли нельзя объединять в единую категорию земель, поскольку они отличаются по существу (хотя на деле крестьяне об этом, как правило, и не задумывались); отрезку излишних земель через 20 лет будет провести сложнее, чем через 5 лет; отрезка приведет к пропорциональному сокращению повинности, и «крестьяне облегчатся в платежах». Но главным аргументом было то, что сохранение в постоянном пользовании коронных крестьян всех земель «
, потому что, пользуясь земельными угодьями не только в достаточном количестве, но и в излишестве, за весьма низкую плату,
»78°. Вывод, сделанный Главным комитетом, еще раз подтверждает, что создатели Положений 19 февраля 1861 г. предрешили выбор крестьян и большинства помещиков, заложив в закон неизбежность проведения «выкупной операции» и формирования крестьянской общественной собственности на землю.
Главный комитет по устройству сельского состояния на заседании 24 июля 1861 г. в развитие положений указа от 5 марта 1861г. принял новую редакцию главных оснований реформы быта крестьян государевых, дворцовых и удельных имений: 1)
существующий тягловый надел в тех случаях, когда он превышает высший размер надела, установленного Положением 19 февраля для крестьян, вышедших из крепостной зависимости, оставить без изменения, зачислив его в постоянный надел крестьян; 2)
в тех случаях, когда тягловый надел не достигает высшего размера, установленного Положением 19 февраля, дополнить его за счет запасных земель (если таковые имеются в наличии); 3)
если в пользовании крестьян помимо отведенного на указанных условиях тяглового надела останутся излишние земли, их, согласно указу от 5 марта 1861 г., оставить в пользовании крестьян на пять лет за существующую повинность, а по истечении пятилетнего срока отрезать; 4)
произвести перерасчет денежной повинности удельных крестьян, определив: а) суммы, которые следует взимать в доход удела за пользование землями постоянного надела за вычетом из них подушной подати и земских повинностей; б) суммы, которые следует взимать в доход удела за временное (в течение пяти лет) пользование излишними землями. Размеры первой группы повинностей «замораживались» на 20 лет и не должны были превышать размеры оброков, определенных Положением 19 февраля; второй - прекращали взиматься по истечении пятилетнего срока и возвращения излишних (запасных) земель в общий земельный фонд удела; 5)
не применять к крестьянам государевым, дворцовым и удельным правило о запрещении в течение девяти лет отказываться от надела и переходить в другие сословия и общества, действующее в отношении крестьян, вышедших из крепостной зависимости.
Следовательно, Главный комитет не принял наиболее важные предложения министра двора и председателя департамента уделов о сохранении удельным крестьянам земель, которыми они в тот момент пользовались, без различия на тягловые и излишние за существующие повинности
"'Журналы Главного комитета об устройстве сельского состояния ... Т. 1. - С. 258— 259; История уделов за столетие их существования ... Т. 2. — СПб., 1901. — С. 531—532.
на 20-летний срок. Между тем, предложение департамента уделов было продиктовано не только сложностью вычленения из земель постоянного пользования собственно «тягловых наделов», поскольку в табели поземельного сбора часто включались и тягловые, и запасные земли, но и стремлением сохранить status-quo в удельном землевладении. Потому руководители коронных органов, критиковавшие разработанную в Редакционных комиссиях методику по установлению размеров «высших», «низших» и «указных» наделов из столицы без конкретной привязки к местности, не могли согласиться применять эти нормы на удельных землях. В предложениях министра двора и председателя департамента уделов сегодня трудно усмотреть стремление к ущемлению интересов крестьян, как это всегда подчеркивалось в историографии, но оппоненты двух министров не желали отступать от утвержденного Положениями 19 февраля механизма «выкупа», который плохо соотносился с законами экономики и не был ориентирован на поддержку имущественных интересов наиболее активной части крестьянства.
Главный комитет поручил министерству двора приступить к составлению уставных грамот в селениях удельных, дворцовых и государевых крестьян на новых основаниях787. Великий князь записал в дневнике 24 июля 1861 г.: «сперва дело Удельное, которое Адлерберг хотел провести мимо Комитета. Мы с ним не во всем могли согласиться. Вообще много спорили, но не приятно»788. Примечательно, что журнал (протокол) заседания Главного комитета 24 июля 1861 г. был подписан шестью его членами
""Журналы Главного комитета об устройстве сельского состояния ... Т. 1. — С. 260-261.
78S Несменяемость мировых посредников представлялась разработчикам Положений 19 февраля важной гарантией законности. Согласно ст. 21 Положения об уездных и губернских учреждениях по крестьянским делам от 19 февраля 1861 г. мировые посредники были уравнены в служебных правах и юридической ответственности с уездными предводителями дворянства, и на этом основании согласно Устава о службе по общественным выборам могли быть уволены только по приговору суда или временно отстраняться от исполнения служебных обязанностей по распоряжению Сената с последующим преданием суду. Разработчики Положений 19 февраля полагали, что если придать мировым посредникам административный статус, это «уронит их значение» в обществе и приведет к добровольной отставке многих посредников, «трудные обязанности коих и могут быть исполняемы вполне добросовестно только при независимости их от постороннего влияния». Таким образом, статус мировых посредников соответствовал статусу лица, состоящего на ( )
К таким лицам должны были перейти многие обязанности, исполнявшиеся в коронной деревне государственными органами и государственными служащими. — См.: Журналы Главного комитета об устройстве сельского состояния ... Т. 1. — С. 265— 267; 1857—1861: Переписка Императора Александра II с Великим Князем Константином Николаевичем. Дневник Великого Князя ... С. 331.
из одиннадцати (Константин, Долгоруков, Чевкин, Валуев, Замятнин, Шигаев). Отсутствовали подписи ключевых фигур - докладчика Адлер- берга и Муравьева, но император утвердил журнал 30 июля 1861 г. в Петергофе без дополнительных отметок789.
О том, как было учтено решение Главного комитета в первых разработанных для коронных крестьян проектах реформирования, речь пойдет в следующем разделе данной главы, а пока отметим, что юридические споры о возможности применения к различным группам «свободных сельских обывателей» Положений 19 февраля 1861 г. впоследствии будут возникать не раз. Особенно активно они велись в 1863—1865 гг. в Государственном совете при обсуждении проектов реформирования положения государственных крестьян на основе законодательства 19 февраля, которые мы не рассматриваем в рамках данной работы. Но если четко определенный законом статус государственных крестьян как «свободных сельских обывателей» ограничивал возможности «константинов- ской партии» в отождествлении «вотчинных» прав на землю помещика и казны, то при рассмотрении проектов для более мелких групп российских непомещичьих крестьян, свобода которых как податных групп населения ограничивалась какими-то специфическими обязанностями перед государством, эти споры почти всегда приводили к победе «кон- стантиновской» модели унификации правового положения российского крестьянства. Развернутая и аргументированная критика авторитетных юристов и руководителей юридических ведомств, как правило, не принималась во внимание.
Показательным в этом отношении является позиция, занятая главноуправляющим вторым отделением собственной императорской канцелярии князем С. А. Урусовым при обсуждении в Главном комитете и Государственном совете в 1866-1867 гг. проекта МВД о реформировании положения царан Бессарабской области, которые получили свободу еще в первой половине XIX в. Урусов задавался вопросом, возможно ли «главные начала» реформирования помещичьей деревни применить к Бессарабским царанам, которые никогда не были крепостными, владеют правами «свободных сельских обывателей», имеют особое коронное управление и пользуются землей по договорам с землевладельцами79". Статья 2 «Правил о людях, вышедших из крепостной зависимости, в Бессарабской области», принятых в пакете законов 19 февраля 1861 г., ссылаясь на ст. 886-901 Т. 9. Свода законов, устанавливала, что в Бессарабской
области людям, вышедшим из крепостной зависимости, «предоставляются права, присвоенные как вообще сельским обывателям, так в особенности царанам, водворенным на владельческих землях в Бессарабии»364. Глава кодификационного отделения собственной императорской канцелярии считал, что «если даже на , находившихся
в Бессарабии ввиду особых местных условий, не были распространены правила, установленные для временно-обязанных крестьян в империи, но они уравнены в правах с царанами; то, без сомнения, никогда не имелось в виду будущие отношения царан подчинить правилам,
установленным для переходного состояния лиц, вышедших из крепостной зависимости в Империи»365.
Общим недостатком проекта МВД о царанах Урусов считал проявившееся в нем неоправданно большое влияние тех правил, которые в Положениях 19 февраля обусловливались бывшим крепостным состоянием. Так, например, размер надела царан, который до сих пор устанавливался добровольными письменными или устными соглашениями между ними и помещиком366, проектом предполагалось привести в соответствие с нормами высшего или низшего наделов, которые, по мнению Урусова, «были установлены только для поверки и уравнения, по возможности, в разных местностях надела; потому что
этот надел зависел не только от количества земли в разных имениях, но и от произвола помещика. Существенным же основанием для надела са- л мими положениями 19 февраля принят надел, во время
их обнародования». Надел царан в Бессарабии сложился из договорной практики и не требует регулирования из центра империи. Введение его размера законом приведет к последствиям, которые нельзя оправдать не только справедливостью, но даже и экономическими соображениями. Логика Урусова, без сомнения, была бы поддержана многими крестьянами: «зажиточный хозяин, нанимающий количество более установленного размера, лишился бы может быть большей его части, а не имеющий средств для обработки земли работник, получил бы надел»367. Данное заключение явно перекликается с выводами министра госимуществ и председателя департамента уделов.
По мнению главноуправляющего кодификационным отделением собственной императорской канцелярии, распространение норм об
на царан по аналогии с Положениями 19 февраля не оправданно. Он критиковал разработчиков проекта МВД за отождествление аренды земли артелями (обществами) царан с общинным землевладением крестьян великорусских губерний, полагая, что «едва ли возможно придавать этому правилу обязательное и исключительное значение», а нужно «рядом с ним допустить и пользование землей». Урусов недоумевал и по
поводу идеи обязательности надела, заложенной в проект: «Отказ от надела допущен проектом только в определенных (четырех) случаях...; следовательно, общим правилом признается получение и недобровольное
удержание надела. В стране, где поземельные отношения основаны на свободных договорах, кажется, нет необходимости введения подобного правила, особенно потому, что имеется в виду дозволить царанам переселяться на казенные земли». Урусов был против уменьшения в административном порядке размеров существующих повинностей царан, и если необходимость понижения повинностей для бывших помещичьих крестьян в Великороссии была оправдана отменой крепостного права, то для царан эти размеры устанавливались обычаем или договорами. Он полагал, что следует развивать и совершенствовать существующие законы о царанах как «свободных сельских обывателях», а из всего содержания Положений 19 февраля 1861 г. к царанам может быть применено (с известными изменениями и дополнениями) только положение о выкупе,
(с содействием правительства с понижением цены земли по общему правилу для всей империи на 20%)368.
Консервативная оценка князем С. А. Урусовым проекта МВД о царанах, как и ранее высказанные замечания министра госимуществ и министра двора о неправомерности буквального применения к свободным крестьянам правил, разработанных для вчерашних крепостных крестьян, указывали на наиболее уязвимые для критики «справа», юридически некорректные положения законодательства 19 февраля 1861 г. и общей концепции крестьянской реформы.
Непонимание большинством помещиков
отмены крепостного права и обеспечения крестьян землей за счет дворянской собственности можно было объяснить объективными причинами (как это, например, делал В. А. Долгоруков в 1860 г.790), но сегодня трудно найти убедительные аргументы в защиту проекта, основанного на сословной изоляции крестьянства, а не стимулировании его экономически активной части к развитию хозяйственной инициативы и предприимчивости, если, конечно, не усмотреть в его принятии какого-либо скрытого до сих пор целеполагания. Опыт аграрных и земельных реформ зарубежных государств, и, прежде всего Пруссии, показывал, что комплексные «крестьянские» реформы, освобождавшие аграрному обществу путь к новым рыночным институтам развития, начинались в государственном (коронном) секторе экономики и постепенно распространялись на негосударственный. Но в России была принята иная последовательность унификации правового положения крестьянства, и модель реформирования помещичьих крестьян с ее особыми институтами «выкупа» и автономного сословного крестьянского самоуправления была распространена на все российское крестьянство. Тем не менее в коронном секторе эта модель определенно не являлась безальтернативной, и руководители министерства двора и департаментов уделов смогли создать компромиссный проект, содержащий положения как «общинно-государственной», так и «либерально-этатистской» моделей реформы российской деревни. 5.2.
Еще по теме 5.1. Вопрос о правовом статусе удельных и дворцовых крестьян в Главном комитете об устройстве сельского состояния:
- $ 2. Виды конституционных обязанностей в системе элементов конституционно-правового статуса индивидуального предпринимателя
- § 2. Правовой статус Центрального банка в России: значение и сущность
- § 1. Понятие и содержание административно-правового статуса физических лиц
- §1. Административно-правовой статус российских граждан.
- § 3. Особенности правового статуса основного и дочерних хозяйственных обществ
- Основы общего (сословного) правового статуса свободных сельских обывателей к середине XIX в.
- Административно-правовой статус органов управления удельными крестьянами
- Унификация правового статуса свободных сельских обывателей в российском законодательстве 1858—1859 гг.
- 5.1. Вопрос о правовом статусе удельных и дворцовых крестьян в Главном комитете об устройстве сельского состояния
- Развитие правового статуса свободных сельских обывателей в законопроекте 27 октября 1861 г. «Об устройстве крестьян государевых, дворцовых и удельных имений применительно к началам положения 19 февраля 1861 г.»