§ 2. Судебная реформа 1864 г. и принцип диспозитивности

Подобные основания могут быть подведены и под любые другие существенные изменения законодательства, в том числе и гражданского процессуального.

С принятием Устава гражданского судопроизводства от 20 ноября 1864 г. (УГС) и других Судебных уставов 1864 г. связан новый этап как нормативного закрепления диспозитивности, так и научных исследований этого правила. В это же время появляется понятие «принцип диспозитивности».

Рассмотрим основные нормы УГС, в которых нашел закрепление данный принцип. Сразу отметим, что УГС включал в себя общие положения (ст. 1—28) и несколько книг: первая — «Порядок производства в мировых судебных установлениях», вторая — «Порядок производства в общих судебных местах», третья — «Изъятия из общего порядка гражданского судопроизводства», четвертая — «Судопроизводство охранительное», пятая книга регулировала особенности судопроизводства в некоторых местностях государства. Порядок рассмотрения дел у мирового судьи по своим принципам мало чем отличался от порядка рассмотрения дел в общих судах, поэтому, дабы избежать дублирования изложения материала, рассмотрим только нормы общих положений и книги второй.

Ст. 4 устанавливала, что «судебные установления могут приступать к производству гражданских дел не иначе, как вследствие просьбы о том лиц, до коих те дела касаются, и разрешать их не иначе, как по выслушивании объяснения противной стороны или по истечении назначенного для представления оного срока». Статья 3 разъясняла, что правительственные места или лица ни имеют права не только разрешать дела, подведомственные суду, но и передавать такие дела в суд. Они могут лишь «объявлять просителю, что он может обратиться с иском, по установленному порядку, в надлежащий суд». В соответствии со ст. 256 «суд приступает к производству дела не иначе, как по исковому прошению, которое пишется по форме при сем приложенной». Форма же эта (ст. 257) предусматривала, что в прошении следует указывать цену иска, за исключением некоторых случаев, и «просительный пункт, заключающий в себе требования истца, т.е.

Приводя данные выдержки, мы, естественно, ориентировались на понимание диспозитивности с точки зрения доктринального понимания принципа в наши дни. Однако в то время формулирование принципа диспозитивности, анализ его содержания ещё только начинали быть предметом научных исследований, по этим вопросам велись научные споры, высказывались различные точки зрения.

Важной особенностью диспозитивности являлось то, что её рассматривали как составную часть принципа состязательности, не выделяя, как правило, в самостоятельный принцип. Да и в отношении состязательного начала не было единого мнения. Так, В.И. Адамович указывал, что «состязательное начало» — это неточное название, поскольку состязания в конкретном деле может и не быть309. Он писал, что указанное начало следует называть «самодеятельностью» частных лиц и что составители судебных уставов выдвинули её на первый план во всех возможных проявлениях (в соответствии с теорией и практикой Запада). Указанное начало проявлялось в следующем: «1) от тяжущихся, по общему правилу, зависит начало и конец производства, так что судебные установления могут приступать к производству гражданских дел не иначе, как вследствие просьбы об этом лиц, до коих те дела касаются; кроме того, тяжущиеся могут и, притом, в любое время приостановить или прекратить производство, не дожидаясь разрешения его судом, приостановленное же возобновить; 2) усмотрением тяжущихся определяется самый объём производства, ибо суд не имеет права ни постановлять решения о таких предметах, о коих не предъявлено требование, ни присуждать более того, что требовалось тяжущимися; 3) убеждение суда складывается в виду тех доводов, или доказательств, какие были представлены тяжущимися: суд не собирает сам доказательств или справок, но основывает

свои решения исключительно на доказательствах, представленных тяжущимися... Одним словом... тяжущиеся решительным образом влияют на судьбы гражданского дела»310. Аналогичным образом дис- позитивность как составную часть состязательного начала рассматривали Е.А. Нефедьев311, Ю.С. Гамбаров312. А.Х. Гольмстен специально подчёркивал, что самостоятельное предъявление иска лицом, которое есть проявление состязательного начала, является основанием для возникновения процесса и процессуальных правоотношений313, а К.И. Малышев подчёркивал, что «вся инициатива, вызывающая движение процесса, принадлежит этим частным лицам, а не суду», но «это важное правило не следует доводить до крайности»314.

Наиболее развёрнутое и ясное отражение этот принцип нашел в работах Е.В. Васьковского. Он писал, что источник данного на- - / чала лежит в гражданском праве. Отличительная черта гражданских ; прав состоит в том, что они предоставлены в полное распоряжение своих обладателей. Граждане пользуются в области своих частных отношений автономией, ограничиваемой законом только в виде изъятия, в немногих случаях.

Каждый волен осуществлять своё частное право или не осуществлять, сохранять его за собою или отрекаться от него, требовать признания его обязанными лицами или мириться с неисполнением ими соответствующих его праву обязанностей. Кто хочет осуществить своё право, должен сам заботиться об этом (vigitantibus jura scripta sunt). Из этой частноправовой автономии вытекают по отношению к процессу следующие последствия.

1. Если обладатель гражданского права волен совершенно отказаться от него, то тем более он может переносить нарушение своего права другим лицом. Иначе говоря, от самого обладателя права должно зависеть разрешение вопроса, обратиться ли к суду за защитой своего права или молча терпеть его нарушение (volenti поп fit injuria).

Это положение выражается афоризмами: «никто не может быть принужден к предъявлению иска против своей воли» («nemo invitus agere cogitur») и «нет судьи без истца» («пето judex sine actore»). 2.

Обладателю права предоставляется определять и размер требуемой им от суда защиты. Это положение выражается афоризмом: «суд не должен выходить за пределы требований сторон» («judex пе eat ultra petita partium, ultra petita non cognoscitur»). 3.

Если обладатель гражданского права может свободно распоряжаться им до процесса и вне процесса, если он может даже совершенно отказаться от него, то нет основания лишать его такого же свободного распоряжения во время процесса. Поэтому за истцом следует признать право мирйться с ответчиком и отказаться от иска. 4.

Если от обладателя права зависит, добиваться ли его защиты путём процесса, то в его свободном распоряжении должны находиться и те процессуальные средства, которые ведут к достижению этой цели.

«Все перечисленные последствия частноправовой автономии, — писал Е.В. Васьковский, — сводятся к праву распоряжения сторон, во-первых, объектом процесса, т.е. теми требованиями, которые заявлены относительно данного права (res in judicium deducta); и, во-вторых, процессуальными средствами защиты или нападения (Rechtsmittel, Beweismittel).

Это право распоряжения сторон в процессе носит название принципа диспозитивности. Сообразно тому, рассматривается ли он в применении к объекту процесса или к средствам процессуальной борьбы, различают принцип материальной диспозитивности и принцип формальной диспозитивности, являющиеся двумя разветвлениями одного и того же принципа.

Принцип диспозитивности принадлежит к числу безусловных и непреложных начал гражданского процесса — не потому, впрочем, чтобы он не мог быть нарушен законодателем, а потому, что отступления от него, если бы они и были сделаны в законе, все равно не могут получить практического осуществления без воли заинтересованных лиц»316. Е.В. Васьковский отмечал, однако, что безусловность не обозначает беспредельности. Право свободного распоряжения сторон в процессе заключено в определённые границы, в черте которых его господство безусловно.

Во-первых, будучи результатом частноправовой автономии, принцип диспозитивности не может выходить за её пределы. Поэтому, если в применении к какому-либо праву эта автономия ограничена, если обладатель права стеснен в распоряжении им вне процесса, то такому же стеснению он должен быть подвергнут и в процессе, предметом которого является это право.

Во-вторых, каждая сторона может осуществлять принадлежащее ей право распоряжения спорными объектами в процессе, но не нарушая при этом прав другой стороны. Так, с этой целью, например, воспрещёно истцу изменять исковые требования (ст. 332 УГС)317.

Интересно, что Е.В. Васьковский в определённой мере противопоставляет принципы диспозитивности и состязательности принципу «судейского руководства процессом», но отмечает, что этот принцип относится исключительно к внешней, формальной стороне процесса и не касается внутренней, материальной, которая определяется вышеуказанными принципами. Кроме того, он выделяет ещё один принцип — принцип почина сторон, который определяет, что движение процесса зависит прежде всего от воли тяжущихся318.

Заметим, что выделение данного принципа нам представляется недостаточно обоснованным, поскольку содержание данного принципа фактически полностью «перекрывается» содержанием принципов состязательности и диспозитивности.

«Принципы диспозитивности, состязательности и почина сторон (а иногда и состязательная форма), — писал Е.В. Васьковский, — очень часто объединяются вместе под общим названием состязательности. Действительно, у них имеется общая черта: все они представляют собой проявления самодеятельности сторон в процессе. Тем не менее такого объединения их нельзя одобрить. Как показало исследование каждого из них в отдельности, самодеятельность сторон проявляется в них неодинаково: каждый из них имеет самостоятельное значение и может существовать без других. Так, принцип диспозитивности безусловен и должен быть проводим в гражданском процессе всегда, даже при господстве принципов следственности и судейского почина. Точно так же принцип состязательности не связан неразрывно с принципом свободного почина сторон, а может существовать и при официальном почине»319. Т.М. Яблочков так же, как и другие учёные, выводил принцип диспозитивности из сущности гражданского (частного) права. Он, как и Е.В. Васьковский, различал принципы диспозитивности и состязательности, и что интересно, противореча почти единодушному одобрению состязательности, серьёзно критиковал этот принцип, поскольку считал, что он есть проявление бессилия суда самому выяснить всю правду по делу320.

Много внимания данному принципу уделял и В.А. Рязанов- ский321, пытаясь доказать (с нашей точки зрения, не совсем убедительно), что принцип диспозитивности в определённом смысле присущ не только гражданскому, но и уголовному, и административному процессу. Вызывают сомнения его высказывания о том, что неверно рассматривать признание как акт распоряжения материальным субъективным правом, что признание следует рассматривать только как доказательство. Очень интересным и важным положением, с нашей точки зрения, является вывод В.А. Рязановского о том, что «новеллами последнего времени (1912 и 1914 г.) роль суда в гражданском процессе ещё более усилена»322. Эта тенденция в развитии законодательства касалась и диспозитивности. Так, статьи 7061 и 1351 стали содержать следующее правило: «...если в иске о доходах и убытках суд признает за истцом право на вознаграждение, но найдёт, что установление размера такового, по свойству требования, не может быть подчинено общему правилу о подтверждении иска доказательствами, то может назначить вознаграждение по своему справедливому усмотрению, основанному на соображении всех обстоятельств дела»323.