§ 3. ЭВОЛЮЦИЯ принципа диспозитивности в период с 1917 по 2002

Октябрьская революция 1917 г. была глобальным переворотом в экономике, политике, культуре, государственном устройстве, законодательстве. Эти изменения не могли не отразиться на принципах гражданского процесса.

Противоречил ли принцип диспозитивности новым идеологическим ценностям? Во многом — да, поскольку революция провозглашалась, да и во многом была актом угнетённых и неимущих классов, не имеющих зачастую реальной возможности на эффективную судебную защиту, особенно против классов имущих. Если государство стало пролетарским, крестьянским, то оно должно было обеспечивать реальную защиту этих классов, в том числе и в области правосудия. Именно в интересах этих классов (по крайней мере, так, как это себе представляли люди, находившиеся у власти) и развивалось законодательство, учитывая имущественное положение, безграмотность или малограмотность большой части населения государства, что сводило во многом к минимуму реальную защиту субъективных прав в условиях господства состязательности и диспозитивности в чистом виде. Интересно, что во многих направлениях законотворческой деятельности нового правительства нашли реализацию замечания и предложения видных дореволюционных учёных-правоведов, критиковавших действующее в Российской империи законодательство в области гражданского судопроизводства, — это, например, Т.М.

Для рассмотрения кассационных жалоб на решения окружных народных судов учреждался Кассационный Суд в г. Москве (ст. 8 Декрета о суде (Декрет № 3), опубликованного 20 июля 1918 г.). В Декрете ВЦИК «О Народном Суде Российской Социалистической Федеративной Советской Республики (Положение)» от 30 ноября 1918 г., в котором уже выделялись «общие начала судоустройства» и «общие начала судопроизводства», устанавливалось (ст. 22), что «при рассмотрении всех дел Народный суд применяет декреты Рабоче-Крестьянского Правительства, а в случае отсутствия соответствующего декрета или неполноты такового, руководствуется социалистическим правосознанием. Примечание. Ссылки в приговорах и решениях на законы свергнутых правительств воспрещаются». Уточнялось соответствующее положение Декрета № 2: «Формальные бтводы по гражданским делам о смешении и дроблении исков не допускаются» (ст. 25), «Тяжущимся разрешается во время производства дел как изменить основания иска или встречных требований, так и расширять дела новыми требованиями и привлекать к делу на сторону истца или ответчика новых лиц» (ст. 26). В ст. 53 содержалось положение, которое является беспрецедентным для всей истории развития гражданского процессуального законодательства России, РСФСР, СССР, вплоть до нашего времени: «Производство в Народном Суде начинается по заявлению граждан, по предложению Исполнительных Комитетов Советов Рабочих и крестьянских депутатов, должностных лиц и по усмотрению Суда в тех случаях, когда Суд обнаружит нарушение декрета Рабоче-Крестьянского Правительства или учинение преступления». Речь идёт о возможности возбуждения гражданского дела по инициативе суда при обнаружении им нарушения законодательства. В такой форме данное положение не встречалось ни ранее, ни в дальнейшем324, ни в одном нормативном акте, за исключением ст. 53 «Положения о Народном Суде Российской Социалистической Федеративной Советской Республики» (Декрет ВЦИК от 21 октября 1920 г.), положения которого во многом повторяют нормы Положения 1918 г.

Положением 1918 г. (ст. 74, 75) и Положением 1920 г. (ст. 76) подтверждалось, что судебные акты обжалованию в апелляционном порядке не подлежат, но они могут быть обжалованы в кассационном порядке в Совете Народных Судей325. По гражданским делам после доклада дела слово предоставлялось истцу «для изложения фактов и освещения их». Председа- тельствующий затем формулирует сущность иска и спрашивает, признает ли ответчик иск (ст. 66). Если признаёт, можно перейти к «заключительным моментам» судебного заседания, если нет — допрашиваются свидетели (ст. 67, 68). Если дело, по мнению суда, может закончиться примирением, суд спрашивает стороны, «не желают ли они примириться» (ст. 68)\

В период 1920—1923 гг. вопрос о соотношении свободы распоряжения субъективными материальными правами в гражданском процессе и правом суда определять права, подлежащие защите, был предметом дискуссий, анализировалась судебная практика. Итог обсуждений отразился в нормах Временной инструкции НКЮ РСФСР от 4 января 1923 г. «Об основных нормах гражданского процесса» и в проекте ГПК. В объяснительной записке к проекту устанавливалось: «Проект ГПК оставляет в полной силе принятый с первых дней революционного судопроизводства принцип свободы тяжущихся, которые могут изменять, увеличивать и уменьшать свои исковые требования или вовсе от них отказаться, и неизбежно вытекающую отсюда свободу суда, который имеет право присуждать ему всё то, что ему по окончании выяснения дела будет по праву причитаться, хотя бы сам истец не умел или не решался в точности заявить или правильно формулировать все свои притязания»326.

Таким образом, главная роль суда была сохранена и в ГПК РСФСР 1923 г. Ст. 5 ГПК устанавливала: «Суд обязан всемерно стремиться к уяснению действительных прав и взаимоотношений тяжущихся, почему, не ограничиваясь представленными объяснениями и материалами, он должен, посредством предложенных сторонам вопросов, способствовать выяснению существенных для разрешения дела обстоятельств и подтверждению их доказательствами, оказывая обращающимся к суду трудящимся активное содействие к ограждению их прав и законных интересов, дабы юридическая неосведомленность, малограмотность и подобные тому обстоятельства не могли быть использованы им во вред».

Ст. 2 ГПК устанавливала: «Суд приступает к рассмотрению дела не иначе, как по заявлению заинтересованной в том стороны. Прокурор вправе как начать дело, так и вступить в дело в любой стадии процесса, если, по его мнению, этого требует охрана интересов государства или трудящихся масс. Сторона может во всяком положении дела изменить основание иска, увеличить или уменьшить свои исковые требования. Принятие отказа стороны от принадлежащих ей прав и судебной их защиты зависит от суда, причём принятие такого отказа лишает сторону права обратиться с иском, основанным на тех же основаниях». Позже Кодекс был дополнен ст. 2-а, в которой было указано, что дела о взыскании алиментов могут возбуждаться по заявлению родителей и опекуна, по сообщению отделов ЗАГС, по инициативе суда, по иску про- ' у курора, органов охраны материнства, опеки, профсоюзов327. / ;

Содержание данной статьи свидетельствует о том, что законодатель отступил от крайней формы проявления инквизиционное™ — возможности возбуждения гражданских дел по инициативе суда (за исключением отдельных случаев). Однако в противовес этому огромные, практически не известные ранее законодательству (и не только российскому) полномочия получает прокуратура. Прокурор, который в дореволюционном процессе мог выступать в процессе лишь для дачи заключения по некоторым категориям дел, наделяется фактически ничем не ограниченным правом возбуждать дела, «если, по его мнению», это было в интересах государства.

Данная статья интересна также тем, что в ней сосредоточены все главные правила диспозитивности, и она находится в гл. I Кодекса «Основные положения». К сожалению, в последующих ГПК — 1964 и 2002 гг. данный принцип в такой форме не был закреплён.

Диспозитивность нашла отражение и в ряде других норм ГПК: в соответствии со ст.

Некоторые институты, относящиеся к правилам диспозитивности, в ГПК не нашли должного отражения, и об их наличии можно догадываться только по косвенным признакам — нормам, где они упоминаются в каком-либо контексте. Так, прямой норме о мировом соглашении в ГПК места не нашлось, и о том, что оно возможно, судить можно лишь по содержанию ст. 179, приведённой выше, и ст. 18 (полномочия представителя), где говорится, что «окончание дела миром» и некоторые другие важные права представителя должны быть прямо оговорены в доверенности; возможность предъявления встречного иска следовала из примечания к ст. 81, где говорилось о том, что все недостатки встречного искового заявления должны быть восполнены не позднее назначенного для слушания дня, в противном случае предъявленный встречный иск «в данном процессе не рассматривается».

Ст. 235 ГПК устанавливала, что на решение суда лицами, участвующими в деле, может быть подана кассационная жалоба в Губернский Суд или в Верховный Суд по принадлежности. Разрешение вопроса о пересмотре судебных решений, по которым кассационная жалоба была оставлена без последствий или для которых истек кассационный срок, принадлежало исключительно Верховному Суду (ст. 250 ГПК).

Следует признать, что основные положения диспозитивности советского гражданского процесса были не только законодательно закреплены, но и научно, обоснованы уже к концу 20-х гг. прошлого века. Так, они нашли довольно детальное отражение в работе 1928 г. А.Г. Гойхбарга «Курс гражданского процесса». Он не упоминал термина «диспозитивность», он писал о «жизненности» советского процесса, противопоставляя процессу буржуазному (правда, в достаточно корректной форме, что отличает данную работу от работ других советских авторов в последующем). Он говорил о свободе сторон, о том, что им не грозит опасность проиграть дело или получить совершенно «нежизненное» решение вследствие того, что они совершили или не совершили из-за своей юридической неосведомленности то или иное процессуальное действие. В буржуазном процессе в соответствии с его состязательностью только от воли сторон зависит, предъявлять ли иск, доказательства по делу, суд не может выйти за пределы заявленных требований, не может сделать указаний той или иной стороне, даже если ясно видит, что сторона ошибается. В советском процессе положение прямо противоположное. Суд — это орган власти, призванный содействовать осуществлению в процессе гражданских прав; это не частное дело, это дело государства. Стороны не связаны безусловно тем требованием, которое они предъявили. Они могут увеличивать или уменьшать свои исковые требования, изменять основания иска, если во время разбирательства заметят, что первоначально заявленные ими требования неверны. Свободен, в отличие от буржуазного процесса, и суд: ведь он обязан отстаивать действительные и реальные права и интересы. С этим связана его активная (а не пассивная) процессуальная позиция. Он не только может по своей инициативе истребовать доказательства, но и присудить стороне больше, чем она просит, если из дела явствует, что она ошибочно просила меньше или не просила вообще; он может по своей собственной инициативе (без требования сторон) привлечь к ответственности надлежащего ответчика, если сторона по ошибке обратилась к ненадлежащему ответчику, привлечь в дело надлежащего истца вместо ненадлежащего, привлечь третьих лиц и т.д. От стороны, кроме этого, не зависит безусловно возможность отказа от иска, от принадлежащих ей прав и судебной защиты. От суда зависит принять такой отказ или нет328.

Он писал, что уж если даже некоторым буржуазным законодательствам свойственно относиться более снисходительно к экономически более слабейшей стороне, то советскому гражданскому процессу это должно быть свойственно в ещё большей степени, чтобы решения отвечали требованиям социальной справедливости. Этой же цели служило и особое положение прокуратуры в гражданском процессе329.

Вообще, роль прокуратуры — это одна из важнейших особенностей советского гражданского процесса.

В буржуазном гражданском процессе прокурор — сторона добавочная, писал А.Г. Гойхбарг, выступающая только в форме дачи заключения. Совершенно иное положение прокуратуры в советском гражданском процессе; ведь «у нас это не частное дело, задача государства — защитить интересы граждан, даже если они вследствие невежества, страха, подчинения» не используют судебную защиту. Прокуратура учреждена не только для участия в уголовных делах, но и для участия в «гражднском процессе для ограждения интересов государства трудящихся» (п. «д» ст. 59 Положения о судоустройстве РСФСР). Прокурор вправе как начать любое дело, так и вступить в любое начатое дело, если, по его мнению, этого требует охрана интересов государства тій трудящихся масс. Кроме этого, суд может признать необходимым участие прокурора в определённом деле. Уже циркуляром НКЮ от 16 ноября 1922 г. прокуратуре вменялось в обязанность вчинять иски от имени государства по некоторым делам, например по кабальным сделкам .

Вообще же процессуальное положение прокурора не было до конца понятным, что не влияло на его беспрецедентные полномочия: в литературе и в различных циркулярах он назывался то стороной в процессе, то представителем государства, то предста-

л

вителем какой-либо из сторон . Причём уже в то время вставал вопрос о пределах власти прокурора в процессе. В циркуляре НКЮ от 11 ноября 1922 г. указывалось, что «суд по отношению к прокурору отнюдь не является учреждением подчиненным, а посему предъявление каких-либо требований по отношению к судебным учреждениям со стороны прокурорского надзора недопустимо; прокурор, в качестве стороны, может лишь просить суд о чем-либо, а отнюдь не требовать и даже не предлагать»330. Интересно, что процессуальное положение прокурора, в отличие от других насущных вопросов гражданского процесса, было темой, широко обсуждаемой в юридической литературе уже в 1923—1924 гг.331 В пособии для прокуроров «Советский гражданский процесс», вышедшем под редакцией А .Я. Вышинского в 1938 г., особое внимание уделялось возбуждению дела прокурором. «Прокуроры обычно уделяют мало внимания гражданскому процессу и гражданским делам. Такое отношение прокуроров к гражданским делам явилось следствием вредительства, проводившегося в органах юстиции и выражавшегося в отрицании гражданского права, процессуальных законов. Прокуроры не предъявляли никаких исков, не участвовали в рассмотрении гражданских дел в судах, безразлично относились к исполнению судебных решений... Подобному отношению к работе прокурора по гражданским делам теперь положен конец. Из приказа Прокурора Союза ССР от 1 июня 1938 г. следует, что прокурор обязан активно участвовать в гражданском процессе, он должен полностью выполнять обязанности, вытекающие из Гражданского процессуального кодекса»332. Подчёркивалось, что прокурор должен возбуждать дела, вне зависимости от желания сторон, вытекающие из семейных правоотношений (алименты), о возмещении вреда жизни и здоровью граждан, другие дела, причём совершенно не обязательно, чтобы вообще имелся спор: например, при продаже госучреждением автомашины своему сотруднику за бесценок следует не только предъявить иск о расторжении данного договора, но и проверить, нет ли здесь признаков преступления333. A.

Ф. Клейнман в работе 1937 г. также не выделяет принцип диспозитивности, указывая, что диспозитивность присуща лишь буржуазному процессу, и описывает её в критическом ключе. Описывая порядок возбуждения дела, он отмечает, что суд возбуждает дело не только по заявлению заинтересованной стороны, но и по заявлению прокурора, по заявлению совета или исполкома (иски о недействительности кабальных сделок), по инициативе суда, по сообщениям отделов АГС, органов охраны материнства и младенчества, опеки, профсоюзов (иски о взыскании алиментов, об установлении отцовства)334. B.

Гранберг уже рассматривал диспозитивность как принцип гражданского процесса. Он утверждал, что буржуазные юристы подразумевали под этим принципом право сторон распоряжаться своими процессуальными правами (заметим, что это не совсем так: под этим принципом подразумевалась прежде всего возможность распоряжения субъективными материальными правами). Соответственно под принципом диспозитивности «советского социалистического гражданского процесса» он понимал следующее: «У нас стороны в процессе имеют процессуальные права и имеют право распоряжаться ими. Но у нас сторона распоряжается правами действительно свободно: ни юридическая неграмотность, ни другие причины не могут заставить её распорядиться своими процессуальными правами во вред себе...»335. «На страже» интересов граждан стоит государство в лице суда и прокуратуры, которые Должны выяснить действительные их интересы и права. C. Н. Абрамов даёт уже развёрнутое понятие принципа диспозитивности советского гражданского процесса. Под ним он понимал «свободу, в пределах советского закона, распоряжения сторон объектом процесса (самим материальным правом) и теми процессуальными средствами, которые непосредственно направлены на его защиту, — свобода, сочетаемая с правом суда, прокуратуры и других органов государства, а также общественных организаций, пользования процессуальными средствами для защиты и охраны гражданских прав в интересах государства и трудящихся. Эта свобода сторон сочетается со свободою суда, т.е. с его несвязанностью пределами требований сторон и их распоряжениями, а также с правом суда контролировать действия и распоряжения сторон, вмешиваться в гражданские правоотношения в целях их надлежащей охраны»'.

Сущность принципа диспозитивности, — писал С.Н. Абрамов, — проявляется в праве распоряжения такими процессуальными средствами, непосредственно направленными на защиту материального права, как: 1) возбуждение дела в суде (предъявление иска); 2) определение объёма судебной защиты; 3) отказ от иска, признание иска и окончание дела мировым соглашением; 4) обжалование решения суда; 5) требование принудительного исполнения судебного решения336.

В учебнике 1954 г. А.Ф. Клейнман указывал, что принцип диспозитивности — «основной принцип» и он «существует в советском гражданском процессе с первых дней строительства советского суда», подчеркивая, что советская диспозитивность всегда «коренным образом отличалась от буржуазной диспозитивности». Под диспозитивностью он понимал «право сторон распоряжаться своими материальными и процессуальными правами в соединении с правом прокурора участвовать в процессе и правом суда контролировать распоряжения сторон в целях обнаружения истины и защиты действительных прав»337. Интересно, что А.Ф. Клейнман подводил под действие принципа диспозитивности достаточно широкий набор процессуальных действий. Это не только право кассационного обжалования сторонами, но и право прокурора на принесение протеста в порядке надзора, не только право взыскателя, прокурора, суда возбуждать исполнительное производство, но и право суда заменить ненадлежащую сторону надлежащей. Примечательно, что, как писал А.Ф. Клейнман, в советском гражданском процессе для государственных, кооперативных и общественных организаций принцип диспозитивности обозначает не только право (процессуальное правомочие), но и обязанность (должностную) предъявить иск в суде о защите нарушенного права. Эта особенность вытекает из общей обязанности государственных учреждений и предприятий принимать меры охраны социалистической собственности338.

К.С. Юдельсон указывал, что сущность диспозитивности состоит в возможности юридически заинтересованных в деле лиц распоряжаться с активной помощью суда и прокуратуры своими процессуальными и материальными правами в процессе. Элементами диспозитивности он называл распоряжение правом на иск, возможность указать любое основание иска, право суда выйти за пределы исковых требований, право истца отказаться от иска, ответчика — признать иск, сторон — заключить мировую сделку. При этом он указывал, что данные элементы не исчерпывают содержание диспозитивности339.

В судебной практике 40-х—50-х гг. (как и сегодня — см. далее) дискуссионным являлся вопрос о соотношении полномочий представителя по признанию фактов и признанию иска. По этому поводу К.С. Юдельсон писал, что признание представителем факта, положенного в основание иска, равносильно признанию иска. «Верховный Суд СССР последовательно проводит ту точку зрения, что признания, сделанные представителем на суде, ничтожны, если право признать иск не было положительно предусмотрено доверенностью»340, это следовало, в частности, из решения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда СССР по иску Н.В. Барабановой к колхозу «Заря социализма» (1944 г.)341. В научных кругах по этому вопросу велись ожесточенные споры с участием таких учёных, как К.С. Юдельсон, Д.И. Полумордви- нов, С.Н. Абрамов, В.К. Пучинский и др.342

М.А. Гурвич обращал особое внимание на ту сторону действия принципа диспозитивности, которая связана с его влиянием на движение дела, и развивал учение дореволюционных учёных (К. Кавелин, К.И. Малышев, Е.В. Васьковский, В.И. Адамович и др.) именно об этой стороне действия принципа («почин сторон»). Его трактовка принципа стала характерной для гражданской процессуальной научной школы ВЮЗИ — МГЮАна многие годы. М.А. Гурвич определял принцип как руководящее положение, «в силу которого возникновение, развитие и окончание процесса совершаются по требованиям и заявлениям сторон в сочетании с инициативой советского суда, прокуратуры и других организаций и лиц, выступающих в процессе с целью защиты прав и интересов как сторон, так и государства и общества в целом»1. Он также отмечал свободу сторон в распоряжении процессуальными правами, направленными на возникновение, развитие и окончание процесса, указывал, что принцип составляет «двигающее начало» советского гражданского процесса, что он проявляется во всех стадиях процесса: не только в судах первой инстанции, но и в праве обжаловать решение, в праве требовать принудительного его исполнения, в праве требования пересмотра решения по вновь открывшимся обстоятельствам2.

Указанные выше научные разработки непосредственно повлияли на отображение принципа в новом процессуальном законодательстве, т.е. в Основах гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик (Утверждены Законом СССР от 8 декабря 1961 г.) (ст. 5, 6, 24 и др.) и в ГПК РСФСР, принятом Верховным Советом РСФСР 11 июня 1964 г.

Отметим, однако, одну существенную и не совсем понятную особенность. В ГПК 1923 г., как уже отмечалось выше, была сделана попытка сформулировать принцип диспозитивности в рамках одной статьи в гл. I Кодекса «Основные положения», хотя теоретически он ещё не был до конца проработан и сформулирован. В том же 1964 г., когда научная проработка принципа была на уровень выше (имеется в виду советский период), в гл. 1 «Основные положения» были закреплены только отдельные элементы принципа, точнее, лишь правила возбуждения дела, что представляется возвращением к УГС в законотворческом процессе. Итак, ст. 3 ГПК 1964 г. устанавливала, что всякое заинтересованное лицо вправе в порядке, установленном законом, обратиться в суд за защитой нарушенного или оспариваемого права или охраняемого законом интереса. Отказ от права на обращение в суд недействителен. В соответствии со ст. 4 суд приступал к рассмотрению гражданского дела:

1) по заявлению лица, обращающегося за защитой своего права или охраняемого законом интереса; 2) по заявлению прокурора; 3)

по заявлению органов государственного управления, профсоюзов, государственных предприятий, учреждений, организаций, колхозов, иных кооперативных организаций, их объединений, других общественных организаций или отдельных граждан в случаях, когда по закону они могут обращаться в суд за защитой прав и интересов других лиц.

Прокурор имел право обратиться в суд с заявлением в защиту прав и охраняемых законом интересов других лиц или вступить в дело в любой стадии процесса, если этого, по его мнению, требовала охрана государственных или общественных интересов или прав и охраняемых законом интересов граждан (ст. 41 ГПК).

В случаях, предусмотренных законом, дело могли возбудить ор-, ганы государственного управления, профсоюзы, государственные предприятия, учреждения, организации, колхозы, общественные организации, граждане (ст. 42). Речь шла о возбуждении дела в интересах других лиц.

Статья 14 ГПК устанавливала базу принципа объективной истины в обновленной редакции:

«Суд обязан, не ограничиваясь представленными материалами и объяснениями, принимать все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного выяснения действительных обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон.

Суд должен разъяснять лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждать о последствиях совершения или несовершения процессуальных действий и оказывать лицам, участвующим в деле, содействие в осуществлении их прав».

Статья 34 ГПК ясно и чётко устанавливала, что истец вправе изменить основание или предмет иска, увеличить или уменьшить размер исковых требований или отказаться от иска. Ответчик вправе признать иск. Признание иска и признание факта как доказательство рассматривались как разные процессуальные институты. Стороны могли окончить дело мировым соглашением. При этом суд не принимал отказа истца от иска, признания иска ответчиком и не утверждал мирового соглашения сторон, если эти действия противоречили закону или нарушали чьи-либо права и охраняемые законом интересы.

Статья 165 ГПК определяла порядок реализации указанных правомочий: заявление истца об отказе от иска, признание иска ответчиком или условия мирового соглашения сторон заносятся в протокол судебного заседания и подписываются соответственно истцом, ответчиком или обеими сторонами; если отказ истца от иска, признание иска ответчиком или мировое соглашение сторон выражены в адресованных суду письменных заявлениях, эти заявления приобщаются к делу, о чем указывается в протоколе судебного заседания; до принятия отказа истца от иска или утверждения мирового соглашения сторон суд разъясняет истцу или сторонам последствия соответствующих процессуальных действий; о принятии отказа истца от иска или утверждении мирового соглашения сторон суд выносит определение, которым одновременно прекращает производство по делу. В определении должны быть указаны условия утверждаемого судом мирового соглашения сторон; в случае непринятия судом отказа истца от иска, признания иска ответчиком или неутверждения мирового соглашения сторон судья выносит об этом мотивированное определение.

В соответствии со ст. 35 ГПК иск мог быть предъявлен совместно несколькими истцами или к нескольким ответчикам, ст. 36 устанавливала, что суд мог с согласия истца допустить замену первоначального истца или ответчика надлежащим истцом или ответчиком.

В исковом заявлении следовало указывать наименования и адреса истцов и ответчиков, обстоятельства, на которых истец основывает свои требования, требование истца, цену иска, если иск подлежит оценке (ст. 128). Истец был вправе соединить в одном исковом заявлении несколько требований, а судья — выделить одно или несколько соединенных требований в отдельное производство, объединить несколько дел в одно производство (ст. 129). Были установлены ясные правила предъявления заявлений, основания к отказу в принятии заявлений, оставлению заявления без движения (ст. 129, 130). Возможность и условия предъявления встречного иска предусматривались в нормах ст. 131 и 132 ГПК.

Одним из главных вопросов, который должен был решить суд при вынесении решения, был вопрос, подлежит ли иск удовлетворению (ст. 194), это должно быть обязательно отражено в резолютивной части решения (ст. 197), при этом ст. 195 ГПК гласила, что в зависимости от выяснившихся обстоятельств дела суд может выйти за пределы заявленных истцом требований, если это необходимо для защиты прав и охраняемых законом интересов государственных учреждений, предприятий, колхозов, иных организаций или граждан.

Статья 282 ГПК устанавливала, что решения всех судов РСФСР, кроме решений Верховного Суда РСФСР, могут быть обжалованы в кассационном порядке сторонами и другими лицами, участвующими в деле, прокурор был вправе принести протест, независимо от участия в деле. Вступившие в законную силу судебные акты могли быть пересмотрены в порядке судебного надзора по протестам специально уполномоченных должностных лиц — прокуроров соответствующего уровня, их заместителей, председателей соответствующих судов и их заместителей (ст. 319, 320). Пересмотр судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам осуществлялся по заявлениям лиц, участвующих в деле, или прокурора (ст. 334).

Интересно, что в отдельный раздел (наряду с особым производством) было выделено производство по делам, возникающим из административно-правовых отношений (гл. 22—25), однако никаких особых правил, касающихся диспозитивности, в делах данной категории ГПК не устанавливал. Тем не менее анализ некоторых норм приводит к выводу, что законодатель уже тогда, осознавал особенности проявления диспозитивности при рассмотрении этих дел. Например, в соответствии со ст. 233 ГПК жалоба на неправильности в списках избирателей могла быть подана любым лицом, а не только тем, кого не внесли в список, исключили из списка и т.д.; из положений ч. 2 ст. 238 ГПК следует, что при рассмотрении жалоб на действия административных органов суд обязан, вне зависимости от конкретных требований заявителя, проверить правильность действий административного органа, установить, производится ли взыскание на основании закона, управомоченным ли органом, был ли соблюден при этом установленный порядок и т.д.

Это основные нормы, имеющие отношение к диспозитивности по ГПК РСФСР 1964 г.

В учебной и научной литературе принцип описывался в том же ключе, что и авторами в 50-х гг., т.е. при том, что учёные сходились во мнении, что в своей основе представляет принцип диспозитивности, определялся он по-разному, по-разному трактовалась также структура и содержание этого принципа. Это и «распоряжение материальными и процессуальными правами («процессуальными и материальными правами»)», и «распоряжение материальными правами и процессуальными средствами», и «движущая сила» и т.д., причём сферу действия принципа и субъектов, на которые распространяется его действие (стороны, лица, участвующие в деле, суд, прокурор, иные органы) также каждый определял своеобразно.

Так, А.Ф. Клейнман в 1964 г. определяет принцип диспозитивности как «право сторон распоряжаться своими правами» без уточнения того, о каких правах идёт речь343. М.А. Гурвич, развивая теорию о «двигательном начале в гражданском производстве» и о выражении его в принципе диспозитивности, всегда связывал его с автономией гражданских прав: «Автономность гражданского субъективного права, его распорядительный характер находят в процессе своё выражение в принципе диспозитивности, т.е. в обеспеченной законом возможности своим односторонним заявлением возбудить процесс и вызывать дальнейшее его движение, одновременно определяя и предмет судебного рассмотрения на соответствующей стадии процесса»344.

В.М. Семёнов, определяя принцип как «обеспеченную всем строем советского гражданского процессуального права свободу лиц, участвующих в деле, распоряжаться материальными и процессуальными правами, активно влиять на движение судопроизводства...»345, буквально на той же странице утверждал, что на основе принципа стороны в процессе могут свободно распоряжаться свои- ми материальными правами и (через одно предложение) что суд в силу «принципа активности» обязан обеспечить участникам дела на законном основании распоряжаться материальными правами и процессуальными средствами их защиты. Он, кстати, относил к сфере его действия и возможность сторон знакомиться с материалами дела, и заявлять отводы, и представлять доказательства, и участвовать в их исследовании, и заявлять ходатайства, и совершать другие процессуальные действия. Далее В.М. Семёнов, раскрывая содержание «принципа процессуальной активности суда», ссылаясь на положения ст. 16 Основ (ст. 14 ГПК — «Объективная истина»), определял его как «активную и руководящую деятельность суда, направленную на обеспечение истины по делу, возможности участникам спора реально распоряжаться своими материальными и процессуальными правами...»346. В содержание указанного принципа он, в частности, включал обязанности суда рассмотреть дело при наличии заявления о его возбуждении, определить круг участвующих в деле лиц, осуществить защиту прав, выйдя при необходимости за пределы исковых требований347. Развивая указанные взгляды, В.М. Семёнов в своём труде 1982 г. указывал, что принцип активности суда тесно связан с принципом диспозитивности, так как обеспечивает фактическое осуществление последнего. Эти два принципа не сливаются, так как первый характеризует правовое положение и деятельность суда, а второй — сторон и других лиц, участвующих в деле. В.М. Семёнов критиковал мнение Р.Е. Гукасяна о том, что под диспозитивностью следует понимать только распоряжение процессуальными правами348, и поддерживал позицию АЛ. Мельникова о том, что в диспозитивность следует включать распоряжение не только процессуальными, но и субъективными материальными правами с помощью процессуальных средств349. Содержание принципа включает возбуждение дела, определение характера и объёма требований (возражений), возможность их изменения; обоснование требований путём представления доказательств; распоряжение материальными правами и процессуальными средствами их защиты (отказ от иска, признание иска, заключение мирового соглашения); возбуждение пересмотра дела в вышестоящем суде в кассационном порядке или по вновь открывшимся обстоятельствам; требование принудительного исполнения судебного акта. Он также критиковал точку зрения о рассмотрении диспозитивности как двигательного начала процесса, так как движение процесса обеспечивается многими принципами процесса. Большое внимание принципу диспозитивности уделял А.Т. Боннер350. Развивая взгляды М.А. Гурвича, он определял указанный принцип как движущее начало гражданского судопроизводства, заключающееся в зависимости движения (возникновения, развития и окончания) процесса прежде всего от инициативы заинтересованных в исходе дела лиц. Инициатива со стороны прокурора, а в предусмотренных законом случаях — и иных органов и лиц, указывал А.Т. Боннер, — важная составная часть принципа диспозитивности. Он также предположил, что данный принцип стал конституционным, а не специфическим процессуальным. Данный вывод делался на основе анализа норм ст. 57 (право граждан на судебную защиту), ст. 58 (право обжалования действий должностных лиц), ст. 37 (право на обращение в суд иностранцев и лиц без гражданства) Конституции СССР 1977 г. А.Т. Боннер утверждал, что принцип действует на всех стадиях процесса, но при пере- смотре судебных актов в порядке надзора он имеет существенные особенности, так как эта стадия возбуждается по инициативе должностных лиц. Анализируя определения принципа, данные иными авторами, в частности В.М. Семёновым, он писал, что большой разницы в определениях нет, поскольку одно и то же явление рассматривается с разных точек зрения. В то же время он подвергал серьёзной критике определения принципа как возможность (или право) лиц, участвующих в деле, распоряжаться своими процессуальными и материальными правами. В частности, А.Т. Боннер подверг сомнению употребление «гражданско-правового» термина «распоряжение» в связи со всеми процессуальными правами. По его мнению, этот термин следует употреблять лишь в смысле отказа от права, соответственно сторона может отказаться от иска, признать иск, заключить мировое соглашение. В иных случаях, например при возбуждении дела, правильнее вести речь не о «распоряжении» правом, а об осуществлении права. Кроме того, указанные определения принципа не дают возможности разграничить принципы диспозитивности и состязательности («свобода распоряжения» есть и там, и там). Само словосочетание «право распоряжаться своим правом» тавтологично: или право есть и есть свобода осуществлять его, либо права нет. А.Т. Боннер выступал против выделения принципа активности суда и «его модификаций»351: компетентные органы государства в случаях, предусмотренных законом, могут лишь дополнять или восполнять инициативу заинтересованных лиц352; конструирование данного принципа обедняет действительное содержание принципа диспозитивности, ведёт к противоречиям и повторам, создает неверное представление о легкости конструирования новых принципов и нестабильности их системы353.

Важно, что А.Т. Боннер, описывая принцип, отмечал: этот принцип является отражением и развитием принципа диспозитивности в гражданском материальном праве: «граждане и юридические лица по своему усмотрению распоряжаются принадлежащими им гражданскими правами, в том числе правом на их защиту»354. П.Я. Трубников писая, что «принцип диспозитивности означает, как известно, возможность обращения в суд за защитой нарушенного или оспариваемого права или охраняемого законом интереса, а также право заинтересованного лица на развитие и окончание процесса»355.

Представители научной школы МГУ развивали положения А.Ф. Клейнмана. П.В. Логинов определял принцип как возможность лиц, участвующих в деле, распоряжаться своими материальными и процессуальными правами, а также средствами их защиты. Данная возможность осуществляется под контролем суда. П.В. Логинов отмечал, что конструирование и выделение принципа активности суда вызвало возражение со стороны многих авторов, поскольку это поглощает связанные с диспозитивностью принципы законности, объективности и состязательности356.

«Перестройка», последующее изменение экономического строя государства (от социалистического строя к «рыночной» экономике), влияние западных правовых взглядов не могли не отразиться на действующем российском законодательстве, в том числе и процессуальном.

В концепции судебной реформы в РСФСР, утверждённой Верховным Советом РСФСР 24 октября 1991 г. было, в частности, установлено, что реформа в области гражданского судопроизводства должна привести к коренным изменениям взгляда на его предназначение. Прекратив играть роль инструмента защиты «общенародной» собственности и социалистического строя, он должен стать услугой, оказываемой государством сторонам. Речь шла также о пересмотре роли прокуратуры — она перестаёт быть органом надзора и выступает в процессе как сторона на общих основаниях, о некотором упрощении производства, о введении апелляции и о других нововведениях357.

В постановлении II Всероссийского съезда судей от 30 июня 1993 г. «О ходе судебной реформы в Российской Федерации...» было указано: «Съезд исходит из того, что становление судебной власти лежит не только и не столько в сфере судоустройства, сколько в изменении форм судопроизводства. Для этого необходимо:

упразднение следственного судопроизводства и утверждение состязательности процесса...;

обеспечение каждому гарантированного права на юридическую помощь...;

введение упрощённых форм судопроизводства...»358.

Многие нормы Конституции РФ, принятой всенародным голосованием 12 декабря 1993 г.359, оказали влияние на развитие процессуального законодательства, на формирование и уточнение принципов гражданского процесса, в частности принципа диспозитивности. Это положения ст. 2, в которой устанавливается, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства. Это положения ст. 18 о том, что права и свободы человека обеспечиваются правосудием. Это положения ст. 45 о том, что государственная защита прав и свобод гарантируется и каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещёнными законом. Это положения ст. 46 о том, что каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод, ст. 47 о том, что никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьёй, к подсудности которого оно отнесено законом, а также некоторые другие положения. Конституция отнесла «гражданско-процессуальное360» законодательство к ведению РФ (п. «о» ст.71). Тем не менее мы считаем, что в нормах Конституции не нашла отражение сущность принципа диспозитивности, а поэтому его нельзя назвать конституционным.

Все указанные тенденции развития законодательства отразились в нормах Федерального закона от 30 ноября 1995 г. № 189-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Гражданский процессуальный кодекс РСФСР»361. Рассмотрим те из них, которые так или иначе касаются диспозитивности362. Речь, конечно, шла о расширении диспозитивности для лиц, участвующих в деле, и ограничении роли суда в вопросах, относящихся к сфере действия этого принципа.

Статья 14, в которой устанавливалось, что суд обязан, не ограничиваясь представленными материалами и объяснениями, принимать все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного выяснения действительных обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон, была изложена в новой редакции, в соответствии с которой «суд, сохраняя беспристрастность, создает необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела...».

Непонятно почему, но из-под контроля суда было выведено такое процессуальное действие истца, как отказ от иска, что отразилось на содержании ч. 2 ст. 34 и п. 4 ст. 219 ГПК. Чем два других действия по распоряжению субъективными материальными правами в процессе (признание иска и мировое соглашение) принципиально отличаются от него, не ясно. На это обратили внимание многие учёные-процессуалисты. Сразу после введения в действие закона судебная практика обнаружила случаи отказа от иска под угрозой или насилием со стороны ответчика363 и по другим основаниям, нарушающим права организаций, граждан, государства (например, отказ от иска директора госпредприятия, генерального директора АО мог нарушать права собственника имущества предприятия). Так что данное положение почти сразу потребовало пересмотра.

Суды, видимо, осознавая нелогичность закона, пробовали действовать в соответствии со старыми нормами, однако это пресекалось Верховным Судом.

Так, в Обзоре судебной практики Верховного Суда РФ за второй квартал 1998 г. (по гражданским делам), утверждённом постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 4 августа 1998 г., специально подчёркивалось, что «отказ истца от иска для суда обязателен»: «Президиум Верховного Суда субъекта РФ отменил определение суда, которым принят отказ Ф. от заявленного им иска и производство по делу прекращено, и направил дело на рассмотрение в тот же суд. При этом президиум суда исходил из того, что определение не соответствует требованиям ст. 34, 165 ГПК РСФСР, поскольку, принимая отказ от иска, суд не проверил, не противоречит ли этот отказ закону и не нарушает ли он чьих-либо прав и охраняемых законом интересов.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ отменила названное постановление и оставила без изменения определение суда первой инстанции, указав следующее. В силу ст. 34 ГПК РСФСР истец вправе изменить основание или предмет иска, увеличить или уменьшить размер исковых требований или отказаться от иска. Ответчик вправе признать иск. Стороны могут окончить дело мировым соглашением. Суд не принимает признания иска ответчиком и не утверждает мирового соглашения, если эти действия противоречат закону или нарушают права и охраняемые законом интересы других лиц. Следовательно, принятие судом отказа истца от иска закон не ставит в зависимость от последствий данного действия. Требования же ст. 165 ГПК РСФСР судом соблюдены» (Определение № 5В-98-98).

Кодекс был дополнен гл. II364 «Судебный приказ», что отвечало требованиям «упрощения судопроизводства». Автор настоящей работы неоднократно отмечал365, что так называемое «приказное производство», которое существует и развивается и сегодня, более соответствует не понятию «судопроизводство», а понятию «делопроизводство», так как не отвечает требованиям большинства принципов и правил не только гражданского судопроизводства, но и судопроизводства вообще, поскольку «судья выдает судебный приказ без судебного разбирательства, вызова должника и взыскателя и заслушивания их объяснений» (ч. 1 ст. 1258 ГПК). Однако некоторые элементы действия принципа диспозитивности прослеживались и при выдаче приказа: он выдавался по заявлению взыскателя, в котором он должен указать должника и свои требования к нему (ст. 125366 и), по закону 1995 г. должник ещё извещался о поступлении этого заявления и мог дать ответ на него (ст. 125367 ГПК).

Ст. 195 излагалась в новой редакции: «Суд разрешает дело в пределах заявленных истцом требований. Однако суд может выйти за пределы заявленных истцом требований, если признает это необходимым для защиты прав и охраняемых законом интересов истца, а также в других Случаях, предусмотренных законом».

Кодекс был дополнен гл. 16і «Заочное решение», в ч. 2 ст. 2133 которой, в частности, устанавливалось, что при рассмотрении дела в порядке заочного производства не могут быть изменены основание или предмет иска или увеличен размер исковых требований. В Кодекс были внесены и другие изменения, например, уточняющие полномочия судов кассационной и надзорной инстанций. Отражение принципа в научной и учебной литературе существенных изменений не претерпело. М.К. Треушников, описывая этот принцип, всегда начинал и начинает изложение материала с одной мысли: о том, что принцип диспозитивности (как и состязательности) отличает по характеру гражданский процесс от уголовного368. Абсолютно то же главное отличие гражданского процесса от уголовного отмечал и И. Лапинский в своём сочинении 1859 г., о котором упоминалось выше. Вообще, возвращение «к истокам», возрастание интереса к работам дореволюционных учёных является особенностью последних лет. Так, Н.А. Чечина, А.А. Ференц-Сороцкий, демонстрируя диспозитивность материального права, из которой и вытекает диспозитивность процессуальная, указывают, что «для государства безразлично, требует ли кредитор возвращения взятой взаимообразной суммы или прощает долг... взыскивают ли хозяева дач арендную плату со своих летних жильцов или сдают дачи бесплатно, вступают ли граждане в права наследства...»369. Подобные мысли высказывал в своё время Е.В. Васьковский370, за что, кстати, его серьёзно критиковали некоторые дореволюционные учёные371, а ещё раньше—в «Лекциях, читанных в 1881/82 гг.», — К.Н. Малышев372. Да и по многим иным аспектам диспозитивности взгляды указанных авторов соответствуют взглядам дореволюционных учёных, в частности Е.В. Васьковского. Отметим, что указанные видные представители процессуальной школы ЛГУ — СпбГУ373 критически относились к предложениям некоторых учёных о разрешении истцу менять свои исковые требования без ограничений (в зависимости от выяснения перспективы дела), так как это нарушает интересы противоположной стороны. Они выделяли принцип «судебного руководства процессом», который обосновывает «руководящую роль суда в определении порядка и хода процесса», элементами которого являются, в частности, проверка соответствия закону отказа истца от иска, признание иска ответчиком, мирового соглашения, проверка соответствия закону исковых заявлений, иных распорядительных документов, принятие встречного иска, выделение требований в отдельное производство, объединение дел и другие процессуальные действия374.

Настоящая работа не преследует цели глубоко исследовать зарубежное законодательство (отдельные положения мусульманского права, английского гражданского процесса и гражданского процесса Германии и других стран анализируются ниже), однако, с нашей точки зрения, нельзя обойти вниманием факт прямого нормативного закрепления принципа диспозитивности в ГПК Республики Беларусь от 11 января 1999 г. (№ 238 3). В главе 2 «Принципы гражданского процесса» ст. 18 «Диспозитивность (распорядительность)» устанавливает:

«Юридически заинтересованные в исходе дела лица имеют право свободно распоряжаться принадлежащими им материальными и процессуальными правами, не нарушая при этом права и охраняемые законом интересы других лиц и государства.

Гражданские дела возбуждаются судом только по заявлениям юридически заинтересованных в исходе дела лиц и рассматриваются лишь в отношении заявленных требований, кроме случаев, предусмотренных настоящим Кодексом и другими законодательными актами». Последнее из серьёзных изменений ГПК РСФСР — Федеральный закон РФ от 7 августа 2000 г. № 120-ФЗ375 лишь немного затронул вопросы диспозитивности — ст. 42 («Участие в процессе органов государственного управления, профсоюзов, предприятий, учреждений, организаций и отдельных граждан, защищающих права других лиц») была изложена в новой редакции, причём смысл изменений можно понять уже из нового названия статьи: «Участие в процессе государственных органов, органов местного самоуправления, организаций и граждан, защищающих нарушенные или оспариваемые права, свободы и охраняемые законом интересы других лиц»; для судебных актов мировых судей была введена апелляция, причём запрещалось изменять предмет или основание требования, рассмотренного мировым судьёй (п. З ч. 1 ст. 3185 ГПК); в часть 2 ст. 126 ГПК (содержание искового заявления) был добавлен пункт 5, по которому истец должен был указать, в чем заключается нарушение либо угроза нарушения прав, свобод или законных интересов истца. Это было сделано для того, чтобы более чётко определить, кто имеет право на судебную защиту (прежде всего тот, чье право нарушено или оспорено, а не другие лица)376. Главой 351 было введено апелляционное производство, причём изменение предмета или основания требования, рассмотренного мировым судьёй, считалось основанием для возвращения апелляционной жалобы (п. 3 ч. 1 ст. 3185 ГПК).

Вопросы о диспозитивности вставали, естественно, и перед разработчиками нового ГПК РФ. Так, В.В. Ярков в «Предложениях по концепции... ГПК РФ» отмечал, что «диспозитивность как традиционное и генетически присущее начало гражданского процесса отражает полномочия лиц, участвующих в деле, в воздействии на динамику судопроизводства с уменьшением контролирующей роли суда за важнейшими распорядительными действиями сторон, возрастание значения актов саморегуляции деятельности участников процесса в рамках гражданских процессуальных правоотношений. Контроль суда за распорядительными действиями сторон может осуществляться только с точки зрения соответствия их закону. Анализу и корректировке подлежит институт защиты других лиц... на предмет уточнения круга лиц, возбуждающих дела и защищаемых ими, а также категорий дел»377. Там же он говорил и о принципе активности суда, который «будет постепенно трансформирован в принцип судейского руководства»378. Было много предложений, возвращающих нас к нормам Судебников, а именно признать неявку ответчика в судебное заседание без уважительных причин основанием для удовлетворения исковых требований или признанием иска, а неявку истца признать отказом от исковых требований или основанием для оставления иска без рассмотрения379. Возникали споры и в рабочей группе по подготовке проекта ГПК. Ниже приводятся выдержки из протокола заседания рабочей группы от 18.06.1993:

«М.К. Треушников: Мы сегодня хотели провести дискуссию о принципах. Коротко выскажу своё мнение:

а) нужно придумать альтернативное решение (сохранить все как есть либо написать что-то новое; суд активен в процессуаль- ных вопросах или пассивен). Лично я — сторонник сохранения активного положения суда;

б) по принципу диспозитивности. Суд активен в вопросах возбуждения дела и т.д. Надо смоделировать идеальную деятельность суда...

М.С. Шакарян: Не надо возлагать на суд обязанность решать и делать все за стороны...

М.К. Треушников: Часть принципов непоколебима...»380.

Споры велись также и относительно положения прокурора, других органов в процессе381.