УГОЛОВНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
Предыдущее изложение показало, сколь многообразными были преобразования Петра I в области полицейского, финансового, гражданского и семейного законодательств. Однако названные отрасли права, хотя и являли собой ряд специализированных инновационных предприятий, стабилизирующих военное, хозяйственное, социальное положение России в конце XVII — начале XVIII в., вместе с тем они не дотягивали до совмещения индустриальной модернизации с военной кампанией.
Этого можно было достичь в условиях реформ, осуществляемых Петром I, только на путях дальнейшего развития уголовного права: «...Петр ускорял перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства»[107].Не отменяя Соборное Уложение 1649 г. и Новоуказные статьи, Петр I чрезвычайно интенсивно занимался уголовным законодательством. Только указов уголовно-правового характера насчитывалось 392. Это не считая того, что многие уголовноправовые нормы содержались в общих актах (инструкциях, наказах, регламентах и т. п.), определявших правовое положение различных звеньев государственного аппарата[108].
Такое обилие документов только уголовно-правового характера, свидетельствовавшее о несовершенстве действовавшего в России законодательства, требовало организации кодификационной работы. Однако предпринятые попытки организации такой работы ни в 1695, ни в 1700, ни в 1714, ни в 1720— 1725 гг. не были реализованы.
И несмотря на это, анализ уголовно-правового законодательства времен Петра I дает основание сделать вывод о дальнейшем и очень серьезном развитии многих важных институтов уголовного права в первой четверти XVIII века.
Наибольший интерес из уголовно-правовых документов петровского времени представляет Артикул воинский 1715 г. с кратким толкованием. Артикул воинский 1715 г. был подготовлен и принят в период проведения военной реформы.
Одновременно готовились и другие военные законы. Так, в 1716 г. появился Устав воинский, который в 1719 г. был опубликован с Артикулом воинским и Кратким изображением процессов или судебных тяжеб в едином издании. Полное издание в 1719 г. этих документов определило дальнейшее развитие русского военного законодательства, о чем свидетельствует, в частности, появление в 1720 г. Устава морского.Артикул воинский и Устав морской, предназначавшиеся прежде всего для военнослужащих, содержали не только нормы уголовного права, а многие составы преступлений, предусмотренные Артикулом, были не связаны с военной службой. Поэтому судебная практика XVIII и начала XIX в. свидетельствует о применении, в частности, Артикула воинского общими судами. И хотя по вопросу прямого предназначения для применения в общих судах Артикула воинского единого мнения у историков не существует, все же следует придерживаться мнения, что Артикул воинский по прямому распоряжению Петра I был распространен на все суды государства 1. Почему?
Мотором государственного обновления выступала война, обусловившая темповой административно-приказной стиль преобразований. Иными словами, речь идет о тотальной милитаризации феодально-крепостнической системы с автаркическим уклоном, направленным на хозяйственное обособление страны с самообеспечивающейся экономикой, поскольку целеустремленная борьба за выход к морю, что являлось решающим условием для ликвидации технико-экономической отсталости России, ее политической и экономической блокады, не подкреплялась наличием союзников, а если таковые и были (Речь Посполитая, Саксония и Дания), то в лучшем случае это были ненадежные и не заинтересованные в усилении России союзники.
Непрекращающиеся войны, а именно таковым было время правления Петра I, объективно вели к более суровым мерам уголовного принуждения, которыми характеризовались все нормативные акты уголовно-правового назначения, включая, естественно, и Артикул воинский. В этом смысле важной особенностью Артикула воинского являлось наличие толкований к артикулам, которые содержали новые нормы права и, следовательно, расширяли его практическое применение вплоть до гражданских судов по отношению ко всем жителям страны, то есть правосудие могло вершиться только по законам военного времени.
В целях недопущения вынесения более мягких приговоров в законодательных актах первой четверти XVIII в. все чаще находит место положение об отсутствии обратной силы закона. Так, 22 июня 1720 г. был принят Указ «О разных государственных сборах, о наказании хищников за взятки лишением имения и живота». 3 октября 1720 г. законодатель возвратился к этому Указу, уточняя, что он действует только со дня его напечатания, публикации, подчеркивая тем самым мысль о невозможности возврата к предыдущему, менее жесткому законодательству (Соборное Уложение 1649 года, глава 10, статьи 5, 6). Формулируется положение о действии закона в пространстве всей Российской империи и о применении его (в определенных случаях) к иностранцам. Незнание закона не освобождало от ответственности при его нарушении. Неведение указов могло быть учтено судом как смягчающее вину обстоятельство [109].
Артикул воинский, созданный в 1715 г. в результате первой петровской систематизации уголовно-правовых норм, состоял из двадцати четырех глав и двухсот статей. Каждая глава имеет свое название. Нумерация артикулов единая для всего закона. Артикулы (статьи) расположены по определенной системе, хотя не всегда последовательно выдержанной. Традиционная для русского права казуальная система меняется на более емкие и абстрактные юридические формулировки. Чтобы отдельная норма могла вобрать в себя больше случаев, она дополнялась особым толкованием, в котором либо конкретизировались правовые ситуации, уточнялись обстоятельства, приводились примеры, либо указывалось на открытый характер нормы, давалась свобода судебного толкования, что свидетельствовало о нормативности содержания толкований, о том, что они имеют силу закона.
Понятие преступления. В уголовном законодательстве Петра I появляются термины «преступление»[110], «преступитель», «преступник» (Артикул воинский, артикулы 6, 19). Термин «преступление» начал применяться для определения наиболее опасных деяний (измена, бунт), вытесняя использовавшийся ранее в этом смысле термин «воровство».
Термин «преступление» употреблялся чаще всего в смысле нарушения закона, нарушения норм, установленных Артикулом воинским. Это позволяет сделать вывод о понятии преступления, то есть под преступлением прежде всего понималось нарушение закона. Но не только. Под уголовно наказуемым деянием понималось и нарушение царской, государевой воли. Такое понимание преступления типично для феодального государства периода феодализма. Это означало, что в качестве преступления могло рассматриваться и деяние, прямо законом не предусмотренное: «...Многие, яко бы оправдая себя, говорят, что сие незаказано было, не разсуждая того, что все то, что вред и убыток государству приключить может, суть преступления»[111]. Эта же идея выражена и в тексте присяги, приведенной в Артикуле воинском. В Уставе благочиния или полицейского (8 апреля 1782 г.) впервые было проведено разграничение между проступком и преступлением[112].В законодательстве времен Петра I появляется понятие (не формулируемое достаточно четко) аналогии, то есть предусмотрена возможность решения дела в случае отсутствия прямого указания в законе на основе анализа других статей. Закон формулирует требование вносить в этих случаях предложения о подготовке новых нормативных актов, чтобы ликвидировать пробел в законодательстве: «На преступлении, на которые в сей книге примеру нет, чинить решение с совету и доносить в коллегии»[113].
Наиболее четко определены в Артикуле воинском формы вины: умышленные или неумышленные: без упрямства, злости и умыслу (Артикулы 27, 28). Преступления подразделялись на умышленные, неосторожные (Артикул 158) и случайные. Случайные деяния не наказывались. Оно (случайное деяние) названо неумышленным и не нарочным, у которого никакой вины не находится (Артикул 159). Это вполне совпадает и с современным понятием случая — деяния, имеющего внешние признаки преступления, но лишенного элемента вины. Выделив субъективную сторону преступления (Артикулы 3, 87), военно-уголовный кодекс, то есть Артикул воинский, не отказался от принципа объективного вменения — нередко неосторожные действия наказывались так же, как и умышленные (Артикулы 99, 195).
Законодательство Петра I устанавливало ответственность не только виновных в совершении преступления, но и их семей [114].Артикул воинский требует установления причинной связи между действием и преступным результатом. Об этом говорится в артикуле 154, определяющем наказание за убийство, в котором предусматривается (впервые в истории русского права) судебно-медицинская экспертиза, результирующая письменное свидетельство, подтвержденное присягой: «...Какая притчина к смерти ево была, и о том имеют свидетельство в суде на писме подать, и оное присягою своею подтвердить».
Ответственность снималась или смягчалась в зависимости от объективных обстоятельств. В Артикуле воинском впервые делается попытка перечислить условия, когда деяние не вменяется в вину. В этом смысле очень интересно толкование к артикулу 195. Оно определяет три важных момента: условия крайней необходимости (крайне голодной нужды), которые должны быть учтены, если кража была малозначительной (съестное или питейное или иное, что невеликой цены украдет); совершение преступления в лишении ума, состоянии аффекта: крайнего возбуждения (Артикул 152); совершения преступления малолетним (возраст не указывался). Что касается указания на возраст (7 лет), то оно имело место при определении ответственности за убийство в Новоуказанных статьях 1669 года[115]. Все три названных обстоятельства могли повлечь либо смягчение наказания, либо полное его исключение.
Характерно, что к отягчающим обстоятельствам, усиливающим наказание, Артикул воинский впервые стал относить состояние опьянения (Артикул 43 ), которое прежде было обстоятельством, смягчавшим вину.
Преступление делилось на стадии: умысел, покушение на преступление и законченное преступление. Артикул воинский вводит наказание за голый умысел на совершение политических преступлений (Артикулы 19, 126, 127, 99). Наиболее ярким примером может служить толкование к артикулу 19, в котором говорится, что «равное наказание чинится над тем, которого преступление хотя к действу и не произведено, но токмо его воля и хотение к тому было».
Артикул воинский отличает покушение (начало исполнения преступления) от совершенного (законченного) преступления (Артикулы 144, 161, 167, 185). Наказание устанавливалось по-разному, но покушение на убийство (Артикул 161) наказывалось одинаково с совершенным (законченным) преступлением. Артикул 167 устанавливал наказуемость покушения на изнасилование по усмотрению суда. Артикул 185 свидетельствует о прерванном покушении: «Також ежели вор, правда, ворветца в намерении украсть, но и в том пойман или отогнан, или помешает ему кто, что ничего с собою не унес». В этом случае полегче наказать надлежит.
Покушение на преступление могло быть оконченным и неоконченным: Артикул воинский предусматривал возможность добровольного отказа от совершения преступления. Например, отказ от завершения дуэли (Артикул 140).
Артикулом воинским, хотя и недостаточно, разработан институт соучастия в преступлении: соучастники преступления, как общее правило, наказывались одинаково, независимо от степени виновности каждого: «Оные, которые в воровстве конечно вспомогали, или о воровстве ведали, и от того часть получили, или краденое ведая добровольно приняли, спрятали и утаили, оные властно, яко самые воры, да накажутся. Ежели многие вкупе в воровстве пойманы будут, те все, хотя их много или мало, всяк так наказан будет, яко бы един все воровство учинил» (Артикул 189). Последнее считалось групповым преступлением и влекло за собой наиболее суровые меры наказания.
К формам соучастия могли быть отнесены: подстрекательство к совершению преступления (Артикул 2), недоносительство по политическим преступлениям (Артикул 19), пособничество (Артикул 95), укрывательство вора, вещи (Артикул 190).
В Артикуле воинском получили дальнейшее развитие институты, исключающие наступление уголовной ответственности. Это понятия необходимой обороны и крайней необходимости. Институт необходимой обороны определен артикулами 156 и 157. Здесь подробно регламентируются пределы необходимой обороны: соразмерность обороны нападению; одновременность обороны и нападения; невозможность для обороняющегося без опасения смертного уступить или уйти. Нападение должно быть наличным — или начавшимся или непосредственно предстоящим; нельзя обороняться против предполагаемого или оконченного нападения. Преступивший пределы необходимой обороны подвергался наказанию, но менее жестокому, чем за убийство: «...Не животом, но по разсуждению судейскому жестоко». Крайняя необходимость закреплена в артикулах 123, 180 и др.
В Артикуле воинском четко сформулировано положение о рецидиве (Фактор повторности). Наиболее яркий пример — кража. Первая кража наказывалась шпицрутенами (прогон через строй шесть раз), вторая — удвоенной мерой, третья — урезанием носа, ушей и ссылкой на каторжные работы (Артикул 189). Четвертая кража наказывалась смертной казнью: «Оный хотя много или мало украл, имеет быть повешен» (Артикул 191).
Система преступлений. По сравнению с Соборным Уложением 1649 г. Артикул воинский содержит значительно большее число видов преступлений, причем составы преступлений определены более точно и четко, однако при сохранении казуальности.
Систематизация преступлений в Артикуле воинском соответствует политическим и правовым взглядам времен Петра I. Стремление объединить ряд однородных преступлений (по объекту посягательств) в специальные главы и расположить их в существующем виде свидетельствует о том, какие преступные деяния законодатель рассматривал как наиболее опасные.
На первом месте в Артикуле воинском как типичном кодексе феодального права стоят преступления против веры. Так же, как и в Соборном Уложении 1649 г., первые две главы в Артикуле воинском посвящены преступлениям против веры. Статьи устанавливают ответственность лишь воинских людей. Наказание в основном предусмотрено светское. Поэтому, видимо, на практике Артикулы, установившие наказания за религиозные преступления, применялись и в общих, гражданских, судах 1. Кроме того, содержание преступлений против веры не охватывает всех известных в то время составов преступлений против веры. Оно (содержание преступлений против веры) являлось как бы дополнением соответствующих статей Соборного Уложения 1649 года.
Артикул воинский устанавливает ответственность за идолопоклонство (то есть отступление от христианской веры), чернокнижие: колдовство, чародейство (Артикул 1), богохуление (Артикул 3), нарушение порядка отправления церковной службы в войсках (Артикулы 10, 11, 12). Церковь являлась важнейшим орудием в руках господствующего класса для поддержания его господства. Государство жестоко наказывает тех, кто осмелился выступить против религии, против веры. Чародейство и идолопоклонство наказывалось жестоким заключением в кандалах, избиением шпицрутенами и сожжением (Артикул 1), богохульство — отсечением головы (Артикул 3). Несоблюдение церковных обрядов и непосещение богослужений, нахождение в церкви в пьяном виде наказывалось штрафом или тюремным заключением (Артикул 10, 11, 12). Наказывалось и недоносительство в богохульстве. Недоноситель мог быть лишен жизни или причитающего ему имущества (Артикул 5).
С дальнейшим укреплением абсолютизма детальную регламентацию получают государственные (политические) преступления. Развитие петровского законодательства о государственных преступлениях свидетельствует, что Соборное Уложение 1649 г. недостаточно полно и точно определяло составы государственных преступлений, границы применения формулы «против его величества особы хулительными словами погрешит, его действо и намерение презирать» (Артикул 20) — государево слово и дело.
Артикул воинский устанавливает наказание за посягательство на государя, на его положение как монарха, главы государства. Артикулы 18, 19, 20 определяют суть абсолютной власти монарха. В толковании к артикулу 20 дано настолько четко определение этой власти: «...Его величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен», что оно сохранилось на все последующее время существования абсолютизма в России. Указанные артикулы устанавливают ответственность за те преступления, которые назывались государевым словом и делом. Это и государственная измена, и вооруженное выступление против монарха, против государства и оскорбление царя, осуждение его действий или намерений, выступление против его жизни, здоровья. Толкование к артикулу 20 существенно дополняет его содержание, устанавливая наказание за те же действия, совершенные против супруги и детей монарха (четвертование, отсечение головы).
Если в артикулах 18, 19, 20 речь идет о государственной измене как таковой, то главы 15, 16 и 17 (Артикулы 117—123, 124—132 и 133—148) конкретизируют особые виды государственной измены.
Глава пятнадцатая Артикула воинского специально формулирует положение об изменческих действиях, совершенных во время войны: о сдаче крепостей, капитуляции, о договорах с неприятелем и др., устанавливая за них ответственность офицеров и солдат, отличая их от других случаев государственной измены. Артикул воинский значительно четче формулирует составы этих преступлений, определяя умышленную вину, различные обстоятельства совершения деяния, условия крайней необходимости, возможные при сдаче крепости (Артикул 123), освобождающие от уголовной ответственности. Практически все артикулы этой главы устанавливают наивысшую меру наказания — лишение чести, имущества и жизни для офицеров и децимацию (повешение каждого десятого) для солдат (Артикулы 117, 119, 120). Предусмотрено и наказание без следствия и суда: «...Имеет другим ко устрашению без данного отлагательства повешен быть» (Артикул 121).
Глава шестнадцатая Артикула воинского посвящена государственной измене, выражающейся в содействии неприятелю и разглашении военной тайны. Ответственность устанавливается за передачу шпионских сведений неприятелю; за сообщение пароля или лозунга неприятелю, за подачу неприятелю какого-либо знака (стрельбой, криком); за распространение фальшивых и изменнических документов, возбуждающих панику среди солдат. За измену, включавшую указанные составы преступлений, полагалась смертная казнь, как исполнителю, так и недоносителю (Артикул 129).
Важное место в Артикуле воинском занимают статьи, устанавливающие ответственность за должностные преступления, которые наказывались смертной казнью, конфискацией имущества и телесными наказаниями.
Злоупотребление властью в корыстных целях выражалось, например, в определении офицером солдата на работу, не совместимую с солдатской службой. Артикулы 53—54 запрещают офицерам заставлять солдат делать то, «что к его величества службе не касается», то есть офицер не может заставлять солдат работать на себя. Наказание — лишение чести, чина и своего имения (Артикул 54).
В то же время статьи Артикула воинского требуют неукоснительного исполнения приказов начальника, связанных с нуждами вооруженных сил, службой государю, запрещавшего их обсуждение. «Все указы... имеет каждый необходимо исполнять» (Артикул 35), а кто «тому нарочно и с умыслом противитися будет, оный... всемерно живота лишен быть» (Артикул 27).
При Петре I впервые в истории России появились термины «государственная казна», «государственные деньги». Уточнение этого термина, а вместе с этим и объекта посягательства позволило уточнить состав такого преступления, как казнокрадство: «Кто его величество или государственныя деньги, в руках имея, из оных несколько утаит, украдет, и к своей пользе употребит... оный, живота лишится и имеет быть повешен» (Артикул 194).
Смертной казнью наказывались особые виды вымогательства и взяточничества: нарушение служебного долга и совершение преступления за взятку (Артикулы 183, 184).
Впервые в истории русского права подробно регламентировались воинские преступления, то есть преступления, направленные против установленного порядка несения воинской службы. К воинским преступлениям относились: уклонение от военной службы, дезертирство, сопротивление офицеру, нарушение правил строевой и караульной службы, нарушение правил обращения с военнопленными, мирным населением, мародерство и др.
Артикул воинский требует от солдат выполнения всякой работы в войсках, крепостях, лагерях, на кораблях и других местах, если эта работа связана с нуждами вооруженных сил, службою государю: «Никто из солдат да не дерзает противится исправлять оное надлежащим образом, что ему к его величества и войска службе и прибытку, или работанием в крепостях, в лагерях, на кораблях, или где нибудь приказано будет. А кто явно в том противитися будет, оный имеет быть, яко преслуш- ник, аркебузирован», то есть расстрелян (Артикул 50).
Петровскому законодательству известен такой новый состав преступления, как членовредительство с целью уклонения от военной службы. При этом «надлежит ноздри распороть, и потом его на каторгу сослать» (Артикул 63).
Ответственности за дезертирство — преступлению, получившему широкое распространение в начале XVIII в., посвящена глава двенадцатая Артикула воинского. Дезертирство было одной из форм протеста, одной из форм классовой борьбы, развитие которой в Петровское время было значительное. Поэтому ряд статей кодекса (Артикулы 94, 95, 96, 97, 98 и др.) уделяет большое внимание формулированию ответственности за дезертирство. Так, в артикуле 94 устанавливается наказание за бегство с поля боя или из части непосредственно перед боем. Виновные, если они не пойманы, подвергались шельмованию (шельмование — наиболее тяжкое наказание, преобразованное в 1766 г. в лишение всех прав состояния. Ошельмованный не имел фактически никаких прав: не мог быть свидетелем на суде, подавать заявление в суд. Любой, у кого были дела с ошельмованным, мог быть подвергнут наказанию), а после поимки — смертной казни. Солдат, симулировавший болезнь и потому не участвовавший в сражении, приравнивался к беглецам.
Устанавливалось наказание за различные нарушения введенных в армии порядков, оскорбление высших воинских начальников, выступления против их власти: «Кто дерзнет вооруженною или невооруженною рукою атаковать для прикладу другим, всемерно живота лишен будет, и отсечением главы казнен быть» (Артикул 24).
В результате преобразований начала XVIII в. в России создавалась новая армия, комплектовавшаяся на основе регулярных рекрутских наборов, и флот. И в армии и на флоте вводились новые порядки, укреплялась воинская дисциплина, устанавливались более четкие взаимоотношения солдат и офицеров, начальников. В частности, глава четвертая охватывает в основном воинские преступления, направленные на нарушение правил несения караульной службы. Артикулы 38—41 говорят о наказании (от заковывания в кандалы до расстрела) за различные нарушения правил несения караульной службы: опоздание для выполнения обязанностей караульной службы, оставления караула, неприятие всех тех мер, которые входят в обязанности караульной службы. Артикулы требуют должного уважения к караульной службе «...ибо караул есть живот крепости и лагеря, и не токмо един генерал, но и все войско во время сна своего надежду имеет на караульных. Караул есть наизнатнейшая служба, которую солдат в войне отправляет». Сопротивление караулу наказывалось вплоть до смертной казни (Артикул 46).
Что касается нарушения правил строевой службы, то артикул 43 содержит важную общую норму о пьяном состоянии как об отягчающем вину обстоятельстве. Кроме того, необходимость иметь крепкую, дисциплинированную и боеспособную армию требовала содержания оружия и всего военного имущества в определенном порядке. В артикулах 56—59 речь идет об ответственности за небрежное отношение к обмундированию, оружию. Артикулы 57—59 устанавливают телесное наказание — шпицрутены и возмещение стоимости утраченного. В случае рецидива применялось более суровое наказание: жестоко шпицрутенами. Продажа обмундирования или оружия в третий раз наказывалась смертной казнью (Артикул 59). Любое наказание шпицрутенами определялось по изобретению особы, то есть учитывалось социальное положение виновного.
Строевой смотр по Артиклу воинскому позволял выявить боеспособность армии, степень ее оснащенности, укомплектованности. Введение в заблуждение относительно этих моментов было чревато серьезными последствиями. Артикул 60 рассматривает неявку офицера на строевой смотр и непредставление на смотр своей части как бунт, а «...всякий бунт, возмущение или упрямство, без всякой милости имеет быть виселицею наказано» (Артикул 137).
Глава четырнадцатая Артикула воинского устанавливает ответственность за воинские преступления, связанные с нарушением установленных правил обращения с имуществом и населением неприятельских городов и крепостей, взятых в результате штурма, военной победы, а также правил обращения с военнопленными.
Артикул 104 охраняет от грабежа и разрушения церкви, школы, духовные учреждения, госпитали взятых у неприятеля городов. Исключение делалось в случае, если «гарнизон или граждане в оном здачею медлить, и великий вред чинить будут».
Артикул 105 запрещает убивать при взятии города, крепости штурмом женщин, младенцев, священников и стариков. Толкование поясняет, что «оные (женщины, младенцы, священники и старики) или невозможности своей или чина своего ради, никакого ружья не имеют при себе, и тако через сие чести получить не можно, оных убить, которые оборонятися не могут».
Артикул 106 запрещает грабежи и пьянство при взятии штурмом городов.
Артикулы 114—116 посвящены вопросу о пленных. Все пленные должны были быть переданы военному командированию. Нарушивший это положение офицер наказывался лишением чина, а рядовой — шпицрутенами.
Артикул 115 запрещает убивать пленных.
Преступлениям против порядка управления и суда посвящена двадцать вторая глава и двадцать третья, которая продолжает перечень преступлений против порядка управления и суда.
Очень важным преступлением против порядка управления было срывание, порча правительственных указов и распоряжений: «Ежили кто явно прибитые указы, повеления нарочно и нагло раздерет, отбросит, или вычернит, оный посланием на каторгу с жестоким наказанием или смертью» (Артикул 203).
В составе этого преступления был очень важен умысел (нарочито и нагло), так как он означал сопротивление государственной власти, нарушение существовавшего политического режима. Суровое наказание вполне совпадало с общей тенденцией того времени жестоко карать всех государственных преступников: «Сказать во всем государстве, дабы неведением нихто не отговаривался, что все преступники и повредители интересов государственных с вымыслу без всякия пощады казнит смертью»1.
Очень четко формулируются составы растраты, присвоения и использования в своих интересах денег государственных и государевых с совершением подлога в отчетности: «...Оный живота лишится и имеет быть повешен» (Артикул 194).
Среди преступлений против порядка управления и суда необходимо также отменить изготовление фальшивых денег, подделку печатей и документов, принятие фальшивого имени, принесение лжеприсяги, лжесвидетельство и ложный донос, обмер и обвешивание.
Если Соборное Уложение 1649 г. понимало под фальшивомонетничеством изготовление денег с добавлением непредусмотренного металла (Глава V, статья 1), то Артикул воинский, уточняя состав фальшивомонетничества, устанавливает ответственность не только за это ( добавление непредусмотренного металла), но и за нарушение государственной монополии на чеканку денег и за уменьшение веса: «Кто лживую монету будет бить или делать, оный имеет живота лишен, и по великости нарушения сожжен быть» (Артикул 199).
Изготовление фальшивых печатей, документов относилось к тяжким преступлениям против порядка управления и наказывалось лишением имущества и жизни (Артикул 201).
Умышленное присвоение другого имени или прозвища, если это причиняло вред, то виновный объявлялся бесчестным и наказывался по усмотрению суда: «... Оный за бесчестного объявлен и по обстоятельству преступления, наказан быть имеет» (Артикул 202).
Артикул 200 карал обмер и обвешивание. Виновный должен был втрое возместить причиненный убыток, заплатить денежный штраф и подвергнуться телесному наказанию.
Артикулы 196—198 устанавливают ответственность за лживую присягу и лжесвидетельство. За лживую присягу полагались отсечение двух пальцев и каторга. Если же лживая присяга дана не осмыслясь (Артикул 196), то есть в беспамятстве, то в этом случае наказание отменялось; если же лживая присяга причинила кому-то большой вред, наказание могло быть и более суровым — смертная казнь: «...Весьма живота лишить» (Артикул 197).
Не имея прямой антигосударственной направленности, но близкие к преступлениям против порядка управления и суда, преступления против благочиния, то есть нарушения общественного порядка, содержали: укрывательство преступников, содержание притонов, распевание непристойных песен и произнесение нецензурных речей.
Укрывательство преступников наказывалось смертной казнью (Артикул 206). Артикул обязывал задержать преступника и передать его соответствующим должностным лицам. Бездействие в этом случае приравнивалось к соучастию и наказывалось надлежащим образом.
Распевание непристойных песен и произнесение нецензурных речей вызывало меру административно-полицейского характера: «От позорных речей блядских песней, достойно и надобно всякому под наказанием удержатись» (Артикул 177). Жестко наказывалось пьянство.
Среди преступлений против личности первое место занимало убийство. Умышленное убийство отграничено от правомерного причинения смерти в состоянии необходимой обороны. Убийство каралось смертной казнью — отсечением головы (Артикул 154).
Развивая далее разграничение преступлений по субъективной стороне, Артикул воинский предусматривает ответственность за неосторожное убийство. Убийство должно быть признано совершенным по неосторожности, когда солдат, стреляя, не предвидел возможности наступления преступного результата, но должен был и мог его предвидеть, а также убийство во время драки. В этом случае «наказание исполнитца над виновным по делу и состоянию оного, и какую вину в том имеет, или тюрьмою, денежным наказанием, шпицрутеном или сему подобным», то есть не смертной казнью (Артикул 158).
Артикул 159 отличает умышленное и неосторожное убийство от случайного «у которого никакой вины не находица». Это вполне совпадает и с современном понятием случая — действия, имеющего внешние признаки преступления, но лишенного элемента вины. Однако точной терминологии форм вины артикул не приводит. Случайное убийство артикул называет неумышленным и ненарочным и «без наказания отпустится».
Артикул воинский требует тщательного выяснения обстоятельств совершения убийства. Определены так называемые квалифицированные виды убийств: убийство по найму, отравление, убийство отца, матери, младенца или офицера. Особая этическая окраска этих составов очевидна, за этим следовал и особый вид наказания — колесование (Артикулы 161—163).
В артикуле 161 говорится о убийстве в корыстных целях, то есть по найму, артикул 162 говорит об особом случае убийства — отравлении. Что касается убийства отца, матери и малолетнего ребенка и офицера, то этот перечень наиболее тяжких видов убийства продолжает артикул 163.
В разряд преступлений против жизни закон относил самоубийство, причисляя его к убийству и предписывая совершение позорящей процедуры относительно самоубийц: «Ежели кто сам себя убьет, то надлежит палачу тело его в бесчестное место отволочь и закопать, волоча прежде по улицам или обозу» (Артикул 164).
Преступления против личности включали также преступления против телесной неприкосновенности и делились на увечья и побои. При нанесении увечья назначалось отсечение руки преступнику, то есть действовал архаичный принцип талиона (Артикулы 143, 144). При побоях действовал также принцип талиона: «Кто... кого тростью или иным чем ударит и побьет, оной руки своея лишится» (Артикул 146).
Преступления против чести и достоинства ассоциировались с клеветой. В главе восемнадцатой устанавливается наказание за распространение клеветнических измышлений в письменной или устной форме. Особенно четко определена клевета. Так, артикул 149 возлагает ответственность за написание и распространение анонимных писем, содержащих обвинение какого-либо лица в совершении преступления. Пасквилянт наказывался за то преступление, которое он вменял в вину, обвиненному им человеку. Содержание анонимного письма подлежало расследованию, то есть принцип талиона здесь причудливо сочетался с откровенно абсолютистским подходом: обвинение мог предъявить только компетентный орган государства в установленном порядке.
Артикул 151 точно определял такой состав преступления, как оскорбление словом. Речь идет о преступлении, совершенном офицером и об оскорблении словом офицера. Наказание — публичное принесение извинения и непродолжительное заключение (на 6 месяцев). В случае отказа принести извинения наказание ужесточалось: «...Тюрьмою крепче, а дачею денежною в двое прибавить, и иный срок назначен будет».
Имущественным преступлениям главным образом посвящена двадцать первая глава, которая называет повреждения и истребления чужого имущества, разных видов похищения, присвоения находки, присвоения имущества, данного на хранение. Артикул воинский дает понятие квалифицированной кражи (Артикулы 186—188 и др.).
В Артикуле воинском впервые в российском законодательстве размер причиненного ущерба при краже оказывал влияние на степень ответственности и меру наказания. Артикул воинский различает кражу до 20 рублей и кражу свыше 20 рублей: « Ежели кто в воровстве пойман будет, а число краденаго более двадцати рублев не превозыдет, то надлежит вора... сквозь полк прогнать шпицрутен,... а втретие, отрезав нос и уши, сослать на каторгу» (Артикул 189). Таким образом, последняя, то есть третья, кража рассматривалась как квалифицированная и каралась более жестко. В этом же артикуле специально оговаривается ответственность за мелкие кражи: кражу дров, кур, гусей. Здесь суд мог изменить наказание, уменьшив его по своему усмотрению. Что же касается воровства в церкви, у купцов, снабжающих провизией города и крепости (Артикулы 186), похищения людей (Артикул 187), краж из намету (палатка) или палубов — обозные повозки (Артикул 188), то все названные составы имущественных преступлений рассматривались как квалифицированные и наказывались колесованием, отсечением головы, отрезанием ушей и носа.
Кроме краж Артикул воинский знает и такие составы имущественных преступлений, как утайка вещей, взятых на сохранение, присвоение находки (Артикул 195), растрата казенных денег. Артикул 191 отличает растрату от казнокрадства. Первый состав предусматривает присвоение денег, полученных правомерным путем и наказывался повешиванием.
При определении наказания за присвоение чужого имущества (Артикул 193), отданного на хранение, имела значение, как и при наказании за воровство, стоимость присвоенного имущества. Не возвративший (присвоивший) находку «имеет, наказан быть яко за кражу» (Артикул 195).
Особо тяжкими видами имущественных преступлений были поджог или уничтожение чужого имущества путем поджога. В обоих случаях виновный наказывался сожжением (Артикул 178).
Наиболее тяжелым преступлением являлся разбой. В отличие от разбоя грабеж включал различные вымогательства, самоличный захват имущества в результате земельных споров и прочее. Грабеж подразделялся на совершенный с оружием (разбой) и без оружия. В первом случае грабитель наказывался колесованием, во втором — отсечением головы (Артикул 185).
Глава двадцатая посвящена преступлениям против нравственности, рассмотрение которых ранее почти целиком относилось к компетенции церкви. Артикулы главы устанавливают наказания за скотоложство — жесткое телесное наказание (Артикул 165); мужеложство — тяжелое телесное наказание, смертная казнь, ссылка на галеры (Артикул 166); изнасилование — отсечение головы, пожизненная ссылка на галеры (Артикул 167); прелюбодеяние — наказание каждого в отдельности в зависимости от степени вины (Артикул 169); двоебрачие наказывалось по церковным правилам (Артикул 171); блуд, кровосмешение, или связь между близкими родственниками — смертная казнь (Артикул 173). Артикул 176 предусматривал ответственность холостого человека за рождение внебрачного ребенка. Он должен был дать денег на содержание матери и ребенка. Кроме того, закон устанавливал наказание тюремным заключением и церковным покаянием.
Наказания. Специальной статьи, определяющей цель наказания, в Артикуле воинском нет. Однако из содержания ряда статей можно сделать вывод о том, что одной из важнейших целей наказания было устрашение. Об этом свидетельствует чрезвычайная жестокость наказаний, прямо выраженное в статьях стремление изощренностью наказания удержать от совершения преступления: «...Дабы чрез то другим страх подать, и оных от таких непристойностей удержать» (Артикул 137).
Устрашение сочеталось с публичностью наказаний. Казнь производилась в людном месте, о ней предварительно объявлялось (Генеральный регламент, глава 47).
Демонстративность — черта эпохи абсолютизма: власть демонстрирует свое всесилие над индивидом, над его телом (Артикул 164).
Архаический элемент мести, возмездия (принцип талиона) становился дополнительным по отношению к устрашению. Преступнику отсекали тот орган, посредством которого он совершил преступные действия (Артикулы 143, 144, 146).
Другой, определенно выраженной целью наказания, стала изоляция, исключение из общества преступника (тюрьма, ссылка на каторгу навечно или на срок) и лишение его (преступника) тем самым возможности совершить новое преступление (Артикул 149).
Наказание и его применение характеризовались рядом особенностей:
а) отсутствием индивидуализации: вместе с преступником или вместо него наказывались его родственники;
б) неопределенностью формулировок: по суду наказан будет, по обстоятельствам дела наказан будет и т. п. (Артикулы 75, 80, 145, 152, 158, 200) — неопределенность приговора усиливала общее состояние страха;
в) отсутствием формального равенства перед законом: разная ответственность за одно и то же преступление предусматривалась для представителей разных сословий — дворянина и крестьянина, офицера и солдата (Артикулы 45, 59).
Смертная казнь по Артикулу воинскому была предусмотрена в 122 случаях, причем в 62 случаях — с обозначением вида. Она, то есть смертная казнь, подразделялась на простую и квалифицированную.
К простой смертной казни относились отсечение головы (упоминалось 8 раз), повешение (33 раза) и расстрел (аркебузи- рование — 7 раз).
К квалифицированным видам казни относили четвертование (поочередно отсекались конечности, потом голова; иногда конечности отрывались щипцами — упоминалось 6 раз), колесование (по телу прокатывали окованное колесо, дробя его, то есть тело, — упоминалось 5 раз), закапывание в землю заживо (зарывали до плеч, осужденный умирал от жажды и голода), залитие горла металлом, сожжение (на костре или в срубе — упоминалось три раза), повешение за ребро на железном крюке.
Телесные наказания подразделялись на членовредительные, клеймение и болезненные.
К членовредительным относили урезание языка или прожигание его каленым железом, отсечение руки, пальцев или суставов, отсечение носа и ушей, вырывание ноздрей.
Клеймение заключалось в наложении каленым железом особых знаков на тело преступника (лоб, щеки, руки, спину). Цель этого наказания — выделить преступника из общей массы, привлечь к нему внимание.
К болезненным наказаниям относили битье кнутом, батогами (прутьями), плетью, кошками (четыреххвостной плетью), линьками (на флоте — канат с узлами), шпицрутенами (толстыми прутьями при прогоне через строй), розгами.
Каторжные работы назначались в виде ссылки на работу по строительству гаваней, крепостей, на работу в рудники. К каторге приравнивалась ссылка на галеры гребцом.
Лишение чести и достоинства осуществлялось в виде позорящих наказаний и особой процедуры — щельмования. К позорящим наказаниям, например, относилось раздевание женщин донага (Артикул 175).
Процедура шельмования включала следующие действия: имя преступника прибивалось к виселице, палач (профос) над коленопреклоненным преступником ломал шпагу, и его объявляли вором (шельмой). Преступник предавался церковной анафеме и объявлялся вне закона, отлучался от церкви и ее обрядов, от таинств, брака и возможности принесения присяги. Он фактически исключался из общества. Это наказание предусматривалось в 11 случаях.
К имущественным наказаниям относили конфискацию имущества, штраф. Артикул воинский предусматривал и церковное покаяние.
Судебные органы. Новые условия экономики, обострение классовой борьбы требовали и соответствующего приспособления судебных органов. Хотя суд по-прежнему являлся по своей классовой сущности феодальным, защищал интересы господствующего класса, интересы крупного купечества, однако укреплению судебных органов в стране уделялось значительное внимание.
С укреплением абсолютизма усилилась роль царя в отправлении правосудия, который обладал высшей судебной властью, был высшей судебной инстанцией, его (монарха) компетенция в сфере судопроизводства была неограниченной. Царь единолично рассматривал наиболее важные дела (чаще всего политические). Для следствия по делам, разбираемым единолично царем, создавались временные канцелярии розыскных дел.
Следующей судебной инстанцией был Сенат, подчинявший себе, наряду с другими коллегиями, Юстиц-коллегию и всю систему судебных учреждений. Юстиц-коллегия являлась специальным высшим судебным учреждением. Она была апелляционным судом по отношению к губернским надворным, то есть нижестоящим судам, а также рассматривала некоторые дела в качестве суда первой инстанции и одновременно управляла всеми судами империи. Судебные функции выполняли и другие коллегии, рассматривая дела чиновников, виновных в должностных преступлениях. Относительно этих учреждений Сенат являлся высшей апелляционной инстанцией, суду Сената подлежали за должностные преступления сенаторы и другие высшие должностные лица. Решения Сената были окончательными.
В целом судебные органы после Сената и Юстиц-коллегии были весьма многообразными. В 1713 г. в губерниях были учреждены ландрихтеры (местные судьи). Ландрихтер являлся, собственно, помощником губернатора по судебной части, в обязанность которого входило осуществление судебного разбирательства.
В 1719 г. территория страны была разделена на судебные округа, в которых создавались надворные суды. Они были созданы в десяти городах и состояли из президента, вице-президента и двухшести членов суда (асессоров). Ведению надворных судов подлежали как уголовные, так и гражданские дела. В надворный суд переходили дела из нижестоящего суда в порядке апелляции по инициативе сторон, если суд решил дело пристрастно, или по инициативе самого судьи, который затруднялся решить дело, либо по указанию вышестоящей инстанции (апелляция — обращение, жалоба. Обжалование какого-либо постановления в высшую инстанцию. Одна из форм обжалования судебного решения в вышестоящий суд, который имеет право пересмотреть дело по существу. Обращение за советом, поддержкой). В надворный суд передавались также дела, за которые полагалась смертная казнь или политическая смерть (шельмование). Порядок рассмотрения дел в надворных судах и других судебных инстанциях, система построения судебных органов запрещали передавать дела из одного суда в другой той же инстанции или в обход нижнего суда передавать в вышестоящий надворный суд, Юстиц-коллегию и др.1
При надворных судах учреждались прокуроры, следившие за правильностью судопроизводства. Надворному суду подчинялись нижние суды, которые были созданы во всех городах империи. Нижние суды были двух видов: коллегиальные и единоличные. Их юрисдикция распространялась на дворянское сословие. Они рассматривали основную массу уголовных дел в отношении дворян, гражданские споры между дворянами, а также дела по важнейшим уголовным преступлениям, совершенным крестьянами. По малозначительным делам крестьян судили помещики. Горожане судились в магистратах, духовенство в консистории (совете, собрании) при епархиальных архиереях, духовных дел управлениях и Синоде. Политические дела рассматривались в Преображенском приказе или Тайной канцелярии.
В 1722 г. нижние суды были упразднены и в каждой провинции учреждался провинциальный суд в составе воеводы и асессоров (членов суда). В городах, находившихся от провинциального центра более чем за 200 верст, воевода мог назначать судебного комиссара, который мог рассматривать иски на сумму до 80 рублей, а также незначительные уголовные дела. Остальные дела рассматривались провинциальными судами. В качестве высшей судебной инстанции для провинциальных судов сохранились надворные суды. Только надворные суды имели право выносить приговор по делам о преступлениях, за которые полагалась смертная казнь или ссылка на каторгу, а также по делам, возбужденным по доносам фискалов — чиновников в системе органов административно-финансового и судебного надзора.
Параллельно с гражданской судебной системой образовывались военные суды (кригсрехты), состоящие из двух инстанций. Высший военный суд, или генеральный кригсрехт, разбирал дела высших военных чинов, дела о преступлениях целых воинских частей, дела о государственных преступлениях, совершенных военнослужащими. Он являлся также апелляционной инстанцией по отношению к полковому кригсрехту, который был нижней судебной инстанцией, рассматривающей все остальные дела. Военные суды также были коллегиальными (надворные суды) и состояли из председателя и нескольких членов. При каждом суде был аудитор (особое должностное лицо в суде), функцией которого являлось наблюдение за законностью решений и правильным ведением процесса. Все решенные в высшем военном суде дела должны были выноситься на утверждение в военную коллегию, смертные же приговоры над штабс-офице- рами (общее название старших офицерских чинов: в русской армии — майор, подполковник и полковник) утверждал монарх.
В судоустройстве, таким образом, можно отметить новые черты, которые не были известны предшествующему периоду. Прежде всего, это попытка отделения суда от администрации, сделанная Петром I путем утверждения специальных судебных органов (надворные суды). Однако условия для этого еще не созрели и в итоге административные органы подчинили себе судебные. Новым явилось и коллегиальное устройство судов в расчете на устранение произвола единоличного судьи. Одной из особенностей деятельности судов является контроль над ними со стороны прокуроров, фискалов и аудиторов, чего также не было в предшествующий период.
Во второй половине XVIII в. судебная система Российской империи, созданная Петром I, была реформирована. Екатерина II, также как и Петр I, делает попытку отделить суд от местной администрации. Еще четче реализуется сословный принцип, олицетворенный в учреждении сословного суда отдельно для дворян, для городских жителей и для государственных крестьян.
В каждом уезде для дворян создавался уездный земский суд, состоявший из уездного судьи и двух заседателей, которые избирались дворянством уезда на три года и утверждались губернатором и верхним земским судом (губернским: одним на всю губернию). Последний, то есть верхний земский суд (губернский) служил апелляционной и ревизионной инстанцией для дворянских уездных судов. Верхний земский суд (губернский) состоял из двух департаментов — по уголовным и гражданским делам. Входящие в него первый и второй председатели назначались по представлению Сената царем, а десять заседателей, также входящие в верхний земский суд (губернский), избирались дворянами данной губернии на три года.
В городах для городских жителей (мещан) были созданы городской магистрат, существовавший в каждом уездном городе и избиравшийся на три года, и губернский магистрат — апелляционная инстанция для городских магистратов губернии, то есть решение городского магистрата, могло быть обжаловано в губернский магистрат. В губернском магистрате заседали первый и второй председатели и заседатели, избираемые из горожан губернского города.
Для государственных крестьян, то есть для суда над государственными крестьянами, были учреждены нижние расправы в уздах и верхние расправы в губерниях по уголовным и гражданским делам. Нижняя расправа возглавлялась чиновником, назначенным властями. Решения нижней расправы могли быть обжалованы в верхнюю расправу в недельный срок с внесением 25 рублей. В случае подтверждения приговора эта сумма не возвращалась.
Кроме того, в каждой губернии существовал совестный суд, рассматривавший дела о преступлениях малолетних и умалишенных, дела о колдовстве, а также жалобы на незаконное содержание под стражей. Суд разбирал в примирительном порядке гражданские дела и состоял из председателя и двух заседателей из дворян — по дворянским делам, из горожан — по делам горожан, из крестьян — по крестьянским делам.
Судебная система рассматриваемого периода не ограничивалась названными сословными судами. В каждой губернии были созданы дополнительно губернская палата уголовного суда и губернаторская палата гражданского суда, служившие апелляционной и ревизионной инстанциями для всех судов губернии: верхнего земского суда (губернского), губернского магистрата и верхней расправы. Приговоры и решения палат подлежали утверждению губернаторами, а приговоры по наиболее важным делам направлялись на утверждение Сената.
Сенат, таким образом, и во второй половине XVIII в. сохранил за собой право высшего судебного учреждения страны. Создавая суд для сословий, самодержавие предоставляло им право выборов лишь заседателей. Председатели же всех судов назначались правительством только из дворян. Высшие судебные органы — палаты уголовного и гражданского суда и Сенат — полностью состояли из дворян. Таким образом, судебный аппарат по классовой природе оставался дворянским.
Реформа 1775 г. была еще одной (хотя и непоследовательной) попыткой отделить суд от администрации. Губернаторы имели право приостанавливать исполнение приговоров по наиболее серьезным делам, а приговоры к смертной казни и лишению чести утверждались генерал-губернатором (лицо, непосредственно подчинявшееся царю и пользовавшееся значительно большим, чем губернаторы полномочиями). Мелкие дела, начиная с 1782 г., рассматривали городские полицейские органы — управы благочиния. В неприкосновенности сохранялась вотчинная юстиция.
Судоустройство Российской империи, касающееся времен Петра I, изложено на основании первых девяти статей первой главы Краткого изображения процессов или судебных тяжб: О суде и судиах.
5.
Еще по теме УГОЛОВНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО:
- 1Л. Развитие уголовного и уголовно-процессуального законодательства, регулирующего принудительные меры медицинского характера
- § 2. Уголовно-исполнительное законодательство, его задачи, принципы
- 6. ПОНЯТИЕ, СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ УГОЛОВНО- ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РФ
- Раздел VI Уголовное законодательство РФ и ответственность медицинских работников за преступления, совершенные ими при выполнении профессиональных обязанностей
- КУДА ДВИЖЕТСЯ РОССИЙСКОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО (РАЗМЫШЛЕНИЯ ПО ПОВОДУ ВЕКТОРОВ РАЗВИТИЯ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА)
- УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО И УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
- Статья 3. Уголовно-исполнительное законодательство Российской Федерации и международно-правовые акты
- § 1. Понятие, содержание и источники уголовно-исполнительного законодательства
- § 2. Цели и задачи уголовно-исполнительного законодательства
- 1*1. Оправдательный приговор в истории российского уголовно-процессуального законодательства
- 1.1. Развитие уголовного и уголовно-процессуального законодательства, регулирующего принудительные меры медицинского характера
- 9.1. Понятие уголовного права законодательства Российской Федерации
- 28.2. Понятие уголовного закона, его черты и значение. Действующее уголовное законодательство
- 9.1. Понятие уголовного права законодательства Российской Федерации
- § 2 Влияние норм уголовно-процессуального законодательства на разработку тактики осмотра места происшествия в труднодоступном месте
- Уголовное законодательство англосаксонской правовой системы Великобритания.