§ 1 Реформаторские идеи Временного правительства России по реорганизации судебной системы и судебного управления самодержавия

Октябрьская революция 1917 года и повсеместное установление совет­ской власти на территории бывшей Российской Империи ускорили разрушение старых институтов государственной власти, включая суд.

25

подлоги актов следствия, о пытках и т.п. И такие утверждения были не бес­почвенны, поскольку в российском обществе начиная с 80-х годов XIX века доминирует идея о возможности разрешения конфликтов только насильствен­ными методами, а отнюдь не правовыми. С политической точки зрения в этом было налицо стремление исполнительной власти недопустить развития такого хода событий, когда страна могла быть ввергнута в хаос и анархию.

И.В. Гессена «вошло в государственный организм инородным телом»[16], были введены специальные положения, ограничивающие определенные права и сво­боды человека. Таким образом, как указывает А.А. Кизеветтер, было положено

27

начало «судебной контрреформе» . Именно им впервые и вводится в научный оборот такое понятие характеристики общей тенденции в судебной политике монарха. Однако, как уже указывалось выше, А.А. Кизеветтер не определяет ни хронологических границ, ни конкретных мероприятий правительства в рамках судебной контрреформы.

Поэтому автор данной работы предлагает свое видение хронологических рамок «судебной контрреформы» и конкретных мероприятий правительства в этом направлении:

- 1871 год - начинается изменение установленного судебными уставами порядка расследования политических дел.

Проведение дознания по государственным преступлениям поручается корпусу жандармов, которые после расследования указанной категории дел пе­редавали их министру юстиции. В свою очередь, министр юстиции мог напра­вить их в судебные инстанции либо принять меры к решению дела в админи-

28

стративном порядке ;

- 1872 год - в судебные уставы вносятся существенные изменения. Уста­навливается положение, при котором основная масса дел о государственных преступлениях подлежит рассмотрению не в судебных палатах с сословными представителями, а в Особом присутствии Правительствующего сената с со­словными представителями, назначавшимися ежегодными указами царя. Этим же законодательным актом начинается наступление на гласность судопроиз­водства. В частности, председательствующий получает право закрыть доступ к судебному заседанию при рассмотрении любого уголовного дела о государ­ственном преступлении. В последующем двери зала судебного заседания могли закрываться и в случаях, когда суд приходил к выводу, что рассматриваемое дело является секретным, деликатным либо конфиденциальным[17];

- 1874-1878 гг.

- 1881 год - характеризуется принятием довольно реакционного «Поло­жения о мерах к ограждению государственного порядка и общественного спо­койствия». Данное Положение возвращает все ранее сделанные изъятия из об­щего судебного порядка, высоко поднимает роль Министра внутренних дел и генерал-губернаторов, наделяя их дореформенными полномочиями. В соответ­ствии с названным Положением им предоставляется право без ограничения территориальных пределов внутри страны передавать ряд уголовных дел на рассмотрение военным судом для разрешения их по законам военного времени. Военные суды рассматривали дела в кратчайшие сроки с минимальными гаран­тиями прав обвиняемого и, как правило, приговаривали подсудимых к самым суровым наказаниям.

Принятым Положением начинается наступление и на принцип независи­мости суда. В местностях, объявленных на положении усиленной или чрезвы­чайной охраны, судебные органы подчиняются администрации, а судебная от­ветственность заменяется административной. Таким образом, подчинение ад­министрации позволяет вмешиваться в деятельность судов и, более того, рас­сматривать дела, которые в соответствии с судебными уставами подлежали ис­ключительной компетенции судов. В этом же году принимается «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия», еще более расширившее компетенцию военных судов и сузившее круг процес­суальных гарантий в общих судебных установлениях[19];

- 1885 г. - принимается Закон «О порядке издания общего наказа судеб­ным установлениям и о дисциплинарной ответственности чинов судебного ве­домства», которым учреждается высшее дисциплинарное присутствие Сената.

-1886-1889 гг. - начало и продолжение постепенного ограничения компе­тенции суда присяжных заседателей. Первоначально из их подсудности изы­маются уголовные дела о печати, а затем и весьма обширный круг уголовных дел. У присяжных заседателей по существу отбирается право участвовать в су­допроизводстве окружных судов и судебных палат и Уголовно-кассационного департамента Сената, что существенно сужало круг их полномочий. Кроме то­го, в этот же период принимается (1887 г.) Закон «О порядке составления спис­ков присяжных заседателей», возложивший составление общих списков при­сяжных заседателей на должностных лиц, располагавших сведениями об иму­ществе, образовании, благонадежности лица[21];

-1889 г. - принимается очередное наиболее реакционное «Положение о земских участковых начальниках», разрушившее принцип раздельности судеб­ной и административной властей. Этим законом был практически полностью уничтожен институт мировой юстиции, замененный сложной системой судеб­но-административных органов. Это был серьезный удар не только по системе мировых судей, которые к 1912 году исчезли вовсе, но и по судебной реформе 1864 года. В то же время земские начальники наделяются широкими админи­стративно-судебными полномочиями в отношении крестьянского населения. Для занятия этой должности необходимо было иметь, как правило, высшее об­разование, или занимать в течение нескольких лет должности мирового по­средника, мирового судьи, иметь достаточное имущество для занятия этой должности и звание потомственного дворянина.

В продолжение контреформирования судебной реформы 1864 года в уез­дах создаются окружные суды, члены которых рассматривают дела, изъятые у мировых судей, но не перешедшие к земским начальникам. Очередной новел­лой является также создание в городах городских судей, назначаемых мини­стром юстиции. В этот период начинают появляться формы и методы судебно­го управления. Одной из таких организационных форм стало создание уездных съездов, ставших второй инстанцией для созданных городских судов. Уездный съезд в основном состоял из члена уездного окружного суда, одного-двух го­родских судей и нескольких земских начальников. Съезд возглавлял предводи­тель уездного дворянства (должностное лицо).

Кассационная инстанция (губернское присутствие) для вновь возникшей системы судов также состояла в основном из государственных чиновников, ру­ководимых генерал-губернатором. Таким образом, кассационная деятельность в ходе такой реорганизации перестала быть исключительной компетенцией Се­ната. Большинство мест в низовых и средних судебных звеньях стали также занимать государственные должностные лица, которые вмешивались в судо­производство и судебную деятельность.

35

В результате «подправления» либерального законодательства судебной реформы 1864 года в стране создаются отдельные специальные системы судов для рассмотрения государственных преступлений. Это было серьезным нару­шением одного из важнейших принципов судебной реформы, предусматривав­шего учреждение единой судебной системы для рассмотрения всех видов пре­ступлений. Продолжается ограничение компетенции суда присяжных, вводится особый порядок предания суду должностных лиц, продолжается наступление на независимость и самостоятельность судов от исполнительной власти (прави­тельства и администрации).

Следующей организационной формой судебного управления стало пре­дание государственных чиновников суду не по решению суда, а по постановле­нию их руководства.

Таким образом, еще задолго до свершения Октябрьской революции 1917 года исполнительной властью, возглавляемой императором, был нанесен серь­езный удар по либеральному законодательству 1860-х гг. в сфере судопроиз­водства и судоустройства. Безусловно, все это отразилось на независимости суда и несменяемости судей, гласности и состязательности в судопроизвод­стве, в праве на защиту, в сужении полномочий суда присяжных. Именно в этот период был ликвидирован институт мировой юстиции, а дела, подсудные ми­ровым судьям, переданы под юрисдикцию должностных лиц - земских началь­ников, то есть представителей исполнительной власти. Одновременно претер­пели большие изменения порядок расследования и судебного рассмотрения уголовных дел о политических преступлениях.

Тем не менее целевые установки режима, направленные на сочетание ре­прессий и тактики лавирования во все более обостряющихся в стране противо­речиях, не смогли укрепить монархический строй в России.

Последней попыткой предотвращения сползания Российской Империи в широкомасштабную социальную катастрофу стал царский Манифест о роспус­ке II Государственной думы и изменении Положения о выборах. Издание ново­го Закона о выборах фактически явилось государственным переворотом, по­скольку в соответствии с Основными государственными законами от 23 апреля 1906 года царь не имел права без согласия Государственной думы принимать

36

новый закон о выборах .

Воспользовавшись статьей 87 Основных Законов, позволявших главе гос­ударства утверждать любые законоположения при возникновении чрезвычай­ных обстоятельств, монарх стал подвергать коррекции собственные решения, в том числе и в отношении предоставления политических свобод. Все это по­влекло за собой вполне адекватные действия со стороны представителей рево­люционно настроенного рабочего класса, армии и флота (восстание на броне­носце «Потемкин», севастопольское восстание, владивостокское восстание и др.). В свою очередь, названные и другие политические события заставили са­модержавие прибегнуть к чрезвычайным репрессивным мерам. Надо отметить, что к этому времени судебная система Российской Империи была полностью адаптирована к сложившимся конкретно-историческим условиям России конца

37

XlX и начала XX в. , она становится практически составной частью общего процесса борьбы с инакомыслием (с антигосударственными преступлениями и преступлениями против порядка управления).

Расшатывание основ государственного строя монархической России бе­рет свое начало еще до середины 80-х годов, когда по стране прокатилась пер­вая волна терроризма. Кстати, именно это и послужило одной из существенных причин инициирования внесения изменений в либеральное законодательство 1860-х гг. и принятия мер репрессивного характера. Между тем предпринятые меры не решили данную проблему, а лишь «загнали их внутрь», где продолжа­ли подогреваться экстремистские настроения. В результате к концу 80-х годов разворачивается уже вторая, но еще более кровавая волна этого средства поли­тической борьбы.

Однако Российское государство не могло обеспечить защиту граждан от таких опасных преступных посягательств, которые приобретают широкомас­штабный характер. Выступая на заседании Государственной думы, П.А. Сто­лыпин сообщил, что только с октября 1905 г. по апрель 1906 г. по политиче­ским мотивам в стране было убито 288 государственных служащих, 383 ране- но[23]. По сведениям, приведенным ученым-криминалистом Н.С. Таганцевым, за

39

три года (1905-1908 гг.) убито 2563 должностных лица и 3616 частных лиц . Исследователь революционного террора в России с 1894 по 1917 гг. А. Гейф- ман указывает, что «в Российской Империи примерно с 1900 по 1910 гг. рево­люционеры организовали и привели в исполнение 23000 террористических ак­тов. Из них значительный процент - это удачные (разумеется, с точки зрения революционеров) политические убийства: в 17000 случаев люди были убиты или ранены. Каждый день в 1907 году в среднем совершалось 18 политических

убийств»[24].

В результате государство стало на путь создания специальных судов, по которому в свое время прошел и советский период (революционные трибуналы, трибуналы, «двойки», «тройки»). По инициативе П.А. Столыпина и с благосло­вения монарха 1 сентября (19 августа) 1906 года в порядке междумского зако­нодательства в соответствии с 87 статьей Основных законов Российской Импе­рии было принято «Положение Совета министров о военно-полевых судах». Принятием такого Положения преследовалось несколько целей: ускорение су­допроизводства по делам о гражданских лицах и военнослужащих, обвиняемых не только в разбоях, убийствах, грабежах, нападениях на военных, полицейских и должностных лиц и в других тяжких преступлениях, но и в революционных выступлениях и террористических актах.

За 1906-07 годы военно-полевые суды были введены в 82 губерниях из 87, переведенных на военное положение или положение чрезвычайной охраны. Военно-полевой суд состоял из председателя и 4 членов суда, назначаемых из строевых офицеров начальником местного гарнизона (командиром порта) по приказу генерал-губернатора или главнокомандующего. Предварительное следствие не проводилось, вместо него использовались материалы охранного отделения или жандармского управления. Обвинительный акт заменялся прика­зом о предании суду. Судебное заседание проводилось без участия в нем про­курора, защитника или свидетелей защиты, при закрытых дверях. Приговор должен был выноситься не позже чем через 48 часов и в течение 24 часов при­водиться в исполнение по распоряжению начальника гарнизона. Осужденные имели право подавать прошение о помиловании, однако военное министерство отдало распоряжение «оставлять эти просьбы без движения». В результате со­здания военно-полевых судов только за первые 8 месяцев своего существова­ния они приговорили к смертной казни 1102 человека, к каторжным работам - 127 человек[25].

В связи с изложенным не лишне отметить, что наше государство в раз­личные исторические периоды в целях защиты государственного строя, борьбы с революционным движением и преступлениями против порядка управления не раз обращалось к помощи военной юстиции. В частности, в условиях возник­новения революционной ситуации (1906 г.) царизм начинает испытывать необ­ходимость в таких судах, которые совершенно не были связаны процессуаль­ными формами и действовали по условиям военного времени. Наглядной ил­люстрацией к деятельности военных судов конца XIX в.-начала XX в. являют­ся слова С.И. Викторского, писавшего, что «Правительство наше, зная отличи­тельные свойства этих судов - быстроту производства, суровость приговоров и наказаний, признало за ними все качества суда, который лучше других, обыч­ных, может, будто бы, оградить государство от наказуемых правонарушений в годины революционного движения, вызванного нашим переустройством обще­ственным, и поэтому до чрезвычайности расширило их компетенцию за счет деятельности судов гражданского ведомства. В результате получились такие итоги, например, за один 1909 г. по отношению к одной смертной казни: по от­четам военных судов в этом году казнено по их приговорам 530 человек - 25 воинских чинов и 505 гражданских лиц. За предшествующий же, т.е. 1908 г., по приговорам Военно-окружных судов... казнено лиц военного ведомства за пре­ступления воинские - 21 и за преступления общие - 27, а лиц гражданского ве­домства за воинские преступления - 13 и за преступления общие - 1279 т.е. всего - 1340. И такие ужасающие числа относятся ко времени уже успокоения

42

страны.. » .

Безусловно, указанные социально-политические особенности России служили питательной средой для эскалации крайне оппозиционных настроений в российском обществе, вносили в общественную жизнь дух насилия, способ­ствовали утверждению режима, основанного на страхе и тем самым создавали благоприятную атмосферу для распространения революционного движения. Как отмечают многие крупные теоретики права того времени, в обществе стало нормальным явлением пренебрежение к правовым нормам. Б.А. Кистяковский говоря, в частности, о роли интеллигенции писал, что «русская интеллигенция никогда не уважала права, никогда не видела в нем ценности», ее правосозна­ние «стоит на крайне низком уровне развития»[26]. Правопослушность и правосо­знание интеллигенции наглядно проиллюстрирована в статистике, приведенной В.И. Лениным. Говоря о привлеченных к судебной ответственности за полити­ческие преступления в 1884-1890 гг., он указывает, что среди них лидирующее положение занимают представители интеллигенции -73,2%, затем рабочие - 15,1% и крестьяне -7.1%.

В данный исторический период не стало опорой для монархии и русское крестьянство. Царь, олицетворявший в глазах крестьян единство и мощь стра­ны, в результате происходящих в стране социально-политических событий утратил всякое доверие. Иллюзии монарха о крестьянстве как о союзнике по­терпели полный крах особенно после выборов и в первую и во вторую Государ­ственную думу. В первом случае крестьянство выбрало вектором направления революционную Думу, центром которой стали кадеты и прогрессисты, полу­чившие большинство мест. Не в пользу монарха сложилась ситуация и во II Думе (222 места у левых, 81 место у кадетов и только 54 места у правых).

Таким образом, по мнению автора монографии, начатый с реформ 1860-х годов процесс перехода к конституционной монархии оказался нерешительным и замедленным и, более того, спровоцировал общественное недовольство. Ряд непродуманных действий вызывали вспышки широкомасштабного терроризма и политических волнений. Однако вместо компромиссных форм взаимодей­ствия в стране укоренялись жесткие, антагонистические формы противостояния и борьбы. Все это приводило к углублению конфликта и противостояния между самодержавным строем и радикальными оппозиционными слоями общества. Иными словами, исполнительная власть, в том числе и самодержец, возглавля­ющий ее, ответственные за стабильное развитие государства, оказались неспо­собными обеспечить порядок и внутреннюю безопасность. По этому поводу из­вестный русский монархист Лев Тихомиров писал: «Не выйдем мы из беспо­рядков и революций до тех пор, пока не станет всенародно ясно и неоспоримо - где верховная власть, где та сила, которая при разногласиях наших может ска­зать: “Roma locuta - causa finita”, - потрудитесь все подчиниться, а если не под­чинитесь - сотру с лица земли»[27]. Таким образом, к Февральской революции 1917 года в России сильной исполнительной власти, способной вывести обще­ство из тупика противостояния социальных сил, не было. Все было связано только с насилием. По этому поводу очень удачно выразился Б.А. Кистяков- ский. В 1906 г. он пишет статью «Государство правовое и социалистическое», где указывает, что «для нас, русских, государство - это положение об усилен­ной и чрезвычайной охране, это военное положение, это военно-полевые суды

45

и смертные казни» .

В результате без особого труда была совершена Февральская революция 1917 года и свергнуто самодержавие. Падение монархии повлекло за собой фактическое изменение формы государства и поставило вопрос о реформиро­вании органов юстиции, и в частности суда.

Законотворческая деятельность Временного правительства, в том числе и по организации судебного реформирования, уже освещалась в отечественной историко-правовой литературе, но или тенденциозно, или фрагментарно. А между тем эта проблема представляет значительный интерес с точки зрения ис­торического опыта организации судоустройства, судопроизводства и судебно­го управления.

Для разработки наиболее важных законодательных актов в марте 1917 года при Временном правительстве был создан специальный орган - Юридиче-

46 r

ское совещание , что свидетельствует об устранении действующей на тот мо­мент IV Государственной думы от принятия государственно-властных реше­ний, поскольку старый порядок принятия законов был неприменим. Таким об­разом, Временное правительство с помощью Юридического совещания изда­вало законы вне всякой установленной действующим законодательством про-

47

цедуры .

Юридическое совещание - практически полностью дублировало функции Государственной думы, лишь за тем исключением, что его деятельность была подчинена Временному правительству. В задачи Совещания входили юридиче­ская оценка постановлений, указов Временного правительства и распоряжений министерств, представление юридических заключений по отдельным вопросам деятельности органов Временного правительства, подготовка Учредительного собрания с 26 июля 1917 г. Совещание за достаточно короткий период своей деятельности выработало большое количество правовых актов, ставших поста­новлениями Временного правительства. Принятые акты носили ключевое по­литическое значение в решении вопроса не только преобразования государ­ственного строя, формирования избирательной системы, созыва Учредительно-

48

го Собрания, но и судебной системы . Примечательно, что в Юридическое со­вещание вошли такие крупнейшие юристы и государственные деятели России, как Ф.Ф. Кокошкин, В.А. Маклаков, М.М. Винавер, А.А. Боголепов, В.М. Гес­сен, В. Ф. Дерюжинский, С.А. Котляревский, В.Д. Набоков, Б.Э. Нольде,

А.А. Булат, М.В. Вишняк, В.В. Водовозов, Н.И. Лазаревский, Я.М. Магазинер,

Э.Э. Понтович, И.В. Яшунский и другие, что обеспечило высокое качество юридических актов, принимавшихся Временным правительством[28].

Анализ основных правовых актов государственного управления, издан­ных с 25 февраля по 3 марта 1917 г., позволяет сделать вывод о том, что Вре­менное правительство являлось единственным легальным органом власти, по­скольку в Манифесте об отречении от престола от 3 марта 1917 г. бывший мо­нарх призвал всех граждан России подчиниться Временному правительству, «облеченному всею полнотой власти, впредь до того», как будет «в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосова­ния» избрано Учредительное Собрание, первейшая цель которого - определить форму правления в России[29].

Временное правительство в первые же дни после своей легализации начинает предпринимать достаточно активные шаги для изменения государ­ственного строя России, в том числе и судебной системы. В первую очередь, упраздняется наиболее реакционная часть царской юстиции (верховный уго­ловный суд, особые присутствия Правительствующего Сената, особые суды с участием сословных представителей судебных палат и окружных судов). Такие кардинальные меры объяснялись несколькими причинами. Во-первых, назван­ные суды Российской Империи в силу своих обязанностей осуществляли непо­средственные распоряжения прежней власти и авторитетом у населения не пользовались. Во-вторых, в предреволюционный период в стране процветало негативно-отрицательное и неуважительное отношение к праву, законам и нор­мативному порядку. Обусловлены они были разными причинами: юридиче­ским невежеством, косностью, отсталостью и правовой неграмотностью ос­новной массы. По мнению В.А. Туманова, подобные антиправовые установки и стереотипы - это «элемент, черта, свойство общественного сознания и нацио­нальной психологии... отличительная особенность культуры, традиций, образа жизни»[30]. К тому же после революции идея закона, которая ассоциировалась у общества с самодержавием, монархом, нежели с юридическими нормами[31], пе­рестала вообще существовать.

К началу 90-х годов в России не оставалось не подвергнутыми коррекции практически ни одного из провозглашенных реформой 1864 года принципиаль­ных позиций. Справедливости ради, все же следует отметить, что начало XX века характеризуется некоторыми позитивными переменами в судебной систе­ме. В мае 1913 г. на рассмотрение IV Государственной думы поступил проект закона от 15 июня 1912 года «О преобразовании суда в сельских местностях» и о введении его в действие. Принят он был Государственной думой 26 июня 1913 г., а введен в действие с 1 января 1914 г. и только в десяти юго-западных губерниях: Харьковской, Екатеринославской, Курской, Полтавской, Киевской,

Волынской, Подольской, Черниговской, Херсонской и Таврической. К 1917 г.

53

закон 15 июня 1912 г. действовал в 20 губерниях .

В результате принятия названного Закона уездные земские собрания по­лучили право выбирать мировых судей, фактически упразднённых в 1889 году. В результате судебная власть от земских начальников (должностных лиц) по-

54

степенно стала передаваться в руки мировых судей .

Во второй половине XIX-начале ХХ века в России начинает возрождаться система органов административной юстиции. Особенно иллюстративно данный институт просматривается в рамках административной реформы П.А. Столы­пина, в которой важное место занимала проблема создания целостной системы гражданской администрации и органов административной юстиции. В резуль­тате этих реформ предполагалось создание смешанных административно­судебных коллегий в уездах и губерниях, деятельность которых должна была осуществляться только на основе соблюдения форм состязательного процесса, а также превращение 1-го департамента Сената в дееспособный высший судеб­но-административный орган[32]. Последнее нашло свою оценку в высказываниях известных юристов того времени. Видный правовед того времени А.И. Ели- стратов придавал большое значение развитию административной юстиции. В его трудах получили развитие идеи ограничения государственного принужде­ния в отношении личности как главного признака правового государства, пер­спективы создания в структуре государственного управления России админи­стративной юстиции. Характеризуя закон от 26 декабря 1916 г. об изменениях в устройстве и в порядке производства дел Сената, А.Е. Елистратов писал: «Тра­дициям сенатской волокиты, убивающей всякую веру в подзаконность управ­ления, противопоставлены существенные улучшения в порядке производства дел. Введение состязательного начала в процессе уравнивает положение сто­рон министров и граждан, выступающих в качестве заинтересованных лиц. Обеспечению правосудия служит устность и публичность. Возможность до­биться в департаменте окончательного решения в связи со сроком, установлен­ным для министерских заключений, является известной гарантией сравнитель­но скорого завершения дела»[33]. Вышеназванным Законом вводилось состяза­тельное начало, за сенаторами-судьями признавалась несменяемость, ослабля­лось влияние заинтересованных органов управления, в частности министерств, на решения дел в 1-м департаменте Сената, рассмотрение жалоб становилось не только состязательным и устным, но и публичным. В то же время Законом не было предусмотрено наличие у сенатора-судьи высшего юридического образо­вания и соответствующего стажа работы, что, безусловно, могло повлиять на законность принимаемого решения. Самостоятельность сенаторов-судей огра­ничивалась обязанностью Сената представлять свои решения на утверждение императора, что несомненно влияло самостоятельность сенаторов и принятие решений на основе принципа, целесообразности. Однако в таком качестве 1-й департамент Сената не смог развернуть свою деятельность, поскольку Закон от 26 декабря 1916 г. вводился в действие с 1 мая 1917 года, но в феврале 1917 го­да в России была совершена очередная революция.

Осуществляя реформирование судебной системы после Февральской ре­волюции 1917 года, Министерство юстиции как орган судебного управления пытается опереться на положения и принципы Судебных уставов 1864 г. В частности, указом Временного правительства от 4 марта 1917 г., как указыва­лось выше, упраздняются созданные при самодержавии особые суды: Вер­ховный уголовный суд и особые присутствия Сената, судебные палаты и

57

окружные суды с участием сословных представителей . Постановлением от 30 марта 1917 г. дела, подсудные этим установлениям, передаются в компетенцию

58

суда присяжных . Во всех судебных органах институт сословных представите­лей заменяется на институт присяжных заседателей.

Автор исследования приходит к выводу, что в области судебного строи­тельства Временное правительство более всего преуспело в расширении пол­номочий присяжных заседателей. Об этом свидетельствует постановление Временного правительства «Об уголовной и гражданской ответственности служащих» от 11 апреля 1917 г., которым восстанавливается право заседателей участвовать не только в судопроизводстве окружных судов, но и судебных па­лат и Уголовно-кассационного департамента Сената. В ведение присяжных за­седателей возвращаются все категории дел, постепенно изъятые у них после судебной реформы 1864 г., в том числе, «против порядка управления, о долж­ностных преступлениях, против общественного благоустройства и благочиния» и др. Более того, присяжные заседатели при Временном правительстве получа­ют возможность рассматривать дела и о государственных преступлениях, кото­рые никогда в истории России не были им подсудны[34].

Интересным историческим фактом является и то, что Временным прави­тельством в России был создан военный суд присяжных, который действовал не только в воинских частях в тылу, но и на фронтах первой мировой войны. В определенных случаях его юрисдикция распространялась и на гражданское население. Однако солдаты не питали особого доверия к судам с участием во­енных присяжных заседателей. Проявлялось это в том, что солдаты часто отка­зывались участвовать в выборах присяжных заседателей, а избранные из солдат

60

присяжные не являлись на заседания суда .

Изменения коснулись и правительствующего Сената. В соответствии с постановлением правительства он остается высшей кассационной инстанцией и одновременно выполняет ряд иных судебных функций. В частности, кассаци­онному департаменту Сената передается рассмотрение дел о преступлениях по должности, подведомственных упраздненному верховному уголовному суду. В структуре правительствующего Сената учреждается Высший дисциплинарный суд, предназначенный для рассмотрения о дисциплинарных проступках судей. Помимо этого в преддверии проведения выборов в Учредительное собрание было образовано особое присутствие Сената для разрешения сомнений, возни­кающих при применении положения о выборах в Учредительное собрание[35].

Достаточно серьезным преобразованиям подвергается система местных судов. В этих целях Министерство юстиции окончательно упраздняет должно­сти земских начальников и кандидатов на эти должности. Судебные функции земских начальников передаются временным судам, а административные - уездным комиссарам Временного правительства. Таким образом, происходит разделение административных и судебных функций.

Министерство юстиции, как орган судебного управления, всячески спо­собствует распространению действия мировой юстиции: изменяется состав ми­рового суда, расширяются его полномочия, по некоторым уголовным и граж­данским делам, подведомственным мировым судьям, вводится коллегиальная форма отправления правосудия, так называемое особое мировое присутствие с добавочным мировым судьей и двумя членами. Иные обязанности мировых су­дей, установленные действующим на тот период законодательством, исполня-

62

лись ими единолично .

Судебное управление при Временном правительстве было сосредоточено и на такой проблеме, как многовластие в судебной сфере, что негативно влияло на общественно-политическую обстановку в стране. В Петрограде, Москве и других городах организовывались так называемые революционные суды. Они имели различные названия: межпартийный совестный суд в Москве, судебное присутствие во Владимире, судебно-следственная комиссия в Туле, междуна­родный суд в Екатеринославле. Все эти суды организовывались самочинно из представителей партий, общественных организаций и Советов рабочих и сол­датских депутатов с целью «подавления контрреволюции и защиты завоеваний народа». В то же время они, не являясь легитимными судебными органами, применяли различные наказания, вплоть до ареста на небольшие сроки. В связи с чем для «быстрого устранения печальных недоразумений, возникающих меж­ду солдатами, населением и рабочими»[36], Временным правительством были со­зданы временные суды, но одновременно с этим было предложено «все судеб­ные установления, образованные населением по своему почину, упразднить»[37]. Действовали временные суды в составе мирового судьи (председатель), выбор­ного представителя от армии и выборного представителя от рабочих. К подсуд­ности временных судов были отнесены дела об агитации против нового строя, о продаже спиртных напитков, о сокрытии торговцами продовольствия, о кражах, хулиганстве и т.д. Суды имели право наложения различных наказаний: от вну­шения до тюремного заключения сроком на полтора года. Приговоры приводи­лись в исполнение немедленно и обжалованию не подлежали. По мнению иссле­дователей советского периода, учреждение временных судов имело целью при-

65

дать видимость проведения «революционизирования» старого царского суда .

Организационно-управленческая деятельность Министерства юстиции коснулась и продолжения создания в стране административной юстиции, вхо­дившей в свое время составной частью в административную реформу, предло­женную А.П. Столыпиным. Однако Временное правительство продвинулось в этом вопросе гораздо дальше, чем это было при самодержавии. В этих целях был принят специальный закон об административных судах - Положение о су­дах по административным делам от 30 мая 1917 года[38]. В соответствии с ним организация административных судов в России основывалась на двух основных принципах. Во-первых, органы административной юстиции должны были быть связаны с системой общих судов страны. Во-вторых, эти органы должны были быть привязаны к административно-территориальным единицам России: госу­дарству, губерниям и уездам. В статье 1 Положения провозглашалось: «Власть судебная по делам административным принадлежит: административным судь­ям, окружным судам и Правительствующему Сенату»[39]. В результате в составе губернского окружного суда создавалось коллегиальное административное от­деление, находящееся в несколько особом положении по сравнению с другими

отделениями общего суда. На уездном уровне назначался административный

68

судья, представлявший единоличную власть с самостоятельным делопроиз­водством. К подведомственности судей по административным делам были от­несены споры между государственными органами и органами самоуправления, а также общественными организациями. В последующем под их юрисдикцию были переданы дела о спорах, связанных с деятельностью земельного и продо­вольственного комитетов.

Закон от 30 мая 1917 года исходил из того, что нарушенное право должно быть восстановлено в полном объеме, и суду для этого были предоставлены со­ответствующие полномочия. В частности, Закон предоставил суду не только право отмены, но и право изменения административных решений. Согласно предоставленным Законом полномочиям административный суд имел возмож­ность непосредственно пресекать действия, нарушающие законный порядок и права граждан. Таким образом, представлялось, что «суд не заменяет волю ад­министрации какой-либо волей, а только вводит волю администрации в преде-

69

лы закона» .

Поскольку в стране продолжала действовать старая система местных су­дов, то, безусловно, перед Министерством юстиции, как органом судебного управления, остро встал вопрос о смене части судей, назначенных еще царским правительством. Однако такие организационные предложения Министерства юстиции сразу вызвали острые дискуссии среди известных юристов. Уместно отметить, что еще в период внесения изменений в либеральное законодатель­ство 1864 г. (контрреформирования) по этому вопросу обозначились два проти­воположных лагеря известных юристов, государственных и общественных дея­телей. С одной стороны, противники института несменяемости судей, это М.Н. Катков, К.П. Победоносцев и другие. Так, М.Н. Катков в «Московских ведомостях», редактором которой он являлся, назвал несменяемость судей не

70

иначе как «самодержавием в самодержавии» . И здесь же, только уже позднее, он заявил о «возмутительной нелепости доктрины о независимости судов от правительства... о несменяемости судей, об абсолютной непререкаемости окон-

71

чательных судебных решений» . С другой стороны, защитники принципа не­сменяемости судей. Среди них были такие известные юристы, как И.В. Гес-

72 73 74 75 76

сен , А.Ф. Кони И.Я. Фойницкий , Е.В. Васильковский , М.А. Филиппов ,

77

В.К. Случевский. К вопросу о несменяемости судей в ходе судебной реформы обращались Г.А. Джаншиев, М.Ф. Громницкий, Д.Н. Набоков, Я.К. Городын- ский, К.Д. Анциферов и другие. Все они выступали и до февральских событий и после них с резким осуждением предложений об отмене судейской несменя­емости, считая этот институт гарантом независимости судей от каких-либо воз­действий и давлений сверху. В результате понимания важности принципа не­сменяемости судей предложение об его отмене даже временной, было отверг­нуто большинством участников совещаний в Министерстве юстиции. В связи с чем Временным правительством было принято два постановления.

Первое постановление от 20 марта 1917 г. «Об условиях занятия долж­ностей по судебному ведомству», в силу которого для назначения на должности по судебному ведомству необходимо было прослужить в судебном ведомстве или состоять в звании присяжного поверенного: 1) для должности члена окружного суда - четыре года; 2) для должности председателя, товарища пред­седателя окружного суда или члена Судебной палаты - шесть лет; 3) для долж­ности Председателей Судебной палаты - восемь лет; 4) для должности сенато­ров кассационных департаментов Сената - десять лет.

Вслед за ним было принято дополнительное постановление от 26 апреля 1917 г. «О допущении некоторых категорий лиц к назначению на должности по судебному ведомству». Оно открывало перспективы занятия должности судьи и для тех, кто не имел стажа работы в судебном ведомстве, но имел ученую сте­пень магистра или доктора римского, гражданского или уголовного права и за­нимался научной и преподавательской деятельностью в течение сроков, ука­занных в первом постановлении.

Постановлением Временного правительства от 20 марта 1917 г. «Об усло­виях занятия должностей по судебному ведомству» закреплялись виды дисци­плинарных наказаний, которым могли быть подвергнуты в то время судьи в по­рядке дисциплинарного производства: предостережение; замечание; выговор без внесения в послужной список; вычет из жалования; арест не более как на семь дней; перемещение с высшей должности на низшую, а в отдельных, четко определенных случаях судья мог быть подвергнут в порядке дисциплинарного производства перемещению в другую местность на равную судейскую долж-

78

ность; увольнение от должности .

По поводу замещения должностей судей в соответствии с вышеназван­ным постановлением Временного правительства в историко-правовой литера­туре советского, да и современного периода, сложилось мнение, что такие тре­бования гарантировали сохранение судебного аппарата в руках бывших цар-

79

ских чиновников .

В связи с этим будет нелишне привести слова Б.А. Кистяковского, кото­рый, выступая вскоре после Февральской революции на собрании Московского юридического общества, сказал: «Прежнее государственное устройство России прекратило свое существование, но государство продолжает существовать. Прежде всего, остался, существует и действует правопорядок, направляющий деятельность государственных учреждений и регулирующий отношения между ними и гражданами и граждан между собой... Основной принцип всякого пра­вопорядка заключается в том, что правовая норма действует до тех пор, пока она не отменена новой нормой. Непрерывность правопорядка, которая до сих пор соблюдалась, должна охраняться и в будущем»[40].

По мнению автора, монографии Б. А. Кистяковский, как юрист и социо­лог, под правопорядком, безусловно, понимал и отправление правосудия, ко­торое никак не могло быть доверено самочинно создаваемым судам и людям, не имеющим соответствующего юридического образования и подготовки. И с учетом сказанного становятся понятными следующие слова лидера Временного правительства А.Ф. Керенского «Я выше всего ставлю право... новый строй должен быть основан на праве и справедливости»[41].

Значительным шагом Временного правительства в области возвращения принципов судебной реформы 1864 г. стала отмена (13 марта 1917 г.) военно­полевых судов, созданных еще при самодержавии. Однако буквально через че­тыре месяца (10 июля 1917 г.) им же учреждаются военно-революционные су­ды солдат и офицеров[42], а 29 июля этого же года - военно-революционные мор­ские суды. Вследствие этого в историко-правовой литературе утвердилось мне­ние, что «фактически никакой отмены военно-полевых судов не было; остались

83

те же военно-полевые суды, действовавшие только под другим названием» . Однако с таким утверждением трудно согласиться по следующим причинам. Военно-полевые суды, созданные при самодержавии, - это ответ государства на активизацию терроризма в России в конце XIX в. В тот период в ведение воен­но-полевых судов были переданы все дела о политических убийствах и иных насильственных действиях в отношении должностных лиц, государственных и общественных деятелей. Уголовные дела указанной категории преступлений рассматривались в закрытых судебных заседаниях, а приговоры обжалованию (апелляции) не подлежали.

Другое дело, военно-революционные суды солдат и офицеров, а также военно-революционные морские суды. Например, к подсудности военно­революционных морских судов (такая же подсудность была и у военно­революционных судов солдат и офицеров[43]), как видно из журнала заседания Временного правительства №144 от 29.07.1917 г., относились дела о государ­ственной измене; побеге к неприятелю, самовольное оставление своего места во время боя и уклонение от участия в бою; подговоре, подстрекательстве и возбуждении к сдаче, бегству или уклонению от сопротивления противнику; сдаче в плен без сопротивления; самовольной отлучке с караула или вахты в виду неприятеля; о насильственных действиях против начальников из офицеров и матросов; о сопротивлении исполнению боевых приказаний и распоряжений начальника, явное восстание и подстрекательство к нему; нападении на часово­го или военный караул и о вооруженном им сопротивлении или умышленном убийстве часового; об умышленном убийстве, изнасиловании, разбое и грабе­же лиц в войсковых районах, подчиненных командующему флотом.

Тому же наказанию подлежали и неприятельские шпионы. Все это лиш­ний раз свидетельствует о том, что созданные Временным правительством во­енно-революционные суды как общевойсковые, так и морские не имели ника­кого отношения к делам, связанными с терроризмом, политическими убийства­ми и иными насильственными действиями в отношении должностных лиц, гос­ударственных и общественных деятелей.

Более того, во всех актах Временного правительства, регламентирующих деятельность военно-революционных судов, в частности морских, указыва­лось, что они «могут быть учреждаемы распоряжениями командующих флота­ми, начальниками отдельных отрядов - на дивизиях, бригадах, отдельных ко­раблях и дивизиях комендантами морских крепостей и начальниками укреп­ленных позиций, пользующимися правами не ниже начальника дивизии для рассмотрения дел о важнейших преступлениях (перечисленных выше - Р.А.),

если преступления эти представляются настолько очевидными, что не

85

требуют производства предварительного следствия» (выделено - Р.А.).

Научно-теоретическое осмысление концептуальных проблем построения реально действующей судебной системы после февральских событий 1917 года показывает, что Временное правительство оказалось перед выбором: либо со­здавать радикально новую судебную систему, либо преобразовать доставшееся от самодержавия наследие в соответствии с принципами судебной реформы 1864 года. В том и другом случае основания для преобразования судебной си­стемы были, и Временное правительство признавало это. Достаточно красноре­чиво свидетельствует об этом постановление Временного правительства от 25 марта 1917 г., указавшего на перерождение царских правовых институтов (сло­ва из водной части, которой приведены выше).

Иллюстрацией этому может служить и приказ по военному ведомству от 21 апреля 1917 г. № 233, в котором прямо говорилось о пересмотре всей су­дебной системы. Однако все осложнялось тем, что Временное правительство, очутившись в сгустке назревших юридических, экономических и политических причин, в условиях нарастания социальной напряженности, частых правитель­ственных кризисов, продолжающейся первой мировой войны, оказалось не го­товым к проведению кардинальных изменений в сфере судоустройства и судо­производства. В связи с чем оно было вынуждено «признать необходимым, по

мере изготовления проектов по отдельным первоочередным вопросам, немед-

86

ленно вводить в действие эти проекты» .

Тем не менее, автор монографического исследования приходит к выводу, что Временное правительство не могло пойти по пути радикального изменения судебной системы (как это произошло, например, после Октябрьской револю­ции 1917 г.) по следующим причинам. Во-первых, упразднение судов прежнего режима повлекло бы за собой потерю квалифицированных судебных кадров. Поэтому, чтобы избежать больших кадровых потерь, Временное правительство проявило осторожность и пошло по пути как сохранения судей, назначенных еще при царе, так и многих дореволюционных законов, лишь дополняя либо изменяя их и обосновывая все это принципом преемственности в праве, его не­прерывностью. Примером тому является возрождение института администра­тивной юстиции.

Во-вторых, благодаря также определенной осторожности Временному правительству удалось использовать огромный научный потенциал, которым располагала наука русского права, имевшая к тому историческому периоду не­оспоримые достижения. Не случайно законодательная деятельность Временно­го правительства в области судоустройства и судопроизводства была достаточ­но интенсивной, и все юридические акты выполнены на высоком юридическом уровне. Между тем любые радикальные преобразования в этой области могли бы повлечь за собой утрату некоторого уже достигнутого уровня упорядочен­ности, судебного управления и постепенного перевода его в новое качество.

Что же касается судебного управления после Февральских событий 1917 года, то оно было сосредоточено в Министерстве юстиции Временного прави­тельства. К сожалению, деятельность Министерства юстиции в межреволюцион- ный период 1917 г. не получила комплексного освещения в историко­юридической науке. Однако можно с полной уверенностью утверждать, что в за­дачи Министерства, также как и такого Министерства при самодержавии, вхо­дило осуществление руководства судебными органами. Заведуя личным соста­вом судов, оно получило право назначения и увольнения следователей по важ­нейшим делам в окружных судах, а также городских судей и членов уездных окружных судов. Министерство юстиции руководило и осуществляло контроль за деятельностью мировых судей, присяжных заседателей, судей временных и военно-революционных судов. Например, министр юстиции в порядке надзора мог отменить любой приговор временного суда, а в порядке контрольной дея­тельности поставить вопрос о дисциплинарной ответственности любого судьи [44].

Возвращаясь к историческому значению деятельности Временного пра­вительства, следует отметить, что оно выполнило не только свою функцию, со­стоящую в разрушении некоторых социальных институтов и традиций обще­ства периода монархического режима, но и положило начало ряду демократи­ческих реформ в области как государственного, так и судебного строительства.

Однако установившееся двоевластие, формирование двух полярных про­цессов демократизации, в которых проявилось различное отношение к праву, законности и правопорядку, неадекватность реагирования на быстрые измене­ния, происходящие в стране, оттягивание под разными предлогами решение самых насущных задач, стоящих перед раздираемым противоречиями обще­стве, стали вызывать у народа недовольство деятельностью Временного пра­вительства. В результате по всей стране начались где стихийные, а где и орга­низованные массовые демонстрации протеста.

Таким образом, установлению советской власти предшествовал мощный системный кризис Временного правительства, связанный с «углублением хо­зяйственных трудностей и ростом социальной напряженности в обществе, а также с событиями на фронте»[45].

В начале октября 1917 года большевики составляли уже большинство в советах. Фактически в этот достаточно сложный для истории нашего государ­ства период встал выбор: либо Временное правительство и в последующем во­енная диктатура, либо диктатура пролетариата. На то, что грядет установление военной диктатуры, указывало многое: в стране царила анархия, беспорядки, погромы, устраивались самосуды, в деревнях захватывались земли. В немалой степени на формирование радикальной направленности оказали экономиче­ский кризис и безработица, поскольку началось массовое закрытие промыш­ленных предприятий, в результате сотни тысячи голодных, озлобленных лю­дей оказались на улице. Крайне унизительным было и внешнее положение Рос­сии. В результате такого системного кризиса Временное правительство уже не могло удержать власть в своих руках. Поэтому 12-14 сентября 1917 года

В.И. Ленин обращается в ЦК партии, настаивает на захвате власти путем во­оружённого восстания, с последующей передачей власти советам. И когда 25 октября в столице началось вооруженное столкновение, на стороне Временного

89

правительства не оказалось практически никакой вооруженной силы .

В этот же день состоялся 2-й Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, который объявил единственной законной властью Рос­сии власть советов и Россия стала советской республикой[46].

В течение нескольких месяцев - с 25 октября 1917 г. до середины февраля 1918 г. - советская власть установилась почти на всей территории России. В ре­зультате Октябрьской революции советы из органов оппозиции превратились в органы новой формирующейся власти. В короткий срок были упразднены ста­рые центральные органы власти: Сенат, Государственная канцелярия, Синод, министерства, карательные учреждения и, в том числе, судебная система.

Поэтому перед большевиками сразу встала необходимость выработки концепции пролетарской судебной реформы переходного периода. На взгляд автора исследования, она заключалась в следующем:

- в обозначении корневых проблем судебной системы периода самодер­жавия и Временного правительства;

- в определении основных узловых моментов для внесения поправок в законодательство самодержавия и Временного правительства, регулирующих судоустройство и судопроизводство;

- в разработке предложений по конкретным правовым и организацион­ным мерам осуществления прогрессивных преобразований в судебной системе пролетарского государства;

- в определении и обосновании основных идеологических принципов су­доустройства, судопроизводства и судебного управления;

- в определении ключевых проблем во взаимоотношениях судов и орга­нов судебного управления.

Для пролетарского государства и ушедшей в историю Российской Импе­рии было общим то, что ими в функционировании власти отрицался принцип разделения властей «как способ организации и функционирования органов гос­ударственной власти»[47]. Поэтому автор исследования приходит к выводу, что довольно амбициозные планы Советского государства о формировании судеб­ной системы с подлинной независимостью судей, в принципе не могли быть ре­ализованы. В результате большевикам пришлось корректировать все свои пла­ны в пользу иного принципа - партийного и идеологического монизма, кото­рый по вертикали пронизывал всю иерархию властных отношений - от главы государства вплоть до самых низших звеньев власти и ячеек общества. Такое управление особенно характерно для начала 30-х гг., а первоначально вся пол­нота власти была сосредоточена в представительных органах государственной власти - Советах рабочих и крестьянских депутатов. Соответственно все это напрямую повлияло на формирование и развитие судебных органов и органов судебного управления.

Основы советской судебной системы были заложены сразу после ок­тябрьских событий 1917 года. Согласно декрету II Всероссийского съезда Со­ветов в качестве центрального органа судебного управления создается Нарко­мат юстиции РСФСР (далее - Наркомюст РСФСР). Он осуществлял надзор за исполнением законов с правом опротестования незаконных постановлений и решений исполнительной власти, мог привлекать к уголовной ответственности нарушителей закона, надзирал за органами следствия и руководил расследова­нием дел, мог требовать пересмотра приговоров и решений судов, осуществлял надзор за законностью и правильностью содержания заключенных под стражей и через тюремно-карательный отдел осуществлял управление местами заклю­чения. На местах представителями наркомата были комиссары юстиции, кото­рые избирались местными Советами и фактически являлись местными органа­ми судебного управления.

Говоря о формировании и развитии судебного управления в Советском государстве, нельзя обойти вниманием то, что в ходе Октябрьской революции кадровый состав управленцев обновился, а принципы и методы руководства людьми оставались практически прежними. По мнению автора исследования, данное обстоятельство лишний раз свидетельствует о том, что после Октябрь­ской революции в основном сохранилась преемственность в формах, методах и приемах судебного управления.

Таким образом, преемственность в управлении, в том числе и судебном, - явление объективное, существующее в любом историческом периоде развития нашего государства. Поэтому отрицание преемственных связей с методами и приемами судебного управления любого предыдущего исторического этапа, в частности царской России, ошибочно. Они реально существовали, проявлялись в сущности, форме и содержании советского судебного управления и распро­странялись на весь советский период.

Таким образом, уходящие корнями в 1917 год традиции судебного управления - это заимствованная Советским государством у Российской Импе­рии форма управления судами по вопросам назначения, перемещения, увольне­ния чинов судебного ведомства, учреждения и упразднения судов, а также осу­ществления надзора за их работой[48]. То есть основным направлением в дея­тельности органов юстиции как в царской России, так и после Октябрьской ре­волюции 1917 года являлось судебное управление.

Безусловно, Советское государство, вбирая в себя уже сложившиеся при­емы и методы судебного управления, не было заинтересовано в полной экстра­поляции сложившихся до революции форм управления судами. Поэтому от­дельные известные методы руководства судами приспосабливались и адапти­ровались к новым условиям, но это отнюдь не указывало на отсутствие преем­ственности исторических этапов.

На взгляд автора исследования, перенесение прошлого в настоящее пред­полагалось лишь как переходный этап в государственном управлении судами, поскольку сложившаяся после Октябрьской революции 1917 года политическая и экономическая ситуация не давала по вполне понятным причинам реальной возможности прогнозировать развитие законодательства в этом направлении, а тем более изучать эффективность судебного управления при воздействии раз­личных факторов внешнего порядка (политических, экономических, социаль­ных и др.). Отсюда автор монографии приходит к выводу, что функция госу­дарства по руководству судами то расширялась, то сужалась и постоянно зави­села от двух факторов: во-первых, от целей и задач, стоящих перед государ­ством, и во-вторых, от необходимости решения целого комплекса вопросов, свя­занных с созданием и обеспечением надлежащих условий для осуществления су­дами правосудия. Под обеспечением надлежащих условий понималось финансиро­вание судебной деятельности, материально-техническое обеспечение судов, подбор и расстановка кадров, организация выборов судей и народных заседате­лей и решение многих других организационных вопросов. Все это, безусловно, давало субъектам судебного управления (уполномоченным на то органам) воз­можность контролировать суды, а подчас прямо или косвенно вмешиваться и в отправление правосудия.