<<
>>

§ 2. Соотношение права и нравственности в учении Н.М. Коркунова: разграничение юридических и нравственных норм

Как было указано в предыдущем параграфе, решение проблемы соотно­шения естественно-научной и юридической методологии позволило Н.М. Коркунову решить и ряд других задач. В числе этих задач разработка но­вых подходов к решению традиционных для правовой науки того времени про­блем, в контексте этих подходов дана теоретико-методологическая оценка школе естественного права, школе позитивного права, исторической школе права, выяснены пути дальнейшего развития научного правового знания.

Одна­ко теоретико-методологический и концептуальный контекст, который опреде­лялся выяснением соотношения естественно-научной и юридической методоло­гии, являлся рамками, позволяющими преодолеть заблуждения классических школ юриспруденции. Не отрицая значения других факторов, связанных с со­держанием научного мировоззрения Н.М. Коркунова, следует предположить, что необходимость очертить методологические границы общей теории права стала предпосылкой появления недочетов, прежде всего связанных с интерпре­тацией природы права, предмета общей теории права, и вызвало неопределен­ность и даже противоречивость некоторых теоретико-методологических уста­новок. В первую очередь это относится к методам познания правовых явлений, когда принцип объективности и историзма, индуктивная логика исследования, определяемая ориентацией на юридическую практику в исследовании, остава­лись скорее методологической декларацией, чем реальным действующим меха­

низмом научного познания. Порой ученый был склонен противоречиво заяв­лять о необходимости импликации естественно-научной методологии к юриди­ческим исследованиям, сводя процесс развития права к принципу наследствен­ности, моделированию будущих состояний общества, политических и правовых институтов в качестве современной задачи юридической науки.

По нашему мнению, преодоление данных недостатков и дальнейшее развитие теоретико-методологической концепции Н.М.

Коркунова было свя­зано с переходом к решению иной проблематики, нисколько не отрицающей прежнюю, но рассматривающей ее в ином методологическом контексте, кон­кретизирующем специфику теоретико-правового знания и саму методоло­гию. Данным контекстом является проблема соотношения нравственных и правовых норм. Решение проблемы соотношения права и нравственности, как в России, так и в зарубежных государствах, определялось не столько ме­тодологией, сколько интерпретацией сущности права, а это предопределяло и методологию правового исследования. Так, очевидно, что решение данной проблемы школой естественного права и школой позитивного права должно существенно отличаться. Если для школы естественного права характерно либо отождествление права и нравственности, либо выведение права из нравственности, то школа позитивного права строго разделяет эти сферы, указывая на разные источники формирования нравственных и правовых норм, а также особенности их действия в обществе.

Что касается российских правовых учений и решения в них данной про­блемы, то необходимо еще раз подчеркнуть, что в русском правоведении дан­ная проблема всегда рассматривалась в качестве одной из фундаментальных. Учитывая то обстоятельство, что отечественное правоведение всегда развива­лось под сильным влиянием правовой науки Западной Европы, необходимо подчеркнуть, что тенденции, которые наблюдались в Европе в сфере правове­дения, неизбежно сказывались и на российском правовом знании. В значительной степени это объяснялось консервативным темпераментом мно-

гих правовых исследований. Так, например, немногочисленные попытки ре­формирования российского права в первой половине XIX века в контексте ли­беральных идей и принципов наталкивались на мощное консервативное проти­водействие. Примечателен пример М.М. Сперанского, представившего проект реформы законодательства, раскритикованного не только высочайшей персо­ной, но и многими общественными деятелями того времени. Например, Н.М. Карамзин крайне критически оценивал данный проект как наносящий вред Рос­сии и ориентированный на иные ценности.

В 1811 году в своей работе «Записки о древней и новой России», выразившей настроения консервативной части общества, настроенной против либеральных реформ Александра I, он писал, что «Новые законодатели России славятся наукою письмоводства более, нежели наукою государственною.

В самом деле, издаются две книжки под именем проекта Уложения. Что нахо­дим?.. Перевод Наполеонова Кодекса! .Для того ли существует Россия, как сильное государство, около тысячи лет? Для того ли около ста лет трудимся над сочинением своего собственного уложения, чтобы торжественно перед лицом Европы признаться глупцами и подсунуть седую нашу голову под книжку, слепленную в Париже»[159].

Очевидно, что правовые воззрения самого Н.М. Карамзина были весьма близки исторической школе права, о чем свидетельствует его работа «История государства Российского» (1818-1829), в которой он писал, что «Законы народа должны быть извлечены из его собственных понятий, нравов, обыкновений, местных обстоятельств. Для старого народа ненадобно новых законов.» [160]. Между тем данные воззрения могут быть интерпретированы и иначе, и как естественно-правовые воззрения, весьма близкие Ш. Монтескье, учение кото­рого было весьма популярным в России. Во всяком случае, естественно­

правовые воззрения были не просто распространены, но редко встречали аль­тернативу. Вероятно, достаточно поверхностное знание учения о естественном праве, восприятие лишь основных постулатов, на основе которых решалась проблема соотношения права и нравственности, объясняет то, что данное ми­ровоззрение было отправной точкой как либерально, так и консервативно мыс­лящих правоведов.

Среди множества представителей российского правоведения того време­ни можно выделить правовые концепции Л.А. Цветаева и З.А. Горюшкина как испытавших существенное влияние западноевропейского рационализма XVIII века, который стал методологической основой решения проблемы соотношения права и нравственности. Так, Л.А. Цветаев выводит позитивное право из нрав­ственности, рассматривая «позитивный юридический закон» в качестве разно­видности законов вообще.

Подразделяя все законы на физические и нравствен­ные, в нравственных он выделяет божественные и человеческие законы, по­следние из которых подразделяются на законы естественные и позитивные. При этом очевиден рационализм его методологии: «Естественные суть те, ко­торые почерпнуты из разума и свойства вещей, но не утверждены или согласи­ем народов, или властью; положительные суть те законы, которые приняты по взаимному согласию правительств или утверждены ими»[161].

Рассматривая соотношение нравственных и позитивных законов (права и нравственности), автор не противопоставляет их, а напротив, отмечает, что они имеют одну природу. Так, по мнению Е.Г. Лукьяновой, существенное значение имеет правильная оценка теоретической позиции Л.А. Цветаева, и он вовсе не разделяет, а соединяет естественное и положительное право. Об этом говорит то обстоятельство, что, опираясь на категорический императив И. Канта, он выделяет единое основание для всей совокупности законов, включая как естественные, позитивные, так и «нравственные законы». В результате ре­шающее концептуальное значение для его концепции имеет положение о том,

что «цель закона - нравственное добро, состоящее в согласии воли с нравоучи­тельным законом. Под защитой таких законов граждане могут быть истинно свободны и истинно равны»[162].

Согласно другому русскому правоведу того времени З.А. Горюшкину, за­кон как таковой, как установление является незыблемым, например, импера­торский указ не должен противоречить такому установлению, которое кренится в сознании народа - «естественному закону». Сознание народа, которое он называет «народным умствованием», по его мнению, «.вообще есть такое действие, посредством которого выводятся одни истины из других, по необхо­димой причине заключения; и притом истинами называют такие предположе­ния, которые содержат в себе существо и естество понимаемых вещей; то посе­му и законы не что иное должны быть как истины, выведенные из существа и естества вещей, господствующих над человеком: веры, климата, дел прошед­ших, народов и обычаев»[163].

Доминирование естественно-правового учения, как было указано выше, объясняется, прежде всего, существенным влиянием, которое оказывало на рос­сийское сознание того времени европейская наука. Однако, по некоторым оцен­кам, крен в сторону школы естественного права можно объяснить и другими фак­торами самобытного порядка. Так, Е.Г. Лукьянова в качестве одного из таких фак­торов указывает на низкий уровень авторитета позитивного права в регионах Рос­сийской империи. Речь идет о том, что императорские законы по сути дела не действовали в провинции, которая жила по своим овеянным временем столетий обычаям[164]. Об этом также пишет известный правовед конца XIX века Н.Ф. Дуб­ровин. Оценивая российскую действительность того времени, он говорит, что «правительство и народ, в широком значении этого слова, взаимно не сливались и

не шли к общей цели: администрация не признавала себя созданной для народа, а народ смотрел враждебно на каждого власть имеющего и его гнетущего. Была масса чиновников, безграмотных и невежественных, но правительства в смысле стройной и твердой силы тогда не было, не было власти, объединяющей и скреп- ляющей»[165].

Между тем С.Т. Аксаков отмечает факты самосуда помещиков, который был воспринимаем крестьянами не как покушение на их права, а как уважение к ним, ведь закон рассматривался как нечто внешнее и чуждое народному быту. Так, С.Т. Аксаков пишет, что для крестьянина того времени «.прибегнуть к полиции. Боже помилуй, да это казалось таким срамом и стыдом, что вся де­ревня принялась бы выть о виноватом, как по мертвому, и наказанный счел бы себя опозоренным, погибшим»[166]. Поэтому в реальном своем действии нравственность часто рассматривалась в качестве части права многими правоведами. Однако в сфере теории права обоснование этого поло­жения требовало не веры, а методологии, в качестве которой использовался ра­ционализм, и он был плотью и кровью естественно-правовых воззрений рос­сийских правоведов, а также концептуальным и методологическим началом их правовых концепций, что характеризовало большинство естественно-правовых учений и в Европе.

В дальнейшем во второй половине XIX века естественно-правовая теория существенно обогатилась гегелевской диалектической методологией, другими методами познания правовой реальности, при этом изменив концептуальные доминанты учения, например, обоснование права как меры свободы стало ос­новополагающим для многих ученых данной школы. При этом проблема сво­боды личности и, соответственно, обоснование субъективных прав значительно обогатило содержание правоведения. Так, нравственность рассматривается как естественное право (добро), которое должно быть реализовано в позитивном

праве (законе). Согласно В. Соловьеву, право есть ни что иное как принужде­ние к минимальному добру. Поэтому ученый констатирует совпадение сущно­сти права и нравственных требований, отмечая, что право по своему внешнему выражению существенно отличается от нравственных норм, поскольку основа­но на принуждении: «Если какой-нибудь положительный закон идет вразрез с нравственным созданием добра, то мы можем быть заранее уверены, что он не отвечает и существенным требованиям права, и правовой интерес относительно таких законов может состоять никак не в их сохранении, а только в их право­мерной отмене»[167].

Традиционное для школы естественного права разделение права и закона обретает концептуальные рамки философии права, являющейся камнем пре­ткновения позитивной правовой теории, которая в русской своей версии часто идет на уступку данной школе именно в этом вопросе. Соотношение права и нравственности здесь рассматривается как соотношение между содержанием и формой, сущностью и явлением. Так, В.С. Соловьев настаивает на том, что «правом и его воплощением - государством - обусловлена действительная ор­ганизация нравственной жизни в целом человечестве, и при отрицательном от­ношении к праву, как такому, нравственная проповедь, лишенная объективных посредств и опор в чуждой ей реальной среде, осталась бы в лучшем случае только невинным пустословием, а само право, с другой стороны, при полном отделении своих формальных понятий и учреждений от их нравственных прин­ципов и целей потеряло бы свое безусловное основание и в сущности ничем уже более не отличалось бы от произвола»[168].

Однако постепенное погружение российской естественно-правовой док­трины в юридическую и политическую практику приводит к противоречиям, сводящимся к разной интерпретации свободы как юридического и нравствен­ного явления. Так, например, характерен спор по поводу «права на достойное

человеческое существование», развернувшийся среди представителей этого направления, прежде всего между В. Соловьевым и Б. Чичериным. В отличие от В. Соловьева, Б. Чичерин полагал, что свобода, хотя и является основой пра­ва, но не может гарантировать экономический успех или минимум средств для жизни. В юридической сфере она означает лишь невмешательство государства в личную жизнь гражданина. Поэтому «достойное человеческое существование .может удовлетворить уже не право,

а иное начало - любовь»[169]. Это коренным образом меняет ситуацию, переводя ее из юридической плоскости в моральную. Проблема, таким образом, заклю­чается не в развитии и юридическом закреплении свободы, а в развитии нрав­ственного чувства у населения и благотворительности. Со своей стороны госу­дарство также должно решать эту проблему, не допуская снижения уровня жизни своих граждан ниже «достойного существования». Так или иначе, речь уже идет не о юридических механизмах, а о нравственной стороне проблемы, что же касается права, то оно, обеспечивая свободу личности, создавая соответ­ствующие юридические гарантии, прежде всего, ее неприкосновенности, огра­ничено именно этими юридическими рамками. Благотворительность же, о ко­торой, по сути дела, идет речь, не есть прерогатива государства и права, но об­щества и его нравственного сознания, и если такая проблема существует, то ее решение заключается в компенсации формальности права посредством нрав­ственности.

Что же означает вмешательство государства в эту сферу? По мнению Б. Чичерина, только одно: «Если бы государство выдумало во имя этого начала изменить свое право, то есть вместо установления одинаковой свободы для всех обирать богатых в пользу бедных, как этого требуют социалисты, то это было бы не только нарушением справедливости, но вместе с тем извращением коренных законов человеческого общежития» [170]. В то же время,

П.И. Новгородцев ратовал за воплощение права справедливости именно по причине реализации нравственных начал в праве, но сам не видел, как именно можно реализовать его в законодательстве, в связи с чем полагая, что оно должно быть закреплено в виде правовой идеи или принципа[171].

Учитывая столь глубокую укорененность в российском правоведении идеи естественного права, вполне понятно внимание к критике этого направле­ния юриспруденции, которая раздавалась со стороны представителей возни­кавших в конце ХГХ века новых альтернативных типов правопонимания. Тем более сказанное относится к юридическому позитивизму - направлению право­ведения, которое в своих методологических основах было ориентировано на совершенно иную интерпретацию предмета и задач теоретико-правовой науки, рассматривая ее именно как науку позитивную, то есть основанную не на умо­зрительных началах, не на дедуктивных построениях, обеспеченных соответ­ствующей рационалистической методологией, а на опыте, в данном случае, по­нимаемом как опыт юридический.

Учитывая то обстоятельство, что в постановке проблемы права есте­ственно-правовой школой особое значение имело решение проблемы соотно­шения права и нравственности, следует также отметить, что в процессе критики данного типа правопонимания со стороны отечественного юридического пози­тивизма особое внимание также уделялось этому соотношению. Однако для то­го чтобы соответствующим образом решить эту проблему, необходимо было сформулировать понимание предмета теоретико-правовой науки, ту совокуп­ность проблематики, на решение которой распространяется ее компетенция. Поэтому в русском юридическом позитивизме всегда столь большое значение имело решение данной задачи. Достаточно упомянуть таких позитивистов, как С.А. Муромцев с одной из его фундаментальных работ «Определение и основ­

ное разделение права» (1879)[172] и Г.Ф. Шершеневич, который в целом ряде сво­их произведений обращался к данной проблеме - «Общая теория права» (1912), «Общее учение о праве и государстве» (1908), «История философии права» (1904-1905)[173].

Особый интерес вызывают произведения Г.Ф. Шершеневича, который за­служенно считается одним из самых радикальных и последовательных позити­вистов. В одной из своих крупных работ «Общая теория права» он большое ме­сто уделяет рассмотрению проблемы соотношения нравственности и права, по­следовательно излагая основные принципы философии права, учения об обще­стве, переходя в данном контексте к раскрытию особенностей нормативного регулирования общественных отношений, в контексте которого главное место занимает соотношение нравственных и правовых норм. В своей другой работе «Общее учение о праве и государстве» освещению дан­ной проблемы он отводит две главы. Примечательно, что Г.Ф. Шершеневич особое значение придает изложению методов юридических наук, среди кото­рых выделяет догматический, исторический, социологический и критический методы.

Однако для русского юридического позитивизма характерно в целом не только большое внимание к проблеме соотношения права и нравственности, но и к проблеме бесконфликтности права и нравственности. Можно сказать, что, не смотря на применение некоторыми представителями этого направления формально-догматической методологии, данная проблема оставалась всегда весьма актуальной, что относится к Г.Ф. Шершеневичу. Так, в одном из своих произведений он обосновывает мысль о том, что «Дело не в том, чтобы связать государство нормами права. Вопрос в том, как организовать власть так, чтобы невозможен был или был доведен до минимума конфликт между правом, исхо­

дящим от властвующих, и нравственными убеждениями подвластных»[174]. Од­нако тот способ, при помощи которого решалась данная проблема в рамках это­го направления юриспруденции, был иным, нежели в школе естественного пра­ва. Учение Н.М. Коркунова о праве является ярким тому свидетельством. Этого блестящего мыслителя следует рассматривать не просто в качестве корифея русской юриспруденции, но и в качестве первооткрывателя новой методологии общей теории права, которая ко времени творчества Г.Ф. Шершеневича уже рассматривалась как одна из классических.

Как уже отмечалось в первой главе, для Н.М. Коркунова фундаменталь­ное значение имело решение проблемы определения предмета общей теории права, поскольку именно от этого во многом зависело решение других задач, в том числе соотношения права и нравственности. Свое развернутое обоснование она получает в фундаментальном труде «Лекции по общей теории права». В от­личие от проанализированной в предшествующем параграфе работы «Наука права и естествознание», в этом труде Н.М. Коркунов рассматривает общую теорию права в качестве закономерного этапа развития правового знания. Зако­номерность возникновения общей теории права видится ученому в контексте необходимости обобщения и систематизации научного знания вообще, в ходе которого происходит переход к более совершенной форме науки, основанной на тех знаниях, которые выработаны на предшествующем этапе общественного развития. При этом образование отраслевых юридических дисциплин, связан­ное с накоплением эмпирических данных, требует обобщающих выводов, в рамках которых и формулируются те идеи и принципы, которые применяются к отраслевому знанию, делая его более эффективным.

Если в работе «Наука права и естествознание» Н.М. Коркунов говорит о том, что правовая наука находится лишь на этапе собирания эмпирического ма­териала, что определяет и задачу «классификации рядами», то в работе «Лек­ции по общей теории права», написанной через два года, он убежден в том, что

в учении о праве уже наступил этап обобщения и, соответственно, рождение общей теории права рассматривается в качестве закономерного этапа эволюции правовой науки. Таким образом, Н.М. Коркунов обосновывает последователь­ность развития правового знания, в которой на первом месте стоит энциклопе­дия права, далее философия права, а современному этапу развития соответству­ет общая теория права. Так, по его мнению, насущная потребность научного познания состоит не только в том, чтобы накапливать разрозненные знания о действительности, она заключается в том, чтобы обобщать эти разрозненные знания, формируя целостное представление о мире, что в полной мере относит­ся и к сфере юриспруденции, которая нуждается в обобщенном теоретико­методологическом знании. Соответственно, каждый из этапов развития теоре­тико-правовой науки решает эту проблему по-своему. Энциклопедия права, как первая из наук в этом процессе, решала ее посредством бесконечного накопле­ния знаний о праве, расширяя их и систематизируя в одной дисциплине. Такой эмпирический путь, хотя и играл важную роль в познании права, тем не менее, не давал нужного результата: общего и целостного правового знания. Поэтому в качестве другой закономерной попытки решения этой проблемы явилась фи­лософия права с ее дедуктивным построением права, которое гарантировало искомую целостность, но философия права имела свои существенные недостат­ки, поскольку отрывалась от эмпирической реальности и от реального юриди­ческого опыта. Так, «Наконец, зарождающаяся на наших глазах общая теория права ставит себе задачей извлечь общие начала права из накопленного специ-

175

альными юридическими науками эмпирического материала» .

Такая общая теория права является не дедуктивной, а индуктивной наукой и прочно занимает свое место в системе юридических наук. Определяя предметные рамки данной науки, мыслитель обосновывает ее методологию, указывая на то, что общая теория права не пользуется логическим, диалектиче­ским, дедуктивным методом, интерпретацией, посредством которых из своих [175]

общих теоретико-правовых положений о праве выводит частные положения, применимые в отраслевом праве для регулирования правоотношений. На самом деле «движение и развитие права имеет свое основание в элементах естествен­ных житейских отношений. Теоретик же из этих отношений и из порождаемого ими практического права извлекает общие понятия»[176]. Исходя из этого, Н.М. Коркунов очерчивает круг задач теории и методологии права, указывая на то, что юрист должен исходить в своих исследованиях из реально складывающих­ся в обществе отношений, но не наоборот, когда создаваемая правовая доктри­на руководствуется некими общими принципами, исходя из интерпретации правовых явлений.

Отмечая, что право и общественные отношения представляют единый ор­ганизм, он полагает, что основной задачей науки о праве является разложение данного органического целого на отдельные элементы и установление связей между ними, что и позволит выяснить содержание как отдельных правовых яв­лений, так и права в целом. В частности, важнейшей задачей представляется анализ структуры и содержания правовых норм, механизмов их действия в свя­зи с другими нормами, при этом, как подчеркивает ученый, «общая теория пра­ва для того, чтобы соответствовать своей цели, должна прилагать к своему со­держанию масштаб строгой объективности и избегать всяких субъективных по- строений»[177]. Такие методологические указания даны Н.М. Коркуновым во вводной части «Лекций по общей теории права». Это означает, что последую­щее изложение материала должно определяться данными установками. Поэто­му первая глава «Определение права» является применением данных методоло­гических указаний. Речь в ней идет о соотношении права и нравственности, ко­торое в редакции данной работы выглядит как соотношение юридических и нравственных норм.

Другим важным аспектом, предваряющим рассмотрение данной пробле­

мы, является возвращение Н.М. Коркунова к теме особенностей юридической науки вообще в сравнении с естествознанием. Данная тема всегда будет для ученого очень важной, очевидно, потому что ее интерпретация позволяет рас­крыть особенности юридического знания и правовой методологии. Так, в другой своей работе «История философии права», предваряя изложение исто­рии правовых учений, он пишет, что в отличие от понятий естествознания, «наши понятия о нравственности - о различии добра и зла, о праве - разграни­чении моего, чужого, общего, об обществе и отношении его к личности сами являются самоопределяющими факторами развития общественной жизни. Яв­ления общественности при других одинаковых условиях могут получить со­вершенно различный вид и различное значение, смотря по тому, как относятся к ним люди, каких нравственных, правовых, общественных учений держатся они. Поэтому для полного научного объяснения явлений общественности необ­ходимо принимать во внимание и то, как относятся к ним люди, как думали и думают о них»[178].

Здесь, очевидно, важную роль играет рассмотренная выше концепция Н.М. Коркунова технических и этических норм, где нормы как правила в целом определяются посредством цели, достижение которой они обеспечивают. Напомним, что если технические нормы обеспечивают достижение частных целей, то этические - общие цели. При этом разделение этических норм на нравственные и правовые осуществляется на основе их содержания, где со­держанием нравственных является моральный долг, а содержанием правовых - права и обязанности. Важная роль нравственных норм состоит в оценке ин­тересов и соответствующих целей, достижение которых они обеспечивают. Та­кой роли нет у юридических норм. Н.М. Коркунов пишет: «Станем ли выводить нравственные правила из принципа пользы, истины, гармонии, красоты, со­страдания, любви свободы, или из самостоятельного врожденного чувства нравственности, во всяком случае, в практическом применении они будут слу­

жить нам правилами оценки интересов, приводящей к различию добра и зла»[179].

Если же нормы нравственности содержат в себе безусловное содержание морального долга, то юридические нормы содержат в себе обусловленные друг другом права и обязанности. Исходя из этого, ученый делает акцент на субъек­тивном понимании прав, полагая, что «право есть именно обусловленная соот­ветствующей обязанностью другого лица возможность осуществлять данный интерес в установленных юридическими нормами пределах. Юридическая обя­занность есть обязанность выполнять вытекающие из чужого права требования, соблюдать установленные юридическими нормами границы сталкивающихся интересов. Поэтому, в отличие от нравственного долга, юридическая обязан­ность сохраняется только до тех пор, пока существует чужой интерес, ради ко­торого она установлена»[180].

Выше уже обращалось внимание на то, что Н.М. Коркунов придает большое значение решению проблемы соотношения права и нравственности, рассматривая ее в социально-историческом контексте, отдавая известный прио­ритет нравственности в их генетической связи, утверждая, что право в своем развитии запаздывает за нравственностью, повторяя уже пройденный ею путь. Так, в работе «Лекции по общей теории права» он указывает на то, что развитие общества является предпосылкой и развития нравственности, выражаясь в мно­гообразии нравственных идей и теорий. В то же время, он отмечает, что на со­ответствующих стадиях общественного развития вполне закономерно распро­странение определенных нравственных или религиозных идей, которые начи­нают играть доминирующую роль в обществе. Это объясняет, по его мнению, то обстоятельство, что в это время данные идеи и теории оказывают суще­ственное влияние на право[181].

Еще раз следует подчеркнуть, что Н.М. Коркунов в контексте социаль­но-исторического обоснования права приходит к идее системности обще-

179

180

ственных отношений, в обеспечении которой большую роль играют право­вые нормы, обусловливающие правовые отношения и правовой порядок, в основе которого лежит разграничение интересов. Данное положение, по сути дела, является критикой как школы естественного права, провозглашающей идею абсолютного и универсального права, так и юридического позитивиз­ма, сводящего право к юридической форме. На самом деле, полагает теоре­тик, правовой порядок, также как и правовая норма, относителен (истори­чен), так как юридическая норма всегда предписывает должное поведение на основе тех целей и ценностей, которые выступают ее социальной подоплекой и содержанием. Именно поэтому, подчеркнем еще раз, правовая норма - «.частный и изменчивый элемент юридического порядка» [182]. Противопо­ставляя свой взгляд подходам классических школ юриспруденции, Н.М. Коркунов утверждает изменчивость, относительность правовой нормы, пра­воотношений и правового порядка на основе изменчивости интереса, кото­рый и составляет главную предпосылку социальных изменений.

Остроумное сравнение Н.М. Коркунова школы естественного права с ал­химией, на самом деле, больше, чем остроумие. Это сравнение позволяет сфор­мулировать методологические основы этой школы, поиск абсолютных право­вых начал которой вполне сравним с известным поиском философского камня алхимиками. Однако такая критика распространяется и на историческую школу права, которая ищет аналогичную основу права в национальном духе. Несмотря на то, что национальный дух не является универсальным началом с смысле универсальных начал школы естественного права, он является абсолютным в пределах одной культуры. Поэтому и задача правовых теорий данной школы сводится «до простого искусства толкования отдельных национальных систем права, искусства, служащего исключительно непосредственным потребностям практики»[183]. Так, эта школа отвлекается от насущной задачи юриспруденции -

от ответа на вопрос о том, что такое право, чем оно отличается от других явле­ний общественной жизни.

Таким образом, подходы к определению права, культивируемые школой естественного права и исторической школой права, хотя и имеют право на суще­ствование в системе знания, не являются научными подходами, каковыми не яв­ляются и сами эти школы. Задача же заключается именно в формулировании научного подхода, той методологии, которая бы дала ответ на вопрос об общем содержании права, в то же время оставаясь на почве эмпирического знания. В данном подходе важно указать на эту основу. Если право является социальным явлением, то эта основа должна быть социальной. Данной социальной основой права у Н.М. Коркунова являются интересы, а само право, как уже неоднократно указывалось, есть способ разграничения интересов.

Сама по себе школа позитивного права, хотя и провозглашает эмпириче­скую основу исследования права в качестве основы своей методологии, как бы­ло показано выше, еще не является достаточным условием научности юридиче­ских исследований. Этому не способствует, как полагает Н.М. Коркунов, из­лишний формализм и догматизм методологии данной школы. Ход мысли тео­ретика таков, что, по его мнению, способом, который сделает методологию юридического позитивизма соответствующей требованиям научности, является введение в его методологию принципа историзма. В своей «Истории филосо­фии права» он стремится сформулировать теоретико-методологическую кон­струкцию истинного позитивизма в контексте необходимости реформирования правовой науки. Так, ученый обращает внимание на то обстоятельство, что многие представители позитивизма осознают необходимость реформы теорети­ко-правового знания, но в качестве существенной ошибки таких «новаторов- позитивистов» он отмечает поверхностный подход к проблеме, который состо­ит в том, что они оценивают лишь внешнюю форму тех или иных правовых теорий, не обращая никакого внимания на содержание. В результате такой оценки накопленные веками теоретико-правовые знания представляются в ка­

честве ненужного материала, от которого следует избавиться, но ведь это глав­ная ошибка того рационалистического подхода к познанию права. Однако ис­торическое понимание закономерностей развития правового знания позволяет Н.М. Коркунову критически оценить данные подходы, также как и обосновать задачи современной правовой науки. Он пишет: «Истинный позитивизм должен понимать, что дело научной реформы всегда, по необходимости, ограничивает-

184

ся только продолжением, но на новый лад» .

Это становится отправной точкой критики Н.М. Коркуновым целого ряда правовых теорий, представляющих классическую версию юридического позитивизма. Так, уже упоминалась критика им правовой теории С.А. Му­ромцева. Еще раз необходимо подчеркнуть направление методологической критики этого учения. Данная критика основным недостатком концепции С.А. Муромцева рассматривает объективизм, который выражается в понима­нии права как некоей объективной структуры, которая обеспечивает защиту общественных отношений от общества[184][185]. При этом слабость такого взгляда состоит в том, что в нем отсутствует человек, без которого право теряет всякий смысл - субъективная сторона права.

Н.М. Коркунов пишет: «.Для ограничения права от всякого другого наперед определенного порядка необходимо обратиться к психической стороне явлений, а раз мы это сделаем, определение права, данное Муромцевым, падает само собою: между законом, изданным властью и субъективным правосознани­ем исчезнет принципиальное различие»[186].

В то же время, С.А. Муромцев, который не учитывает субъективную сто­рону права, его «психический компонент», по словам Н.М. Коркунова, как не парадоксально, сам впадает в субъективизм. Этот субъективизм не методологи­ческая установка на соответствующий принцип исследования, а отсутствие

научно обоснованного принципа или начала, субъективное предпочтение уче­ного. Так выглядит, по мнению Н.М. Коркунова, положение С.А. Муромцева о праве как общественно-регулируемой среде, имеющей благоприятный харак­тер. Данное положение является субъективным усмотрением автора, но не вы­водом из анализа эмпирических данных. Подобное положение, заключает Н.М. Коркунов, «.противоречит исторической действительности»[187].

Другим объектом критики является правовая теория Рудольфа Иеринга. Как уже отмечалось выше, эта критика также распространялась на объективизм концепции данного теоретика, состоящий в интерпретации права как объекти­вированного интереса, результата борьбы за интерес. Возможно, результатом такой объективистской установки теоретика является и его телеологическая теория права, также критикуемая Н.М. Коркуновым, рассматриваемая им как самое слабое место его правовой концепции. Дело в том, что умозрительно рас­сматриваемая цель права представляет собой его объективное начало, что со­общает объективное содержание всему праву. Корень данного недостатка уче­ния Р. Иеринга состоит, согласно Н.М. Коркунову, также как и в варианте с теорией С.А. Муромцева, в принижении значения субъективной стороны права. Сознание «психическое» необходимо рассматривать как в системе факторов права, так и факторов юридической практики[188].

<< | >>
Источник: ПЕГОВА Нина Эдуардовна. ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВАЯ МЕТОДОЛОГИЯ В КОНЦЕПЦИИ ОБЩЕЙ ТЕОРИИ ПРАВА Н.М. КОРКУНОВА. ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Таганрог - 2018. 2018

Еще по теме § 2. Соотношение права и нравственности в учении Н.М. Коркунова: разграничение юридических и нравственных норм:

  1. 1.2, Юридический позитивизм и социологическое направление в праве как источники психологической теории
  2. 2. ОБЪЕКТЫ ПРАВ И ОБЪЕКТЫ ПРАВООТНОШЕНИЙ
  3. 3.2.3. Философия права 3.2.3.1. Идейные истоки и гносеологические корни философии права
  4. 3.2.3.5. Философия права о связи государства, права и нравственности
  5. II. Основные Законы и смежные с ними акты переходного времени в свете типического конституционного права
  6. ВЛАСТЬ законодательная
  7. Школы теории права
  8. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. СУЩНОСТЬ И СОДЕРЖАНИЕ, ПОНЯТИЕ И ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПРАВА
  9. Юридический позитивизм и социологическое направление в праве как источники психологической теории
  10. 1.3. Особенности классификации конституционных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации
  11. ВВЕДЕНИЕ
  12. § 1. Методологическое значение принципа «субъективного реализма» и инструментального подхода в концепции Н.М. Коркунова
  13. § 2. Принцип историзма в изучении правовых норм, правоотношений и правового порядка
  14. § 1. Методологические основы познания права в контексте соотношения естественно-научной и юридической методологии
  15. § 2. Соотношение права и нравственности в учении Н.М. Коркунова: разграничение юридических и нравственных норм
  16. § 3. Место методологии познания права Н.М. Коркунова в истории теоретико-правовой мысли
- Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административный процесс - Арбитражный процесс - Банковское право - Вещное право - Государство и право - Гражданский процесс - Гражданское право - Дипломатическое право - Договорное право - Жилищное право - Зарубежное право - Земельное право - Избирательное право - Инвестиционное право - Информационное право - Исполнительное производство - История - Конкурсное право - Конституционное право - Корпоративное право - Криминалистика - Криминология - Медицинское право - Международное право. Европейское право - Морское право - Муниципальное право - Налоговое право - Наследственное право - Нотариат - Обязательственное право - Оперативно-розыскная деятельность - Политология - Права человека - Право зарубежных стран - Право собственности - Право социального обеспечения - Правоведение - Правоохранительная деятельность - Предотвращение COVID-19 - Семейное право - Судебная психиатрия - Судопроизводство - Таможенное право - Теория и история права и государства - Трудовое право - Уголовно-исполнительное право - Уголовное право - Уголовный процесс - Философия - Финансовое право - Хозяйственное право - Хозяйственный процесс - Экологическое право - Ювенальное право - Юридическая техника - Юридические лица -