§ 1. Процедурные вопросы приведения в исполнение решений международных арбитражей

В настоящем параграфе рассматриваются правила, в соответствии с которыми на основании Конвенции признаются и приводятся в исполнение иностранные арбитражные решения, анализируются требования, предъявляемые к документам, которые должны быть представлены в государственный суд для приведения в исполнение иностранного арбитражного решения, описываются существующие проблемы, связанные с действующим законодательством России в сфере валютного регулирования и исполнительного производства.

Далее, исследуется процессуальная база для приведения в исполнение в России решения международного арбитража, вынесенного на территории нашей страны.

Нормативным материалом для настоящего параграфа являются ст. III и IV Конвенции, ст. 35 Закона о международном коммерческом арбитраже, ст. 16, 32, 38, 236, 237 и 242 АПК РФ 2002 г.

А. Общие подходы к законодательному регулированию процедуры

приведения в исполнение решений международных арбитражей

Согласно ст. III Конвенции процедуру признания и приведения в исполнение иностранных арбитражных решений, относящихся к сфере действия Конвенции, каждое из участвующих в ней государств устанавливает самостоятельно исходя из следующих принципов:

1. Процедура признания и приведения в исполнение арбитражных решений, относящихся к сфере действия Конвенции, должна соответствовать базовым правилам, изложенным в ст. IV - VII Конвенции, т.е. должны выполняться требования, предъявляемые Конвенцией к:

а) составу документов, необходимых для признания и приведения в исполнение арбитражных решений;

б) основаниям отказа в признании и приведении в исполнение или

в) основаниям отложения приведения в исполнение арбитражных решений;

г) соотношению правил, установленных Конвенцией, с законами и международными договорами стран, участвующих в Конвенции.

Обо всех этих правилах речь пойдет в настоящей главе и в гл. 3.

2. К признанию и приведению в исполнение арбитражного решения, относящегося к сфере применения Конвенции, не должны применяться "существенно более обременительные условия", нежели условия, которые должны быть соблюдены для приведения в исполнение внутренних арбитражных решений.

3. Пошлины или сборы, взимаемые в связи с признанием и приведением в исполнение иностранных арбитражных решений, не должны превышать пошлины или сборы, взимаемые в процессе приведения в исполнение внутренних арбитражных решений.

Все эти принципы и правила предусмотрены Конвенцией на случай, если арбитражное решение, относящееся к сфере применения Конвенции в соответствии со ст. I, не будет исполнено в добровольном порядке. Если же сторона, против которой было вынесено арбитражное решение, исполнит его добровольно, то обращаться к процедуре, устанавливаемой на основании ст. III Конвенции, не придется.

К сожалению, среди российских юристов долгое время существовало распространенное заблуждение, что решение иностранного арбитража, вынесенное против российской компании, по которому данная российская компания должна уплатить

107

сумму в иностранной валюте, должно обязательно пройти через процедуру приведения в исполнение в российском суде, без чего перевод денег за границу якобы невозможен. Другим, еще более неразумным, было мнение о том, что даже на основании вступившего в законную силу акта российского суда о приведении в исполнение иностранного арбитражного решения нельзя перевести за рубеж иностранную валюту, имеющуюся на счету ответчика, поскольку такой платеж является операцией, связанной с движением капитала. Оба указанных утверждения (на которые часто ссылались российские компании, отказываясь добровольно исполнять решение иностранных арбитражей и МКАС при ТПП РФ) совершенно безосновательны.

О том, что решение международного арбитража является обязательным независимо от того, в какой стране оно было вынесено, четко говорит норма п.

Тем не менее лишь в 2007 г. российские государственные суды вынесли первый судебный акт, разъяснивший возможность добровольного исполнения иностранного арбитражного решения, и то в довольно странном контексте. Поводом для этого разъяснения стал иск, предъявленный ОАО "Красноярский алюминиевый завод" к налоговому органу в связи с тем, что этот орган не согласился с тем, что истец отнес на себестоимость продукции расходы по уплате сумм, присужденных иностранным арбитражным решением. Арбитражное решение было вынесено в Цюрихе в 2002 г., о его добровольном исполнении в судебных актах сведений нет, но известно, что по итогам 2004 г. истец показал убытки именно с учетом сумм, уплаченных на основании этого иностранного арбитражного решения. По всей видимости, оно было принудительно исполнено за рубежом (следов его прохождения через российскую судебную систему нет, а имущество у ОАО "Красноярский алюминиевый завод" за рубежом, видимо, нашлось), и ОАО решило списать соответствующие расходы на убытки по месту своей регистрации. Налоговая инспекция с этим не согласилась, логично полагая, что для того, чтобы показать убыток, необходимо сначала осуществить соответствующий платеж, чего по документам бухгалтерского учета истца как раз не прослеживалось. Так как ОАО "Красноярский алюминиевый завод" в России компания отнюдь не рядовая, дело дошло до Президиума ВАС РФ, который и сформулировал следующие выводы, которые, несмотря на всю свою тривиальность, ранее в российских судебных актах не фиксировались:

"...решения третейского суда и международного коммерческого арбитража являются обязательными и окончательными для их добровольного исполнения сторонами третейского разбирательства.

В случае добровольного исполнения арбитражного решения не исключается возможность включения соответствующих сумм в состав внереализационных доходов и расходов, однако в этом случае подлежат применению положения статей 250 и 265 Кодекса (налогового. - Б.К.), устанавливающие в качестве условия для включения сумм пеней и иных санкций за нарушение договорных обязательств признание долга должником с учетом даты признания такого долга.

При этом признание долга должно производиться в активной форме. В настоящем случае обществу для признания долга следовало отразить соответствующие долговые обязательства по правилам бухгалтерского учета и выразить свое согласие на оплату возникших денежных обязательств" <1>.

--------------------------------

108

<1> Постановление Президиума ВАС РФ от 3 апреля 2007 г. N 14715/06 по делу N А33-29391/2005.

Итак, высшая российская судебная инстанция четко разъяснила, что решения международных арбитражей "являются обязательными и окончательными для их добровольного исполнения сторонами третейского разбирательства". В этом состоит несомненный вклад ОАО "Красноярский алюминиевый завод" в совершенствование российской судебной практики по применению Нью-Йоркской конвенции.

Что же касается проблемы валютного регулирования, то еще Федеральным законом от 31 мая 2001 г. N 72-ФЗ, которым были внесены изменения в подп. "г" п. 9 ст. 1 Закона РФ от 9 октября 1992 г. N 3615-1 "О валютном регулировании и валютном контроле", к текущим валютным операциям неторгового характера, осуществляемым без каких-либо ограничений и специальных разрешений, были отнесены в том числе:

"...платежи, связанные с нотариальными и следственными действиями, платежи, связанные с судебными и арбитражными издержками, платежи по возмещению расходов арбитражным и административным органам, а также суммы государственной пошлины, уплаченные в связи с произведением указанных действий и рассмотрением дел в судах;

<...>

выплаты денежных средств на основании приговоров, решений и определений судебных, следственных и других правоохранительных органов".

Несмотря на то что международный арбитраж достаточно условно можно квалифицировать в качестве "правоохранительного органа", даже эта неудачная формулировка не могла рассматриваться в качестве препятствия для уплаты российскими резидентами сумм, присужденных на основании решений международных арбитражей. Впрочем, в 2002 г. некоторые осторожные российские банки пользовались приведенной формулировкой Закона о валютном регулировании и валютном контроле 1992 г. и предлагали исполнять арбитражные решения, предусматривающие уплату присужденных сумм в иностранной валюте, через механизм открытия взыскателем-нерезидентом рублевого счета в России. Такой механизм гарантировал отсутствие даже теоретического риска нарушения валютного законодательства в процессе исполнения решения иностранного арбитража.

После вступления в силу новой редакции Федерального закона "О валютном регулировании и валютном контроле" (введенной Федеральным законом от 10 декабря 2003 г. N 173-ФЗ), ст. 6 которого в действующей редакции вообще снимает ограничения на осуществление валютных операций между резидентами и нерезидентами, "валютный" вопрос можно считать закрытым, по крайней мере до внесения изменений в указанный Закон. Кстати, этот же Закон либерализировал порядок открытия нерезидентами рублевых счетов, что может оказаться полезным в ходе принудительного исполнения арбитражного решения, вынесенного в пользу иностранной компании.

Исполнение в России международных арбитражных решений, вынесенных на ее территории (например, МКАС при ТПП РФ), под действие Конвенции не подпадает и регулируется уже цитировавшейся выше ст. 35 Закона о международном коммерческом арбитраже. Процедура, установленная этим Законом для исполнения таких решений, по сути, отличается от процедуры, урегулированной Конвенцией, лишь одним моментом - для иностранных арбитражных решений требуется признание и приведение в исполнение, для решений международных арбитражей, вынесенных на территории Российской Федерации, достаточно лишь приведения в исполнение.

109

между нормами § 2 гл. 30 и нормами гл. 31 АПК РФ имеется; о ней речь пойдет в § 2 гл. 5 этой книги.

Теперь обратимся собственно к правилам, по которым осуществляется принудительное взыскание на основании решения международного арбитража, так как описанные проблемы валютного законодательства не могут считаться относящимися к национальным процессуальным нормам, предусмотренным ст. III Конвенции.

В ситуации, когда российская сторона, проигравшая арбитраж, отказывается добровольно исполнять арбитражное решение, встает вопрос о его признании и приведении в исполнение в соответствии с процессуальными нормами, устанавливаемыми государствами - участниками Конвенции на основании ст. III, или в соответствии с нормами российского законодательства, предусмотренными для приведения в исполнение решений международных арбитражей, вынесенных на территории России.

Национальные процессуальные нормы, предусмотренные ст. III Конвенции, либо принимают специально, во исполнение правила, содержащегося в этой статье Конвенции, либо включают в единый национальный законодательный акт, которым регулируются как вопросы международного арбитража, так и вопросы, связанные с внутренними арбитражными решениями. В большинстве экономически развитых государств правила признания и приведения в исполнение иностранных арбитражных решений включены в единый процессуальный закон с нормами, которыми регламентируется приведение в исполнение решений внутренних третейских судов, не имеющих международной специфики. Также поступил и российский законодатель, урегулировав процедуру исполнения решений как иностранных, так и внутренних третейских судов в АПК РФ 2002 г.

Следует иметь в виду, что, несмотря на положения ст. III Конвенции, упрощающие процедуру подачи ходатайств о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений, для принудительного исполнения арбитражного решения за рубежом недостаточно просто переслать арбитражное решение в суд государства, на территории которого предполагается осуществить взыскание, - необходимы оформление процессуальных документов, предусмотренных местным законодательством, составление заверенных переводов, подготовка ходатайств. Автору известен курьезный случай, когда российская компания, выигравшая дело в МКАС при ТПП РФ, просто направила с помощью ВАС РФ заверенную Секретариатом МКАС копию решения в Министерство юстиции иностранного государства, где был зарегистрирован ответчик, и потом еще долго ожидала получения сумм, присужденных на основании решения МКАС. Правда, этот курьезный случай имел место в 2001 г. и вряд ли повторится.

Приведение арбитражного решения в исполнение - самостоятельная стадия международного гражданского процесса, и государственные органы страны, где находится предприятие ответчика, не могут и не должны в порядке международной правовой помощи защищать интересы истца. Для ведения дела в зарубежных судах придется нанимать местного адвоката или юридическую фирму, знакомую с процессуальными правилами, установленными соответствующим государством во исполнение норм ст. III Конвенции.

В России процессуальные вопросы, которые согласно ст. III Конвенции должны регулироваться национальным законодательством, до введения в действие АПК РФ 2002 г. были решены в ст. 35 Закона о международном коммерческом арбитраже и в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1988 г. N 9131-XI "О признании и исполнении в СССР решений иностранных судов и арбитражей" (далее - Указ 1988 г.) <1>, причем решены иначе, нежели в нормативных актах, которыми регулировалось исполнение решений внутренних третейских судов в России. Таким образом, до 1 сентября 2002 г. в Российской Федерации решения внутренних третейских судов приводились в исполнение в ином порядке, нежели решения международных арбитражей, как иностранных, так и действовавших на территории Российской Федерации.

110

--------------------------------

<1> Некоторые специалисты высказывали точку зрения, в соответствии с которой Указ должен был считаться утратившим силу с момента вступления в силу (1 июля 1995 г.) АПК РФ 1995 г., которым за государственными арбитражными судами была закреплена компетенция по рассмотрению экономических споров с участием иностранных организаций и организаций с иностранными инвестициями (п. 6 ст. 22 АПК РФ 1995 г.). По нашему мнению, эта точка зрения ошибочна, так как приведение в исполнение иностранного арбитражного решения в соответствии с Конвенцией не является экономическим спором в контексте АПК РФ (о чем речь пойдет ниже), вследствие чего никакие положения АПК РФ 1995 г. не вступали в противоречие с нормами Указа 1988 г. Аналогичной позиции, по-видимому, придерживался и законодатель, поскольку Указ 1988 г. не был отменен в связи с вступлением в силу АПК РФ 1995 г. Более того, Указ 1988 г., согласно ст. 3 Федерального закона от 24 июля 2002 г. N 96-ФЗ "О введении в действие Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации", продолжает действовать и после вступления в силу АПК РФ 2002 г. в части, не противоречащей нормам АПК РФ 2002 г. О том, в какой части его нормы можно считать сохранившими силу, см. в § 3 настоящей главы.

Отметим, что в отношении процедуры приведения в исполнение международных арбитражных решений (в том числе иностранных) ст. 35 Закона о международном коммерческом арбитраже содержит очень мало предписаний: в ней лишь указано, что ходатайство об этом должно быть подано в "компетентный суд", и больше никаких правил не приведено. Что это за суд и какими процессуальными нормами он должен руководствоваться, в Законе о международном коммерческом арбитраже не разъясняется. Для ответа на поставленный вопрос до 1 сентября 2002 г. следовало обращаться к Указу 1988 г., в п. 2 которого было закреплено, что таким компетентным судом являлся (с поправкой на современную терминологию) Верховный Суд или областной суд соответствующего субъекта Российской Федерации (включая городские суды Москвы и Санкт-Петербурга), а кассационной инстанцией выступал Верховный Суд Российской Федерации.

С 1 сентября 2002 г. Указ 1988 г. действует только в части, не противоречащей АПК РФ 2002 г., который содержит специальную гл. 31, посвященную производству по делам о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений, и специальный § 2 гл. 30, регулирующий процедуру приведения в исполнение решений третейских судов (в том числе и международных), вынесенных на территории Российской Федерации.

Таким образом, Россия в полном соответствии со ст. III Конвенции установила собственные процессуальные нормы для признания и приведения в исполнение иностранных арбитражных решений - это нормы гл. 31 АПК РФ 2002 г. С вступлением его в силу более не подлежали применению нормы Указа 1988 г., в п. 11 которого было закреплено, что вопросы о документах, необходимых для приведения в исполнение иностранного арбитражного решения (в терминологии Указа 1988 г. - разрешения принудительного исполнения), и об основаниях для отказа в приведении в исполнение иностранного арбитражного решения регулируются ст. IV и V Конвенции. Теперь с этими нормами Конвенции придется сопоставлять нормы АПК РФ 2002 г. Также данный Кодекс создал необходимую процессуальную базу для приведения в исполнение международных арбитражных решений, которая отсутствовала в Законе о международном коммерческом арбитраже. Анализу соответствующих норм действующего АПК посвящены следующие разделы настоящего параграфа и гл. 3 и 5 этой книги.

В период действия Указа 1988 г. существовали две проблемы, которые получили свое однозначное разрешение только с вступлением в силу АПК РФ 2002 г.: во-первых, это проблема срока давности "на предъявление решения к принудительному исполнению"

111

и срока исполнительной давности в связи с таким принудительным исполнением; во-вторых, это проблема, касающаяся уплаты государственной пошлины, которой должно облагаться соответствующее ходатайство.

В отношении срока давности на предъявление иностранного арбитражного решения к принудительному исполнению п. 2 ст. 246 АПК РФ 2002 г. закреплено, что "иностранное арбитражное решение может быть предъявлено к принудительному исполнению в срок, не превышающий трех лет со дня вступления его в законную силу". Причем течение этого срока не прерывается подачей заявления о приведении в исполнение иностранного арбитражного решения, а продолжается вплоть до направления взыскателем исполнительного документа в банк или до возбуждения судебным приставом-исполнителем исполнительного производства. Правда, данный срок может быть восстановлен арбитражным судом по заявлению взыскателя в соответствии с правилами, предусмотренными гл. 10 АПК РФ 2002 г.

Срок на предъявление решения к принудительному исполнению является иным сроком, нежели срок исполнительной давности, предусмотренный российским законодательством об исполнительном производстве.

В отношении срока, в течение которого исполнительный лист, выданный российским государственным судом, вынесшим вступившее в законную силу определение о разрешении принудительного исполнения на территории Российской Федерации решения иностранного арбитража, может быть предъявлен к исполнению, до недавних пор существовала некоторая неопределенность. В Федеральном законе от 21 июля 1997 г. "Об исполнительном производстве" содержались две нормы, которыми может регулироваться исполнительная давность в отношении решений иностранных арбитражей, причем на первый взгляд эти нормы противоречили друг другу.

В п. 2 ст. 80 этого Федерального закона, озаглавленной "Исполнение решений иностранных судов и арбитражей", было указано:

"Исполнительный лист, выданный судом Российской Федерации на основании решения иностранного суда, может быть предъявлен к исполнению в течение трех лет с момента вступления решения в законную силу".

Однако в п. 1 ст. 14 того же Федерального закона, озаглавленной "Сроки предъявления исполнительных документов к исполнению", было сказано:

"1. Исполнительные документы могут быть предъявлены к исполнению в следующие сроки:

<...>

2) исполнительные листы, выдаваемые судами на основании решений Международного коммерческого арбитража и иных третейских судов, - в течение шести месяцев".

На первый взгляд норма ст. 80 казалась специальной нормой, имеющей преимущество перед общей нормой ст. 14 <1>, однако в ст. 80 решения иностранных арбитражей упоминались лишь в заголовке, который согласно правилам теории права не должен использоваться при толковании текста самой статьи, где об арбитражах речь не ведется. Кроме того, сокращение сроков исполнительной давности по решениям иностранных арбитражей по сравнению с исполнительной давностью по решениям иностранных судов общей юрисдикции было бы неоправданной дискриминацией в отношении иностранных арбитражных решений.

--------------------------------

<1> Так полагает Б. Сеглин. Он же обращает внимание на то, что исполнительные листы, выданные на основании решений МКАС при ТПП РФ, могли быть предъявлены к исполнению только в течение шести месяцев (на основании ст. 14 Закона об исполнительном производстве 1997 г.), что ставит МКАС в невыгодное положение по сравнению с иностранными третейскими судами (см.: Сеглин Б. Классификация

112

исполнительного производства международных арбитражей и иностранных судов // Хозяйство и право. 2000. N 8).

В Федеральном законе от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве", вступившем в силу с 1 февраля 2008 г. и заменившем собой одноименный Федеральный закон от 21 июля 1997 г., различия между сроками исполнительной давности по предъявлению к исполнению исполнительных листов, выданных судами на основании решений внутренних третейских судов и иностранных арбитражей, не прослеживаются.

Согласно ч. 1 ст. 21 Федерального закона от 2 октября 2007 г. "исполнительные листы, выдаваемые на основании судебных актов... могут быть предъявлены к исполнению в течение трех лет со дня вступления судебного акта в законную силу или окончания срока, установленного при предоставлении отсрочки или рассрочки его исполнения".

Таким образом, по Закону об исполнительном производстве от 2 октября 2007 г. срок исполнительной давности по предъявлению к исполнению исполнительного листа, выданного на исполнение как иностранного арбитражного решения, так и решения международного арбитража, вынесенного на территории РФ, является единым и составляет три года с момента вынесения государственным судом решения о приведении в исполнение соответствующего арбитражного решения.

В свое время Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ разъяснила в Определении N 45-Г01-25, что шестимесячный срок, предусматривавшийся ст. 14 Закона об исполнительном производстве 1997 г., исчисляется со дня вступления в силу судебного акта, которым приводится в исполнение решение международного коммерческого арбитража, а не со дня вынесения такого решения арбитражем <1>. В этом прецеденте ВС РФ речь шла о приведении в исполнение решения МКАС при ТПП РФ, а не иностранного арбитража, но так как эта норма ст. 14 регулирует исполнительную давность по документам, выдаваемым на основании решений любых международных арбитражей (как действовавших в России, так и иностранных), то разъяснение это применимо и к иностранным арбитражным решениям. Так как этот прецедент ВС РФ связан с применением российского законодательства об исполнительном производстве, а не процессуального законодательства, полагаем, что он сохраняет свое значение и после 1 сентября 2002 г., когда компетенция по приведению в исполнение решений международных арбитражей была передана от судов общей юрисдикции системе российских государственных арбитражных судов. Насколько известно автору, в практике государственных арбитражных судов данная проблема не исследовалась. Такой подход судебной практики вполне соответствует лаконичной норме ч. 1 ст. 21 Закона об исполнительном производстве 2007 г., правда, в этом Законе срок исполнительной давности увеличен до трех лет.

--------------------------------

<1> См.: Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2001 г. (по гражданским делам) // Бюллетень ВС РФ. 2002. N 8. С. 18.

Что же касается срока давности по принудительному исполнению решений иностранных арбитражей, ВС РФ все же полагал, что он составляет три года, а не шесть месяцев, причем в обоснование этой позиции ссылка делалась именно на ст. 80 Закона об исполнительном производстве 1997 г. <1>. Однако формулировки данного Закона были далеки от совершенства и оставляли простор для сомнений. Но после вступления в силу АПК РФ 2002 г. этот вопрос также можно считать окончательно разрешенным. В ст. 321 АПК РФ 2002 г. указано:

--------------------------------

<1> См.: Материалы конференции "Новое в арбитражном законодательстве, регламентах и практике в Москве и Стокгольме", прошедшей в Москве 26 апреля 2000 г.,

113

выступление судьи ВС РФ Н.С. Романенкова (далее - выступление судьи Н.С. Романенкова).

"1. Исполнительный лист может быть предъявлен к исполнению в следующие сроки:

1) в течение трех лет со дня вступления судебного акта в законную силу, или со следующего дня после дня принятия судебного акта, подлежащего немедленному исполнению, или со дня окончания срока, установленного при отсрочке или рассрочке исполнения судебного акта;

2) в течение трех месяцев со дня вынесения определения о восстановлении пропущенного срока для предъявления исполнительного листа к исполнению в соответствии со статьей 322 настоящего Кодекса.

2. В случае, если исполнение судебного акта было приостановлено, время, на которое исполнение приостанавливалось, не засчитывается в срок, установленный для предъявления исполнительного листа к исполнению".

Процитированная норма практически повторяет норму ст. 80 Закона об исполнительном производстве 1997 г., дополняя ее весьма полезными правилами о восстановлении пропущенного срока исполнительной давности. Заметим только, что восстановление такого срока российским судом не будет иметь преюдициального значения для иностранных судов, которые также могут рассматривать вопрос об исполнительной давности по тому же решению международного арбитража. Подчеркнем, что согласно вышеуказанному прецеденту ВС РФ (Определение N 45-Г01-25) под судебным актом в контексте ст. 321 АПК РФ 2002 г. следует понимать решение государственного суда о принудительном исполнении международного арбитражного решения, а не собственно арбитражное решение. Такой подход АПК РФ 2002 г. находится в полной гармонии с процитированной выше нормой ч. 1 ст. 21 Закона об исполнительном производстве 2007 г., которой срок исполнительной давности признается равным трем годам.

К сожалению, ни АПК РФ 2002 г., ни Законом о международном коммерческом арбитраже не урегулирован вопрос о том, в течение какого срока после вынесения международного арбитражного решения на территории России заинтересованное лицо вправе обратиться с заявлением о выдаче исполнительного листа. В АПК РФ 2002 г. есть две близкие нормы: о сроке подачи заявления об отмене решения международного арбитража, составляющем согласно ч. 3 ст. 230 АПК РФ 2002 г. три месяца, и о сроке предъявления к принудительному исполнению решения иностранного арбитража, составляющем согласно ч. 2 ст. 246 АПК РФ 2002 г. три года с момента вступления данного решения в законную силу. Так как процедура выдачи исполнительного листа на решение международного арбитража, вынесенное на территории Российской Федерации, по своей правовой природе ближе к процедуре исполнения иностранного арбитражного решения, нежели к процедуре отмены международного арбитражного решения, полагаем, что для решения вопроса о давности предъявления к принудительному исполнению международного арбитражного решения, вынесенного в Российской Федерации, следует применять по аналогии именно норму ч. 2 ст. 246 АПК РФ 2002 г., т.е. такая давность составляет три года с момента вступления соответствующего арбитражного решения в законную силу.

В АПК РФ 2002 г. урегулирован и вопрос об обложении государственной пошлиной заявления о принудительном исполнении иностранного арбитражного решения. В соответствии с ч. 5 ст. 242 АПК РФ 2002 г. при подаче такого заявления уплачивается госпошлина в порядке и размере, которые установлены для заявлений о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, т.е. ч. 5 ст. 242 АПК РФ 2002 г. отсылает нас к п. 3 ч. 3 ст. 237 АПК РФ, который в свою очередь содержит ссылку на не названный в нем федеральный закон. В настоящее время это Налоговый кодекс Российской Федерации (далее - НК РФ), п. 1 ст. 333.21 которого

114

содержит указание о том, что как "при подаче заявления о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решения третейского суда" (подп. 8), так и "при подаче заявления о признании и приведении в исполнение решения иностранного суда, иностранного арбитражного решения" (подп. 11) размер госпошлины составляет 1000 руб. Таким образом, в этом Кодексе решения международных арбитражей, вынесенные на территории Российской Федерации, "соединены" с решениями внутренних третейских судов и размер пошлины по обеим категориям дел установлен единый.

Урегулирование в АПК РФ 2002 г. перечисленных проблем об исполнительной давности и о ставках госпошлины носит, несомненно, положительный характер. Кроме того, с 1 сентября 2002 г. может считаться заполненным ряд других пробелов в области процессуального законодательства, связанных с несовершенством Указа 1988 г. Этот Указ практически не содержал норм о процедуре рассмотрения ходатайств о разрешении принудительного исполнения арбитражных решений, в нем только закреплялось, что суд оформляет свое решение в виде определения. Такая процессуальная форма разрешения вопросов, которые ставились в указанных ходатайствах, не способствовала справедливому рассмотрению данной категории дел.

Статьей 223 ГПК РСФСР было установлено, что "постановления суда первой инстанции или судьи, которыми дело не разрешается по существу, выносятся в форме определений", причем, вынося определение, суд не мог воспользоваться правом на отложение составления мотивированного решения, предусмотренным ст. 203 ГПК РСФСР. Разумеется, государственный суд, рассматривавший ходатайство о приведении в исполнение иностранного арбитражного решения, "не разрешал дело по существу" в контексте ст. 223 ГПК РСФСР, но все-таки вопросы, вытекающие из требований Конвенции, которые ставились перед судом, отличались особой сложностью. На практике же российский судья суда общей юрисдикции, понимая, что у него не будет возможности без спешки сформулировать в мотивировочной части определения наиболее сложные вопросы, связанные с приведением в исполнение решения иностранного арбитража, пытался упростить дело, зачастую оставляя без внимания непростые правовые аргументы сторон, которые должен был изучить в контексте ст. II и V Конвенции. В итоге по делам, материалы которых составляли несколько томов, судья был вынужден писать определение в течение всего нескольких часов (столько оставалось у него после слушания до конца рабочего дня).

С 1 сентября 2002 г. в соответствии с ч. 1 ст. 245 АПК РФ 2002 г. определения по заявлениям о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений выносятся в порядке, предусмотренном гл. 20 АПК РФ 2002 г. для принятия решений. Таким образом, компетентный суд получил надлежащую процессуальную базу, необходимую для разрешения вопросов, затронутых в Конвенции.

Б. Проблема определения юрисдикции российского

государственного суда, компетентного приводить в исполнение

иностранные арбитражные решения в соответствии с Конвенцией

Проблема определения юрисдикции российского государственного суда, компетентного приводить в исполнение иностранные арбитражные решения и решения международных арбитражей, вынесенные на территории России, связана со спецификой российской судебной системы, которой, как известно, предусмотрено существование двух автономных ветвей системы правосудия, компетентных рассматривать гражданско-правовые споры: судов общей юрисдикции во главе с Верховным Судом РФ и государственных арбитражных судов во главе с Высшим Арбитражным Судом РФ. Несмотря на предпринятые усилия по разграничению полномочий названных судов, в этом вопросе до введения в действие АПК РФ 2002 г. оставалось немало спорных моментов <1>.

115

--------------------------------

<1> См., например: Определение Кассационной коллегии ВС РФ от 13 июля 2000 г. N КАС00-262 (Бюллетень ВС РФ. 2001. N 1) о компетенции судов общей юрисдикции по рассмотрению заявлений предприятий с иностранными инвестициями о признании недействительными актов налоговых органов. В этом Определении речь идет о конфликте юрисдикции, вытекающем из ст. 25 ГПК РСФСР и ст. 22 АПК РФ 1995 г.

К сожалению, одним из таких моментов был спор о том, какой государственный суд имеет компетенцию по приведению в исполнение иностранных арбитражных решений. Интересно, что этот вопрос был поднят только незадолго до принятия АПК РФ 2002 г., хотя изменения в российское законодательство, которым в соответствии со ст. III Конвенции регулировалась процедура приведения в исполнение иностранных арбитражных решений в Российской Федерации, не вносились с 1993 г., когда был принят Закон о международном коммерческом арбитраже. Как уже говорилось, в ст. 35 этого Закона закреплено, что соответствующее ходатайство о приведении в исполнение арбитражного решения (как вынесенного на территории Российской Федерации и относящегося к сфере применения Закона о международном коммерческом арбитраже, так и вынесенного за рубежом) должно быть подано в "компетентный суд", но не указано, что это за суд <1>.

--------------------------------

<1> Нельзя согласиться с мнением, согласно которому полномочия, закрепленные п. 2 ст. 6 Закона о международном коммерческом арбитраже за судами общей юрисдикции, автоматически распространяются и на полномочия, предусмотренные ст. 35 этого же Закона.

Через некоторое время после принятия Закона о международном коммерческом арбитраже ВАС РФ опубликовал информационное письмо от 25 августа 1993 г. N С-13/ОСЗ-268 "В связи с принятием Закона "О международном коммерческом арбитраже", где разъяснил, что решения МКАС и МАК при ТПП РФ приводятся в исполнение общими судами (п. 5), а государственные арбитражные суды выносят определения только об исполнении решений внутренних третейских судов (п. 6). Хотя в данном информационном письме иностранные арбитражные решения не упоминались, нет никаких оснований полагать, что в момент его опубликования ВАС РФ считал, что для приведения таких решений в исполнение должен применяться порядок, отличный от порядка приведения в исполнение решений МКАС и МАК при ТПП РФ, также подпадающих под нормы разд. VIII Закона о международном коммерческом арбитраже.

После этого прошло немало времени. В конце 90-х гг. прошлого века во многих публикациях высказывалась точка зрения, в соответствии с которой компетенция по приведению в исполнение иностранных арбитражных решений должна была принадлежать системе государственных арбитражных судов во главе с ВАС РФ, а не системе судов общей юрисдикции во главе с ВС РФ. Основой для такой точки зрения было мнение о том, что приведение в исполнение иностранного арбитражного решения представляет собой разрешение экономического спора. В первом издании этой книги <1> и во многих других публикациях <2> был дан убедительный анализ ошибочности такого подхода.

--------------------------------

<1> См.: Карабельников Б.Р. Признание и приведение в исполнение иностранных арбитражных решений. М.: Юстицинформ, 2001. С. 118 - 123.

<2> См., например: Муранов А.И. Исполнение иностранных судебных и арбитражных решений. Компетенция российских судов. М.: Юстицинформ, 2002.

Государственный суд, решающий вопрос о признании и приведении в исполнение иностранного арбитражного решения, не имеет права не только пересматривать это

116

решение по существу, но и просто вникать в его содержание <1> (если только суду не приходится изучать содержание такого арбитражного решения в связи с одним из оснований для отказа в приведении в исполнение, предусмотренных ст. V Конвенции). Даже если в ходе такого изучения государственный суд придет к выводу о том, что арбитры неправильно установили обстоятельства дела, неправильно применили закон, на основании которого должно было быть разрешено это дело, или неправильно определили закон, подлежащий применению, суд все равно не вправе отказать в приведении в исполнение данного арбитражного решения по подобным причинам - пределы полномочий суда ограничены ст. V Конвенции. Поэтому процесс признания и приведения в исполнение иностранного арбитражного решения никак нельзя считать экономическим спором - это процессуальное действие особого рода, а собственно экономический спор к моменту обращения в государственный суд уже разрешен арбитражем. Такой вывод подтверждается и формулировками ст. 32 и гл. 31 АПК РФ 2002 г.

--------------------------------

<1> Такой же точки зрения придерживаются Т.Н. Нешатаева (Нешатаева Т.Н. Международный гражданский процесс. М.: Дело, 2001. С. 157), а также Ю.А. Тимохов (Тимохов Ю.А. Рассмотрение в российских судах ходатайств о признании, исполнении и отмене решений международного коммерческого арбитража // Хозяйство и право. 2001. N 6. С. 111).

После вступления в силу АПК РФ 2002 г., однозначно закрепившего за системой российских государственных арбитражных судов юрисдикцию по вопросам признания и приведения в исполнение иностранных арбитражных решений (а равно и решений международных арбитражей, выносимых на территории Российской Федерации на основании Закона о международном коммерческом арбитраже) по спорам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности, дискуссию о "компетентном суде" можно было считать завершенной <1>, причем отнюдь не в пользу той точки зрения, которой придерживались по этому вопросу многие известные специалисты <2>, а также автор этой работы при подготовке первого издания настоящей книги. Тем не менее благодаря усилиям российской юридической общественности АПК РФ 2002 г. содержит нормы, которые в достаточной степени отражают механизмы, предусмотренные Конвенцией. В то же время данный Кодекс нельзя считать полностью соответствующим Конвенции и Типовому закону ЮНСИТРАЛ (речь об этом уже шла в гл. 1 и еще пойдет в гл. 3 и 5).

--------------------------------

<1> Несмотря на то что ГПК РФ, вступивший в силу 1 февраля 2003 г., так же как и АПК РФ 2002 г., содержит нормы о признании и приведении в исполнение решений иностранных арбитражных решений и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений международных арбитражей, проходивших на территории Российской Федерации, вероятность применения на практике этих положений ГПК РФ вызывает большие сомнения. Во-первых, в силу ст. 32 АПК РФ 2002 г. такие дела, вытекающие из разрешения международными арбитражами экономических споров, очевидно, подведомственны государственным арбитражным судам; во-вторых, в гл. 1 обсуждался вопрос о недействительности a priori арбитражного соглашения, включенного в потребительский договор. По этим причинам соответствующие положения ГПК РФ в настоящей книге не обсуждаются и не комментируются.

<2> См., например: Жуйков В.М. Вопросы права, а не экономики // Экономика и жизнь - Юрист. 2002. N 15. С. 5.

Основная задача теперь состоит в том, чтобы направить практику российских государственных арбитражных судов в русло международной практики по применению Конвенции. К сожалению, существует немало проблем, связанных не только и не столько с несовершенством отдельных положений АПК РФ 2002 г. (что будет рассмотрено ниже),

117

сколько со сложившимся у судей российских государственных арбитражных судов при применении Временного положения пренебрежительным отношением к третейским судам, окончательности и обязательности их решений. Для российского судьи государственного арбитражного суда, не имевшего возможности систематически изучать практику применения Конвенции, представляются не вполне очевидными как окончательность иностранного арбитражного решения, так и запрет на пересмотр этого решения по существу - истины, которые к 2002 г. были уже вполне усвоены судьями судов общей юрисдикции.

Судьи государственных арбитражных судов должны перестать относиться к спорам вокруг признания и приведения в исполнение иностранных арбитражных решений (а в соответствии с гл. 30 АПК РФ 2002 г. и к решениям международных арбитражей и внутренних третейских судов, вынесенным на территории Российской Федерации) как к экономическим спорам. Хотя ст. 32 АПК РФ 2002 г. закрепляется подведомственность российским государственным арбитражным судам дел о признании и приведении в исполнение "иностранных арбитражных решений по спорам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности", государственный арбитражный суд такие экономические споры не решает - они относятся к компетенции соответствующего международного арбитража или внутреннего третейского суда. Этот вывод убедительно доказывается ссылкой на норму ч. 6 ст. 4 АПК РФ 2002 г., закрепившую право участников экономических споров на передачу таких дел, входящих в компетенцию государственных арбитражных судов, в третейский суд для рассмотрения по существу.

Главы 30 и 31 АПК РФ посвящены отнюдь не решению экономических споров, именно поэтому они включены в разд. IV АПК РФ 2002 г. наряду с делами об установлении фактов и делами, рассматриваемыми в порядке упрощенного производства. Этот вывод, подтвержденный структурой АПК РФ 2002 г. и текстом норм его гл. 30 и 31, должен стать отправной точкой для внедрения Конвенции в практику российских государственных арбитражных судов. Выше уже приводилось мнение бывшего Председателя ВАС РФ проф. В.Ф. Яковлева по вопросу о том, что государственный суд не может контролировать содержание решения суда третейского. Вот еще одна сходная точка зрения, высказанная Председателем ФАС СЗО И.М. Стреловым:

"Положения действующего законодательства свидетельствуют о том, что деятельность (государственного) арбитражного суда и третейского суда характеризуется как взаимодействие, но не как деятельность "вышестоящей" судебной инстанции по отношению к "нижестоящей". АПК РФ не предусматривает возможности обжалования решения третейского суда в арбитражный суд, нормы же об оспаривании таких решений устанавливают порядок, предполагающий осуществление формально-юридического контроля, а не проверку решения по существу. Это является гарантией "невмешательства" в деятельность третейского суда и в то же время гарантией защиты сторон третейского разбирательства от возможных злоупотреблений" <1>.

--------------------------------

<1> Стрелов И.М. Взаимодействие арбитражных и третейских судов // Вестник ВАС РФ. 2005. N 4. С. 112.

К сожалению, как будет показано ниже на конкретных примерах из судебной практики, до сих пор в системе российских государственных арбитражных судов не вполне сложилось понимание специфики дел, вытекающих из Конвенции и Закона о международном коммерческом арбитраже. Нет у этих судов и ясности в вопросе о соотношении норм Нью-Йоркской конвенции и Киевского соглашения от 20 марта 1992 г., о чем более подробно речь пойдет в § 2 настоящей главы.

В. Документы, представляемые для приведения в исполнение

118

решения международного арбитража

Статьей IV Конвенции устанавливается исчерпывающий перечень документов, которые заинтересованное лицо должно представить в компетентный государственный суд для признания и приведения в исполнение иностранного арбитражного решения. Такими документами являются, во-первых, должным образом заверенное подлинное арбитражное решение или должным образом заверенная копия такового и, во-вторых, подлинное арбитражное соглашение (соответствующее дефиниции, данной в ст. II Конвенции) или должным образом заверенная копия такового. Если указанные документы составлены на языке, не являющемся государственным языком суда, который должен осуществить признание и приведение в исполнение данного иностранного арбитражного решения, то эти документы должны быть представлены в переводе, заверенном присяжным переводчиком или дипломатическим либо консульским учреждением. Предъявление к таким документам любых дополнительных требований или истребование дополнительных документов будет прямым нарушением Конвенции.

Аналогичный перечень документов, необходимых для приведения в исполнение решения международного коммерческого арбитража, вынесенного на территории Российской Федерации, содержится в п. 2 ст. 35 Закона о международном коммерческом арбитраже.

Все эти вопросы, а также ряд других, тесно связанных с ними, урегулированы в ст. 237 и 242 АПК РФ 2002 г., соответствующие части которых имеет смысл процитировать почти целиком:

"Статья 237. Требования к заявлению о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда

<...>

2. В заявлении о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда должны быть указаны:

1) наименование арбитражного суда, в который подается заявление;

2) наименование и состав третейского суда, принявшего решение, место его нахождения;

3) наименование сторон третейского разбирательства, их место нахождения или место жительства;

4) дата и место принятия решения третейского суда;

5) требование заявителя о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда.

В заявлении могут быть указаны номера телефонов, факсов, адреса электронной почты и иные сведения.

3. К заявлению о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда прилагаются:

1) надлежащим образом заверенное подлинное решение третейского суда или его надлежащим образом заверенная копия. Копия решения постоянно действующего третейского суда может быть заверена председателем третейского суда; копия решения третейского суда для разрешения конкретного спора должна быть нотариально удостоверена;

2) подлинное соглашение о третейском разбирательстве или его надлежащим образом заверенная копия;

3) документ, подтверждающий уплату государственной пошлины в порядке и в размере, которые установлены федеральным законом;

4) уведомление о вручении или иной документ, подтверждающий направление копии заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда другой стороне третейского разбирательства;

119

5) доверенность или иной документ, подтверждающие полномочия лица на подписание заявления".

"Статья 242. Заявление о признании и приведении в исполнение решения иностранного суда и иностранного арбитражного решения

<...>

2. Заявление о признании и приведении в исполнение решения иностранного суда и иностранного арбитражного решения подается в письменной форме и должно быть подписано взыскателем или его представителем.

В заявлении должны быть указаны:

1) наименование арбитражного суда, в который подается заявление;

2) наименование и место нахождения иностранного суда либо наименование и состав третейского суда или международного коммерческого арбитража, место его нахождения;

3) наименование взыскателя, его место нахождения или место жительства;

4) наименование должника, его место нахождения или место жительства;

5) сведения о решении иностранного суда или об иностранном арбитражном решении, о признании и приведении в исполнение которых ходатайствует взыскатель;

6) ходатайство взыскателя о признании и приведении в исполнение решения иностранного суда или иностранного арбитражного решения;

7) перечень прилагаемых документов.

В заявлении о признании и приведении в исполнение решения иностранного суда и иностранного арбитражного решения могут быть также указаны номера телефонов, факсов, адреса электронной почты взыскателя, должника, их представителей и иные сведения.

<...>

4. К заявлению о признании и приведении в исполнение иностранного арбитражного решения, если международным договором Российской Федерации не предусмотрено иное, прилагаются:

1) надлежащим образом заверенное подлинное иностранное арбитражное решение или его надлежащим образом заверенная копия;

2) подлинное соглашение о третейском разбирательстве или его надлежащим образом заверенная копия;

3) надлежащим образом заверенный перевод на русский язык документов, указанных в пунктах 1 и 2 настоящей части.

<...>

6. Документы, указанные в настоящей статье, признаются удостоверенными надлежащим образом, если они соответствуют требованиям статьи 255 настоящего Кодекса".

На первый взгляд может показаться, что ст. 237 и 242 АПК РФ 2002 г. содержат требования, выходящие далеко за рамки ст. IV Конвенции и п. 2 ст. 35 Закона о международном коммерческом арбитраже, однако при тщательном анализе мы убеждаемся, что это не так. Исчерпывающий перечень документов, предусмотренных ст. IV Конвенции, воспроизведен в ч. 4 ст. 242 АПК РФ 2002 г., а требования к оформлению заявления, указанные в ч. 2 ст. 242 АПК РФ 2002 г., носят сугубо процессуальный характер, что допускается ст. III Конвенции. Поэтому, так как согласно ст. III Конвенции участвующим в ней странам разрешается устанавливать процессуальные правила признания и приведения в исполнение решений иностранных арбитражей, мы полагаем, что коллизии между юридико-техническими нормами ч. 2 ст. 242 АПК РФ 2002 г. и Конвенцией все-таки нет. Представление сведений, предусмотренных ч. 2 ст. 242 АПК РФ 2002 г., не должно чрезмерно обременять лицо, подающее заявление о признании и приведении в исполнение решения иностранного арбитража на территории Российской Федерации.

120

Кроме того, в ст. 242 АПК РФ 2002 г. разрешается вопрос о том, в какой государственный арбитражный суд следует обращаться с ходатайством (этот вопрос подробнее рассматривается в разд. Д настоящего параграфа) и какую при этом платить госпошлину.

В ст. 237 АПК РФ 2002 г. также решаются технико-юридические вопросы, возникающие в связи с подачей заявлений о выдаче исполнительного листа на приведение в исполнение решения международного арбитража, вынесенного на территории Российской Федерации и, как следствие, не подпадающего под применение норм Конвенции. Помимо отражения требований, закрепленных в п. 2 ст. 35 Закона о международном коммерческом арбитраже, комментируемой статьей регламентируется содержание заявления о выдаче исполнительного листа, определяются размеры подлежащей уплате госпошлины, порядок удостоверения копии решения международного арбитража, вынесенного на территории России, обращаемого к принудительному исполнению.

Тем не менее следует отметить, что положение п. 4 ч. 3 ст. 237 АПК РФ 2002 г. об уведомлении о вручении или ином документе, подтверждающем направление копии заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда другой стороне третейского разбирательства, не корреспондирует с нормами Закона о международном коммерческом арбитраже. Скорее всего, требование о таком уведомлении должно рассматриваться в качестве судебного вмешательства, запрещенного ст. 5 Закона о международном коммерческом арбитраже, но в то же время отметим, что исполнение данного требования не создает сколько-нибудь серьезных сложностей для стороны, в чью пользу вынесено решение международного арбитража. Гораздо важнее обратить внимание на то, каким образом АПК РФ регламентирует порядок заверения копии решения международного арбитража, вынесенного на территории РФ, - Законом о международном коммерческом арбитраже этот вопрос не урегулирован.

Согласно норме п. 1 ч. 3 ст. 237 АПК РФ 2002 г. (аналогичная норма содержится в ч. 3 ст. 231 этого Кодекса) при проведении арбитража ad hoc на территории России председателю состава арбитража следует позаботиться о нотариальном удостоверении подлинника решения; в противном случае стороны могут столкнуться с проблемами в связи с нотариальным заверением копий такого решения. Нотариальное удостоверение также необходимо для проставления апостиля или легализации, в случае если принудительное исполнение данного решения планируется за рубежом.

Особое внимание нужно уделить отсылке к ст. 255 АПК РФ 2002 г. о форме удостоверения документов, составленных на иностранном языке или на русском языке, но за пределами территории Российской Федерации. В соответствии со ст. 255 АПК РФ 2002 г.

"1. Документы, выданные, составленные или удостоверенные по установленной форме компетентными органами иностранных государств вне пределов Российской Федерации по нормам иностранного права в отношении российских организаций и граждан или иностранных лиц, принимаются арбитражными судами в Российской Федерации при наличии легализации указанных документов или проставлении апостиля, если иное не установлено международным договором Российской Федерации.

2. Документы, составленные на иностранном языке, при представлении в арбитражный суд в Российской Федерации должны сопровождаться их надлежащим образом заверенным переводом на русский язык".

Если арбитражное решение вынесено институциональным арбитражем, то заверить его подлинник "должным" или "надлежащим" образом, необходимым для легализации или проставления апостиля, может секретариат либо иной постоянно действующий технический орган данного институционального арбитража. Такое заверение будет достаточным для целей ст. IV Конвенции и поможет выполнить требования ст. 255 АПК

121

РФ 2002 г., связанные с удостоверением документа, составленного за пределами территории Российской Федерации. Сложнее обстоит дело с заверением подлинника арбитражного решения, вынесенного арбитражем ad hoc. В этом случае председатель арбитража должен позаботиться о проставлении удостоверительной надписи нотариуса по правилам, действующим в той стране, где выносится соответствующее решение. Если спор рассматривался по Арбитражному регламенту ЮНСИТРАЛ, то целесообразно воспользоваться правилами по оказанию содействия такому арбитражу, действующими в ряде институциональных арбитражных органов, например в МКАС при ТПП РФ и в Торговой палате Стокгольма.

Нотариальное удостоверение будет также очень полезно, если потребуется перевод решения на другой язык (это относится и к решениям институциональных арбитражей). Независимо от того, заверяется нотариусом подлинность подписей арбитров или подлинность подписи должностного лица органа институционального арбитража, без нотариального удостоверения таких подписей документ будет сложно провести через процедуру легализации и будет невозможно проставить на нем апостиль в соответствии с правилами Гаагской конвенции от 5 октября 1961 г., отменяющей требование легализации иностранных официальных документов. При этом, как совершенно справедливо отмечалось в материалах судебной практики, само иностранное арбитражное решение удостоверению с проставлением апостиля не подлежит <1>.

--------------------------------

<1> Постановление ФАС СЗО от 12 сентября 2007 г. по делу N А21-1267/2007.

В случае представления в российский суд документов для признания иностранного арбитражного решения без перевода обойтись, скорее всего, не удастся (если только решение не будет вынесено и заверено за рубежом на русском языке, что представляется маловероятным, хотя нам такие примеры известны). Перевод легализованного или апостилированного решения должен быть заверен удостоверительной надписью российского нотариуса.

Особые сложности возникают в связи с представлением подлинника или заверенной копии арбитражного соглашения. Если документ, содержащий арбитражное соглашение, составлен на иностранном языке и подписан за пределами Российской Федерации, он также должен быть легализован или апостилирован. Возникают сложности и в связи с документами, составленными на иностранном языке, но подписанными в России: в этом случае российский нотариус, скорее всего, возьмется удостоверить только перевод, а никак не копию таких документов, чего будет недостаточно для выполнения требований ст. IV Конвенции и ст. 242 АПК РФ 2002 г.

Еще сложнее будет ситуация, если арбитражное соглашение зафиксировано не в едином документе, а в корреспонденции или в обмене исковым заявлением и отзывом на иск. В этом случае решать вопрос об удостоверении копии и осуществлении перевода придется отдельно в отношении каждого документа в зависимости от его формы, языка и места составления. В разных странах применяются разные правила совершения нотариальных действий, поэтому может получиться, что в одном государстве нотариус не возьмется заверить какой-либо документ или копию с него (без чего невозможно будет провести документ через процедуру легализации или проставления апостиля), а в другом такая операция не будет представлять сколько-нибудь серьезной трудности. В практике автора этих строк был случай, когда нотариальную копию с документа, составленного на русском языке на Кипре, удостоверял канадский нотариус, полагаясь на заявление канадского гражданина, подписавшего этот документ.

Тем не менее, если подлинность документов, представляющих собой исковое заявление и отзыв на него, не ставится под сомнение и первый из указанных документов утверждает, что между сторонами наличествует арбитражное соглашение, а второй не ставит это утверждение под сомнение, российские суды, как правило, не испытывают

122

сложностей с признанием такой корреспонденции в качестве надлежащей формы фиксации арбитражного соглашения. В качестве примера можно обратиться к следующим материалам судебной практики:

"Из решения третейского суда следует, что компания "Кадила Фармасьютикалз Лтд." в начале разбирательства сняла свои возражения против компетенции МКАС, заключавшиеся в том, что новым договором предусмотрено рассмотрение споров в индийских судах, а истец уже обратился в индийский суд, и заявила о согласии на рассмотрение дела по существу в МКАС <1>".

--------------------------------

<1> Постановление ФАС МО от 8, 15 июня 2005 г. N КГ-А40/4342-05.

"В соответствии с положением части 2 статьи II Конвенции ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений от 10.06.1958 между сторонами возможно заключение арбитражного соглашения посредством обмена письменными документами. Совершение указанных действий является доказательством заключения соглашения между сторонами о передаче спора в арбитраж.

Как установлено судами, общество "НК "Юкос" участвовало в рассмотрении дела в Лондонском международном арбитражном суде: не возражало против компетенции арбитража, в § 17 отзыва на иск согласилось на рассмотрение спора в данном арбитражном суде, направляло письменные заявления по иску" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Президиума ВАС РФ от 19 июня 2007 г. N 15954/06 по делу N А40-28164/06-60-257.

Таким образом, ответчик в рамках процедуры третейского разбирательства должен своевременно, а вернее, незамедлительно заявить о своем несогласии с компетенцией международного арбитража. Если он этого не сделает, самый факт отсутствия с его стороны юрисдикционных возражений в совокупности с исковым заявлением образует арбитражное соглашение, пригодное для приведения в исполнение арбитражного решения.

Арбитражное соглашение может быть зафиксировано в письменной форме в полном соответствии с требованиями ст. II Конвенции, и при этом для доказательства его заключения придется представлять в суд сразу несколько документов, как подписанных, так и не подписанных сторонами. Например, в нашей практике встретился случай, когда арбитражное соглашение было включено в устав общества с ограниченной ответственностью, созданного по российскому праву. Уставы российских хозяйственных обществ не должны подписываться их учредителями, поэтому, чтобы доказать соответствие данного арбитражного соглашения требованиям ст. II Конвенции, пришлось вместе с уставом передавать в суд протокол собрания учредителей, утвердившего устав, который был подписан их уполномоченными представителями. Суды нескольких государств, приводившие в исполнение арбитражное решение, вынесенное на основании такого арбитражного соглашения, без каких-либо осложнений согласились с такой формой его фиксации.

Отметим, что суды стран СНГ (включая Россию) иногда достаточно поверхностно подходят к изучению представленных документов, проверяя лишь наличие нотариально удостоверенного перевода на русский язык и апостиля (или легализации). Поскольку арбитражные соглашения, как правило, составляют не на русском языке, заявителям по ряду причин <1> проще представить в суд апостилированную или легализованную копию, снабженную нотариально удостоверенным переводом на русский язык, нежели подлинник соответствующего документа, перевод которого заверен присяжным переводчиком или консульским учреждением. Более того, в случае представления в государственный суд подлинника арбитражного соглашения этот документ останется в материалах дела и, как следствие, не сможет использоваться для приведения арбитражного решения в

123

исполнение в другом государстве, что является дополнительным аргументом в пользу представления в суд именно заверенных копий, а не оригиналов арбитражных соглашений.

--------------------------------

<1> Присяжные переводчики за рубежом могут перевести любой документ, однако в России нет института таких переводчиков. Подвергнуть же легализации (или проставлению апостиля) документ, который не был нотариально удостоверен при составлении, достаточно сложно.

Вопрос о том, должно ли иностранное арбитражное решение заверяться проставлением апостиля или легализовываться, вставал в недавней практике российских государственных арбитражных судов в рамках Конвенции. Так, в Постановлении Президиума ВАС РФ от 22 февраля 2005 г. N 14548/04 по делу N А40-47341/03-25-179 указано:

"Решение международного коммерческого арбитража (третейского суда) не является официальным документом, следовательно, на него не распространяются нормы Гаагской конвенции, отменяющей требование легализации иностранных официальных документов".

Однако такой подход пока не стал доминирующим, и поэтому следует рекомендовать заинтересованным лицам позаботиться о надлежащем заверении подлинников иностранных арбитражных решений, которые они собираются приводить в исполнение в России. Неуверенность Президиума ВАС РФ в собственном либеральном подходе сказалась в том, что сразу после процитированного аргумента об отсутствии необходимости апостилировать иностранное арбитражное решение он разъясняет, почему имеющийся в деле апостилированный документ соответствует предъявляемым Конвенцией требованиям:

"К числу официальных документов, на которые распространяются нормы этой Конвенции (Гаагской конвенции, отменяющей требование легализации иностранных официальных документов. - Б.К.), относятся нотариальные акты. Нотариальный акт имеется на решении арбитражного института, и именно он подтвержден в соответствии с нормами названной Конвенции апостилем".

Часто под видом заверенных копий документов, содержащих арбитражное соглашение, заявители представляют лишь копии документов, в которых нотариально заверена не сама копия, а всего лишь подлинность подписи какого-либо лица. Такая практика формально противоречит требованиям ст. IV Конвенции, хотя вообще-то, в случае если аутентичность представленного документа не оспаривается, у судов нет необходимости слишком глубоко вникать в изучение того, что именно и кем было заверено в представленной копии.

В связи с этим возникает вопрос о пределах, в которых государственный суд может изучать представленные документы по собственной инициативе. Так как ст. IV Конвенции (о форме представляемых в суд документов) содержит отсылку к ст. II Конвенции (о форме арбитражного соглашения), в принципе суд может углубиться в изучение вопроса о том, в какой форме было зафиксировано арбитражное соглашение, были ли лица, подписавшие такое соглашение, надлежащим образом уполномочены по применимому к ним закону и т.п. Однако, по нашему мнению, подобные действия суда, предпринятые им по собственной инициативе, будут противоречить логике Конвенции. Дефекты арбитражного соглашения являются одним из оснований для отказа в признании и приведении в исполнение иностранного арбитражного решения, предусмотренных подп. "a" п. 1 ст. V Конвенции, причем такой отказ может иметь место (в соответствии с первым предложением п. 1 ст. V Конвенции) только по просьбе заинтересованной стороны, возражающей против приведения данного решения в исполнение, а не по инициативе самого суда. Аналогичные аргументы можно сформулировать и исходя из конструкции

124

нормы подп. 1 п. 1 ст. 36 Закона о международном коммерческом арбитраже, которая копирует п. 1 ст. V Конвенции.

Как следствие, попытка государственного суда по собственной инициативе изучить вопрос, который может подниматься в качестве возражения против признания и приведения в исполнение иностранного арбитражного решения только по инициативе заинтересованной стороны, не укладывается в логику Конвенции и Закона о международном коммерческом арбитраже. Ссылка в ст. IV Конвенции на соответствие представляемого арбитражного соглашения ст. II Конвенции была сделана исключительно для уточнения смысла ст. IV Конвенции, а не для создания у суда дополнительных полномочий в рамках Конвенции <1>. Конечно, обращение к истории написания Конвенции не может иметь особого значения при толковании отдельных положений ее статей; руководствоваться нужно скорее соображениями юридической техники. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что право государственного суда по собственной инициативе отказать в признании и приведении в исполнение иностранного арбитражного решения в случае несоответствия арбитражного соглашения требованиям ст. II Конвенции должно было быть четко закреплено в Конвенции как отдельное и дополнительное основание для отказа. Этого не было сделано при составлении данного международного договора, а согласно Конвенции отказать в признании и исполнении иностранного арбитражного решения в связи с ненадлежащей формой фиксации арбитражного соглашения государственный суд может не по собственной инициативе, а только по просьбе заинтересованной в этом стороны. Значит, в соответствии со ст. IV Конвенции такой суд может по собственной инициативе изучать только вопрос о надлежащем заверении подлинников или копий документов, перечисленных в этой статье.

--------------------------------

<1> См.: Комментарий проф. А.-Я. ван ден Берга в изд.: Yearbook Commercial Arbitration. Vol. XII. P. 452.

В связи с изложенным, а также в связи с тем, что данная проблема не была урегулирована исчерпывающим образом в АПК РФ 2002 г., российский суд, столкнувшийся с заявлением о принудительном исполнении в Российской Федерации иностранного арбитражного решения, к которому не приложены надлежащим образом оформленные документы, предусмотренные ст. IV Конвенции, попадает в весьма затруднительное положение. Если ответчик по данному делу возражает против того, что представленный документ им подписывался, и своевременно (т.е. до первого возражения по существу спора) ссылается на то, что на основании данного арбитражного соглашения арбитраж проводиться не может, суду следует детально изучить представленные доказательства, касающиеся подлинности или подложности документа, содержащего арбитражное соглашение.

Если же ответчик не выдвигает возражений против удовлетворения заявления о приведении в исполнение арбитражного решения со ссылкой на какое-либо из оснований, установленных п. 1 ст. V Конвенции и подп. 1 п. 1 ст. 36 Закона о международном коммерческом арбитраже, возможно, у суда возникнет желание самостоятельно найти повод для того, чтобы не удовлетворять заявление и при этом остаться в рамках норм ст. 237 АПК РФ 2002 г. и ст. IV Конвенции. Наиболее подходящей для такой ситуации будет норма ст. 128 АПК РФ 2002 г. об оставлении без движения искового заявления, поданного с нарушением правил, установленных для его формы. Однако правомерность применения такой нормы по аналогии закона выглядит достаточно спорной, поскольку заявление о признании и приведении в исполнение иностранного арбитражного решения в соответствии с гл. 31 АПК РФ 2002 г. (или о приведении в исполнение международного арбитражного решения, вынесенного на территории Российской Федерации, в соответствии с § 2 гл. 30 АПК РФ 2002 г.) не рассматривается в порядке искового

125

производства. Попытка воспользоваться ссылкой на ст. 128 АПК РФ 2002 г. по аналогии права вряд ли возможна в рамках процессуальной доктрины <1>.

--------------------------------

<1> "АПК, исходя из систематического толкования ч. 6 ст. 13 АПК, устанавливает применение аналогии закона и аналогии права к спорным отношениям, т.е. к материально-правовым требованиям и возражениям сторон, но не к процессуальным отношениям" (Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). 2-е изд., испр. и доп. / Под ред. проф. В.В. Яркова. М.: Волтерс Клувер, 2004. С. 96).

В силу указанных причин следует обратить особое внимание на то, что арбитры при рассмотрении вопроса о форме фиксации арбитражного соглашения руководствуются только ст. II Конвенции и подходят к проблеме составления и удостоверения документов гораздо менее формально, нежели государственные суды, исполняющие требования ст. IV Конвенции. На практике нам ни разу не довелось столкнуться с ситуацией, когда арбитры запросили бы нотариально удостоверенные копии или оригиналы документов, содержащих арбитражное соглашение: если подлинность подписей не оспаривается, арбитры, как правило, выносят решение на основании незаверенных ксерокопий документов (исключением из этого правила является деятельность МКАС при ТПП РФ, арбитры которого часто по собственной инициативе просят стороны представить подлинник документа, содержащего арбитражное соглашение). Поэтому стороне, рассчитывающей на приведение в исполнение международного арбитражного решения через российские государственные суды, нужно самостоятельно позаботиться о том, чтобы в ее распоряжении были документы, соответствующие требованиям, предусмотренным ст. IV Конвенции и ст. 237 (или 242) и 255 АПК РФ 2002 г.

Завершая изложение материала, связанного с применением норм ст. 237 и 242 АПК РФ 2002 г. о представлении подлинника арбитражного соглашения или его надлежащим образом заверенной копии, стоит обратить внимание на один акт, вынесенный недавно ФАС ЦО (Постановление от 13, 15 марта 2007 г. по делу N А23-3716/06Г-19-305). В этом деле речь шла о признании и приведении в исполнение арбитражного решения, вынесенного МКАС при ТПП Украины. Ответчик (российская компания) утверждал, что дополнительное соглашение, содержавшее арбитражную оговорку, не было им подписано, а имеющаяся на нем подпись его представителя подделана. Арбитражный суд первой инстанции к этому аргументу не прислушался, посчитав, что вопрос о компетенции международного арбитража уже исследован и разрешен арбитрами и изучать его по новой в процессе признания и приведения в исполнение арбитражного решения не следует. Кассационная инстанция с такой позицией не согласилась и отправила дело на новое рассмотрение, поручив государственному арбитражному суду провести почерковедческую экспертизу.

Хотя другие выводы этого Постановления ФАС ЦО, несомненно, заслуживают критики (см. разд. Б § 2 этой главы), полагаем, что в случае наличия у ответчика обоснованных сомнений в том, что арбитражное соглашение было подписано его представителем (если эти сомнения были своевременно сформулированы ответчиком в отзыве на исковое заявление - иначе право на предъявление юрисдикционных возражений против компетенции арбитража будет утрачено), государственный суд вправе подвергать подписи на данном соглашении почерковедческой экспертизе.