§ 3.2. Проблема использования судебных механизмов защиты права на охрану здоровья

Вопрос о возможности судебной защиты права на охрану здоровья связан с проблемой прямого действия норм международного права об экономических, социальных и культурных правах, т.е. самоисполнимости международных договоров, под которой понимается непосредственное действие их норм, в отличие от несамо- исполнимых договоров, для действия которых требуется издание внутригосудар- ственного акта . В зарубежной и отечественной науке проблема прямого действия международных норм о правах человека не решена, тем более это касается социально-экономических прав294.

Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах является обязательным документом в том смысле, что он порождает юридические обязанности для государств, подписавших его, однако судебным механизмом защиты провозглашешшх в нем прав он не обеспечен. Большинство исследователей утверждают, что невозможно апеллировать к правам, гарантированным Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах, в судебном порядке, что связано с самим характером данных прав295. Так, утверждается, что такие обязательства являются политическими по своей природе в ко!ггексте существующих международно-правовых документов по социально-экономическим правам.

Такие точки зрения фактически уравнивают Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах с нормами международного «мягкого» права, не порождающими конкретных правовых обязательств298. По нашему мнению, такой подход является необоснованным упрощением понимания международных обязательств в области социально-экономических прав, включая право на охрану здоровья.

В доктрине господствует мнение, согласно которому прямое действие международного договора зависит от его содержания, которое должно быть «достаточно конкретным и способным порождать права и обязанности субъектов национального права и, следовательно, служить основанием для индивидуальных правоприменительных актов судебных органов»299. По нашему мнению, следует признать обоснованной позицию В.А. Толстика, предложившего в качестве основного признака, позволяющего отдифференцировать самоисполнимые и несамоисполнимые договоры, использовать указание в договоре на то, что для реализации постановлений несамоисполнимых договоров требуется издание внутригосударственных актов, как это сформулировано в ч. 2 ст. 7 Гражданского кодекса РФ300. Такая позиция согласуется и с мнением Верховного Суда РФ301. Следовательно, если в договоре отсутствует указание на необходимость принятия внутригосударственного акта для реализации его положений, то такой договор должен признаваться самоиполни- мым. Заметим, что Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах такой оговорки не содержит.

В конституциях государств обычно не содержится общего правила, позволяющего ответить на вопрос о самоисполнимости международного договора.

393

дарственного управления» .

Проблема прямого действия актуальна для стран, использующих систему рецепции303 норм международного права, там же где для придания юридической силы правилу, установленному международно-правовой нормой, используется трансформация, необходимо предварительное издание внутригосударственного акта и именно его нормы будут обладать юридической силой304. Разница в подходах к имплементации норм международного права отражается и на признании юридической силы права на охрану здоровья. В государствах с системой рецепции (инкорпорации) международно-правовых норм право на охрану здоровья может быть признано судом в качестве нормы прямого действия.

В странах с системой трансформации прямое действие положений о праве на охрану здоровья может быть признано судом, если спор основан на внутригосударственных нормах, изданных для придания юридической силы международным соглашениям305. В ряде случаев решение суда может быть основано и на конституционных положениях, гарантирующих право на охрану здоровья.

Кроме того, нужно учитывать, что сдерживающее влияние на применение самоисполнимых договоров оказывают и национальные суды, традиционно приверженные внутригосударственной правовой системе, а иногда не способные выявить самоисполнимые нормы в силу недостаточной квалификации в области международного права306.

Государства-участники Пакта по-разному высказываются относительно юридической силы гарантированных в нем прав.

Заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации справедливо отмечает, что до настоящего времени практика непосредственного примене- ния норм международного права в судах фактически отсутствует310. Между тем, федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» предусматривает возможность и обязанность применения российскими судами общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации311. Верховный Суд РФ в этой связи пояснил, что «в силу п. 3 ст. 5 Федерального закона Российской Федерации "О международных договорах Российской Федерации" положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты»312.

Комитет ООН по экономическим, социальным и культурным правам не раз отмечал, что имеющие обязательную юридическую силу международные стандарты в области прав человека должны иметь прямое и непосредственное применение во внутренней правовой системе каждого государства-участника, «позволяя, тем самым, лицам добиваться обеспечения осуществления своих прав через национальные суды и другие органы правосудия»313.

Конституция Российской Федерации гарантирует право на судебную защиту всех без исключения прав и свобод человека и гражданина (ст. 46)315, однако в литературе высказываются различные мнения на этот счет. Так, по мнению М.В. Баг- лая, защищенность социальных, экономических и культурных прав по своей юридической силе не может быть такой же, как личных и политических прав, так как «в обществе с рыночной экономикой механизм распределения благ находится не только в руках государства. Отсюда вытекает, что прямое действие этих прав объективно оказывается весьма относительным, ибо ни один суд не примет гражданский иск о реализации такого права только на основании его конституциошюго закрепления. Причина ясна: отсутствует конкретный ответчик, так как данное право не порождает ни для каких лиц каких-либо прямых обязанностей»316. Далее автор делает категоричный вывод о том, что экономические, социальные и культурные права являются «не столько юридическим нормами, сколько стандартом, к которому должно стремиться государство в своей политике», они порождают обязанность проводить политику содействия в их реализации317.

Подобного мнения придерживаются и авторы комментария к Конституции РФ, называя категорию экономических, социальных и культурных прав человека «юридически бессмысленными декларациями о правах человека и гражданина»318. По мнению авторов, в эту категорию включается сложный конгломерат прав, свобод, деклараций и благих пожеланий, не имеющих юридического содержания, моральных требовашш и т.п. «Сюда включаются ... некие «права», например, на бесплатное получение от общества неких социальных благ (жилище, образование, медицинское обслуживание)»319.

- не

политическую ответственность, за то как именно они поощряют охрану здоровья.

Признавая юридическую силу права на благоприятную окружающую среду, Л.Б. Алексеева не идет в своих рассуждениях дальше установле1шя обязанности «всех государственных и иных органов, организаций, должностных и частных лиц действовать в рамках программной задачи по обеспечению благоприятной окружающей среды и не допускать совершения действий, противоречащих ей»320.

Отметим, что, отвечая на вопросы членов Комитета ООН по экономическим, социальным и культурным правам в связи с рассмотрением третьего периодического доклада Российской Федерации, М. Лебедев заявил, что Конституционный Суд все больше и больше основывает свои решения на положениях Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах321. Однако никаких конкретных примеров апеллирования к правам, гарантированным Пактом, приведено не было322.

Длительное время ведутся дискуссии в защиту права на охрану здоровья, однако очевидно, что совершенное здоровье не может быть гарантировано каждому, что дало основание некоторым исследователям отрицать возможность судебной защиты права на охрану здоровья 323. Более того, Лимбургские принципы осуществления Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах также придерживаются весьма осторожной формулировки относительно возможности судебной защиты прав, гарантированных данным Пактом: «Хотя полная реализация признаваемых в Пакте прав достигается постепенно, применение некоторых прав может стать предметом защиты в судебном порядке немедленно, в то время, как другие права могут быть обеспечены такой защитой позднее»324. Ответ на вопрос о том, какие права относятся, по мнению Комитета ООН по экономическим, социальным и культурным правам, к самоисполнимым, дается в Общем комментарии № 3 1990 г., где Комитет пояснил, что «всякий тезис о том, что указанные положения органически не поддаются самореализации, было бы, пожалуй, трудно доказать»325. К числу указанных положений Комитет отнес статьи 2 (2), 3, 7 a), i), 8, 10 (3), 13 (2) а), 13 (3), 13 (4) и 15 (3). Статья 12 (право на охрану здоровья) среди них не называется. Между тем, в своем более позднем комментарии, специально посвященном праву на охрану здоровья, Комитет признал, что «любое лицо или группа лиц, ставшие жертвами нарушения326 права на охрану здоровья, должны иметь доступ к эффективным судебным или иным надлежащим средствам

418 гт

правовой защиты как на национальном, так и на международном уровнях» . Далее Комитет рекомендовал включить в национальное законодательство международные договоры, закрепляющие право на охрану здоровья, поскольку это позволит «судам бороться с нарушениями права на охрану здоровья или, по крайней мере, его основного содержания, непосредственно ссылаясь на вытекающие из Пакта обязательства»327.

Представляется, что проблема понимания правовой природы социальных и экономических прав связана не столько с отрицанием юридической силы данных прав, а скорее с определением применимости данных норм к регулированию правоотношений. Попытаемся выяснить, с чем связана проблема защиты данной категории прав и проанализировать имеющуюся судебную практику.

Конвенция Совета Европы о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее Европейская конвенция), обеспеченная уникальным по своей эффективности механизмом реализации, распространяет свое действие практически исключительно на гражданские и политические права328. Следовательно, возможность отстаивания права на охрану здоровья в Европейском суде по правам человека не- .не

возможна, однако возможна апелляция к иным основополагающим правам, гарантированным Европейской конвенцией, и так или иначе связанным с правом на охрану здоровья. В практике Суда имеется немало решений, иллюстрирующих возможность опосредованной защиты социально-экономических прав, включая право на охрану здоровья.

По сравнению со ст. 26 Международного пакта о гражданских и политических правах, Европейская конвенция содержит более мягкие положения относительно недискриминации. Статья 14 Европейской конвенции не гарантирует право не подвергаться дискриминации как таковое, а запрещает дискриминацию в пользовании правами, изложешмми в Европейской конвенции. Следовательно, нарушение самой ст. 14 установлено быть не может, однако Европейский Суд по правам человека привлекает данную статью в связи с рассмотрением вопроса о нарушении другого (материального) права329.

В отличие от практики Комитета по правам человека, использовавшего положение Международного пакта о гражданских и политических правах о запрете дискриминации для защиты некоторых аспектов социально-экономических прав, в рамках Европейской конвенции в качестве такого положения выступает, прежде всего, ст. 6(1), гарантирующая право на справедливое судебное разбирательство. Ниже рассматриваются прецеденты, в которых Европейский суд по правам человека затронул так называемое «социально-экономическое измерение» гражданских и политических прав, гарантированных Конвенцией (прежде всего, права на справедливое судебное разбирательство). Так, в деле Эйри (1979), Суд высказался относительно взаимосвязи между классическими (гражданскими и политическими) и социально-экономическими правами следующим образом: «Хотя Конвенция формулирует, в сущности, граж- данские и политические права, многие из них имеют подразумеваемые последствия социального и экономического характера... Сам по себе тот факт, что толкование Конвенции может охватывать сферу социальных и экономических прав не должен признаваться решающим аргументом против такого толкования; не существует непроницаемой грани, отделяющей данную сферу от предмета регулирования Конвенции»330.

В делах ФельдбрюггеА2} и ДоИшанд331 Суд сделал первый шаг в направлении распространения защиты, гарантированной статьей 6(1) Европейской конвенции, на пособия по социальному обеспечению, а именно в отношении доступа к системе здравоохранения. В обоих делах решающим критерием явилось то, что частноправовые аспекты рассматриваемых социальных гарантий преобладали над пуб- лично-правовыми и, таким образом, право на социальные гарантии рассматрива-

425

лось как «гражданское право» .

В связи с рассмотрением Европейской конвенции, необходимо также упомянуть о делах, в которых Страсбургский суд, подобно Комитету по правах! человека в упомянутом деле Сатклифф против Ямайки332у приравнял прекращение медицинского лечения в отношении того или иного человека к бесчеловечному обращению, которое также запрещено статьей 3 Европейской конвенции по правам человека. Например, в деле D. против Соединенного Королевства Европейский суд по правам человека признал, что освобождение из тюрьмы наркокурьера, больного СПИДом, будет являться нарушением статьи 3 Европейской конвенции по правам человека 333. Суд пояснил, что в принципе иностранцы, отбывшие свой срок и под- лежащие освобождению, не имеют права требовать от государства, на территории которого они находятся, какой-либо медицинской или социальной помощи. Однако в данных, исключительных обстоятельствах (болезнь вступила в свою последнюю стадию развития), суд признал, что отказ в предоставлении лечения и депортация будут являться нарушением статьи З334.

Прецеденты Страсбургского суда в отношении статьи 5 Европейской конвенции (право на свободу и личную неприкосновенность) также свидетельствуют о том, что в толковании Суда данная статья не предусматривает права на лечение335, либо права на больничное обслуживание, подходящее для пациента336. Однако Суд указал, что принудительное содержание в связи с наличием у лица душевной болезни будет законным в соответствии с п. «е» ч. 1 статьи 5 только в случае содержания лица в больнице или ином надлежащем лечебном учреждении. Учреждение уголовно-исправительной системы не является приемлемым местом принудительного содержания по основаниям наличия психического заболевания337. Аналогичный вывод был сделан судом в рамках рассмотрения права на жизнь (ст. 2 Европейской конвенции): необоснованная задержка в предоставлении медицинской помощи арестованному лицу, повлекшая его смерть, является нарушением права

432

на жизнь . Другим примером того, как международно-правовые гарантии гражданских и политических прав человека могут быть использованы для усиления юридической защиты социально-экономических прав, является апелляция к праву на жизнь или праву на уважение частной и семейной жизни. В аспекте права на охрану здоровья и «социальной интерпретации» указанных прав наибольшую известность получи- ли следующие дела.

В деле Лопез Остра против Испании Европейский Суд по правам человека признал факт нарушения ст. 8 Европейской конвенции в результате серьезного ущерба окружающей среде и возникших в этой связи нарушений здоровья заявителя338. Суд посчитал, что «серьезное загрязнение окружающей среды может оказать негативное влияние на благополучие людей и помешать им пользоваться своим жилищем, так что будет нанесен уровень их частной и семейной жизни». Согласно мнению Суда, власти должны поддерживать разумное равновесие между конфликтующими интересами отдельного человека и всего общества. В соответствии с заключением суда, государство не предприняло необходимых шагов для реализации права заявителя на неприкосновенность своего жилища и уважение к личной жизни его дочери. Таким образом, суд признал нарушение статьи 8 Европейской конвенции339. Аналогичный вывод о нарушении ст. 8 Конвенции был сделан Европейским Судом и в недавнем российском деле Фадеевой, которое касалось негативных последствий деятельности завода «Северсталь» в отношении здо-

435

ровья заявительницы .

В деле Макгинли и Иган против Соединенного Королевства недовольство истцов было вызвано сокрытием документов о риске радиационного заражения в связи с испытаниями ядерного оружия с 1952 по 1967 год в Тихом океане340. Истцы настаивали на том, что испытания проводились с умышленной целью изучить на военнослужащих воздействие радиации. Они заявляли, среди прочего, что сокры- тие документов, которые могли бы подтвердить связь между их ухудшением их здоровья и этими испытаниями, является нарушением статьи 8 Европейской конвенции. Суд постановил, что любое государство, предпринимающее действия, которые могут иметь скрытые негативные последствия для здоровья людей, должно, в соответствии со ст. 8, предусмотреть эффективную процедуру ознакомления этих людей с необходимой и точной информацией. Суд, однако, счел, что Соединенное Королевство исполнило такое обязательство по отношению к участникам этих испытаний.

Аналогичным образом Страсбургский суд неоднократно высказывался в своих решениях о том, что уважение частной и семейной жизни (ст. 8 Европейской конвенции) не означает того, что семья вправе деспотично контролировать жизнь ребенка таким образом, что это повлекло бы вред здоровью и развитию несовершеннолетнего341.

Наконец, следует упомянуть о решении Суда, в соответствии с которым был признан неправомерным запрет распространения информации об аборте, как «нарушающий свободу получать и распространять информацию касательно услуг, которые являются законными в других государствах-участниках Европейской конвенции и которые могут иметь важное значение для здоровья и благополучия

438

женщины»

Говоря о возможности судебной защиты права на охрану здоровья на международном уровне, следует упомянуть о деятельности международных трибуналов. Состав преступлений, за которые предусмотрена уголовная ответственность индивидов в рамках таких международных процедур, включает в себя важные элементы, относящиеся к здоровью. Данные элементы концептуализированы в Римском статуте Международного уголовного Суда342: преступление геноцида (ст. 6), преступления против человечности (ст. 7) и военные преступления (ст. 8). Реализация международной уголовной ответственности за деяния, предусмотренные Римским статутом, а также уставами иных международных трибуналов (Нюрнбергского, Токийского, по бывшей Югославии, Руанде и Сьерра-Леоне) представляет собой важную гарантию косвенной защиты права на охрану здоровье, а именно - составляющего его обязательства уважать данное право.

Неразвитость института судебной защиты социальных и экономических прав во многом обусловлена не только относительно слабыми международными контрольными механизмами в отношении соблюдения данных прав, но и самим языком текста этих обязательств.

Использование более четкого и точного языка при формулировании конвенционных положений о социальных и экономических правах могло бы стать одним из методов повышения эффективности таких гарантий в отношении их юридической защиты. В качестве примера такого подхода можно привести Конвенцию о правах работников-мигрантов и членах их семей 1990 г. Между тем тот факт, что конвенция длительное время не смогла получить достаточного для вступления в силу ратификаций, иллюстрирует сложность такого подхода для укрепления юри-

w 440

дическои защиты социально-экономических прав .

Отсутствие международных прецедентов, непосредственно затрагивающих право на охрану здоровья, подчеркивает важность дел, рассматриваемых национальными судебными органами. Решения национальных судов могут быть использованы для юридического анализа права на охрану здоровья на международном уровне поскольку, во-первых, в случае привлечения соответствующих положений международных договоров (Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах) такие решения способствуют интерпретации договорных положений, а также могут служить вспомогательным средством для толкования международно-правовых норм в соответствии с п. 1(d) ст. 38 Статута Между- народного суда ООН343. Во-вторых, решения национальных судов могут рассматриваться как доказательство соответствующей практики государств и opinio juris для установления норм международного обычного права.

Доступные и эффективные национальные средства являются основным способом защиты экономических и социальных прав. Комитет ООН по экономическим, социальным и культурным правам отметил: «Правило, требующее исчерпания национальных средств защиты подчеркивает приоритет национальных средств защиты в этом отношении. Существование и дальнейшее развитие международных процедур предъявления индивидуальных жалоб является важным, но такие процедуры, конечно, только дополняют эффективные национальные средства»344. Многие исследователи подчеркивают важность реализации экономических, социальных и культурных прав человека в правовых системах конкретных стран, поскольку для каждого отдельного человека гораздо более важным является то, в какой степени международные соглашения отражаются на деятельности правовой

~ 443

системы в его родной стране

Рассмотренная выше трехчленная структура обязательств государств относительно реализации права на охрану здоровья (обязательства уважать, защищать и обеспечивать) может быть использована и для анализа вопроса о судебной защите данного права. Все эти взаимосвязанные аспекты в той или иной мере затрагивались в решениях национальных и международных (судебных и несудебных) контрольных органов, формулируя тем самым соответствующие обязательства госу-

444

дарств

Так, очевидно, что обязательство уважать право на охрану здоровья будет обеспечено судебной защитой, например, если речь идет об обязанности воздер- живаться от опасной для здоровья деятельности (загрязнение окружающей среды). Показательным является дело, рассмотренное Трибуналом Эквадора по конституционным гарантиям, который постановил, что намерения правительства Эквадора и государственной нефтяной компании по добыче нефти на территории национального парка нарушают ст. 19(2) Конституции Эквадора, гарантирующей «право на свободную от загрязнения окружающую среду»345.

Обязанность постепенной реализации может также являться предметом судебного рассмотрения. Например, путем возложения на государство обязанности обосновать любые предпринятые им регрессивные меры в отношении какого-либо социально-экономического права. Комментируя понятие «постепенной реализации», Комитет по экономическим, социальным и культурным правам отметил, что «любые целенаправленные регрессивные меры ... потребовали бы наиболее тщательного обдумывания и должны были бы быть оправданы указанием на единство (totality) закрепленных в Пакте прав и в контексте полного использования макси-

446 г*»

малыю имеющихся ресурсов» . В этой связи можно упомянуть дело, рассмотренное Конституционным судом Португалии, в котором суд постановил, что «отмена законодательства, создающего национальный департамент здоровья нарушало конституционные положения права на охрану здоровья. С того момента, когда законодатель предпринял шаги для придания эффекта конституционным обязательствам, созданные в этой связи структуры и институты пользуются конституционной защитой. Отмена соответствующего законодательства нарушила бы право, гарантированное Конституцией»346. Примером того, как право на охрану здоровья было признано юридически значимым в контексте более широкого права на здоровую окружающую среду, является филиппинское дело Minors Oposam. Верховный суд Филиппин пришел к выводу, что право на гармоничную и здоровую окружающую среду, записанное в Декларации о принципах государственной политики, а не в Билле о правах347, является не менее важным, чем другие (гражданские и политические) права, эти основополагающие права человека не нуждаются в занесении в конституцию, так как предполагается, что они существует с момента возникновения человечества348. Фактически, Верховный суд Филиппин признал таким образом неделимость и взаимосвязь гражданских и политических прав человека с экономическими и социальными правами в Конституции этой страны.

Суд не согласился с тем, что вопрос о прекращении выдачи лицензий на вырубку леса является скорее политическим, нежели правовым и, таким образом, не может быть решен в суде. Он заявил, что «отрицание или нарушение права на здоровую окружающую среду кем-либо, кто связан обязательством его уважать и защищать, создает основание для возбуждения дела»349. В итоге суд постановил отменить все выданные лицензии в принудительном порядке, признав, таким образом, что государство было «обязано защищать право истцов на здоровую окружающую среду»350.

В российской правоприменительной практике прецеденты рассмотрения права на охрану здоровья отсутствуют. Косвенно право на охрану здоровья стало предметом рассмотрения в Конституционном суде РФ в деле Е.З. Мартыновой351В своей жалобе в Конституционный Суд РФ Мартынова утверждала, что пункт 2 статьи 779 и пункт 2 статьи 782 Гражданского кодекса РФ, как закрепляющие право медицинского учреждения в любое время отказаться от исполнения взятых на себя обязательств по договору об оказании платных медицинских услуг и ограничивающие при этом право заказчика (пациента) на возмещение расходов при обращении за оказанием соответствующих медицинских услуг и третьим лицам, не соответствуют статье 41 (часть 1) Конституции РФ, гарантирующей право на охрану здоровья и медицинскую помощь, а также противоречат положениям иных законов.

Консптпуционный Суд указал, что «пункт 2 статьи 782 Гражданского кодекса РФ во взаимосвязи с положениями его статей 426 и 445 не может рассматриваться как допускающий односторонний отказ медицинского учреждения от исполнения своих обязательств по договору об оказании платных медицинских услуг при наличии у него возможности предоставить соответствующие услуги и, следовательно, как нарушающий конституционное право заявительницы на охрану здоровья и медицинскую помощь». Тем самым была признана потенциальная возможность нарушения конституционного права на охрану здоровья и, следовательно, его юридическая сила.

В целом, как справедливо отмечает судья Конституционного Суда РФ Э. Аметистов, потребуется определенный, вероятно долгий период времени, пока все суды сумеют преодолеть психологический барьер тоталитарного сознания и окажутся готовыми к достаточно квалифицированному и ответственному рассмотрению

454

исков граждан против государства в связи с защитои социальных прав человека .

Анализ немногочисленных дел, в которых перед судом ставился вопрос о признании права на охрану здоровья позволяет сделать общий вывод о том, что суды в целом неохотно высказываются о юридической значимости данного права. К примеру, в Нидерландах из четырех дел, в которых перед судами ставился вопрос о нарушении статьи 12 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, суд ни разу не высказался о прямом действии нормы Пакта о праве на охрану здоровья 455. Между тем, важно понимать, что возможность апел-

4U Аметистов Э. Защита социальных прав человека в Конституционном Суде Российской Федерации: первые итоги и дальнейшие перспективы// hUp://wwv.(enalegis.org/ieiTa^met/7amd 13.html Toebcs В. Op. cit.; Hendricks A Op. cit.

лирования к экономическим, социальным и культурным правам человека (и их признание судебными органами) зависит, прежде всего, от наличия процедур, позволяющих подавать жалобы на нарушение данных прав, а также от отношения к этим правам со стороны судебных органов. Думается, можно согласиться с мнением тех исследователей, которые утверждают, что «в конечном итоге значение экономических, социальных и культурных прав для суда зависит от решимости судебных и квазисудебных органов воплощать эти права в жизнь»456.

Таким образом, несмотря на то, что ряд международных договоров гарантирует право на охрану здоровья, возможность защиты индивидуального здоровья на основе данного права крайне ограничены. Между тем, слабость механизмов контроля и судебной защиты права на охрану здоровья (равно как и других социально- экономических прав) подчеркивает значение и большую эффективность их непрямой защиты посредством обращения к некоторым классическим правам человека, создавая тем самым возможность для реализации права на охрану здоровья и, в конечном итоге, находясь в зависимости от данного права.

Проведенный обзор международной и зарубежной судебной практики позволяет сделать следующие выводы. 1.

В настоящее время отсутствуют прецеденты признания судами права на охрану здоровья на международном уровне, прежде всего потому, что не существует судебных органов, распространяющих свою юрисдикцию на социально- экономические права. Возможность защиты права на охрану здоровья как такового ограниченно признается национальными судами небольшого числа государств. 2.

Право на охрану здоровья в общем виде (т.е. как абстрактное право), не может подлежать судебной защите. Возможность судебной защиты данного права проявляется при выделении его отдельных компонентов. Таким образом, право на охрану здоровья, насколько это право фигурирует в судебной практике, содержит два основных аспекта: медицинская помощь и основополагающие усло-

Tocbcs В. Op. cit. Р. 235. вия здоровья. 3.

Положения международных договоров, закрепляющие право на охрану здоровья, должны быть признаны самоисполнимыми с учетом того, что рассматриваемое право включает в себя сложный комплекс обязательств государств, большинство из которых могут быть предметом судебной защиты. 4.

Большая часть судебных решений, затрагивающих право на охрану здоровья, связана с негативными компонентами данного права и правом на равный доступ к услугам здравоохранения. Наиболее проблематичной представляется возможность защиты права на благоприятные условия здоровья. 5.

Достаточно часто в решениях судов находит отражение минимальное содержание права на охрану здоровья: судами признается, что государство несет обязанность гарантировать минимальный уровень охраны здоровья. Поэтому до тех пор, пока государство соблюдает это обязательство в таком объеме, маловероятно, что судебные органы признают napyuiemie права на охрану здоровья. 6.

На международном уровне возможность использования юридических механизмов для защиты права на охрану здоровья развивалась преимущественно за счет обращения к процедурам подачи жалоб на основе договоров, касающихся гражданских и политических прав. Это подтверждает сделанный в предыдущей главе вывод о том, что на сегодняшний день юридическая защита права на охрану здоровья более эффективна через обращение к гражданским и политическим правам, а также, как будет показано ниже, к экономическим свободам в рамках Европейского Союза457. 7.

В связи со сложностью судебной защиты права на охрану здоровья важно подчеркнуть роль несудебных процедур, которые в существующих условиях могут представлять более важное средство правовой защиты экономических, социальных и культурных прав458.

iS1 Подробнее см. главу 3.3; Бартенев ДГ. Право на охрану здоровья в условиях европейской интеграции И Правоведение. -2002. - Ук 4 (243). - С. 172- 185.

Подобнее о роли омбудсмана н сходных институтов в реализации социально-экономических прав см.: Tigcrstrom, Barbara Von. Implementing economic, social and cultural rights: the role of national human rights institutions. In: Giving Meaning to Economic, Social, and Cultural Rights. Mcrali, Isfahan and Oostccveld, Valcrics (cds.). 8.

Предоставление средств судебной защиты в отношении прав, которые, в соответствии с национальной правовой системой, могут быть предметом рассмотрения в суде, является одной из мер осуществления гарантированных Пактом прав всеми надлежащими способами. В связи с этим Комитет по экономическим, социальным и культурным правам рекомендовал государствам предоставлять информацию о том, предусматривают ли законы, принятые в развитие положений Пакта, возможность их судебной защиты и можно ли на них ссылаться в

459

суде . 9.

Право на охрану здоровья, как и другие права, эволюционирует и существующая практика доказывает возрастающее признание юридической силы данного права международными и национальными судебными органами.