Введение

Актуальность темы диссертационного исследования. Правосудию в России отведена ключевая роль - служить гарантом прав и свобод человека и гражданина, охраняемых законом интересов общества и государства (ст.

Вместе с тем ложные заявления, показания, заключения, неправильный перевод не только требуют немалых затрат времени и ресурсов на их проверку и опровержение, но и создают условия для вынесения незаконных судебных актов, иных необоснованных процессуальных решений, существенного нарушения прав граждан, умаления авторитета правоохранительных и судебных органов.

Все это заставляет задуматься о качестве соответствующих юридических

конструкций, а равно достаточности и обоснованности произведенной дифференциации уголовно-правовых последствий, предусмотренных законом для реагирования на ситуации совершения подобного рода общественно опасных деяний.

Практические работники испытывают немалые трудности при толковании и реализации положений ст. 306 и 307 УК РФ, в частности, при определении круга субъектов закрепленных указанными статьями составов преступлений, даче уголовно-правовой оценки фактам самооговора, умолчания свидетеля о существенных фактах, при установлении содержания обстоятельств, с которыми закон связывает освобождение лжесвидетеля от уголовной ответственности. По- разному понимается правоприменителями содержание квалифицирующих признаков заведомо ложного доноса и лжесвидетельства и определяется уголовно-правовое значение предупреждения участников процесса об ответственности по ст.306 и 307 УК РФ. Значительное число правоприменителей высказывают претензии к санкциям, установленным за заведомо ложные показание, заключение и неправильный перевод (47%).

Отмеченное позволяет утверждать, что правовая база противодействия проникновению в уголовное судопроизводство опасной для него ложной информации по-прежнему не адекватна потребностям современного общества и нуждается в реформировании. При совершенствовании отечественным законодателем соответствующих уголовно-правовых норм большую помощь способен оказать правотворческий опыт зарубежных государств, при изучении которого резонно ожидать обнаружения более удачных законодательных решений по тем или иным вопросам и образцов грамотного использования средств юридической техники для выражения воли государства. По этой причине компаративистский анализ освещаемых в диссертации законоположений составляет ее основную канву.

Степень теоретической разработанности проблемы. Отдельные аспекты заявленной проблематики освещались в трудах Ю.П.Адамова,

A. И.Анучиной, А.А.Бакрадзе, В.А.Блинникова, А.В.Бриллиантова, И.С.Власова, Т.П. Гарипова, А.С.Горелика, А.Т.Гужина, О.С.Гузеевой, И.В.Дворянскова, С.А.Денисова, В.П.Ефремова, О.А.Зайцева, А.А.Закатова, Е.И.Замылина,

B. Д.Иванова, О.Г.Карнауховой, А.Ф.Кистяковского, Р.М.Кашапова,

А.И.Коробеева, Н.С.Косяковой, Л.Л.Кругликова, В.Н.Кудрявцева, А.П.Кузнецова,

C.

Я.М.Мазанина, В.П.Малкова, Я.В.Малышева, Е.Г.Мартынчика, В.В.Намнясевой, А.А.Нечепуренко, В.И.Никандрова, З.А.Николаевой, С.А.Новикова, Е.С.Петрик, И.Л.Петрухина, Г.С.Пономарева, Е.В. Пономаренко, А.Д.Прошлякова, П.П.Пусторослева, А.Ф.Ратинова, Ш.С.Рашковской, Р.А.Сабитова, С.В.Смолина, Л.А.Спектор, И.В.Смольковой, Н.С.Таганцева, А.А.Тарасова, П.В.Тепляшина, Е.Н.Тереховой, И.М.Тяжковой (Черных), С.Я.Улицкого, В.С.Устинова (Фельдблюма), И.А.Фаргиева, А.В.Федорова, А.Н.Фирсова, И.Я.Фойницкого, М.Х.Хабибуллина, Д.О.Хан-Магомедова, Е.Ю.Хлопцевой, К.В.Цепелева,

А.И.Чучаева, М.А.Шматова, С.М. Яхьяевой и др.

Ряд поднимаемых нами вопросов изучался также такими зарубежными правоведами, как Р Андервуд, Й. Вессельс, Ч. Дойль, В. Дегенер, Б. Друзин, Г.Дюпра, С. Кассин, П. Колрат, К. Лакнер, Дж. Ли, Т. Перрин, В. Пуррингтон, А.Сальзман, Г. Хибсчмен и др.

Однако специального комплексного компаративистского исследования проблем организации уголовно-правового противодействия предоставлению ложной информации правоохранительным и судебным органам до сих пор проведено не было. Кроме того, в большинстве работ по понятным причинам не были учтены реформы и изменения уголовного либо уголовно -процессуального законодательства России и зарубежных государств. К тому же многие вопросы уголовно-правового реагирования на изучаемые в диссертации общественно опасные деяния продолжают оставаться предметом острой полемики.

Цель настоящей работы состоит в формировании концептуального подхода к разрешению комплекса проблем организации уголовно-правовой

охраны уголовного судопроизводства от проникновения в него ложной информации и разработке рекомендаций по оптимизации положений УК РФ, устанавливающих ответственность за заведомо ложный донос и лжесвидетельство, с учетом положительного правотворческого опыта зарубежных стран, а равно подготовке предложений по совершенствованию практики применения соответствующих норм.

- изучить эволюцию положений отечественного законодательства, регламентирующих вопросы уголовной ответственности за предоставление ложной информации, опасной для уголовного судопроизводства, выяснить истоки и основные тенденции их изменения, определить возможности использования в современном российском праве исторического опыта уголовного-правового противодействия подобного рода деяниям;

- проанализировать историю развития положений, касающихся уголовной ответственности за введение в заблуждение органов правосудия участниками судопроизводства, закрепленных в законодательстве стран континентальной Европы и США, и выявить историко-правовые предпосылки, определяющие своеобразие соответствующих правотворческих решений;

- с учетом разработанных наукой основ криминализации деяний показать социальную обусловленность норм, закрепленных в ст.306 и 307 УК РФ, а также сходных с ними по выполняемой функции положений зарубежного законодательства, установить возможные отступления от правил формирования уголовно-правового запрета;

-проанализировать законодательные конструкции заведомо ложного доноса и лжесвидетельства; выявить проблемы, связанные с уяснением содержания отдельных признаков этих составов, требующих коррекции закона; определить наиболее оптимальные подходы к решению таких проблем, продемонстрированные в зарубежном законодательстве стран континентальной Европы и США;

-провести сравнительно-правовой анализ санкций статьей 306 и 307 УК РФ, определить основные недостатки названных структурных элементов уголовного закона и наметить пути их устранения, учитывая как зарубежный нормотворческий «багаж», так и потребности российской судебной практики;

- дать характеристику произведенной в УК РФ с помощью квалифицирующих признаков дифференциации уголовной ответственности за заведомо ложный донос и лжесвидетельство с позиции обоснованности и достаточности таковой; выявить преимущества и недостатки отечественного уголовного закона в решении данного вопроса;

-на основе компаративистского исследования примечания к ст.307 УК РФ и с учетом запросов правоприменителя определить наличие (отсутствие) потребности в сохранении и реформировании указанного примечания;

-проанализировать практику применения ст.306 и 307 УК РФ, выявить негативные тенденции в реализации названных статей, предложить способы преодоления подобных недостатков;

-сформулировать конкретные предложения по совершенствованию уголовно-правовых средств реагирования на предоставление заведомо ложной информации, опасной для уголовного судопроизводства.

Объектом диссертационного исследования выступают общественные отношения, связанные с необходимостью уголовно-правового противодействия различных государств проникновению в уголовное судопроизводство ложной информации, регламентацией в уголовных законах средств подобного противодействия и их практической реализацией.

Предметом диссертационного исследования служат применимые к объекту научного поиска нормы отечественного и зарубежного конституционного, уголовного, уголовно-процессуального права, исторические аналоги и прообразы этих норм, международно-правовые документы, интерпретационные акты, теоретические источники соответствующего содержания, материалы судебной практики, статистические сведения, результаты

конкретно-социологического исследования.

Методологическую основу настоящей работы образуют система философских знаний о мире, диалектический метод познания действительности, общенаучные и частно-научные методы научного поиска. Оригинальность темы исследования, специфика его цели и задач предопределили активное обращение к приемам и способам компаративистики. Определенное значение для освоения заявленной тематики имело проведение конкретно-социологического исследования.

Нормативную базу диссертации составляют положения Конституции РФ, конституционных законов некоторых других стран, международно-правовых актов, уголовного, уголовно-процессуального и иного законодательства России; УК или иные уголовные законы 28 стран континентальной Европы; федеральное законодательство США; уголовные законы отдельных штатов и федерального округа Колумбия; исторические памятники российского и зарубежного уголовного права.

Теоретическую основу работы образуют труды отечественных и зарубежных ученых, являющихся специалистами в области философии, филологии, истории, психологии, социологии, общей теории права, уголовного права, уголовного процесса, криминологии, криминалистики, а также справочная литература. В диссертации, в частности, использовано 40 иностранных теоретических источников на языке оригинала.

Эмпирическая основа диссертационного исследования включает: 1) результаты обобщения опубликованной судебной практики высших судебных органов РФ за период с 1997 по 2016 г.г.; 2) 100 архивных уголовных дел, рассмотренных судами Волгоградской области за период с 2010 по 2016 г.г.; 3) 2869 размещенных в сетевых электронных ресурсах актов российских судов различного уровня; 4) некоторые прецеденты Европейского суда по правам человека, Верховного суда США и отдельных штатов; 5) официальные статистические данные о преступности и судимости в РФ; 6) сведения о

деятельности Следственного Комитета РФ; 7) результаты проведенного нами анкетирования 180 практических работников, а также 350 граждан Российской Федерации, зарубежных европейских государств и США. В работе использованы, кроме того, данные выборочных исследований, полученных другими авторами.

Разнообразие теоретических источников, глубокая проработка нормативных актов, большой объем собранного эмпирического материала, применяемая методика научного поиска обеспечивают, по нашему мнению, обоснованность и достоверность полученных результатов.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые осуществлен полномасштабный сравнительно-правовой анализ обновленного законодательства России, стран континентальной Европы и США в части регламентации оснований и пределов уголовной ответственности за предоставление ложной информации, опасной для уголовного судопроизводства, выработан новый подход к решению ряда вопросов, касающихся закрепления в уголовном законе и понимания признаков составов заведомо ложного доноса и лжесвидетельства, установлению санкций за совершение этих преступлений, использованию квалифицирующих признаков для дифференциации уголовной ответственности за такого рода деяния, регламентации и реализации специальных оснований освобождения от их уголовно-правовых последствий. Нами разработаны проекты изменений уголовного закона, способные стать дополнительными гарантиями граждан от необоснованного осуждения и обвинения, игнорирования свидетельского иммунитета, иных нарушений процессуальных прав участников судопроизводства. Оригинальностью отличается авторская трактовка ряда признаков составов преступлений, предусмотренных ст.306 и 307 УК РФ, а также предлагаемые нами новые редакции указанных статей и обоснование целесообразности уточнения в законе содержания закрепляемых ими норм. Научная новизна диссертационного исследования находит так же отражение в выносимых на защиту положениях, а равно их аргументации.

На защиту выносятся следующие выводы и рекомендации.

1. Закрепленный в Русской правде состав ложного обвинения перед судом следует считать прообразом современных законодательных конструкций заведомо ложного доноса (ст.306 УК РФ) и лжесвидетельства (ст.307 УК РФ). Наличие в действующем Уголовном кодексе России двух разных норм, предназначенных для противодействия указанным деяниям, может рассматриваться в качестве проявления относительно устойчивой тенденции на дифференциацию оснований уголовной ответственности за предоставление ложной информации, опасной для судопроизводства, с учетом способа ее [информации] влияния на процессуальную деятельность, наметившейся в российском законодательстве еще в период судебников (15-16 вв.).

2. Исключение из круга субъектов лжесвидетельства обвиняемых и подозреваемых в совершении преступления произошло задолго до вступления в силу действующего УК РФ. В основе подобного правотворческого решения лежит укоренившаяся в отечественном законодательстве с петровских времен идея о недопустимости принуждения к свидетельству по собственному делу. Указанный подход к конструированию аналогичных составов издавна демонстрирует и законодатель европейских государств. Это служит дополнительными аргументами против заимствования из американского судопроизводства уголовной ответственности за лжесвидетельство лиц, которые обладают либо должны обладать в уголовном процессе статусом обвиняемого или подозреваемого, обусловленной своеобразием правового положения таких лиц в правосудии США, а также особенностями регламентации в законодательстве данной страны источников доказательств.

3. Современному отечественному законодателю следовало бы обратить внимание на преимущества регламентации в дореволюционных нормативных актах ответственности за предоставление суду и правоохранительным органам ложной информации, а именно: 1) установление уголовной ответственности не только за ложное показание, но и за умолчание об отдельных фактах (Уложение о

наказаниях уголовных и исправительных); 2) усиление уголовной ответственности за ложный донос с учетом наличия опасности заведомо ложного обвинения в любом преступлении для конкретного лица (Уголовное уложение 1903 г.); 3) четкое выражение законодательной позиции о преступном характере заведомо ложной явки с повинной (там же); 4) исключение уголовной ответственности за лжесвидетельство для лиц, совершивших это преступление в пользу обвиняемого и имевших по закону право отказаться от дачи показаний, если на такое право лицу не было предварительно указано (там же); 5) конкретизация в уголовном законе адресата заведомо ложного сообщения о преступлении, заведомо ложного обвинения перед властью (там же).

4. С учетом двойственности в толковании понятия «ложь» следует одобрить стремление российского законодателя, а равно законодателей ряда зарубежных государств заострить внимание адресата уголовно-правовой нормы на том, что уголовная ответственность за предоставление ложной информации правоохранительным и судебным органам невозможна при неосознании лицом ложности делаемых заявлений или даваемых показаний.

5. Произведенная в УК РФ и во многих уголовных законах зарубежных стран криминализация заведомо ложного доноса и деяний, обозначаемых в настоящей работе понятием «лжесвидетельство», в целом соответствует тем критериям, при наличии которых таковая может быть сочтена успешной. Вместе с тем наблюдаются и отступления от соблюдения некоторых принципов формирования уголовно-правового запрета. Это выражается в установлении отдельными зарубежными кодексами уголовной ответственности за сделанные по неосторожности ложные заявления и данные по ошибке показания; ненадежности закрепленных в УК РФ гарантий конституционного права гражданина не быть принуждаемым к даче показаний против своего супруга либо близких родственников; явном запаздывании с криминализацией дачи специалистом ложного заключения; отсутствии в ст.142 УПК РФ указания на необходимость предупреждать явившегося с повинной об уголовной

ответственности за заведомо ложный донос.

6. Конструирование в УК РФ специальных составов применительно к каким-либо отдельным формам лжесвидетельства, как это сделано законодателями отдельных европейских стран, нецелесообразно. Регламентация ответственности за них [формы] в одной статье Уголовного кодекса, заключающей в себе альтернативный состав преступления, представляется более приемлемым вариантом борьбы с такими посягательствами, исключающим ситуацию «неработающих» норм.

7. В целях укрепления гарантий от необоснованного обвинения, углубления дифференциации оснований и пределов уголовной ответственности за ложные доносы и лжесвидетельство, целесообразно сконструировать самостоятельный состав заведомо ложного сообщения о совершении преступления конкретным лицом, дополнив главу 31 УК РФ новой статьей 307¹ «Оговор заведомо невиновного в преступлении лица» с диспозициями следующего содержания:

«1. Оговор заведомо невиновного в преступлении лица, совершенный перед судом, должностным лицом либо органом, уполномоченным осуществлять уголовное преследование и (или) принимать меры к его обеспечению, в том числе в ходе дачи показаний... .

2. То же деяние, соединенное с обвинением в тяжком или особо тяжком

либо коррупционном преступлении, а равно совершенное по предварительной договоренности об оговоре с другими лицами . .

3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, соединенные с созданием или предоставлением искусственных доказательств обвинения, а равно повлекшие тяжкие последствия. ».

8. В главу 31 УК РФ целесообразно включить новую статью 307² «Самооговор в преступлении», изложив соответствующую диспозицию таким образом: «Самооговор в преступлении, совершенный перед судом, должностным лицом либо органом, уполномоченным осуществлять уголовное преследование и

(или) принимать меры к его обеспечению, в том числе в ходе дачи показаний ...», а также сопроводив данную статью примечанием следующего содержания: «Лицо, оговорившее в ходе дачи показаний себя самого в совершении преступления, может быть освобождено судом от ответственности за самооговор при наличии оснований, указанных в Примечании 1 к ст.307 настоящего Кодекса».

9. С учетом зарубежного правотворческого опыта в целях укрепления юридических гарантий прав участников судопроизводства, придания правовой определенности решениям законодателя России, касающимся описания признаков составов преступлений, предусмотренных ст. 306 и 307 УК РФ, а равно согласования этих статей с новыми предлагаемыми к включению в уголовный закон статьями необходимо внести следующие коррективы в текст Уголовного кодекса: 1) заменить наименование ст.307 на такое «Заведомо ложные либо неполные показание, заключение эксперта, специалиста или неправильный либо неполный перевод» и уточнить соответствующим образом диспозицию части первой этой статьи; 2) дополнить указанную диспозицию фразой «совершенные лицом, которому были в установленном законом порядке разъяснены права, обязанности и ответственность соответствующего участника судопроизводства»; 3) указать в ч.1 ст.306 УК РФ в качестве адресатов заведомо ложного доноса органы и должностных лиц, уполномоченных осуществлять уголовное преследование и (или) принимать меры к его обеспечению, а равно суд (судью); 4) включить в указанные части ст.306 и 307 оговорку «не содержащее (ие) признаков преступлений, предусмотренных статьями 307¹ и 307² настоящего Кодекса»; 4) исключить из ст.306 УК РФ часть третью и указать в части второй данной статьи в качестве квалифицирующего обстоятельства только признак «то же деяние, соединенное с созданием или представлением искусственных доказательств совершения преступления»; 5) признак «то же деяние, предусмотренное частью первой настоящей статьи, соединенное с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления» из части 2 ст.307

исключить.

10. Обоснование необходимости использования для дифференциации уголовной ответственности за лжесвидетельство в качестве квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков соответственно таких признаков, как совершение преступления по предварительной договоренности о даче ложных (неполных) показания, заключения либо неправильном (неполном) переводе с другими лицами»; «причинение деянием тяжких последствий», а также отрицание целесообразности употребления в данных целях применительно к изучаемым составам преступлений признака «совершение деяния из корыстных побуждений».

11. Предложения об оптимизации санкций ст.306 и 307 УК РФ путем: 1) включения во все эти санкции в качестве дополнительного наказания, присоединяемого к лишению свободы факультативно применяемого штрафа, размер которого должен соизмеряться со сроком основного наказания и быть меньше, чем размер штрафа, установленного в санкции в качестве альтернативного наказания; 2) указания в санкции за основной состав лжесвидетельства, помимо уже названных видов наказания, принудительных работ и лишения свободы.

12. Примечание к ст.307 УК РФ (в ее новом варианте) необходимо изложить следующим образом: «Примечания. 1. Лицо, совершившее деяние, предусмотренное частями первой или второй настоящей статьи, освобождается за указанное преступление от ответственности, если оно в ходе дознания, предварительного следствия или судебного разбирательства до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора либо решения по делу, при рассмотрении которого были даны ложные либо неполные показание, заключение или сделан неправильный либо неполный перевод, добровольно заявило об этом. Освобождение от уголовной ответственности не допускается, если совершенное преступление причинило существенный вред гражданам либо организациям, и указанный вред не был заглажен. При наличии к тому

оснований свидетель или потерпевший подлежит уголовной ответственности за отказ от дачи показаний в соответствии со ст.308 настоящего Кодекса. 2. Лицо не подлежит уголовной ответственности за неполные показание, заключение или перевод, если указанные деяния являются осуществлением его права не изобличать в совершении преступления своего супруга или близких родственников».

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в систематизации и развитии научных положений, касающихся оснований и дифференциации уголовной ответственности за предоставление ложной информации правоохранительным и судебным органам. Сравнительно-правовой ракурс исследования позволяет обогатить научный оборот новыми знаниями, доводами и предложениями применительно к объекту исследования, более взвешенно оценить профилактический потенциал соответствующих норм российского уголовного права, а также состояние практики их применения.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что сформулированные в ходе исследования выводы и предложения могут быть использованы отечественным и зарубежным законодателем для оптимизации уголовно-правовой охраны правосудия от проникновения в него ложной информации, а равно для укрепления юридических гарантий граждан от необоснованного осуждения или обвинения, иного нарушения процессуальных прав. Отдельные рекомендации способны оказать пользу правоприменителю в преодолении трудностей квалификации рассмотренных в диссертации преступлений. Материалы и результаты диссертационного исследования могут быть также использованы в педагогической и учебно-методической деятельности вузов для обеспечения преподавания дисциплин «Уголовное право», «Преступления против правосудия» и др.

Апробация результатов диссертационного исследования. Диссертация прошла рецензирование и обсуждена на кафедре уголовного права Волгоградского государственного университета.

Результаты работы доведены автором до сведения научной общественности путем освещения их на различных мероприятиях, в том числе I и II Международных научно-практических конференциях «Юридическая наука и практика: история и современность» (Рязань, 2013 и 2014 г.г.), II Всероссийской научной конференции с международным участием «Общество в эпоху перемен: современные тенденции развития» (Новосибирск, 2016 г.), Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы уголовного законодательства на современном этапе» (Волгоград, 2016 г.), ежегодных научных сессиях ВолГУ (2013-2016 г.г.).

Основные положения диссертации опубликованы в 20 научных трудах, включая пять статей, размещенных в рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК при Минобрнауки РФ для опубликования результатов диссертационных исследований.

Результаты работы используются также в учебном процессе института права Волгоградского государственного университета при проведении учебных занятий по дисциплинам уголовно-правового цикла.

Структура диссертации. Диссертация содержит введение, три главы, объединяющие восемь параграфов, заключение, список используемых источников и приложения.