Освобождение от уголовной ответственности

При применении санкции нормы уголовного права наказание назначается тогда, когда именно оно необходимо для исправления соответствующего лица. Если же его исправление возможно без назначения наказания, определяется освобождение от уголовной ответственности.

В уголовном законодательстве прямо предусмотрено немного видов освобождения от уголовной ответственности549. Большинство из них (кроме освобождения в связи с истечением сроков давности — ст. 78 УК РФ) имеет сходство главным образом в том, что применяется к лицу, впервые совершившему преступление. В трех случаях это должно быть только преступление небольшой тяжести или средней (ч. 1 ст. 75, ст. 76 и 90 УК РФ). Однако для решения, какой из видов освобождения должен определяться в конкретном случае применения санкции уголовно-правовой нормы, в Уголовном кодексе в основном даны более или менее четкие отграничительные признаки.

При применении освобождения от уголовной ответственности по ч. 1 ст. 75 УК РФ ведущим является то, что лицо после совершения преступления вследствие деятельного раскаяния перестало быть общественно опасным. Специальные разновидности такого освобождения (в общем виде отраженные в ч. 2 названной статьи) имеют специфические признаки, предусмотренные в соответствующих статьях Особенной части уголовного законодательства (примечания к ст. 126, 204-206, 208 УК РФ и др.) и связанные хотя бы с совершаемыми преступлениями.

Освобождение от уголовной ответственности по ст. 76 УК РФ сходно с вышеизложенным видом в части заглаживания причиненного вреда. Особой чертой, которая характерна лишь для первого,

308

является довесок в виде примирения при этом с потерпевшим

Вместе с тем в конкретном случае деятельное раскаяние лица, совершившего преступление, включающее заглаживание причиненного вреда, способно дополняться примирением с потерпевшим. Вот тут-то и возникает вопрос, по какой статье освобождать виновного от уголовной ответственности, по ч.

Так, считается, что «сравнение конкурирующих норм по основаниям и условиям освобождения показывает, что, видимо, приоритетнее первая, как содержащая более мягкие условия для лица, совершившего преступление». Объясняется данный подход тем, что «разновидности деятельного раскаяния зависят полностью от этого лица», а «согласно норме, закрепленной ст. 76 УК, в примирении участвуют две стороны: само лицо и потерпевший»550.

Другой взгляд исходит из того, что любой случай заглаживания причиненного вреда при прочих равных условиях относится к освобождению от уголовной ответственности по ч. 1 ст. 75 УК РФ, заглаживание же причиненного вреда, соединенное с примирением с потерпевшим, — по ст. 76. Значит, речь идет о конкуренции общей (ч. 1 ст. 75 УК РФ) и специальной (ст. 76) норм, при которой применению подлежит последняя551 (ч. 3 ст. 17).

Имеется также мнение о том, что предусмотренное ч. 1 ст. 75 УК РФ заглаживание причиненного вреда — часть, а отраженное ст. 76 УК РФ заглаживание причиненного вреда, совмещенное с примирением с потерпевшим, — целое. Отсюда возникает конкуренция части и целого, при которой подлежит норма-целое552.

В основе изложенных представлений лежит, скорее всего, то, что для деятельного раскаяния достаточно при прочих необходимых условиях «добровольной явки с повинной, или способствования раскрытию преступления, или возмещения причиненного ущерба, или иного заглаживания вреда»553. Однако имеется суждение и о том, что такое раскаяние способно образовать только совершение

~313

всех указанных действии

Возможно, камнем преткновения является разделительный союз «либо», поставленный в ч. 1 ст. 75 УК РФ между указаниями на возмещение причиненного ущерба и иное заглаживанием причиненного вреда. В то же время с помощью названного союза законодатель, вероятно, лишь указал для ориентирования практики на один из вариантов заглаживания причиненного вреда.

Разумеется, любое из названных представлений в конечном счете ведет к одному и тому же — освобождению от уголовной ответственности. Вместе с тем это не умаляет необходимости определить наиболее соответствующий закону подход. Например, хотя совершение мошенничества и присвоения или растраты по ч. 4 ст. 159 и ч. 4 ст. 160 УК РФ наказывается одинаково, требование правильной квалификации преступления не отменяется.

К сожалению, исходя из действующего уголовно-правового регулирования полное различение освобождения от уголовной ответственности по ч. 1 ст. 75 и ст. 76 УК РФ невозможно. Общее у них— заглаживание причиненного вреда. Однако при освобожде-

нии в связи с деятельным раскаянием необходимы еще добровольная явка с повинной и способствование раскрытию преступления, вследствие которых лицо утрачивает общественную опасность, а в связи с примирением с потерпевшим дополнительно требуется само примирение. При конкуренции же норм «только одна из них имеет признаки, отсутствующие в другой»314.

Отсюда только соответствующее изменение законодательства об освобождении от уголовной ответственности по указанным статьям способно привести к их четкому размежеванию. Вероятно, в

ч. 1 ст. 75 УК РФ следует убрать из описания деятельного раскаяния указание на заглаживание причиненного ущерба. При таких условиях разграничение рассматриваемых видов освобождения трудностей не вызовет. При наличии же и деятельного раскаяния, и примирения с потерпевшим приоритет следует отдать той статье, состав освобождения от уголовной ответственности содержащийся в которой сложился ранее. Что-то новое добавить к этому освобождение по другой статье уже не может, а потому и бессмысленно ставить вопрос о возможности ее применения.

Освобождение по ст. 78 УК РФ за истечением сроков давности применяется лишь по прошествии определенного законом времени после совершения преступления. Последнему виду освобождения от уголовной ответственности в литературе предоставляется преимущество перед остальными. Основой такого решения считается наличие конкуренции, разрешаемой в пользу более мягкого вида освобождения315.

В то же время, с одной стороны, никакой конкуренции в отмеченных случаях возникнуть, скорее всего, не может, ибо они законом связаны с различными обстоятельствами. С другой стороны, само по себе решение, исходящее из наиболее благоприятного характера освобождения от уголовной ответственности, видимо, оправдано. Совокупность видов освобождения вряд ли в такой ситуации следует применять, хотя бы из-за того, что их характер бывает различным. Например, применение принудительных мер воспитательного воздействия на основании ч. 4 ст. 90 УК РФ может быть отменено, а материалы в отношении несовершеннолетнего направлены для привлечения его к уголовной ответственности. Вместе с тем это ничего не даст при освобождении его от уголовной ответственности еще и по другому основанию.

т

Применение освобождения от уголовной ответственности несовершеннолетнего допустимо, «если будет признано, что его исправление может быть достигнуто путем применения принудительных мер воспитательного воздействия» (ст. 90 УК РФ). По вопросу о соотношении данного вида освобождения от уголовной ответственности с другими в теории имеются разные взгляды.

Так, порой считается, что «освобождение от уголовной ответственности по ст. 90 УК РФ должно рассматриваться не как последний вариант из числа возможных, а как одно из альтернативных направлений решения судьбы дела, которое избирается в случае убеждения в его наибольшей целесообразности»554. Наверное, все правильно, хотелось бы только знать критерий наибольшей целесообразности.

В то же время предлагаемый критерий, заключающийся в том, что «при конкуренции общих и специальных оснований освобождения несовершеннолетнего от уголовной ответственности должна применяться общая норма»555, не выдерживает критики.

Следовательно, речь идет о соотношении смежных видов освобождения от уголовной ответственности. Их разграничение желательно строить на том, что «только в тех случаях, когда нет оснований для освобождения несовершеннолетнего от уголовной ответственности в порядке ст. 75-77 УК, правоприменитель должен рассматривать вопрос о возможности его освобождения от уголовной ответственности с применением принудительных мер воспита-

318

тельного воздействия»

Действительно, виды освобождения от уголовной ответственности, предусмотренные в ст. 75, 76 и 78 УК РФ, в отличие от названного в ст. 90 не требуют признания возможности исправления несовершеннолетнего путем применения соответствующих мер. Даже если это исключено, при наличии всех признаков, изложенных в ст. 75, 76 и 78 УК РФ, освобождение по ним вполне допустимо.

Однако уже отмечалось, что по существу следует считать освобождением от уголовной ответственности и освобождение по ч. 1 ст. 81 УК РФ лица, у которого после совершения преступления, но назначения наказания наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Специфика применения данного вида освобождения очевидна: она заключается в наличии

соответствующего психического расстройства.

В теории уголовного права иногда справедливо утверждается, что добровольный отказ от преступления также должен считаться видом освобождения от уголовной ответственности556.

Вместе с тем регламентация добровольного отказа от преступления весьма противоречива. Помещен он в главе 6 «Неоконченное преступление». Хотя в ч. 2 ст. 31 УК РФ сказано, что лицо «не подлежит уголовной ответственности», а не освобождается от нее, но «за преступление... если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения этого преступления до конца». Таким образом, при добровольном отказе преступление есть, оно только неоконченное. Неоконченным же преступлением в ч. 2 ст. 29 УК РФ признаются приготовление к преступлению и покушение на преступление.

Видимо, не случайно в ч. 1 ст. 31 УК РФ говорится, что добровольным отказом признается прекращение приготовления к преступлению. Далее в ней сказано, что добровольным отказом признается и прекращение действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления. В ч. 3 ст. 30 УК РФ именно с помощью последнего признака определяется покушение на преступление.

В ч. 3 ст. 31 УК РФ предусмотрено, что «лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответственности в том случае, если фактически совершенное им деяние содержит иной состав преступления». В результате становится еще более понятно, что при добровольном отказе преступление имеется, оно лишь не доводится до конца, т. е. неоконченное. При противоположном подходе оказывается неясным, откуда в непреступном деянии, только при совершении которого лицо и не подлежит уголовной ответственности, способен взяться иной состав преступления. Если деяние непреступно в целом, то оно непреступно и в любой его части. Все встает на свои места лишь при признании, что до добровольного отказа лицо в действительности совершает преступление. На это намекает и использованный в законе термин — «иной состав преступления». Последний может быть только тогда, когда есть и еще какой-то состав преступления.

О преступлении же говорится при регламентации особенностей добровольного отказа соучастников. В ч. 4 ст. 31 УК РФ сказано, что не подлежат уголовной ответственности при определенных условиях организатор преступления, подстрекатель к преступлению и пособник преступления.

Признанию, что при добровольном отказе имеет место неоконченное преступление, по существу не мешает даже то, что он происходит, «если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца» (ч. 1 ст. 31 УК РФ). Речь все равно идет о преступлении.

Конечно, осознание возможности доведения преступления до конца способно иметь место лишь при незавершений его по обстоятельствам, зависящим от лица. При приготовлении же и покушении- преступление не доводится до конца по не зависящим от лица обстоятельствам (ч. 1 и 3 ст. 30 УК РФ). Вместе с тем законодатель фактически допускает совершение приготовления к преступлению и покушения на преступление не только по указанным в ч. 1 и 3 ст. 30

УК РФ обстоятельствам. В противном случае странно выглядит формулировка ч. 1 ст. 31 УК РФ, связывающая приготовление к преступлению и действия (бездействие), непосредственно направленные на совершение преступления (покушение на преступление), которые не доводятся до конца по обстоятельствам, не зависящим от лица, с условием, что оно «осознавало возможность доведения преступления до конца». То и другое вместе существовать не способно.

Нельзя не заметить еще одного момента. Слово «неоконченный» уже означает не доведенный до конца. Указание же в законе на обстоятельства, в силу которых преступление не доводится до конца, ничего не добавляет к характеристике неоконченного преступления. Отсюда, скорее всего, недоведение преступления до конца по не зависящим от лица обстоятельствам не должно считаться признаком состава неоконченного преступления557.

Выходит, что до добровольного отказа неоконченное преступление объективно имеет место. Отсюда лицо, добровольно отказавшееся от преступления, все-таки подлежит уголовной ответственности, но должно быть освобождено от нее. Оснований для последнего, пожалуй, больше, чем при освобождении от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности — только истечение определенного срока после совершения преступления (ст. 78 УК РФ). Достижение целей, стоящих перед наказанием (ч. 2 ст. 43 УК РФ), в отношении лица, которому ничего не мешало завершить преступление и которое этого не сделало, разумеется, возможно без применения наказания.

Признание добровольного отказа от преступления фактором, влекущим освобождение от уголовной ответственности, будет иметь значение, конечно же, лишь после того, как получит соответствующее отражение в Уголовном кодексе. Однако отграничение данного вида освобождения от других при применении санкции нормы уголовного права не составляет проблемы. Его специфика — в наличии отказа от доведения преступления до конца. 2.