Квалифицирующее сопутствующее обстоятельство и к в ал и ф и ци р у ю щ ее последствие: субъективный режим

Соображения о «субъективном режиме» элементов «Ь» и «5» в структурах типа (а- Ь) и {а • Ь -5) относятся также к режиму элемента «8» во всех структурах с тем уточнением, что, говоря о субъективном отношении к этому элементу при .совершении преступления умышленно, было бы желательно, как и применительно к элементу «Ь» в структуре типа (а •Ь-г) пользоваться терминами, не использованными законодателем в определении умысла, например говорить о том, что лицо «представляло себе», «отдавало себе отчет» и т.

Применяя изложенные выше соображения к элементу «8», получаем, что умышленное совершение преступления, в структуру которого входит этот элемент, предполагает, что субъект сознает его характер. Если этого нет, элемент «&» «е может быть вменен в вину, по об-

* См. стр. 177. Как и выше, мы этого не делаем по соображениям практического удобства

203

щему правилу, даже при наличии по отношению к нему «неосторожности».

Это относится, например, к использованию технических средств при краже: субъект сознает, что используемые им средства обладают признаками, дающими основание относить их к числу технических. Хотя применение технических средств влечет за собой серьезное усиление наказания за кражу, вопрос о том, какие средства совершения кражи следует считать техническими, обсуждается в литературе так, как если бы то или иное его решение не имело никакого отношения к преступнику: никто не проявляет интереса к тому, как он относится к характеру этих средств.

При совершении квалифицированного грабежа и квалифицированного разбоя субъект сознает, что он, соответственно, применяет насилие, не опасное для жизни или здоровья потерпевшего, или оружие или другие предметы, используемые в качестве оружия. Мы имеем в виду, что он отдает себе отчет в тех свойствах применяемого им насилия, которые сообщают насилию указанный выше характер, или в том, что применяемые им предметы относятся к категории оружия или же обладают такими режущими, колющими и т.

При умышленном уничтожении социалистического и личного имущества общеопасным способом виновный сознает характер применяемого им способа. В литературе понятие общеопасного способа совершения этих •преступлений нередко подвергается .подробному анализу. В частности, указывается, что здесь имеется в виду использование средств, «обладающих большой разрушительной силой, которые создают опасность наступления общественного бедствия или непосредственную угрозу жизни либо здоровью многих лиц...»1. Как эти особенности способа отражаются в сознании субъекта?

* <Уголовное право. Часть Особенная», М., 1966, стр. 289.

Об этом в учебной литературе и комментариях ничего не говорится.

Вопросу о психическом отношении к элементу «5» при совершении преступлений против личности в литературе уделяется большое внимание, однако лишь в тех пределах, в которых ему уделяет внимание практика руководящих су дебных органов. Эта последняя, как мы видели', решает этот вопрос различным образом. То же самое вслед за ней делает и теория. За указанными пределами теоретики не проявляют интереса к этой проблеме. Так обстоит дело в отношении выполнения потерпевшим своего служебного или общественного долга при умышленном убийстве, мучительного или истязающего характера телесных повреждений, извращенного характера удовлетворения половой страсти при половом сношении с лицом, не достигшим половой зрелости, опасности способа незаконного лишения свободы для жизни или здоровья потерпевшего и т.д. Во всех этих случаях мы считаем необходимым и достаточным сознание соответствующего элемента. Как было подчеркнуто выше2, такое же отношение должно быть установлено к особой жестокости способа или его опасности для жизни многих людей при умышленном убийстве, несовершеннолетию потерпевшей при изнасиловании, принадлежности потерпевшего к числу работников милиции или народных дружинников и т.

.Сказанное, как на.ч представляется, относится и к целому ряду составов, фигурирующих в других главах уголовного кодекса. Виновный сознает «крупные размеры» при спекуляции и при обмане покупателей (чч. 2 ст.ст. 154, 156 УК РСФСР), тяжкий характер преступления, о совершении которого потерпевшим субъект учиняет ложный донос или дает ложное показание (чч. 2 ст.ст. 180, 181), «особую важность» документа или бланка при похищении таковых (ч. 2 ст. 195), исключительный цинизм или особую дерзость при хулиганстве (ч. 2 ст. 206) и т. д.

Особого упоминания заслуживает вопрос о субъективной стороне заранее не обещанного укрывательства преступлений. Как известно, при укрывательстве одно-

' См. стр. 54. ' См. стр. 56.

205

родных преступлений закон предусматривает более суровое наказание, если преступление относится к более гяжкому виду. Так, ст. 189 УК РСФСР предусматривает лишение свободы на срок до двух или до пяти лег за укрывательство соответственно простой и квалифицированной кражи или простого и квалифицированного грабежа.

Еще более тонкая дифференциация .проводится в отношении мошенничества, направленного .против личной собственности: лишение свободы на срок до пяти лет предусматривается здесь за заранее не обещанное укрывательство не любого квалифицированного мошенничества, а лишь такого, которое причинило значительный ущерб потерпевшему или было совершено особо опасным рецидивистом.

При анализе состава укрывательства в учебной литературе и комментариях обычно указывается, что это преступление может быть совершено с прямым умыслом, в содержание которого входит не только сознание характера преступления, совершенного исполнителем, и того, что укрыватель своими действиями содействует его сокрытию, но и желание оказать содействие. В соответствии с изложенными выше соображениями мы считали бы в этих случаях необходимым и достаточным наличие у виновного сознания фактических обстоятельств совершенного исполнителем преступления, а также того, что он своими действиями укрывает преступника или орудия и средства совершения .преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем.

Если субъект, сознавая, что лицо, передающее ему имущество на хранение, совершило мошенничество, в то же время не сознает, что посредством мошенничества указанное лицо завладело именно этим имуществом, или, сознавая, что это имущество незадолго до передачи было получено указанным лицом от другого человека, в то же время не сознает, что оно было получено таким образом посредством обмана, он не подлежит уголовной ответственности. Если же, сознавая, что передаваемое

ему имущество добыто путем мошенничества, субъект в то же время не сознает, что преступление причинило потерпевшему значительный ущерб, он подлежит ответственности не по ч. 1, а по ч. 2 ст. 189 (лишение свободы яа срок до двух лет). При этом доказывать, что своими действиями виновный желал оказать содействие сокрытию преступления, нет надобности.

В соответствии с развитыми выше соображениями о вменении элементов «Ь» и «з» в неосторожность, при соответствующих условиях в неосторожность может быть вменен и элемент «5». К случаям этого рода относится ценность пород рыб или водных животных, являющихся объектом улова или убоя при незаконном занятии рыбным и другими водными добывающими промыслами (ч. 2 ст. 163 УК РСФСР), и полная ' запрещен-ность охоты на зверей и птиц при .незаконной охоте

(ч. 2 ст. 166).

В случаях, когда субъективная сторона материального преступления в применяемой статье Особенной части обрисована как умышленная и в диспозиции .нет указаний на то, что речь в 'ней идет только о прямом умысле, .психическое отношение субъекта к последствию может быть как «прямо», так и «косвенноумыш-ленным» (ст. 103 УК РСФСР: умышленное убийство).

Сложнее обстоит дело в тех случаях, когда субъективная сторона преступления этого вида в применяемой статье Особенной части не обрисована. Очевидно, и в этих случаях уголовная ответственность возможна при .наличии любой формы умысла. Однако вопрос о квалификации в случаях умышленного причинения вреда здесь 'не так прост. Это особенно хорошо видно на примере преступлений, связанных с нарушением различных нормативных правил безопасности, например движения и эксплуатации железнодорожного, водного, воздушного и автомобильного транспорта, действующих на транспорте правил об охране порядка и безопасности движения, правил безопасности горных или строительных работ и т. д., когда нарушение повлекло за собой гибель людей. К интересующей нас категории относится также производство аборта, повлекшее смерть потерпевшей, и тому подобные преступления.

Прямой умысел (естественно, имеется в виду отношение именно и только к последствиям) в этих соста-

207

вах исключается и практикой, и теорией. Мы думаем, что это правильно, и вернемся к этому вопросу в дальнейшем.

По вопросу о возможности в этих случаях косвенного умысла мнения теоретиков расходятся. Любопытно при этом, что большинство ученых не допускают косвенного умысла в отношении последствий, например при незаконном производстве аборта', и, напротив, считают его возможным, скажем, при нарушении правил безопасности движения железнодорожного транспорта2.

Иной раз в одном и том же источнике этот вопрос решается по-разному в отношении однородных преступлений. Так, в одном из учебников Особенной части косвенный умысел в отношении последствий допускается при нарушении правил безопасности движения железнодорожного и не допускается при нарушении правил безопасности движения автомобильного транспорта3.

Аргументы в пользу того или иного решения вопроса обычно не приводятся либо имеют по преимуществу формально-логический характер. Указывается, например, что поскольку при убийстве возможен косвенный умысел в отношении смерти, постольку причинение смерти с косвенным умыслом является убийством. По-видимому, объективной основы и здесь пока нет.

Нам представляется, что эту основу следует искать в особенностях конфигурации социальных и фактических элементов конкретных преступлений, которая может соответствовать или не соответствовать структуре общественной опасности деялия, как эта структура обрисована в применяемой статье закона.

При совершении преступлений указанной выше категории конфигурация социальных и фактических элементов отличается тем, что нарушение правил обращения с механизмами, взрывчатыми веществами и т. п. создает опасность причинения неопределенному кругу лиц или имуществу вреда, характер и тяжесть которого определяются в первую очередь не тяжестью самого

' «Уголовное право. Часть Особенная», М., 1966, стр. 193; «Советское уголовное право. Часть Особенная», М., 1965, стр. 182.

2 «Советское уголовное право. Часть Особенная», М., 1965, стр. 89 и приведенные там примеры из практики.

3 Т а м ж е, стр. 89 и 407.

208

нарушения, а обстановкой, складывающейся на мест? нарушения независимо от виновного. В результате грубое 'нарушение может не причинить никаких последствий, тогда как вредные последствия малозначительного самого по себе нарушения могут быть весьма серьезными.

Отношение числа нарушений с вредными последствиями к общему числу нарушений данного вида невелико, вероятность причинения данным нарушением вредных последствий поэтому мала. Так, по данным Б.Л.Зотова, уголовно наказуемые нарушения правил безопасности движения и эксплуатации автомототран-спорта составляют долю процента общего числа зарегистрированных нарушений этих правил ('не считая к тому же «проколов» талона, устных предупреждений и т. п.).

Этой объективной конфигурации соответствует типичная субъективная ситуация: «умысел» (сознание) или «неосторожность» (долженствование сознавать) в отношении нарушения, неосторожность в отношении вредных последствий; последнее—потому, что тот, кто сознает или должен сознавать, что нарушает правила безопасности, должен и может сознавать создаваемую этим нарушением опасность. Пока указанная конфигурация не нарушена, речь идет о преступлении против общественной безопасности в отличие, скажем, от преступления против личности.

Эта конфигурация нарушается, когда антиобщественное (опасное) действие, которое может выражаться, но обычно не выражается, в нарушении нормативных правил безопасности (в этих случаях элемент «Ь» структуры (а •&•/•) обычно не поддается конкретизации и поэтому в определении, например, убийства законодатель не перечисляет признаков действия), само по себе создает высокую степень вероятности причинения вреда определенному лицу или определенным лицам. Характер и тяжесть вреда определяются в этом случае в первую очередь свойствами причиняющего действия. Имея это в виду, можно сказать, что здесь причиняющее действие объективно направлено именно против указанных лиц.

В субъективной сфере эту ситуацию наиболее отчетливо выражает умысел в отношении последствия, и в

14 Заказ 5&12 209

атом причина того, что он исключается из состава преступлений рассматриваемой группы, в частности предусмотренных ст. 211 УК РСФСР. Однако причинение смерти в результате наезда «превращается» из автоаварии с человеческими жертвами в убийство в первую очередь не потому, что смерть причинена с прямым умыслом, а потому, что в этом случае объективная конфигурация социальных и фактических элементов содеянного отвечает признакам .структуры общественной опасности преступления против личности. Прямой умысел—один из показателей этого. Не следует забывать, что общественная опасность—ее наличие и характер— объективная категория, и присутствие умысла в той или иной форме само по себе не может сделать преступлением против личности деяние, которое объективно таковым не является.

Что касается случаев, когда в отношении последствий 'имеется косвенный умысел, то здесь содеянное может квалифицироваться как преступление против личности или против общественной безопасности в зависимости от конкретной конфигурации элементов. Если .водитель на закрытом повороте шоссе производит обгон, надеясь на то, что встречной машины не будет (рассчитывать на это, даже легкомысленно, нельзя), он в случае наступления тяжких последствий отвечает за преступление против общественной безопасности. Если же он, скрываясь от погони, врезается в толпу, причинение им при этом смерти кому-либо является убийством с косвенным умыслом.

Позиция судебной практики, которая по делам, связанным с нарушением правил 'безопасности движения автомототранспорта, исключает косвенный умысел в отношении последствий', не в полной мере отражает эту возможную жизненную диалектику событий и в этом смысле не является ни достаточно гибкой, ни правильной по существу.

Авторы, по-разному решающие вопрос о возможности и значении косвенного умысла в отношении последствий при 'незаконном производстве аборта и при нарушении

* См. п. 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 9 апреля 1965 г. и п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 30 марта 1963 г.

210

правил безопасности движения железнодорожного транспорта, исходят из более реалистических соображений. Нам представляется весьма показательным в этом смысле, что из числа опрошенных практических работников возможность умысла в отношении последствий признали: в составе нарушения техники безопасности—20% и в составе доведения до самоубийства—56°/о. Нельзя не заметить, что такая тенденция серьезно отличается от того, что говорится по этому поводу в литературе, и, по-видимому, больше отвечает нуждам практической

жизни.

Таким образом, становится очевидной необходимость при совершенствовании уголовного законодательства максимально учитывать сложность и подвижность конфигурации элементов реальных деяний, с тем чтобы она находила наиболее адекватное отражение в структуре элементов состава преступления, выраженной в диспозиции нормы Особенной части.