§ 1. Генезис теоретико-правовых представлений о принципе публичности (официальности)

Одно из ключевых категориальных мест в юридической науке занимает понятие принципа. Не обошли своим вниманием исследования его природы, сущности и форм проявления в праве и ученые-процессуалисты.

В частности, В.М. Савицкий подчеркивает, что «эта идея (мысль- положение) непременно должна быть выражена, сформулирована в законе. Пока ее нет в законе... она остается только идеей... не имеющей право быть руководящей, обязательной для исполнения (то есть принципом. - А.Ф.)» . Не отказывает в признании нормативности как основного свойства принципа уголовного процесса и В.Т. Томин. Однако, по его мнению, проявление принципа в уголовно-процессуальном праве не означает его закрепления в от- дельной норме. В этой связи он указывает, что «проявление принципа в уголовно-процессуальном праве обязательно, форма закрепления - случайна» .

Его точку зрения разделяет и И.В. Тыричев, отмечающий по этому поводу, что «с точки зрения общего теоретического подхода, не имеет решающего значения, выражен ли процессуальный принцип в отдельной статье закона в виде особой правовой нормы, или же содержание принципа раскрыто в ряде требований, изложенных в нескольких статьях закона» .

По мнению В.Т. Томи на, принципы уголовного процесса — это мировоз-зренческие идеи относительно должного в уголовном судопроизводстве, определившие его (судоустройства) наиболее существенные черты, пронизывающие все стадии уголовного судопроизводства и выраженные в нормах уголовно- процессуального права .

Предметом нашего дальнейшего рассмотрения является исследование структуры принципа уголовного процесса, в частности принципа публичности (офици-альности), с целью выявления закономерностей развития его содержания и форм проявления в уголовно-процессуальном праве, обусловленных влиянием объективных факторов социально-экономического устройства государства и общества.

Методологической основой для этого послужит точка зрения М.М.

Современное мировоззрение разворачивается в форме деятельности ого отношения человека к объективной действительности, имеющей преобразующий характер, через знание, убеждение, волю и действие, которое в юриспруденции, в частности, выражается в принятии законодательного акта, а также в деятельности по реализации закрепленных в нормах прав и обязанностей.

В дефиниции принципа уголовного процесса идея означает наше представление, мысль о том уголовном судопроизводстве, которое должно иметь место в настоящее время в конкретном обществе.

В конце 80-х - начале 90-х годов прошлого века под воздействием объек-тивных причин социального развития обществом и государственной властью постепенно стала осознаваться потребность в необходимости перестройки уголовного судопроизводства соотносительно с изменившейся формой государственного и политического устройства России.

В своих поисках ученые и практические работники обращались к знаниям, накопленным как учеными-процессуалистами дореволюционной России, периода советской эпохи развития государства, так и разработкам ученых и законодательной практике зарубежных стран .

Анализ всей совокупности имеющейся информации (знании) о технологическом построении процедуры отправления уголовного судопроизводства позволил сформировать у представителей российской научной общественности и государственной власти убеждение в том, каким оно должно быть в правовом государстве. Для этого потребовалось много усилий и времени, чтобы осознать и последовательно выразить в нормах нового уголовно-процессуального законодательства идею соотношения интересов государственной власти как одной из сторон в уголовном судопроизводстве с интересами личности, вовлеченной в его орбиту.

Сложившееся на основе анализа знаний убеждение о должном порядке отправления уголовного правосудия в новой демократической России позволило прийти к консолидированному законопроекту уголовно-процессуального за-конодательства РФ, который затем был внесен на рассмотрение в Государственную Думу Федерального Собрания РФ.

При переходе от знаний к формированию убеждения о правильности, ис-тинности идеи о должном построении уголовного судопроизводства большое влияние оказывают оценки и идеалы общества, а также идеология государственной власти.

Вместе с тем, представления о том, что прокурор, следователь, дознаватель обязаны принять и проверить каждое поступившее сообщение о совершенном преступлении и при наличии к тому оснований обязаны возбудить уголовное дело, сохранили свою актуальность и значение в нормах УПК РФ.

Это обстоятельство свидетельствует, что при имеющемся в мировой практике опыте дифференцированного подхода прокурора к разрешению данного вопроса нет достаточно твердой убежденности в его эффективности на российской почве даже в новых условиях общественного развития.

На стадии перехода от знаний к убеждению, испытывающего на себе влияние общественных и государственно-идеологических оценочных критериев, формируется представление (идея) о должном построении уголовного судопроизводства, что по своей сути является одним из основных признаков принципа уголовного процесса.

Однако на данном этапе понятие принципа как мировоззренческой идеи о должном построении уголовного судопроизводства носит пока только исклю-чительно умозрительный характер и не имеет своего общеобязательного значения, то есть того признака, который придает ему свойство нормативности и делает его общеобязательным.

. Очевидно, что, являясь одним из видов государственной деятельности, уголовный процесс всегда опосредован нормами права.

Принцип уголовного процесса проявляется в различных формах и во всех стадиях уголовного процесса, является властно-распорядительным требованием как для правоприменителя, так и для законодателя, служа ориентиром, обеспечивающим преемственность при внесении изменений и дополнений в уголовно- процессуальный закон.

Вместе с тем, не всегда принцип проявляется в позитивном праве, формулируется в норме или отдельных положениях юридической нормы. Существуют ситуации, когда при отсутствии легальной регламентации того или иного порядка деятельности сама идея непосредственно оказывает руководящее воздействие на лицо, ведущее расследование.

В качестве иллюстрации, когда следователь при отсутствии соответст-вующей уголовно-процессуальной нормы принимал решения, исходя из требований принципа, можно привести следующее обстоятельство. В УПК РСФСР отсутствовала норма, как и вообще достаточно четкий подход, детально регламентирующая порядок обеспечения потерпевшему, свидетелю и иным участникам процесса личной безопасности от влияния криминального окружения обвиняемого.

В этой ситуации следователь для обвиняемого составлял отдельную копию обвинительного заключения, в которой не было указано место жительства участников (потерпевшего, свидетелей, понятых); при составлении протокола следственного действия фамилия, имя, отчество и место жительство понятых указывались только после ознакомления с ним подозреваемого, обвиняемого.

Из вышеприведенного анализа структуры принципа уголовного процесса хорошо видно, каким образом происходит процесс его формирования и как он находит свое выражение в нормативных предписаниях уголовно-процессуального законодательства.

Рассмотренное выше позволит нам методологически выверенно изучить развитие мировоззренческой составляющей принципа публичности (официальности) в отечественной науке уголовного судопроизводства.

Активное развитие в России уголовно-процессуальная мысль получила после Судебных реформ 1864 года. Однако еще за долго до этого в отечествен-ной юридической науке сформировался взгляд на сущность назначения наказания лицу, совершившему преступление, и на сам порядок уголовного преследования как прямую обязанность и право государственной власти.

В 1841 году известный русский правовед Я.И. Баршев писал, что «закон правды, требующий непременно заслуженного наказания за преступление, естественно исключает всякое влияние частного произвола на судебный процесс. Этот последний должен быть необходимо произведен над совершенным преступлением, хотя бы тот, чьи права нарушены им, отказывался от удовлетворения за него, или хотя бы подсудимый готов был без суда подвергнуться наказанию...»9.

Эта позиция явилась следствием господствующей в то время идеи итальянского мыслителя Ч. Беккариа о том, что правом на наказание должно обла- дать государство и что самым действенным способом сдерживания преступлений является не жестокость наказаний, а их неотвратимость , которая, по мнению JI.B. Головко, стала «русской идеей» в уголовном праве .

Одним из первых пореформенных отечественных ученых-процессуалистов признак государственного интереса в определение публичности вводит И.Я. Фойницкий, по мнению которого, общественное или публичное начало уголовного судопроизводства состоит в том, что уголовно-судебное разбирательство происходит в государственных интересах .

Другой российский ученый, М.В. Духовской, прямо не называя публичность в качестве принципа уголовного судопроизводстве, тем не менее отмечает три важных признака идеи публичности в российском уголовном процессе: интересы государства, субъекты, на которых возложена обязанность реализации этого интереса, и неотвратимость уголовного преследования.

По его мнению, уголовный процесс «служит интересам государственным.

Невозможность отказа стороны обвинения от уголовного преследования по мотивам нецелесообразности стала лейтмотивом мировоззренческой идеи публичности в отечественном уголовном судопроизводстве, несмотря на официальное признание принципа целесообразности уголовного преследования в подавляющем большинстве зарубежных стран.

В 1916 году Н. Розиным была обнародована теория уголовного процесса как правоотношения , подразумевающая в том числе и право стороны обвине- ния отказаться от заявленного уголовного иска по своему усмотрению, то есть обосновывалось наличие субъективных публичных прав у стороны обвинения.

Тем не менее за три года до этого ученый утверждал, что «современный процесс твердо усвоил лишь один общий принцип, в силу которого уголовное преследование всегда сохраняет публично-правовой, официальный характер. Это преследование ведется против обвиняемого государством» . Должностной характер обвинения в уголовном процессе находит естественное объяснение в том, что путем уголовного процесса осуществляется государственное право на наказание преступника .

Одна только эта позиция о ведении уголовного преследования против обвиняемого в преступлении государством исключает всякий элемент дискурсив- ности (целесообразности) в уголовно-процессуальной деятельности прокурора и придает уголовному процессу должностной, официальный характер.

Наиболее полное определение принципа публичности в уголовном судопроизводстве дал В.К. Случевский. «Принцип этот заключается в том, - пишет ученый, - что совершившееся преступное посягательство на охраняемую государством правовую норму создает право государства на применение уголовной кары, осуществляемое в установленном законами процессуальном порядке уполномоченными на то лицами, независимо от воли потерпевшего лица... Принцип этот заключается в публичном характере уголовного процесса, в силу которого уголовный суд развивает свою процессуальную деятельность не в видах интересов личных, а интересов публичных, требующих неуклонного применения уголовной кары к виновному совершившегося преступления, если только

1 ft

нет законных оснований для его безответственности» .

Далее он отмечает, что этот принцип не выражен в форме общего положения ни в одной статье действующего процессуального кодекса и, тем не менее, пронизывает весь процесс ..

Следует отметить, что приведенная дефиниция принципа публичности не исчерпывает всего содержания, которое вкладывали в него дореволюционные процессуалисты.

В рассматриваемой идее публичности есть и другая сторона - касающаяся осуществления уголовного преследования и осуждения обвиняемого не любой ценой, не во что бы то ни стало, а благодаря правильному применению закона и путем полного раскрытия истины. Наказание невиновных вредит госу-дарству еще больше, чем оправдание виновных .

При этом дореволюционные процессуалисты отмечали еще одну важную особенность уголовного процесса, которая, по их мнению, напрямую связана с

принципом публичности. Они полагали, что процессуальный кодекс должен

21

быть кодексом честных людей, еще не признанных виновными . Как точно подметил в этой связи Н.В. Муравьев, высокие черты в деятельности нового суда — это уважение к личности, попадающей под суд. Всякий считается там правым и честным, пока противное не будет доказано .

Вместе с тем, ученым того периода времени была совершенно ясна и понятна задача, стоящая перед государственной властью — борьба с преступностью. Однако в подходах к разрешению этой проблемы на первом месте был баланс интересов государства и личности.

Как подчеркивал И.В. Михайловский, в интересах общества необходимо активно бороться с преступностью. Действия по ее сдерживанию заслуживают всяческого поощрения, но гражданину должны быть предоставлены твердые гарантии, что он не будет принесен в жертву принципу: «пусть лучше погибнет один человек, чем все общество», ручательство что перед его субъективным правом должно с уважением остановиться все государство» .

Объективную взаимосвязь в развитии соотношения между государственным интересом в уголовном судопроизводстве и самим порядком его построе- ния подчеркнул С.И. Викторский. Он отмечал, что «публичное, государственное начало в уголовном процессе иногда так сильно подчеркивалось в истории, что самое понятие о сторонах, равноправных и самостоятельных, исчезало окончательно и суд, помимо присущих ему функций, принимал на себя также функции обвинителя и защитника» .

Несмотря на сформулированные русскими учеными-процессуалистами различные подходы к пониманию сущности публичности, суть этого принципа оставалась одной: русский уголовный процесс является государственной деятельностью и имеет выраженный публичный характер. Это обстоятельство было, в свою очередь, обусловлено задачами, которые в то время стояли перед уголовным судопроизводством, а именно государственной обязанностью «охранять общество от уголовных правонарушений, восстанавливать по возмож-ности нарушенный правовой порядок и взыскивать с виновного» .

Анализируя ситуацию первой четверти XX в., А.С. Александров отмечал, что в 10-е годы, и чем ближе к 1917 году, в теории процесса все более явственно выражался крен в пользу публичного начала. Именно в это время происходят такие изменения в правовой идеологии, которые позволяют отметить, что

Ой

маятник качнулся в сторону усиления публичного начала .

Действительно, преобладание интересов государственной власти над интересами личности, вытеснение последних из уголовного судопроизводства стали наблюдаться в политике российского правительства еще до начала октябрьского переворота 1917 года.

В первую очередь это было связано с началом революционного движения, с развязанным против государственной власти террором со стороны различных организаций правого толка. Естественной реакцией государства на этот террор, стало усиление репрессий в отношении этих политических организаций, в том числе и при помощи уголовно-процессуальных средств. Следствием государственной политики было введение и так называемых военно-полевых судов с присущими им радикальными процедурами судопроизводства, внесение изменений в перечень уголовных дел, подсудных суду присяжных, отмена выборов мировых судей и т. д.

После октябрьской революции 1917 года пришедшими к власти «большевиками» был взят курс на установление в стране диктатуры пролетариата. Изменились взгляды на задачи, стоявшие перед судебными органами и органами предварительного расследования. Новой властью была предпринята попытка сломать старую систему уголовного судопроизводства и построить новую, в соответствии с задачами, которые ставил перед собой «красный террор» .

Так, например, Декрет о суде № 1 упразднял существующие судебные ус-тановления прежнего правительства, возлагал производство предварительного расследования на местных судей единолично, в роли обвинителей допускались граждане обоего пола, пользующиеся гражданскими правами. Декрет о суде № 2 ограничивал участие защиты в стадии предварительного расследования, если того требуют интересы раскрытия истины.

Постановление ВЦИК от 17 февраля 1919 года «О Всероссийской чрезвычайной комиссии» наделяло эти структуры правом непосредственной расправы за вооруженные выступления без суда и следствия, предоставляло право по своему собственному усмотрению заключать подозреваемых в причастности к контрреволюционным заговорам в концентрационные лагеря.

Как видно из приведенных законодательных источников того периода, публичное начало полностью, тотально подавило как саму процедуру уголовного судопроизводства, так и права, законные интересы и свободы лиц, вовлеченных в его сферу.

Этот процесс был вполне закономерен и необходимо обусловлен новой коммунистической идеологией, направленной на установление диктатуры пролетариата, подавление сопротивления прежнего государственного режима. Од- нако, несмотря на все попытки изменения порядка уголовной процедуры, выработанной Судебными уставами 1864 года, отойти от сформировавшейся в результате многовекового опыта технологии уголовного судопроизводства объективно большевикам не удалось .

На смену «красному террору» пришел другой этап развития, который исследователи истории законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу называют периодом перехода па мирную работу по восстановлению народного хозяйства, охватывающий собой время с 1921 по 1927 год.

по

После первых советских законодательных актов , в которых делалась попытка регламентировать вопросы судоустройства и судопроизводства на основе революционной совести и правосознания, к началу 20-х годов сложились предпосылки для разработки нового кодифицированного уголовно-процессуального законодательства. «К этому времени и даже ранее у государственной власти, - писал Н.Н. Полянский, — произошло коренное изменение во взгляде на степень связанности судов процессуальными нормами» .

В принятом 25 мая 1922 года УПК РСФСР, как и в Уставах уголовного судопроизводства 1864 года, принцип публичности не нашел своего прямого нормативного закрепления. Формулировка публичного начала уголовного процесса содержалась в ст. 9 УПК РСФСР, которая гласила: «Прокуратура обязана возбудить уголовное преследование перед судебными и следственными органами по всякому совершившемуся и подлежащему наказанию преступлению» .

Статьи 10 и И этого закона содержали положения, разграничивающие уголовные дела, по которым уголовное преследование осуществлялось в публичном, частно-публичном и частном порядке. Однако ч. 2 ст. 10 вводила следующее правило: если прокуратурой будет признано необходимым вступить в дело в целях охраны публичного интереса, то поддержание обвинения в этом случае принадлежит только прокуратуре и дело не подлежит прекращению в случае примирения потерпевшего с обвиняемым.

В анализируемом документе необходимо отметить еще одну особенность относительно термина «публичный». Дело в том, что ч. 2 ст. 10 и ст. 19, 21 употребляют один и тот же термин «публичный», но обозначают им разные явления.

Так, ч. 2 ст. 10 под термином «публичный интерес» раскрывается интерес общества и государства, а ст. 19 — подразумевает открытость, гласность судебного заседания.

УПК РСФСР от 15 февраля 1923 года воспринял указанную выше форму-лировку публичного начала в предыдущей редакции . Основы уголовного судопроизводства Союза ССР от 31 октября 1924 года содержание принципа публичности сформулировали в ст. 4: Уголовное преследование возбуждается прокуратурой, судебными и иными органами Союза ССР и союзных республик. Прокурор, следователь, судьи и орган дознания обязаны принимать к производству все заявления государственных органов, общественных организаций и ча-стных лиц о преступлениях .

Интересна точка зрения Н.Н. Полянского по вопросу о соотношении публичных и частных интересов в уголовном судопроизводстве и его отношение к превращению уголовного процесса в орудие карательной власти.

В своей работе, написанной в середине 20-х годов, он отмечает: «Пока государственная власть считалась абсолютной, неограниченной, научная мысль не могла объяснить себе уголовное преследование иначе, как приписывая ему значение средства для осуществления карательной власти, тем более не могла усмотреть в нем ограничение самой власти...» . В своих выводах ученый опирался на научные позиции дореволюционных ученых, «облученных» либеральными традициями XIX и начала XX века.

Н.Н. Полянский писал, что взгляд на уголовный процесс как на средство осуществления права на наказания на определенном этапе развития человеческой мысли встретился с доктриной, рассматривающей уголовный процесс преимущественно как гарантию прав граждан, привлекаемых к суду, и, в особенности, самого драгоценного из них - личной свободы .

Вне всякого сомнения, что такая позиция ученого расходилась с политическим курсом государственной власти на дальнейшее усиление репрессий внутри Советского государства начала 30-х годов и никак не вписывалась в официальные рамки советской идеологии относительно целей и задач уголовного правосудия.

Знаковым по отношению к публичному началу в уголовном судопроизводстве можно считать вопрос, сформулированный в этой работе Н.Н. Полянским: «Входит ли осуществление карательной власти государства вообще в задачу уголовного процесса ?», на который им был дан отрицательный ответ.

Вместе с тем, к середине 30-х годов XX века судебные органы становятся орудием классовой борьбы, способом подавления свободомыслия и инакомыслия граждан, средством обеспечения изоляции классовых врагов советской власти. Теоретики права того периода писали, что «основная задача судебных органов в борьбе за охрану социалистической - общественной собственности заключается в строжайшем применении репрессий к классово-враждебным элементам, к ворам и расхитителям...» .

Тогда же перед уголовным судопроизводством ставится задача жесткого, решительного, организованного, проводимого методом уголовной репрессии подавления классовых врагов, которые пускали в ход воровство, хищения, что-

чо

бы подорвать и затруднить социалистическое строительство .

По сути, государственная власть сделала очень верный идеологический ход, как всегда тонко выверенный и беспроигрышный: гражданин, совершив самое элементарное общеутоловное преступление, тем самым причиняет ущерб государственному интересу (безопасности) и, следовательно, имеет умысел на подрыв экономической мощи и обороноспособности государства и может рассматриваться как шпион, диверсант или враг народа со всеми вытекающими особыми процессуальными процедурами его разоблачения, осуждения и назначения ему наказания .

Именно в этот период и была положена в основу уголовного судопроизводства идея борьбы с преступностью любыми средствами, не считаясь с интересами личности, вовлеченной в орбиту уголовной процедуры . Все должно было быть подчинено интересам государственной власти. Кем то из ученых было подмечено, что в сталинские времена термин «попасть под следствие» был практически равнозначным термину «попасть под поезд». Тем не менее идея тотального господства государственных интересов в сфере уголовного судопроизводства стала ключевой для уголовного процесса на протяжении всего существования Советского государства. Поэтому приведенная выше точка зрения Н.Н. Полянского, содержащая в себе дореволюционное понимание идеи публичности как государственного интереса, направленного на уголовное преследование, и как коррелирующего с ним интереса государственной власти по всемерной защите прав и свобод вовлеченных в орбиты уголовного судопроиз-водства участников, не нашла поддержки у ученых-коллег.

Вполне очевидно, что эта позиция ученого была подвергнута критике со стороны М.С. Строговича, который указал на «несомненно ошибочные положения» , содержавшиеся в рассмотренной работе Н.Н. Полянского.

М.С. Строговичем неоднократно отмечалось, что «острие судебной репрессии, главная тяжесть наказания направляется против изменников, предателей, вредителей, диверсантов и шпионов, засылаемых иностранными разведками... Репрессии сохраняются и в отношении воров, расхитителей социалистической собственности, грабителей, хулиганов и других преступников» .

Несмотря на разгул репрессии в стране, АЛ. Вышинским, в духе сталинской конституции, была дана округлая формулировка дефиниции принципа публичности. Он отмечал, что «начало публичности находит свое выражение в советском процессе в правше о том, что уголовное преследование может возбуждаться лишь органами государственной власти - прокуратурой, судебными органами Союза и союзных рес-публик, с одной стороны, и, с другой стороны, в том, что все процессуальные действия совершаются ex officio, вне зависимости от воли и интересов частных лиц» .

М.А. Чельцов-Бебутов, определяя понятие публичности, отмечал, что это основополагающее начало предполагает активность органов суда, прокуратуры и следствия . Однако затем ученый отошел от такого понимания принципа публичности и дал определение законности через выполнение должностных обязанностей органами суда, прокуратуры и органов следствия. Он подчеркивал, что публичность не характерна для советского уголовного процесса, а присуща лишь буржуазному процессу45. И в последствии публичное начало не было включено им в систему принципов уголовного процесса. Ученый объяснял

46

это узким и неправильным определением содержания принципа законности .

Позицию MA. Чельцова-Бебутова разделял и M.JI. Якуб, который также не включил публичное начало в свою систему принципов уголовного процесса. Он считал, что «обязанность... руководствоваться во всей своей деятельности интересами государства и служить их осуществлению есть выражение демократизма советского уголовного процесса и принципа законности... никакого различия между обязанностью вести производство по делу «в силу долга службы» и «в силу закона» нет и не может быть» .

Между тем на содержащиеся противоречия в аргументации M.JT. Якуба обратили внимание A.M. Ларин и А.А. Мельников .

Критиковала эту позицию и Т.Н. Добровольская, которая отмечала, что «если следовать логике авторов, отрицающих самостоятельность принципа публичности, то по тем же основаниям надо было бы отрицать и самостоятельное значение прин-ципа равенства граждан перед законом и судом, принципа обеспечения обвиняемому права на защиту и ряда других принципов, так как и их осуществление должно протекать в рамках строжайшего соблюдения закона.. .» .

Н.Н. Полянский принципы публичности и законности относил к общеправовым принципам советского уголовного процесса. «Весь уголовный процесс, как и все отрасли советского права, - подчеркивал ученый, - подчинен принципу публичности, то есть задаче служения интересам Советского государства и социалистического общества» .

Давая характеристику принципу публичности в этой работе, он полагал неправильным отождествлять принцип публичности с принципом официальности. Последний, по мнению Н.Н. Полянского, означает «требование, чтобы органы правосудия по собственной инициативе, по должности (ex officio), не ожидая чьего- либо ходатайства, предпринимали все действия, нужные для установления истины в деле... Принцип официальности или, как мы предпочли бы говорить, принцип должностной инициативы относится к деятельности прокурора, следователя, суда; принципу же публичности подчинена и деятельность советского адвоката...»

В последствии Н.Н. Полянский дал более развернутое определение принципа публичности. По его мнению, содержание принципа публичности заключается в том, что суд, прокурор, следователь и орган дознания при возбуждении, расследовании и разрешении отнесенных к их компетенции дел, действуя в интересах Советского государства и социалистического общества, обязаны, независимо от усмотрения заинтересованных лиц и организаций, принимать все законные меры для раскрытия преступлений, изобличения и наказания преступников, выяснения всех существенных обстоятельств дела, охраны прав и законных интересов участвующих в деле лиц .

С другой стороны подошел к раскрытию принципа публичности в уголовном процессе М.С. Строгович. Он рассматривал его как специфическую конструкцию уголовного судопроизводства, обладающую своими отличительными признаками. Под публичностью, ученый понимал «такое его построение, при котором расследование, разбирательство и разрешение уголовных дел производятся государственными органами (следственными, прокурорскими и судебными) в государственных интересах и в силу их должностных обязанностей, вне зависимости от воли и усмотрения граждан и организаций, интересы которых непосредственно затронуты преступлениями» .

В дальнейшем ученый внес в свое определение публичности некоторые уточнения, указав на то, что этот принцип обеспечивает защиту интересов не только государства, но и общества, обеспечивая при этом защиту прав и интересов участников процесса54, и в дальнейшем придерживался этой позиции .

После кодификации уголовно-процессуального законодательства в 1958 году в нем появилась норма, содержание которой обусловило раскрытие содержания принципа публичности и, по сути, его легальное закрепление. Все последующие рассуждения отечественных ученых-процессуалистов о принципе публичности отталкивались от ее формулировки . Речь идет о ст. 3 (Обязанность возбуждения уголовного дела и раскрытия преступления) Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, принятых 25 декабря 1958 года.

В соответствии с этой статьей суд, прокурор, следователь и орган дознания обязаны в пределах своей компетенции возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления. Принять все предусмотренные законом меры к установлению события преступления, лиц, виновных в совершении преступления, и к их наказанию . Содержание этой статьи без изменения было воспринято и Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР.

Несмотря на законодательное закрепление этого положения, название принципа публичности не было вынесено в наименование статьи. Это обстоя-тельство обусловило дальнейшую дискуссию о существовании принципа публичности.

В 70-х годах XX в. мнение ученых-процессуалистов по отношению к принципу публичности также не было однозначным. Существовало мнение, что «выделение начала публичности в качестве самостоятельного начала советско-

eg

го уголовного процесса ограничивает содержание принципа законности» .

Напротив, Добровольская Т.П. считает, что свое прямое и по форме наиболее общее выражение начало публичности в уголовном процессе получило в ст. 3 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. По ее мнению, это положение означает не только полноту власти указанных орга- нов, но также и обязанность этих органов сочетать инициативу и активность в расследовании и разрешении уголовных дел .

Анализируя причины этой дискуссии, ряд ученых отмечал, что она порождена, с одной стороны, слишком широким толкованием содержания принципа законности, с другой - таким же толкованием принципа публичности .

В 80-х годах толкование содержания принципа публичности далеко не расходилось с тем, как он был сформулирован в ст. 3 УПК РСФСР. Вместе с тем, И.В. Тыричев несколько расширил понятие принципа публичности, включив в него не только «государственный интерес» и акцентировав внимание на активной борьбе с преступностью, но и отметил необходимость защиты и охраны отдельных участников процесса. По его мнению, «органическое сочетание в активной и решительной борьбе с преступностью интересов государства с обеспечением прав и законных интересов личности, в первую очередь обвиняемого и потерпевшего, — вот альфа и омега теоретической конструкции принципа публичности» .

Приведенное толкование содержания идеи публичности несколько не укладывается в традиционные формы. Дело в том, что здесь публичность выходит за рамки обязанности осуществлять исключительно уголовное преследование в интересах государства, общества, личности и содержит в себе также обязанность, адресованную государственным органам, ведущим уголовный процесс, принимать все меры для защиты законных прав и интересов как обвиняемого, так и законопослушного гражданина - потерпевшего.

Проведенные в конце 80-х годов исследования на диссертационном уровне лишь подтвердили ранее высказанную идею о принципе публичности как о правовом положении, обусловленном объективной необходимостью обеспечения неотвратимости уголовной ответственности, обязывающем суд, прокурора, следователя и дознавателя в силу требования закона и по долгу службы в каж- дом случае обнаружения признаков преступления возбудить, расследовать и рассмотреть уголовное дело, обеспечить тем самым достижение задачи уголовного судопроизводства независимо от волеизъявления заинтересованных лиц . Эти исследования как бы завершили собой советскую эпоху анализа принципа публичности (официальности) в отечественном уголовном судопроизводстве.

С начала 90-х годов в общественной и политической жизни произошли эпохальные изменения, затронувшие экономические и политические устои общества. На конституционном уровне было провозглашено, что интересы личности имеют приоритет перед государственными интересами. Проблема соблюдения государственной властью интересов отдельного члена общества получила всеобщее признание. Эти перемены заставили по-новому взглянуть и на проникновение государственного начала в отечественный уголовный процесс.

В учебной литературе, вышедшей в этот период, принцип публичности раскрывается следующим образом:

Н.А. Громов считает, что содержание принципа публичности выражается в обязанности государственных органов и должностных лиц в пределах своей компетенции обеспечивать охрану правопорядка, прав и свобод граждан, интересов общества .

И.Л, Петрухин отмечает, что государственное начало в сфере уголовного судопроизводства выражается в утверждении принципа публичности (официальности), согласно которому обязанность раскрытия преступления возлагается исключительно на органы дознания, следователей, прокуроров, контролируемых судом . Как видно из приведенной дефиниции принципа публичности, среди его признаков содержится упоминание и об обязанности суда контролировать реализацию этого принципа,

П.А, Лупинская пишет, что принцип публичности состоит в том, что уполномоченные на ведение уголовного процесса государственные органы и должностные лица обязаны в пределах своей компетенции принять все предусмотренные законом меры к установлению события преступления, виновных лиц и справедливому наказанию или предотвратить неосновательное уголовное преследование или незаконное осуждение лиц, а если это имело место, принять меры к реабилитации невиновного. Она отмечает, что ст. 2, 3, 418 УПК РСФСР наделяют суд, наряду со следователем и прокурором, несвойственными суду обвинительными полномочиями, в том числе и обязанностью возбуждения уголовного дела .

В определении, которое приводит П.А. Лупинская, содержится достаточно расширительное толкование содержания принципа публичности, выходящее за рамки ст. 3 УПК РСФСР и выражающее требование не только всемерно и неуклонно осуществлять уголовное преследование, не только защищать при этом права и свободы участников, но и обязанность государственных органов принять меры к реабилитации невиновного.

В научной уголовно-процессуальной литературе, вышедшей во второй половине 90-х годов XX века, учеными проанализирована взаимосвязь между принципом публичности (или публичным началом) и сложившейся парадигмой относительно назначения и целей уголовного судопроизводства. Была подвергнута критике имеющая место в настоящее время жесткая взаимосвязь между этим принципом, обязанностью возбуждать уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления и идеей «неотвратимости наказания».

Так, например, было отмечено, что стержнем принципа публичности в его традиционном понимании является пронизывающее весь существующий российский уголовный процесс требование неотвратимости уголовной ответственности и что принцип неотвратимости наказания как элемент карательного правосудия действует вразрез с принципом презумпции невиновности и не укладывается в формирующуюся новую состязательную систему уголовного судопроизводства России.

В уголовно-процессуальной литературе высказывалась мысль и о том, что российская уголовно-процессуальная система «ориентирована на удовлетворение государственно-политических интересов. В ее основе лежит преобла-дание публичного начала, инквизиционность» , что, естественно, не согласуется с провозглашенным Конституцией РФ приоритетом интересов личности перед интересами государства.

Была подвергнута критическому анализу и идея борьбы с преступностью как основной задачи органов предварительного следствия и суда . Борьба с преступностью во что бы то ни стало, — пишет JI.H. Масленникова, — и была основным ценностным ориентиром, формирующим уголовно-процессуальную политику, определяющим содержание публичного начала уголовного судопроизводства. Советский вариант государства — это тоталитарный тип государства, подавляющий личность, а не обеспечивающий ее процветание и развитие. В уголовном судопроизводстве эта тенденция проявилась в ярко выраженном государственном начале, в основе которого подавление воли участников уголовного судопроизводства и в искажении самого понятия публичности уголовного судопроизводства .

В этой атмосфере острых теоретических и политических дискуссий о будущем уголовном судопроизводстве России, происходило становление нового уголовно-процессуального законодательства. Острота борьбы идей и неоднозначность подходов может быть проиллюстрирована на проектах уголовно- процессуального законодательства, представленных на обсуждение за эти годы.

Так, например, в ст. 3 «Обеспечение неотвратимости ответственности за преступление» проекта Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, подготовленного научным коллективом НИИ проблем укрепления законности и правопорядка Прокуратуры РФ, закрепляется обязанность суда, прокурора, следователя и органа дознания в пределах своей компетенции возбуждать уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления и принимать установленные законом меры к выяснению события преступления, изобличению лиц, виновных в совершении общественно опасного деяния и к их наказанию.

В другом проекте уголовно-процессуального законодательства Союза ССР и РСФСР, подготовленном авторским коллективом Института государства и права АН СССР, ст. 10 называется «Публичность производства по уголовным делам». Содержание этой статьи разработчики раскрывают так: «Суд, судья, прокурор, следователь и дознаватель обязаны в пределах своей компетенции проявлять инициативу в обнаружении преступлений, своевременном возбуждении уголовного дела, активно предпринимать все предусмотренные законом действия для установления виновных и применения к ним наказания или иных мер воздействия, равно как проявлять инициативу в реабилитации невиновных. Они обязаны также обеспечивать возмещение причиненного преступными действиями имущественного вреда, выявлять причины преступлений и условия,

*71

способствовавшие их совершению» .

В середине 90-х годов была предпринята попытка выработать концепцию уголовно-процессуального законодательства, на которую могли бы опираться государства - участники СНГ при формировании национального законодательства в сфере уголовной юстиции. Эта теоретическая работа нашла свое практическое выражение в принятом на 7-м пленарном заседании Международной

Ассамблеи государств - участников Содружества Независимых Государств, 17 февраля 1996 года в Модельном уголовно-процессуальном кодексе для государств - участников СНГ .

Принцип публичности был выведен из главы 3 «Принципы уголовного процесса» и сформулирован в главе 4, которая получила название «Публичный и частный порядки производства по уголовным делам». В статье 31 «Публичность уголовного судопроизводства» названы и участники уголовного судопроизводства, обязанные реализовать эту идею: органы уголовного преследования (ч. 1 ст. 31) и суд, которые действуют именем народа независимого государства (ч. 5 ст. 31).

Не было уделено внимания идее публичности, как принципу уголовного судопроизводства и в представленных на обсуждение проектах УПК. После длительного обсуждения консолидированного законопроекта и принятия его Государственной Думой РФ 18 декабря 2001 года, уже в качестве Уголовно- процессуального кодекса приходится констатировать, что принцип публичности (официальности) не нашел в нем своего прямого закрепления среди норм, которые, по мнению авторов этого закона, составляют идейный каркас отечественного уголовного судопроизводства.

С неизбежностью возникает вывод о том, что на современном этапе развития уголовного судопроизводства этот принцип, по мнению законодателя, перестал быть ключевым, системообразующим для всей технологии уголовного судопроизводства в целом. В связи с новыми подходами к определению места и содержания принципа публичности в уголовном судопроизводстве требуется переосмысление его понятия, сущности и места в системе принципов уголовного судопроизводства России, исследование форм его проявления в действующем уголовно-процессуальном законодательстве. Как известно, диалектически сохранение внешней формулы принципов не совпадает с их сущностным содержанием на различных этапах развития общественных отношений и уровня права. Иными словами, каждая эпоха требует наполнения словесной формулы

новым содержанием, адекватно отражающим социальные, политико-правовые условия применения этих принципов .

После принятия нового УПК РФ Л.Л. Межениной была исследована пуб-личность российского уголовного процесса . В этой связи необходимо сделать особые оговорки.

Во-первых, публичность, по своей сути, представляет общеправовое, многогранное явление, оказывающее влияние на всю правовую систему. В каждой отрасли права эта идея проявляется в специфических формах и методах, что определяет особый (многоплоскостной) характер исследования.

Во-вторых, выбранный JI.A. Межениной предмет исследования — нормы уголовно-процессуального и уголовного закона и поставленная главная цель — анализ соотношения и взаимосвязи понятий «публичности» и «диспозитивности» в уголовном судопроизводстве, обусловили основное содержание ее работы .

В-третьих, мы же в качестве предмета исследования принципа публич- j ности (официальности) берем закономерности формирования этого принципа, j

формы его выражения в нормах УПК РФ и его влияние на построение техноло- м

тт I

гии уголовного судопроизводства. Целью нашего исследования является реали- j

зация принципа публичности (официальности) на отдельных этапах уголовного процесса.

В-четвертых, в автореферате нашего предшественника делается вывод, что соотношение публичных и частных начал в уголовном судопроизводстве следует признать принципом уголовного процесса . Мы же полагаем, что речь идет о бинарности принципов.

Наконец, JI.A. Меженина совершенно не касалась проблем субъектов и средств реализации принципа публичности (официальности), а также форм его выражения в отдельных стадиях современного уголовного судопроизводства России. Выводные положения JI.A. Межениной относятся к тому периоду времени, когда новый УПК РФ еще не вступил в действие.