§ 3.2 Новые технологии голосования и проблемы защиты избирательных прав граждан Российской Федерации при разрешении судебных споров

Закрепленный в пункте 9.1 статьи 75 Федерального закона № 67-ФЗ порядок взаимодействия избирательных комиссий всех уровней и судов основан на возможности запроса комиссией о принятых к рассмотрению жалоб (заявлений) на нарушение избирательных прав и принятым по ним решениям. Представляется, что отсутствие в указанном законодательном предписании обязательной нормы, точных сроков и структуры представления судами информации в избирательные комиссии по рассмотрению избирательных споров приводит к снижению эффективности работы комиссий по анализу судебной практики в исследуемой области. Актуальность данного вывода обосновывается отсутствием системной работы в деятельности избирательных комиссий по изучению предмета спора и судебных решений по отмеченным спорам, а следовательно и подготовки необходимых рекомендаций нижестоящим комиссиям по вопросам применения новых технологий голосования.

Применение в избирательном процессе Российской Федерации технологии голосования по почте, ГАС “Выборы” и входящих в ее структуру комплексов обработки избирательных бюллетеней и электронного голосования сопровождается подачей в различные судебные инстанции заявлений и жалоб на правомерность использования новых технологий голосования и выявленные при этом нарушения избирательного законодательства.

Следует заметить, что правовой статус субсидиарного института голосования по почте и проблемы реализации новой для отечественного избирательного процесса технологии голосования по почте рассмотрены Верховным Судом Российской Федерации и Конституционным Судом Российской Федерации. Опыт реализации в отдельных субъектах Российской Федерации, законодательно закрепленного и рассмотренного в параграфе 2.2 механизма голосования по почте, выявил проблему целесообразности применения отмеченной новой технологии голосования с позиции ее надежности для проведения подлинных и справедливых выборов. Наряду с отмеченным, возник вопрос о достаточности правового регулировании технологии голосовании по почте. К примеру, Санкт-Петербургское региональное отделение “Справедливой России” усмотрело

недействительность отдельных положений Постановления ЦИК России о Временном порядке голосования по почте, принятого 5 октября 2011 г. В частности, члены партии констатировали превышение компетенции ЦИК России по правовой регламентации служебных полномочий сотрудников почтовых отделений, несоблюдение тайны почтового голосования и невозможность эффективного наблюдения за ходом реализации предложенной технологии голосования. Указанные замечания явились основанием для направления искового заявления в Верховный Суд Российской Федерации, который принял решение о соответствии нормативного правового акта ЦИК России Федеральному закону от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ, иным нормативным актам, обладающим большей юридической силой и подтвердил правомерность Постановления ЦИК России о Временном порядке голосования по почте^[426].

Накопленный в Российской Федерации опыт голосования по почте свидетельствует о наличии определенных проблем в реализации исследуемой новой технологии голосования. Признав широкое распространение голосования по почте в 14 зарубежных странах для граждан, не имеющих возможности проголосовать на избирательных участках в день голосования и для граждан, пребывающих в период проведения выборов за границей, полномочный представитель Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М.В. Кротов отметил причины пассивного использования права голосования по почте в субъектах Российской Федерации^[427]. К указанным причинам отнесены сложность реализации технологии голосования, необходимость дополнительного бюджетного финансирования и возможность фальсификации подписи избирателя, подтверждающей факт получения им бюллетеня для голосования по почте. По мнению М.В. Кротова, технология голосования по почте не может считаться равнозначной заменой технологии досрочного голосования. Вывод М.В. Кротова разделяется А.Ю. Бузиным, заметившим в технологии голосования по почте угрозу реализации принципа тайны голосования и его добровольности, а также выразившим сомнение в независимости позиции “Почты России” при доставке избирательных бюллетеней^[428].

Анализируя российскую практику применения норм избирательного законодательства на местных выборах, М.В. Кротов свидетельствует о существовании юридического противоречия между проведением прозрачных выборов и наличием некоторых барьеров при реализации гражданами активного избирательного права. Учитывая фактор отсутствия в

избирательном процессе Российской Федерации удаленного электронного голосования, с применением мобильной телефонии, Интернета, заочного голосования и голосования по доверенности, М. В. Кротов признает технологию голосования по почте на выборах уровня ниже федерального единственным способом волеизъявления для избирателей, находящихся за пределами своего избирательного округа. Наряду с отмеченным, М.В. Кротов не отрицает вариативность применения иных форм голосования, включая голосования по почте в качестве способа снижения уровня абсентеизма для избирательского корпуса Российской Федерации^[429].

При рассмотрении в апреле 2014 г. запроса Законодательного Собрания Владимирской области о проверке конституционности п.1 ст. 65

Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ в отношении досрочного голосования, Конституционный Суд Российской Федерации подтвердил правомерность технологии голосования по почте, предусмотренной п.14 ст. 64 отмеченного Федерального закона и ее регламентации Постановлением ЦИК России от 5 октября 2011 г. № 41/353-6. На основе анализа опыта применения на выборах новой технологии голосования по почте, Конституционный Суд Российской Федерации в своем Постановлении от 15 апреля 2014 г. № 11-П (пункт 3.3) выявил следующие проблемы отмеченного субсидиарного института голосования: во-первых, необходимость определенных расходов из собственных средств избирателя при направлении им по почте в избирательную комиссию нотариально заверенного заявления по почте; во- вторых, недостаточное правовое урегулирование института голосования по почте в случае пребывания избирателей вне пределов публично-правовых оборудований, связанных с местом их постоянного проживания; в-третьих, многократность пересылки почтовой корреспонденции с избирательными бюллетенями и отсутствие гарантии их своевременной доставки в соответствующие избирательные комиссии, обусловленной протяженностью страны, разнообразием природно-климатических, географических и иных условий; в-четвертых, упрощение технологии голосования по почте предполагает появление рисков соблюдения прозрачности и тайны голосования, закрепленных в подпунктах iii и 3.2.2.1 (голосование по почте) пункта 3.2 раздела I “Свода рекомендуемых норм при проведении выборов” Венецианской комиссии^{[430] [431].}

Отметив существенные недостатки субсидиарных способов осуществления активного избирательного права, включая и технологию голосования по почте, Конституционный Суд Российской Федерации признал, что широкая дискреция федерального законодателя по правовому регулированию избирательного процесса, предполагает создание им приемлемых условий для беспрепятственного участия граждан в голосовании. Отмеченная позиция Конституционного Суда Российского Федерации

корреспондирует пункту “в” статьи 71 Конституции Российской Федерации о недопустимости искажения конституционных принципов избирательного права. Согласно абзацу 3 пункта 4.1 Постановления Конституционного Суда Российской Федерации, закрепляя институт досрочного голосования, федеральный законодатель не считает “возможные нарушения

предопределенными самой его природой”. При этом обеспечение надежности, эффективности и прозрачности процедуры досрочного голосования зависит от уровня организации избирательного процесса^[432]. Представляется, что данный вывод Конституционного Суда Российской Федерации относится не только к процедуре голосования по почте, но и к другим способам волеизъявления граждан, включая различные виды электронного голосования.

В российской судебной практике одним из первых дел по рассмотрению спорного вопроса о соблюдении принципа тайны голосования при электронном способе волеизъявления явилось рассмотрение в 2002 г. заявления о нарушении тайны голосования посредством применения электронной системы на заседаниях Государственного Совета Чувашской Республики. Заявитель И. оспаривал действительность пункта 1 статьи 52 Регламента Государственного Совета об использовании электронных средств при тайном голосовании по обсуждаемым Государственным Советом вопросам. В данном случае заявитель апеллировал к противоправному применению новой технологии голосования, в части ее несоответствия статье 7 Федерального закона от 23 июня 2002 г. № 67-ФЗ, закрепляющей тайное голосование без осуществления контроля за волеизъявлением гражданина.

На основании анализа статьи 77 Конституции Чувашской Республики^[433] и статьи 51 отмеченного Регламента Государственного Совета, Верховный

Суд Чувашской Республики пришел к выводу об отсутствии законодательного запрета на применение электронного способа учета голосов при сохранении тайны голосования в деятельности органа государственной власти. С учетом отмеченного, Решением Верховного Суда Чувашской Республики от 18 октября 2002 г. в удовлетворении иска заявителя И. было отказано. Рассмотрев Кассационную жалобу на отмеченное Решение Суда первой инстанции о нарушении порядка применения норм материального права, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации определила Решение Верховного Суда Чувашской Республики оставить без изменения, а кассационную жалобу - без удовлетворения^{[434] [435].}

Анализ спорных вопросов по проблеме избирательных правоотношений свидетельствует о практике отказа отдельных УИК от проведения контрольного подсчета голосов на избирательных участках с применением технических средств подсчета голосов, предусмотренного пункта 32 статьи 68 Федерального закона № 67-ФЗ. Примером подобного избирательного спора является кассационная жалоба избирательного объединения “Ставропольское городское объединение Коммунистической партии Российской Федерации” в адрес Верховного Суда Российской Федерации. Следует заметить, что при проверке доводов заявителя, Суд установил отсутствие правовой нормы о проведении контрольного подсчета голосов при использовании технических средств в Законе Ставропольского края . По мнению Суда, апеллирование заявителя к целесообразности самостоятельного принятия избирательной комиссией Ставропольского края решения, корреспондирующего пункту 32

статьи 68 Федерального закона Российской Федерации № 67-ФЗ является

438

неправомерным .

Аналогичное решение было принято Ленинградским областным судом^{[436] [437]} и Судебной коллегией по административным делам Верховного Суда Российской Федерации^[438] при рассмотрении заявления Леонова В.Н. и Расторгуева А.В. в отношении отказа УИК от проведения контрольного подсчета голосов в случаях применения КОИБ на трех избирательных участках Коммунарского избирательного округа № 17 Ленинградской области. По мнению заявителей, решение избирательной комиссии нарушает пункт 5 статьи 42 Закона Ленинградской области от 1 августа 2006 г. № 77- оз^[439] и способствует нарушению избирательных прав граждан. Выдвинутые при этом доводы заявителей о перепрограммировании перед голосованием КОИБ в пользу правящей партии представителями избирательной комиссии Ленинградской области были оценены в качестве необоснованных и надуманных.

При рассмотрении в Судах избирательных споров по вопросам использования КОИБ важное место занимают проблемы достоверности подсчета голосов, доступа общественных наблюдателей к проверке программного обеспечения (ПО) КОИБ и надежности защиты отмеченного ПО от внешнего воздействия. К примеру, данные проблемы явились предметом рассмотрения Томским областным судом заявления и Судебной коллегией по административным делам Верховного Суда Российской Федерации кассационный жалобы 7 зарегистрированных кандидатов на выборах 10 октября 2010 г. главы Томского района и депутатов Думы Томского района Томской области. В частности, заявители оспаривали Постановление ЦИК России от 25 августа 2010 г. № 214/1444-5 “Об использовании на территории Томской области технических средств подсчета голосов (КОИБ)”. По мнению заявителей в указанном Постановлении отсутствует строгая регламентация путей решения выявленных проблем с использованием КОИБ. Следует заметить, что Томский областной суд доводы заявителей оценил в качестве необоснованных, а проведенное голосование с применением КОИБ соответствующим положениям Федерального закона № 67-ФЗ. Решением Верховного Суда Российской Федерации от 23 ноября 2011 г. в удовлетворении обращения заявителей было отказано^[440].

Подобного рода спорные вопросы в отношении надежности работы КОИБ явились предметом рассмотрения в феврале 2013 г. Томским областным судом заявления и в июне 2013 г. Судебной коллегией по административным делам Верховного Суда Российской Федерации кассационной жалобы Кузнецова Г.И., оспаривающего итоги голосования на выборах в Законодательную Думу Томской области V созыва по избирательному округу № 1 Кировского района города Томска. В обоих случаях указанные судебные инстанции признали доводы заявителя неубедительными, а порядок применения КОИБ соответствующим положениям Федерального закона №2 67- ФЗ^[441].

Наиболее распространенной формой судебной защиты гражданами своих избирательных прав является инициирование ими избирательных споров при обнаружении ошибочных действий операторов КОИБ при составлении итоговых протоколов УИК и технических ошибок при вводе данных в ГАС “Выборы”. Следует заметить, что при рассмотрении подобных споров суды руководствуются Рекомендацией Пленума Верховного Суда Российской Федерацией от 31 марта 2011 г. № 5 (пункт 39), согласно которой основанием для отмены судом решения соответствующей избирательной комиссии является невозможность выявления действительной воли избирателя^[442]. Исходя из существующей судебной практики, ошибочные действия операторов КОИБ при составлении в УИК итоговых протоколов и выявленные технические ошибки при вводе данных в ГАС “Выборы” не являются основанием для отмены решения УИК. Подтверждением тому являются решение Подольского городского суда Московской области от 10 ноября 2015 г., Апелляционное определение Московского областного суда от 20 апреля 2016 г., решение Новоуренгойского городского суда Ямало-Ненцкого автономного округа от 7 декабря 2016 г. и др^[443]. Например, несмотря на признание ответчиками ошибки оператора при установлении режима работы

КОИБ и ошибочного ввода в КОИБ “задвоенной цифры”, Подольский

446

городской суд в удовлетворении иска заявителя отказал .

В ряде своих заявлений в суды, избиратели оспаривают существующую систему защиты бюллетеней для голосования, обрабатываемых с помощью КОИБ. К примеру, в августе 2014 г. Егорьевским городским судом Московской области^{[444] [445] были рассмотрены заявления и в декабре 2014 г. Московским областным судом апелляционная жалоба[446] Регионального отделения политической партии “Альянс Зеленых - народная партия” и Московского областного регионального отделения партии “Яблоко”. В данном случае заявители оспаривали результаты выборов Главы Егорьевского муниципального района Московской области и решения соответствующей ТИК. Следует заметить, что Суды признали неубедительными доводы заявителей о возможной фальсификации итогов голосования при обработке с помощью КОИБ избирательных бюллетеней с низкой степенью защиты. При этом правовая позиция Судов основывалась на положениях пунктов 2.3 и 2.4 Постановления ЦИК России от 6 июля 2014 г. В соответствии с данным Постановлением, изготовление указанных бюллетеней осуществляется типографским способом с использованием электронного макета и сопровождается нанесением на каждый бюллетень специального знака с высокой степенью защиты от фальсификации[447].}

Судебная практика рассмотрения избирательных споров по проблемам правового регулирования порядка применения технологии

автоматизированного учета голосов характеризуется наличием судебных дел в отношении доступа к ключевому носителю информации КОИБ. Анализ рассмотренного в феврале 2014 г. дела Люблинским районным судом свидетельствует о признании Судом правомерности действий Председателя УИК, отказавшему члену УИК с правом совещательного голоса в снятии копии с ключевого носителя информации^[448]. В данном случае, правовая позиция Суда основывалась на положении статьи 29 Федерального закона № 67-ФЗ о возможности доступа к документам и материалам на носителях машиночитаемого формата. По мнению Суда, указанная правовая норма не распространяется на ключевой носитель информации, являющийся составным элементом КОИБ. При этом Суд апеллировал к пунктам 2.3 и 3.1 Постановления ЦИК России от 19 января 2011 г., регламентирующим порядок работы с флеш-картой “ключевой носитель информации”^[449].

При анализе судебной практики по рассмотрению избирательных споров установлено, что в отдельных случаях суды принимают решение о признании недействительными итогов голосования на избирательных участках с использованием КОИБ. При этом не следует утверждать о наличии значительного числа подобного рода судебных решений. Важно заметить, что отмеченный вывод характерен в целом для судебной практики в сфере защиты избирательных прав. По данным аналитического обзора правозащитных организаций, статистика отказных судебных решений по вопросам нарушения

избирательного законодательства подтверждает предельно низкий уровень положительного рассмотрения поданных заявлений (до 18%) .

Основанием для вынесения судами положительного решения при нарушениях избирательного права является наличия совокупности нарушений избирательного законодательства. К примеру, в декабре 2013 г. Видновский городской суд Московской области подтвердил правомерность решения избирательной комиссии городского поселения Видное о признании недействительными итогов голосования на одном из избирательных участков указанного населенного пункта. Основанием для подобного судебного решения явился фактор утраты комплекса избирательных документов: протокола № 1, отдельных заполненных избирателями бюллетеней для голосования и флеш-карты с данными КОИБ^{[450] [451].}

Проведенный анализ избирательных споров о проблемах применения на стадии голосования ГАС “Выборы” и КОИБ подтверждает их актуальность и для случаев применения комплексов электронного голосования. При этом, у представителей наблюдательского корпуса по-прежнему существуют претензии к уровню общественного наблюдения за выполнением сложных процедур настройки и подготовки КЭГ к голосованию, а избиратели и зарегистрированные кандидаты на выборные должности подвергают сомнению виртуальный формат голосования на сенсорном экране КЭГ. Указанные факторы не способствуют повышению уровня доверия граждан к новой технологии электронного голосования.

При оценке эффективности использования КЭГ в единый день голосования 13 сентября 2015 г. в субъектах Российской Федерации руководитель юридической службы ЦК КПРФ В.Г. Соловьев отметил

431

сс 454

максимальную скандальность применения указанных комплексов . Отмеченные выше проблемы подготовки к голосованию и использования при голосовании КЭГ отражены в материалах судебного процесса “Мамаев против Маркелова”, проходившего в октябре-ноябре 2014 г. в Верховном Суде Республики Марий Эл (далее - РМЭ). Важно заметить, что в Суде административным ответчиком (ЦИК РМЭ) не отрицался факт расхождения данных итоговых протоколов на 11 избирательных участках с применением КЭГ в городе Йошкар-Ола с данными, вводимыми вручную в ГАС “Выборы”. Доводы административного истца С.П. Мамаева в отношении непрозрачности технологии электронного голосования Судом были отклонены, а отмеченные проблемы расхождения данных итоговых протоколов с данными, введенными в ГАС “Выборы”, формально оценена в качестве технической ошибки^{[452] [453].}

Таким образом, при рассмотрении спорных вопросов по защите избирательных прав суды общей юрисдикции руководствуются правовой позицией отмеченного Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 марта 2011 г. № 5, а также Постановлением

Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 г. № 6-П^[454].

Важно заметить, что правовая позиция любого суда может быть представлена

457

в качестве системы суждении в отношении реализации юридической нормы . Правовые нормы избирательного законодательства в части применения современных технологий голосования по почте, а также использования на этапе голосования ГАС “Выборы” КОИБ и КЭГ вызывает у избирательского корпуса и общественных наблюдателей неоднозначные суждения в отношения достоверности процедур голосования. Указанные обстоятельства способствует появлению избирательных споров и сопровождается защитой гражданами своих избирательных прав в суде, что корреспондирует статьям 11 и 18 Конституции Российской Федерации и общему назначению всех судов по обеспечению законности и защите социальных ценностей^{[455] [456].}

В своем Постановлении от 22 апреля 2013 г. № 8-П Конституционный Суд Российской Федерации исходит из того, что судебная защита активного и пассивного избирательного права должна учитывать три обстоятельства: во- первых, итоги голосования и результаты выборов относятся к состоявшемуся акту прямого волеизъявления избирателей; во-вторых, пересмотр итогов голосования и результатов выборов способствует нарушению стабильности в деятельности институтов представительной демократии; в-третьих,

пересмотр итогов голосования и результатов выборов приводит к дисквалификации актов реализации избирательного права^[457].

Новизна исследуемых технологий голосования и подсчета голосов затрудняет решение проблемы единообразных подходов в судебной практике при рассмотрении избирательных споров по применению новых технологий голосования. Отмеченный вывод соответствует мнению Е.И. Колюшина относительно нестабильности избирательного законодательства, в которое неизменно вносятся изменения накануне новых избирательных циклов^[458]. Частота появления подобного рода законодательных новелл не способствует повышению эффективности судебной практики в отношении спорных вопросов по применению новых технологий голосования.

Анализ проблемы защиты избирательных прав граждан в судах Российской Федерации подтверждает наличие незначительного числа судебных дел по вопросам использования ГАС “Выборы”, КОИБ, КЭГ и по другим проблемам, связанным с применением отмеченных технических (электронных) средств. Данное обстоятельство свидетельствует не о совершенстве новых технологий голосования, а об ограниченном применении в отечественном избирательном процессе, к примеру, КОИБ и КЭГ. Кроме того, обилие выявляемых участниками избирательного процесса и общественными наблюдателями замечаний при традиционном способе голосовании и подсчета голосов, отодвигает фактор наличия избирательных споров в отношении используемых новых технологий голосования в область периферии. Отмеченная проблема также не способствует формированию устойчивой системы судебной практики в отношении избирательных споров по применению новых технологий голосования.

Сущностным фактором появления между субъектами избирательного процесса избирательных споров в отношении применения новых технологий голосования является несовершенство принимаемых нормативно-правовых актов. При этом следует согласиться с выводом Секретариата Конституционного Суда Российской Федерации о причинах глубоких противоречий между нормативным регулированием и конституционным определением Российской Федерации в качестве правового государства. К указанным причинам относятся: дефекты законодательства, обусловленные отсутствием должного внимания к правовым и общественным последствиям принимаемых актов; отсутствие необходимого баланса между принимаемыми нормативно-правовыми актами и реальной социально-экономической обстановкой в стране; недооценка особенностей культурных традиций значительной части российского общества^[459].

Важно заметить, что вопросы судебной защиты избирательных прав входят в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации и судов общей юрисдикции. Отмеченные судебные инстанции при защите избирательных прав, функционально решают три задачи: предупреждение нарушений избирательного законодательства и избирательных прав; обеспечение необходимых условий для реализации избирательных прав; восстановление нарушенных избирательных прав. При этом следует согласиться с мнением Е.И. Колюшина, на основании общей превенции отметившего косвенный характер предупреждения нарушений избирательных прав граждан всеми судебными решениями, независимо от их участия при рассмотрении конкретных дел по избирательным правоотношениям^{[460] [461].}

Особое значение для защиты избирательных прав граждан имеют правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выполняющие функцию эталона по приведению в соответствие с Конституцией Российской Федерации нормативно-правовых актов и практики их применения. Широта дискреции федерального законодателя и свобода усмотрения других органов нормотворчества сочетаются с их обязательствами по соблюдении разумной соразмерности между дозволенными к реализации новых технологий голосования и целеполаганием проводимых выборов. Речь идет о необходимости применения в системе нормативно-правового регулирования новых технологий голосования особых “компенсаторных и

„463

гарантийных механизмов , предназначенных для нивелирования возможного отрицательного воздействия предлагаемых инноваций в области технического переоснащения отечественной избирательной системы. Представляется, что роль Конституционного Суда Российской Федерации в деле формирования отмеченного выше механизма компенсаций и гарантий чрезвычайно велика.

Проведенное исследование позволяет сформулировать ряд предложений, связанных с необходимостью совершенствования избирательного законодательства и анализа судебной практики по защите избирательных прав в условиях применения на выборах новых технологий голосования. Во- первых, практика внесения постоянных изменения в избирательное законодательство и рассредоточенность отдельных правовых норм по различным нормативно-правовым актам, регламентирующим порядок проведения выборов, процедуры применения новых способов и средств голосования и подсчета голосов, способствуют возникновению новых вариантов избирательных споров, требующих единого порядка защиты избирательных прав граждан. С учетом отмеченного, существующей

464

международной практики и научной позиции отечественных правоведов , автор считает обоснованным принятие Избирательного кодекса Российской Федерации, включающего в себя конституционные основы избирательного права и основные положения действующего избирательного законодательства. Во-вторых, в целях обеспечения правильного и единообразного толкования, разъяснения и применения судами общей юрисдикции правовых норм избирательного законодательства относительно применения новых технологий голосования, автор считает необходимым на Пленуме Верховного Суда Российской Федерации рассмотреть вопрос: “О практике работы судов по защите избирательных споров граждан Российской Федерации в условиях технического переоснащения избирательной системы”, с принятием соответствующего Постановления. Размещаемая в сети Интернет информация должна содержать статистические таблицы и списки дел по тематике использования ГАС “Выборы”, КОИБ и КЭГ. Процедуру сбора, обработки и представления указанных статистических сведений на портале ГАС “Правосудие” возложить на Судебный департамент при Верховном Суде Российской Федерации, используя при этом программное изделие “СТАКС- центр”. В-третьих, необходимо более точно регламентировать порядок представления в избирательные комиссии обобщенных сведений по рассмотренным судами избирательным спорам, с выделением при этом тематики дел по вопросам применения новых технологий голосования. С учетом изложенного, предлагается внести в пункт 9.1 статьи 75 Федерального закона № 67-ФЗ соответствующие дополнения. ^[462]