ИЗМЕНЕНИЕ ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ ПОЛИТИКИ ГОСУДАРСТВА В ПЕРИОД РЕФОРМИРОВАНИЯ СОВЕТСКОЙ СИСТЕМЫ В 1950-1980 гг.

493 После смерти Сталина в общественно-политической жизни на­шего общества произошли, как известно, существенные изменения, направленные на преодоление последствий культа личности, укреп­ление законности.

Таким образом, основа исполнения лишения свободы была со­хранена. Некоторым изменениям подверглась лишь политико-идеологическая и правовая надстройка этой системы. В частности, были проведены крупномасштабные амнистии 1953 и 1957 гг. Ини­циатором первой амнистии был Берия. 26 марта он направил в Пре­зидиум Центрального Комитета партии записку с приложением про­екта указа, подготовленного МВД СССР при участии Минюста и

Г

494

Глава 8

Генеральной прокуратуры. В записке указывалось, в частности, что в ИГЛ, тюрьмах и колониях содержится 2526402 заключенных1. Соответственно указанные амнистии касались достаточно большого количества лиц, содержащихся в местах лишения свободы (реально были освобождены 1 млн 181 тыс. заключенных2). Так, амнистия в ознаменование 40-й годовщины Великой Октябрьской социалисти­ческой революции, объявленная Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 ноября 1957 г.3, предусматривала освобождение от наказания лиц, осужденных к лишению свободы на срок до трех лет включительно. Независимо от срока лишения свободы освобож­дению подлежали: а) женщины, имеющие детей до 8-летнего возрас­та, и беременные женщины; б) мужчины старше 60 лет и женщины старше 55 лет; в) несовершеннолетние до 16 лет включительно.

Небезынтересно, что преамбула в тексте амнистии, сам тон до­кумента во многом совпадали с приведенными ранее подобного рода актами амнистии, изданными российским императором в конце прошлого века и охарактеризованные нами ранее. Вот как выглядела преамбула в 1957 г.: «В радостные дни празднования 40-й годовщи­ны Великой Октябрьской социалистической революции, стремясь облегчить участь тех граждан, которые совершили преступления, не представляющие большой опасности для государства, призываем их своим дальнейшим участием в социалистическом строительстве за­гладить нанесенный ими вред советскому обществу и вернуться к честной трудовой жизни»4. Как обычно, некоторые категории осуж­денных к лишению свободы не подлежали амнистии (осужденные за государственные преступления, бандитизм, умышленное убийство, разбой, умышленное нанесение тяжких телесных повреждений, зло-

Изменение пенитенциарной политики государства...

495

Молотов, Маленков, Каганович. 1957. Стенограмма июньского пле­нума ЦК КПСС и другие документы. М., 1998. С. 758.

2 Конасов В. Б. Преемники Сталина и проблема немецких военноплен­ных//Отечественная история. 1998. № 5. С. 168.

3 Ведомости Верховного Совета СССР. 1957. № 24.

4 Там же.

стное хулиганство, изнасилование, хищение социалистической соб­ственности в крупных размерах; судимые более двух раз; освобож­денные досрочно и вновь совершившие преступления; злостно на­рушающие режим содержания в местах лишения свободы).

Многие осужденные к лишению свободы были освобождены по реабилитационным основаниям. В этом смысле наблюдалась типич­ная для всех стран и времен ситуация, когда с приходом нового пра­вителя снималась опала с ранее наказанных чиновников и иных лиц (для России это было особенно характерно). Правовые акты, касаю­щиеся наказания в виде лишения свободы, снимали ряд ог­раничений, явно противоречащих конституционным принципам в части прав и свобод гражданина, некоторым образом были смягче­ны условия содержания заключенных в ИГУ; последние были при­открыты для общества, что в целом отражало состояние так назы­ваемой политической «оттепели», кончившейся, впрочем, довольно быстро.

Наиболее значительным было то обстоятельство, что лишение свободы постепенно вновь стало регулироваться на законодательном уровне. Здесь же следует отметить и введение зачетов рабочих дней в исправительно-трудовых учреждениях, а также принятие ряда ре­шений, которые определенным образом гуманизировали условия содержания заключенных в местах лишения свободы.

В развитии пенитенциарной политики существенное значение име­ли следующие документы, связанные с регулированием института ли­шения свободы. 12 марта и 10 июля 1954 г. вышли постановления ЦК КПСС соответственно «Об основных задачах Министерства внутрен­них дел СССР» и «О мерах по улучшению работы исправительно-трудовых лагерей и колоний МВД», где деятельности исправительно-трудовых учреждений давалась политическая оценка критической на­правленности. Отмечалось, в частности, что важнейшая государствен­ная задача по перевоспитанию заключенных на основе приобщения их к общественно полезному труду путем обучения трудовым профессиям, необходимым после отбытия срока наказания, исправительно-трудовыми лагерями исполняется неудовлетворительно. Уделяя основ­ное внимание хозяйственной деятельности, руководство ГУЛАГа и лагерей данную работу упустило. В частности, указывалось на вред-

496

Глава 8

ное влияние рецидивистов и лиц, осужденных за тяжкие преступле­ния, называлось необоснованное совместное содержание впервые осужденных за незначительные преступления с неоднократно суди­мыми5.

Вместе с тем, несмотря на критику, необходимо признать, что привлечение осужденных к труду стало в большей степени сочетать­ся с собственно воспитательной работой среди заключенных (об этом свидетельствует, в частности, приказ МВД СССР № 0433 от 26 февраля 1952 г., т. е. до смерти Сталина, где достаточно подробно определяется позиция государства по поводу исправительного воз­действия на заключенных и раскрывается содержание культурно-воспитательной работы с заключенными, направленной на «пере­воспитание заключенных на основе высокопроизводительного труда в народном хозяйстве»6).

В этих и других пенитенциарных документах того времени от­бывающие срок в местах лишения свободы уже не расценивались исключительно как рабочие, тягловые единицы, за ними признава­лось достоинство личности. Существенно изменились и формы при­влечения осужденных к труду. «Строительный бум» стал отходить на задний план, хотя строительство еще долго оставалось в числе основных направлений трудоиспользования осужденных, содержа­щихся в местах лишения свободы. Акцент все сильнее смещался на «стационарное производство», т. е. на вывод осужденных на пред­приятия (шахты, заводы, прииски и* т. д.), а не на многочисленные стройки, что имело место предшествующие почти два десятилетия.

Как нам представляется, указанные два постановления ЦК КПСС явились поворотным моментом в изменении пенитенциарной политики советского государства (на это обстоятельство обращалось внимание в литературе ). Если не брать во внимание политико-идеологические штампы, то, по существу, эта политика во многом

5 САФ ИЦ ГУВД КК. Д. 205. С. 129.

6 Там же. С. 84.

7 Детков М. Г. Содержание карательной политики советского госу­дарства и ее реализация при исполнении наказания в виде лишения свобо­ды в тридцатые-пятидесятые годы. Домодедово, 1992. С. 26.

Изменение пенитенциарной политики государства...

497

сохраняется и до сих пор, на что ниже будет указано подробнее. В развитие партийных решений в дальнейшем принимались все за­конные и подзаконные нормативные правовые акты, а также управ­ленческие решения в сфере пенитенциарной деятельности.

Так, Указами Президиума Верховного Совета СССР «О порядке досрочного освобождения от наказания осужденных за преступле­ния, совершенные в возрасте до 18 лет» от 24 апреля 1954 г. и «О введении условно-досрочного освобождения из мест заключения» от 14 июля того же года8 был восстановлен отмененный институт досрочного освобождения заключенных. Ранее мы отмечали, что фактически досрочное освобождение после его отмены применялось, это имело место, в частности, в период Великой Отечественной вой­ны, однако на законодательном уровне оно было восстановлено лишь указанным решением.

Кроме того, нужно иметь в виду и то обстоятельство, что в 1950 г. в исправительно-трудовых лагерях, а с 1954 г. — в исправи­тельно-трудовых колониях были восстановлены зачеты рабочих дней, что по существу представляло собой форму досрочного осво­бождения. Однако данный институт на практике не дал ожидаемых положительных результатов из-за того, что в силу организационно-технического несовершенства зачеты нередко получали нарушители режима содержания, и в итоге этот институт был отменен в 1958 г.9 (подобное явление будет иметь место в начале 80-х гг., на что далее будет обращено внимание). По этому поводу в литературе высказы­валось мнение о том, что эта отмена была связана с тем, что «осуж­денные теряли реальную перспективу к освобождению из исправи-

«10 /~\

тельно-трудовых учреждении» . Однако мы согласны с С. И. Дементьевым, что основная причина заключается все же в

J

Сборник нормативных актов по советскому исправительно-трудовому праву. М., 1959. С. 314-318.

Дементьев С. И. Исправительно-трудовые учреждения. Краснодар, 1980. С. 20.

10 Утевский Б. С. О кодификации уголовного законодательства // На­учная сессия, посвященная вопросам кодификации советского республи­канского законодательства. М., 1957. С. 173.

'

498

Глава 8

принятии акта о восстановлении условно-досрочного освобожде-ния11.

В соответствии с циркулярами и приказами МВД СССР от 10 июля, 20 августа и 13 сентября 1954 г.12 в ИГУ предписывалось организовать книжную торговлю, издавать свои периодические из­дания (уже в 1954 г. для заключенных выпускалось 57 многотираж­ных газет общим тиражом 105 тыс. экз.), вести работу по созданию самодеятельных организаций заключенных, в частности, образова­нию среди них актива, который должен был помогать администра­ции ИГУ в вопросах укрепления дисциплины среди заключенных, приобщения их к культурной жизни, улучшению быта и др. 10 июля 1954 г. приказом по МВД СССР вводится в действие Положение об исправительно-трудовых лагерях и колониях МВД СССР, одобрен­ное Советом Министров СССР.

Как видно, эти решения определенным образом преобразовыва­ли исправительно-трудовую систему, направляя ее по пути отхода от закрытости от общества и смещая акцент, хотя пока и ненамного, к интересам заключенных и их родственников. К указанным выше в этом же ряду можно отнести и другие решения. Так, распоряжением министра внутренних дел СССР № 16с от 12 января 1955 г. на об-

11 Дементьев С. И. Построение уголовно-правовых санкций в виде лишения свободы. Ростов н/Д, 1986. С. 23.

12 САФ ИЦ ГУВД КК. Д. 205. С. 130-134.

13 Кузьмин С. И. Деятельность исправительно-трудовых учреждений (1936-1960 гг.). М., 1988. С. 52-53.

14 История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу (1955-1991 гг.) / Отв. ред. Р. X. Якупов. М., 1997. С. 91; Греков М. Л. Тю­ремные системы: История и современность. Краснодар, 1999. С. 106.

Изменение пенитенциарной политики государства...

499

щем и облегченном режимах устанавливается для заключенных 8-часовой рабочий день — в соответствии с Положением об ИГЛ и колониях15. Тем самым длительность рабочего дня была приравнена к рабочему времени всех граждан страны. Приказом МВД СССР от 6 января 1955 г. была введена Инструкция о порядке удержания из заработка заключенных, содержащихся в исправительно-трудовых лагерях и колониях МВД СССР16, где достаточно четко регулируют­ся вопросы удержаний из зарплаты заключенных, что можно расце­нивать как шаг в укреплении законности в деятельности ИГУ. Сле­дует заметить, что введенный порядок удержаний (за питание, одеж­ду, обувь, по исполнительным листам) практически не изменился до настоящего времени.

Распоряжением министра внутренних дел СССР №31сс от 27 января 1955г. меняется порядок предоставления свиданий за­ключенным, отбывающим наказание в тюрьмах. Устанавливается, в частности, что свидания могут предоставляться один раз в месяц продолжительностью 30 мин.17 Интересная деталь здесь заключается в том, что предписывалось «снять установленные в комнатах свида­ний металлические решетки и сетки, через которые предоставлялись свидания»18. Такое решение, хотя оно и принято под грифом «со­вершенно секретно», можно считать своеобразным минисимволом отхода от прежних тоталитарных устоев в пенитенциарной сфере. Распоряжением министра внутренних дел СССР № 1 Юс от 22 марта 1955 г. предписывается улучшить санитарно-гигиенические и быто­вые условия содержания заключенных в тюрьмах. Предусмотрено, в частности, увеличить время прогулок заключенных с 30 минут до 1 часа. Кроме того, предписывалось «разрешить заключенным в дневное время отдыхать на койках в верхней рубашке и брюках, но без обуви»19 (здесь можно отметить, что регулирование Министерст­вом внутренних дел такой бытовой мелочи, как возможность лежать

15

САФ ИЦ ГУВД КК. Д. 205. 187. Там же. Л. 258-260. Там же. Л. 227.

500

Глава 8

на кровати, характеризует в целом тотальный контроль государства за личной жизнью советских граждан и, в общем-то, в контексте то­го времени он неудивителен). На этом фоне из логического развития советской пенитенциарной системы выпадают некоторые массовые неповиновения заключенных, которые имели место после 1953 г. (например, в ИГЛ Кенгира в 1954 г.20). Мы полагаем, что такие яв­ления можно объяснить излишне жестким режимом содержания, который поддерживала там лагерная администрация и необходимо­сти в котором не было. В том же Кенгире (Степлаге), например, как пишет участник этих событий А. Арсланов в своих мемуарах, «дос­таточно было построить в лагере ларьки, продавать заключенным кое-какие продукты, дать им возможность немного зарабатывать», чтобы снять возникшее напряжение21.

О повороте к большей открытости для общества пенитенциар­ной системы свидетельствует принятие в мае 1955 г. Указом Прези­диума Верховного Совета СССР Положения о прокурорском надзо­ре, где появилась специальная глава о надзоре за соблюдением за­конности в местах лишения свободы22, что позволило значительно сузить возможности ведомственного произвола. Так, в ст. 5 Положе­ния указывалось, что «прокурор обязан систематически посещать места лишения свободы, непосредственно знакомиться с деятельно­стью их администрации, приостанавливать исполнение противоре­чащих закону приказов и распоряжений администраций мест лише­ния свободы, опротестовывать их в установленном порядке, а также принимать меры к привлечению к уголовной или дисциплинарной ответственности лиц, виновных в нарушении законности в местах лишения свободы». В Положении определенным образом укрепля­лись гарантии прав заключенных. В частности, в соответствии со ст. 36 этого документа администрация места лишения свободы обя­зывалась не позднее чем в суточный срок направлять прокурору ад­ресованную ему жалобу. Прокурор, получивший жалобу, обязывался

Изменение пенитенциарной политики государства...

501

20 Арсланов А. Трудные вопросы Кенгира// Октябрь. 1990. №12. С. 179-184.

21 Там же. С. 180.

22 Ведомости Верховного Совета СССР. 1955. № 9.

\ рассмотреть ее в установленный законом срок, принять необходи­мые меры и сообщить о своем решении заявителю. Кроме того, про­курор должен был наблюдать за тем, чтобы жалобы заключенных незамедлительно направлялись администрацией ИГУ в те органы или должностным лицам, которым они были адресованы23.

В этом же ряду можно назвать и решения по «дезаключиниза-ции» промышленных объектов, когда эксплуатация предприятий, где работали заключенные, стала осуществляться вольнонаемными работниками, что было логическим следствием амнистий и поворота пенитенциарной политики к большей гуманизации мест лишения свободы. Вместе с тем этот процесс проходил непросто в силу кон­сервативности пенитенциарной системы. Так, 26 мая 1954 г. управ­ления Особого лагеря и ИГЛ, дислоцировавшихся в Воркуте, были объединены24 (и тем самым формально Особый лагерь перестал су­ществовать, хотя особо опасных государственных преступников по­лагалось все же содержать отдельно от остальных заключенных25), но только 26 августа 1955 г. Советом Министров СССР было приня­то решение о переводе всей угледобычи на вольнонаемную рабочую силу26.

Указанные партийные документы, законодательные и ведомст­венные правовые акты положили начало процессу восстановления законности и расширения гласности в деятельности исправительно-трудовых учреждений. Еще одним шагом в этом направлении можно считать передачу в марте 1953 г. большинства мест лишения свобо­ды из МВД СССР в Минюст СССР (кроме обеспечивающих строи­тельство оборонных объектов). Однако Минюст оказался неготовым взвалить на свои плечи столь громадную систему, и в январе 1954 г. она была возвращена в МВД СССР27.

23 Там же.

24 ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 1. Д. 526. Л. 165-166.

25 Маркова Е. В., Волков В. А., Родный А. Н., Ясный В. К. Ученые — уз­ники печорских лагерей ГУЛАга// Новая и Новейшая история. 1998. № 1. С. 35

Там же. С. 35.

Досье на цензуру. 1999. № 7-8. С. 305.

502

Глава 8

10 июля 1955 г. состоялась коллегия МВД СССР с повесткой дня «О мерах по устранению недостатков в перевоспитании заклю­ченных, содержащихся в исправительно-трудовых лагерях и коло­ниях МВД СССР»28. Сам факт вынесения такого вопроса на колле­гию свидетельствует о повышенном внимании государства к вопро­сам пенитенциарной политики. В решении коллегии указывалось, что «работа по перевоспитанию и исправлению заключенных на ос­нове приобщения их к общественно полезному труду продолжает | оставаться в неудовлетворительном состоянии... По-прежнему ос-1 новное внимание уделяется хозяйственной деятельности и совер­шенно недостаточно вопросам перевоспитания заключенных. Такое положение явилось следствием того, что руководящие работники исправительно-трудовых лагерей и колоний до сего времени не ус­воили главного в решениях ЦК КПСС, что возложенная на исправи­тельно-трудовые лагеря и колонии важнейшая задача состоит в том, чтобы всемерно помочь каждому заключенному исправиться, вер­нуться к честной трудовой жизни, стать полезным членом советско­го общества»29 (подобные формулировки об исправлении позже вой­дут даже в текст Программы КПСС в редакции 1961 г.).

Отмеченное «неусвоение», на наш взгляд, объясняется довольно сильной социальной инерцией — дело в том, что несколько десяти­летий ИГЛ и колонии рассматривались как поставщики дешевой, а зачастую бесплатной рабочей силы, и в короткое время поломать эту психологию было очень трудно (как будет показано ниже, такая психология не будет изжита до конца и до настоящего времени). В коллегии достаточно сильно критикуются политические органы ГУ-ЛАГа, созданные постановлением ЦК КПСС 18 октября 1954 г. и соответствующим приказом МВД СССР от 25 октября 1954 г.30, ко­торые «до сего времени не перестроили свою работу и не стали бое­выми политическими центрами в деле организации перевоспитания

Изменение пенитенциарной политики государства...

503

28 САФ ИЦ ГУВД КК. Д. 205. Л. 251-263.

29 Там же. Л. 251.

30

. . .

Детков М. Г. Содержание карательной политики советского госу­дарства и ее реализация... С. 43.

и исправления заключенных»31. Коллегия обязала руководителей МВД-УМВД на местах ежемесячно лично инспектировать ИГУ. Кроме того, признано «необходимым ввести в лагерных подразделе­ниях периодические занятия с заключенными не менее 2 часов в не­делю по вопросам текущей политики Советского государства в не­рабочее время»32. Тем самым было положено начало ведения в ИГУ регулярных политзанятий среди заключенных. В этой связи мы не можем согласиться в М. Г. Детковым, который полагает, что плано­вая система проведения политзанятий была введена только в декабре 1959 г. приказом МВД СССР33. Еще одно очень важное нововведе­ние, определенное решением коллегии, заключается в введении должности заместителя начальника лагерного пункта по воспита­тельной работе среди заключенных, а также инспектора по общему и производственному обучению34 (заметим, что такого рода должности имеют место и в настоящее время). Для обобщения опыта работы по перевоспитанию заключенных в структуре ГУЛАГа образовывалось специальное бюро35.

Такие решения коллегии МВД свидетельствуют, безусловно, о повышенном внимании государства к вопросу о выполнении основ­ной цели уголовного наказания, и в этом смысле поворот пенитен­циарной политики имеет прогрессивный характер. Это подтвержда­ется и тем, что спустя чуть более двух месяцев (26 октября 1955 г.) на коллегию МВД СССР вновь выносится вопрос о деятельности ИГУ — «О состоянии работы политических органов ГУЛАГа МВД СССР по перевоспитанию и исправлению заключенных и мерах ее улучшения»36. Коллегия довольно жестко критикует деятельность политорганов ИГУ за недостаточные усилия по выполнению задачи по перевоспитанию и исправлению заключенных, обращает внима­ние на необходимость усиления в этом деле роли социалистического

31 САФ ИЦ ГУВД КК. Д. 206. Л. 252.

32 Там же. Л. 255.

33 Детков М. Г. Содержание карательной политики советского госу­дарства и ее реализация... С. 145.

САФ ИЦ ГУВД КК. Д. 206. Л. 255. Там же. Л. 256. Там же. Л. 477-482.

504

Глава 8

соревнования среди заключенных, актива заключенных, многоти­ражных и стенных газет, использовании и пропаганды опыта пере­довиков37. Особо заострялось внимание на неудовлетворительном состоянии индивидуально-воспитательной работы с заключенными, формализм при ее проведении38. Последующая практика показала, что решения этой коллегии имели действенное значение для совер­шенствования деятельности ИГУ.

Низкий уровень работы по исправлению и перевоспитанию за­ключенных стал отмечаться также в связи с ослаблением режима содержания в ИГУ. Этот вопрос был заострен в распоряжении МВД РСФСР 30 мая 1955 г. «Об улучшении охраны и укреплении режима содержания заключенных в лагерях и колониях»39. Указывалось, в частности, что за 5 месяцев текущего года число «бежавших» заклю­ченных увеличилось на 42%, особенно это касалось расконвоиро­ванных заключенных. Стали распространенными такие нарушения режима, как пьянство и отказ от работы. В некоторых регионах (Горьковская, Куйбышевская области, Красноярский край и др.) число нарушителей доходило до 50% от общего числа заключенных. Одна из основных причин — ухудшение надзора, недостаточная

— 40

воспитательная работа среди заключенных .

Однако заметного улучшения в этих вопросах «после издания данного распоряжения не произошло. В этой связи министром внут­ренних дел РСФСР издается новое распоряжение от 8 сентября 1955 г. «О недопущении чрезвычайных происшествий в лагерных подразделениях и колониях УИТЛК-ОИТК»41. Поводом для такого распоряжения стало чрезвычайное происшествие в лагерном отделе­нии № 30 У МВД Кировской области, где «группой уголовников-рецидивистов были спровоцированы массовые беспорядки среди заключенных. 3/к подожгли штаб лагерного отделения и вахту, раз­громили помещения спецчасти и сожгли свыше 600 личных дел, а

Изменение пенитенциарной политики государства...

505

Там же. Л. 477. 'Там же. Л. 481.

' САФ ИЦ ГУВД КК. Д. 213. Л. 44-47. 1 Там же. Л. 45. 1 Там же. Л. 231.

также совершили нападение на ШИЗО, освободив содержащихся там нарушителей лагерного режима... ЧП было допущено в резуль­тате ослабления политико-воспитательной и режимно-профилак-тической работы, а также отсутствия надлежащего режима содержа­ния и изоляции заключенных... Бывший начальник лагерного отде­ления Сибиряков допускал заигрывания с заключенными... Уголов­ные рецидивисты стали фактическими хозяевами лагерного отделе­ния. Они не выходили на работу, обложили положительную часть осужденных поборами, вымогали посылки и деньги, допускали групповое пьянство, употребление крепкого чая как наркотического средства, картежные и иные азартные игры»42. Такого рода докумен­ты в связи с недостатками в деятельности ИГУ в дальнейшем станут типичными (речь при этом не идет о типичности массовых беспо­рядков в ИГУ), равно как и причины разного рода происшествий будут называться сходные.

Если же иметь в виду ухудшение режима именно в рассматри­ваемый период, то можно предположить, что определенным образом на ухудшение дисциплины повлияло изменение общественно-политической обстановки в стране после смерти Сталина, что по­влекло, как отмечалось, некоторое смягчение условий содержания в местах лишения свободы. Почувствовав меньший страх за наруше­ния режима, несколько большую свободу своих действий, заключен­ные вот таким образом отреагировали на изменения в обществе. В дальнейшем положение с режимом содержания стабилизировалось (подобное явление, но в гораздо больших масштабах, произойдет на рубеже 1990 г., что опять же будет связано с коренным изменением общественно-политической ситуации в стране).

В середине 1950-х гг. в ИГУ на их собственное развитие влива­лись немалые капвложения — настолько немалые, что многими ИГУ они просто не осваивались. В этой связи МВД РСФСР на кол­легии пригрозило, что «допустившим невыполнение будут пере­смотрены объемы капвложений в сторону уменьшения, а неосвоен­ная часть капвложений будет изъята»43. Заметим, что в период сере-

Там же.

Там же. Л. 95.

506

Глава 8

дины 1950-х— середины 1980-х гг. будут наблюдаться наиболее крупные вложения в развитие ИГУ, направленные на укрепление материально-технической базы функционирования ИГУ. Следует также заметить, что деятельности ИГУ со стороны государства стало уделяться гораздо больше внимания. Например, в 1955 г. в МВД РСФСР состоялись коллегии, а также было издано немало директив и распоряжений (помимо указанных выше), где рассматривались различные вопросы функционирования мест лишения свободы, в ,4 частности: «О проверке работы детских трудовых и воспитательных *"* \ колоний» (7 мая)44, «Об укреплении лагерных подразделений опытны-* ми работниками и улучшении дела подбора, изучения и воспитания этих кадров» (20 июня)45, «Об организации проведения походов, экс­курсий и прогулок воспитанников детских колоний и приемников-распределителей и недопущения при этом побегов и несчастных случа­ев» (22 июня; заметим, что опыт проведения экскурсий за пределами ИГУ вполне может быть востребован в настоящее время)46, «Об органи­зации технических кружков в детских колониях» (24 июня) , «О со­ставлении плана отделом детских колоний перспективного развития производства детских колоний с учетом при необходимости освоения новых видов изделий» (28 июня)48, «О проведении ряда мероприятий по укреплению режима содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях и других местах заключения» (5 августа)49, «Об устранении недостатков в УИТЛ-ОИТК и лагподразделениях по технике безопасности на производстве» (19 сентября)50, «Об оказа­нии помощи в трудоустройстве освобождаемым из мест заключения по Указу от 3 и 17 сентября 1955 г.» (23 сентября)51, «О работе MO-

'Там 'Там Чам Там 'Там 'Там 'Там 'Там

же. Л. же. Л. же. Л. же. Л. же. Л. же. Л. же. Л. же. Л.

25-31.

102-104.

105.

111.

114-116.

165-168.

250-253.

263-265.

Изменение пенитенциарной политики государства...___________ 507

лодежных бригад лагерных подразделений и колониях УИТЛК-ОИТК МВД РСФСР» (6 октября)52 и др.

В этом смысле пенитенциарная политика советского государст­ва, как видно, была в поле постоянного внимания соответствующих государственных органов. Соответствующей была и пропаганда как одна из форм воспитательной работы с заключенными. В этом от­ношении характерен пример с последним из указанных решений МВД РСФСР о работе молодежных бригад. В обзоре, который напе­чатан в виде отдельной брошюры и на хорошей, едва ли не на бело-ванной бумаге, причем даже по современным меркам достаточно высокого качества, рассказывается о почине некоторых ИГУ в части организации молодежных бригад и предлагается распространить этот опыт. Там приводятся, в частности, слова одного из бригадиров заключенного Пяткова: «Для нас выделили отдельные жилые сек­ции, обстановка в которых позволяет хорошо отдохнуть после на­пряженного трудового дня. В помещении чисто, тепло и уютно: на окнах висят занавески, полы застланы дорожками, на тумбочках салфетки, на спинках кроватей белые чехлы и т. д. Мы высоко це­ним проявляемую о нас заботу и отвечаем на это отличной работой. Производственные задания выполняем на 200 и больше процентов. Большинство молодежи участвует в художественной самодеятельно­сти, а в хоре — все. В дни, когда нет репетиций, мы играем в шаш­ки, шахматы, домино. У нас имеются музыкальные инструменты, и мы создали свой струнный оркестр. Часто заходит к нам агитатор и рассказывает много интересного о молодежи нашей страны, велико­го Китая, стран народной демократии»53. Здесь, конечно, много по­казного и искусственного, однако мы отмечаем сам факт такого рода акций со стороны государства.

Дополнительным и существенным толчком к нормативным пре­образованиям института лишения свободы стало проведение в июне 1956 г. XX съезда КПСС. 25 октября 1956 г. выходит совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по

Там же. Л. 278-284. Там же. Л. 279.

508

Глава 8

улучшению работы МВД СССР54, где были определены перспекти­вы дальнейшего развития исправительно-трудовой системы. В част­ности, было намечено произвести некоторую децентрализацию в руководстве ИТУ (как и в целом органов внутренних дел). До этого они подчинялись строго по вертикали ГУЛАГу. Согласно постанов­лению ИТУ становились структурной частью местных органов управления (однако преодолеть фактическую централизацию не уда­валось до начала 90-х гг.). Исправительно-трудовые лагеря как вид учреждений для исполнения наказания в виде лишения свободы ли-квидировались и одновременно максимально расширилась сеть ис-правительно-трудовых колоний (лесные ИГЛ сохранялись, они были ликвидированы позже, в течение 1960-1962 гг.). Указанным реше­нием предстояло также принять меры к созданию в ИТУ собствен­ной производственной базы, широко привлекать общественность для реализации исправительно-трудовой политики55. В дальнейшем ре­шения этого постановления явились программой действий ИТУ. О ходе выполнения его решений на коллегии периодически отчитыва­лись руководители крупных исправительно-трудовых учреждений.

Устанавливался принцип отбывания наказания, как правило, по месту осуждения или жительства осужденного. Местные исполкомы обязывались заниматься трудовым и бытовым устройвтвом освобо­жденных из ИТУ. Воссоздавались наблюдательные комиссии, что было реализовано постановлением Совета Министров РСФСР от 24 мая 1957 г.56. В соответствии с п. 1 Положения наблюдательные комиссии создавались «в целях усиления общественного контроля за деятельностью исправительно-трудовых учреждений». Они учреж­дались при исполнительных комитетах районных и городских Сове­тов депутатов трудящихся по месту дислокации ИТУ. В состав наблюдательных комиссий могли входить представители советских, профсоюзных и комсомольских организаций, органов здравоохра-

54 Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по улучшению работы МВД СССР» // Партийная жизнь. 1957. № 4. С. 64-65.

55 Там же. С. 65.

56 История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу (1955-1991 гг.)/Отв. ред. Р. X. Якупов. М., 1997. С. 136.

Изменение пенитенциарной политики государства..._________________509

нения, просвещения, культуры и др. под председательством членов исполнительных комитетов районных или городских Советов депу­татов трудящихся. Состав комиссии утверждался исполкомом на весь период полномочий Советов. Предусматривались довольно ши­рокие полномочия наблюдательных комиссий, которые, в частности, имели право: 1) посещать в любое время и проверять работу испра­вительно-трудовых учреждений, находящихся на территории их дея­тельности; 2) производить прием заключенных, знакомиться с их личными делами; 3) требовать от администрации исправительно-трудовых учреждений объяснения, представления справок и других документов, необходимых для работы наблюдательных комиссий; 4) вносить на обсуждение исполнительных комитетов местных Со­ветов депутатов трудящихся вопросы, связанные с выполнением По­ложения об исправительно-трудовых учреждениях; 5) возбуждать по своей инициативе ходатайства о смягчении наказания, помилова­нии, досрочном освобождении, замене лишения свободы более мяг­ким наказанием в отношении лиц, «хорошо зарекомендовавших себя и доказавших, что они исправились и поэтому дальнейшее содержа­ние их под стражей не является необходимым»; 6) возбуждать хода­тайства о переводе в тюрьмы заключенных, «злостно нарушающих режим в исправительно-трудовых колониях, к которым применение других мер воспитательного характера не дало положительных ре­зультатов» (п. 6-9 Положения о наблюдательных комиссиях). Позже Положение о наблюдательных комиссиях было утверждено Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 30 сентября 1965 г.57, чем повысился социально-правовой статус данного института.

В совокупности положения о прокурорском надзоре и о наблю­дательных комиссиях создали серьезную нормативную базу для ук­репления законности в деятельности исправительно-трудовой систе-

57 Ведомости ВС РСФСР. 1965. № 40; Наташвв А. Е. Наблюдательные комиссии и их роль в осуществлении советской исправительно-трудовой политики. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1961. С. 78. См. также: Астеии-ров 3. А. История советского исправительно-трудового права. С. 41; Де­ментьев С. И. Исправительно-трудовые учреждения. Краснодар, 1980. С. 20.

1

510

Глава 8

Изменение пенитенциарной политики государства...

511

мы. Мы особо выделяем контроль за ИГУ со стороны общественных формирований (наблюдательных комиссий), что позволило опреде­ленным образом приоткрыть для общества «архипелаг ГУЛАГ». Еще несколько лет назад такое было невозможно. Как нам представ­ляется, это произошло прежде всего в связи с тем, что нарушения законности в предшествующие годы достигли настолько высокого уровня, что в обществе стали созревать вполне естественные проте-стные настроения, выражением которых в той общественно-политической обстановке (в основе ее, несмотря на определенные либеральные изменения, по-прежнему был административно-командный метод управления) и стало принятие отмеченных выше и других нормативных актов.

В качестве главной задачи ИГУ в указанных выше документах провозглашалось, как отмечалось ранее, исправление и перевоспи­тание осужденных на основе подготовки их к общественно полезной трудовой деятельности. Для организации воспитательной работы с осужденными в местах лишения свободы вводились политаппараты вместо существовавших долгое время культурно-воспитательных частей (это положение было реализовано в 1957 г. в форме органи­зации отрядной системы). Стали издаваться многотиражные газеты и бюллетени для осужденных. Так, в 1955 г. выпускалось 57 много­тиражных газет тиражом 105 тыс. экз.58 Определенным образом ре­шался и кадровый вопрос — для работы в исправительно-трудовую систему было решено направлять лиц из партийно-советских орга­нов, а также выпускников высших и средних специальных учебных заведений59.

В декабре 1958 г. Советом Министров СССР было утверждено Положение об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах, кото­рое, однако, действовало непродолжительный срок, поскольку после принятия Основ нового уголовного законодательства в республиках

58 Дегпков М. Г. Содержание карательной политики советского госу­дарства и ее реализация... С. 138.

59 Астемиров 3. А. История советского исправительно-трудового пра­ва. С. 42.

стали разрабатываться свои нормативные акты60. Недолго действо­вал и Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 24 июля

1959 г. «О порядке изменения режима отбывания наказания осуж­денными в местах лишения свободы»61. В соответствии с этим доку­ментом лица, отбывшие не менее половины наказания в виде заклю­чения в тюрьму, могли быть по решению суда переведены для даль­нейшего отбывания наказания в исправительно-трудовую колонию при условии «примерного их поведения». Одновременно устанавли­валось, что злостные нарушители режима содержания также по ре­шению суда могли быть переведены для дальнейшего отбывания наказания из ИТК в тюрьму на срок не менее трех лет. С принятием УК и УПК РСФСР 1960 г. этот Указ потерял силу, однако перевод осужденных в тюрьму из ИТК и обратно продолжал иметь место уже по новому законодательству.

В конце 50-х гг. заметно расширяется участие общественности в исправительно-трудовом процессе среди осужденных. Так, в 1959 г. в Челябинской области зародилась и впоследствии получила широ­кое распространение новая форма участия советской общественно­сти в деятельности исправительно-трудовых учреждений — шефство трудовых коллективов предприятий и цехов над местами лишения свободы и отдельными отрядами62.

Реализация этих проблем, так же как и координация усилий на­учных и практических работников, представителей общественности в поисках эффективных путей перевоспитания осужденных, возла­галась на методический совет, созданный при ГУМЗ МВД РСФСР в

1960 г. Перед ним ставилась задача обобщения и распространения опыта перевоспитания заключенных, внесения рекомендаций и

60 Там же. С. 42-43.

61 Ведомости ВС РСФСР. 1959. № 27.

62 Михайлов И. А. Шефская работа в исправительно-трудовых ко­лониях Челябинской области. М.: ВШ МВД РСФСР, 1960; Шмаров И. В. Со­ветская исправительно-трудовая политика и участие общественности в ис­правлении и перевоспитании осужденных // Единым фронтом с обществен­ностью. М., 1982. С. 78-80.

512

Глава 8

предложений, направленных на совершенствование воспитательного процесса, сбор информации и т. п.63

Изменение общественно-политической обстановки в стране предполагало изменение и пенитенциарных нормативных предписа­ний. Так, новый уголовный закон, принятый в 1960 г. , по сравне­нию с кодексом 1926 г. претерпел принципиальные изменения, в том числе в регулировании института наказания в виде лишения свобо­ды. Максимальный срок лишения свободы был снижен с 25 до 15 лет. Этот вид наказания содержался в большинстве статей кодек­са. И несмотря на то, что Пленум Верховного Суда СССР своим по­становлением от 19 июня 1959 г. рекомендовал чаще применять ус­ловное осуждение65, удельный вес приговоренных к лишению свобо­ды в дальнейшей практике судов оставался сравнительно высоким (так, в 70-е гг. он составлял 55-64%)66. Еще одна отличительная осо­бенность УК РСФСР 1960 г. состоит в увеличении санкций, преду­сматривающих лишение свободы, по сравнению с УК РСФСР 1926 г., с 51,8% до 55,2% с одновременным уменьшением санкций со смертной казнью с 9,4% до 5,5%; кроме этого, значительно рас­ширено число санкций, где лишение свободы сочетается с другими (как правило, более мягкими) видами наказания .

Что касается исполнения лишения свободы, то в апреле 1961 г. постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР, посвящен­ном деятельности ИГУ, было объявлено Типовое положение об ис­правительно-трудовых колониях и тюрьмах, на основании которого

63

1 Петрушов Е. Методический совет при Главном управлении мест за­ключения // К новой жизни, 1960. № 11. С. 17. См. также: Любарский А. Ф. Общественное мнение и его влияние на правовое регулирование исполне­ния наказания в виде лишения свободы и деятельность исправительных учреждений. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1996. С. 79.

. . ... .

Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1960. № 40.

64 . . .

65 Кузьмин С. И. ИТУ: История и современность // Человек: Преступле­ние и наказание. 1995. № 4. С. 54.

66 Бородин С. В., Самошин П. И. Теоретические проблемы исполнения уголовного наказания. М., 1978. С. 22-23.

67

Там же. С. 23.

Изменение пенитенциарной политики государства... 513

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР 9 октября того же года было утверждено соответствующее положение68.

В качестве концептуальной основы пенитенциарной политики служило известное положение Программы КПСС о том, что в усло­виях социализма каждый выбившийся из трудовой колеи человек может вернуться к полезной деятельности69. Соответственно к ранее принятым нормам вводились элементы прогрессивной системы (из­менение условий содержания осужденных в пределах одного учреж­дения), больше внимания предписывалось уделять общеобразова­тельному и профессионально-техническому обучению осужденных. При каждом ИТУ предусматривалось создавать либо собственные предприятия, либо предприятия на основе кооперации. Все исправи­тельно-трудовые колонии разделялись по режиму: общему, усилен­ному, строгому и особому. Соответственно устранялся серьезный недостаток прежнего размещения осужденных, связанный с сов­местным содержанием впервые осужденных и неоднократно суди­мых. Кроме того, И. В. Шмаров и М. П. Мелентьев особо выделяли установление судебного порядка распределения осужденных по ви­дам ИТУ70 (ранее это было прерогативой органов НКВД, что также создавало условия для их произвола). В 1963 г. появились колонии-поселения, куда должны были переводиться осужденные к лишению свободы, твердо ставшие на путь исправления71, а в 1964 г. — ин­ститут условного освобождения их мест лишения свободы с обяза­тельным привлечением к труду на стройках народного хозяйства72.

Следует отметить, что принципиально нового данные нормы не вносили. В одних случаях (акцент на трудовое воспитание, введение элементов прогрессивной системы отбывания наказания, постановка цели исправления и перевоспитания осужденных) были реанимиро­ваны соответствующие положения исправительно-трудового законо-

' Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1961. № 37. ' Материалы XXII съезда КПСС. М., 1961. С. 400. Шмаров И. В., Мелентьев М. П. Дифференциация исполнения нака­зания в исправительно-трудовых учреждениях. Пермь, 1971. С. 32.

70

72

Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1963. № 26. Там же. 1964. №13.

173ак. 3272

Т

т-*-

514

Глава 8

дательства 20-30-х гг., в других (установление исправительно-трудовой колонии в качестве основного вида учреждения, испол­няющего лишение свободы, разделение их по режиму, введение по­литзанятий среди осужденных, создание собственных предприятий и др.) воспроизводились нормы ИТК РСФСР 1933 г. В целом в при­нимаемых решениях было отражено фактически сложившееся поло­жение дел в исправительно-трудовой системе, а также повторены нормы, принятые в 1953-1958 гг.

Новым являлось определенное нормативное упорядочивание це­лей, задач, порядка и условий реализации наказания в виде лишения * свободы, несколько иная расстановка акцентов в свете изменившей­ся общественно-политической обстановки в стране. Кроме того, де­тальнее и в целом более жестко регламентировалась повседневная жизнь заключенных, в частности, ограничивалось их передвижение вне пределов исправительно-трудовых учреждений, число получае­мых и отправляемых писем, вводилась одежда единого образца. Мы считаем во многом справедливой критику в литературе таких реше­ний73, поскольку, как будет показано далее, подобного рода ограни­чения, позже ставшие еще более жесткими, явились одной из причин массовых неповиновений осужденных в местах лишения свободы на рубеже 1990 г. •

Со стороны государства стало больше внимания уделяться со­блюдению законности, в том числе в сфере обеспечения предусмот­ренных законом прав осужденных. "В этом отношении показателен приказ УВД Краснодарского крайисполкома «О пищевом отравле­нии заключенных ИТК-2 ОМЗ УВД Краснодарского крайисполкома и наказании виновных» № 0145 от 24 августа 1961 г.74 Здесь гово­рится о том, что в результате нарушения санитарных норм при забое и разделке туши свиньи произошло массовое отравление осужден­ных женщин (более ста человек). Этот факт, несмотря на отсутствие смертельных исходов, стал предметом весьма серьезных разбира­тельств правоохранительных органов. В документе предписывалось

Изменение пенитенциарной политики государства...

515

73

Абрамкин В., Чеснокова В. Тюремный закон // Социокультурные проблемы судебной и тюремной реформы. М., 1998. С. 17. 74 САФ ИЦ ГУВД КК. Д. 354. Л. 27-29.

«о каждом случае любого инфекционного заболевания, наряду с проведением санитарно-эпидемиологических мероприятий, немед­ленно доносить в медслужбу ХОЗО УВД Краснодарского крайис­полкома»75.

Вопросы законности поднимаются и на более высоких уровнях. В частности, 3 декабря 1962 г. состоялась коллегия МВД РСФСР, где обсуждался вопрос «О фактах нарушения социалистической за­конности и недостатках в постановке воспитательной работы в Са­ратовской, Каменской и Себетской колониях для несовершеннолет­них» . В связи с этим следует заметить, что в содержании пенитен­циарной политики советского государства все активнее развивается направление, связанное с исправлением несовершеннолетних осуж­денных. Данные вопросы обсуждаются не только в центральных ве­домствах, но и на местах. Так, в апреле 1961 г. было проверено со­стояние работы в Каменномостовской воспитательной колонии Краснодарского края. В соответствующей справке краевого управле­ния исправительно-трудовых работ указывалось на недостаточный уровень воспитательной работы с осужденными, в результате чего немалая их часть после освобождения снова становится на путь пре­ступлений77.

Как видно, в целом поддерживается направленность на совер­шенствование воспитательной работы с заключенными. Эти вопро­сы отражаются в специальных решениях. Например, в приказе УВД Краснодарского крайисполкома «О состоянии политико-воспитательной работы в ИТК-5 ОМЗ УВД Краснодарского крайис­полкома» №0221 от 19 декабря 1961г.78 содержится подробный анализ состояния такой работы в одной из колоний. В целом дается неудовлетворительная оценка. Отмечается, в частности, что «замес­титель начальника колонии по политико-воспитательной работе майор Москаленко И. А. проявил безответственность в выполнении указаний ЦК КПСС и крайкома партии, направленных на улучше-

75 76

77 ГАКК. Ф. Р-687. On. 3. Д. 1500. Л. 304.

78 САФ ИЦ ГУВД КК. Д. 354. Л. 390.

Там же. Л. 29.

Там же. Д. 365. Л. 44.

ш

516

Глава 8

ние всей работы по перевоспитанию заключенных»79. Набор недос­татков традиционен как для того времени, так и (в большинстве сво­ем) для настоящего периода: формализм в индивидуально-воспитательной работе, небрежная и неконкретная наглядная агита­ция, низкий уровень стенной печати, слабая активность самодея­тельных организаций, недостаточное привлечение общественности и т. д. Отмечалось, что сам Москаленко с заключенными беседует ред­ко, их настроений не знает, начальников отрядов не обучает. Судя J* по уровню критики, Москаленко в недавние еще годы мог быть от-1 дан под трибунал, однако времена изменились, и Москаленко был лишь предупрежден о неполном служебном соответствии с оставле­нием его в должности.

Этот случай дает определенную картину о кадровом составе в ИГУ, положение с которым было «явно неблагополучным». Именно такая оценка была дана на решении коллегии МВД РСФСР «О ме­рах по закреплению кадров в ИГУ МВД РСФСР» от 27 апреля 1962 г.80 Для улучшения дел было решено в 1962 г. направить на оперативную работу в лесные ИГЛ 400 выпускников школ и училищ МВД СССР, а в 1963 г. — 500 выпускников. Кроме того, было ре­шено обеспечить направление 3000 молодых специалистов, окон­чивших гражданские вузы и техникумы, для работы в МТУ, а также увеличить переподготовку начальствующего состава ИГУ до 1000 человек81. Следует заметить, что кадровые вопросы ИТУ в дальнейшем, вплоть до настоящего времени, будут периодически подниматься на этом и других уровнях, и неизменно оценки будут примерно одинаковыми, т. е. кардинальных изменений происходить

не будет.

Как отмечалось, к началу 1960-х гг. в ИТУ в производственной сфере довольно четко стало формироваться направление на создание в ИТУ собственных предприятий. В этой связи данные вопросы все чаще становились предметом обсуждений на разного уровня сове­щаниях как министерства в целом, так и Главного управления мес-

Изменение пенитенциарной политики государства... 517

тами заключений и в низовых подразделениях ГУМЗа. Например, на коллегии МВД РСФСР от 3 августа 1962 г. рассматривался во­прос об итогах выполнения плана выпуска валовой продукции и главнейших изделий промышленными предприятиями ГУМЗ МВД РСФСР за первое полугодие и мерах по обеспечению плана 1962 г.82, а на коллегию МООП РСФСР от 7 марта 1964 г. был вынесен во­прос об улучшении качества изделий, организации труда и произ­водства на предприятиях исправительно-трудовых учреждений83.

Анализ дальнейших решений уголовно-исполнительных органов разных уровней показывает, что постепенно акцент смещается с чис­то воспитательного (как это было после указанных выше решений ЦК КПСС) на производственный. Причем выполнение производст­венного плана начинает тесно увязываться с вопросом исправления и перевоспитания заключенных. В целом это отражало концепту­альную направленность пенитенциарной политики советского госу­дарства, которая заключалась в том, чтобы исправлять и перевоспи­тывать заключенных на основе приобщения их к общественно по­лезному труду, и такие формулировки входили во многие документы (другое дело, что «общественно полезный труд» стал облекать фор­мы жестко регламентированного плана и довлеть, как это было в период ГУЛАГа, над собственно воспитательной работой, о чем ни­же будет сказано подробнее). В обеспечение такого подхода пред­принимались различные пропагандистские акции наподобие тех, о которых говорилось выше. Для примера можно назвать еще решения коллегии МООП МВД РСФСР «О соревновании "тысячников" в лесных ИТУ», «Об обращении молодых специалистов — сотрудни­ков ИТУ УООП Кировского (промышленного) облисполкома ко всем молодым специалистам — работникам ИТУ МООП РСФСР» (оба решения приняты 18 марта 1964 г.)84, «О распространении в ИТУ МООП МВД РСФСР почина коллективов 15 предприятий Мо­сковского городского совнархоза по обеспечению безубыточного

79 Там же.

80 Там же. Л. 13-16.

81 Там же. Л. 14.

82 Там же. Л. 26-35.

83 Там же. Д. 428. Л. 25-28.

84 Там же. Д. 468. Л. 63-66.

If

518

Глава 8

производства каждого изделия» (от 24 августа 1964 г.)85 и др. (В этом же ряду можно назвать и пропагандистские акции, направлен­ные на дискредитацию произведений А. Солженицына и Б. Дьякова, в которых содержалась определенная критика существующих поряд­ков в ИГУ, причем опосредованно, путем показа отдельных эпизо­дов с однозначными выводами; среди таких акций — публикация в 1964 г. в газете «Известия» письма работника ИГУ с многолетним стажем А. Ф. Захаровой, которая утверждает о лживости указанных авторов86).

Стали приниматься более энергичные меры по развитию так на­зываемого собственного производства, когда предприятия, на кото­рых работали заключенные, размещались не вне колонии, а внутри нее, и становились органической частью исправительно-трудового учреждения. Постановлением Совета Министров СССР от 14 ноября 1954 г. «О мерах по трудовому использованию осужденных» МВД СССР разрешалось использовать до 60% прибыли, получаемой от производственно-хозяйственной деятельности, на расширение про­изводства и благоустройство жилых зон (особое внимание при этом обращалось на создание производственной базы в тюрьмах, по­скольку исправительно-трудовые учреждения этой категории не могли в полной мере выполнять возложенные на них Задачи в силу специфики режимных требований, предполагающих строго пока-мерное содержание осужденных, т. е. максимальную степень изоля­ции). На это же нацеливало решение Бюро ЦК КПСС по РСФСР и Совета министров РСФСР, принятое в 1959 г.87 В литературе отме­чается, что использование труда осужденных на собственных пред­приятиях довольно быстро показало свою эффективность, имея в виду в целом исправительно-трудовой процесс88. Такому повороту,

85 Там же. Л. 158.

86 См. в кн.: Досье на цензуру. Страна и ее заключенные// 1999. № 7-8. С. 75.

87 Уголовно-исполнительное право России / Под ред. А. И. Зубкова. С. 181-182.

88 Зубков А. И. Теоретические вопросы правового регулирования труда осужденных в советских исправительно-трудовых учреждениях. Томск, 1974. С. 101.

Изменение пенитенциарной политики государства...

519

кроме отмеченных обстоятельств, способствовало признание (на волне критики, причем справедливой, недостатков в деятельности ГУЛАГа) необходимости отбывания осужденным наказания не «за тридевять земель», а в максимально возможном приближении к мес­ту жительства (к этому вопросу мы еще обратимся несколько позже).

Выполнению главной задачи ИГУ (исправление и перевоспита­ние осужденных) серьезно мешало стремление администрации во что бы то ни стало выполнять план по выводу заключенных на оп­лачиваемые работы. Причем это было не желание самих исправи­тельно-трудовых колоний — их к тому подталкивала система крите­риев при оценке деятельности ИГУ, установленных центральными органами управления исправительно-трудовой системой. В резуль­тате вывод на работы значительно большего количества осужден­ных, чем это требовалось для обеспечения производственного про­цесса, создавал объективные предпосылки для невыполнения норм выработки и соответственно снижал у осужденных стимулы к высо­копроизводительному труду89. Как нам представляется, здесь эконо­мический фактор несколько уступил свое влияние фактору социаль­ному, связанному с исправительно-трудовым воздействием.

А с введением в 1963 г. института колоний-поселений, довер­шивших до логического конца систему учреждений, предназначен­ных для исполнения наказания в виде лишения свободы, оба эти факторы совпали, поскольку колонии-поселения, с одной стороны, в значительной степени способствовали социальной реабилитации осужденных, а с другой стороны, позволяли государству использо­вать их труд опять же для освоения отдаленных мест и выполнения разного рода работ, требующих массовости и сопряженных с доста­точно тяжелым физическим трудом (как правило, на лесозаготовках в районах Севера, Приуралья и Сибири; позже стали создаваться и сельскохозяйственные колонии). При этом затраты на обустройство колоний-поселений были намного меньше расходов, связанных с оборудованием огораживаемых и охраняемых колоний общего, уси­ленного, строгого и особого режимов, а также тюрем (именно эти

Кузьмин С. И. МТУ: История и современность // Человек: Преступле­ние и наказание. 1996. № 3-4. С. 76.

520

Глава 8

Изменение пенитенциарной политики государства...

521

виды режима исправительно-трудовых колоний предусматривались сначала отмеченным Положением об исправительно-трудовых коло­ниях и тюрьмах 1961 г., а затем Исправительно-трудовым кодексом 1970 г.).

В деятельности исправительно-трудовых учреждений сложилась практика, закрепленная в ведомственных нормативных актах, когда в колонии-поселения направлялись только физически здоровые осу­жденные; ограниченно трудоспособные, хотя и доказавшие своим законопослушным поведением право на смягчение условий содер­жания, в колонии-поселения не направлялись, поскольку там осуж­денные должны были самостоятельно обеспечивать себя материаль­но. В организационно-экономическом отношении колонии-поселения стали, таким образом, частичным возвращением к систе­ме ИТЛ, но, разумеется, без присущих гулаговским временам огра­ничений.

Как мы отмечали, несмотря на то, что в трудоиспользовании осужденных с 50-х гг. стали развиваться собственные производства исправительно-трудовых колоний и кооперированные производст­венные связи, доля строительства в этом процессе была еще долго значительной. При этом, однако, несколько изменилась организация таких работ. Если раньше ИТЛ часто меняли свою Дислокацию и размещались в непосредственной близости к строительным объектам и заключенные ежедневно ходили на работу пешком, то с 60-х гг., по мере обустройства «стационарных» исправительно-трудовых ко­лоний, осужденных стали под конвоем перемещать до места работы сначала пешим порядком, а затем на специально оборудованных автомашинах.

При этом территория будущего строительства огораживалась забором, обносилась колючей проволокой, устанавливались вышки для часовых и другие охранительные атрибуты. Все это требовало больших финансовых и материальных затрат, поскольку практиче­ски во всех регионах страны, за исключением южных республик, ощущалась нехватка строительных рабочих. Но и при таких затра­тах существенная выгода для строительных трестов и объединений заключалась в отсутствии необходимости заботиться о соци-

ально-бытовых вопросах работающих, прежде всего жилищно-бытового характера.

Указанные выше преобразования в пенитенциарной политике в систематизированном виде, на уровне закона, были закреплены сна­чала в Основах исправительно-трудового законодательства Союза ССР и союзных республик90, а затем в Исправительно-трудовом ко­дексе РСФСР 1970 г.91 Представляется необходимым в связи с изло­женным выделить то обстоятельство, что в новом Исправительно-трудовом кодексе были закреплены фактически сложившиеся к концу 60-х гг. общественные отношения в сфере исполнения уголов­ного наказания в виде лишения свободы (такую ситуацию отмечали А. И. Зубков и В. А. Уткин, правда, не акцентируя на этом внима­ния)92. Это, в свою очередь, свидетельствует еще о двух важных ас­пектах. Во-первых, и это, пожалуй, главное, принятый исправитель-|ю-трудовой закон оказался реализуемым практически по всем нор­мам, т. е. сформулированная к тому времени модель развития ис-равительно-трудового дела (на основе, прежде всего, практики) Зыла полностью воплощена в законодательстве»93; такое положение эзникло в России в первый и пока единственный раз (ранее, как мы печали, российские пенитенциарные правовые акты были весьма Fдалеки от действительности; принятый в 1997 г., Уголовно-исполнительный кодекс РФ также во многом остается лишь намере-|Нием). Во-вторых, разработке и принятию исправительно-трудового конодательства не предшествовали всесторонние (по нынешним энятиям) дискуссии в ученых кругах, где, собственно, и формиру-ся законодательные концепции и составляются проекты соответ-зующих законов. Это объясняется тем, что значительный период

90 Основы исправительно-трудового законодательства Союза ССР и эюзных республик. М., 1970.

91

Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1970. № 51.

92 Уголовно-исполнительное право России / Под ред. А. И. Зубкова. :. 242.

93 Зубков А. И. Необходима более высокая практичность научных ис-педований в сфере исправительного дела // Совершенствование законо-

цательства и практики учреждений, исполняющих наказания, на основе Конституции Российской Федерации. М., 1995. С. 14.

I

Т

522

Глава 8

Изменение пенитенциарной политики государства... ___ 523

времени (30-50-е гг.) в силу закрытости исправительно-трудовой системы серьезные и объективные научные исследования не прово­дились, а прежние наработки уже не соответствовали социально-

94

экономическим реалиям .

И вот как раз характерной чертой пенитенциарной политики рассматриваемого периода стали привлечение ученых к обсуждению пенитенциарных проблем и разработке соответствующих решений. Так, в 1957 г. впервые за многие годы в Высшей школе МВД СССР была проведена научно-практическая конференция с приглашением достаточно широкого круга по тем временам научных и практиче­ских работников, представителей общественности. На конференции были заслушаны и обсуждены доклады Б. С. Утевского и Н. А. Стручкова по основным проблемам исправительно-трудового права и законодательства об исполнении наказания95. Конференция послужила началом (после длительного перерыва) научно-исследо­вательской деятельности по проблемам исправительно-трудового права в ряде юридических вузов, научно-исследовательских инсти­тутов. После конференции начинается регулярная публикация соот­ветствующих научных материалов в юридических журналах и от­дельных изданиях. Достаточно сказать, что в период 1956-1961 гг. было издано около пятидесяти работ по исправителвно-трудовому праву96 (в них, сразу заметим, отсутствовала дискуссия по концепту­альным вопросам, которые в данной сфере общественных отноше­ний, равно как и в других, изначально задавались партийно-

94 Советское исправительно-трудовое право / Под ред. Н. А. Стручкова. М., 1977. С. 27.

95 Материалы теоретической конференции по вопросам советского ис­правительно-трудового права (май 1957 г.). М.: ВШ МВД СССР, 1957; Науч­ная конференция по советскому исправительно-трудовому праву // Совет­ское государство и право. 1957. № 12. С. 129-132; Конференция по вопро­сам советского исправительно-трудового права // Советская юстиция. 1957. № 8. С. 64-66.

96 Любарский А. Ф. Общественное мнение и его влияние на правовое регулирование исполнения наказания в виде лишения свободы и деятель­ность исправительных учреждений. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1996. С. 81.

I

государственными решениями и не могли подвергаться какой-либо критике).

Вслед за упомянутой конференцией в течение 1958-1961 гг. бы­ли проведены теоретические конференции по проблемам пенитен­циарии в Ленинграде, Томске97, Свердловске98, Саратове99 и ряде других городов100. Среди названных особо необходимо отметить конференцию, проведенную в Саратовском юридическом институте в 1960 г., по вопросам кодификации исправительно-трудового зако­нодательства. Поддерживая линию на широкое привлечение обще­ственности к делу исправления и перевоспитания заключенных, уча­стники конференции обсудили и вопрос о правовых средствах, га­рантирующих дальнейшее развитие этого начала в деятельности ис­правительно-трудовых учреждений. Участники конференции под­держали предложение о необходимости подготовки и принятия Ос­нов исправительно-трудового законодательства СССР и союзных республик и республиканских исправительно-трудовых кодексов101. Пенитенциарные проблемы стали предметом исследований таких

97 Доклады теоретической конференции, посвященной вопросам со­ветского исправительно-трудового права. Томск, 1959; Материалы научной конференции, посвященной проблемам исправительно-трудового права. Томск, 1961.

98 XXI съезд КПСС о роли общественности в борьбе с преступными проявлениями и в укреплении социалистического правопорядка (материалы конференции). Свердловск, 1960. С. 153-173.

99 Вопросы кодификации советского исправительно-трудового права. Материалы теоретической конференции. Саратов, 1961; Проблемы разви­тия советского исправительно-трудового законодательства. Сб. статей. Саратов, 1961.

100 См., например: Научная сессия, посвященная вопросам кодифика­ции советского республиканского законодательства. ВИЮН, 1957. С. 181-182, 190-191, 194, Труды научной сессии, посвященной сорокалетию Вели­кой Октябрьской социалистической революции. ВИЮН, 1957. Вып. 1. С. 101-108.

101 Познанский В. А. О кодификации советского исправительно-трудового законодательства // Проблемы развития советского исправи­тельно-трудового законодательства. Саратов, 1961. С. 3-10. См. также: Любарский А. Ф. Общественное мнение и его влияние на правовое регули­рование. С. 83.

524

Глава 8

известных ученых, как Н. А. Стручков, Н. А. Беляев, В. П. Артамонов, А. Е. Наташев, И. А. Сперанский, И. В. Шмаров, М. Д. Шаргородский, Л. Г. Крахмальник и др. В 1957 г. был выпущен учебник по исправи­тельно-трудовому праву (авторы Е. Г. Ширвиндт и Б. С. Утевский). Существенный вклад в создание Основ исправительно-трудового зако­нодательства Союза ССР и союзных республик внес выдающийся уче-ный-пенитенциарист Н. А. Стручков. Однако научные изыскания, по­лучившие тенденцию к расширению, в силу указанных выше причин не могли быть широкомасштабными, как это имеет место, например, сей­час (в литературе встречается мнение, что и сегодня возможности неза­висимого научного исследования пенитенциарной системы по-прежнему минимальны102).

Нужно учесть также одностороннее влияние политико-идео­логического фактора, что весьма наглядно проявилось, в упомяну­том учебнике по исправительно-трудовому праву103, где, в частно­сти, с порога отвергался любой пенитенциарный опыт зарубежных стран. Серьезным образом ограничивала научные исследования по-прежнему имевшая место закрытость многих сведений, характери­зующих исправительно-трудовую систему. Поэтому набиравшая си­лу пенитенциарная наука объективно была еще не в состоянии су­щественно повлиять на выработку принципов и, главное, содержа­ние исправительно-трудового законодательства. В литературе отме­чается, что закрытость советской исправительно-трудовой системы от общества и соответственно от независимых исследователей при­вела, в частности, к тому, что вопросы, связанные с субкультурой осужденных, несмотря на их очевидную злободневность, не стали предметом научного анализа, в силу чего не были своевременно раз­работаны предупредительные меры против начавшегося в 60-е гг. активного распространения этой субкультуры104.

Изменение пенитенциарной политики государства...

525

102 Поиски выхода. Преступность, уголовная политика и места заклю­чения в постсоветском пространстве / Под ред. В. Ф. Абрамкина. М., 1996. С. 164.

103 Ширвиндт Е. Г., Утевский Б. С. Советское исправительно-трудовое право. М., 1957.

104 Поиски выхода: Преступность, уголовная политика и места заклю­чения в постсоветском пространстве. С. 164.

( В целом в пенитенциарной сфере к концу 1960-х гг. окончатель­но сложился тип советского учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы — это исправительно-трудовая колония. Как писал Н. А. Стручков, «жизнь показала правильность выбора этой формы»105 (имеется в виду отмеченное выше становление исправи­тельно-трудовой колонии в качестве основного вида учреждений, исполняющих лишение свободы). Обратим здесь внимание на то, что выбор был сделан практический. В этой связи можно, очевидно, говорить о том, что в 30-50-е годы в области исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы был осуществлен своеобразный глобальный эксперимент (мы не имеем в виду политические аспек­ты), результаты которого позволили определить оптимальную для нашей страны структуру исправительно-трудовой системы, причем на весьма длительный период (во всяком случае, по нашему мне­нию, еще как минимум до середины текущего столетия). В 1950-х гг. в литературе достаточно убедительно, на наш взгляд, обосновыва­лась целесообразность использования исправительно-трудовой ко­лонии в качестве основного места отбывания наказания в виде ли­шения свободы106. К концу 60-х гг. в колониях отбывали наказание 99,7% осужденных к лишению свободы107, что свидетельствует о том, что к тому периоду альтернативы исправительно-трудовой ко­лонии уже не было.

Как мы отмечали, НТК РСФСР 1970 г. с точки зрения систем­ности и логики изложения законодательных положений значительно более совершенный, чем его предшественники, включая период им­перии, и прежде всего в этих аспектах, на наш взгляд, наука помогла законодателю. Кодекс имеет Общую часть (раздел I «Общие положе­ния», а также ряд положений из других разделов) и Особенную, где наиболее крупным является раздел, посвященный порядку и услови-

105

Комментарий к Основам исправительно-трудового законодательст­ва Союза ССР и союзных республик. М., 1972. С. 6.

106 Шараородский М. Д. Наказание по советскому уголовному праву. М., 1958. С. 92-93.

107 Шмаров И. В., Кузнецов Ф. Т., Подымов П. £. Эффективность дея­тельности исправительно-трудовых учреждений. М., 1969. С. 143.

Т

526

Глава 8

ям исполнения наказания в виде лишения свободы. В ст. 1 кодекса устанавливается задача этого закона, состоящая в обеспечении «ис­полнения уголовного наказания с тем, чтобы оно не только являлось карой за совершенное преступление, но исправляло и перевоспиты­вало осужденных в духе честного отношения к труду, точного ис­полнения законов и уважения к правилам социалистического обще­жития, предупреждало совершение новых преступлений как осуж­денными, так и иными лицами, а также способствовало иско-» ренению преступности», т. е. практически полностью воспроизве-дена уголовно-правовая формулировка (ст. 20 УК РСФСР 1960 г.).

В ст. 37 ИТК указана и главная задача ИГУ — исправление и перевоспитание осужденных. Здесь можно видеть определенное не­совершенство. Так, указав основную задачу ИГУ, закон не говорит прямо об иных задачах, хотя они, безусловно, имеются, и, более то­го, изложены в других нормах кодекса; например, в ст. 22 при рас­крытии требований режима в местах лишения свободы речь идет об обязательной изоляции и постоянном надзоре за осужденными с тем, чтобы исключалась возможность совершения ими новых преступле­ний. Нам представляется, что именно эта задача должна была стать основной. Однако сказалась, очевидно, общая идеологическая уста­новка на «воспитание масс» в духе морального кодекоа строителя коммунизма, исходящая из Программы КПСС, где, как известно, в значительной мере были переоценены как сознательность населения, так и возможности создания к 'концу 80-х гг. материально-технической базы коммунизма. Причем на законодательном уровне задачи ИГУ были определены по-иному лишь в 1993 г. в Законе РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы».

К безусловному достоинству ИТК РСФСР 1970 г. следует от­нести включение норм о гарантиях законности в деятельности ИГУ, что было чрезвычайно актуальным в связи с тем произволом, кото­рый нередко творили руководители разного ранга и сотрудники подразделений ГУЛАГа в предшествовавший период. Соответст­вующие нормативные положения разбросаны в кодексе в разных разделах, но в совокупности они создавали достаточно прочные по тем временам правовые гарантии осужденных. Так, в ст. 4 указыва-

Язменение пенитенциарной политики государства...

527

дось, что основанием отбывания наказания и применения к осуж­денному мер исправительно-трудового воздействия является только приговор суда, вступивший в законную силу. Согласно ст. 10 вся деятельность ИГУ основывается на строгом соблюдении законов; должностные лица несут ответственность за обеспечение законности в их деятельности. В ст. 11 регулируются вопросы осуществления прокурорского надзора «за точным соблюдением законов при ис­полнении приговоров». Подчеркивается, что, осуществляя от имени государства высший надзор, прокурор обязан своевременно прини­мать меры к предупреждению и устранению всяких нарушений, от кого бы эти нарушения ни исходили, и привлекать виновных к от­ветственности. Предписания прокурора являлись обязательными для руководства ИГУ. Правоприменительная практика показала в даль­нейшем, что прокурорским надзором охватывался лишь определен­ный, далеко не полный объем деятельности ИГУ, что объяснялось несколькими причинами. Во-первых, ИГУ по-прежнему оставались закрытыми учреждениями (хотя, конечно, не в такой мере, как в 30-50-е гг.), и администрация ИГУ во время прокурорских проверок нередко скрывала то, что не считала нужным показывать, либо уст­раивала «показуху». Во-вторых, длительное время ИГУ были лишь одними из множества объектов прокурорского надзора, т. е. на них не сосредоточивали особого внимания, несмотря на то, что именно в местах заключения, как известно, в наибольшей степени ограничи­вались (правомерно) права и свободы граждан. В результате скла­дывалось положение, когда прокурорских сил просто не хватало для регулярных и тщательных проверок ИГУ, и на деле надзор сводился к тому, что прокурор, посещая учреждение, делал беглый обход вме­сте с руководством учреждения, и затем составлял справку о выяв­ленных, как правило, незначительных, недостатках. Тем не менее и такая организация прокурорского надзора способствовала опреде­ленному укреплению законности. Эффективность надзора значи­тельно повысилась с созданием в начале 80-х гг. института специ­альных прокуратур по надзору за соблюдением законности в местах лишения свободы.

Новый кодекс уже никоим образом не упоминает о классовом или ином социальном различии осужденных. Тем самым на законо-

528

Глава 8

дательном уровне в сфере исполнения наказания в виде лишения свободы было закреплено равенство всех граждан вне зависимости от социального признака. И хотя это не было сделано прямым пу­тем, т. е. формулированием отдельного принципа (таковой записан в ст. 8 УИК РФ 1997 г.), однако однозначно вытекает из ст. 8 НТК РСФСР о правовом положении осужденных, где указывается, что они «несут обязанности и пользуются правами, установленными для граждан СССР, с ограничениями, предусмотренными для осуж­денных, а также вытекающими из приговоров суда и режима, ус­тановленного Основами исправительно-трудового законодатель­ства Союза ССР и союзных республик и настоящим кодексом для отбывания наказания данного вида». Это законодательное поло­жение также представляется принципиально важным. Как отмечал Н. А. Стручков, оно позволяло по существу, а не формально обра­щаться к гражданским чувствам осужденных, что увеличивало воз­можности воспитательного воздействия на них108. Вводя такую нор­му, государство подчеркивало, что оно не выбрасывает осужденного из жизни общества. Кроме того, рассматриваемая норма, наряду с другими, усиливает гарантии прав и свобод осужденных, создавая для этого исходную юридическую базу.

Внутреннее устройство и оборудование ИГУ кодексом не оп­ределялись; эти вопросы регламентировались Правилами внутрен­него распорядка исправительно-трудовых учреждений, которые из­давались в рассматриваемый перибд трижды109. Ряд положений Правил текстуально дублируют кодекс (например, о привлечении осужденных к труду, применении оружия), что можно, очевидно, отнести к несовершенству правотворческой деятельности. Однако более серьезные недостатки связаны с тем, что Правилами (а не за­коном) регламентированы некоторые ограничения прав осужденных, имеющих важное значение в жизни каждого человека, в том числе и

108

Комментарий к Основам исправительно-трудового законодательст­ва Союза ССР и союзных республик. С. 38.

109 Правила внутреннего распорядка исправительно-трудовых учреж­дений. М., 1972, 1977, 1986.

^вменение пенитенциарной политики государства...

529

це всего в местах лишения свободы. Это касается, в частности, ограничения права на личную неприкосновенность путем приме­нения к осужденным наручников (§ 47), смирительной рубашки ({ 48) и оружия (§ 49). Можно назвать еще и такой незначительный HI первый взгляд вопрос, как принудительная стрижка головы «на-гйло» (§ 83). Между тем пенитенциарная практика показывает, что осужденные весьма болезненно воспринимали эту норму, и неуди­вительно, поскольку ношение волос, выбор прически являются не­отъемлемыми личностными атрибутами любого человека, и лише­ние такого выбора ущемляло человеческое достоинство (волосы раз­решалось отращивать за три месяца до освобождения). Положение усугублялось правом администрации подвергать стрижке осужден­ных, водворенных в ШИЗО или ПКТ, даже за несколько дней до ос­вобождения из ИГУ, что нередко приводило к серьезным конфлик­там и провоцировало осужденных на правонарушения. Стрижка «наголо» была сохранившимся «следом» российского пенитенциарного опыта прошлого века, когда, например, у каторжан сбривали половину головы; но если в то время это диктовалось «противопобеговыми» доводами, то в советский период — прежде всего, санитарно-гигиеническими, хотя, по большому счету, ни тот, ни другой доводы убедительными назвать нельзя.

Довольно значительный «захват» Правилами внутреннего рас­порядка ИГУ законодательных функций объясняется, как нам пред­ставляется, еще непреодоленным ведомственным синдромом власти; слишком уж велика была последняя у НКВД в отношении заклю­ченных, и эту психологию вдруг, за короткое время изменить было невозможно. Как показывает практика, для изменения правосозна­ния требуется немало времени110. Так, принудительная стрижка «на­голо» была отменена только в 1992 г. До 1977 г. действовало прави­ло, согласно которому осужденные при встрече с представителями администрации и иными лицами, посещающими ИГУ, обязаны бы­ли не только вставать, но и снимать головной убор (§17 Правил

110 Фефелов В. А. Социально-правовые основы цивилизации исправи­тельных учреждений Российской Федерации. Рязань, 1992. С. 26.

Т

530

Глава

внутреннего распорядка ИГУ в редакции 1972 г,)111, что, без сомЦ-ния, было уродливым реликтом сословных отношений в России в прошлом (это правило соблюдалось, видимо, так тщательно, что (и сейчас осужденные пожилого возраста, проведшие в местах лишения свободы помногу лет, обнажают голову и слегка наклоняются, как правило, с заведомо неискренней и заискивающей улыбкой). До сих пор отсутствует практика обжалования осужденными действий должностных лиц уголовно-исполнительной системы, хотя законо­дательного запрета нет, и это, по нашему мнению, объясняется в j первую очередь тем, что осужденные в большинстве случаев боятся писать жалобы, поскольку жалобщик рискует получить «соответст­вующее разъяснение» сотрудников исправительного учреждения, нередко с использованием физического воздействия. В этом отноше­нии весьма характерны ситуации, приводимые в произведениях о жизни в исправительно-трудовых лагерях, когда заключенные, по­смевшие пожаловаться на произвол администрации посещающим ИГЛ «высоким» лицам, жестоко расплачивались за это, вплоть до лишения жизни112. В настоящее время соотношение законного и под­законного регулирования порядка и условий отбывания лишения свободы во многом исправлено.

К началу 1970-х гг. исправительно-трудовые учреждения сложи­лись весьма крупными по численности. Это обстоятельство было закреплено в § 3 Правил внутреннего распорядка ИГУ113, где уста­навливался лимит наполнения: в кблониях общего режима он со­ставлял 1600 человек, усиленного режима — 1400, строгого режи­ма — 1200, особого режима — 600, в колониях-поселениях — 700, в колониях-поселениях для лиц, совершивших преступления по неос­торожности, 2000 человек. В дальнейшем наблюдалось дальнейшее укрепление колоний, что связано с расширением производственной

Правила внутреннего распорядка исправительно-трудовых учреж­дений. М., 1972.

112 113

Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. М., 1991. С. 54-55.

Правила внутреннего распорядка исправительно-трудовых учреж-

дений. М., 1972. С. 4-5.

Изменение пенитенциарной политики государства...

531

114

деятельности в рамках исправительно-трудовой системы , и уже в 1986г. цифры были соответственно: 2000, 1800, 1600, 1000, 1000, 15,000, 750, 2000115. Этот процесс отражал в целом известную «ги-га|нтоманию» как в промышленности, так и в сельском хозяйстве страны. Кроме того, функционирование крупных по размерам ис­правительно-трудовых учреждений стимулировалось системой орга­низационно-штатного расписания, когда, например, для получения звания полковника начальнику ИГУ надо было добиваться, чтобы во вверенном ему учреждении было не менее двух тысяч человек, а валовой объем выпускаемой продукции превышал десять миллио­нов рублей (по ценам того времени это мощность среднего предпри­ятия в советской промышленности)116.

Вполне определилось и типовое устройство ИГУ, которое нача­ло формироваться еще в 1930-е гг. Каждая колония состоит из жи­лой зоны и производственной (если имеется соответствующее произ­водство). Жилая зона, в свою очередь, разделяется на изолирован­ные друг от друга участки с тем, чтобы в каждом из них могло со­держаться не свыше 250-300 человек. В жилой зоне размещаются общежития, пищеблок, магазин, школа, профтехучилище, баня с прачечной и дезкамерой, парикмахерская, мастерская по ремонту одежды и обуви, кладовые, сушильное отделение, помещения для различных служб администрации; кроме того, на территории жилой зоны оборудуется изолированное здание с помещениями камерного типа и штрафного изолятора, а также спортивная площадка, летняя площадка для просмотра кинофильмов и площадка для проверок осужденных. Практика добавила к этому перечню собственные ко­тельные и некоторые другие коммунально-бытовые объекты. Произ­водственная зона представляет собой, по сути, обычное предприятие

114

Фефелов В. А. Социально-правовые основы цивилизации исправи­тельных учреждений Российской Федерации. С. 15.

115 Правила внутреннего распорядка исправительно-трудовых учреж­дений. М., 1986. С. 5-6.

116 Фефелов В. А. Социально-правовые основы цивилизации исправи­тельных учреждений Российской Федерации. С. 26.

532

Глава 8

пенитенциарной политики государства...

533

с добавлением атрибутов, связанных с охраной и надзором за рабо­тающими там осужденными.

Остановимся отдельно на жилье осужденных. За все годы, когда в наших ИГУ стали устраиваться «обычные жилые помещения» (на­чиная с 1930-х гг.), т. е., попросту говоря, бараки, так и не удалось снизить количества проживаемых в одном спальном помещении осужденных, по-прежнему оно доходит до ста и более человек117. Самый дешевый и предназначенный быть временным вариант ока-А зался и самым долговечным. Уже позади догулаговские, гулагов-*гД ские, послегулаговские времена, а казарма в колонии остается по * существу неприкосновенной. В литературе неоднократно высказы­валось мнение о том, что подобный порядок наносит огромный вред исправительному процессу (работы В. А. Фефелова, Ю. М. Анто-няна, А. И. Васильева, А. С. Маслихина и др.). В частности, спра­ведливо указывалось, что в таких условиях осужденные не могут уединиться, многие из них остаются беззащитными перед действия­ми группировок отрицательной направленности, поскольку, напри­мер, в ночное время в казармах осужденные предоставлены сами себе, они имеют возможность безнаказанно играть в карты, распи­вать спиртные напитки, глумиться над слабыми, устраивать «раз­борки», совершать другие правонарушения, в том числе преступле­ния118. Как нам представляется, бытующее мнение (отчасти справед­ливое) о том, что «тюрьма является школой преступности», берет начало именно в таких общежитиях*-казармах, имеющих все условия для развития преступной субкультуры . Однако неоднократно зву-

117 Росси Ж. Справочник по ГУЛАГу. М., 1991. Ч. 2. С. 24-25; Хреб­тов В. Воспитание осужденных в условиях реформирования уголовно-исполнительной системы // Человек: Преступление и наказание. 1995. № 2. С. 30; Антонян Ю. М., Михлин А. С. Гуманизация и дифференциация усло­вий содержания осужденных// Государство и право. 1995. № 8. С. 63.

118 См., например: Васильев А. И. О некоторых путях реконструкции процесса исполнения наказания в виде лишения свободы // Наказание: За­конность, справедливость, гуманизм. Рязань, 1994. С. 71; Антонян Ю. М. Что же такое лишение свободы? // Личность преступника и исполнение уго­ловных наказаний. М., 1991. С. 4; Фефелов В. А. Социально-правовые ос­новы цивилизации исправительных учреждений Российской Федерации. С. 17 и др.

чавшие предложения о реконструкции существующих казарм в жи­лые помещения комнатного типа (до 7-12 человек) сегодня и в бли­жайшем будущем не могут быть реализованы в силу экономических трудностей. В литературе отмечается, что распространение преступ­ной субкультуры в советских исправительно-трудовых учреждениях заметно активизировалось с 60-х гг., когда в советских ИГУ в связи с их укрупнением для проживания осужденных стали шире исполь-

1!9

зеваться казарменные помещения .

Мы можем констатировать, таким образом, что ИТК РСФСР 1970 г., с введением которого в действие было восстановлено зако­нодательное регулирование порядка и условий исполнения наказа­ния в виде лишения свободы, закрепил фактически сложившуюся к этому времени систему исправительно-трудовых учреждений, сделал ее более открытой для общества, усилил государственный и общест­венный контроль за соблюдением законности в их деятельности, в определенной мере укрепил гарантии прав, свобод и законных инте­ресов осужденных. Был сделан значительный шаг вперед по сравне­нию с предшествовавшим периодом, когда деятельность ИГУ рег­ламентировалась в основном ведомственными нормативными акта­ми. Существенным достоинством этого закона стало его максималь­ное приближение к действительности, а также более совершенная систематизация норм. Кодекс в некоторой степени отошел от социо­логического учения о наказании (что было характерно для ИТК РСФСР 1924 и 1933 гг.), усилив, в развитие соответствующих норм уголовного законодательства, элементы возмездия. Однако в целом преобладающей стала концепция исправления и перевоспитания осужденных как главная задача в деятельности ИГУ120. Вместе с тем в этом исправительно-трудовом законодательстве, равно как и в по­следующей практике ИГУ, еще заметны следы недавнего прошлого. Значительная часть прав осужденных по-прежнему регулировалась подзаконными актами. Кроме того, отсутствовала законодательная

119

Поиски выхода. Преступность, уголовная политика и места заклю­чения в постсоветском пространстве. С. 163.

120 Фефелов В. А. Социально-правовые основы цивилизации исправи­тельных учреждений Российской Федерации. С. 51.

•—•*,"" "ЧЯг

534

Глава 8

база производственной деятельности ИГУ, которая занимала важ­нейшее место в исправительно-трудовой системе.

Вопросы пенитенциарной политики, как видно из вышеизло­женного, периодически обсуждались на самых высоких уровнях. Так, в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 29 мая 1970 г. ставился вопрос о совершенствовании воспитатель­ной работы среди осужденных, укреплении кадрового состава ис­правительно-трудовых учреждений, расширении подготовки соот-* ветствующих специалистов121. Тем не менее роль экономического ** Y-.\ фактора продолжала оставаться достаточно высокой, и фактически, на практике, производственная задача по-прежнему превалировала над всеми остальными122. Теперь уже отдельные ИГУ превратились, по сути, в хозяйствующие субъекты (ранее таковыми были управле­ния ИГЛ), а осужденные («спецконтингент»), как и ранее, проходи­ли в государственной статистике по графе «рабочие».

В развитие указанного постановления ЦК КПСС и Совета Ми­нистров СССР в МВД СССР была издана Директива «О мерах по выполнению в 1971 г. требований ЦК КПСС и Совета Министров СССР о дальнейшем улучшении деятельности исправительно-трудовых учреждений» (от 30 декабря 1970 г.)123. Это был достаточ­но масштабный документ, в котором нашли отражение асе основные вопросы деятельности ИТУ. Директиву даже можно считать своеоб­разной вехой в развитии пенитенциарной политики советского госу­дарства, поскольку были обозначены" ее концептуальные аспекты. В частности, вновь подчеркивалось, что ЦК КПСС и Совет Министров СССР рассматривают работу по исправлению и перевоспитанию правонарушителей, приобщению их к честной трудовой жизни как

121 122

К новой жизни. 1970. № 6. С. 2-5.

Анисимов В. М. Централизованные и децентрализованные модели управления органами, исполняющими наказание в виде лишения свободы, и возможности их реализации в свете Конституции Российской Федерации // Совершенствование законодательства и практики учреждений, исполняю­щих наказания, на основе Конституции Российской Федерации. М., 1995. С. 31.

123

САФ ИЦ ГУВД КК. Д. 629. Л. 19-21.

Изменение пенитенциарной политики государства... 535

задачу большого государственного и политического значения124 (об­ращает на себя внимание использование термина «правонарушите­ли», в то время как ранее неизменно использовался термин «заклю­ченные»; в тексте самой директивы применяется также термин «осужденные» — именно этот термин стал использоваться в даль­нейшем, включая современный период). Отмечается, что главная задача — исправление и перевоспитание осужденных, возвращение их к честной трудовой жизни — решается неудовлетворительно. По­вторная преступность снижается крайне медленно. В 1970 г. имели место массовые беспорядки, групповые неповиновения. Преступле­ния, дезорганизующие деятельность ИТУ, выросли на 19,2%, убий­ства и покушения на убийство — на 16%. Ежедневно большое коли­чество осужденных не вовлекается в общественно полезный труд. Многие ИТУ не выполняют производственный план. Много недос­татков в воспитательной работе с осужденными125.

Тем не менее производственный уклон продолжает довлеть. Как и для всех других предприятий советской экономики, производст­венный план, императивно доводимый до ИТУ, являлся неотъемле­мой частью народнохозяйственного государственного плана. Так, распоряжением № 273 от 30 декабря 1973 г. МВД СССР потребова­ло от региональных ведомств органов внутренних дел укрепить пла­новую государственную дисциплину. В приказе МВД СССР № 344 от 7 декабря 1971 г. указывалось: «Во исполнение постановления Совета Министров СССР № 850 "О государственном пятилетнем плане развития народного хозяйства СССР на 1971 — 1975 годы..." утвердить пятилетний план развития промышленного производства МВД СССР»126.

И далее шла длинная череда цифр, за выполнение которых рашивали на всех уровнях по цепочке: Совет Министров СССР — ВД СССР — МВД союзных республик— Управления исправи­тельно-трудовых учреждений — отдельные исправительно-трудовые учреждения. Дополнительный «пресс» на ИТУ по этим вопросам

124 125

126

Там же. Л. 19. Там же. Л. 21. Там же. Л. 298.

-—««г^ЧВ

Г

536

Глава 8

накладывали местные партийные и советские органы. В 1972 г. вы­шло распоряжение МВД СССР № 156 от 29 сентября «О полной за­грузке производственных мощностей и создании условий для вовле­чения всех трудоспособных осужденных в общественно полезный труд в 1973 и последующие годы». В нем говорится, в частности, о том, что «предприятиям установлен дальнейший значительный рост производства» и предлагалось внести соответствующие предложе­ния «в местные партийные и советские органы... и представить в ГУИТУ МВД СССР для последующей проработки их в Госплане, Госснабе СССР и отраслевых министерствах»127. • Таким образом, именно по производственным показателям в первую очередь оценивалась деятельность ИГУ, именно за них ру­ководителей различных звеньев исправительно-трудовой системы снимали с работы и награждали орденами. На совещаниях об итогах работы всех уровней также в первую очередь докладывалось об эко­номических результатах деятельности; ради выполнения плана ад­министрация ИГУ нередко шла на нарушение законности, предос­тавляя отдельным категориям осужденных не предусмотренные нормативными актами льготы и послабления .

Исправительно-трудовая система в результате накопила огром­ный экономический потенциал. Об этом свидетельствуют следую­щие цифры. С 1972 по 1982 гг. основные промышленно-производственные фонды предприятий ИГУ возросли более чем в два раза. К 1982 г. на предприятиях исправительно-трудовой систе­мы было занято 72% от общего числа осужденных к лишению сво­боды, что на 15% больше, чем в 1970 г. Объем кооперативных свя­зей возрос в три раза. Значительно выросла также мощность лесных ИГУ129.

мнение пенитенциарной политики государства...

537

127 Там же. Л. 254.

128 См., например: Перегудов А. Г. Качественное состояние общности осужденных — основной концептуальный вопрос перестройки деятельности органов, исполняющих наказание в виде лишения свободы // Проблемы перестройки деятельности органов, исполняющих наказания в виде лише­ния свободы. Уфа, 1991. С. 78.

Исправительно-трудовые учреждения. 1982. № 8. С. 4

1 В ведомственных документах МВД СССР раз за разом повторя­лись предписания, направленные на повышение уровня экономиче­ской деятельности. Так, в 1970 г. появилось распоряжение № 273 от 30 декабря «Об усилении экономической работы в учреждениях, ор­ганизациях и на предприятиях министерства внутренних дел», где, в частности, говорилось о запрещении практики «необоснованных изменений планов... что не способствует укреплению государствен­ной плановой дисциплины». 20 апреля 1972 г. вопрос о трудоис-пользовании осужденных выносится на заседание коллегии МВД СССР, где обсуждалась результаты проверки в этой сфере, прове­денной Комитетом Народного контроля СССР130. В этом документе отмечалось, в частности, что «более 20 000 осужденных в НТК и тюрьмах продолжительное время не заняты общественно полезным трудом. На их содержание ежегодно расходуется 12 миллионов руб­лей. Полная занятость этих людей позволила бы народному хозяйст­ву дополнительно получить продукции на сумму около 150 миллио­нов рублей»131. В целом, как видно, есть основания говорить о том, что указанные выше и многие другие подобные документы свиде­тельствовали о тесном и непосредственном включении производст­венных мощностей ИГУ Министерства внутренних дел в экономику страны.

Вполне логично предположить, что такого рода подход государ­ства к трудоиспользованию осужденных, содержащихся в исправи­тельно-трудовых учреждениях, должен был подкрепляться научны­ми исследованиями. Однако в силу партийно-государственной мо­нополии на информацию и в значительной мере закрытости от об­щества исправительно-трудовой системы, в научной литературе ни-iero не говорилось о степени использования осужденных к лишению вободы в решении государственных экономических задач и соот-ующие исследования не проводились. В отношении привлече-осужденных к труду речь шла в основном о вопросах его право-iro регулирования и роли в воспитательном процессе. А участие ужденных в выполнении государственных планов рассматрива-

САФ ИЦ ГУВД КК. Д. 659. Л. 272-274. Там же. Л. 273.

538

Глава 8

Изменение пенитенциарной политики государства...

539

лось как само собой разумеющееся явление, не подлежащее какой-либо критике.

В свое время экономической стороне в деятельности совет­ских мест лишения свободы Жаком Росси, на себе испытавшем лагерную жизнь и посвятившим много трудов этой теме, дава­лась следующая оценка: «В течение первых 35 лет советской вла­сти главной задачей лагерей было воздвижение принудительным трудом "великих строек социализма" (Днепрогэс, Магнитогорск, . Беломорканал и др.), а также разработка недр в самых необжи-\ тых и отдаленных местах (Воркута, Таймыр, Колыма...), причем недостаток механизации подменяла мускульная сила голодных и раздетых зэков. По мере достижения Советским Союзом некото­рой степени индустриализации массовые работы постепенно за­меняются более рациональными фабрично-заводскими методами. Вместо десятков миллионов чернорабочих теперь нужны уже только миллионы квалифицированных работников»132. Несколько политизированная, но, нельзя не признать, во многом верная схема использования труда осужденных к лишению свободы в советских исправительно-трудовых учреждениях.

Дальнейшее развитие института наказания в виде лишения свободы происходило довольно противоречиво. Некоторый пери­од (до середины 80-х гг.) характеризуется определенной стабиль­ностью. Уголовное законодательство практически оставалось не­изменным. Являясь наиболее распространенным видом наказа­ния, лишение свободы применялось примерно к 40-42% (напри­мер, в 1984 г. — 49%, в 1987 г. — 34%) осуждаемых преступни­ков133. Исправительно-трудовые учреждения постепенно увеличи-

134 /*ч

вали объем промышленного производства и укрупнялись . С одной стороны, это затрудняло управляемость большой массы

132 Росси Ж. Из истории советских лагерей // Карта / Российский неза­висимый исторический и правозащитный журнал. 1996. № 10—11. С. 58.

133 Полубинская С. В. Цели уголовного наказания. М., 1990. С. 124; Бо­родин С. В. Состояние преступности и правосудие: назначение наказаний.

М., 1991. С. 48.

134 Фефелов В. А. Социально-правовые основы цивилизации исправи­тельных учреждений Российской Федерации. С. 15.

осужденных в отдельном ИТУ (что и послужило непосредствен­ной причиной разделения ИТУ на локальные участки). Однако, с другой стороны, получая прибыли как хозяйствующие субъекты, ИТУ имели возможности расширять, обновлять и укреплять свою материально-техническую базу. Бытовые условия отбывания на­казания улучшались. В этом отношении рассматриваемый период выгодно отличается как от предшествующих, так и последующих лет. В исправительно-трудовом законодательстве появляется ряд норм (в порядке внесения изменений), расширяющих права осу­жденных, например, в 1977 г. в кодекс была введена ст. 261, пре­дусматривающая возможность краткосрочного выезда за пределы учреждения (до этого осужденные ни при каких личных обстоя­тельствах не могли покидать пределы ИТУ).

В отношении лиц, отбывающих наказание в колониях особо­го режима, была отменена норма о привлечении их, как правило, на тяжелых работах; такое решение, помимо педагогической не­целесообразности, диктовалось и чисто практической необходи­мостью, поскольку на деле трудоустроить особо опасных рециди­вистов на тяжелых работах в силу режимных особенностей ока­залось весьма затруднительно, и они фактически трудоустраива­лись как раз наоборот, на сравнительно легких физически рабо­тах (здесь еще заметим, что ранее, в Положении об исправитель­но-трудовых колониях и тюрьмах 1961 г., речь шла не просто о тяжелых работах, а о физически тяжелых).

Вместе с тем в развитии общественных отношений в сфере исполнения лишения свободы сначала наметилась, а затем укре­пилась тенденция, которая, на наш взгляд, незаслуженно обойде­на вниманием в научной пенитенциарной и исторической лите­ратуре. Закрепленный в ИТК РСФСР 1970 г., правовой статус осужденных оказался, безусловно, существенным продвижением вперед на фоне предшествующих ограничений в системе ГУЛА-Га. Между тем сопоставление норм кодекса с Минимальными стандартными правилами обращения с заключенными показы­вает значительное отставание нашего исправительно-трудового закона. Это обстоятельство, равно как и логика вообще общест­венного развития, предполагало дальнейшее законодательное

i

1

540

Глава 8

Изменение пенитенциарной политики государства...

541

«раскрепощение» осужденных. Однако в действительности изме­нения в исправительно-трудовом законе связывались лишь с производственной деятельностью, материально-бытовыми усло­виями и воспитательной работой. Эти три компонента вырвались далеко вперед, в то время как правовое положение осужденных, несомненно положительно воспринятое в 1970 г., значительно отставало, и уже к рубежу 1980-х гг. разрыв оказался весьма внушительным, и он все сильнее оказывал отрицательное вли-!% яние на морально-психологический климат среди осужденных и

' 1 те

; соответственно состояние правопорядка в ИТУ .

Так, к началу 1980-х гг. все ИТУ были разделены на изоли­рованные участки, и осужденные большую часть времени в пери­од отбывания наказания проводили в «обычном жилом помеще­нии» и на огороженном возле него пятачке. Выходы из локаль­ных участков ограничивались и могли осуществляться только строем. Осужденные обязаны были носить одежду единого об­разца — это были давно морально устаревшие и неудобные в ношении «фуфайки», «деревянные» ботинки, «кирзачи», так на­зываемая «спецовка»; все черного цвета. Все осужденные были подстрижены «наголо». В порядке дисциплинарных взысканий их могли лишать свиданий с родственниками; во время длитель­ных свиданий они также не имели права надевать собственную одежду, а после свидания им запрещалось брать что-либо от сво­их родных, равно как и передавать. У осужденных изымалась половина заработка, им не выплачивалась трудовая пенсия, вре­мя работы в период отбывания лишения свободы не включалось в трудовой стаж. Им запрещалось разводить цветы, декоратив­ных рыбок, занавешивать окна и кровати, наклеивать на стены и тумбочки какие бы то ни было репродукции. Они не могли заоч­но повышать свой образовательный уровень в высших и средних специальных учебных заведениях. По утрам в соответствии с

135 Кузьмин С. И. Организованные преступные группировки в местах лишения свободы// Преступление и наказание. 1995. №4. С. 47; Полубин-ский В. И. От царской каторги к советским лагерям // Преступление и нака­зание. 1995. № 7. С. 44 и др.

распорядком дня осужденных, включая пожилых людей, выгоня­ли на физическую зарядку. По телевидению они могли смотреть

'"• только те передачи, которые разрешало начальство, и не более 2 часов в день, даже телевизоры предписывалось включать и вы­ключать с единого пульта136. Запрещалось пользоваться транзис-

| торными приемниками, магнитофонами, иметь наручные часы.

Подобные труднообъяснимые, нелепые, совершенно не дик­туемые необходимостью запреты, ограничения и обязанности не могли не принижать человеческого достоинства, это выхолащи­вало в осужденных личностное, превращая их в безликих испол­нителей, в «производственников», имеющих главной задачей дать дневную норму, за невыполнение которой полагалось взы­скание. Такое положение, объективно формулируемое соответст­вующими нормами ИТК РСФСР и ведомственными актами, под­тверждается, в частности, и впечатлениями бывших осужденных (даже с учетом их субъективного восприятия режимных условий в ИТУ)137. К тому же многие нормативные предписания, оп­ределяющие правовой статус осужденных, имели секретный или ограниченный характер пользования, что, как справедливо ука­зывает В. А. Фефелов, затрудняло их исполнение и контроль, а также противоречило международным нормам138.

Есть основания полагать, что указанные ограничения право­вого статуса осужденных к лишению свободы были одними из самых жестких в истории законодательного регулирования отече­ственной пенитенциарии (в прошлом, как мы отмечали, осужден­ные к каторжным работам имели возможность довольно активно

136 Правила пользования телевидением в воспитательной работе с осужденными // Сборник нормативных документов и методических реко­мендаций. Ч. 2. М., 1981. С. 129.

137 Абрамкин В., Чвсноков В, Костер в белой ночи (как зеки себя кале­чат и как их калечит администрация) // Новое время. 1991. № 29; Письма из зоны—87. М., 1993; Тюремный мир глазами политзаключенных. М., 1993; Абрамкин В., Чеснокова В. Тюремный закон // Социокультурные проблемы судебной и тюремной реформы. М., 1998. С. 16 и др.

138 Фефелов В. А. Социально-правовые основы цивилизации исправи­тельных учреждений Российской Федерации. С. 53.

542

Глава 8

Изменение пенитенциарной политики государства...

543

общаться со свободным населением, перемещаться внутри остро­га, а в отряде исправляющихся выходить за его пределы и т. д. Даже в суровые годы ГУЛАГа, если иметь в виду чисто режим­ные ограничения, заключенные не были столь стесненными в свободе передвижения, одежде, прическе и некоторых других ат­рибутах139). На повышенную суровость ИТК РСФСР 1970г. по сравнению с предшествовавшими уголовно-исполнительными документами, а также на усиление в целом жесткости наказаний, обращалось внимание в литературе140. При таком положении ни определенное улучшение бытовых условий, ни усиление полити-ко-воспитательной работы, которая приобретала все более назой­ливые формы, не могло полноценно обеспечить реализацию кон­цепции исправления и перевоспитания осужденных, поскольку их «застывший» правовой статус заметно отстал от развития об­щества в целом, а также во многом не соответствовал общече­ловеческой морали. Так, даже в 1989 г., когда, казалось бы, де­мократические изменения набрали немалый ход, в исправитель­но-трудовой системе для ИТУ навязывались устаревшие формы работы. Например, в сентябре 1989 г. Управление по исправи­тельным делам (УИД) МВД Туркменистана разослало циркуляр, в соответствии с которым предписывалось повышать роль пер­вичных партийных организации в деле исправления и перевос­питания осужденных, для чего, в частности, требовалось усилить контроль «за выполнением решений партии и правительства... указаний Политуправления МВД СССР, политорганов, районно­го (городского) комитетов партии по повышению авангардной роли коммунистов... проведению мероприятий по росту партий­ной прослойки, организации социалистического соревнова-

139 Поиски выхода. Преступность, уголовная политика и места заклю­чения в постсоветском пространстве / Под ред. В. Ф. Абрамкина. М., 1996. С. 160. См. также: Тюремный мир глазами заключенных. М., 1993 и др.

140 РоссиЖ. Справочник по ГУЛАГу. С. 139-140; Новиков В. В. О неко­торых тенденциях в современной уголовно-исполнительной политике // Проблемы уголовной ответственности и исполнения наказания. Рязань, 1995. С. 98.

1. Даже уже в сентябре 1991 г. предписывалось учитывать гивность осужденных на «занятиях» (ранее было — «политиче-:кие занятия») при составлении характеристик на них, что пря­мым образом влияло на решение различных вопросов, и прежде всего условно-досрочного освобождения (циркуляр УИД МВД Туркменистана от 19 сентября 1991 г.142). А еще раньше, 5 апреля 1985 г., принимается Указ Президиума Верховного Совета РСФСР, ограничивающий применение условно-досрочного осво­бождения143.

Накопившееся в результате недовольство и раздражение осу­жденных, сдерживаемое администрацией ИТУ посредством ре­жимных мер, выплеснулось на рубеже 90-х гг., когда в обществе была пробита брешь гласности. Прошедшая в то время волна массовых неповиновений, беспорядков, захватов заложников144, таким образом, не возникла вдруг, из ничего. Она стала следст­вием отмеченной выше непоследовательной пенитенциарной по­литики. Если в 1985 г. было совершено 2 захвата заложников в местах лишения свободы, а в 1988 — 6 случаев145, то в 1989 г. —

>14б

ч 147

52 "°, всего за пять лет — 7914'. К этому надо добавить, что за этот же период число умышленных убийств и покушений в мес-

142 143

144

Архив ГУИД МВД Туркменистана. 1989 г. Д. 991. Архив ГУИД МВД Туркменистана. 1991 г. Д. 1834. Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1985. № 15.

Зиновьев А. Ультиматум заключенным // Известия. 1991. 17 сентяб­ря; Дементьева И. Восстание заключенных в Грозном// Известия. 1991. 23 окт.; Успенский В. Тюрьма: зеки как все, то есть бастуют// Московские новости. 1991. 16 апр.; Сизый Ф. Золотники в зоне// Комсомольская прав­да. 1991. 5 марта; Нелюбим В. Побоище в зоне// Комсомольская правда. 1991. 6 дек.; Щвецов С. Бунт в зоне// Советская Россия. 1991. 15 окт.; Го­рячева Ю. Состоится ли крупномасштабная акция российских заключенных. Реформа тюремной системы назрела// Независимая газета. 1991. 29окт.; Шинкарев Л. Нужна новая тюрьма. 50 000 заключенных потребовали реформи­ровать исправительную систему // Известия. 1991. 15 нояб.

145 Михайлов Б., Прокопенко В. Осужден... Изолирован... И все же опа­сен // Красная звезда. 1989. 29 июня.

Селиверстов В. Референдум в следственном изоляторе// Щит и меч. 1991. №21. 23 мая.

147

Асаулова Л. Террорист с заточкой // Щит и меч. 1991. № 40. С. 23.

Г

544

Глава 8

тах лишения возросло на 32,5%, сопротивлений представителям администрации исправительно-трудовых учреждений в 2,3 раза, действий, дезорганизующих работу колоний, на 88%148. Некото­рые авторы объясняют это явление сложившимся антагонизмом между администрацией ИТУ и осужденными149. Однако мы пола­гаем, что этот антагонизм, который действительно сложился то­гда (хотя его масштабы не следует преувеличивать) тоже был следствием, а не причиной — о ней речь пойдет позже. Этот всплеск массовых неповиновений осужденных в местах лишения свободы в определенной мере повторяет события 40-х — начала 50-х гг., когда в исправительно-трудовых лагерях имели место массовые неповиновения заключенных, о которых мы ранее го­ворили150. Либерализация общественно-политической обстанов­ки, последовавшая после смерти Сталина, привела к стабилиза­ции ситуации в ИТУ.

В эти же годы под влиянием общественно-политических пре­образований демократического характера в нашей стране, а также уступая давлению правозащитных организаций, на некоторое время завоевавших доверие населения, суды резко сократили применение наказания в виде лишения свободы. Такая судебная практика привела к заметному сокращению численности направ­ляемых в места лишения свободы. Данное явление было воспри­нято государственными органами управления, и прежде всего МВД СССР, как закономерно-необратимое, и подтолкнуло к уп­разднению «лишних» ИТУ. Так, только в 1988 г. было ликвиди-

Изменение пенитенциарной политики государства...________________545

ровано более 100 исправительных учреждений151. Всего же за пе­риод с 1986 по 1990 гг. было закрыто 200 колоний152.

Эти решения в значительной степени усугубили в дальней­шем положение исправительно-трудовой (уголовно-испол­нительной) системы, когда уже в начале 90-х гг. численность осужденных стала расти (в 1993 г. в пенитенциарных учреждени­ях России содержалось 750 тыс. человек, в 1994 г. — 842 тысячи, в 1995 г. — 929 тысяч, в 1996 г. — 1 миллион 18 тысяч, в 1997 г. — 1 миллион 48 тысяч, в 1998 г. — 1 миллион 10 тысяч, в первой половине 1999 г. — 1 миллион 38 тыс. человек153) по­скольку существенным образом была подорвана материально-техническая база исправительных учреждений, и восполнить эту базу, с учетом продолжающегося в России экономического кри­зиса и хронического недофинансирования уголовно-исполни­тельной системы, удастся еще не скоро. Нужно прямо сказать, что поспешная ликвидация исправительных учреждений стала одной из крупных ошибок уголовно-исполнительной политики Российского государства современного периода.

Переломным рубежом развития лишения свободы в новейшей истории России считается 1992 г., когда в пенитенциарной поли-

г- 154

тике были приняты принципиальные решения , во многом отве­чающие демократическому направлению развития, которое из­брала Россия; многие из отмеченных выше необоснованных за­претов и ограничений в отношении осужденных были сняты (при этом в разработке соответствующего законопроекта активное

148

Михайлов Б., Прокопенко В. Осужден... Изолирован... И все же опа-

сен.

См., например: Индиряков В. Безногого инвалида заставляли де­лать физическую зарядку // Российская газета. 1994. 28 дек.

Поиски выхода. Преступность, уголовная политика и места заклю­чения в постсоветском пространстве / Под ред. В. Ф. Абрамкина. М., 1996. С. 165.

151

С. 7.

152

Как разорвать порочный круг // Аргументы и факты, 1989. № 16. Лагеря законсервированы или брошены // Советская культура. 1989. Человек и тюрьма / Сб. информ. материалов / Сост. В. Ф. Абрамкин.

Вып. 2. М., 1999. С. 1.

154

Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и

Верховного Совета Российской Федерации. 1992. № 29.

!83ак 3272

г

\

546

Глава 8

участие принимали российские правозащитные организации155). Практически все эти нововведения оказались в итоге в Уголовно-исполнительном кодексе 1997 г. Кардинальным образом измени­лись также уголовно-правовые аспекты института наказания в виде лишения свободы в УК РФ 1996 г. Вместе с тем следует об­ратить внимание, что отмеченные выше изменения исправитель­но-трудового законодательства 1992 г. носили в определенной мере однобокий характер. Речь идет о том, что предметом обсуж­дения и соответствующего правового регулирования были усло­вия содержания осужденных в исправительно-трудовых учреж­дениях. Однако совершенно выпали из внимания сотрудники ИТУ, условия службы и быта которых были (и во многом оста­ются) на очень низком уровне, а во многих случаях (например, в отдаленных районах дислокаций колоний-поселений) они не от­личались от условий отбывания наказания осужденными. Сюда следует добавить последующую деидеологизацию нашего обще­ства, и в результате многие сотрудники ИТУ потеряли веру в то, что «они совершают нужное и полезное дело»'56. Моральную по­зицию персонала уголовно-исполнительной системы удалось по­править лишь к середине 90-х гг. после принятия ряда решений (прежде всего это Закон РФ «Об учреждениях и органах, испол­няющих уголовные наказания в виде лишения свободы» 1993 г.), предусматривающих, в частности, ряд льгот для персонала ис­правительных учреждений. "

В целом мы можем констатировать, что пенитенциарная по­литика советского государства в последние почти тридцать лет существования советского государства претерпела серьезные из­менения. Прежде всего это касается восстановления законности в деятельности исправительно-трудовых учреждений. Более рель­ефной стала задача исправительного воздействия на осужденных. ИТУ стали более открытыми для общества. Вместе с тем эконо-

155

Поиски выхода. Преступность, уголовная политика и места заклю­чения в постсоветском пространстве / Под ред. В. Ф. Абрамкина. М., 1996. С. 166.

156 Там же. С. 164. '

Изменение пенитенциарной политики государства...___________ 547

мический фактор, хотя и в меньшей степени, но сильно влиял на | содержание пенитенциарной политики советского государства. ^Многие режимные требования в отношении условий содержания осужденных отличались непродуманностью и противоречили правому смыслу. В дальнейшем, после провозглашения курса на демократические преобразования в 1985 г., пенитенциарная по­литика принципиально изменилась и уже к концу существования 7ССР (1991 г.) по многим позициям преодолела реликты адми-"шстративно-командной системы. В последующие годы вплоть до настоящего времени в целом в содержании пенитенциарной по-I литики происходят позитивные перемены, хотя ее развитие оста-I ется во многом противоречивым. Мы полагаем при этом, что учет исторического опыта развития пенитенциарной политики Рос­сийского государства поможет быстрее привести ее в соответст­вие с современными международными стандартами.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование позволяет сделать следующие выво­ды.

После достаточно продолжительного периода (более 100 лет) действия жестоких наказаний (смертная казнь, телесные наказания), предусмотренных Соборным уложением 1649 г. и Артикулом воин­ским 1715 г., наблюдается их смягчение., и прежде всего это касает­ся смертной казни, которая заменяется ссылкой в каторжные работы. Государство активно использует осужденных преступников для ре­шения своих задач: колонизации новых территорий, строительства различных объектов, укрепления окраинных земель. Ссылка в ка­торжные работы и ссылка на поселение становятся основными ви­дами уголовного наказания вообще. Эти разновидности лишения свободы приобретают все более отчетливые различия. Государство предпринимает меры для стимулирования производительного труда ссыльных и закрепления их на постоянное место жительства в райо­нах ссылки. Однако эти меры не давали ожидаемых результатов, и многие поселенцы после окончания срока наказания уезжали; значи­тельным было и число побегов. Что касается ссыльных в каторжные работы, то государство практически не уделяло внимания бытовым условиям их содержания, в результате чего места их проживания за­частую превращались в притоны, рассадники разврата и пьянства. Не лучше обстояло дело и в тюрьмах, устройство которых предпи­сывалось в каждом губернском городе; в различных регионах стра­ны условия содержания в них существенно различались. В числе основных причин такого положения следует назвать отсутствие еди­ного для всей России законодательства, регулирующего назначение и исполнение наказания в виде лишения свободы, недостаток у го­сударства необходимых материальных и финансовых средств, непо-

J

________________________________________________________ 549

воротливость государственного аппарата. Эти причины, в свою оче­редь, исходили из неопределенности правительства в выборе кон­цептуальных положений карательной политики, отсутствия научных разработок в пенитенциарной сфере.

В первой половине XIX в. происходит активное законодательное закрепление пенитенциарной политики. Принимается рад правовых актов, регулирующих различные виды лишения свободы. Вслед за Уставом о ссыльных принимается Инструкция смотрителю губерн­ского тюремного замка, которую можно расценивать как первый ко­дифицированный уголовно-исполнительный акт общего характера, т. е. применимый к различным учреждениям, где исполнялось ли­шение свободы. Затем в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных и Своде учреждений и уставов о содержащихся под стражею подробно регулируются вопросы назначения, а также поря­док и условия реализации практически всех видов лишения свободы (за исключением мест заключения для военнослужащих и мона­стырских тюрем). В целом соответствующие правовые положения отвечают достижениям пенитенциарной правовой мысли на то вре­мя. Следует выделить, в частности, появление норм, четко отра­жающих цели лишения свободы: обеспечение безопасности общест­ва, нравственное исправление преступников. Таким образом, устра­шительная цель, присущая XVH-XVIII вв., смещается к частнопре-дупредительной и исправительной.

Упорядочивается привлечение осужденных к труду в общих местах лишения свободы (помимо каторги), в частности, конкрети­зируется перечень работ, рекомендуемых для осужденных, им раз­решается заниматься по существу предпринимательской деятельно­стью с использованием собственных средств. В целом же уровень развития производства в местах лишения свободы еще не выходит за рамки кустарного масштаба, за исключением каторги. Происходит дальнейшее ограничение применения телесных наказаний, что свя­зано с общей тенденцией гуманизации уголовных наказаний. Значи­тельно более четко определяется правовое положение осужденных к различным видам лишения свободы, в частности, в Уложении 1845 г. указывается перечень конкретных прав, в которых осужден­ные ограничиваются.

Т

550

Заключение

551

Вместе с тем следует отметить необычайную сложность инсти­тута лишения свободы, которое осуществлялось: 1) в каторжных тюрьмах; 2) в помещениях арестантских рот гражданского ведомст­ва; 3) в рабочих домах; 4) в крепостях; 5) в смирительных домах; 6) в тюрьмах общего назначения (тюремных замках); 7) в арестных помещениях. При этом нужно также учесть довольно сложную сис­тему классификации осужденных в каждом из указанных учрежде­ний.

В результате для реализации предписанных правовых норм тре­бовалась огромная организационная работа, а также соответствую­щая материально-техническая база. Ни того, ни другого государство обеспечить оказалось не в состоянии. Поэтому на практике многие нормативные предписания не выполнялись, различия между поме­щениями арестантских рот, рабочими и смирительными домами, тюремными замками и арестными помещениями зачастую были ми­нимальными либо отсутствовали вообще, бытовые условия содер­жания осужденных в большинстве мест лишения свободы оценива­лись как неудовлетворительные. Имелись существенные проблемы с персоналом учреждений, поскольку еще не было выработано даже общих подходов к решению кадровых вопросов.

Однако несмотря на значительно более совершенную правовую базу, пенитенциарная политика Российского государства на практи­ке еще мало отличалась от предшествующего периода. Государство по-прежнему стремится извлечь пользу от эксплуатации труда осуж­денных практически по всем видам лишения свободы (не считая за­ключения в тюрьму и кратковременного ареста), о чем свидетельст­вуют, в частности, нормы об изъятии у них значительной части за­работка и снижении, по сравнению со средним для места располо­жения места лишения свободы, размером этого заработка (хотя при этом нельзя не отметить некоторого снижения активности государ­ства в использовании труда осужденных на возведении государст­венных сооружений). Совокупность указанных выше и других не­достатков в итоге привела к необходимости тюремной реформы

Пенитенциарная политика второй половины XIX в. стала впол­не конкретным предметом государственной политики. России. Ее основные направления рассматриваются на самом высоком государ-

ственном уровне. К разработке теоретических и законодательных основ осуществления пенитенциарной политики привлекаются ве­дущие ученые в данной сфере. Россия начинает участвовать в меж­дународных тюремных конгрессах. Принимаются решения по гума­низации условий отбывания в местах лишения свободы. Проводится реформа тюремной системы. Арестанты в меньшей мере использу­ются для решения государственных экономических задач. Это мож­но отнести к положительным характеристикам. Однако остаточный принцип финансирования пенитенциарных учреждений, как и ра­нее, не позволил в реальности принципиально улучшить положение в местах лишения свободы — они также переполнены, бытовые ус­ловия, особенно в каторжных тюрьмах, по-прежнему далеки от нор­мативных. Таким образом, проведенная тюремная реформа, опреде­ленным образом улучшив управленческую деятельность пенитенци­арных учреждений, не изменила в принципе ее сущность.

Попытки имперского правительства в начале XX в. прак­тического переустройства и правового регулирования института ли­шения свободы с учетом происшедших в российском обществе из­менений, оказались в целом неудачными. Основная ошибка рефор­маторов заключалась в том, что они не учитывали в должной мере фактическое положение с местами заключения в России. Законода­тель слишком оторвался от действительности, и новый уголовный закон (Уголовное уложение 1903 г.), где закреплялась пенитенциар­ная политика государства, не стал действенным стимулом практиче­ской тюремной деятельности, которая развивалась как бы сама по себе и причем довольно активно, о чем свидетельствует поиск ГТУ более оптимальных решений в вопросах исполнения и отбывания лишения свободы, что выражается в активной правотворческой ра­боте в виде большого количества циркуляров.

Правительство уже менее интенсивно эксплуатирует труд за­ключенных, и прежде всего каторжан, поскольку развитие капита­лизма в России все в большей степени обозначало проблему безра­ботицы. Тем не менее судебная практика показывает, что числен­ность осужденных в каторжные работы оставалась высокой. Буржу­азная революция в России повлияла на развитие института наказа­ния в виде лишения свободы. Был осуществлен ряд демократических

т

I

552

Заключение

553

преобразований. Основная цель наказания по документам 1 ТУ оп­ределялась как перевоспитание заключенных. Данное положение, как справедливо замечает А. С. Смыкалин, впоследствии будет ак­тивно использоваться в формировании и реализации советской ис­правительно-трудовой политики1. Вместе с тем Временное прави­тельство в силу своего организационно-правового положения (должно было действовать до соответствующих решений Учреди­тельного собрания и, кроме того, не обладало достаточно легитим­ными законодательными полномочиями) не могло разрабатывать и ] принимать новую законодательную базу по всем аспектам, касаю­щимся назначения и реализации уголовного наказания в виде лише­ния свободы. И в этом смысле период с марта по октябрь 1917г. ко­ренных преобразований в институт лишения свободы не принес и не мог принести в силу кратковременности. Тем не менее можно кон­статировать, что, несмотря на сложнейшую общественно-политическую обстановку в стране, Временное правительство не пустило на самотек развитие российской пенитенциарной системы.

С образованием советского государства пенитенциарная поли­тика претерпела существенные изменения. Причем эти изменения имели место и в указанный период функционирования советской власти. Как и в любой другой сфере государственной'политики, в пенитенциарии довлели политико-идеологический и классовый при­знаки. В соответствии с первым предполагалось вообще отказаться от тюрем, заменив их воспитательными учреждениями. Однако ре­альность оказалась сильнее идеологии. Кроме того, указанные два принципа вошли в противоречие. В результате государство, сделав в первые годы в целом немало прогрессивных шагов в этой области, в дальнейшем взяло курс на усиление, и существенное, карательной политики, следствием чего стало появление ГУЛАГа.

ГУЛАГ следует рассматривать как уникальное для истории на­шей страны социально-политическое и правовое явление, имеющее чрезвычайно противоречивый характер. В период ГУЛАГа государ­ство максимально использовало дешевый труд заключенных для

1 Смыкалин А. С. Колонии и тюрьмы Советской России. Екатеринбург, 1997. С. 19.

выполнения экономических задач, зачастую ценой здоровья и жизни многих тысяч осужденных. В этом смысле ГУЛАГ не представляет нового явления в истории нашей страны — оно наблюдалось в на­чале XVIII в. в эпоху Петра I. В этот период верховенство закона как важнейший признак правового государства в значительной мере ут­ратило свою роль, уступив место нормотворчеству государственных исполнительных органов. Создание ИГЛ преследовало цель, с одной стороны, и изначально, усилить карательное содержание для «клас­сово-чуждых элементов» и других опасных для общества преступ­ников. Вместе с тем содержащиеся в Положении об ИГЛ 1930 г., НТК РСФСР 1933 г. и других правовых актах нормы сами по себе в целом (за исключением классового признака) были вполне прогрес­сивны с точки зрения пенитенциарной науки на тот период, и прес­ледовали объективно социально полезные задачи, и в этом смысле в них отнюдь не ставилась преднамеренно цель возмездия в той степе­ни, которая оказалась на практике; определенное возмездие отчасти вытекало из того же классового признака и в целом из общей кара­тельной политики государства. Это же следует из многих, если не из большинства решений, касающихся ГУЛАГа, где неизменно под­черкивалась цель перевоспитания заключенных. Следует также под­черкнуть, что в период ГУЛАГа были заложены основы, опреде­лившие на последующие годы, вплоть до настоящего времени, орга­низационно-педагогические основы исправительного процесса в местах лишения свободы. Отметим также, что в целом масштабы применения института наказания в виде лишения свободы значи­тельно возросли.

Как видно, однозначной оценки ГУЛАГу давать нельзя. И в этом смысле мы не можем полностью согласиться с авторами, кото­рые представляют ГУЛАГ исключительно как трагический период в нашей стране. Как нам представляется, в оценках ГУЛАГа нельзя упускать из виду бытовых условий и социально-психологического настроения большей части населения СССР того времени. Труд, по Конституции СССР, был тогда обязателен, был «делом долга и чес­ти» для всех трудоспособных граждан, а не только для заключен­ных, и за ведение паразитического образа жизни была установлена уголовная ответственность, а в предвоенный и военный периоды

Т

554

Заключение

работникам, как отмечалось выше, запрещалось вообще увольняться с предприятия, на котором они работали, т. е. «свободные» граждане находились, по сути дела, в условиях несвободы. Бытовые условия значительной части населения также нельзя назвать комфортными. Таким образом, ГУЛАГ на фоне указанных обстоятельств, в сопос­тавлении с ними, уже не кажется неким чудовищем, левиафаном. Не случайно, самую жесткую критику ГУЛАГу дают именно предста­вители интеллигенции, люди с обостренным чувством к унижению человеческого достоинства.

Нельзя забывать также о том, что ГУЛАГ — это не только и не столько политическое явление, сколько государственно-необходимое. Большинство обитателей лагерей и тюрем были все же обычные преступники — убийцы, воры, грабители, насильники, мошенники и т. д. В этом смысле ГУЛАГ представлял собой обыч­ную систему мест лишения свободы, которая имеется в любом госу­дарстве. Другое дело, что по своим масштабам политизации этой сферы, числу невинных жертв, оказавшихся в лагерях, немалая часть которых еще жива, он вышел за рамки «обычности» и стал предметом широкого общественного обсуждения, что вполне спра­ведливо с точки зрения общественных нравственных устоев.

Обратим внимание еще на то, что переход ГУЛАГовского пе­риода к послеГУЛАГовскому периоду с точки зрения организацион­ного порядка в местах лишения свободы проходил относительно плавно, без массовых эксцессов в Местах лишения свободы (если иметь в виду всю систему мест лишения свободы) в связи с разобла­чением культа личности Сталина, т. е. в связи с определенными из­менениями в обществе (мы особо подчеркиваем эту связь). ГУЛАГ не был разоблачаем — в отличие от политики, проводимой в этот же период, т. е. с середины 1930-х до начала 1950-х гг. (так, в докладе Хрущева на XX съезде КПСС ГУЛАГ не упоминается ни разу, хотя можно предположить, что если бы там имели место массовые чудо­вищные нарушения прав заключенных, это нашло бы отражение в докладе). А вот изменения общественно-политической ситуации по­сле 1985 г. привели к волне массовых выступлений осужденных в ряде ИГУ на рубеже 1990 г., и одна из основных причин этого, как будет подробнее показано ниже, заключается в достаточно жестких

555

режимных требованиях в ИГУ, превосходящих даже ГУЛАГовские, ограничивавших права и свободы осужденных, пик которых прихо­дился как раз на конец 1970-х—начало 1980-х гг. Вот этот «ГУ­ЛАГ» конца 1970-х — начала 1980-х исследователи почему-то упус­кают из поля зрения. Мы полагаем, что оценки ГУЛАГа должны учитывать указанные обстоятельства. Сказанное не означает, разу­меется, что есть основания хоть как-то оправдать виновных в нару­шениях фундаментальных прав заключенных как людей, в том чис­ле права на жизнь, на достоинство личности, на личную неприкос­новенность, которые имели место в период ГУЛАГа и о которых шла речь выше.

Принципиальные изменения произошли в пенитенциарной по­литике после провозглашения курса на демократические преобразо­вания в 1985 г. После 1991 г. эти изменения приобрели более дина­мичный характер. Это нашло свое отражение в новых документах, и прежде всего Уголовном кодексе РФ 1996 г. и Уголовно-исполнительном кодексе РФ 1997 г. Если же говорить о главной осо­бенности института лишения свободы в современный период, то она, на наш взгляд, заключается в том, что в России впервые на за­конодательном уровне была прямо и однозначно подчеркнута при­верженность международным договоренностям в сфере исполнения наказания в виде лишения свободы. Так, в ст. 3 УИК РФ указывает­ся, что «в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и Конституцией Российской Федерации уго-рловно-исполнительное законодательство Российской Федерации и практика его исполнения основываются на строгом соблюдении га­рантий защиты от пыток, насилия и другого жестокого или уни­жающего человеческое достоинство обращения с осужденными».

Данное обстоятельство, как справедливо отмечает А. И. Зубков, выступает важным фактором при формировании пенитенциарной политики новой России2, поскольку, как мы отмечали выше, на про­тяжении длительного периода советская исправительно-трудовая система была закрытой не только для нашего общества (относитель-

2 Уголовно-исполнительное право России / Под ред. А. И. Зубкова. М., 1997. С. 322.

556

Заключение

557

но), но и для международной общественности (абсолютно). С начала 90-х гг., как известно, положение дел в исправительных учрежде­ниях России перестало быть секретом как для российских граждан, так и для международных организаций. Тем самым поставлен на­дежный заслон от повторения гулаговских методов в реализации наказания в виде лишения свободы.

В качестве еще одной важнейшей особенности современного со­стояния института наказания в виде лишения свободы в России мы расцениваем дальнейшее укрепление законодательных гарантий прав осужденных, находящихся в исправительных учреждениях. Подчеркнем, что эти вопросы важны прежде всего потому, что ли­шение свободы предполагает наибольший объем принудительных ограничений прав и свобод граждан, и поэтому здесь как нигде тре­буется четкое правовое обеспечение прав лишенных свободы, кото­рыми они располагают, поскольку объективно, в силу изоляции, они не могут, как свободные граждане, использовать для этого все воз­можности.

Другая особенность современной пенитенциарной политики в России заключается в расширении видов лишения свободы. В УК РСФСР 1960 г. были предусмотрены всего два вида: собственно ли­шение свободы, а также направление в дисциплинарный батальон (кроме того, в 1982 г. было добавлено направление в воспитательно-трудовой профилакторий, отмененное в 1993 г.). В УК РФ 1996 г. их уже четыре: арест, содержание в дисциплинарной воинской части, лишение свободы на определенный срок и пожизненное лишение свободы (ст. 44). Расширение этого перечня свидетельствует о час­тичном возврате к Уложению о наказаниях уголовных и исправи­тельных 1845 г., где число видов лишения свободы было еще боль­шим — шесть.

Отметим еще одну особенность современной российской пени­тенциарной политики. Она заключается в том, что соответствующие нормативные акты стали на действительно демократическую основу. Первый пенитенциарный правовой акт (Устав о ссыльных 1822 г.), как уже отмечалось, был написан под руководством М. М. Сперанского, а непосредственно составлен начальником Си­бирского округа путей сообщения Б. С. Батенковым; более того, ра-

бота над этим документом (равно как и над другими, касающимися проекта сибирских преобразований) происходила в обстановке сек­ретности, и он был утвержден императором без какого-либо обсуж­дения ученой общественностью3. Последующие документы обсужда­лись преимущественно чиновниками, а во второй половине XIX в. стали приглашаться ученые. Мнение всего общества корректного выражения не находило, поскольку отсутствовали соответствующие представительные органы; кроме того, существенное значение имел сословный признак, и представители «низов» никакого отношения к разработке законов, по которым им предстояло жить, не имели. По­сле 1917г. место сословного занял классовый признак. В 20-40-е гг. пенитенциарная система вообще была скрытой от общества. В 1969 г. Исправительно-трудовой кодекс принимался уже Верховным Советом РСФСР, однако обсуждение среди ученой общественности было ограниченным, а депутаты Верховного Совета РСФСР, как из­вестно, в то время законопроекты практически не обсуждали. И лишь проект УИК РФ, опубликованный в начале 1995 г.4, стал предметом многочисленных дискуссий на конференциях, семинарах, в печати, а на завершающей стадии — в рабочей комиссии и коми­тетах Государственной Думы (нужно также учесть наличие ряда альтернативных проектов). Такой механизм принятия законов, став­ший в России уже привычным, в наибольшей степени отражает об­щественное мнение и обеспечивает высокий профессиональный уро­вень подготовки законопроектов. Это, разумеется, не означает, что в УИК РФ найден оптимальный баланс всех точек зрения. Верх взяла одна из концепций, и далеко не со всеми ее аспектами можно согла­шаться, однако на данном этапе развития демократии это нормаль­ное явление.

Кодам С. В. Реформа сибирской ссылки в первой половине XIX века // Историко-правовые исследования: Проблемы и перспективы. М., 1982. С. 112-113.

4 Уголовно-исполнительный кодекс российской Федерации. Проект// Юридический вестник. 1995. № 2-3.

Г

558

Заключение

559

По-прежнему придается большое значение производственной сфере в системе исправительных учреждений. И хотя при этом уже не делается акцент на выполнении плана любой ценой, как раньше, фактически исправительные учреждения уже сами, а не по диктату «сверху», вынуждены первостепенное внимание уделять получению прибыли с неизбежным ущербом как основной задаче исправитель­ных учреждений, указанной в УИК РФ, так и иным задачам, закреп­ленным в законе. Таким образом огромный производственный по­тенциал, накопленный уголовно-исполнительной системой за пред­шествующие десятилетия, и являющийся уникальным (ни в одной стране нет столь мощных, как в России, предприятий при исправи­тельных учреждениях), вошел в определенное противоречие с кон­цептуальной основой пенитенциарной деятельности, предполагаю­щей прежде всего обеспечение изоляции и исправительного воздей­ствия на осужденных. Пока российский законодатель не дает ответа на это противоречие. Определенное выжидание наблюдается и среди ученых. Во всяком случае, в последних работах, написанных веду­щими российскими учеными-пенитенциаристами, положение дел в рассматриваемой сфере лишь констатируется, каких-либо обосно­ванных прогнозов или рекомендаций нет5. А В. Говзман и Н. Дерю­га заявляют, что в ближайшие годы решение данцых проблем, связанных с трудоиспользованием осужденных, не просматривается6. Сделать это действительно чрезвычайно трудно. Совсем отказаться от собственных* производств было бы, на наш взгляд, не совсем правильным, поскольку низведение их до по­лукустарных мастерских представляло бы шаг назад в развитии института лишения свободы в нашей стране (о положительных сторонах крупного производства мы отмечали в предыдущем па­раграфе). Но и нынешнее положение учреждений, вынужденных заниматься коммерцией, не может быть признано удовле-

См., например: Уголовно-исполнительное право России / Под ред. А. И. Зубкова; Комментарий к Уголовно-исполнительному кодексу Россий­ской Федерации и Минимальным стандартным правилам обращения с заключенными / Науч. ред. С. Н. Пономарев и М. П. Мелентьев. М., 1997. С. 6.

6 Говзман В., Дерюга Н. Закон принят. Задача — его выполнить. С. 7.

признано удовлетворительным. Нам представляется, что возможное направление дальнейшего развития должно быть связано с посте­пенной трансформацией предприятий в производства, выполняю­щие преимущественно государственные заказы на изделия, техноло­гия изготовления которых не требует крупногабаритного оборудова­ния.

Сегодня можно отметить, что пенитенциарная система России стала как никогда открытой для общества, а соответствующие нор­мативные акты принимаются на демократической основе. Однако, продекларировав стремление следовать общепризнанным междуна­родным нормам, государство не смогло выйти за пределы того, что составляет реальное положение дел в уголовно-исполнительной сис­теме, которое еще далеко от совершенства. Как нам представляется, теперь важно усвоить уроки исторического развития пенитенциар­ной политики Российского государства и не повторять тех ошибок, которые имели место ранее и которые не давали оснований говорить ! о российской пенитенциарной системе как соответствующей совре­менному цивилизованному уровню.