Возрождение и новая жизнь естественного права
Естественное право – историческое явление. – Естественное право в условиях демократического переустройства общества (начальная фаза). – Новая жизнь естественного права (продолжение; истоки второй «революции в праве»).
– Неотъемлемые права человека: проблемы, «поколения» прав. – Серьезные последствия. – Новое соотношение
Естественное право – историческое явление. Данные истории свидетельствуют, что глубинная сущность естественного права как предосновы позитивного права – то вечное, непреходящее, поистине человеческое, что в нем заключено, раскрылась в ходе исторического развития не сразу.
Тем более что определенный круг условий и требований жизнедеятельности, воспринимавшихся в качестве «естественных», вообще представляет собой вместе с рядом этических и религиозно-этических (церковно-ритуальных) норм явление конкретно-исторического порядка.
В свое время воспринимались в облике естественных и такие впоследствии ушедшие в прошлое и даже ныне оцениваемые весьма негативно требования, как кровная месть, око за око, композиция, выкуп. В ходе обычно романтизируемых революционно-насильственных, а порой и откровенно террористических акций в виде естественных выдвигаются «права» на социальную справедливость, справедливого дележа, грабежа награбленного, отмщения за попранную правду и т.д. Между тем по главным и доминирующим своим характеристикам (по своему глубоко человеческому предназначению) и фундаментальной миссии в социальном регулировании естественное право призвано быть твердой, высокозначимой основой социального регулирова-
ния в целом, предосновой позитивного права, законов.
И вот смысл, историческая значимость этого предназначения естественного права в полной мере раскрылись только в Новейшей исто-
117
Философия права
рии. Хотя естественное право сработало в качестве «исторически первого права» и его теоретические постулаты заявляли о себе в античности и даже в Средневековье, тем не менее фундаментальная миссия была как бы уготована естественному праву на будущее и, несмотря на все потери, дожидалась «своего времени».
Того времени, когда естественное право станет носителем, обителью самой сути человеческого бытия.Естественное право в условиях демократического переустройства об-
щества (начальная фаза). Именно в Новейшей истории, в исторической обстановке, возникшей в результате свершений эпохи Просвещения, крупных, глобального характера перемен в мире, естественное право раскрылось в двух принципиально новых качествах, характеризующих его новую жизнь, во всяком случае – начало новой жизни, его первую фазу. Естественное право в новых условиях:
– во-первых, «выбрало» в качестве главного адресата своих требований существующую власть – с целью недопустимости государственного произвола;
– и во-вторых, – и это самое главное – из множества прав, обусловленных разнообразными факторами жизнедеятельности (прав нередко полумифических, ритуальных, иллюзорных), выделились именно неотъемлемые права человека, которые стали непосредственным выражением – прошу обратить внимание! – с а м о й с у т и человеческого бытия, сокровенной основы сообщества людей – с в о б о д ы во всех ее многообразных жизненных проявлениях: свобода слова, неприкосновенность личности, право выбирать своих правителей и др.
Отсюда и значение первой «революции в праве» состояло не только в том, что юридическое регулирование стало ориентироваться на отдельного, автономного человека, но в не меньшей степени и в том, что его непосредственной основой стали естественно-правовые требования свободы, выраженные в неотъемлемых правах человека.
И при этом весьма существенно то, что неотъемлемые права человека стали пониматься: во-первых, как явления культуры (и если в виде поприща индивидуализма, то индивидуализма, сложившегося на основе возрожденной культуры античности и христианской культуры); и, во-вторых, как субъективные права.
С этой точки зрения естественное право в его истинном содержании может быть охарактеризовано как откровение эпохи Просвещения. Теория естественного права в рассматриваемом отношении – это своего рода духовная прародительница демократических начал в совре-
менном обществе.
Причем таких начал, которые приобрели не мень-118
Глава третья. Философия гуманистического права
шую значимость, чем традиционно понимаемая демократия, сложившаяся в соответствии с идеологией свободных выборов.
Здесь достойно пристального внимания то обстоятельство, что, по мнению ряда видных мыслителей, неотъемлемые права человека должны рассматриваться, причем наряду с демократией, в качестве основы современного гражданского общества, правового, конституционного
государства. Ю. Хабермас, например, рассматривая главное наследие Французской революции (которая, как он считает, по значению для развития человечества ни с чем «несопоставима»), указывает на то, что «демократия и права человека образуют универсальное ядро конституционного государства»1. И вот здесь особенно важно то, что современная либеральная теория институализирует равные свободы для всех и понимает их как субъективное право. Поэтому для сторонников либеральной теории «права человека обладают нормативным приоритетом перед демократией»2.
Насколько значительным оказалось влияние естественного права, выраженного в неотъемлемых правах человека, на всю политикоправовую жизнь общества, видно уже из содержания основных политико-юридических документов первых буржуазно-демократических революций.
Если исторически самые первые акты обществ, становившихся на путь демократического развития (таких, как английские Великая хартия вольностей 1215 года, Билль о правах 1689 года), сводились в основном к ограничению монархической власти без сколько-нибудь «философского» обоснования вводимых законоположений, то иная картина характерна для документов периода победы демократии в США и Франции. В Декларации независимости США 1776 года говорится:
«Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью».
Еще более значимые положения содержатся во французской Декларации прав человека и гражданина 1789 года, заложившей основы идеологии свободы: «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах», при этом «цель всякого политического союза – обеспечение естественных и неотъемлемых прав человека», прежде всего таких «неотчуждаемых и священных» прав, как свобода, собственность, безопасность личности.
1 Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. С. 57, 60.
2 Там же. С. 34.
119
Философия права
Впрочем, несмотря на торжественность приведенных формулировок и статус упомянутых документов, высокая миссия неотъемлемых прав человека была только «заложена» в естественном праве, рожденном эпохой Просвещения. Лишь спустя десятки лет, во второй половине XX века, прорвавшись через социальные и политические бури, катаклизмы, зигзаги истории, естественно-правовые начала стали – да и то лишь в демократически развитых странах – непреложной реальностью.
Новая жизнь естественного права (продолжение; истоки второй
«революции в праве»). Теория естественного права, «философски» обосновав правомерность смены феодальной тирании демократической государственностью, казалось, в XIX веке исчерпала себя и порой, особенно в рамках социалистических учений, стала рассматриваться как некие экзотические изыски эпохи Просвещения, взлета мысли просветителей-романтиков той поры, а то и как умозрительные фантазии идеалистического толка, «враждебные трудящимся массам».
Тем не менее глобальный кризис общественной системы в условиях конца промышленного капитализма на пороге XX века вновь потребовал того, чтобы была найдена духовно-философская основа для решения проблем, связанных с назревшими изменениями в общественно-политической жизни общества. В том числе и с тем, что сами по себе свободные выборы далеко не всегда обеспечивают действительную демократию и гуманизм общественной жизни.
Именно тогдаи возникла потребность возрождения естественного права.
Значительную роль в обосновании идеи возрождения естественного права наряду с выдающимися философами-гуманистами Запада сыграли замечательные русские правоведы – приверженцы либеральных ориентаций в правопонимании. Именно они, русские правоведы Б. Чичерин, П. Новгородцев, Б. Кистяковский, Л. Петражицкий, не только вновь вызвали к жизни естественно-правовую концепцию как исходный критерий для критической оценки существующего правопорядка, но и придали ей значение фундаментальной основы построения правовой системы, соответствующей потребностям современного гражданского общества.
Главной характерной чертой возрожденной теории естественного права является то, что естественное право обращается не к проблемам власти как таковой, а напрямую, сообразно идеологии свободы французской революции, к человеку, концентрированно выражается в неотъемлемых правах личности. Да таким образом, что естествен-
120
Глава третья. Философия гуманистического права
ное право – обратим внимание на этот момент! – приобретает непосредственное юридико-регулятивное значение1.
Надо заметить в связи с вышесказанным, что возрождение естественного права стало для дооктябрьской России еще одним свидетельством-предзнаменованием правового пути ее намечавшегося демократического преобразования – тенденции, истоки которой были заложены судебной реформой 1864 года и которая, быть может, по мнению автора этих строк, имела более глубокие исторические предпосылки в доимперской Руси.
В России правовой путь демократического развития, опирающийся на естественно-правовые идеи, был прерван большевистским переворотом 1917 года. Либеральное правопонимание, нацеленное на утверждение в социальном бытии неотъемлемых прирожденных прав человека, оказалось преданным анафеме. На долгие десятилетия в России возобладало коммунистическое правопонимание, оправдывающее насилие над человеком во имя «светлого будущего», – одной из сторон марксистской философии права.
Но и на Западе в первые десятилетия XX века прирожденные права человека еще не стали в демократических странах первоосновой демократической правовой системы. Более того, в обстановке социалистических иллюзий они начали заслоняться представлениями о приоритете «прав трудящихся», а затем были отодвинуты на периферию общественного мнения грозными опасностями, связанными с гитлеровскими и коммунистическими экспансионистскими акциями 1930– 1940-х годов, ужасами сталинского и нацистского тиранических режимов, бедами Второй мировой войны.
Но именно эти ужасы и беды вызвали к жизни новую и, к счастью, более продуктивную фазу возрождения естественного права в послевоенное время, которая стала мировоззренческой основой в т о р о й,
ранее уже упомянутой, «революции в праве», и характеризует саму суть этого крупного перелома в правовом развитии, когда возрожденное естественное право, как это и предсказали русские правоведы, обретает непосредственное юридико-регулятивное значение. Так что последо-
вательно правовой путь, реализующий возрожденную естественноправовую концепцию, получившую высокое общественное признание после Второй мировой войны, на деле осуществился в развитых демократических странах Запада в 1950–1960-х годах.
1 См.: Кистяковский Б.А. Социальные науки и право: Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. С. 508.
121
Философия права
Все это главным образом отличает трансформацию позитивного права на современной стадии демократического развития. Стадии, отражающей, по всем данным, наиболее насущную социальную потребность послевоенного времени, когда со всей остротой встал вопрос о необходимости такого преобразования действующего права в демократических странах, которое положило бы конец самой возможности установления, режима тирании и беззакония. И именно тогда идеи прав человека, имевшие характер общих деклараций, обрели институционность и выступили в качестве регулятивных юридических принципов – непосредственной основы наступления юридически значимых последствий. Существенный шаг в этом направлении был сделан уже в первые послевоенные годы. В декабре 1948 года ООН приняла Всеобщую декларацию прав человека, юридически закрепившую на международно-правовом уровне эту, ранее в основном декларативную, категорию. Затем конституции ряда европейских стран (притом – знаменательно! – прежде всего стран, испытавших на себе ужасы фашистской тирании, – Германии, Испании, Италии) придали правам человека, в первую очередь основным, фундаментальным, непосредственно юридическое значение и плюс к тому – приоритетное значение в данной
национальной юридической системе.
С 1950–1960-х годов естественное право в его современном понимании, наряду с его общим «философским бытием» в духовной жизни общества, перешло в плоскость жизненной практики, практической свободы людей. Это и нашло свое выражение в неотъемлемых правах человека, в их прямом юридико-регулятивном значении.
Такой подход к правам человека позволяет не только «институализировать» естественное право, преодолеть его известную неопределенность, многозначность, но и одновременно – дать категории прав человека необходимое философское обоснование и в этой связи устранить саму возможность их этатической (государственно-державной) интерпретации. Той интерпретации (кстати, привычной для общего советского правопонимания), когда права людей понимаются не как данные самой природой, самим человеческим бытием, независимые от усмотрения власти, а как нечто такое, что «предоставляется» государством, зависит от его «доброй воли», «даруется» властью.
Неотъемлемые права человека: проблемы, «поколения» прав. Хоте-
лось бы обратить внимание на то, что при характеристике прав человека как выражения (объективизации, институализации) естественного права в его современном понимании акцент здесь и далее делается
на основных неотъемлемых правах. В чем тут дело?
122
Глава третья. Философия гуманистического права
А дело тут вот в чем. После провозглашения революционной демократии в конце XVIII века и утверждения в мировом общественном мнении неотъемлемых прав человека – таких, как жизнь, свобода, собственность, безопасность личности, стремление к счастью, подобного рода понимание рассматриваемой гуманитарной категории стало общепризнанным. Изначально, по самой своей первородной сути, неотъемлемые права человека приобрели значение символа и юридического аналога индивидуальной свободы человека, его твердой защищенности от произвола власти.
Именно в таком изначальном («первородном») качестве права человека шаг за шагом обретали свою реальную государственно-правовую жизнь. Так продолжалось почти до середины XX века.
Вместе с тем в конце 1940-х годов (не без влияния духа возрожденного естественного права, но, к сожалению, на деле вопреки ему) категория прав человека претерпела существенные метаморфозы, которые все более воздействуют на самую ее суть и в этой связи вызывают серьезную тревогу.
Основание для таких метаморфоз, как это нередко бывает, дали реальные процессы, происходящие в человеческом обществе в XIX–XX веках, обусловленные гигантским научно-техническим, общественным прогрессом и все более активным переходом общества от традиционных к либеральным цивилизациям. Эти процессы потребовали дальнейшего углубления гуманистического содержания индивидуализма1, совершенствования и углубления либеральных воззрений и в силу этого – развития начал солидаризма, обеспечения достойного уровня жизни людей, выработки форм социальной, в том числе государственной, деятельности, направленной на «общественное служение». Такого рода тенденции и линии общественного развития нашли достаточно полное отражение в ряде теорий неолиберализ-
1 Во второй половине текущего столетия «развитые правовые культуры характеризуются более чем умеренным пафосом в отношении абсолютного, ничем не ограниченного индивидуализма, свойственного эпохе зарождения и становления персоноцентристских обществ... В настоящее время не только политикам, но и всему населению любого персоноцентристского государства стало понятно, что интересы каждой отдельной личности могут быть обеспечены лишь при условии обеспечения интересов всего социального целого, признание значимости которых серьезно уточнило границы свободы каждого отдельного индивида. Персоноцентристское общество – это такое (в данном отношении), которое уже переболело болезнью ничем не ограниченного индивидуализма, свойственного переходному, от социок персоноцентристскому, периоду» (Семитко А.П. Развитие правовой культуры как правовой прогресс. С. 189).
123
Философия права
ма, в теории солидарности Л. Дюги1 и – что весьма примечательно – в разработках русских правоведов-философов2.
Но, спрашивается, каким образом, через какой категориальный юридический аппарат можно перевести указанные тенденции в плоскость прав людей?
Как это ни покажется неожиданным (на самом же деле в полном согласии с марксистской тактикой «перехвата идей»), указанный вопрос был решен на принципиально иной, чем либерально-гуманистическая, философско-политической основе, на основе марксистской доктрины, причем в ее большевистской, сталинской интерпретации. Советская конституция 1936 года, призванная по замыслу ее отцовразработчиков (сначала Бухарина, затем Сталина) возвестить о торжестве «социалистической демократии», закрепляла «великие социальноэкономические права трудящихся»: «право на труд», «право на отдых»,
«право на образование», «право на социальное обеспечение» и т.д.
Эти социально-экономические права были сразу же объявлены коммунистической пропагандой «социалистическими», намного превосходящими формальные буржуазные права, некие абстрактные права человека, политические и гражданские права, служащие интересам эксплуататорских классов (хотя они частично тоже были закреплены в сталинской Конституции, но в марксисткой обработке – как второстепенные и в своем применении увязываемые с интересами социализма). И вот именно эти социально-экономические права долгое время, вплоть до крушения коммунизма в России, служили – а порой служат и сейчас – своего рода знаменем побед социализма, показателем невиданных преимуществ социалистической демократии.
А теперь коренной вопрос: что же представляют собой такого рода социально-экономические права (в том виде, в каком они были закреплены в сталинской Конституции) со строго юридической стороны? Думается, если руководствоваться общепринятыми научными крите-
1 См.: Дюги Л. Социальное право, индивидуальное право, преобразование государства. М., 1909. Автор пишет, в частности, что правители обязаны не только воздерживаться; они должны действовать, а эта обязанность переводится в юридическую обязанность обеспечить обучение и гарантировать труд» (С. 72).
2 Весьма радикальные идеи солидаристского плана, в чем-то отступающие от кано-
нов либерализма, высказывал П. Новгородцев, который считал, что здесь вообще происходят коренные изменения в государственно-правовой жизни, – такие, когда государство становится органом «общественного служения» (см.: Новгородцев П. Кризис современного правосознания. М., 1909. Автор утверждает, что современный либера-
лизм означает «целый переворот понятий, который знаменует новую стадию в развитии правового государства» (С. 340)).
124
Глава третья. Философия гуманистического права
риями, наиболее корректный, научно строгий ответ на поставленный вопрос таков: перед нами не права, имеющие непосредственно юридическое значение, действие и охрану, а идеолого-политические категории, которые представляют собой идеалы, намерения, лозунги-задачи и которые в соответствии с их реальным содержанием могут обозначаться как принципы деятельности государства, выступающего в качестве института «общественного служения». В отношении граждан они могут быть обозначены как общие публичные права1 – права именно в политическом ракурсе, т.е. возможности требовать от государства через политико-правовые институты его действий в области «общественного служения»: по обеспечению граждан достойным уровнем существования (реально – прожиточным минимумом), по охране здоровья, по созданию условий для обучения.
Причем для того, чтобы эти принципы, идеалы, публичные права приобрели реальное, не общеполитическое, а непосредственно-юридическое значение, действие и охрану по отношению к гражданам, необходимо по крайней мере наличие двух непременных условий:
– во-первых, само общество должно достигнуть достаточно высокого уровня материального и духовного развития, богатства2;
– и, во-вторых, принципы, идеалы, общепубличные права должны быть, по выражению Л. Дюги, переведены на уровень конкретных юридических прав и обязанностей (например, в области образования, гарантирования условий труда, правил приема на работу, обеспечения прожиточного минимума и др.), которые могут быть реализованы при помощи юридических средств, обеспечены государственно-правовыми институтами, прежде всего институтами правосудия.
Этих условий, особенно в обстановке конца 1930-х годов, в Советском Союзе не существовало. Ситуация по каждому из этих двух пунктов была «со знаком минус». Лишь на очень ограниченных участ-
1 О категории публичных прав см.: Кистяковский Б.А. Социальные науки и право: Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. С. 579–581. Характерно, что автор придавал категории публичных прав социалистический характер.
2 Как убедительно показала Л.А. Лукашева, «накопление народного богатства – не-
пременное условие реальности осуществления социальной функции государства», и такого рода функция «в западном мире осуществляется в развитом гражданском обществе...» (Общая теория прав человека / Под ред. Е.А. Лукашевой. С. 121–122).
Примечательно, что еще в начале нынешнего века П. Новгородцев писал, что, объявив себя органом общественного служения, государство «встречается с необходимостью реформ, которые лишь частично осуществимы немедленно, а в остальном либо вовсе не осуществимы, или осуществимы лишь в отдаленном будущем, вообще гово-
ря, необозримы в своем дальнейшем развитии и осложнении» (Новгородцев П. Кризис
современного правосознания. С. 340).
125
Философия права
ках реальной жизни широковещательно провозглашенные права были переведены на уровень конкретных прав и обязанностей (например, при приеме на работу беременных женщин). И потому указанные «права» в социалистическом обществе не только не работали в их действительном значении (т.е. как принципы, идеалы и даже как политические права), но по сути дела представляли собой характерные для «общества социализма» демагогию, мифы и ложь – прямой обман, грубую мистификацию, а в конечном счете – дискредитацию конституционно-правовых институтов. Словом, то, что плоть от плоти марксистской революционной идеологии и прямо вписывается в ущербное советское социалистическое право.
А дальше с категорией социально-экономических прав случилось нечто невообразимое и, если угодно, печальное и трагическое с точки зрения проблематики неотъемлемых прав человека, что до сих пор ни в науке, ни в общественном мнении, на мой взгляд, не получило должной оценки. С конца 1940-х годов гордость социализма – социально-экономические права внезапно, сказочным образом превратились в «неотъемлемые права человека», их «второе поколение».
Как и почему это случилось?
На первый взгляд, во второй половине 1940-х годов произошло, казалось бы, закономерное и чрезвычайно важное событие: социальноэкономические права получили международно-правовое признание. Во Всеобщей декларации прав человека 1948 года, в ряде последующих ооновских документов в состав прав человека были включены, с известными коррективами и в юридически оформленных положениях (насколько это оказалось возможным), социально-экономические права, которые и были обозначены правами человека «второго поколения».
Конечно, в известной мере это стало ответом на требование времени, новые социально-экономические потребности общества. Но это было, так сказать, слишком легкое, неадекватное решение, в котором не учитывалась сложность соответствующих проблем, упомянутых ранее условий конституирования прав и их действительной реализации. И плюс к тому мало кто при этом принял во внимание то обстоятельство, что подобное расширение общепризнанной гуманитарной категории произошло в ООН в результате прямого и настойчивого идеологического и дипломатического воздействия советского государства, руководящие инстанции которого преследовали цель лишить категорию прав человека «буржуазного» содержания и, напротив, сообщить ей «социалистический» характер, «обогатить» ее достижениями сталин-
126
Глава третья. Философия гуманистического права
ской Конституции, постулатами марксистской идеологии. В обстановке почтительной эйфории, которая была характерна для отношения к Советскому Союзу после его победы над гитлеровским фашизмом в первые послевоенные годы (а также настойчивости и ухищрений советских дипломатов и идеологов, перетянувших на свою сторону многих представителей стран «третьего мира»), и возникли предпосылки, на основе которых, наряду с причинами объективного порядка, социально-экономические права «второго», а потом и «третьего» поколений1 были включены в состав неотъемлемых прав человека при записи соответствующих положений в ооновских документах.
Такого рода нарастающий, идущий волна за волной процесс «обогащения» и расширения категории неотъемлемых прав человека и вызывает тревогу и с интеллектуально-мировоззренческой, и с практической точки зрения.
Во избежание недоразумений повторю: сообразно с масштабными социальными переменами, происходящими в мире в связи с переходом человечества к либеральным цивилизациям, значение социальноэкономических, трудовых, пенсионных и аналогичных им прав в жизни людей непрерывно возрастает. Они как политические принципы и идеалы нуждаются в конституционном и ином законодательном закреплении, в государственном обеспечении. Но они в своем реальном
(а не в словесном) выражении – принципиально иные явления, и даже
при наличии указанных ранее условий, в том числе экономических2, а также при переводе рассматриваемых явлений в систему юридических отношений, представляют собой принципиально иные правовые феномены, нежели неотъемлемые права и свободы человека.
1 К правам «третьего» поколения обычно относят коллективные и солидарные права – права народов (право на мир, на здоровую окружающую среду, право на коммуникацию и др.), а также, по мнению отдельных авторов, такие экстравагантные «права человека», как право не быть убитым во время войны, право на сон, право на самообразование и т.д.
А.П. Семитко высказал предположение о возможности «четвертой волны» в понимании прав человека, когда этой категорией могут быть охвачены права, связанные с запретом абортов, и право на эвтаназию (Семитко А.П. Развитие правовой культуры как правовой прогресс. С. 193).
2 Е.А. Лукашева, придавая существенное значение группе социально-экономиче-
ских прав, пишет вместе с тем: «...далеко не все государства могут уже сегодня реально защитить все важнейшие права этой группы. Основная причина – состояние экономики страны. Ведь социальная функция может осуществляться в полном объеме лишь при высоком уровне экономического развития, позволяющего разумно перераспределять средства и ресурсы, сохраняя свободу рыночных отношений и предпринимательства» (Общая теория прав человека / Под ред. Е.А. Лукашевой. С. 108).
127
Философия права
Почему? Не только потому, что они являются в основном декларациями, идеалами, принципами, особыми публичными правами, требующими правовой конкретизации, перевода на уровень конкретных гражданских прав, и в этом отношении – развернутой юридической регламентации, во многом к тому же зависимой от переменных величин – уровня развития экономики, социальной сферы, культуры данного общества, политики государства. И не только потому, что в связи с вышесказанным они как таковые не могут быть предметом непосредственной судебной защиты и государственного обеспечения (плюс к тому, выступая в политической сфере как общие публичные права и политические обязанности государства, они в практическом применении – коль скоро не выражены в конкретных юридических отношениях, защищаемых судом, – ставят человека в зависимость от органов власти, должностных лиц, чиновников, их усмотрения). А в силу всего этого – изначально лишены тех необходимых свойств, которые бы позволили рассматривать их в качестве неотъемлемых прав.
Главное здесь – соображения принципиального характера, относящиеся к самой сути прав человека.
Во-первых, – и это самое существенное – неотъемлемые права человека имеют свою строгую смысловую общечеловеческую определенность (которую они при широкой их интерпретации теряют): они являются выразителями и носителями сути человеческого бытия, защищенной свободы человека, – одного-единственного, по выражению
Канта, прирожденного права человека.
Во-вторых, неотъемлемые права человека призваны защищать человека от власти, ее произвола. Те же социально-экономические и иные
«права», которые относятся ко «второму» и «третьему» поколениям, ставят человека не только в зависимость от уровня развития общества, его богатства, но и в зависимость от власти, от ее состояния и усмотрения чиновников.
И в-третьих, закрепление в конституциях демократических стран основных, неотъемлемых прав человека (в отличие от фиксации в конституционных текстах всей суммы гражданских прав, в том числе и переведенных в юридическую плоскость социально-экономических прав) имеет особый высокогражданственный юридический смысл. Именно основным, фундаментальным правам человека – как это сделано в ряде конституций западноевропейских стран – придается в конституциях «повышенно-конституционное» политико-юридическое значение (они помещены на первое место в тексте, им сообщено непосредственно-юридическое действие, качество «неприкасаемости»
128
Глава третья. Философия гуманистического права
и др.), что вообще возвышает права человека в обществе, делает их непреложной основой общественной жизни, непосредственной юридикорегулятивной реальностью, которая призвана поставить в строгие рамки государственную власть.
Так что, казалось бы, благое дело – расширение «каталога» прав человека на деле обескровливает эту основополагающую гуманитарную категорию. И если у советских идеологических стратегов был в конце 1940-х годов расчет на то, чтобы лишить категорию прав человека ее духовной и юридической силы, то этот расчет (увы, с помощью истинных правозащитников, нас, юристов, в том числе либеральной ориентации) в немалой степени осуществился на практике. С этой точки зрения требуют известных корректив утверждения о том, что «бывший Советский Союз был первым государством мира, который конституционно закрепил достаточно широкую систему экономических прав» и что «отрицать роль Советского государства в формулировании системы экономических прав было бы неправильным»1.
Итак, представляется в высшей степени важным строго разграничить основные неотъемлемые права человека, направленные на обеспечение свободы и достоинства каждого (они имеют основополагающее и абсолютное значение в обществе, ставшем на путь демократического развития), и весь обширный комплекс прав гражданина данного государства. Исходя из этого вполне оправданно первую из указанных группу прав так и именовать – «права человека», а вторую (весь обширный комплекс гражданских прав) именовать иначе – «права гражданина данного государства». Или, как это делает ряд современных европейских конституций (в том числе Германии, Испании), обозначить общепризнанные неотъемлемые права человека термином «основные права».
Серьезные последствия. В условиях демократического развития, на-
чавшегося в эпоху Просвещения и перешедшего в передовых демократических странах в 1950–1960-е годы в новую фазу, происходят знаменательные изменения в позитивном праве этих стран.
В чем существо таких изменений?
Самое главное здесь – это прямое и глубокое вторжение в позитивное право, в саму его органику, возрожденного естественного права, выраженного в системе общепризнанных неотъемлемых прав человека. Иначе говоря, это обретение неотъемлемыми правами человека значения и функций действующей правовой реальности, да причем такой, когда
1 Общая теория прав человека / Под ред. Е.А. Лукашевой. С. 129.
129
Философия права
она становится правовым базисом, юридической основой национальных правовых систем.
А это приводит к следующим ч е т ы р е м серьезным последствиям в позитивном праве.
Во-первых, позитивное право (и как раз через неотъемлемые права человека, которые напрямую входят теперь в его содержание) непосредственно соотносится с самой основой человеческого бытия – со свободой и в соответствии с этим призвано воплощать ее в необходимых юридических формах, реализовывать в процессе правового регулиро-
вания общественных отношений1.
Во-вторых, намного увеличивается собственная сила позитивного права: она теперь в меньшей мере опирается на авторитет и силу власти, а главным образом и прежде всего основывается на мощи естественного права, которое потому и воспринимается в качестве «естественного», что имеет для человека важнейшее и приоритетное значение. В-третьих, положения об общепризнанных неотъемлемых правах человека приобретают в правовой системе государства непосредственное юридическое действие. Это значит, что основные, фундаментальные человеческие права, признанные мировым сообществом, непосредственно, причем независимо от воспроизведения или упоминания о них в национальных документах, входят в содержание действующего права страны и имеют в стране непосредственное юридическое значение. Это значит также, что органы правосудия не только могут, но и юридически обязаны принимать решения с одной лишь ссылкой на
общепризнанные права человека.
Одним из наиболее ярких подтверждений принципиального изменения регулятивного статуса естественного права, выражающих
1 Следует заметить, что импульсы, идущие от современного естественного права, в какой-то мере затрагивают регулятивные особенности позитивного права. Его качество суперструктуры, обеспечивающей воспроизводство нормативно-унифицированных наличных отношений, развертывается в соответствии с критериями свободы. И отсюда оправданно утверждать, что «именно право, поскольку в основе его лежит самоограничение деятельной свободы (и надо добавить – определение «игры свободы» человека. – С.А.), задает одну шкалу ценностей, в которой мера блага определяется как степень индивидуальной свободы. А значит, право выступает как особая среда, в которой самые различные поступки… соизмеримы по единому масштабу – масштабу свободы» (Малинова И.П. Философия правотворчества. С. 108). Заслуживает специального внимания мысль автора о том, что «внутренней, диалектичной стороной права является то, что нормативная унификация ограничительных способов властного опосредования отношений субъектов в реализации ими своих интересов выступает необходимым условием всеобщности непосредственно-индивидуальной формы располагания какими-либо благами, в том числе свободой как их универсальным эквивалентом» (Там же. С. 111).
130
Глава третья. Философия гуманистического права
его неотъемлемых прав человека, стало в 1996 году решение Конституционного суда Германии, который признал юридически оправданной ситуацию, невозможную с позиций догматической юриспруденции, – привлечения к уголовной ответственности руководителей несуществующего государства (ГДР) за причастность к убийствам на границе перебежчиков, т.е. за деяния, которые как будто бы согласовывались с законоположениями ГДР, но противоречили фундаментальным правам человека.
В-четвертых, именно категории возрожденного естественного права в виде идей о неотъемлемых правах человека (и это – наиболее значимое последствие) стали центральным звеном действующего права как
сложного многогранного образования. Тем центральным звеном, той
правовой идеей «в праве», которая имеет первостепенное значение не только для решения ряда вопросов теории, в том числе для характеристики особого построения всех других слоев, граней правовой материи, но и для практической стороны дела – для решения вопросов законодательства, вопросов юридической практики.
Именно здесь нужно искать объяснение тому обстоятельству, что в современных условиях неотъемлемые права человека по своему юридическому значению не только не уступают национальным законам всех рангов, но и в принципе имеют по сравнению с ними приоритетное юридическое действие.
С позиции юридической практики существенно важно, например, то, что при пробелах в действующем праве, недостаточности или неопределенности действующих законоположений правовой вакуум заполняется, а неопределенность законоположений преодолевается на основе центральной правовой идеи. Значит, права человека в таком случае становятся ориентиром, определяющим направление и перспективу решения тех или иных юридических дел. И, забегая несколько вперед, замечу: то обстоятельство, что в российском Конституционном Суде при рассмотрении конституционной обоснованности актов, положивших в 1994 году начало войне в Чечне, права человека не получили такого признания, свидетельствует о том, что в России продолжает господствовать право власти (в лучшем случае – право государства), а не передовое демократическое право, соответствующее требованиям современного гражданского общества.
Отмеченные крупные изменения в позитивном праве, выражающие глубокое проникновение в саму его органику возрожденного естественного права, – изменения, в должной мере ни наукой, ни общественным мнением еще не оцененные (и более того – в значительной
131
Философия права
степени оставшиеся незамеченными), в действительности по своим масштабам и, особенно, значению для настоящего и будущего ничуть не уступают тому гигантскому прогрессивному сдвигу в правовом развитии, которым отмечена эпоха Просвещения, эпоха французской революции. Потому-то они с полным основанием и могут быть обозначены в качестве в т о р о й «революции в праве»1.
Новая трактовка права диссонирует со сложившимися и весьма устойчивыми стереотипами о праве, законе, законности, сориентированными на власть. И поэтому переход от понимания права как исключительно и всецело «силового» института, прочно укоренившегося за долгие века взаимоотношений человека с властью, к пониманию его как гуманистического явления, феномена свободы, происходит с трудом. Еще в самом начале XX века знаменитый русский правовед П.И. Новгородцев говорил о неоправданном положении вещей, «когда отвергают право как порождение силы и произвола и забывают право как выражение справедливости и свободы, – то право, которое издавна вдохновляло на подвиги и на борьбу и которое всегда почиталось священным достоянием лиц»2.
Новое соотношение. Теперь – о самом значительном последствии
в позитивном праве, наступающем в условиях возрожденного естественного права, его новой жизни. Оно касается соотношения права и власти – того соотношения, которое при всех метаморфозах права (его развитии от «права сильного» к «праву власти» и «праву государства») неизменно оставалось силовым институтом, не содержащим каких-либо элементов, так или иначе не зависящих от власти.
Ныне же, в результате второй «революции в праве» такого рода элементы, да притом непосредственно выражающие сами основы человеческого бытия, появились! Появились в виде положений о неотъемлемых правах человека, которые приобрели прямое юридическое действие и заняли (точнее – начали занимать) центральное место во всей юридической системе современного гражданского общества.
А это значит, что впервые за всю историю человечества право ста-
ло обретать такое новое качество, которое позволяет ему в о з в ы с и т ь с я н а д в л а с т ь ю и, следовательно, наконец-то решить одну из коренных проблем нашей жизни, истинное наказание и прокля-
1 Примечательно, что основные вехи правового прогресса вполне согласуются с развертыванием в ходе исторического развития граней права. Первая веха – римское частное право раскрыло догму права, возрожденческая культура и эпоха Просвещения –
«правовое содержание», послевоенная правовая революция – истинные правовые идеи.
2 Новгородцев П.И. Идея права в философии Вл.С. Соловьева. М., 1901. С. 18–19.
132
Глава третья. Философия гуманистического права
тие для человечества – проблему умирения и «обуздания» политической государственной власти.
Стало быть, в результате недавней «революции в праве» именно сейчас, в наше время, право и власть начали меняться местами. И именно сейчас, в наше время, на место права как сугубо силового образования приходит гуманистическое право – право современного гражданского общества1, действенность которого строится в основном на природной силе естественного права, свободы.
Такого рода изменение соотношения между правом и властью, как мы видели, напрямую связано с новой, высокой миссией прав человека. И здесь нужно вновь сказать о Канте. Мечта ли это философа? Прозрение? Глубина мысли и единая логика идей? Не знаю. Но самые замечательные, необыкновенные и по сегодняшним меркам слова о соотношении права и власти в идеальном его понимании сказал именно тот философ, идеи которого заложили исходные блоки философии гуманистического права, – Иммануил Кант. По его словам (уже приведенным на одной из первых страниц книги), «право человека должно считаться священным, каких бы жертв ни стоило это господствующей власти. Здесь нет середины и нельзя измышлять среднее прагматически обусловленного права (нечто среднее между правом и пользой); всей политике следует преклонить колени перед правом…»2.
С этих позиций, быть может, самым верным показателем того, что в данном обществе право занимает достойное и высокое положение, соответствующее формулам «правовое государство», «правление пра-
ва», является способность власти терпеть право и без колебаний сообра-
зовывать с ним все свои действия. Так относиться к праву, чтобы и в тех случаях, когда существование и действие права не согласуются с интересами власти, безропотно признавать его приоритет, верховенство над собой и одновременно – делать все для того, чтобы его требования неукоснительно и полностью проводились в жизнь.
Понятно, что процесс формирования права современного гражданского общества даже в передовых демократических странах пока не завершен. Во многих других он еще и не начат. В некоторых странах заметны порой симптомы правового регресса, возвратного движения к праву власти, силовым юридическим порядкам.
1 С этой точки зрения следует признать справедливым мнение, что «именно права человека выступают чистым воплощением права, т.е. безусловного общественного дозволения самодеятельности свободного человека» (Ершов Ю.Г. Философия права (материалы лекций). С. 21).
2 Кант И. Сочинения на немецком и русском языках. Т. 3. М., 1994. С. 461.
133
Философия права
Что ж, перспектива формирования и развития гуманистического права в тех или иных странах накрепко связана с судьбой демократии на нашей планете, будущим демократических и гуманистических ценностей, словом, с судьбой и будущим на нашей земле цивилизаций либерального типа.
Но как бы то ни было, закладка фундамента юридических систем, способных возвыситься над властью и последовательно реализовать демократические и гуманистические ценности, в истории человечества состоялась.
1.
Еще по теме Возрождение и новая жизнь естественного права:
- 1.1. Естественно-правовые и этические учения о праве как основания психологической теории
- 3.2.3.4. Естественное право как предмет философии права
- 4. Естественное право и правовое государство
- Консервативный идеал и «естественное право >>
- § 1. Б. Н. Чичерин о сущности государства и его составных элементах. Проблема власти. Государство и общество. Государство и общественный строй. Вопрос о правах и обязанностях граждан. Проблемы государственной политики. Вопрос о размерах государства
- ГЛАВА IV. Право, мораль и свобода в трактовке современной западной юриспруденции
- Право и революция
- Естественное право. Право, которое рождено Историей
- Права человека: метаморфозы, наслоения, суть
- Феномен современной эпохи – право человека
- Возрождение и новая жизнь естественного права
- 5. частНое право и естествеННое право
- § 3. Высшие ценности. Естественное право и современность
- ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ТЕОРИЯ ПРАВА КАК ЮРИДИЧЕСКАЯ НАУКА