2.1. Процессуальный статус лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера

Факты противоправного поведения, предусмотренные уголовным законодательством, порождают уголовно-правовые и уголовно-процессуальные отношения. Субъекты этих правоотношений наделяются специальными правами и обязанностями, совокупность которых составляет и их правовой статус.

В юридической литературе понятия «участник уголовного процесса»,

76

«субъект уголовно-процессуальной деятельности», толкуются неоднозначно .

Так, по мнению М.С. Строговича, субъектами уголовно-процессуальной деятельности могут быть только те государственные органы, должностные лица и граждане, которые выполняют одну из трех процессуальных функций: обвинение, защиту, разрешение дела . С.А. Альперт полагал, что участниками процесса являются лишь лица, защищающие в уголовном деле свои права и законные интересы представляемого (защищаемого) лица и в связи с этим

78

наделенные определенными процессуальными правами . В.М. Савицкий отмечал, что участниками процесса являются « все без исключения субъекты уголовно-процессуальной деятельности, начиная с судьи и кончая понятым,

которые постоянно или эпизодически осуществляют свои права и обязанности

79

в конкретном уголовно-процессуальном отношении» . Солидаризируясь с последней точкой зрения, хотелось бы отметить, что новое уголовно- процессуальное законодательство также исходит из этой позиции, понимая под участниками уголовного судопроизводства лиц, принимающих участие в уголовном процессе (ст. 5 УПК РФ).

Данный подход позволяет рассматривать в качестве участника уголовного судопроизводства и лицо, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера.

До недавнего времени было принято считать, что указанное лицо не является участником уголовно-правовых отношений.

что основанием уголовно-правовых отношений является только факт

80

преступления, а субъектом - преступник , Действия же невменяемых, даже

если они общественно опасны, уголовно-правового значения не имеют,

81

поэтому и не могут вызывать уголовно-правовых отношений . Другие авторы

пришли к выводу, что невменяемый является субъектом, но не уголовно-

правового отношения, а отношения общего характера, которое можно

82

именовать «отношением государственного покровительства» .

Несомненно, самым распространенным основанием для возникновения уголовно-правовых отношений является уголовно-наказуемое деяние, а субъектом - вменяемое лицо, совершившее преступление. В то же время, уголовно-правовое регулирование охватывает более широкие правовые категории и не исчерпывается только преступлением и наказанием. Понимание уголовно-правового отношения исключительно как отношения между государством и преступником по поводу совершенного преступления, как справедливо замечают Р.И. Михеев и Б.А. Протченко, «неосновательно сужает предмет правового регулирования и не раскрывает содержания и сущности уголовного права» .

Лица, совершившие общественно опасные деяния и страдающие психическими расстройствами, не подлежат уголовной ответственности. Тем не менее, совершая общественно опасное деяние, которое по закону влечет уголовную ответственность, это лицо неизбежно вступает в определенные отношения с государством, и такие отношения, несомненно, носят юридический характер. Государство должно ограждать общество от совершения такими гражданами общественно опасных деяний путем применения специфических государственных уголовно-правовых мер принуждения.

Рассматриваемые правоотношения объективно возникают во время совершения общественно опасного деяния, предусмотренного конкретной нормой уголовного закона. Моментом окончания указанного правоотношения будет прекращение применения определенного вида принудительного лечения по постановлению суда в случае выздоровления лица или такого изменения характера психического заболевания, когда отпадает необходимость в дальнейшем применении принудительных мер медицинского характера .

Уголовно-правовые отношения, возникающие по делам о применении принудительных мер медицинского характера, могут быть установлены, конкретизированы и реализованы посредством уголовно-процессуальных отношений.

В юридической литературе на этот счет были высказаны следующие суждения. А.П. Овчинникова полагает, что, если психическое состояние лица не устраняет возможности его участия в производстве по делу, то оно на предварительном следствии наделяется правами обвиняемого, а в суде - правами подсудимого . А.А. Хомовский ратовал за то, чтобы в подобных случаях «лицо, о котором рассматривается дело, наделялось правами

87

подсудимого» . С.Я. Улицкий считал, что такое лицо должно пользоваться правами подсудимого в той степени, в какой позволяет состояние его

Ой

здоровья . По мнению М.С. Строговича, такое лицо вообще не может быть наделено процессуальными правами .

Думается, следует согласиться с мнением П.А. Колмакова о том, что «ни при каких условиях между лицом, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера и подозреваемым (обвиняемым) нельзя ставить знак равенства. С момента появления в качестве самостоятельного субъекта лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, из процесса автоматически «уходит» такой субъект как «подозреваемый» или «обвиняемый».

<Ю

применении принудительных мер медицинского характера» ,

Полагаю необходимым закрепить в уголовно-процессуальном законодательстве процессуальное положение лица, в отношение которого возбуждено производство о применении принудительных мер медицинского характера. Такая позиция обусловлена, прежде всего, фактически бесправным положением этого лица на предварительном следствии и в суде.

Утверждение, что лица, совершившие запрещенное уголовным законом деяние и страдающие психическими расстройствами, не имеют никаких интересов в процессе производства по уголовному делу и не могут пользоваться никакими правами, очевидно, исходит из убеждения, что психическое расстройство во всех случаях исключает уголовно- процессуальную дееспособность . Тем не менее, УПК РФ не содержит ни одной нормы, императивно запрещающей проведение следственных действий с участием лица, страдающего психическим расстройством.

Недееспособность лица, признанного в отношении расследуемого общественно опасного деяния невменяемым, явление не постоянное, Невменяемость не всегда исключает уголовно-процессуальную дееспособность. Глубокое психическое расстройство в момент совершения общественно опасного деяния в силу ряда причин (кратковременность болезни, чередование болезненных приступов с ремиссиями и т.п.) может уже через несколько дней значительно смягчиться или исчезнуть совсем, так что лицо, невменяемое в

отношении инкриминируемого деяния, оказывается способным участвовать в

92

производстве по делу .

Правовой статус личности в уголовном процессе предполагает наделение всех участников судопроизводства процессуальной правосубъектностью, которая означает, что при наличии определенных условий лицо способно обладать и лично реализовывать соответствующие права, а также исполнять определенные обязанности.

В юридической науке существуют различные позиции на предмет того, что понимать под правосубъектностью.

Вместе с тем, в уголовном процессе участвуют и такие лица, у которых процессуальная правоспособность не возникает одновременно с дееспособностью. Например, это имеет место тогда, когда обвиняемый становится лицом, в отношении которого решается вопрос о применении принудительных мер медицинского характера.

У лиц, в отношении которых ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, такой элемент индивидуального правового статуса, как правосубъектность, присутствует, но за некоторыми изъятиями, которые не препятствуют охране прав и интересов данных лиц. Ведь именно государство в законодательном порядке определяет объем правоспособности и дееспособности, что, по существу, определяет права и обязанности этой категории граждан.

Субъективные права также являются элементом индивидуального статуса лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера. В субъективном праве обгцие юридические права и обязанности, составляющие область объективного права, становятся принадлежащими конкретному лицу, конкретному субъекту правоотношений. Сам термин «субъективное право» означает, что данное право носит индивидуальный характер, т.е. принадлежит конкретному субъекту.

В субъективном процессуальном праве отражены волевое и рациональное начала, благодаря которым любой участник уголовного процесса имеет реальную возможность совершать действия и принимать самостоятельные решения. Вместе с тем, участники судопроизводства могут, как воспользоваться предоставленными субъективными правами, так и отказаться от их реализации. При этом необходимо заметить, что если участники процесса не реализуют свои права (либо реализуют их не в полной мере), то это не должно отрицательно влиять на охрану их законных интересов.

Таким образом, субъективные права составляют неотъемлемую и наиболее существенную часть юридического статуса любого участника уголовного процесса. На основе этих прав и обязанностей возникают и развиваются уголовно-процессуальные отношения, осуществляется уголовно- процессуальная деятельность. С учетом ролевых особенностей каждого участника уголовного процесса должна определяться и специфика его субъективных прав.

Думается, что проблему процессуального положения лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, возможно решить, только с учетом следующих положений:

1) участник уголовного процесса, страдающий психическим расстройством, не может быть ограничен в правах в сравнении с обвиняемым, подсудимым;

-582) неверным является утверждение о том, что рассматриваемое лицо наделено правами обвиняемого, подсудимого, осужденного, Его права могут в ряде случаев соответствовать правам обвиняемого, но это именно права лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера. Указанное лицо - не обвиняемый, не подсудимый, а самостоятельный участник уголовного судопроизводства;

следователь, прокурор не могут лишать лицо, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, какого-либо права, принадлежащего ему по закону. Если же в силу своего болезненного состояния он сам не может реализовать свое субъективное право, оно должно быть реализовано через защитника и законного представителя;

некоторые права такой участник уголовного судопроизводства может реализовать самостоятельно, если этому не препятствует характер психического расстройства;

Необходимость предоставления этому участнику процесса конкретных, закрепленных в отдельной норме, соответствующих его процессуальному статусу прав, обусловлена следующими факторами:

рассматриваемое лицо является участником уголовного судопроизводства, имеющим свой правовой интерес в уголовном деле. Однако психическое состояние указанного лица не всегда позволяет ему участвовать при производстве следственных действий и в судебном разбирательстве;

это лицо с момента установления факта психического заболевания и до вынесения судом соответствующего постановления, практически лишено возможности отстаивать свои интересы, так как в самом законе не определены правила его возможного поведения;

до тех пор, пока процессуальные права названного участника процесса законодателем не определены, невозможно говорить о гарантиях прав лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера;

-594) закрепление конкретных процессуальных прав внесет ясность в

понимание сотрудниками правоохранительных органов того, какую меру

возможного поведения лица, в отношении которого ведется производство о

применении принудительных мер медицинского характера, допускает

законодатель, что, в свою очередь, обяжет следователя, прокурора и суд строго

и неукоснительно соблюдать их и создавать все условия для их реализации,

В связи с тем, что процессуальный статус рассматриваемого участника

уголовного судопроизводства законодательно не определен, остается

нерешенным вопрос о том, следует ли предъявлять обвинение такому лицу.

Как правило, на практике обвинение предъявляется, даже если следователю

заранее известно, что лицо, совершившее общественно опасное деяние,

страдает психическим расстройством. По результатам проведенного мною

исследования, в 90% изученных дел выносилось постановление о привлечении

такого лица в качестве обвиняемого. Совершенно очевидно, что предъявление

обвинения лицу, страдающему психическим заболеванием, является

противозаконным, нарушающим его права. Следует согласиться с позицией

Л.М. Карнеевой и А.А. Чувилева, которые считали, что если возникает

сомнение во вменяемости лица, подлежащего привлечению к уголовной

ответственности, необходимо провести экспертное исследование. Отступление

от этого правила приводит к необоснованному привлечению в качестве

обвиняемого .

При явных признаках психического расстройства и при наличии документов, подтверждающих наличие психического расстройства, следователь должен выносить постановление о возбуждении производства о применении принудительных мер медицинского характера и, следовательно, постановление о привлечении лица, страдающего психическим расстройством, к производству о применении принудительных мер медицинского характера. По мнению П.А. Колмакова, основанием признания и допуска лица, совершившего деяние, запрещенное уголовным законом, в состоянии невменяемости, в качестве участника уголовного судопроизводства может служить правоприменительный акт, вынесенный компетентным органом после установления факта психического заболевания лица, совершившего общественно опасное деяние, заключением судебно-психиатрической

9Т

экспертизы . Однако факт психического заболевания может быть установлен не только посредством судебно-психиатрической экспертизы, основанием установления психического расстройства могут быть показания самого лица, показания свидетелей, различные медицинские документы, которые возможно получить задолго до вынесения заключения эксперта.

Появление лица, совершившего общественно опасное деяние и страдающего психическими расстройствами, в качестве участника процесса приводит к тому, что он автоматически должен наделяться возможностью пользоваться соответствующими субъективными правами и личными свободами, гарантированными законом. Не установив уголовно- процессуальных отношений, невозможно объективно решить вопрос о применении или не применении принудительных мер медицинского характера.

Рассматривая вопрос о процессуальном положении лица, в отношении которого рассматривается и решается вопрос о применении принудительных мер медицинского характера, следует остановиться на понятии такого участника процесса.

В настоящее время легальное определение этого участника уголовного судопроизводства отсутствует. В то же время, как справедливо отмечает В.П. Божьев, «полнота и точность определения понятия субъекта права - необходимая предпосылка реализации установленных в законе правил

98

поведения» .

Среди ученых - процессуалистов существуют различные мнения по этому вопросу. Так, С. Ромазин и Т. Михайлова предлагают в этом случае применять понятие «лицо, в отношении которого решается вопрос о применении принудительных мер медицинского характера» . П.А. Колмаков считает целесообразным именовать указанного субъекта «лицом, нуждающимся в применении принудительных мер медицинского характера» .

По мнению В.В. Николюка и В.В. Кальницкого, следует употреблять термин «лицо, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера» .

С позицией П.А. Колмакова трудно согласиться, поскольку определить, нуждается или не нуждается лицо в принудительном лечении в связи с совершением общественно опасного деяния - одна из задач предварительного следствия и суда. Скорее всего, признать лицо нуждающимся в принудительном лечении можно только на стадии окончания предварительного следствия и, в конечном итоге, в суде. Если бы речь шла об уголовном деле, безусловно, напрашивался бы вывод о нарушении презумпции невиновности.

Более правильной, на мой взгляд, представляется позиция В.В. Кальницкого и В.В. Николюка. Данное ими определение в полной мере отражает специфику процессуального положения субъекта, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера .

Думается, что лицо, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, должно участвовать во всех следственных действиях, когда это предусмотрено законом, если в конкретном случае такому участию не препятствует состояние здоровья. По результатам проведенного мною интервьюирования практических работников, 70% опрошенных поддерживают эту позицию.

По мнению А.А. Галагана, «психическое состояние лица позволяет производство с его участием не всех предусмотренных уголовно- процессуальным законом действий, а только тех из них, при выполнении которых не требуется активное проявление эмоциональных и волевых качеств такого лица, его разумных поступков» .

Невозможность участия лица, в отношении которого ведется производство, в конкретном процессуальном действии либо в разбирательстве дела в суде не обязательно устанавливать с помощью судебно-психиатрической экспертизы. Для этого необходимо предусмотреть в законе такое следственное действие, как освидетельствование психического состояния. Освидетельствование психического состояния лица на предмет возможности или невозможности его участия в следственных действиях или в судебном разбирательстве должно осуществляться врачом-психиатром и специалистом-психологом.

В уголовно-процессуальном законодательстве не закреплено право лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, обжаловать любое действие или решение органов предварительного расследования, прокурора, суда независимо от заключения экспертизы, результатов освидетельствования психического состояния. На практике, к сожалению, не единичны случаи, когда принудительные меры медицинского характера применялись к лицам, вовсе не страдающим психическими заболеваниями, или, во всяком случае, не нуждающимся в принудительном лечении. В результате такие лица были лишены возможности обжаловать действия органов предварительного расследования и постановление суда о применении принудительной меры медицинского характера. Поэтому, в первую очередь, необходимо закрепить в законе право лиц, к которым применена принудительная мера медицинского характера, обжаловать постановление суда в кассационном порядке. Также у этих лиц должна оставаться возможность самостоятельно осуществлять следующие права: обжаловать любые действия и решения органов предварительного расследования и суда, заявлять ходатайства и отводы, предоставлять доказательства.

Как справедливо отмечает Ю.И Стецовский, такое лицо вправе не только иметь защитника, но и давать объяснения, заявлять ходатайства и отводы, знакомиться с постановлением о назначении экспертизы и заключением экспертов, а по окончании предварительного следствия - со всеми материалами дела . Все изъятия из перечисленных прав могут быть обусловлены только наличием медицинских противопоказаний к этому, то есть возможностью причинения вреда здоровью подследственного проведением следственных действий с его участием. Наличие противопоказаний должно быть подтверждено медицинским заключением, на основании которого целесообразно вынесение следователем постановления о невозможности участия лица, страдающего психическими расстройствами, в следственном действии. Невыполнение общих норм и требований уголовно-процессуального законодательства по отношению к рассматриваемому участнику уголовного судопроизводства недопустимо.

Проблема процессуального статуса лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, привлекала внимание и составителей Проекта УПК РФ ГПУ, в котором предлагались следующие права (если этому по заключению судебно- психиатрической экспертизы не препятствуют характер и степень тяжести заболевания лица): знать, в совершении какого деяния его уличают; давать объяснения; представлять доказательства; заявлять ходатайства и отводы; объясняться на своем родном языке или языке, которым владеет; пользоваться бесплатной помощью переводчика; иметь защитника и встречаться с ним наедине и конфиденциально; участвовать с разрешения следователя в следственных действиях, проводимых по его ходатайству или ходатайству его защитника; знакомиться с протоколами этих действий и подавать на них замечания; знакомиться с постановлением о назначении экспертизы и заключением эксперта, знакомиться по окончании предварительного следствия со всеми материалами дела и выписывать из него любые сведения в любом объеме; приносить жалобы на действия и решения следователя, прокурора и суда; получить копию постановления о направлении дела в суд для применения принудительных мер медицинского характера. В судебном разбирательстве дела, кроме того, он имеет право участвовать в исследовании доказательств и судебных прениях; знакомиться с протоколом судебного заседания и подавать на него замечания, обжаловать определения суда и получать копии обжалуемых решений; знать о принесенных по делу жалобах и протестах и подавать на них возражения; участвовать в судебном рассмотрении заявленных жалоб и протестов (ст. 500) .

К сожалению, данная статья не вошла в действующее уголовно- процессуальное законодательство. Законодатель пошел иным путем и наделил перечисленными правами законного представителя лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера. Думается, что такой подход проблему не решил, поскольку законный представитель - не обязательный участник такого производства. Он «привлекается к участию в деле на основании постановления следователя, прокурора либо суда» (чЛ ст. 437 УПК РФ). Следовательно, законный представитель может как воспользоваться предоставленными ему законом правами, так и отказаться от их реализации. Тем самым еще раз подтверждается необходимость наделения лица, в отношении которого ведется такое производство, самостоятельным правовым статусом в целях защиты его законных прав и интересов.

Правовое положение участников процесса определяется не только их

-65-

субъективными правами, но и обязанностями.

Определяя права человека, государство вправе требовать от него такого поведения, которое могло обеспечить реализацию прав другими лицами. Это поведение должно отвечать требованиям, установленным в юридических предписаниях. Государство как носитель политической власти располагает специальными механизмами обеспечения прав граждан и выполнения ими своих обязанностей. Поэтому государство формулирует свои требования к индивидам в системе обязанностей .

Юридическая обязанность - это предусмотренная и охраняемая государством необходимость должного поведения участников правового отношения в интересах управомоченного субъекта .

Ст. 500 Проекта УПК РФ ГПУ не предусматривала наделение лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, обязанностями. В тоже время, если характер психического расстройства не препятствует осуществлению своих прав лицом, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, логично наделить его и определенными обязанностями: подвергнуться медицинскому освидетельствованию; являться по вызову органов предварительного следствия и суда; соблюдать порядок в судебном заседании; подчиняться распоряжениям председательствующего.

В свете вышеизложенного считаю необходимым дополнить главу 51 УПК РФ статьей, в которой бы определялось процессуальное положение лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера:

Статья 434 (1). Права лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера.

1. Лицом, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, признается лицо, в отношении которого вынесено постановление о привлечении его к производству о применении принудительных мер медицинского характера.

Лицо, в отношений которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, при условии, что этому не препятствует характер его психического заболевания вправе:

знать, в совершении какого общественно опасного деяния его уличают;

давать объяснения и показания;

участвовать в следственных действиях;

представлять доказательства;

в обязательном порядке иметь защитника и законного представителя с момента вынесения постановления о возбуждении производства о применении принудительных мер медицинского характера;

иметь свидания с защитником наедине и конфиденциально без ограничения времени;

приносить жалобы на действия и решения следователя, прокурора и суда;

знакомиться с протоколами следственных действий;

знакомиться с постановлением о назначении экспертизы и с заключением эксперта;

знакомиться со всеми материалами дела по окончании предварительного расследования и делать из него выписки в любом объеме;

получать копию постановления о направлении дела в суд для решения вопроса о применении принудительных мер медицинского характера;

участвовать в судебном разбирательстве;

участвовать в исследовании доказательств и в судебных прениях;

заявлять ходатайства и отводы;

знакомиться с протоколами судебных заседаний;

обжаловать постановление суда;

знать о принесенных жалобах и протестах и подавать на них возражения;

Лицо, в отношении которого ведется производство о применении

принудительных мер медицинского характера, обязано:

являться по вызову следствия и суда;

подчиняться распоряжениям председательствующего;

соблюдать порядок в судебном заседании;

4. Для определения возможности реализации установленного объема прав и обязанностей лицо, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, должно пройти освидетельствование психического состояния».

Еще одним элементом индивидуального правового статуса личности выступают законные интересы.

Под законным интересом в юридической литературе принято понимать интересы, соответствующие субъективным правам личности, поскольку в процессуальных правах находят отражение интересы гражданина, которые законодатель признает социально полезными, необходимыми, общественно значимыми .

В.А. Азаров считает, что «законные интересы личности наряду с правами, составляют самостоятельный структурный элемент правового статуса личности в уголовном судопроизводстве, не исчерпывая, однако, полностью его содержания» .

Любой участник уголовного судопроизводства, так или иначе, защищает свои права и законные интересы. Лицо, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, заинтересовано в том, чтобы перечисленные в материальном законе виды принудительных мер применялись объективно, исходя из фактических обстоятельств дела, изменялись и прекращались в соответствии с действующим законодательством. Если в силу своего психического состояния лицо не всегда способно осознанно проявлять свой интерес при расследовании и судебном разбирательстве, то это не означает, что в данном случае он отсутствует,

Р.Е. Гукасян полагает, что «если исходить из того, что вне сознания

интересы не существуют, то придется признать, что малолетние, а также лица с

" " 110 „ нарушенной психикои, интересов не имеют» . С такой позициеи трудно

согласиться. Полагаю, что указанные лица, несомненно, имеют интересы,

поскольку сам интерес по своей природе объективен. Объективный интерес

должен учитываться в уголовном судопроизводстве, так как право является

своеобразным центром, фокусом различных интересов государства и личности.

В нем интересы и воля любого участника процесса находят свое разнообразное

преломление и выражение. Будучи проявлением общественных отношений,

объективный интерес не осознается лицом, а возникает вне и независимо от

нашего сознания. Поэтому неосознание лицом этих интересов не отменяет их

объективности. Если лицо с психическими расстройствами не осознает

законного интереса в уголовном судопроизводстве, то этот интерес обязаны

отстаивать законный представитель и защитник лица, в отношении которого

ведется производство о применении принудительных мер медицинского

характера, а также должностные лица органов предварительного следствия,

прокуратуры и суда.

Вместе с тем, никакой интерес не существует вне субъекта, поскольку вне человеческого общества никаких интересов не может существовать. Субъект заключает в себе объективные и субъективные стороны, являясь в одно и то же время носителем сознания и таких природных и социальных качеств и свойств, которые существуют вне и независимо от его сознания. Как справедливо отмечает В.Н. Лавриненко, «объективность интереса означает, что он существует вне сознания субъекта как проявление его объективных отношений к внешнему миру, следовательно, как момент его общественного бытия» . В праве отражается интерес не только как объективное явление, но и как осознанное, субъективное. Право преобразует объективность интереса в его

субъективную направленность, предусматривает строго определенные действия

"112 людей .

Законный интерес лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, определяется, прежде всего, спецификой его процессуального положения.

Вместе с тем, законные интересы любого участника уголовного судопроизводства, в том числе и рассматриваемого лица, нельзя сводить только к правам, предусмотренным в уголовно - процессуальном законодательстве. Защищаемый законом интерес не всегда выступает в качестве субъективного права. Интерес и субъективное право тесно взаимодействуют между собой, однако не всегда совпадают. Думается, что интерес более широкое понятие, поскольку нет такого субъективного права, которое не преследовало бы какого- либо интереса, но не всякий интерес опосредуется правом и охраняется законом.

В свете вышеизложенного, полностью поддерживаю позицию П.А. Колмакова, который считает, что «законные интересы лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, заключаются в том, чтобы: дело было бы прекращено, если отсутствуют основания для применения принудительных мер медицинского характера; принудительные меры медицинского характера не применялись иначе как при бесспорной доказанности совершения деяния данным лицом в установленном законом порядке; полностью соответствовали закону и фактическим данным юридическая оценка действий этого лица, наступление психического расстройства и решение о применении соответствующего вида принудительного лечения; не оставались без внимания последователя, прокурора и суда обстоятельства, освобождающие это лицо от

применения принудительных мер медицинского характера при наличии

оснований, предусмотренных законом; был решен вопрос о продлении,

изменении и прекращении принудительной меры медицинского характера; оно

не было подвергнуто мерам процессуального принуждения и не несло

гражданско-правовую ответственность иначе как при наличии оснований и в

113

порядке, установленном законом»

Необходимо отметить, что ст. 5 Закона о психиатрической помощи запрещает любое ограничение прав и свобод граждан с психическими расстройствами вследствие чего они могли бы быть поставлены в неравное положение с другими гражданами. Поэтому позиция авторов УПК РФ в

til

^ отношении рассматриваемого участника процесса, отказывающая ему в

возможности самостоятельно защищать свои законные интересы, выглядит парадоксально.

Любому лицу свободное, беспрепятственное и целенаправленное использование предоставленных прав открывает доступ к правосудию, дает возможность иметь полное представление о его роли в расследовании преступления, позволяет участвовать в процедурах предварительного следствия и судебного разбирательства, принимать активное участие в собирании, проверке и оценке доказательств. Для осуществления своей процессуальной деятельности лицу необходимо «достаточное развитие & индивидуальных физических и психических свойств и способностей» .

Отсутствие или утрата перечисленных качеств лишает его возможности принимать активное участие в судопроизводстве, притупляет интерес к ходу и результатам расследования. Не вызывает сомнения, что лица страдающие психическим расстройством в большей степени нуждаются в индивидуальном режиме участия в доказывании по делу, создании надежных гарантий использования ими своих прав. Уголовно-процессуальное значение психических расстройств выражается, прежде всего, в том, что лицо, страдающее такими расстройствами, не способно в полной мере осуществлять защиту своих интересов.

Одним из средств, служащих обеспечению реализации прав и законных интересов лица, являются уголовно-процессуальные нормы, в частности, закрепленные в них права и обязанности участника процесса. Посредством надлежащей организации применения и исполнения этих норм государство регулирует поведение лиц, участвующих в возбуждении, расследовании и судебном рассмотрении уголовных дел.

Лица, совершившие общественно опасные деяния и страдающие психическими расстройствами, обладают определенными правами при решении вопроса о применении к ним принудительных мер медицинского характера. Эти права обеспечивают защиту их интересов как на предварительном следствии, так и в суде . Среди всех видов процессуальной деятельности при производстве по такой категории дел особая роль принадлежит защитнику и законному, представителю.

Наиболее распространенным способом обеспечения прав и законных интересов лиц с психическими расстройствами на предварительном следствии является участие защитника.

Согласно ст. 48 Конституции РФ, каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи. Право на защиту, принадлежащее лицу, в отношении которого осуществляется уголовное судопроизводство, является реальным средством ограждения личности от необоснованных стеснений и одновременно - необходимой гарантией

- 72 -

справедливости принимаемого судом решения .

Если лицо обвиняется в совершении преступления, то деятельность защитника направлена на опровержение обвинения, установление всех обстоятельств, смягчающих его ответственность, на охрану чести, достоинства, жизни, здоровья, личной свободы и имущества от возможных посягательств как со стороны органов, осуществляющих расследование по уголовному делу, так и других участников процесса.

Деятельность защитника по делам лиц, совершивших запрещенное уголовным законом деяние и страдающих психическими расстройствами, имеет свою специфику, связанную с тем, что подзащитный не является субъектом преступления.

В юридической литературе существует позиция, согласно которой «невменяемые в качестве обвиняемых не привлекаются, в совершении преступления не обвиняются и поэтому защищаться тут не от чего», «без

117

обвинения нет защиты, защита беспредметна при отсутствии обвинения» .

С данной точкой зрения трудно согласиться. Такое понимание защиты представляется ошибочным. Как справедливо отмечает Н.А. Дремина, «представитель замещает сторону в процессуальных действиях, выступает вместо нее; его процессуальные действия имеют такие же правовые последствия, как если бы они исходили от самой стороны. В своих внутренних отношениях со стороной он может быть связан рядом условий, поручений и ограничений, с которыми должен считаться. Представитель обязан представлять уполномочившее его лицо в соответствии с его волей. Правовое положение защитника не соответствует этим признакам института представительства. Защитник не замещает подзащитного даже в случае его отсутствия в судебном заседании, как это происходит по делам о применении

принудитёльных мер медицинского характера. Участие защитника не лишает

подзащитного возможности самостоятельно осуществлять предоставленные

ему законом полномочия. Отношения между ними складываются таким

образом, что защитник располагает собственными процессуальными правами,

которые не зависят от прав лица, в отношении которого ведется дело. Именно в

данной категории дел защита, не связанная с позицией подзащитного, но

осуществляемая во имя его интересов, наиболее полно проявляет себя как

118

правозаступничество»

Нельзя согласиться и с тем, что защита по делам лиц, в отношении которых ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, беспредметна. Предмет защиты по данной категории целесообразно рассматривать в сопоставлении с предметом доказывания по уголовному делу. Помимо времени, места, способа и других обстоятельств совершения общественно опасного деяния, следователь должен доказать, что именно данное лицо, а не другое, совершило деяние, запрещенное уголовным законом. Опровержение выводов следователя относительно доказанности факта совершения подзащитным общественно опасного деяния может стать главной целью защиты .

Неустановление в деянии лица признаков общественной опасности не дает основания применения к нему принудительных мер медицинского характера. Если такое лицо по характеру заболевания нуждается в лечении, то оно подлежит направлению в психиатрическую больницу по правилам добровольной госпитализации, установленным Законом о психиатрической помощи. Законность и обоснованность выводов предварительного следствия об общественной опасности деяния и лица его совершившего, могут быть опровергнуты защитником, что способствует не только предотвращению принятия необоснованного решения о применении принудительных мер медицинского характера, но и решения о применении предварительных мер

безопасности (помещение в психиатрический стационар).

Право на защиту включает в себя защиту субъективных прав и законных интересов подзащитного. Поскольку лица, страдающие психическими расстройствами, лишены способности и возможности в полной мере осуществлять предоставленные им права, они могут быть совершенно незаконно и необоснованно подвергнуты мерам принуждения и другим правоограничениям как со стороны следователя, так и органов здравоохранения. Таким образом, в задачу защитника входит обеспечение всех прав и законных интересов лица, даже если это непосредственно не связано со смягчением его ответственности .

Активная деятельность защитника при производстве следственных действий призвана обеспечить создание для такого лица условий, компенсирующих вызываемые его болезненным состоянием затруднения в защите своих интересов.

К сожалению, уровень деятельности профессиональных адвокатов по делам этой категории остается низким. Деятельность защитника зачастую носит сугубо формальный характер, несмотря на то, что закон наделяет его совокупностью прав, которая позволяет реально осуществить защиту.

Практика показывает, что, не имея возможности лично осуществлять защиту своих прав и законных интересов, психически больные люди во многих случаях не получают надлежащей помощи защитника . Одной из причин сложившегося положения является заочный порядок осуществления защиты. Как правило, адвокат, допущенный к участию в производстве по уголовному делу, после получения заключения экспертов о невменяемости не встречается со своим подзащитным и, следовательно, не имеет основанных на личном впечатлении сведений о нем и о его психическом состоянии.

В этой связи полагаю необходимым закрепить в гл. 51 УПК РФ положение об обязательном присутствии защитника лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, при производстве всех следственных действий независимо от того, участвует ли в них подзащитный.

Отказ от защитника по таким делам не подлежит удовлетворению со стороны следователя, прокурора или суда. Как справедливо отмечает И.Л. Петрухин, «в отдельных случаях государство существенно заинтересованно в том, чтобы субъективное право было реализовано даже вопреки воле его

обладателя, то есть под принуждением, так как не всякий человек способен

122

понять, что предоставленное ему право служит его интересам» .

Действительно, лица, страдающие психическим расстройством, ущемлены в познавательных социальных и правовых возможностях и способностях, не могут самостоятельно вырабатывать и принимать правильные решения по реализации своих субъективных прав. И в данном случае речь идет не о принудительной защите, не об участии защитника «вопреки желанию», а об охране прав лиц, страдающих психическим расстройством, у которых отказ от помощи защитника не соответствует имеющимся у них способностям и возможностям.

Таким*' образом, при отказе лиц, в отношении которых ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, от помощи защитника, необходимо учитывать, что в силу заболевания из комплекса свойств личности выпадают такие способности, без которых лицо не может решать сложные правовые, тактические вопросы и использовать весь объем предоставленных ему прав; эти лица, кроме того, не способны предусмотреть и взвесить последствия отказа от защитника .

Одним из наиболее важных и дискуссионных вопросов, касающихся защиты лиц, в отношении которых ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, является определение момента

допуска защитника в уголовное судопроизводство.

Ст. 405 УПК РСФСР определяла допуск участия защитника в дело с «момента факта душевного заболевания». Данная редакция постоянно подвергалась критике со стороны ученых и практиков, так как в ней не было четко определено, в какой момент предварительного следствия и посредством чего должен устанавливаться этот факт .

Статья 438 УПК РФ закрепляет положение о том, что участие защитника в производстве о применении принудительных мер медицинского характера является обязательным с момента вынесения постановления о назначении в отношении лица судебно-психиатрической экспертизы. В то же время, хотелось бы отметить, что на практике (в 75 % изученных автором уголовных дел) постановление о назначении экспертизы, как правило, выносится в конце предварительного следствия и приближает момент вступления защитника в производство по уголовному делу к моменту его окончания, что приводит к значительным ограничениям возможностей для защиты прав и законных интересов.

В юридической литературе существуют разные мнения по данному вопросу. Так, в частности, А.П. Гуськова считает, что таким моментом является появление в деле документов, предполагающих наличие психического заболевания, следовательно, сам факт установления душевного заболевания на предварительном следствии на основе медицинского документа порождает

125

право на участие в деле защитника .

Несколько иную позицию занимает А.И. Галаган. По его мнению, допуск защитника по делам о невменяемых и лицах, заболевших психическим расстройством после совершения преступления, возможен только после проведения судебно-психиатрической экспертизы и получения заключения

экспертов .

Наиболее убедительной представляется позиция Т.А. Михайловой, которая пишет: « ... по таким делам защитник должен вступить в дело с того момента, как только будет установлен факт душевного заболевания лица, совершившего общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом. Практически это означает, что если даже в момент возбуждения уголовного дела имеются данные о душевной болезни лица, совершившего общественно опасное деяние, следователь должен принять меры к тому, чтобы в дело вступил защитник. Пригласить защитника для участия в деле могут также родственники и законные представители душевнобольного» .

С этой целью в уголовно-процессуальном законодательстве должно быть

отражено положение, согласно которому по делам о деяниях лиц, страдающих

психическими расстройствами, защитник обязательно допускается к участию в

производстве по уголовному делу с момента получения сведений о наличии

психического расстройства. Источниками таких сведений могут выступать

показания- лица, в отношении которого возбуждено уголовное дело и

проводится предварительное следствие, его близких родственников, справки

128

медицинских учреждений .

В связи с этим предлагаю изложить ст. 438 УПК РФ в следующей редакции:

«В производстве о применении принудительных мер медицинского характера 'участие защитника является обязательным с момента появления в деле документов, свидетельствующих о наличии психического заболевания (медицинской справки, истории болезни, показаний свидетелей). Защитником

по такой категории дел может быть только профессиональный адвокат, имеющий стаж работы по специальности не менее пяти лет».

Важнейшей гарантией прав лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, является также обязательное участие в деле законного представителя.

УПК РСФСР не регламентировал процессуальное положение законных представителей лиц, в отношении которых осуществлялось производство по применению принудительных мер медицинского характера. Действующее уголовно-процессуальное законодательство решило эту проблему, определив процессуальное положение законного представителя и порядок его вступления в дело. Согласно ст. 437 УПК РФ, на основании постановления следователя, прокурора либо суда к участию в деле привлекается законный представитель лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера. При отсутствии близкого родственника законным представителем может быть признан орган опеки и попечительства. По смыслу этой статьи должностные лица, осуществляющие уголовное судопроизводство вправе, но не обязаны привлекать законных представителей, что представляется достаточно спорным. В настоящее время довольно сложно определить практику применения положений ст. 437 УПК РФ, поскольку прошло мало времени с момента вступления в силу УПК РФ. Полагаем, что следователи вряд ли будут привлекать к участию в деле законных представителей, если данная норма не будет императивной. Изучение уголовных дел рассматриваемой категории за 1998 - 2001 гг. показало, что законный представитель участвовал лишь в 5 % из них.

Хотелось бы согласиться с мнением Э.Ф. Куцовой, которая еще 30 лет назад считала, что участие в производстве по уголовному делу законного

129

представителя психически неполноценного лица является обязательным Законный представитель не только вправе, но и обязан участвовать в производстве по уголовному делу, так как это необходимо для охраны прав и

законных интересов лиц, которые в силу своего психического расстройства не могут сами осуществлять свое право на защиту. Даже участие защитника на предварительном следствии и в суде не освобождает законного представителя от выполнения своих функций по охране прав и законных интересов представляемого им лица.

Нельзя оставить без внимания и такой аспект участия в деле законного представителя, как момент вступления его в процесс. Законодатель оставляет прерогативу определения этого порядка за следователем, что, на мой взгляд, не совсем правильно. Дело в том, что, руководствуясь собственным усмотрением, следователь может вынести соответствующее постановление на любом этапе расследования, даже при его окончании. В то же время, эффективное выполнение представителем своих функций возможно только при условии его своевременного вступления в дело. Полагаю, что ст. 437 УПК РФ необходимо изложить в следующей редакции: «Участие законного представителя лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, является обязательным. Он привлекается к участию в деле с момента появления в деле документов, свидетельствующих о наличии психического заболевании (медицинской справки, истории болезни, показаний свидетелей)».

Вызывает сомнение и полнота определения законного представителя, данного в ст. 5 УПК РФ. Очевидно определенное несоответствие между статьями 5 и 437 УПК РФ. По смыслу ст. 5 УПК РФ, законный представитель может быть только у несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, либо потерпевшего. О лице, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, в этой статье речи не идет. В то же время ст. 437 УПК РФ называется «Участие законного представителя».

На мой взгляд, общее определение законного представителя необходимо сформулировать следующим образом: «Законными представителями могут быть близкие родственники, опекуны или попечители несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого либо потерпевшего, а также лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера. Представители учреждений и организаций также могут выступать в качестве законных представителей, если указанные лица находятся на их попечении».

Совершенно очевидно, что лица, страдающие психическим заболеванием, не могут в полной мере самостоятельно осуществлять свои права и отстаивать законные интересы. Они, как никто другой, нуждаются в поддержке со стороны своих родных и близких, в обязательном допуске к производству по уголовному делу их законных представителей. В юридической литературе высказана обоснованная точка зрения о том, что мера гуманности уголовно- процессуального законодательства в отношении психически неполноценных лиц, нуждающихся в усиленной защите, опеке, попечительстве и милосердии, - должна быть одним из критериев уровня цивилизованности уголовного судопроизводства . Процессуальная самостоятельность законного представителя проявляется в том, что он независим от представляемого и его защитника и может разойтись во мнениях с ними, самостоятельно определяя свою позицию по делу. Характерной чертой деятельности законного представителя по защите интересов представляемого является то, что он осуществляет ее как наряду с последним, так и вместо него - в зависимости от

психического состояния представляемого. *

Статья 437 УПК РФ закрепляет только права законного представителя. Поскольку данное лицо является самостоятельным участником уголовного процесса, представляется необходимым не только предоставить ему процессуальные права, но и возложить на него определенные процессуальные обязанности с целью эффективного осуществления производства по делу. К таким обязанностям следует отнести: явку по вызову к следователю, не разглашение сведений, ставших ему известными по делу. -81В тех случаях, когда законный представитель наносит своими действиями % ущерб интересам представляемого лица, либо не выполняет возложенные на

него функции, должен ставиться вопрос об отстранении его от участия в деле и допуске другого законного представителя. Отстранение законного представителя от участия в деле может быть признано возможным только в том случае, если он действует вопреки интересам представляемого и создает препятствия осуществлению правосудия.

А А *

При определении правового положения лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского ^ характера, необходимо учитывать, что оно не является субъектом

преступления, следовательно, на него не могут быть распространены права, которыми пользуются в уголовном судопроизводстве подозреваемый, обвиняемый, подсудимый либо осужденный.

Важнейшей гарантией лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера, является, на мой взгляд, детальная регламентация его процессуального статуса, который необходимо закрепить в самостоятельную статью УПК РФ (Ст. 434-1)

Для определения возможности рассматриваемого лица пользоваться своими правами и нести определенные процессуальные обязанности, ^ необходимо освидетельствование его психического состояния.

Представляется, что любое сомнение в психическом состоянии лица или возможности отдавать отчет в своих действиях и руководить ими ко времени производства по делу, должно быть основанием немедленного привлечения к участию в деле защитника.

Хотелось бы обратить внимание на то, что закон говорит о праве, а не обязанности защитника присутствовать при производстве следственных действий. На мой взгляд, особенности субъекта, страдающего психическими ¦ расстройствами, требуют обязательного присутствия защитника при проведении всех следственных действий, в которых не может участвовать лицо, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера.

Для наиболее эффективной реализации процессуального статуса законного представителя необходимо закрепить его обязательное участие в производстве по делам о применении принудительных мер медицинского характера.