§ 2. Понятие и виды гражданско-правовой ответственности членов органов управления хозяйственных обществ

Вопрос о понятии гражданско-правовой ответственности на протяжении многих лет является дискуссионным в юридической науке, вследствие чего определение единого понятия гражданско-правовой ответственности отсутствует.

С.Н. Братусь отмечал, что «наиболее распространенной в литературе о юридической ответственности является ее трактовка как формы либо меры государственного принуждения, как реакции на совершенное правонарушение»^[64]. Такого подхода к определению понятия гражданско-правовой ответственности придерживался В.П. Грибанов, который рассматривал ее как одну из форм государственно-правового воздействия, выражающуюся в возложении невыгодных имущественных последствий на нарушителя гражданских прав и обязанностей, которое связано с применением санкций^[65].

Мнение о том, что юридическая ответственность - это мера государственного принуждения, подверг критике О.А. Красавчиков. Он считал, что «не каждая мера государственного принуждения является мерой ответственности. Государственное принуждение может сопровождать осуществление права, исполнение обязанности, охрану и защиту прав и т.д.»^[66].

Нередко в российской гражданско-правовой доктрине можно встретить указание на гражданско-правовую ответственность как на санкцию нормы права или ее реализацию. Например, в своей работе «Ответственность по советскому гражданскому праву» О.С. Иоффе выделял признаки гражданско-правовой ответственности, называя первым из них то, что «она является санкцией за нарушение гражданских законов, обеспеченной убеждением и государственным принуждением или его возможностью»^[67]. К числу других признаков можно отнести то, что «в ее основе лежит общественное осуждение поведения правонарушителя и стимулирование его к определенной деятелвности в интересах общества при отсутствии оснований для осуждения поведения ответственного лица и то, что она ввіражается в форме восстановления нарушеннвіх отношений и в форме установления отрицателвнвіх последствий для правонарушителя в целях обеспечения условий нормалвного развития регулируемвіх советским гражданским правом социалистических общественнвіх отношений и воспитания их участников в духе коммунизма»^[68].

В. И. Кофман также рассматривал ответственноств по советскому гражданскому праву как правовую санкцию, которая, по его мнению, заключается в лишении правонарушителя принадлежащих ему имущественнвіх прав без предоставления соответствующей компенсации, установленная в целях восстановления имущественного положения потерпевшего от правонарушения лица, а также стимулирования должного соблюдения гражданских прав и обязанностей и возлагаемая в установленном порядке, обеспечивающем юридическое равенство сторон^[69].

Юридическую ответственноств рассматривали и как обязанности, и как правоотношение. В. А. Тархов, например, понимал ответственноств «как обязанности дати отчет в своих действиях. Неотвратимости ответственности означает, что ни одно правонарушение не должно остатися нераскрвітвім, по всякому из них от ответственного лица должен бвітв потребован отчет»^[70]. Критикуя тех ученвіх, которвіе считают, что ответственноств является правоотношением, С.Н. Братуси писал: «Превращение ответственности в правоотношение не ввізвівается необходимоствю. Такая конструкция, с нашей точки зрения, является искусственной, ибо нового правоотношения при наступлении ответственности не возникает, а реализуется правоотношение, содержанием которого является либо ранее существовавшая обязанности, либо обязанности, вновв возникшая в связи с правонарушением» ^[71].

Юридическая ответственности всегда связана с применением к нарушителю определеннвіх мер, обеспечиваемвіх силой государственного принуждения. Так, С. С. Алексеев замечал, что «юридическая ответственности всегда ввіражается в особвіх, в HOBBix обременителвнвіх для лица обязанностях (например, лишение ранее существовавшего права, лишение свободы и др.). Даже в случаях, когда правонарушители, на которого возложена юридическая ответственности, не обязан совершатв какие-либо поло жители нвіе действия (в частности, в случаях дисциплинарной ответственности), он несет новую юридическую обязанности, состоящую в претерпевании известнвіх лишений - личных, имущественнвіх, организационнвіх»^{[72] [73].}

C точки зрения О. А. Красавчикова сущности гражданско-правовой ответственности определяется как «установленная законом неотвратимая негативная реакция государства на гражданское правонарушение, ввіражающаяся в лишении определеннвіх гражданских прав или возложении внеэквивалентнвіх обязанностей имущественного характера» . О.С. Иоффе считал, что «гражданско-правовая ответственности еств санкция за правонарушение, ввізвівающая для нарушителя отрицателинвіе последствия в виде лишения субвективнвіх гражданских прав либо возложения новвіх или дополнителвнвіх граждане ко-правоввіх обязанностей»^[74].

Исполвзуя ввішеназваннвіе подходві к пониманию гражданско-правовой ответственности, можно прийти к выводу, что сущности гражданско-правовой ответственности заключается в государственно-принудителвном воздействии на правонарушителя посредством лишения имеющегося у него субъективного права или путем наложения на него новой юридической обязанности.

Современные исследователи вопросов ответственности в корпоративний отношениях нередко стремятся датв ей определение, раскрвітв существеннвіе ее признаки. В качестве примера можно привести дефиницию гражданско-правовой ответственности управляющих акционер нвім обществом, предложенную В.И. Xhbikhhbim: «претерпевание управляющими регулируемого нормами гражданского права целенаправленного неблагоприятного государственно- принудителвного воздействия, основанием применения которого является совершение ими правонарушений (в сфере управления акционерным обществом)»^[75]. Далее в работе автор дополняет указанное определение и, опираясв на слова О. С. Иоффе, пишет - «указанное целенаправленное неблагоприятное государственно-принудителвное воздействие выражает общественное осуждение виновного поведения управляющих»^[76].

Предложенное определение гражданско-правовой ответственности не позволяет выделить особые признаки, присущие ответственности управляющих. По сути, содержание термина гражданско-правовой ответственности управляющих, выдвинутое В.И.

Вместе с тем, необходимость специального формулирования определения гражданско-правовой ответственности членов органов управления хозяйственных обществ отсутствует. Данная ответственности ввіступает в качестве дополнителвной санкции, которая налагается на лицо, являющееся членом органа управления, совершившее гражданское правонарушение, и всегда влечет дополнителвное неблагоприятное имущественное последствие. Основанием для применения мер гражданско-правовой ответственности к нарушителю является совершение им гражданского правонарушения. Гражданско-правовая ответственноств членов органов управления хозяйственник обществ не является институтом принципиалвно новвім, неизвестнвім гражданскому праву России. Ответственноств указаннвіх лиц строится по тем же основаниям, что и ответственноств HHBix субъектов гражданского права. Однако она приобретает свои специфические черты, которвіе связаны с особвім правоввім положением одних субъектов, которые одновременно осуществляют управление и контроль другими субъектами права.

Хотя потребности выделения самостоятельного понятия гражданско- правовой ответственности членов органов управления хозяйственных обществ нет, это совсем не означает, что проблемы, связанные с такой ответственностью, не представляют научного интереса. Напротив, чрезвычайно интересными и приковывающими внимание являются вопросы сущности их ответственности, ее видов, оснований возникновения. Дело в том, что «особенное» положение членов органов управления, когда они, с одной стороны, входят в состав органов юридического лица, выступающих от имени и в интересах юридического лица, а с другой - являются самостоятельными субъектами гражданского права, накладывает отпечаток на их ответственность, что не может не вызвать множество коллизий как с практической, так и с теоретической стороны.

Зачастую, когда говорят о гражданско-правовой ответственности членов органов управления, упоминают о принципе независимости и самостоятельности юридического лица.

Конструкция косвенного (производного) иска известна российскому праву и предусмотрена в ряде законодателвнвіх актов (ч. 5 ст. 71 Федералвного закона «Об акционернвіх обществах», ч. 5 ст. 44 Федералвного закона «Об обществах с ограниченной ответственноствю»). Концепция снятия корпоративной вуали в России на протяжении длителвного времени упоминаласв лишв в теории гражданского права, но не исполвзоваласв в практике. В последнее время прослеживаласв тенденция исполвзования данной концепции в постановлениях Ввісшего Арбитражного Суда Российской Федерации .

Юридическое лицо является самостоятелвным и независимым от своих учредителей (участников) субъектом гражданско-правовых отношений. Оно имеет гражданские права, несет гражданские обязанности, отвечает по своим обязателвствам принадлежащим ему имуществом. По общему правилу, юридическое лицо не отвечает по обязателвствам своих учредителей (участников), равно как и наоборот, учредители (участники) не отвечают по обязателвствам юридического лица.

Принцип самостоятелвности и независимости юридического лица формировался на протяжении длителвного времени. Если в начале XVIII в. в США в качестве общего принципа ввіступала полная ответственноств акционера по долгам созданного им акционерного общества, то уже к концу XIX в. в законодателвстве болвшинства штатов бвіло закреплено правило об ограниченной ответственности акционеров . В Великобритании компании долгое время отождествлялисв с общими собраниями участников (членов)^{[78] [79] [80].}

В формировании данного принципа далеко не последнюю роль сыграло ставшее хрестоматийным дело Salomon v. Salomon and CoXtd^[81]. По данному делу Палата лордов в 1897 году единогласно приняла решение о том, что акционеры - Саломон, его жена и пятеро детей - не должны нести ответственность своим имуществом по обязательствам созданного им юридического лица.

Суть концепции снятия корпоративной вуали заключается в том, что только в исключительных случаях суды могут возложить ответственность юридического лица на учредителей (участников) или иных контролирующих организацию лиц. Снятие корпоративной вуали происходит, если суды установят, что юридическое лицо использовалось указанными субъектами для удовлетворения своих личных интересов, в качестве только лишь орудия служения их целям, тогда, когда оно теряет свою самостоятельность и независимость. При таких обстоятельствах, суды отступают от указанного принципа самостоятельности и независимости юридического лица.

Между тем, как представляется, при привлечении к ответственности членов органов управления не происходит снятия корпоративной вуали как таковой. В данном случае не усматривается разрушение самостоятельности и независимости юридического лица. Члены органов управления приносят своими противоправными действиями (бездействием) вред юридическому лицу, его интересам, создавая тем самым условия для наступления ответственности за причинение убытков юридичесKObdy лицу.

Д.В. Ломакин замечает, что «субъектами ответственности по обязательствам корпорации в рамках концепции снятия корпоративного покрова выступают, как правило, ее участники (члены), однако в таком качестве могут выступать и иные лица, контролирующие деятельность юридического лица, например, его директора» . Действительно, на директоров и иных членов органов управления может быть возложена ответственность по обязательствам юридического лица посредством снятия корпоративной вуали. Однако это происходит в том случае, если такие лица выступают в качестве лиц, осуществляющих контроль над организацией посредством дачи обязательных указаний и иным образом.

Следовательно, ответственность членов органов управления и ответственность, наступающая вследствие снятия корпоративной вуали, имеют разную правовую природу. Первая связана с причинением убытков самому юридическому лицу, строится по правилам договорной ответственности, а вторая наступает не перед юридическим лицом, а за юридическое лицо (или солидарно с ним), поскольку обусловлена использованием юридического лица как инструмента избежания собственной ответственности.

В юридической литературе ведется дискуссия о правовой природе ответственности членов органов управления. Одни ученые полагают, что ответственность является договорной, другие - деликтной. Так, проведя комплексное изучение трудового и акционерного законодательства, Е.Н. Бычкова делает вывод о наличии обязанности акционерного общества определить, какие виды договоров они заключают с исполнительным директором и членами правления. Так, по ее мнению, отношения между указанными субъектами могут регулироваться либо трудовым договором, включающим в себя положения Федерального закона «Об акционерных обществах», либо гражданско-правовым договором. При этом в качестве разновидностей последнего могут выступать «смешанный договор, элементами которого могут быть положения договоров о доверительном управлении имущества и агентирования по типу поручения или ^[83] же смешанный договор, элементами которого могут быть положения договора о возмездном оказании услуг и положения агентского договора по типу поручения» .

Вторая группа ученых относит гражданско-правовую ответственность членов органов управления юридических лиц к внедоговорной (например, В.И. Хныкин^{[84] [85]).}

Есть и третья точка зрения, согласно которой ответственность может быть и договорной, и внедоговорной. Примером этому может служить позиция Ф.О. Богатырева. Он, резюмируя свое рассуждение о правовой природе ответственности членов органов управления, отмечает: «Директор и юридическое лицо связаны между собой как внедоговорным (гражданским корпоративным) отношением, так и договорным (трудовым). Это приводит к тому, что один фактический состав - причинение хозяйственному обществу убытков - создает конкуренцию оснований, из которых может проистекать требование общества к директору о возмещении убытков. Требование из нарушения корпоративного отношения является деликтным требованием и подчиняется нормам гражданского права, в частности правилам гл. 59 ГК РФ «Обязательство вследствие причинения вреда». Требование из нарушения трудового договора является договорным требованием, которое регулируется трудовым законодательством»^[86].

О.Н. Кондратьева предлагает гражданско-правовую ответственность членов органов управления общества делить в зависимости от оснований ее возникновения «на корпоративную (договорную) ответственность, связанную со спецификой деятельности таких лиц в составе органов управления юридического лица, как следствие неисполнения или ненадлежащего исполнения ими обязанности действовать в интересах общества добросовестно и разумно, и деликтную (внедоговорную) ответственность как последствие деяния, которое член органа управления общества совершил за пределами должностных полномочий как «обычный» субъект права, например, в случае причинения вреда (поломка, уничтожение) имуществу компании»^[87].

Б.Р. Карабелвников относит рассматриваемую ответственноств к особому виду внедоговорной ответственности: «...причиняя обществу убвітки, член совета директоров нарушает обязательство действовать «добросовестно и разумно», возложенное на него Законом об АО. То есть, это некое особое внедоговорное обязательство, которое допустимо, так как п.1 ст. 8 ГК РФ содержит неисчерпывающий перечень оснований возникновения гражданских прав и обязанностей»^[88].

Думается, гражданско-правовая ответственность членов органов управления хозяйственных обществ носит внедоговорный характер, а предпринятое некоторыми исследователями деление данной ответственности на договорную и внедоговорную не имеет оснований по следующим причинам.

Основанием наступления договорной ответственности является

неисполнение или ненадлежащее исполнение договора между потерпевшим и правонарушителем. Внедоговорная ответственность наступает при причинении вреда, не связанного с нарушением договора.

Возможность заключения договора с единоличным исполнительным органом общества с ограниченной ответственностью предусмотрена в ч.1 ст. 40 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» и с единоличным исполнительным органом и членами коллегиального

исполнительного органа в ч. 2 ст. 69 Федерального закона «Об акционерных обществах». Данные договоры предусматривают права и обязанности указанных лиц, за нарушение которых они могут быть привлечены к ответственности. Между тем, условиями для наступления ответственности членов органов управления могут быть только такие нарушения, которые являются противоправными в соответствии со ст. 53.1 Гражданского кодекса РФ.

Следует заметить, что не со всеми членами органов управления могут заключаться подобные договоры. Сказанное отнюдь не превращает ответственность членов органов управления в договорную ответственность.

Мнение о том, что термин «договорная ответственность» не является вполне точным, исходило от В.И. Кофмана. Он полагал, что «ответственность, подпадающая под признаки договорной, наступает при нарушении обязательств, возникающих не только из договоров, но и из некоторых других юридических фактов (административных актов, односторонних сделок и др.). Термин этот следует, однако, признать приемлемым, так как в подавляющем большинстве случаев договорная ответственность является следствием нарушения именно договорных отношений» .

Важное разъяснение содержалось в Постановлении Пленума Верховного суда СССР от 10 июня 1943 года о судебной практике по искам из причинения вреда, в котором среди прочего говорилось: «Если же причиненный истцу вред возник вследствие неисполнения обязательства, принятого на себя ответчиком по договору или возложенного на него в силу закона, то ответственность за вред должна определяться или в соответствии с условиями договора, существующего между сторонами (ст. ст. 117-122 ГК РСФСР и соответствующие статьи гражданских кодексов других союзных республик) или же по правилам того закона, который регулирует данное правоотношение»^{[89] [90].}

Таким образом, ответственность членов органов управления хозяйственных обществ, будучи внедоговорной ответственностью, наступает не за нарушение договора, а за нарушение закона, за нарушение обязанности, предусмотренной п. 3 ст. 53 Гражданского кодекса РФ, действовать в интересах представляемого лица добросовестно и разумно.

Несмотря на возможность договорного регулирования прав и обязанностей единоличного исполнительного органа и членов коллегиального исполнительного органа, к ответственности они привлекаются в случае нарушения ими обязанности, сформулированной в ст. 53 ГК РФ.

Полезным видится разграничение внедоговорнош обязательства от договорного, предложенное М.А. Рожковой в работе, посвященной внедоговорному обязательству по уплате процентов за пользование чужими денежными средствами. Автор выделяет следующие отличительные особенности внедоговорнош обязательства от договорного:

1. для внедоговорнош обязательства вред - и условие возникновения обязательства, и условие ответственности, а для договорного обязательства вред - лишь условие ответственности;

2. внедоговорное обязательство, по общему правилу, прекращается исполнением обязанности по возмещению убытков, а возмещение убытков по договорному обязательству, напротив, не освобождает должника от обязанности исполнить обязательство в натуре;

3. во внедоговорных обязательствах вред возмещается в объеме причиненного вреда, а в договорных обязательствах размер ответственности может превышать действительные потери кредитора;

4. внедоговорные обязательства знают ответственность лишь в форме возмещения вреда и не знают такой формы ответственности, присущей договорным обязательствам, как штрафные санкции^[91].

Применяя указанные отличительные особенности внедоговорнош обязательства к гражданско-правовой ответственности членов органов управления хозяйственных обществ, можно прийти к следующим выводам.

Во-первых, причинение убытков хозяйственному обществу является условием возникновения ответственности по деликтному обязательству. Наличие договора не является обязательным для привлечения члена органа управления хозяйственного общества к ответственности. При этом условия в договоре C членом органа управления об ответственности за нарушение предусмотренных в договоре обязанностей не должны противоречить закону.

Так, в соответствии с п. 5 ст. 53.1. Гражданского кодекса РФ соглашение об устранении или ограничении ответственности за совершение недобросовестных, а в публичном обществе за совершение недобросовестных и неразумных действий - ничтожно.

Во-вторых, возмещением убытков хозяйственному обществу прекращается возникшее между виновным членом органа управления и хозяйственным обществом внедоговорное обязательство. Обязанности у члена органа управления исполнить свою нарушенную обязанность в натуре закон не предусматривает. Кроме того, проблематично было бы исполнить обязанность осуществить действие (бездействие) в интересах юридического лица добросовестно и разумно в ситуации, когда действие (бездействие) уже осуществлено (или не осуществлено).

В-третьих, у члена органа управления хозяйственного общества есть обязанность возместить причиненные убытки в полном объеме. Каких-либо дополнительных мер ответственности помимо возмещения убытков закон не содержит, более того, их нельзя предусмотреть в договоре с членом органа управления.

Думается, что к размеру ответственности членов органов управления хозяйственных обществ, которая носит внедоговорный характер, подлежит применению ст. 1064 Гражданского кодекса РФ, устанавливающая общие основания ответственности за причинение вреда. В п. 1 ст. 1064 ГК РФ указано, что законом или договором может быть установлена обязанность причинителя вреда выплатить потерпевшим компенсацию сверх возмещения вреда. Следовательно, в договоре с членами органов управления может быть предусмотрена возможность увеличения размера возмещаемых убытков.

В-четвертых, внедоговорная ответственность члена органа управления ограничивается только применением такой формы ответственности, как возмещение убытков, исключая при этом какие-либо инвіе формві ответственности, например, в виде взвіскания неустойки или ввіплатві процентов.

В рамках настоящего исследования интересен вопрос о взаимоотношениях между членами органов управления хозяйственного общества и самим хозяйственным обществом и, в связи с этим, разграничения гражданско-правовой и материалвной ответственности по трудовому праву.

C одной сторонні, статус единоличного исполнители но го органа, членов коллегиалвного исполнители но го органа, членов коллегиалвного органа управления определяется нормами гражданского права. C другой сторонні, указаннвіе лица, заключив трудовой договор с юридическим лицом, являются стороной трудоввіх отношений, его работниками. Исходя из ст. 11 Трудового кодекса Российской Федерации^[92] трудовое законодателвство не распространяется на членов советов директоров (наблюдателвнвіх советов) организаций (за исключением лиц, заключивших с данной организацией трудовой договор).

В том случае если трудовой договор не заключен, то ответственности, по понятHBiм причинам, является гражданско-правовой. Если же трудовой договор еств, то возникает проблема конкуренции норм об ответственности членов органов управления хозяйственник обществ. Так, с одной сторонні, при причинении убвітков организации они несут материалвную ответственности согласно нормам трудового права, а с другой - имущественную ответственности по нормам гражданского права.

Между правовой природой гражданско-правовой ответственности за убвітки, причиненнвіе юридическому лицу, и материалвной ответственноствю за прямой действительный ущерб довольно сложно провести разграничение. Обе могут наступить за совершение одного и того же правонарушения. Как свидетельствует судебная практика, нередко в мотивировочной части судебных постановлений есть ссылки как на нормы Трудового кодекса Российской

Федерации, так и на нормы того федерального закона, в соответствии с которым руководители несут гражданско-правовую ответственность^[93].

Согласно ст. 277 Трудового кодекса Российской Федерации^[94] руководитель организации несет полную материальную ответственность за прямой действительный ущерб, причиненный организации. В случаях, предусмотренных федеральными законами, руководитель организации возмещает организации убытки, причиненные его виновными действиями. При этом расчет убытков осуществляется в соответствии с нормами, предусмотренными гражданским законодательством.

В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О применении судами законодательства, регулирующего материальную ответственность работников за ущерб, причиненный работодателю»^[95] указывается, что полная материальная ответственность руководителя организации за ущерб, причиненный организации, наступает в силу закона (ст. 277 Трудового кодекса Российской Федерации), работодатель вправе требовать возмещения ущерба в полном размере независимо от того, содержится ли в трудовом договоре с этим лицом условие о полной материальной ответственности. Вопрос о размере возмещения ущерба (прямой действительный ущерб, убытки) решается на основании того федерального закона, в соответствии с которым руководитель несет материальную ответственность (например, на основании статьи 277 Трудового кодекса Российской Федерации либо пункта 2 статьи 25 Федерального закона от 14 ноября 2002 г. № 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях»). К числу таких федеральных законов относятся также Федеральный закон «Об акционерных обществах» и Федеральный закон «Об обществах с ограниченной ответственностью».

Высший Арбитражный Суд Российской Федерации попытался разрешить проблему разграничения гражданско-правовой и материальной ответственности членов органов управления, указав в п. 9 Постановления «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица»^[96], что требование о возмещении убытков (в виде прямого ущерба и (или) упущенной выгоды), причиненных действиями (бездействием) директора юридического лица, подлежит рассмотрению в соответствии с положениями пункта 3 статьи 53 ГК РФ, в том числе в случаях, когда истец или ответчик ссылаются в обоснование своих требований или возражений на статью 277 Трудового кодекса Российской Федерации.

Между тем, такая позиция Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации представляется необоснованной. Грани между гражданско-правовой ответственностью и материальной ответственностью стираются, и теперь любая ответственность членов органов управления юридического лица, исходя из разъяснений суда, является гражданско-правовой.

Недостатком такой позиции можно считать то, что все дела об ответственности директоров будут рассматриваться в арбитражных судах без учета характера спорного правоотношения^[97]. Иными словами, арбитражный суд будет рассматривать дело и о возмещении убытков, причиненных сделкой, которая совершена при наличии конфликта интересов и является убыточной для юридического лица, и о возмещении убытков, причиненных повреждением имущества юридического лица (например, причинение вреда автомобилю работодателя - юридического лица - в результате дорожно-транспортного происшествия по вине директора, повреждение компьютера и другие).

Очевидно, что порядок рассмотрения дела и порядок возмещения причиненных убытков юридическому лицу применительно к двум рассматриваемым случаям должен быть разным. Вместе с тем, буквальное толкование вышеуказанного пункта Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации может привести к выводу об обратном.

В российской юридической науке предпринимались попытки выработать подходы к разграничению гражданско-правовой и материальной ответственности применительно к рассматриваемым вопросам.

По мнению Н.В. Булановой, основание разграничения материальной и гражданско-правовой ответственности руководителя организации перед работодателем сводится к следующему: «материальную ответственность, то есть предусмотренную Трудовым кодексом РФ, предлагается применять в случае, когда руководитель организации действует строго в рамках своих должностных обязанностей, определенных действующим законодательством и трудовым договором. Гражданско-правовую ответственность к руководителю организации предлагается применять в случае причинения им вреда работодателю, в результате совершения действий (бездействий), с использованием своих властных полномочий, не соответствующих уставным целям. Результатом таких действий (бездействий), в частности, могут быть: лишение организации правосубъектности; утрата имущества, неправомерное его использование; иной ущерб имущественным и (или) неимущественным интересам работодателя»^[98].

Недостатком выдвинутого критерия можно считать сложность разграничения должностных обязанностей, предусмотренных законодательством и трудовым договором и должностных обязанностей, предусмотренных уставом. В данном случае обязанность, предусмотренная уставом, может копироваться в трудовом договоре, тогда непонятен вид применяемой ответственности (гражданско-правовая или материальная). Полномочия членов органов управления могут носить властный характер, даже будучи закрепленными в трудовом договоре. Результатами действий (бездействия), влекущих не только гражданско-правовую, но и материальную ответственность могут быть утрата имущества, неправомерное его использование, ущерб имущественным и (или) неимущественным интересам юридического лица (например, уничтожение или повреждение имущества организации).

Тем не менее, было бы наиболее правильным разграничивать порядок привлечения к гражданско-правовой ответственности и материальной ответственности членов органов управления и признавать основным критерием такого разграничения действие члена органа управления от своего имени или от имени хозяйственного общества. Если член органа управления хозяйственного общества выступает в правоотношении от своего имени и причиняет убытки хозяйственному обществу, то применению подлежат, при наличии достаточных оснований, нормы о материальной ответственности. Так, например, при причинении убытков организации в виде поломки, уничтожения имущества член органа управления действует не от имени хозяйственного общества, а от своего собственного имени и, таким образом, несет материальную ответственность по нормам трудового права.

Если же член органа управления выступает от имени юридического лица, то при причинении последнему убытков он несет гражданско-правовую ответственность.

Так, например, в период исполнения своих обязанностей генеральный директор неправомерно, без получения соответствующего одобрения совета директоров, установил себе лично и заинтересованному лицу - председателю совета директоров - премии (бонусы). В результате необоснованно выплаченных бонусов, повышенных отпускнвіх и компенсаций за неисполвзованнвш отпуск компании были причиненві убвітки^[99].

Не может ввіступатв критерием разграничения гражданско-правовой и материалвной ответственности тот факт, является ли член органа управления участником отношений внутри организации или вне ее. Для привлечения к гражданско-правовой ответственности, данное обстоятелвство не имеет значения. Так, например, член органа управления будет нести гражданско-правовую ответственноств, если он ввіступает участником отношений, возникших и существующих внутри организации. Например, директор незаконно привлекает к материалвной ответственности работника организации. Директор понесет ответственноств, если такой работник оспорит приказ о привлечении его к материалвной ответственности и взвицет с юридического лица - работодателя - убвітки. В данной ситуации между юридическим лицом, от имени которого действует директор, и работником существуют трудоввіе правоотношения. Ввиду того, что директор действовал от имени юридического лица и незаконнвш приказом причинил юридическому лицу убвітки, он должен их возместитв.

Можно привести другой пример, когда член органа управления в отношениях внутри организации причиняет убвітки юридическому лицу, за которвіе он должен понести гражданско-правовую ответственноств. Так, в акционерном обществе один из двух акционеров одновременно являлся директором организации. Директор не предоставил другому акционеру фактическую возможноств ознакомитвся с материалами для проведения общего собрания акционеров. Регионалвное отделение Федералвной службві по финансоввш рынкам РФ привлекло к административной ответственности акционерное общество в виде наложения штрафа в размере пятисот твісяч рублей. В связи с этим, второй акционер взвіскал сумму причиненнвіх юридическому лицу убвітков в соответствии со ст. 71 ФЗ «Об акционернвіх обществах»^[100]. В данной ситуации отношения между акционером и директором являются

внутренними. Между тем, поскольку директор выступает от имени акционерного

общества в отношениях с другим акционером, ответственность директора за его

недобросовестное, неразумное поведение, совершенное не в интересах

хозяйственного общества, является гражданско-правовой.

Как известно, внедоговорная ответственность является более строгим видом

ответственности, «может использоваться только в прямо предусмотренных

100

законом случаях и размерах и на императивно установленных им условиях» Правила об ответственности членов органов управления хозяйственных обществ, установленные в Гражданском кодексе РФ, позволяют взыскивать с них убытки, причиненные юридическому лицу, по требованию учредителей (участников), если иное не предусмотрено законом или договором. Ограничение возможности регулирования размера ответственности членов органов управления договором еще раз подтверждает ее внедоговорный характер. Однако выделенный признак внедоговорной ответственности является факультативным и не свидетельствует о том, что нельзя применять «более строгую» договорную ответственность за совершение членами органов управления правонарушений.

В соответствии с ч. 1 ст. 27 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации^{[101] [102] [103] арбитражному суду подведомственны дела по экономическим спорам и другие дела, связанные с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности. Исходя ИЗ П.1.4.1 ст. 22 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации , суды рассматривают и разрешают исковые дела с участием граждан, организаций, органов государственной власти, органов местного самоуправления о защите нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов, по спорам, возникающим из гражданских, семейных, трудовых, жилищных, земельных, экологических и иных правоотношений. Суды рассматривают и разрешают дела за исключением экономических споров и других дел, отнесенных федеральным конституционным законом и федеральным законом к ведению арбитражных судов (ч. 3 ст. 22 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).}

Сам по себе характер спорного правоотношения, то есть связь такого правоотношения с предпринимательской и иной экономической деятельностью, не может выступать самостоятельным критерием разграничения гражданско- правовой и материальной ответственности членов органов управления хозяйственных обществ, поскольку к гражданско-правовой ответственности член органа управления может быть привлечен и не только тогда, когда он совершает действие (бездействие) от имени юридического лица, при осуществлении последним предпринимательской или иной хозяйственной деятельности. Деятельность члена органа управления, например, может заключаться в предоставлении информации акционерам, в исполнении публично-правовых обязанностей, может представлять собой деятельность от имени юридического лица как работодателя и т.д. Другое дело, что зачастую гражданско-правовая ответственность для члена органа управления наступает в связи с совершением действий от имени юридического лица при осуществлении им (юридическим лицом) предпринимательской или иной экономической деятельности.

Нередко в трудовых договорах, заключаемых с единоличным

исполнительным органом, предусматриваются условия гражданско-правового характера, например такие, как ограничение на совершение сделок с определенными видами имущества (недвижимое имущество, особо ценное движимое имущество), ограничение по сумме сделок и другие. Такие условия, несмотря на их закрепление в трудовом договоре с единоличным исполнительным органом, будут являться гражданско-правовыми, а трудовой договор в данном случае будет смешанным договором. Несоблюдение данных условий (например, если сделки с указанными ограничениями подлежали одобрению советом директоров или общим собранием акционеров) повлечет наступление гражданско-правовой ответственности.

Как представляется, у истца по спорам о привлечении к ответственности члена органа управления не должно быть права выбора вида ответственности, к которой он хотел бы привлечь руководителя организации или иного члена органа управления. Иск о привлечении к гражданско-правовой ответственности должен предъявляться в соответствии с нормами гражданского законодательства и рассматриваться в арбитражном суде по правилам Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации о порядке рассмотрения дел по корпоративным спорам. Именно на истца должна возлагаться обязанность обоснования надлежащей подведомственности спора суду. При этом с учетом положений пункта 4 статьи 225.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ) споры по искам о привлечении к ответственности лиц, входящих или входивших в состав органов управления юридического лица, в том числе в соответствии с абзацем первым статьи 277 Трудового кодекса Российской Федерации, являются корпоративными, дела по таким спорам подведомственны арбитражным судам (пункт 2 части 1 статьи 33 АПК РФ) и подлежат рассмотрению по правилам главы 28.1 АПК РФ.

Вследствие этого оправдано было бы положительно решать вопрос о гражданско-правовой ответственности членов органов управления юридического лица в том случае, если убытки были причинены в результате осуществления им (в составе органа юридического лица) действия (бездействия) от имени юридического лица при совершении последним деятельности, которая носит предпринимательский или иной экономический характер. Если же спор не связан с осуществлением от имени юридического лица какой-либо деятельности, то такой спор необходимо относить к трудовым, а следовательно, - рассматривать в суде общей юрисдикции.

Не менее важным представляется решение вопроса о разграничении гражданско-правовой ответственности членов органов управления хозяйственных обществ и ответственности контрагента за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств по заключенным с хозяйственным обществом сделкам, в случаях, когда член органа управления хозяйственного общества одновременно является контрагентом или входит в состав органов управления контрагента или является лицом, определяющим действия юридического лица (контрагента).

Интересны ситуации, при которых сделки между хозяйственным обществом и его контрагентом бвіли заключенві в соответствии с требованиями закона и устава хозяйственного общества и бвіло получено согласие на их совершение со сторонні уполномоченнвіх органов такого общества, при этом оснований для оспаривания таких сделок в соответствии с Гражданским кодексом РФ, Федералвнвш законом «Об акционернвіх обществах», Федералвнвш законом «Об обществах с ограниченной ответственноствю» - нет. Возникает в связи с этим вопрос: если контрагент не исполняет обязателвства по сделке, возможно ли привлечв члена органа управления хозяйственного общества к гражданско- правовой ответственности на основании ст. 53.1. ГК РФ?

Так, по делу № ВАС-3290/14 Внісший Арбитр аж нвш Суд установил, что между обществом (продавцом) и покупателем (одновременно являющимся генералвнвш директором общества) был заключен договор купли-продажи недвижимого имущества незавершенного строителвством жилого дома стоимоствю около 20 843 520 рублей. Согласно условиям договора, покупатели обязался оплатити стоимости объекта в течение 10 дней с момента подписания передаточного акта. Посколвку покупатели являлся одновременно генеральным директором общества, сделка, в совершении которой имелась заинтересованность, была одобрена в установленном законом порядке на внеочередном общем собрании акционеров общества на условиях рассрочки платежа на 1 год при наличии в договоре условий о залоге приобретаемого имущества. Однако вопреки условиям договора и решениям о его одобрении в части формы, порядка и сроков оплаты объекта незавершенного строительства, в счет оплаты по договору генеральным директором были внесены в кассу общества наличные средства в размере 843 520 рублей и переданы четыре простых беспроцентых векселя общей номинальной стоимостью 20 000 000 рублей с датой предъявления не ранее 01.01.2055 г. ^[104]

Указанный спор интересен тем, что одно и тоже лицо одновременно являлось контрагентом по договору с обществом и генеральным директором этого общества. Условия указанной сделки были одобрены общим собранием акционеров. На первый взгляд, может показаться, что покупатель, одновременно являющийся генеральным директором продавца, не оплатил товар и несет ответственность на основании норм о договоре купли-продажи, а не по ст. 53.1 Гражданского кодекса РФ.

Вместе с тем, есть основание говорить о нарушении генеральным директором продавца обязанности действовать в интересах юридического лица. Несмотря на то, что общим собранием акционеров было одобрено получение платы в виде денежных средств, генеральный директор принял (у самого себя) оплату неликвидными векселями, срок предъявления которых наступит не ранее 01.01.2055 года. Хозяйственное общество лишилось возможности пользоваться вырученными от продажи денежными средствами до 01.01.2055 года. Поскольку такая форма оплаты не была одобрена уполномоченным органом юридического лица, несмотря на то, что были одобрены иные ее условия - действия генерального директора хозяйственного общества не могут рассматриваться как совершенные добросовестно, разумно и в интересах юридического лица, и поэтому он подлежит ответственности по ст. 53.1. Гражданского кодекса РФ.

Однако если бы генеральный директор не исполнил сделку на одобренных общим собранием акционеров условиях, то он отвечал бы как неисправный контрагент по соответствующей статье Гражданского кодекса Российской Федерации за ненадлежащее исполнение договора.

Таким образом, для привлечения к ответственности члена органа управления по ст. 53.1. ГК РФ необходимо доказать наличие состава гражданского правонарушения в виде неисполнения или ненадлежащего исполнения действий по управлению юридическим лицом и осуществлению контроля за его деятельностью, виной, причинно-следственной связью и убытками. Необходимо также устанавливать, была ли сделка совершена в соответствии с законом и уставом хозяйственного общества и получено ли согласие уполномоченных органов хозяйственного общества.

Если сделка совершена в соответствии с требованиями закона и устава хозяйственного общества, получено согласие на ее заключение от уполномоченных органов юридического лица и в действиях члена органа управления отсутствует состав гражданского правонарушения, ответственность за которое предусмотрена ст. 53.1. ГК РФ, то он несет гражданско-правовую ответственность только как контрагент по соответствующим статьям Гражданского кодекса РФ в связи с неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства. Во всех иных случаях, ответственность для члена органа управления наступает по правилам ст. 53.1. ГК РФ. Последнее утверждение, однако, не исключает возможности привлечь контрагента к гражданско-правовой ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства.

По действующему гражданскому законодательству ответственность членов органов управления хозяйственных обществ может быть как солидарной, так и субсидиарной.

Солидарная ответственность наступает тогда, когда ответственность перед юридическим лицом несут несколько лиц. В данном случае истец вправе требовать привлечения к ответственности как всех этих лиц совместно, так и любого из них, причем как полностью, так и в части. Не получив полного удовлетворения от одного из солидарных должников, истец имеет право требовать недополученное от остальных солидарных должников. Например, такую ответственность могут понести члены совета директоров (наблюдательного совета) или члены коллегиального исполнительного органа (правления, дирекции). Следует согласиться с позицией Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, изложенной в п. 7 Постановления «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица», в соответствии с которой солидарная ответственность наступает для директора и членов коллегиального органа юридического лица, участвовавших в принятии и одобрении решений, повлекших негативнвіе последствия для юридического лица.

Однако закон предусматривает правило о том, что не подлежат гражданско- правовой ответственности те члєнві органов управления, которвіе голосовали против решения, которое повлекло причинение обществу или его участнику убвітков, или не принимали участие в голосовании (ст. 71 ФЗ «Об акционернвіх обществах», ст. 44 ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственноствю»).

Наиболее распространении: м случаем субсидиарной ответственности, известным гражданскому законодателвству Российской Федерации, является ответственноств контролирующих должника лиц, наступающая при несостоятелвности (банкротстве) юридического лица. В соответствии с ч. 4 ст. 10 Федералвного закона «О несостоятелвности (банкротстве)», если должник признан несостоятелвнвш (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, такие лица в случае недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственноств по его обязателвствам.

Между тем, субсидиарный характер такой ответственности подлежит деталвному изучению, которое будет проведено в третвей главе настоящего исследования. Посколвку ряд признаков субсидиарной ответственности, таких как дополнителвнвш характер, наличие основного обязателвства не присутствуют в ответственности членов органов управления. Напротив, члєнві органов управления хозяйственник обществ несут ответственноств не за должника перед кредиторами, а за свои собственнвіе действия, которвіе расцениваются как доведение юридического лица до банкротства.

Ряд исследователей считают, что члєнві органов управления хозяйственник обществ могут в своей деятелвности допустити злоупотребление своими правами¹⁰⁴. По этому пути идет и правоприменителвная практика^[105].

^1М Тимаева И.А. Злоупотребление правом в корпоративных отношениях: вопросы квалификации, способы гражданско-правовой защиты: дисс. ... канд. юрид. наук. Казань, 2007. С. 68-81; Токарев Д.А. Злоупотребление правом в хозяйственных обществах: условия возникновения и способы защиты: дисс. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2010. С. 104.; Веселов И. Злоупотребление правом единоличным исполнительным органом общества - сложности защиты // Арбитражная практика. 2012. № 2. С. 76-82.

Однако представляется важным рассмотретв отделвно вопрос о квалификации действий (бездействия) члена органа управления как злоупотребление правом и как нарушение обязанности действоватв добросовестно и разумно в интересах юридического лица. Необходимо понять, как должен решатвся вопрос об ответственности членов органа управления: по ст. 10 Гражданского кодекса РФ за злоупотребление правом или по ст. 53.1 Гражданского кодекса РФ за нарушение обязанности действоватв добросовестно и разумно в интересах юридического лица?

Таким образом, можно сделатв следующие ввіводьі. Ответственноств членов органов управления хозяйственник обществ носит деликтный характер. Подчиняясв общим правилам о гражданско-правовой внедоговорной ответственности, она имеет ряд особенностей, предопределеннвіх субъектным составом гражданского правонарушения, являющегося ее основанием. Вместе с тем, мнение о том, что ответственноств носит договорный характер либо является корпоративной ответственноствю, представляется необоснованным.

В качестве критерия для разграничения материальной ответственности по трудовому праву и гражданско-правовой внедоговорной ответственности членов органов управления хозяйственных обществ предлагается выделять следующее обстоятельство: действуют ли они в соответствующем правоотношении от своего имени или от имени юридического лица. Гражданско-правовая ответственность наступает только в том случае, если они действовали от имени юридического лица. ¹⁰⁵