Адвокатское право

сиональной этики в речах своих составляют исключение, не могло не вызвать

протеста, потому что фактически такие случаи становились все более част-

ными и, главное, более яркими, возникая в таких делах, в которых выступали

корифеи адвокатуры. Достаточно вспомнить о деле Кетхудова, увекове-

ченном в книге А.Ф. Кони <За последние годы>. Кетхудов и другие об-

винялись в том, что утаили рекомендованное письмо, сданное для отправки

в Берлин, и воспользовались содержащимися в нем ценностями на

120 тысяч рублей. Одним из защитников выступил Н.П. Шубинский, и

речь его была построена так, что, по словам А.Ф. Кони, дававшего в

качестве обер-прокурора заключение в Правительствующем Сенате, она

<представляла ряд положений, из которых каждого было достаточно, чтобы

признать, что в речь защитником Кетхудова был внесен элемент, идущий

вразрез с теми понятиями, на которых зиждется нравственный и правовой

строй благоустроенного общества... Преступное деяние подсудимых, со-

знавшихся в похищении чужих ценных бумаг и сокрытии этого похищения

путем подлога, а следов его посредством зарытая бумаг в землю в окрест-

ностях Москвы, выставляется как прямое последствие действий потерпев-

шего... Потерпевший есть настоящий виновник всего, ибо, поступая согласно

с почтовыми правилами, он должен был, однако, заботиться о том, чтобы

не вводить в соблазн чиновников, памятуя не только пословицы, но и святое

Евангелие, из которого приводится совершенно неуместный текст, возвы-

шенный и глубокий смысл которого толкуется в самом извращенном смысле.

Денежный интерес дела - проводится во втором положении - меркнет

перед тем ущербом, который несла русская казна от посылок денежных

ценностей в заказных письмах. Над этой стороною дела присяжным ре-

комендуется серьезно задуматься, памятуя, что, если иногда нужны обви-

нительные приговоры, чтобы сдержать корыстолюбивые порывы бедняков,

то иногда также необходимы оправдательные приговоры, чтобы сдержать

своекорыстные стремления богачей и напомнить им, что не весь мир су-

ществует для них и для их хищнических вожделений. В следующем поло-

щ, указывается, что <настала пора возвыситься до более серьезной

ц явлений, имеющих государственный смысл, и после сопоставления

дцх хлебных пошлин в Германии с колебанием курса русских бумаг

дрдинской бирже, - объясняется присяжным, что они собрались в

суда не защищать лишь частные интересы, но и отдать долю серьезного

внимания и государственным интересам, если таковые окажутся выдвину-

iдi перед ними данными дела>. А.Ф. Кони находит по поводу этой речи,

что <в подобных случаях пред судом излагает свои доводы уже не лицо,

поизванное самим законом к опровержению и ослаблению доводов обви-

нения, а лицо, которое, пользуясь званием защитника, направляет свое

слово в суетных целях ремесленного успеха - не только на колебание

высказанного пред судом мнения обвинителя о виновности подсудимого, а

на колебание тех начал, которые, связывая и поддерживая общество, ме-

шают развиться между людьми тому, что верно названо Ьеiiит отпшт

соп(.га отпез. Правительствующий Сенат постановил, между прочим, о

действиях присяжного поверенного Шубинского сообщить на постановле-

ние московского Совета. Попутно возникло и другое дело о Iiiубинском

по обвинению в выработке мировой сделки между гражданским истцом и

обвиняемым, причем Совет разъяснил, что поверенный не может участво-

вать в создании безнаказанности для виновного и в содействии незаконному

приобретению имущества . По этому поводу <Журнал Гражданского и Уго-

ловного Права> жаловался, что защитнику было объявлено только предо-

стережение на том основании, что вопрос о правильных приемах уголовной

защиты в практике русской адвокатуры еще мало разработан.

В противоположность Н.А. Неклюдову, А.Ф. Кони, беспощадно за-

клеймив поведение защитника, не решался делать какие-либо выводы о

защите вообще. Но такие случаи обращали на себя, как видно из приве-

денных слов, общественное внимание и служили неиссякаемым источником

для жалоб на падение уровня адвокатуры. Однако самый острый повод

для таких жалоб дал московский Совет, который в официальном документе

сам высказал, что <сословие мельчает; уровень опытности и знаний в массе

понижается, а чувства чести и долга, понятия о порядочности, о границах

дозволенного, принципы общественного служения забываются> . Мы сей-

час увидим, что суждения эти, которые были горячо подхвачены всей прес-

сой, высказаны были в разгар борьбы Совета с сословием, которое он

лат. - война всех против всех

Лат. - война всех против всех.

> <Вестник Европы>, 1889, 5. - Прим. авт.

<Журнал Гражданского и Уголовного Права>, 1889, кн. 3, с. 169. - Прим. авт.

Отчет московского Совета присяжных поверенных за 1889-1890 г., с. 14. - Прим. авт.

215

представлял. Но от этого суждения не только не теряют в своем значении

а, напротив, становятся и сами по себе доказательством высказанных в

них мыслей. Ибо, если допустить, что Совет облыжно возвел на сословие

такое обвинение или даже только сгустил краски, то такое отношение между

Советом и сословием действительно вопиет о забвении чувства чести и

долга.

Как менялись в этом направлении нравы на протяжении времени, может

иллюстрировать сопоставление таких двух фактов: в отчете за 1876 год

московский Совет <считает своим долгом довести до сведения общего со-

брания об одном прискорбном и выходящем из ряда обыкновенных случае.

Один из присяжных поверенных счел возможным подать в Совет бумагу,

хотя и облеченную в форму жалобы на действия одного из помощников

присяжного поверенного, но заключающую в себе прямое глумление над

действиями самого Совета>. Проходит десять-двенадцать лет, и в 1889 г.

<Журнал Гражданского и Уголовного Права> отметил такой факт, что

<член Совета публично однажды позволил себе утверждать, что в обще-

ственном мнении адвокаты и ростовщики стоят на одной нравственной вы-

соте>. Этот случай уже не только не отмечен особо в отчете, но вообще

Совет не привлек его за это к ответственности. Поэтому в одном данном

факте журнал видит непреложное доказательство того, что в сословии да-

леко не все благополучно.

При наличности таких данных теперь представляется неясным, почему

председатели Совета, сочтя нужным выступить против заключения

Н.А. Неклюдова, так легко ушли от конкретных обстоятельств и перевели

спор на теоретические позиции, вместо того, чтобы воспользоваться случаем

и обратить внимание, в каких условиях адвокатура работает, и как эти

условия должны влиять на ее уровень.

значительный материал. В одной из застольных речей своих В.Д. Спасович

так изображает состояние правосудия в то время: <Я не говорю о вечных

злоупотреблениях, с которыми боролось наше законодательство еще со вре-

мен Алексея Михайловича, о посулах или взятках, о фаворитизме. Говорю

о тех обыденных неправдах, которые чинятся потому, что такое уже вре-

мечко подоспело; о том, что независимо от существа дела и саеiегiв рагiЬиа

я наперед знаю, что проиграю его не потому, чтобы я был неправ, или

чтобы представленный мною интерес не был крупный, но потому, что мой

противник крупное лицо, что действие происходит на глазах в области быв-

шей невидящей, а теперь снявшей с себя повязку Фемиды... Трудно бо-

д против акционерного общества, особенно, если доходность его га-

iрдвана правительством, - за него стоят все министры. Мне грозит,

рсомненно, поражение, если я имею тяжбу с городом. Но если мой про-

дi казна, я погиб; об этот медный горшок всякий глиняный разобьется

р потому, что за ним закон, но потому, что за ним сила, за ним министр

юстиции. Судом внушено свыше: закон ваш есть распоряжение генерал-

губернатора; дурной судья и дурной подданный, кто из кожи не лезет

ддействовать видам правительства; он не только должен содействовать,

но и угадывать, и предупреждать, иначе его сменят и ушлют, куда Макар

телят не гонял> . Это категорическое утверждение В.Д. Спасовича опира-

лось, как известно, на весьма солидные основания . Но здесь даже неважно,

насколько такое утверждение соответствовало действительности. Важно от-

метить именно эту категоричность утверждения, заявленного в речи на го-

довом обеде адвокатов. Отсюда, во всяком случае, бесспорно вытекает,

что представление о таком состоянии правосудия составляло злобу дня, и

что сами адвокаты так его оценивали. Правильна ли подобная оценка или

неправильна, во всяком случае такое представление не могло, очевидно, не

оказывать сильнейшего влияния на профессиональную деятельность адво-

катуры, определять характер деятельности. Особенно сильно влияние долж-

но было сказаться в тех округах, где не было Советов. <Подчиненность

поверенного суда, как Совету, влечет за собою слишком часто лакейское

отношение первого к последнему, полную приниженность сословия и ведение

дел так, как этого желает суд>.

Замечательно при этом, что для общественного мнения в центре вни-

мания оставался вопрос о гонораре. <Голос> уверял, например, что главное

основание нескрываемого общественного неудовольствия адвокатами лежит

в форме вознаграждения труда адвокатов, форме, которая должна, в конце

концов, оказать растлевающее влияние. А между тем вопрос о гонораре

если и представлял действительно серьезный вопрос для адвокатуры, то с

точки зрения его недостаточности. <Гонорар неумеренный>, привлекший

к себе такое жадное внимание, бесспорно составлял исключение. В общем,

сословие терпело материальную нужду. <Гибельно отразились правила

мая на помощниках; большинство материально несостоятельно и не

ожет взять свидетельство>. В газетах предлагалось выдавать пособие по-

мощникам из вспомогательных касс. Самое учреждение всякого рода касс

и тот непрерывный интерес, который сословие к ним проявляло, также

Лат. - при прочих равных условиях.

Спасович В.Д <Застольные речи>, с. 49. - Прим. авт.

См. мою книгу .Судебная реформа>, глава <(Современное состояние правосудия>. (И.В. Гес-

"" - Прим сост.). - Прим авт.

служит опровержением ходячего представления об исключительном благо-

получии адвокатуры. О том же свидетельствует и вопрос о совместительстве

звания присяжного поверенного с самыми различными занятиями, который

все время оставался больным и злободневным вопросом, В 1887 г., напри-

мер, московский Совет постановил созвать общее собрание для обсуждения

вопроса о совместительстве, для устранения <того ненормального положе-

ния, при котором званием присяжного поверенного прикрывается деятель-

ность, ничего общего с профессией не имеющая>.

В разосланной повестке говорится: <Как показали собранные Советом

справки о посторонних занятиях присяжных поверенных округа, - лиц,

не практикующих профессию, или таких, для которых она стала побочным

делом, в среде присяжных поверенных московского округа значительное

число. В нашей среде имеются секретари в кредитных и акционерных пред-

приятиях, делопроизводители разных благотворительных обществ, заведую-

щие хозяйственной частью при редакции газеты, при попечительном о тюрь-

мах комитете, смотритель богадельни, члены правлений и советов разных

акционерных и кредитных обществ, секретарь скакового общества, агенты

страхового общества, преподаватели и воспитатели>.

Если бы, указывал Совет, вопрос шел только о том, чтобы не прикрывать

званием присяжного поверенного посторонних профессий, то сословию не

трудно было бы справиться с таким нежелательным явлением. Но избранная

для разработки вопроса комиссия должна была потратить на это десять

заседаний и в результате страстных споров принять весьма осторожную

резолюцию, которая гласила, что всякое постороннее занятие для присяж-

ного поверенного, роняющее его достоинство и сословную честь, или мо-

гущее оказать влияние на степень доверия и уважения к нему со стороны

общества, не допускается. Всякое постороннее занятие в виде службы, за-

нятия или ремесла, лишающее присяжного поверенного независимости или

его делового времени, не допускается. Это постановление невольно напо-

минает слова Горацио в <Гамлете>: <Для того, чтобы это сказать, не стоило

мертвецам вставать из гроба>. Для того, чтобы выработать резолюцию,

которая всегда составляла отправную точку в направлении деятельности

Советов, незачем было тратить 10 заседаний. Ясно, однако, что с совмес-

тительством нельзя было так просто справиться, что оно являлось органи-

ческим результатом становившейся все более тяжелою борьбы за сущест-

вование.

Любопытный пример совместительства представляет участие присяж-

ного поверенного в труппе актеров. В 1886 г. председатель вятского Ок-

ружного Суда обратился к председателю московского Совета с конфиден-

ддным запросом относительно возможности такого совмещения: <при-

дньш поверенный вступил в труппу актеров и объявлен в числе лиц,

добавляющих персонал этой труппы>. Председатель Совета разрешил этот

допрос отрицательно, ибо, <независимо от того, что профессия актера не

имеет ничего общего с профессией адвоката и серьезное отношение к обеим

[очает возможность одновременного им служения, я полагаю, что по-

ддние наемного подначального актера находится в полном противоречии

м духом независимости и независимого положения, которое по закону

должно принадлежать профессиональному адвокату... Далее, я полагаю,

что образ поведения, обусловливаемой принадлежностью к театральной

труппе, совершенно чужд тем нравам, которые сословие вправе требовать

от профессионального адвоката> . Другой случай выступления адвоката в

качестве актера отмечен в <Судебной Газете> (1887 г. № 45), которая

возмущается тем, что харьковская Судебная Палата исключила за это по-

мощника присяжного поверенного из сословия. <Что позорного, - спра-

шивает газета, - в карьере артиста?>

Борьба за существование вообще играла, несомненно, весьма значительную

роль в жизни сословия. В Москве, например, одно из общих собраний было

созвано для обсуждения вопроса, при каких условиях присяжный поверенный

может принять к своему производству дело, которое вел его коллега. А в

Петербурге оживленную полемику вызвал поступок присяжного поверенного

Холевы, который письменно предложил свои услуги адвоката отцу убитой

Сарры Беккер, каковое дело, как известно, в свое время наделало очень много

шума. Оправдываясь, присяжный поверенный Холева ссылался на пример

Плевако, который в процессе Люторичских крестьян не только взял на себя

инициативу защиты, но и расходы по содержанию обвиняемых в течение трех

недель процесса . Но это объяснение только сильнее разожгло полемику, при-

чем, однако, вопрос обсуждался не с точки зрения принципиальной несоиз-

меримости обоих процессов, а лишь с той, что <Плевако никто не мог запо-

дозрить в желании создать себе имя>.

Упорной борьбе за существование, возбуждаемой недостатком средств,

сопутствовало безделье, бесцельное шатание по советским помещениям и

судебным кулуарам. По-видимому, это безделье принимало порою угро-

жающие размеры. Московский Совет вынужден был поставить на обсуж-

В <Судебной Газете затем сообщено, что присяжный поверенный К. лишен звания за участие

в спектаклях драматической труппы. - Прим. авт.

<Судебная Газета, 1884, 50. Насколько лицемерна эта ссылка на Люторичский процесс,

"""о судить по тому. что А.Ф. Кони вменяет Ф.Н. Плевако именно это выступление в гражданский

""лвиг (<Отцы и дети судебной реформы>, с. 266.). - Прим. авт.

дение общего собрания вопрос о допущении шахматной игры в помещениях

Совета и разрешить его полным запрещением. Легко себе представить,

какой повальный характер приняла эта игра, если Совету пришлось вме-

шиваться и вынести абсолютное запрещение. Сословная жизнь падала и

замирала. Общие собрания хотя и собирались, независимо от установлен-

ного законом случая для избрания Совета, но чем дальше, тем все опре-

деленнее абсентеизм становился хронической болезнью, а занятия собраний

сводились в сущности к пошехонскому и самоочищению, увековеченному

Щедриным. Так, например, уже отмеченное дело Овсянникова служило

неистощимой темой бесплодных разговоров. На одном из общих собраний

В.Д. Спасович приглашал покончить бесконечные и тягостные споры, воз-

никшие из дела Овсянникова, и А.М. Унковский предложил <во всяком

случае покончить это дело, потому что иначе и общее собрание и Совет

превратятся в комитет по делу Овсянникова>.

Еще более яркий случай можно отметить в Москве, где на собрании

1890 г. зашел разговор о каких-то списках присяжных поверенных, печа-

тавшихся в отчетах Совета. Один из ораторов заявил, что он не нашел в

отчете Совета постановления об уничтожении общих списков присяжных

поверенных, составленных прежним Советом. Председатель Совета Танеев

объяснил, что указанные списки имели, по его мнению, не вполне приличные

выражения, и он лично распорядился об изъятии их из обращения. Другой

оратор, находя, что в списках, пропущенных цензурой, не могло быть не-

приличных выражений, признавал изъятие их г. Танеевым неправильным.

Третий объяснил напечатание прежних списков недосмотром со стороны

прежнего Совета, против чего возразил бывший председатель Сове-

та г. Корсаков. Г. Шмаков настаивал на том, чтобы в общих списках при-

сяжных поверенных еврейские имена печатались без обращения их в русские.

По предложению председателя, прения о списках прекращены. Так изо-

бражает отчет ход этого собрания. Трудно даже понять, о чем собственно

идет речь. Но одно несомненно, что странное и загадочное содержание

этого диспута весьма мало соответствовало укреплению престижа сословия.

Вообще, престиж этот, несомненно, падал все ниже. Мы уже знаем,

по приведенным цитатам из воспоминаний К.К. Арсеньева, с какими чув-

ствами вступали в ряды адвокатуры первые деятели судебной реформы.

Иначе подходили к этому в рассматриваемые годы. <По зрелому размыш

лению, - рассказывает Н.П. Карабчевский, - я убедился, что мне не

остается ничего, кроме адвокатуры. <За> говорило очень много, но

е некоторые <но> не оставляли меня в покое. Карьера адвоката казалась

у нас в России слишком бедной красками и общественным значением.

Ч рмент хождения по делам тоже несколько смущал меня>. Итак, если в

рд время призванию адвоката готовы были всем пожертвовать, то теперь

цдун из весьма заметных адвокатов признает, что он пошел в адвокатуру

сопiгесоеиг. Это изменение настроения весьма явственно сказывается на

печах В.Д. Спасовича, произносимых им на годовых обедах присяжных

дреренных. В 1878 г., в разгар административных гонений против адво-

ка.туры, В.Д. Спасович, намекая на проект упразднения самостоятельной

адвокатуры, говорил: <Итак, мы отходящие люди, но... никогда я не чув-

ствовал себя бодрее; никогда еще не ощущал в себе больше гордости, что

ношу знак, на котором изображен только столб, но на этом столбе написано

мелким шрифтом: <закон> под короною. Никогда еще не гордился я больше

тем, что принадлежу к сословию петербургской адвокатуры, что посвятил

себя этой опальной ныне профессии и даже, что эта профессия обретается

ныне в опале; есть опалы, которые честнее чинов, орденов, знаков отличия...

Если бы нас даже раскассировали, вопреки моим предвидениям, то вы

знаете, что иногда смерть почетнее всякого существования. Я поднимаю

гост за стойкость, за наше дружное отстаивание свободного слова в России,

которого мы являемся ныне главными представителями> . В 1886 г. Спа-

сович усматривал главную опасность настоящей минуты в 1.ае(iiит уiiае и

призывал к противодействию этой опасности. А в 1891 г., говоря о под-

готовительных работах по реформе адвокатуры и утверждая, что приго-

товляемый мед не обойдется без капли дегтя, В.Д. Спасович провозгласил

тост за успехи и осуществление этих законодательных работ, потому что

<во всяком случае новый сытящийся мед, т.е. готовящееся положение о

присяжных поверенных укрепило бы в официальных сферах наше положе-

ние>. Но тут же В.Д. Спасович прибавляет, что <охотно пожертвовал бы

всем положением о присяжных поверенных и всеми благами, которые оно

может принести, за один луч света в окружающей нас кромешной тьме...

то - Iаесiуi уiуеге, тоска жить>.

Бодрое, радужное настроение сменилось глубоким унынием, юношеский

задор уступил место старческой усталости, и бравирование опалой превра-

тилось в домогательство укрепить свое официальное положение. Но еще

менательнее конец цитированной речи. Таееi. уiуеге - эти слова, как

Раньше указал и сам Спасович, покрывают целую полосу русской жизни.

Карабчевский Н.П. <Около правосудия>, с. 8. - Прим. авт.

Спасович В.ДпЗастольные речи.>, с. 42. - Прим авт.

- отврашрнке к жизни, пресыщенность.

Это был лозунг восьмидесятых годов, против которого выступил К.Д. Ка-

велин в своей книге <Задачи этики>. Чтобы сразу отдать себе отчет в

значении его, достаточно привести на память тот факт, что великий писатель

земли русской принес свой художественный гений в жертву проповеди не-

противления злу, и даже Салтыков <от сатир, гневом бичевавших всех

помпадуров, ташкентцев... дошел до <Христовой ночи> (1886 г.), где и

богатеям, имироедам, ижестокимправителям... возвестилпутькоспасению.

Им всем Щедрин находит теперь оправдание в том, что они - люди века

сего и духом века сего руководятся> , Нельзя поэтому удивляться, если

умудренный опытом В.Д. Спасович, на склоне дней своих, покорно по-

вторяет лозунг безусых юношей восьмидесятых годов, которым К.Д. Ка-

велин старался разъяснить утраченный ими смысл жизни.

Очевидно, отмеченные выше явления находились в непосредственной

связи с общими условиями русской жизни. Плоть от плоти, кровь от крови

общества, адвокатура не могла, конечно, сохранить в себе силу сопротив-

ления, сломанную реакцией, и уровень ее стал понижаться. Зависимость

эта уже понималась и в то время. Выяснению зависимости в значительной

мере способствовала реакционная пресса, которая, под главным руковод-

ством М.Н. Каткова, специализировалась в нападках на судебное ведомство

вообще и на адвокатуру в частности. Подчеркивая несоответствие судебной

реформы всему государственному строю, Катков в одной из своих статей

сравнил <нашего министра Дмитрия Николаевича Набокова с министром-

президентом от судебного ведомства при Императорском правительстве в

С.-Петербурге>. Так как при этом Катков пользовался огромным влиянием,

и нападки его приобретали характер весьма реальной угрозы, то чувство-

валась живейшая потребность в ограждении неоценимых благ, которые при-

несли России Судебные Уставы.

вдуматься в причину окружающих явлений и противодействовать изоли-

рованности нападок на адвокатуру, извращению перспективы, которое до-

пускали Катков и другие. Поэтому, с одной стороны, В.Д. Спасович спра-

ведливо указывал, что мы страдаем не как члены корпорации, а как члены

того великого целого, в коем мы утопаем, как капля в море . А с другой

стороны, мы читаем, что <общество имеет ту адвокатуру, которую оно

достойно иметь; с возрождением в обществе тех принципов, которые всегда

были могучими факторами культуры и которые временно упразднил <чу-

мазый>, и в адвокатуре исчезнет забывчивость чести и долга>.

<История русской литераторы>, изд. тов. <Мир>, т. IV, с. 283. - Прим. авт.

Спасович В.Д. <Застольные речи>, с. 31. - Прим. авп.

Дддражая против обобщений как Неклюдова относительно адвокатуры.

" Спасовича относительно суда присяжных, <Русская Мысль> указы-

что <адвокатура, правда, не сумела занять в обществе достаточно

дкое положение, но здесь сказалась болезнь всего общества: упадок

деальнък, крепких убеждений замечается и в печати, где некоторые органы

зазывают необходимость своевременного сбрасывания убеждений во имя

польз и нужд времени (и собственных). Что мудреного, что и адвокатура

не осталась на высоте, не устояла против искушений наживы и стала до-

эзывать, что черное бело> . Один из наиболее решительных обличителей

недостатков нашей адвокатуры, бывший прокурор П.П. Обнинский, вы-

цсняя, откуда идет ее деморализация, замечает, что причина одна и та же.

что для всего общества, - <забытые слова, но в других сферах грехопадение

таится под спудом, а сословие гласно и публично бичует свои пороки> .

Особенно же характерна статья г. Вильского, который доказывает, что

адвокатура поднимается над общим уровнем, что к ней предъявляются ис-

ключительные требования, чтобы она в своей деятельности руководствовалась

не только законом, но и началами нравственности и этики. А между тем,

вопрос о том, что такое этика, стоит по-прежнему открытым. <Кавелин оп-

ределяет этику как нечто туманное и неопределенное>. Заимствуя из книги

Кавелина описание случая отказа Л.Н. Толстого от исполнения обязанностей

присяжного заседателя, г. Вильский говорит, что <если даже, по мнению такого

великого мыслителя, как граф Толстой, встречаются такие непримиримые про-

тиворечия между положительным законом и нравственностью, то можно ли

осуждать менее глубоких или совсем неглубоких мыслителей и простых смерт-

ных, каковы в огромном большинстве наши присяжные поверенные, за то,

что они руководствуются прежде законом, а затем уже ходячей моралью>.

Популярному в то время автору <Задач этики> не приходило, конечно, в

голову, чтобы его брошюра, ставившая себе задачей бороться с господство-

вавшим тогда нравственным безразличием и пробудить интерес и любовь к

идеалам, могла получить такое истолкование и послужить опорой для дока-

зательства неопределенности этических начал. Но по этому и можно судить

о силе реакции, жернова которой все могли перемолоть ей на потребу .

<Русская Мысль>, 1884. кн. 5, с. 110. - Прим. авт.

<Юридический Вестник>. 1890, т. VI, кн. 1. - Прим. авт.

Нужно еще оговорить, что в значительной мере присяжная адвокатура несла на себе ответст-

"" и за чужие грехи. <Дав возможность, - справедливо указывает г. Владимиров. - всем и

"Ї<є, начиная с человека, достойного этого звания, и кончая кантонистом, сидельцем питейного

""" и содержателем публичного дома, выступать поверенным, весь этот сброд с иронией, с

орадством окрешивают громким именем русской адвокатуры>. К дореформенным дельцам,

шим на это занятие официальный патент по закону 24 мая 1874 г., присоединились во мно-

Наиболее ярким примером зависимости адвокатуры от общих условий

было антисемитическое движение, начавшееся в адвокатуре к концу раз-

бираемого периода. В течение некоторого времени либеральная печать (на-

пример, <Голос>) отчасти сама не чужда была антисемитических тенденций;

а в первой половине восьмидесятых годов в прогрессивных органах печати

по еврейскому и по польскому вопросу встречаются крайне реакционные

суждения . Еще в 1881 г. В.Д. Спасович мог констатировать на товари-

щеском обеде, что <наша семья не распалась, что она стоит за одни и те

же начала, что она вся в либеральном лагере, а не у пугающих и назад

нас зовущих террористов> . Но звучит уже другая нотка, когда, несколь-

кими годами позже, тот же оратор в тех же условиях ссылался, как на

<солидное доказательство нашего космополитизма>, на избрание в Совет

Александра Яковлевича Пассовера, <который по своему таланту и заслугам

давно должен был сидеть в Совете, не будь препятствий в его происхож-

дении> .

Сама по себе эта ссылка кажется совершенно непонятой, ибо В.Д. Спа-

сович тут же напоминает о праве Пассовера на почетное место в Совете.

Нужно, однако, принять во внимание, что избрание Пассовера вызвало

настоящую бурю. Дело доходило до того, что из-за избрания одного еврея

требовали уничтожения корпоративных прав сословия . Уступая этому дав-

лению, мысль, выраженная В.Д. Спасовичем, начинает весьма существенно

варьироваться, В периодической прессе раздаются жалобы на Советы при-

сяжных поверенных, которые не ставят никаких преград наплыву евреев.

<Все это, по убеждению недовольных, делалось и делается в большинстве

случаев не в видах пользы сословия, а по укоренившемуся убеждению в

сословии, что оно должно быть вполне и во всем либеральным, что никакие

стеснения не должны исходить от него . Соответственно этому, в 1886 г.,

снова В.Д. Спасович в качестве первого правила, которого должно дер-

жаться, указывает на <полную племенную, национальную и религиозную

терпимость, недопущение в нашу среду никаких этого рода междоусобий.

Вспомните картину Репина <Бурлаки на Волге>. Тут есть и татары, и

евреи, и цыгане, и хохлы, и великороссы. Никто друг друга не попрекает,

жестве отставные военные и судебные приставы, после разных неприятностей по службе, ремесленники

и проторговавшиеся купцы, напрактиковавшиеся в ведении собственных дел. был даже поверенный

из лакеев, что обнаружилось в одном мелком уголовном процессе о нем самом. - Прим. авт.

История русской литературы, изд. тов. <Мир>, т. IV, с. 47. - Прим. авт.

Спасович В.Д. <Застольные речи>, с. 28. - Прим. авт.

Там же, с. 2э. - Прим. авт.

, <Вестник Европы>, 1888, кн. 6. с. 87. - Прим. авт.

<Юридическая Летопись>. 1891, авг., статья Грацианского. - При.1. авт.

-єй он взят, кем рожден, лишь бы тянул лямку, лишь бы был стара-

работником. Все тут одинаковы, по этой одной мере оценивается

,цдьш работник относительного того, чего он стоит> . Но в 1889 г. Спа-

ич уже не кичится либерализмом сословия, а, напротив, указывает на

что <нам порою приходится быть акробатами, держать баланс на на-

тянутом канате, быть оппортунистами не на то, чтобы развиваться, а для

чтобы держаться на достигнутой высоте>.

Это заявление и служит предисловием к <обстоятельству, которое мутит

тревожит и от которого целое раскалывается>. Обстоятельство это эа-

"дчается в <еврейском вопросе>. В.Д. Спасович оправдывает Совет, ко-

торый никаких мер не мог принять, но мог лишь обратить внимание на

опасность, приведя в отчете цифры роста евреев в сословии. Однако принять

меры необходимо, и эта обязанность лежит на общем собрании. Надо эти

меры <обдумать, провести в действие без всякого обращения к правитель-

ству с ходатайством об установлении для поступающих известного процен-

та>. Принятие мер В.Д. Спасович готов отстаивать <с точки зрения пользы

самих евреев>, ибо <коль скоро вы ее (адвокатуру) переполните, государство

может этого не потерпеть и отменить не корпорацию, а Совет. Не открыть

же по этой только причине Совет присяжных поверенных в

Одессе, ипсi (iав Кiпсi птсi тЛ сiет Васiе аизевсЬииеI>". Для того, чтобы

этого не случилось, очевидно, нужно осторожно выплеснуть воду и не обес-

покоить ребенка. А потому надо установить процент, и он должен быть

установлен правительством. Если этого не сделать, <мы можем сильно по-

страдать>.

Такого же направления в общем держался и <Вестник Европы> , который

не касался вопроса по существу, а оправдывал Совет тем, что он не вправе

принимать никаких ограничительных мер, и надеялся, что установление про-

центной нормы для евреев в гимназиях и университетах может оказать помощь

в смысле предотвращения опасности наплыва евреев в адвокатуру.

В Москве антиеврейское движение началось среди помощников при-

сяжных поверенных. В 1887 г. Комитет помощников обратился в Совет с

заявлением, в котором указывает на сильный прилив лиц еврейского племени

в адвокатуру . В 1883 г. отношение помощников евреев к помощникам не

i-

i -"асов1ч В.Д. <Застольные речи>, с. 43. - Прим. авт.

Там же. с. 52-54. - Прим. авт.

Вестник Европы>, 1889 г., кн. 5. - Прим. авт.

Комитет в то время состоял из следующих лиц: председатель В.Ф. Баудер, тов. председателя

Тарасов, члены - Костенецкий, Сазонов, Поспелов, Шилов, Наумов, Коссович. -

Ирин. аигр

евреям составляло 3%, в 1886 г. - 11% и в 1887 г. - 17%. Исходя из

того, что в любом русском учреждении, а тем более в русской присяжной

адвокатуре, ввиду самого свойства, характера и задач этого института, не-

желательно чрезмерное скопление нерусского элемента, и что формальные

сведения, сообщаемые о помощниках евреях, не являются точным показа-

телем их нравственного облика ввиду крайней замкнутости и внутренней

солидарности еврейского племени, Комитет запрашивает у Совета о спо-

собах устранения ненормального и нежелательного явления. Это заявление

неоднократно рассматривалось в заседаниях Совета, но, в конце концов,

было снято с очереди. В одном из общих собраний (28 января 1890 г.)

А. С. Шмаков поднял вопрос и настаивал на том, чтобы в общих списках

присяжных поверенных еврейские имена печатались без обращения их в

русские.

Если к этому еще прибавить, что некоторые судебные места (например,

спб. Столичный мировой Съезд) прекратили выдачу евреям свидетельств на

право ведения дел, то можно считать бесспорным, что для издания закона 8

ноября 1889 г. почва была в достаточной мере подготовлена. Этот закон, как

известно, не устанавливал определенного процентного отношения инородцев

к коренному населению. Министерство Юстиции не преминуло воспользо-

ваться случаем, чтобы расширить дискреционную власть министра, но по су-

ществу новый закон, очевидно, находился в соответствии с назревшими и

громко себя заявлявшими течениями. Мало того. Как только закон появился,

упомянутый московский Комитет вошел в Совет присяжных поверенных с

запросом, как установить пределы применения закона. По мнению Комитета,

<помощники составляют лишь младшую часть сословия и, как таковые, нс

должны пользоваться привилегиями, какими не пользуются члены старшего

сословия. Исходя из этого соображения, Комитет полагал бы, что сила закона

8 ноября 1889 г. распространяется и на помощников>. Желание Комитета не

осуществилось. Совет пошел этим желаниям навстречу, но в другой форме,

и только лишь 20 лет спустя, в 1913 году, Правительствующий Сенат, по

инициативе нынешнего министра юстиции, разъяснил закон именно в том смыс-

ле, как это предлагал московский Комитет.