Проблема определения субъектного состава международно-правовойответственности

Основной принцип, лежащий в основе всего комплекса положений проекта статей КМП ООН об ответственности государств за международно-противоправные деяния, сводится к тому, что всякое международно-противоправное деяние государства влечет за собой международную ответственность этого государства. Следует отметить, что данный принцип в полной мере распространяет свое действие на те международно-противоправные деяния, результатом которых явилось нарушение государством обязательств, вытекающих из императивных норм международного права. Вышеуказанный принцип отражен в ст. 1 указанного проекта КМП ООН. Как отмечал Н.А. Ушаков, несмотря на лаконичность формулировки данного принципа, выражаемая ею сущность сводится к ряду весьма фундаментальных проблем, ибо именно в этом принципе заключается вся проблема ответственности государств в международном праве^[115]. Следует при этом обратить внимание на то, что указанное положение проекта статей о международной ответственности государства за любое совершенное им международно-противоправное деяние был признан доктриной практикой международного права еще до того, как КМП ООН впервые сформулировала указанное положение ст. 1 своего проекта.

Международно-противоправное деяние государств состоит из двух элементов: во-первых, присваивается государству по международному праву, а во-вторых, представляет собой нарушение международно-правового обязательства этого государства^[116]. Как отмечает С.В. Черниченко, «термин “присвоено” по-русски звучит не лучшим образом, он довольно четко передает специфику рассматриваемого явления (государству предписываются действия людей), позволяя вместе с тем прямо не затрагивать проблему субъективной стороны нарушения международного права» . В решении по делу «О дипломатическом и консульском персонале в Тегеране» МС ООН указал, что при определении ответственности Ирана, «во-первых, необходимо определить, насколько, в юридическом смысле, соответствующие деяния могут рассматриваться в качестве присваиваемых иранскому государству, а во-вторых, следует рассмотреть вопрос об их совместимости или несовместимости с обязательствами Ирана по действующим договорам или по другим нормам международного права, которые могут быть применимы» .

Вместе с тем следует подчеркнуть, что вина необходимым элементом международно-правовой ответственности не является. Как указывал Ю.М. Колосов, не следует проводить параллель между понятием вины индивида в международном праве и виной государства или другого способного участвовать в межгосударственных отношениях образования .

По мнению некоторых ученых, вопрос вины в рамках исследования проблематики ответственности государств за международно-противоправные деяния тесно взаимосвязан с дискуссией о том, является ли международная ответствен- ^{[117] [118] [119] [120] ность государств ответственностью за последствия правонарушения либо ответственностью за активные действия. Ряд исследователей отмечают, что в результате совершения в нарушение международно-правовых обязательств активных действий в целях имплементации международно-правовой ответственности доказывание вины не требуется[121].}

Однако, как указывает Вицтум В. Граф, в случае, если предъявление государству претензии связано с исполнением им нарушения обязательства по воздержанию от совершения определенных действий, подход об ответственности без наличия вины нуждается в корректировке^{[122] [123] [124]. По его мнению, поскольку ответственность государства за совершенное им международно-противоправное деяние наступает лишь в том случае, если у государства при надлежащей осмотрительности (due diligence) была объективная возможность предвидеть и предотвратить международное правонарушение, постольку и будет иметь значение вопрос о необходимости установления вины в целях призвания к ответственности, но, скорее, практическое, нежели теоретическое.}

Следует особо отметить, что государство считается нарушившим свое международное обязательство в случае, когда действие государства расходится с принятым им на себя соответствующим обязательством, вне зависимости от происхождения или характера данного обязательства . При этом государство не может считаться нарушившим свое международное обязательство, если оно не связывает данное государство во время совершения им деяния. Вместе с тем противоправное деяние может носить как длящийся характер .

В рамках квалификации деяния государства в качестве международно-противоправного следует опираться на то, что такая квалификация определяется международным правом, вне зависимости от квалификации деяния в качестве соответствующего национальному законодательству государства^[125].

Одним из необходимых условий возникновения международно-правовой ответственности государства является возможность присвоения ему поведения в соответствии с международным правом. Одной из основных целей присвоения поведения государству по международному праву является необходимость определения наличия совершенного деяния именно тем государством, которому оно вменяется, что само по себе еще не говорит о правомерности или неправомерности соответствующего поведения государства. Проблемы присвоения государству поведения нашли свое закрепление в гл. II ч. I Проекта статей КМП ООН об ответственности государств за международно-противоправные деяния. По мнению Л. Кондорелли и К. Кресса, вопросы присвоения государству поведения можно квалифицировать следующим образом^[126]. Первый круг вопросов охватывает ситуации, отраженные в ст. 4-6 Проекта статей КМП ООН об ответственности государств и связанные с действиями государственных органов, наделенных государственной властью лиц и образований, а также органов, предоставленных в распоряжение другого государства. Второй круг вопросов связан с закрепленными в ст. 8 и 9 Проекта статей КМП ООН об ответственности государств и охватывает случаи поведения лица или группы лиц, находящихся под руководством или контролем государства, а также их действий при несостоятельности официальных властей.

качестве собственного.

В соответствии со ст. 4 Проекта статей КМП ООН об ответственности государств за международно-противоправные деяния, государству может быть присвоено поведение любого его органа как лица или образования согласно наличию у него такого статуса по внутригосударственному праву, вне зависимости от того, какими функциями он наделен, какое положение он занимает в системе органов государственной власти, а также несмотря на то, является ли он органом центральной власти или административно-территориальной единицы государства. Таким образом, для целей международно-правовой ответственности действия либо бездействие любого из государственных органов должны квалифицироваться как действия или бездействие самого государства. Так, в решении по делу «Об отличиях, касающихся иммунитета от судебного преследования Специального докладчика Комиссии по правам человека», МС ООН указал, что в силу обычноправовой нормы международного права, поведение любого государственного ор-

127

гана следует рассматривать как деяние самого государства .

Вместе с тем поведению государства могут быть присвоено также и действие лица или образования, не являющегося самим по себе государственным органом, но уполномоченного государством осуществлять элементы государственной власти, что прямо закреплено в ст. 4 Проекта статей КМП об ответственности госу-

128

дарства за международно-противоправные деяния .

Относительно поведения органа, предоставленного в распоряжение государства другим государством, следует указать, что соответствующее поведение может быть присвоено государству лишь в случае действия указанного органа в рамках осуществления им властных полномочий того государства, в распоряжение которого такой орган был предоставлен.

В своем третьем докладе об ответственности государств за международно- ^{[127] [128] противоправные деяния КМП ООН отмечает, что в случае, когда тот или иной орган государства переходит в распоряжение другого государства, возникает ситуация, при которой, с одной стороны, данный орган действует в интересах государства, которому он переходит в распоряжение, но, с другой стороны, он обладает и некоторой независимостью как орган, принадлежащий своему государству, в связи с чем возникает необходимость решения вопроса о том, какое из двух государств может быть призвано к ответственности за международно-противоправное деяние такого органа .Тем не менее специальный докладчик КМП ООН Роберто Аго исключает возможность призвания обоих государств к ответственности за действия такого органа и подчеркивает необходимость определения в каждом конкретном случае, от имени какого государства данный орган действовал, и кому он был подконтролен в момент совершения того или иного международно- противопра-вного деяния, т.е. какое государство уполномочило его совершить то или иное действие. Более того, по мнению Роберто Аго, в случае передачи государством лица, в органах которого оно осуществляет свои функции, в распоряжение иностранного государства с целью назначения такого лица на определенную должность, может возникнуть ситуация, при которой такое лицо формально выступает в качестве органов двух таких государств одновременно; однако в данном конкретном случае такое лицо фактически будет действовать от имени какого- либо одного государства или, во всяком случае, на различных условиях для каждого из двух таких государств отдельно. Так или иначе, представляется, что действия лиц, хотя и переданных в распоряжение иностранного государства и выполняющих свои функции на его территории, но, тем не менее, выполняющих указание своего государства или международной организации, их направившей, и находящихся под исключительной властью своего государства или исключительным контролем такой международной организации, будут являться действиями государства, передавшего такое лицо в распоряжение другого государства.}

При этом под понятие «орган, переданный в распоряжение другого госу- ^[129]

дарства», не подпадают культурные, дипломатические и консульские миссии, организации, занимающиеся оказанием чрезвычайной или другой помощи; определяющим критерием для целей международной ответственности будет служить функциональная связь между соответствующим органом и аппаратом или властными полномочиями принимающего государства, статус государственного органа направляющего государства, а поведение должно быть связано с осуществлением элементов государственной власти принимающего государства. Так, в решении Межамериканского суда по правам человека по делу «Веласкеса Родригеса» прямо указано: «это заключение [о нарушении Конвенции] не зависит от того, нарушили ли орган или должностное лицо положения внутригосударственного права и вышли ли они за пределы своих полномочий: в силу международно-правовых норм, государство может быть призвано к ответственности при совершении противоправных действий его агентами, совершенных в официальном качестве, вне зависимости от превышения ими своих полномочий» .

Относительно ответственности государства за действия лица или группы лиц следует отметить, что соответствующее поведение может быть присвоено государству при осуществлении им своего руководства или контроля за действиями указанных лиц или группы при совершении ими вменяемого государству деяния. Таким образом, ключевым критерием присвоения государству действий частных лиц будет являться наличие фактической связи между лицом или образованием, осуществляющим такое поведение, и государством .

Вместе с тем поведение лица или группы лиц будет присваиваться государству в силу фактического осуществления таким лицом или группой лиц элементов государственной власти при отсутствии или при несостоятельности официальных властей и в тех условиях, которые требуют необходимости осу- ^{[130] [131]}

ществления таких властных полномочии .

В качестве международно-противоправного деяния государства рассматриваются и деяния повстанческого движения, в том числе при создании таким движением нового государства, но исключительно при достижении движением своих целей и создании им нового правительства.

Государство может также нести международно-правовую ответственность в связи с деянием другого государства при оказании помощи либо содействия другому государству в совершении им правонарушения, а также в случае принуждения или осуществлении руководства и контроля в совершении международнопротивоправного деяния другим государством при наличии двух условий: государство, оказывающее помощь либо содействие, руководство и контроль, а также принуждающее другое государство к совершению им противоправного деяния совершает это при наличии у него сведений об обстоятельствах международнопротивоправного деяния; соответствующее международно-противоправное деяние являлось бы таковым в случае его совершения государством, оказывающим помощь или содействие другому государству, осуществляющим руководство и контроль либо принуждающее другое государство к совершению противоправного деяния.

В тех случаях, когда государство не несет ответственность за свои собственные действия, но призывается к ответственности в связи с противоправным деянием другого государства, возникает вопрос о том, исключает ли ответственность такого государства ответственность государства, за противоправное деяние которого субъект международного права уже призван к ответственности.

По мнению специального докладчика КМП ООН Роберто Аго, на этот вопрос следует ответить утвердительно . Комиссия международного права по- ^{[132] [133]}

31^st session. 1979. UN Doc

134

считала иначе .

Тем не менее ответ на этот вопрос до сих пор остается спорным . Например, в случае, когда какое-либо государство осуществляет руководство и контроль в отношении другого государства, основной проблемой может стать вопрос о том, несет ли ответственность исключительно то государство, которое осуществляет руководство и контроль, или ответственность будут нести одновременно два государства.

По мнению К. Доминици, ответственность несет либо государство, осуществляющее руководство и контроль над государством, совершившим международно-противоправное деяние, либо то государство, которое хотя и находится под руководством и контролем другого государства, но обладает такой степенью независимости и свободы при совершении каких-либо действий, которая бы позволила ему совершить международно-противоправное деяние^{[134] [135] [136] [137]. Простого побуждения государством к совершению другим государством международно- противоправно-го деяния как такового еще недостаточно для призвания такого}

137

государства к ответственности .

Аналогичным образом, в случае принуждения государства к совершению международно-противоправного деяния другим государством ответственность будет нести только государство, принуждающее к совершению такого международно-противоправного деяния, даже если государство, которое принуждают к совершению противоправного деяния, и обладает определенной степенью независимости и свободы, что, в свою очередь, не является для принуждающего к совершению противоправного деяния государства оправданием для исключения

его международно-правовой ответственности . Тем не менее в практике данные вопросы встречаются достаточно редко, а правила распределения ответственности между субъектами за международно-противоправные деяния четко не определены.

По общему правилу, на государстве, призванном к ответственности за международно-противоправное деяние, лежит обязанность не только прекратить соответствующее деяние, но и предоставить надлежащие заверения и гарантии не совершать противоправное деяние вновь, а также полное возмещение при-

139

чиненного таким деянием вреда - как материального, так и морального .

Государство имеет право призвать к ответственности совершившее международно-противоправное деяние другое государство в случае, если обязательство нарушено в отношении как призывающего к ответственности государства в отдельности, так и группы государств, включающей призывающее к ответственности государство, или международного сообщества в целом. В последнем случае нарушение международного обязательства должно особо затрагивать призывающее к ответственности государство и носить такой характер, чтобы радикальным образом изменить положение всех других государств, в отношении которых существуют обязательства в рамках его дальнейшего исполнения.

Вместе с тем призывающее к ответственности государство обязано уведомить об этом другое государство о своем требовании, которое должно быть предъявлено в соответствии с применимыми нормами о государственной принадлежности требований^{[138] [139] [140].}

Государство может утратить право призвания к ответственности в том случае, когда потерпевшее государство заявило об отказе в призвании к ответственности либо может считаться давшим молчаливое согласие на утрату своего права требования.

Соответствующее положение нашло своей отражение в ст. 45 Проекта статей КМП ООН об ответственности государств за международно-противоправные деяния.

В случае наличия нескольких потерпевших государств в результате совершения одного и того же международно-противоправного деяния каждое из потерпевших государств может призвать совершившее международно-противо-

141

правное деяние государство к ответственности .

Если же несколько государств считаются совершившими международнопротивоправное деяние, к ответственности можно призвать каждое из этих государств, что не затрагивает прав на предъявление регрессных требований в отношении других ответственных государств и не наделяет ни одно потерпевшее государство получить в порядке компенсации больше, чем составляет понесенный им ущерб.

Государство, иное, нежели потерпевшее государство, также имеет призвания к ответственности другого государства при наличии следующих двух условий: нарушенное обязательство является таковым в отношении группы государств, включая призывающее государство, а также направлено на защиту коллективного интереса данной группы; или нарушенное обязательство установлено в отношении всего международного сообщества в целом . При этом любое государство в указанных случаях вправе требовать от ответственного государства прекращения международно-противоправного деяния и предоставления ^{[141] [142] и заверения соответствующих гарантий неповторения международно-противоправного деяния и исполнения обязательств по возмещению в интересах потерпевшего государства вреда.}

Ответственность международных межправительственных организаций по современному международному праву

Одной из основных организационно-правовых форм межгосударственного сотрудничества являются такие субъекты международных правоотношений, как

143

международные межправительственные организации .

Международные организации, выступая на международной арене как самостоятельные образования, должны нести международно-правовую ответственность за свои неправомерные действия (или неправомерное бездействие), а также за материальный ущерб, причиненный в результате правомерной деятельности^{[143] [144]. В своем решении по делу «О фабрике в Хожуве» в 1928 г. Постоянная Палата международного правосудия указала, что принцип международно-правовой ответственности является принципом международного права и общеправовым принципом, когда любое нарушение договора обусловлено необходимостью возместить причиненный ущерб[145]. Международный Суд ООН в консультативном заключении от 11 апреля 1949 г. «По вопросу о возмещении ущерба, понесенного на службе в ООН», отметил, что «международная организация является субъектом международного права и, соответственно, имеет международные права, несет обязанности, обладает правоспособностью и вправе предъявлять претензии»[146].}

Международные организации несут как материальную, так и нематериальную (политическую) ответственность за причиненный ими ущерб, что является логическим выводом наличия закрепленных за ними прав и взятых ими на себя обязательств. Международные организации несут по международному праву как договорную ответственность и ответственность за нарушение обычных международно-правовых норм, так и внедоговорную ответственность в соответствии с национальным правом тех государств, на территории которых они функционируют, а также ответственность за нарушение внутренних правил самой организации в отношении собственного штата сотрудников, т.е. физических лиц за убытки, возникающие, например, из-за несчастных случаев или стихийных бедствий . Несмотря на тот факт, что привлечение к ответственности международной организации в национальном суде того государства, на территории которого она осуществляет свою деятельность, может быть сопряжена с наличием у организации предоставленного ей судебного иммунитета, обязанность возмещения причиненного вреда появляется на основании таких механизмов обеспечения независимого судебного рассмотрения спора об ответственности, как отказ от иммунитета, арбитражная оговорка в контрактах или согласительные комиссии. Следует отметить, что вышеуказанные инструменты применяются лишь в случае невозможности использования других средств возмещения вреда, таких, например, как страхование.

Таким образом, международные межправительственные организации несут ответственность за возмещение ущерба, возникающего из причинения вреда или ответственность за противоправные действия, которые совершены ими в международном и национальном правопорядках.

Некоторые ученые проводят также классификацию международно-правовой ответственности межправительственных организаций. Так, в частности, В.В. Же- ло предлагает классификацию ответственности международных организаций в за- ^[147]

висимости от юридической природы правовых норм, ею нарушенных . Данная классификация предусматривает наличие трех сфер ответственности межправительственных организаций, а именно:

1) связанная с нарушением организацией принципов и норм международного права;

2) публично-правовая сфера ответственности, обусловленная наличием запретов, ограничений и обязательств во внутреннем праве международных организаций;

3) внутриорганизационная сфера ответственности, включающая в себя применение коллизионных норм либо норм внутригосударственного права, - частноправовая сфера ответственности международных организаций.

Ответственность международных организаций возникает из нарушения ими международных обязательств, вытекающих из договоров и других источников международного права. Ответственность международных организаций предусмотрена рядом международных договоров. Например, Устав Международного агентства по атомной энергии закрепляет ответственность Агентства при реализации им своих гарантий. Другим примером международного договора, устанавливающего ответственность международных организаций, может служить Конвенция о международной ответственности за ущерб, причиненный космическими объектами 1972 г.^{[148] [149].}

Особую роль и практическую значимость института ответственности международных организаций не раз в своих резолюциях подчеркивала Г енеральная Ассамблея ООН^[150].

Правовая концепция ответственности международных межправительственных организаций в значительной степени совпадает с концепцией ответственности государств за международные противоправные деяния, что проявляется в том числе в соответствии с положениями проекта статей «Ответственность международных организаций», положениями проекта статей «Ответственность государств за международные противоправные деяния», регулирующих, в частности, вопросы общих принципов ответственности за международно-противоправные деяния, обстоятельств, исключающих международную противоправность деяния, ответственность за серьезные нарушения обязательств, вытекающих из императивных норм международного права, и др. Однако между двумя проектами существуют и определенные различия, составляющие предмет доктринальных споров. Необходимо также отметить, что механизм ответственности международных межправительственных организаций, имея сложную внутреннюю структуру, носит самостоятельный характер по отношению к ответственности государств за международные противоправные деяния, обладает собственной правовой природой, несмотря на то что в теорию ответственности организаций заложена концепция ответственности государств^[151].

При работе над проектом статей об ответственности международных организаций КМП разработала положения, относящиеся исключительно к деликтной ответственности международных организаций, оставив в стороне проблему ответственности по внутреннему праву государств и вопрос о материальной ответственности за вредные последствия действий, не запрещенных международным правом, что также является разновидностью международной ответственности. При осуществлении международной организацией деятельности, не запрещенной меж-дународным правом, международная ответственность возникает только в том случае, если применительно к этой деятельности нарушено обязательство по международному праву, например, при невыполнении международной организацией обязательств по принятию превентивных мер применительно к незапрещенной деятельности (на наш взгляд, в этом отношении действует международное обычное право и другие проекты статей Комиссии: проекты статей о предотвращении трансграничного вреда от опасных видов деятельности^{[152] [153] и проекты принципов, касающихся распределения убытков в случае трансграничного вреда, причиненного в результате опасных видов деятельности) . Отсюда следует, что проект статей Комиссии 2011 г. касается лишь ответственности международных организаций за международные противоправные деяния и ответственности государства за международно-противоправные деяния в связи с поведением международной организации.}

Необходимо отметить, что определенные доктринальные исследования по вопросу об ответственности международных организаций осуществила и Ассоциация международного права, представившая свой комментарий к соответствующему Проекту статей Комиссии Международного Права ООН. При разработке своего доклада, принятого на конференции в Софии в 2012 г., Ассоциация международного права ставила перед собой две основные задачи, которые включали в себя анализ Проекта статей об ответственности международных организаций КМП ООН и исследование по вопросу о политике и процедурах отчетности международных финансовых учреждений. Рабочая группа Ассоциации международного права в своем докладе отметила, что, несмотря на тот факт, что Комиссия Международного Права ООН внесла в окончательный Проект статей об ответственности международных организаций ряд корректировок с учетом позиций государств и международных организаций по отдельным вопросам, тем не менее определенные положения Проекта КМП и комментариев к нему остались неизменными, что обусловливает необходимость дальнейшего исследования института ответственности международных организаций.

Как подчеркивается в докладе Ассоциации международного права, при принятии Проекта статей об ответственности международных организаций

КМП ООН во втором чтении наблюдатели от государств-членов ООН и международных организаций не раз отмечали, что данный проект КМП является лишь основой для дальнейшего развития норм об ответственности международных организаций, нежели набором уже установленных и неизменных принципов и правил.

В докладе Ассоциации международного права основной акцент ставится на анализе и изучении таких вопросов, как различие между lex lata (с точки зрения действующего закона) и lege ferenda (с точки зрения закона, издание которого желательно) в отношении соответствующего Проекта статей КМП об ответственности международных организаций и его структура; внутренние правила международной организации; характер и элементы международного противоправного деяния; общие правила о присвоении поведения международной организации; поведение органов и агентов, предоставленных в распоряжение международной организации; проблемы нарушения международной организацией своих обязательств; ответственность международной организации в связи с международно-противоправным деянием государства или другой международной организации, включая помощь и содействие в совершении международно-противоправного деяния; проблема эффективного контроля со стороны международной организации; действия международной организации в обход своих обязательств при вынесении решений, разрешений и рекомендаций; обязательства государств-членов или международных организаций-членов в отношении репараций; контрмеры в отношении международной организации и ее членов; проблема lex specialis, а также соотношение Проекта КМП ООН об ответственности международных организаций и Устава ООН.

Международное противоправное деяние международной межправительственной организации имеет двухэлементный состав, включающий в себя присвоение поведения международной организации и нарушение международного обя-

-154

зательства международной организацией . ^[154]

Ответственность международной организации за международное противоправное деяние возникает при наличии прямых или производных оснований.

Прямые основания связаны с противоправными деяниями самой организации (гл. II ч. I Проекта статей КМП ООН об ответственности международных организаций) и состоят в противоправном поведении:

а) действующих в рамках общих функций и в официальном качестве агентов и органов этой организации;

б) органов или агентов организации, нарушивших ее указания или вышедших за рамки своих полномочий;

в) органов международной организации, которые были предоставлены в распоряжение международной организации государством или другой международной организацией.

Производные основания связаны с деянием другого субъекта (гл. IV ч. I Проекта статей КМП ООН об ответственности международных организаций) и заключаются в:

а) осуществлении руководства и контроля международной организации при совершении международного противоправного деяния государством или другой международной организацией;

б) помощи или содействии со стороны международной организации в совершении международного противоправного деяния государством или другой международной организацией;

в) принуждении международной организацией к совершению международного противоправного деяния государства или другой международной организации;

г) в наличии тех международно-противоправных деяний, которые были санкционированы самой международной организацией в обход своих международно-правовых обязательств посредством решений и разрешений, адресованных государствам-членам, которые вследствие таких решений и разрешений совершают международно-противоправное деяние.

Вопрос об осуществлении международной организацией руководства и контроля над государством или другой международной организацией, совершившими международное противоправное деяние, был в том числе рассмотрен Европейским судом по правам человека в делах «Бехрами и Бехрами против Франции» и «Сарамати против Франции, Германии и Норвегиии»^[155]. Оба дела касались проблемы поведения военнослужащих, переданных в распоряжение Миссии ООН по делам временной администрации в Косово (МООНК) и вооруженных сил, ответственных за обеспечение стабильности в Косово под руководством НАТО - Сил для Косова (СДК), действовавших в соответствии с Резолюцией Совета Безопасности ООН№ 1244.

Суд при определении своей юрисдикции в данных делах, учитывая эффективность или единство командования НАТО в оперативных вопросах в отношении Сил для Косова и ссылаясь на текущую работу КМП ООН в отношении критерия «эффективного контроля», пришел к выводу, что СДК осуществляли законно делегированные, согласно гл. VII Устава ООН, полномочия Совета Безопасности и что в принципе вменяемые действия могут быть «присвоены» ООН по смыслу формулировки, изложенной в общем виде в проекте статей «Ответственность международных организаций»^[156].

Вопрос о поведении органов государства или агентов международной организации, предоставленных в распоряжение другой международной организации, был также затронут Европейским Судом по правам человека в делах «Касумай против Греции»^[157] и «Гаджич против Германии»^[158], которые касались поведения национальных контингентов, переданных ООН в распоряжение СДК, а также в

деле «Берича и другие против Боснии и Герцеговины»^[159] относительно поведения Высокого представителя в Боснии и Г ерцеговине. Во всех вышеупомянутых делах ЕСПЧ придерживался позиции, отраженной им в решении по делу «Бехрами и Сарамати».

Также вопрос об ответственности ООН поднимался в связи с массовыми убийствами в Сребренице^[160]. Дело рассматривалось в окружном суде Гааги, в решении которого применительно к присвоению поведения нидерландского контингента Сил ООН по охране (СООНО) содержалось указание на то, что осуждаемые деяния военнослужащих голландского батальона должны быть квалифицированы как деяния контингента СООНО и присвоены в ООН^[161]. Рассматривая апелляцию по данному делу, Суд, применив критерий «эффективного контроля», выразил мнение о том, что государство-ответчик (Нидерланды) несет ответственность за события в Сребренице, в результате которых было совершено убийство трех боснийских мусульман после их выдворения с базы голландского батальона.

Проблемы присвоения поведения ООН или ее государствам-членам Европейский суд по правам человека коснулся и в решении по делу «аль-Джедда против Соединенного Королевства»^[162]. В деле рассматривался вопрос о содержании под стражей бывшего иракского баскетболиста Аль-Джеддаграила, который, отказавшись исполнять решение политической партии Ba’ath, покинул Ирак в 1978 г. Приехав в 1992 г. в Соединенное Королевство, он попросил убежища, в результате чего ему было предоставлено бессрочное разрешение на проживание, и в июне 2000 г. он получил британское гражданство. В сентябре 2004 г. господин Аль-Джедда и четверо его старших сыновей летели из Лондона в Ирак через Ду- баи, где его арестовали и допросили представители ОАЭ, отпустив через 12 часов после ареста. 10 октября Аль-Джедда вновь был арестован, на этот раз солдатами армии США в Багдаде, военным самолетом перевезен в Басру и доставлен в Центр предварительного заключения, находившийся в ведении британских сил. Аль- Джедда пробыл там более 3 лет. По просьбе Иракского временного правительства и с разрешения Совета Безопасности ООН в Ираке находились интернациональные силы, в том числе и британские. Интернирование господина Аль-Джедда было продолжено властями Соединенного Королевства по соображениям безопасности в Ираке. Предполагалось, что господин Аль-Джедда несет ответственность за вербовку террористов за пределами Ирака для осуществления терактов в стране. Его также обвиняли в сговоре и оказании помощи эксперту по взрывчатым веществам при въезде в Ирак, а также в связях с членами одной из ячеек исламистской террористической организации в целях ввоза контрабандой в Ирак высокотехнологичного взрывного оборудования для последующего его использования в атаках против сил коалиции. 8 июня 2005 г. господин Аль-Джедда попытался оспорить законность содержания его под стражей и отказ Британского правительства вернуть его в Соединенное Королевство. 17 декабря 2007 г. Палата Лордов Соединенного Королевства указала, что за интернирование Аль-Джедда ответственно Соединенное Королевство, а не Организация Объединенных Наций, подчеркнув, однако, что по решению Совета Безопасности ООН Соединенное Королевство обязано интернировать лиц, представляющих угрозу безопасности Ирака, а в соответствии со ст. 103 Устава ООН обязательства перед СБ ООН имеют преимущество перед обязательствами Соединенного Королевства по Европейской Конвенции о правах человека и основных свободах, которая закрепляет обязательство государств не содержать никого под стражей без предъявления обвинения. 14 декабря 2007 г. по решению министра внутренних дел Великобритании Аль-Джедда был лишен британского гражданства, в том числе и в связи с тем, что имел связи с террористическими исламистскими организациями в Ираке и за его пределами.

Европейский суд по правам человека, единогласно не согласившись с позицией Великобритании относительно того, что интернирование было осуществлено ООН, а не Соединенным Королевством, ибо в период вторжения в Ирак в марте 2003 г. ни одна из резолюций СБ ООН не закрепляла положения о распределении ролей в Ираке в случае смещения действующего режима власти, указал, что обеспечение безопасности в Ираке осуществлялось США совместно с Соединенным Королевством, в то время как ООН обеспечивала оказание гуманитарной помощи и содействовала созданию временного правительства. При отсутствии эффективного контроля со стороны СБ ООН над вооруженными силами интернирование Аль-Джедда не имеет отношения к действиям ООН в Ираке. Отклонив аргумент Соединенного Королевства относительно возложения Резолюцией СБ ООН № 1546 обязательства осуществлять интернирование в Ираке, ЕСПЧ отметил, что ввиду ст. 24 (2) Устава ООН Совет Безопасности обязан действовать в соответствии с целями и принципами Устава и не возлагать на страны-члены ООН обязательства по нарушению принципа соблюдения прав человека. Суд указал, что соответствующая резолюция прямо не закрепляла возможность осуществления интернирования, когда уполномочивала войска «предпринимать все необходимые меры для поддержания безопасности и стабильности в Ираке»^[163]. Резолюция СБ ООН № 1546 в преамбуле заключала положение о том, что все силы обязаны действовать с соблюдением международного права, а Конвенция о правах человека является частью этого права. По мнению Суда, Резолюция № 1546 уполномочила Великобританию предпринимать меры для поддержания безопасности и стабильности в Ираке, но не интернировать кого-либо без обвинения. Суд отметил, что события, о которых идет речь в деле, происходили в месте лишения свободы, подконтрольном исключительно британским войскам, поэтому Соединенное Королевство ответственно за интернирование Аль-Джедда ввиду отсутствия эффективного контроля со стороны ООН. Таким образом, можно сделать вывод, что на практике за международно-противоправное деяние, как правило, призывается государство-член международной межправительственной организации, нежели непосредственно международная организация, государство-член которой совершил международно-противоправное деяние.

Международная организация, являющаяся членом другой международной организации, также может быть призвана к ответственности в связи с деянием последней. Так, например, в соответствии со ст. 12 Проекта статей КМП ООН об ответственности международных организаций при оказании помощи или содействии в совершении международно-противоправного деяния одной международной организации со стороны другой первая организация может быть призвана к ответственности.

На основании положений проекта статей «Ответственность международ- 164

ных организаций» можно выделить два круга вопросов, охватывающих ответственность государства в связи с деянием организации. Первый круг вопросов связан с ответственностью государства в случае участия в неправомерной деятельности международной организации, второй - охватывает ответственность государств-членов за международные противоправные деяния международной организации.

Одной из наименее разработанных проблем в доктрине международного права, касающихся ответственности международных межправительственных организаций, является проблема призвания к ответственности^{[164] [165]. По общему правилу в международном праве потерпевшее государство или международная организация вправе призвать другое государство или другую международную организацию к ответственности в том случае, если нарушенное международное обязательство существует перед: потерпевшим государством или потерпевшей организацией в отдельности; группой государств или международных организаций, включающей это государство или первую международную организацию, или международным сообществом в целом. При этом нарушение обязательства должно особо затрагивать это государство или эту международную организацию или радикальным образом менять положение всех тех других государств или международных организаций, перед которыми существует обязательство в том, что касается его дальнейшего исполнения.}

В Призвание к ответственности международной организации может осуществляться через процедуру урегулирования споров в судебном порядке^[166]. Международный Суд ООН не вправе рассмотреть спор с участием международных организаций по существу, он лишь может вынести консультативное заключение по запросу международной организации, являющейся специализированным учреждением ООН и только в рамках компетенции этой международной организации^[167]. Консультативные заключения по запросу международных организаций могут выносить многие международные суды, например, Международный трибунал по морскому праву в 2011 г. по запросу Международного органа по морскому дну вынес консультативное заключение «Ответственность и обязательства государств, поручающихся за физических и юридических лиц в отношении их деятельности в Районе»^[168].

В отличие от Международного Суда ООН, ряд международных судебных учреждений может рассматривать споры с участием международных организаций. Так, Постоянная Палата третейского суда, начиная с 1996 г., рассматривает споры с участием как государств, так и международных организаций при условии наличия согласия обеих сторон в споре. Международный трибунал по морскому праву рассматривал дело «Сохранение и рациональное использования запасов рыбы-меч

в юго-восточной части Тихого океана (Чили / Европейское Сообщество)»^{[169] [170] [171] [172] [173].}

В рамках ответственности международных организаций нельзя оставить без внимания и проблему возмещения ущерба сотрудникам международной организации. В рамках международных организаций реализуют свою деятельность являющиеся судебной инстанцией административные трибуналы, решения которых имеют обязательную силу для спорящих сторон. Данное обстоятельство было затронуто МС ООН в двух его консультативных заключениях 1954 г. и 1956 г. по вопросу о законной силе Административного трибунала ООН и Административного трибунала МОТ. Указанная проблематика была также предметом рассмотрения Международным Судом ООН в его консультативном заключении 2012 г. «Решение № 2867 Административного трибунала Международной организации труда по жалобе, поданной против Международного фонда сельскохозяйственного развития (МФСР)» .

Международные организации могут быть и истцами. ООН и ЕС неоднократно предъявляли иски о возмещении причиненного ущерба (например, дело «О запасах рыбы-меч» (ЕС против Чили)).

Что касается внесудебного порядка разрешения споров с участием международных организаций, то здесь следует упомянуть такие формы призвания к ответственности, как следственные комиссии и комиссии по рассмотрению жалоб.

Если же нескольким потерпевшим государствам или международным организациям причинен ущерб вследствие одного и того же международно-противоправного деяния, каждое государство или каждая международная организация вправе отдельно призвать международную организацию к ответственности. В Консультативном заключении от 11 апреля 1949 г. «О возмещении ущерба, понесенного на службе ООН» Международный Суд пришел к выводу, что как ООН, так и национальное государство потерпевшего вправе предъявить требования в отношении ущерба, причиненного потерпевшему или правомочным лицам через него, отметив при этом отсутствие каких-либо международно-правовых норм, которые бы закрепляли возможность отдать приоритет одной или другой стороне в споре или которые бы понуждали либо государство, либо Организацию воздерживаться от заявления претензий международного характера .

Призвание к ответственности возможно также в отношении одной или нескольких международных организаций и одного или более государств в случае совершения ими международно-противоправного деяния. При этом призвать к ответственности можно каждое государство и каждую международную организацию в отдельности. К субсидиарной ответственности можно призвать, если призвание к первичной ответственности не позволило добиться возмещения.

Г енеральный секретарь ООН не раз заявлял, что отражением международной ответственности ООН за деятельность вооруженных сил Организации является ее правосубъектность и способность обладать международными правами и обязанностями^{[174] [175] [176]. В ходе оперативной деятельности ООН неоднократно складывались ситуации, в которых ей выдвигались требования от государств о возмещении причиненного в этих ситуациях ущерба, как, например, это имело место в 1960-х гг. в результате вмешательства чрезвычайных сил ООН в Конго в связи с отделением провинции Катанга. Тогда ООН признала свою ответственность, а с целью практического решения вопросов возмещения причиненного ущерба было заключено два соглашения: одно - 27.11.1961 с республикой Конго, другое - 20.02.1965 с Бельгией (так называемое соглашение Спаак-У-Тана). Поскольку здесь речь шла о внедоговорной ответственности, было решено, что возмещение будет осуществляться либо в соответствии с внутренним правом соответствующего государства, либо на основе международного права без какого-либо упоминания о внутреннем праве. Соглашение с Конго обязывало стороны к проведению переговоров или обращению к арбитражной процедуре, т.е. предусматривало международно-правовые средства урегулирования спорных вопросов, в то время как порядок, установленный в соглашении с Бельгией, базировался на нормах бельгийского права и предусматривал платежи за заранее обусловленное возмещение.}

Реализация международно-правовой ответственности также нашла свое отражение в проекте статей «Ответственность международных организаций» . Комиссия указала, что ответственная международная организация обязана прекратить существующее международно-противоправное деяние, предоставив надлежащие заверения и гарантии его неповторения.

Международная организация, ответственная за международно-противоправное деяния, обязана предоставить полное возмещение вреда потерпевшим субъектам международного права, который включает в себя любой ущерб - как материальный, так и моральный. Она не вправе ссылаться на внутренние правила для оправдания невыполнения своих обязательств, что, однако, не затрагивает применимости правил международной организации к ее государствам-членам или организациям, являющимися ее членами. При определении возмещения ущерба учитывается также наличие или отсутствие усугубления вреда.

В целом нормы об ответственности международных организаций находятся в стадии развития. Особенно остро стоит вопрос привлечения к ответственности международных межправительственных организаций, и судебная практика лишь формируется. С учетом постоянного возрастания количества международных межправительственных организаций, а также увеличения их влияния на между- ^[177]

народные отношения, можно констатировать, что целостность системы международного права напрямую связана с совершенствованием норм ответственности международных межправительственных организаций за нарушение взятых на себя обязательств, в особенности тех, которые вытекают из императивных норм международного права, поскольку необходимость соблюдения обязательств продиктована заинтересованностью всего международного сообщества в предотвращении грубых и систематических нарушений основополагающих норм международного права.

Ответственность негосударственных субъектов по современному международному праву

Как справедливо отмечал Г.И. Тункин, «субъектами ответственности по международному праву являются субъекты международного права, следовательно, прежде всего и главным образом государства» . Н.А. Ушаков также указывает, что «индивиды, физические лица, не являющиеся субъектами международного права, не являются и не могут являться субъектами международной ответственности» . А.Я. Капустин также отмечает, что «субъектами международной ответственности являются субъекты международного права. Следовательно, субъектами международной ответственности могут быть государства и международные организации. Индивиды не являются субъектами международно-правовой ответственности даже в том случае, если они совершают международно-противоправное деяние в качестве должностных лиц государства или лиц, входящих в состав

180

органов ответственного государства» .

Напротив, Д.Б. Левин указывал, что субъектами правоотношений ответ- ^{[178] [179] [180] ственности являются и могут быть государства и другие субъекты международного права, но при этом, по его мнению, «субъектами таких правоотношений могут являться также и физические лица, совершившие преступления против человечества. Однако международно-правовая ответственность физических лиц, совершивших преступления против человечества, есть своего рода уголовная ответственность, вытекающая из норм международного права... и она по своей юридической природе принципиально отличается от ответственности, которую могут нести субъекты международного права»[181] [182]. Таким образом, субъектами международно-правовой ответственности являются исключительно субъекты международного права.}

Однако, на наш взгляд, вопросы ответственности негосударственных субъектов международного права следует ограниченно осветить в настоящем исследовании в целях разграничения правовой природы ответственности субъектов международного права и иных участников международных отношений, поскольку нарушение обязательств, вытекающих из норм jus cogens, может быть связано с действиями негосударственных субъектов международных отношений. К негосударственным субъектам международных отношений можно отнести, в частности, индивидов, транснациональные корпорации, частные военные компании.

Рассматривая правовое положение индивидов в системе международного права, следует подчеркнуть, что субъектами международно-правовой ответственности они не являются. Не обладая в полной мере международной правосубъект- 182

ностью , они несут ответственность на основе норм международного права и могут быть привлечены к ответственности за совершение международных преступлений в соответствии с нормами международного уголовного права. Субъекты международного права несут международно-правовую ответственность, в то время как индивиды - международную уголовно-правовую ответственность, в том

числе и непосредственно на основе норм международного права.

Одним из основных принципов современного международного уголовного права является принцип индивидуальной уголовной ответственности физических лиц, который сводится к тождеству между понятиями «субъект преступления» и «субъект ответственности» . Как указывают М. Сассоли и А. Бувье, «уголовное преследование возлагает ответственность и наказание на отдельных лиц. Оно показывает, что отвратительные преступления XX в. совершены не народами, а отдельными людьми. И наоборот, пока ответственность возлагается на государства и народы, каждое преступление несет в себе зародыш следующей войны» . Вместе с тем вопрос о разграничении международно-правовой ответственности государств и международной уголовной ответственности физических лиц долгое время оставался не разрешенным . Некоторая ясность в решение данной проблемы была внесена в последние десятилетия XX в.^{[183] [184] [185] [186] [187]. В 1983 г. в рамках разработки проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества КМП ООН обратила внимание на необходимость установления персональной уголовной ответственности за международные преступления . В соответствии со ст. 3 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1991 г., тот факт, что настоящий Кодекс предусматривает ответственность отдельных лиц за преступления против мира и безопасности человечества, не наносит ущерба никакому вопросу ответственности государств по международному праву. Согласно ч. 4 ст. 25 Римского статута Международного уголовного суда 1998 г., ни одно положение в настоящем Статуте, касающееся индивидуальной уголовной ответствен-}

Док.

ности, не влияет на ответственность государств по международному праву .

Сегодня вряд ли можно назвать какое-либо грубое и систематическое нарушение обязательства, вытекающего из императивной нормы международного права, международно-правовую ответственность за которое в рамках международного публичного права несет государство и за которое в то же время нельзя было бы найти ответственных физических лиц, подлежащих привлечению к международной уголовной ответственности. Необходимо отметить, что источниками, содержащими положения об ответственности за международные преступления,

189

являются международные договоры .

Следует отметить, что между преступлением индивида по международному праву и международно-противоправным деянием субъекта международного права существует определенная связь. Так, например, государство может быть призвано к международной ответственности за непредотващение международного преступления, совершенного должностным лицом его органа. В решении Европейского суда по правам человека по делу «Штрелетц, Кесслер и Кренц против Германии» от 22 марта 2001 г. прямо указано: «Если бы Германская Демократическая Республика все еще существовала, она несла бы ответственность по международному праву за указанные деяния. Предстоит установить, что помимо ответственности государства заявители лично несли уголовную от-

190

ветственность...» .

Вопрос о соотношении международно-правовой ответственности и ответственности по международному уголовному праву нашел свое отражение в решении МС ООН по делу «О применении Конвенции о предотвращении преступле- ^{[188] [189] [190]}

ния геноцида и наказании за него» от 27 февраля 2007 г.^{[191] [192]. В решении по данному делу при толковании ст. I Конвенции о предотвращении преступления и геноцида и наказании за него 1948 г. МС ООН указал: «было бы парадоксальным, если бы государства имели обязательства предотвращать... но не имели бы обязательства самим не совершать такие акты» . Одна из сторон по делу, Сербия, не соглашаясь с данным выводом, утверждала, что своим решением Суд закрепил признание уголовной ответственности государства - института, который в современном международном праве отсутствует. Тогда Суд, отклонив данные возражения Сербии, указал, что речь идет не об уголовной ответственности государства, а об обязательстве по международному праву; при этом ответственность в международном праве носит двоякий характер, что является постоянной чертой международного прав, поэтому оснований в целях отмены положениями об индивидуальной уголовной ответственности значения, предусмотренного ст. I, прочитанной вместе со ст. III (а)-(е), как устанавливающей ответственность государств, нет.}

Нельзя не обратить внимание и на то обстоятельство, что процессы глобализации, оказывая серьезное влияние практически на все стороны жизни общества, в условиях возникновения новых вызовов и угроз, стоящих перед человечеством сегодня, диктуют необходимость все более тесного сотрудничества государств в поощрении и развитии всеобщего уважения к правам человека и основным свободам. Увеличение количества участников международных отношений неизбежно приводит к расширению сферы регулирования международного права. Усиление экономической зависимости государств от непрерыв- нос-ти финансовых и торговых потоков явилось результатом радикальных изменений статуса таких участников международных отношений, как транснациональные корпорации (ТНК). В этих условиях нарушение ТНК норм международного права неизбежно приводит к необходимости взаимодействия с ними

субъектов международного права.

Одна из основных аксиом современного международного права состоит в том, что международная безопасность может быть обеспечена только путем соблюдения прав человека^{[193] [194].}

С укреплением правозащитной основы международного правопорядка посредством непрекращающегося реформирования универсальных механизмов ООН в сфере защиты прав человека путем внедрения инновационных элементов при их реализации современное международное право, оставаясь, по сути, межгосудар-

194

ственным правом, становится реальным средством защиты прав человека .

В этой связи представляется необходимым рассмотреть вопросы ответственности ТНК за нарушение международно-правовых норм, которые, как правило, связаны с защитой прав человека, поскольку ТНК могут опосредованно влиять на нарушение государствами обязательств, вытекающих из императивных норм международного права.

На современном этапе развития международных отношений процессы глобализации экономики как никогда ранее приобретают все большие масштабы. Рост конкуренции и необходимость поиска новых рынков реализации крупнейшими компаниями своих товаров и услуг привели к созданию ими на территории иностранных государств юридических лиц в целях интернационализации своего производства и возникновению транснациональных корпораций.

Сложившаяся в настоящее время система мироустройства представляет собой такой мирохозяйственный порядок, при котором деятельность ТНК обеспечивает «до половины мирового промышленного производства, 63% всех внешнеторговых операций, около 4/5 патентов и лицензий на новую технику, технологии и «ноу-хау», 70% всех иностранных инвестиций, 80% всей произведенной электроники и химии, 95% фармацевтики, 76% продукции машиностроения, 90% мирового рынка пшеницы, кофе, кукурузы, лесоматериалов, табака, джута и железной руды, 85% - меди и бокситов, 80% - чая и олова, 75% - бананов, натурального каучука и сырой нефти»^[195]. Практически все активы ТНК по всему земному шару находятся под управлением около 500 крупнейших корпоративных игроков, среди которых можно назвать такие корпорации, как Goldman Sachs, Morgan Stanley, JP Morgan Chase, Barclays, UBS, Dutch East India Company, British Petroleum Company Plc, Deutsche Bank, Credit Suisse, Vodafone Group Plc, Royal Dutch/Shell Group, General Electric и др. Без соответствующего правового регулирования их деятельности эффективное и справедливое взаимоотношение с ними государств реализовать невозможно.

Правовой статус ТНК на сегодняшний день как в международном публичном, так и в любой другой отрасли права, не определен. ТНК состоят из нескольких юридических лиц, расположенных на территориях различных государств, и, не являясь юридическими лицами, не являются и самостоятельным субъектом права^{[196] [197]. Большинство современных юристов-международников едины во мнении о том, что отсутствие какого-либо международно-правового акта, закрепляющего конкретные права и обязанности ТНК, не позволяет в настоящее время сделать вывод о наличии у них международной правосубъектности . При этом, как отмечает профессор К.А. Бекяшев, расширение в будущем объема правосубъектности индивидов неизбежно приведет и к признанию правосубъектности за такими объединениями юридических лиц, как ТНК[198].}

Отсутствует в настоящее время и единое общепринятое определение ТНК. Так, например, известный британский юрист К. Шмиттхофф определяет ТНК как «группу компаний с различной национальностью, связанных между собой посредством держания акций, управленческим контролем или путем заключения договора, представляющих экономическое единство»^[199]. По мнению В.Д. Федучка, ТНК следует определять как «группу компаний, представляющей собой экономическое единство, состоящей из двух или более компаний, каждая из которых является самостоятельным юридическим лицом, но которые связаны или контролем, осуществляемым одной компанией, называемой материнской, над другими компаниями, или же фактом, что эти компании, являясь независимыми, находятся под общим управлением»^{[200] [201]. Конференция ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) определяет ТНК как «компании, имеющие или нет статус акционерного общества, включающие головные предприятия и подконтрольные им зарубежные компании» . Согласно подготовленному в рамках ЭКОСОС ООН, однако, так и не принятому Проекту кодекса поведения, ТНК - это «предприятие, будь то государственное, частное или смешанное, имеющее отделения в 2 или более странах, независимо от юридической формы и области деятельности этих отделений, которое функционирует в соответствии с определенной системой принятия решений, позволяющей проводить согласованную политику и общую стратегию через один или более центров по принятию решений, и в рамках которого отделения таким образом связаны между собой... что одно или несколько из них могут оказывать (оказывают) значительное влияние на деятельность других»[202]. В соответствии с п. 1 ст. 2 Московской Конвенции о транснациональных корпорациях 1998 г. стороны признают под понятием «транснациональная корпорация» юридическое лицо (совокупность юридических лиц), имеющее в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество на территориях двух и более Сторон; образованное юридическими лицами двух и более Сторон; зарегистрированное в качестве корпорации в соответствии с настоящей Конвенцией. При этом согласно п. 2 ст. 2 Московской конвенции 1998 г. понятие «транснациональная корпорация» включает в себя различные транснациональные структуры, в том числе финансово-промышленные группы, компании, концерны, холдинги, совместные предприятия, акционерные общества с иностранным участием и т.п.}

Несмотря на многообразие существующих правовых позиций в отношении юридического статуса ТНК, из вышеприведенных определений следует вывод о том, что основная особенность правового положения ТНК заключается в их значительной автономии от государств, поскольку свои предприятия они создают в нескольких странах, что, безусловно, осложняет правовое регулирование их деятельности. Так или иначе, нельзя оставить без внимания тот факт, что деятельность ТНК в настоящее время регулируется нормами «мягкого права».

В соответствии со ст. 2, принятой резолюцией ГА ООН Хартией экономических прав и обязанностей государств 1974 г., каждое государство имеет право «регулировать и контролировать деятельность транснациональных корпораций в пределах действия своей национальной юрисдикции и принимать меры к тому, чтобы такая деятельность не противоречила его законам, нормам и постановлениям и соответствовала его экономической и социальной политике. Транснациональные корпорации не должны вмешиваться во внутренние дела принимающего

203

государства» .

Нельзя также оставить без внимания принятые 27 июня 2000 г. в рамках Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) не имеющие обязательной юридической силы «Правила для многонациональных предприятий», направленные на обеспечение согласования деятельности ТНК с политикой правительств, усиление основ взаимного доверия между корпорациями и государствами, в которых они ведут свою деятельность, а также вклада их в устойчивое развитие. ^[203]

Согласно разработанным ОЭСР «Правилам для многонациональных предприятий», «правительства обладают правом, в пределах своей юрисдикции, предписывать условия, по которым ТНК должны вести свою деятельность, что является предметом международного права. Филиалы ТНК, находящиеся в различных странах, должны подчиняться законам этих стран. Когда создается ситуация, при которой ТНК вынуждены подчиняться противоречащим друг другу требованиям присоединившихся к Правилам государств, правительства этих государств должны сотрудничать в целях наиболее справедливого разрешения проблем, которые могут возникнуть в этой области»^[204].

Следует также отметить, что в соответствии с разрабатывающимся в рамках сформированной в ЭКОСОС Комиссии по ТНК и Центра по ТНК проектом кодекса поведения ТНК, при реализации своей деятельности ТНК необходимо руководствоваться уважением национального суверенитета, прав человека и основных свобод, соблюдением международных обязательств, а также преследовать экономические цели и задачи развития.

Учитывая, что за последние несколько десятилетий ТНК аккумулировали в себе беспрецедентную экономическую мощь, их деятельность нуждается в надлежащем правовом регулировании. Как справедливо указывает С.Л. Натапов, «помимо всех благ, международные корпорации своей деятельностью также могут причинять вред государствам, на территории которых они осуществляют свою деятельность... а также проживающему на территориях таких государств населению»^[205].

Ярким примером тому служат два принятых судебными органами США решения, вынесенные в пользу жителей Мьянмы по их иску в отношении корпорации «Юнокал» в связи с нарушениями ею прав человека при строительстве нефтепровода, выразившихся в актах насилия, пытках, принудительном труде и

принудительном перемещении людей^[206].

Еще одним примером является внесенное в 2001 г. Африканской комиссией по правам человека и народов решение по делу «О нарушении прав народа огони» в связи с возникшей в результате деятельности консорциума NNPC и SPDC аварии на Транснигерийском трубопроводе, в результате которой произошел разлив нефти в количестве нескольких тысяч баррелей в сутки, что привело к нехватке продовольствия, росту цен в прибрежном городе Бодо и ущербу здоровью проживающему в нем семидесятитысячному населению^{[207] [208].}

Таким образом, вопрос о необходимости международно-правового регулирования государствами деятельности ТНК в целях защиты прав сегодня приобретает особую актуальность. Еще по итогам проходившего в 2000 г. в Нью-Йорке Форума тысячелетия государства-члены ООН в принятой ими в рамках резолюции ГА ООН Декларации и Программе действий Форума тысячелетия «Мы, народы: укрепление Организации Объединенных Наций в XXI в.» настоятельно призвали ООН «разработать имеющие обязательную юридическую силу механизмы регулирования деятельности транснациональных корпораций, обеспечив уважение международных стандартов в области труда, прав человека и устойчивого природопользования, установленных ООН и ее соответствующими специализированными учреждениями. Этот механизм регулирования должен предусматривать активное участие трудящихся и общин, непосредственно затрагиваемых деятельностью ТНК, с тем, чтобы предупредить злоупотребления и подчинить ТНК демократической гражданской власти и моделирование социально-экономических систем

208

на низовом уровне» .

Здесь нельзя не отметить тот факт, что и иные принятые в рамках межправительственных организаций рекомендательные акты преследуют своей целью защиту прав человека от нарушений со стороны ТНК. Так, в частности, в соответствии с упомянутыми выше «Правилами для многонациональных предприятий» ОЭСР корпорации должны уважать права человека в своей деятельности и соотносить ее с международными обязанностями и обязательствами, принятыми на себя правительством принимающей страны. В п. k гл. I Хартии экономических прав и обязанностей государств 1974 г., принятой в рамках ООН, экономические, а также политические и другие отношения между государствами будут регулироваться, среди прочего, принципом уважения прав человека и основных свобод. Толкование данного положения в его системной взаимосвязи с вышеуказанной ст. 2 Хартии, предусматривающей право каждого государства регулировать и контролировать деятельность транснациональных корпораций в пределах действия своей национальной юрисдикции, имеет непосредственное отношение и к обеспечению прав человека при реализации ТНК своей деятельности. Разрабатываемый в настоящее время в рамках ООН проект Кодекса поведения ТНК также закрепляет необходимость обеспечения со стороны ТНК уважения социально-культурных ценностей и традиций народов государств, на территории которых ТНК осуществляют свою деятельность, а также уважения основных прав и свобод человека.

В рамках рассматриваемой проблематики необходимо также принять во внимание и факт одобрения 13 августа 2003 г. на 22 заседании Подкомиссии по поощрению и защите прав человека Комиссии по правам человека ООН «Норм, касающихся обязанностей транснациональных корпораций и других предприятий в области прав человека, направленных на регулирование деятельности ТНК в соответствующей области»^[209].

В этой связи нельзя не указать на то обстоятельство, что в 2005 г. Советом ООН по правам человека была создана должность Специального представителя при Генеральном секретаре ООН по вопросу о правах человека и транснациональных корпорациях и других предприятиях, в компетенцию которого входит представление докладов ГА ООН и Совету ООН по правам человека, проведение встреч, консультаций и правовых симпозиумов по вопросам защиты прав человека в рамках реализации ТНК своей деятельности^[210].

В дальнейшем в качестве вспомогательного органа, в соответствии Резолюцией Совета ООН по правам человека № 17/4 2011 г., была создана Рабочая группа по вопросу о правах человека и транснациональных корпорациях, состоящая из пяти независимых экспертов, избрание которых осуществляется по принципу регионального баланса сроком на 3 года. Рабочая группа реализует свои полномочия посредством совершения поездок в государства и своевременного реагирования на приглашения государств, развитие регулярного диалога и обсуждения возможных сфер сотрудничества с правительствами и иными субъектами, включая соответствующие органы, специализированные учреждения, фонды и программы ООН, направление работы созданного в рамках нее Форума по предпринимательской деятельности и правам человека.

Как отмечает Н.Ф. Кислицына, создание данной рабочей группы связано, прежде всего, со стремлением Совета ООН по правам человека усилить потенциал ООН в вопросах обеспечения защиты прав человека в сфере трансграничного бизнеса и ликвидации соответствующих пробелов в этой области^[211].

Следует отметить, что одним из важнейших этапов в формировании глобальной повестки дня в отношении предпринимательской деятельности и прав человека стал 2011 г., в котором Совет ООН по правам человека своей Резолюцией №17/4 единогласно принял «Руководящие принципы предпринимательской дея-

тельности в аспекте прав человека» в качестве положении, направленных на совершенствование стандартов и практики в целях внесения вклада в предупреждение и ликвидацию негативного воздействия предпринимательской деятельности на права человека.

Как указывает С.Л. Натапов, «до сих пор в международном праве в области прав человека фактически отсутствуют нормы и механизмы, которые позволяли бы привлекать ТНК к ответственности за нарушения прав человека и таким образом обязывали бы ТНК соблюдать международно-правовые стандарты прав

213

человека» .

В связи с тем, что ТНК, не обладая международной правосубъектностью, не являются субъектами международного права, они не могут нести международно-правовую ответственность за нарушения норм международного права. Речь, скорее, должна идти об ответственности ТНК за нарушение норм международного права либо об ответственности государств за нарушения ТНК международно-правовых норм.

Однако в настоящее время призвание ТНК к ответственности за нарушения норм международного права достаточно проблематично как в силу отсутствия соответствующих международно-правовых норм, прямо регулирующих рассматриваемые в данном исследовании правоотношения, так и в силу иных объективных оснований, препятствующих призванию ТНК к ответственности. В рамках национального и международного частного права такими основаниями, по мнению С.Л. Натапова, является неспособность менее развитых стран, на территориях которых реализуют свою деятельность ТНК, применять санкции уголовного характера либо предоставлять эффективные гражданско-право-вые средства защиты прав человека от негативного воздействия на них деятельности ТНК в рамках своего национального законода- ^{[212] [213]}

214

тельства .

Для целей настоящего исследования в качестве ориентира следует обратиться к разработанному в рамках КМП ООН «Проекту статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния», принятому в 2001 г. приложением к Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН № 56/10 .

Как отмечает А.Х. Абашидзе, анализируя ст. 16 Проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния, касающуюся помощи или содействия одного государства другому в совершении международно-противоправного деяния, положения указанной статьи Проекта в полной мере применимы к ситуациям, когда содействующей стороной является юридическое лицо^{[214] [215] [216].}

Вместе с тем необходимо обратить внимание и на то обстоятельство, что в соответствии со ст. 2 Проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния международно-противоправное деяние государства имеет место тогда, когда какое-либо поведение, состоящее в действии или бездействии, присваивается государству по международному праву и представляет собой нарушение международно-правового обязательства этого государства. В комментарии к Проекту статей прямо указано, что присваиваемое государству поведение может быть как действием, так и бездействием. При этом случаи ссылок на международную ответственность государства в связи с его бездействием столь же многочисленны, как и когда государство призывается к ответственности в связи с его действием. Так, в частности, в своем решении по делу «О дипломатическом и консульском персонале в Тегеране» 1980 г. МС ООН пришел к выводу о том, что ответственность Ирана возникла в связи с бездействием его властей, которые «не приняли соответствующих мер» в обстоятельствах, когда существовала явная по- требность в их принятии.

Таким образом, представляется обоснованным вывод о том, что в случае, если государство не принимает соответствующих мер в случае нарушения прав человека, предусмотренных взятыми им на себя обязательствами в соответствии с тем или иным международно-правовым актом, такое государство может быть призвано к ответственности.

Однако, как справедливо указывают А.А. Касаткина и С.А. Касаткина, «обладая полнотой суверенной власти только на своей территории, каждое государство имеет право регулировать и контролировать деятельность ТНК в пределах действия своей национальной юрисдикции и принимать меры к тому, чтобы такая деятельность не противоречила его законам, нормам и постановлениям и соответствовала его экономической и социальной политике, т.е., в конечном счете, получается, что государства распространяют свою юрисдикцию только на часть ТНК,

217

находящуюся на их территории» .

В этой связи следует упомянуть несколько теорий определения национальной принадлежности юридических лиц. В соответствии с критерием реальной связи (genuine link), современное международное право исходит из применения национального законодательства . В национальном праве различных государств используются разные привязки. Так, в частности, в соответствии с теорией учреждения, именуемой также теорией инкорпорации, превалирующей в англо-саксонской системе права, применимым правом является право того государства, на территории которого оно было создано, что, таким образом, позволяет определить его национальную принадлежность. В соответствии же с принятой в континентальной системе права теорией местонахождения определяющим критерием будет выступать фактическое местонахождение того государства, на территории которого принимаются решения правления. В свою очередь, согласно теории кон- ^{[217] [218] троля, которая практически не применяется в настоящее время, вне зависимости от правосубъектности предприятия определение национальной принадлежности зависит от гражданства большинства собственников капитала . Сложность определения национальной принадлежности ТНК заключается в том, что они состоят из нескольких юридических лиц, расположенных на территории различных государств.}

Таким образом, определение ответственного государства в случае его бездействия при нарушении ТНК принятых на себя таким государством обязательств в сфере защиты прав человека напрямую зависит от определения национальной принадлежности ТНК.

При этом следует отметить, что в том случае, если государство непосредственно осуществляет контроль за деятельностью ТНК посредством участия в ее деятельности, оно несет ответственность за ее противоправные действия. Примером тому служит вышеупомянутое дело «О нарушении прав народа огони», рассмотренное в 2001 г. Африканской комиссией по правам человека и народов. В своем решении Африканская комиссия по правам человека и народов указала на прямое отношение правительства Нигерии к нарушению положений Африканской хартии прав человека и народов 1981 г. в виду того, что нигерийская национальная нефтяная компания (NNPC) являлась главным акционером созданного вместе SPDC консорциума, в результате действий которого и произошла авария на Транснигерийском трубопроводе^{[219] [220].}

Учитывая все вышеизложенное, можно сделать вывод о том, что ответственность за нарушение норм международного права такими участниками международных отношений, как ТНК, неразрывно связана с защитой прав человека. Обеспечение в полной мере защиты прав человека от негативного влияния на них ТНК, что, в свою очередь, обусловлено необходимостью соблюдения ими международно-правовых норм, осложняется тем обстоятельством, что в настоящее время правовое регулирование деятельности ТНК является, скорее, правом, а не обязательством государств.

Затрагивая проблематику субъектного состава международно-правовой ответственности, нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что после вынесения МС ООН решения по делу «Барселона Тракшн», в котором суд признал наличие в международном праве обязательств в отношении международного сообщества в целом, в доктрине международного права возникла дискуссия о возможности квалификации международного сообщества в качестве субъекта международно-правовой ответственности. Однако, как справедливо отметили члены КМП ООН, международное сообщество не обладает критериями международной правосубъектности, а поэтому может рассматриваться лишь в качестве бенефициария международного права . Принимая во внимание то обстоятельство, что международное сообщество не является субъектом международного права, оно не может быть привлечено к международно-правовой ответственности.

Вместе с тем необходимо особо отметить, что одним из наиболее сложных вопросов в контексте соблюдения обязательств, вытекающих из императивных норм международного права, является проблема определения ответственности частных военных компаний за нарушение норм международного права. Как справедливо указывает А.А. Сырхаев, частным военным и охранным компаниям вменяется совершение таких преступлений, как убийства гражданского населения,

222

пытки, сексуальная эксплуатация несовершеннолетних, торговля людьми и др. . Так, в частности, 12 апреля 2015 г. Федеральный суд Вашингтона вынес приговор в отношении сотрудников частной военной компании «Блэекуотер» по обвинению в гибели 14 человек и причинения 17 людям ранений в результате беспорядочной стрельбы сотрудников компании на площади Нисур в Багдаде 16 сентября 2007 г., признав их виновными в умышленном убийстве с применением огнестрельного ^{[221] [222]}

оружия^[223].

В этой связи необходимо отметить, что одна из основных проблем при определении ответственности частных военных компаний представляет собой отсутствие в международном праве норм, регулирующих статус таких компаний. На наш взгляд, следует согласиться с мнением А.А. Сырхаева о том, что за противоправные действия частных военных компаний в случае выступления их в качестве агента государства следует призывать государства на основании ст. 5 Проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния.

1.3.