§ 10. Мистически-субъективированная концепция права преп. Нила Сорского как явление правовой образованности и интеллектуальности

Во-первых, полемика велась на фоне масштабных реформ конца XV - середины XVI вв., определяющих дальнейшее существование получившего независимость от Орды мощного православного государства. В это время усилились юридические разработки и были изданы несколько Судебников, усилилась роль текущего законодательства, появились новые формы его выражения. Проводимые реформы конца XV-первой половины XVI вв. были прямо связаны с государственно-юридическими проблемами управления в Русском государстве. Т.И. Пашкова только на примере губных преобразований 30-х - 40-х гг. показала, что они вызваны были «ре-

357

альными проблемами управления». Большое число законодательных актов с конца XV в. было издано специально для обслуживания проводимых реформ. Реформы затронули городское и местное управление, образование новых земских, карательных и судебных учреждений, усилилась роль рядового населения в общественной деятельности и реализации карательно- управленческих функций. Произошли обширные финансово-налоговые и судебные преобразования, военные реформы и т.д. Отсюда очень важно отметить, что полемика была связана, в конечном счете, с определением роли церковно-монастырской деятельности в государственно-правовой жизни и государственной перспективе, т.е. речь шла о формах «социального служения». В ходе полемики цели у спорящих были в принципе одинаковые - государственное благосостояние.

358 ,

коны. Преп. Нил твердо держится линии «обособления» монастырей и их правил. Отказ от «имуществ» переводит эту жизнь исключительно в духовную сферу. «Иосифляне» были значительно большими реалистами и стояли на позициях тесного союза с государством, в том числе правового и имущественного.

Во-вторых, споры двух течений, и это очень важно, были в основе правовыми спорами. В них отразились события, связанные с ересью жи- довствующих, применением и содержанием уголовного права. Вопрос о собственности, точнее - праве собственности, также напрямую вытекает из обвинений в лихоимстве духовных лиц со стороны еретиков. Религиозные разногласия в ходе полемики также навеяны отношением к ереси. На соборе 1504 г. были приняты важные решения о правовой регламентации внут- рицерковной жизни.359

Следовательно, все проблемы иосифлян и нестяжателей прямо имеют юридический характер и связаны с правом. И вполне закономерно, что в последнее время вышло по крайней мере, три крупных монографии, где не только пересматриваются традиционно укоренившиеся мнения на полемику того времени, но и серьезное внимание уделяется юридическому содержанию споров.360 Широко анализируются тексты монастырских уставов именно в юридическом контексте, а также в соотношении с нормами церковного права. Наметившееся внимание к праву в перспективе закономерно приведет исследователей к выяснению конкретно юридических взглядов участников споров, а не только их общественно-политических позиций. В ходе полемики конца XV - первой половины XVI веков сформировалась плеяда высоко интеллектуальных мыслителей различных направлений, философские, богословские и правовые воззрения которых заслуживают специального и отдельного анализа именно как юридические концепции.

Безусловный интерес представляют правовые воззрения преп. Нила Сорского. На первый взгляд он был наиболее далек от юридической конкретики, но это ошибочное мнение. Старец создал достаточно оригинальную и самобытную правовую концепцию, в отношении которой нужно иметь в виду следующее. В ее изучении нельзя руководствоваться категориями и понятиями, выработанными позитивистской наукой последних столетий. Нужно уметь встать на позицию мышления XVI в. Одновременно с этим, поскольку мы совершенно не располагаем исследованиями об адекватности юридического мышления средневековья современному правовому мышлению, мы должны выражать многие его мысли и положения теми словами и категориями, которые присущи современному праву. Иными словами, приходится, в силу необходимости, перекладывать положения правовой теории преп. Нила на современный язык. Преп. Нил Сорский (ок. 1433 г. по 1508.07.05) примерно в 20 лет принял постриг в Белозерском монастыре. Духовное становление проходил под руководством Паисия Ярославова в духе аскетических афонских традиций и прежде установленных преп. Сергием Радонежским традиций Белозерья. Примерно в 1475 г. он отправился в Афонский монастырь и провел там около 10 лет. Здесь, можно считать, завершилось его духовно- интеллектуальное становление. Вернувшись на Русь (прибл. в 1485 году) вместе со своим собратом, который сопровождал его на Афоне, он построил келью, а в 1486 году был образован Нило-Сорский скит. Началась практическая реализация духовных и теоретических положений его учения, как вполне сформировавшегося в главных чертах. Неотъемлемой частью его монашества была литературная деятельность. Собственных авторских произведений преп. оставил немного, и они обычно именуются как «Предание и устав». Однако существует его авторско-компилятивный труд - «Соборник», состоящий из подборки житий Восточных Святых. Соборник содержит правовые идеи, которые были близки сердцу составителя, они даны в определенной системе, в какой-то мере согласуются с позициями автора и с идеями русского средневековья вообще, где-то расходятся с ними.

Считается, что в первые годы скитского пребывания, к концу 80-х годов XV в., старец написал «Предание ученикам». Когда был написан его монастырский «Устав», с точностью определить трудно. Вместе со своим духовным отцом Паисием старец присутствовал на церковном соборе 1490 г. Отсюда следует, что он уже был известен, что вряд ли могло иметь место без завершенного учения. На церковном соборе 1503 г. он также присутствовал, но уже со своим учеником Вассианом Патрикеевым. После этого события до смерти в 1508 г. он уже никогда не покидал своей обители. Можно предполагать, что над текстом Соборника работа шла в 90-е годы XV в. и первые годы XVI столетия. «Устав» был, видимо, составлен раньше Соборника, но содержание идей и житий в Соборнике могло быть «освоено» значительно раньше, во время пребывания на Афоне. Т.П. Лин- нгрен полагает, что работа над Соборником велась с 1488 г. по

1508 r/DZ В

литературе отмечается отменное знание автором Соборника трудов Восточных Отцов Церкви, и одновременно самостоятельность автора в обработке входящих туда житий, выборке им различных их вариантов. Можно полагать, что десятилетнее пребывание на Афоне было посвящено интенсивному образованию и самообразованию.

Работая с правилами Святых Отцов, с нормами регуляции быта монастырей, с уставом преп. Ефросина и другими материалами подобного рода, преп. Нил Сорский занимался правовыми вопросами в широком смысле, областью обширной нормативной регуляции.

363 ,

рваться от них не мог даже на детские игры. Постоянно изучал книги св. Пахомий.364 Св. Иларион Великий уже в детстве был направлен в Александрию для обучения книгам. Св. Феодорит Студийский поощряет собира- ниє книг в монастыре, в том числе - светских. Преп. Нил всю жизнь следовал этому примеру. Общая идея Соборника - «благодатью исполненное 361

РоманенкоЕ.В. Указ. соч., с. 101-102. 362

Линнгрен Т.П. Соборник Нила Сорского. Часть 1. М. 2000. Введение, с. 10-12. Вторая и третья части Соборника изданы в 2002, 2004 гг. Далее обозначаются сокращенно -СНС. 363

СНС. Часть 3, с. 481. 364

Там же. Часть 2, с. 81. 365

Там же, с. 250-251, 220-221.

учение всем полезно». Св. Феодор изучал не только богословие, но и светские науки, языки, философию. Св. Симеон Столпник знание богословской литературы для монашествующих считал обязательным.24 Св. Иоанн Да- маскин буквально восхваляет занятия наукой, в том числе - изучение Пи-

367

фагора и Евклида. Св. Пахомий Великий полагал изучение божественных книг обязательным правилом-нормативом для «достижения совер-

368 w

шенства». Св. Феодорит Студийский «писание книг» монахами и их учениками полагал важнейшим монашеским трудом. Данное перечисление важно постольку, поскольку значительная часть русского монашества усвоила эту практику, а образованность таких как преп. Нил была очень высокой. Но высшая истина, согласно житиям Соборника, которую исповедовал и сам старец, достигалась все-таки не там, а в тиши монашеских келий, она принадлежит религиозной вере и ее тайнам, а не мудрости

370

книг.

Среди мыслителей XV - XVI вв. преп. Нил Сорский наиболее последовательно исповедовал идеалы аскетизма, был безгранично предан «нестяжанию» и являл собой образец личности, способной в оболочке великой скромности предаться порой трагической гордыне, греху тяжкому и великому. Г. Федотов обратил внимание на сохранившийся текст его завещания своим ученикам и назвал его «потрясающим». Тело после смерти предписывалось отдать на съедение зверям и птицам, как тяжко согрешившее и недостойное погребения в веке текущем и будущем.25 Это замечание имеет, безусловно, значение для характеристики старца. «Гордыня скромности» или радикальный аскетизм проявлялись у него порой и в полемике о праве собственности или об уголовном праве. Это было чертой характера, за которой иногда пропадало чувство реальности. В начале XX в. проф. богословия С.М. Зарин в книге по истории христианского аскетизма показал на основе анализа Священного Писания и трудов Отцов Церкви, что православный аскетизм всегда связан с индивидуальным спасением человека для вечной загробной жизни. Это, собственно, и проповедовал преп. Нил. Но в аскетизме всегда присутствует вопрос о соотношении личного (субъективного) и общественного (государственно- социального), поскольку сам аскетизм не может существовать «без добрых

372

дел». В этой проблеме лежат личностные, собственные взгляды преподобного, которые, на наш взгляд, существенно деформируют общее учение Церкви о служении. В своем уединении старец абсолютизировал помилование еретиков, полагая только в этом «доброе дело». Это имело черты известного непонимания социальной реальности и государственной опасности. Вопрос о «помиловании» стал для него абстрактной отвлеченной идеей. В результате последователи-нестяжатели, сделав факт конкретным, «пригрели» некоторых лиц, по понятиям того времени явных правонарушителей и преступников. Таким образом, речь идет о различном понимании нормативно-правового отношения к человеку и личности. А различные формы русского монашества имеют одной из целей «помощь

373

человеку», а через это - помощь государству, в котором живет человек. Исследователи творчества старца отмечали одну черту весьма важную для понимания его творческого облика. Для русской средневековой мысли было характерно строить авторские теоретические концепции, опираясь жестко на тексты Св. Писания или труды Отцов Церкви. Преп. Нил был в этом отношении значительно свободнее. Он не только вносил личный элемент в спорные тексты своего Соборника, но и вообще мог не считаться с позицией таких авторитетов, как св. Иоанн Златоуст или св. Василий Великий. Русский исследователь монашества, эмигрант И.К. Смолич, автор откровенно симпатизирующий преподобному, писал, что в использовании произведений Святых Отцов «он отличается от своих современников. Он проявляет творческий подход и самостоятельность к их идеям, он анализирует их».26 Я.С. Лурье, следуя в этом вопросе за И.К. Смоличем, не без основания «увеличил дистанцию» и отметил, что у преп. Нила прослеживается в трудах «принцип свободного критического исследования цер-

375 г-х

ковных источников». JTO привело старца к достаточно сложному результату, в виде пересмотра положений авторитетов Восточной Церкви, к не традиционным оценкам некоторых библейских постулатов. Вполне логично, что в учении преп. Нила Сорского, целиком этическом, подход к праву также был этизирован. В предисловии к Соборнику подход прослеживается именно такой. Четко заявлено, что он предназначен для чтения и осмысливания читателями широкого круга, он не предназначен только ученикам старца. Полезное чтение поможет спасению души читателя и самого автора, создавшего такую нужную вещь. Это конкретное направление деятельности представителя «заволжских старцев», где он не уходит от мира, где он деятелен и активен в оказании помощи мирянам, а само учение выступает как форма влияния на тварное бытие. В авторских произведениях прослеживается совсем другой подход. «Предание и Устав» предназначены только для узкого круга монастырской братии и содержат только личные авторские взгляды - «суть его нрава», где под этим пони- маются личные внутренние убеждения и взгляды. Это утверждение автором существенной объективной разницы между Соборником и Преданием по исповедуемым идеям. Нельзя считать, что старец упрощенно реце- пировал положения житийных составляющих, хотя он идеями их и руководствовался. Митрополит Макарий писал, что в авторских его произведениях нет ничего нового, «почти ничего не говорится от себя», а с творениями Святых Отцов русские иноки были знакомы давно. Новое заключа-

^ 377

ется лишь в компиляции единого целого из их произведений. Современные авторы проделали большую работу по установлению влияний на творчество в авторских произведениях материалов Соборника. Е.В. Рома- ненко указала, что большое влияние оказало на Предание житие Св. Саввы Освященного, откуда почерпнут целый ряд монашеских правил, но отсутствуют дисциплинарные указания. Она выделила влияние на Предание идей Св. Василия Великого, Св. Иоанна Лествичника и других.27 Однако следует иметь в виду, что в различной степени все идеи в творениях преп. Нила и все идеи Соборника были в разной степени известны христианскому мышлению прошлых веков, хотя зачастую это было в виде не оформленном и туманном. Вообще в творениях Отцов Восточной Церкви первого тысячалетия нашей эры присутствует огромное разнообразие положений и выводов по самым различным вопросам. Это разнообразие идей активно черпалось как на Западе, так и на Востоке Европы, развивалось по сути, модифицировалось, использовалось как база для концептуального оформления. Старец сумел найти к ним самостоятельные подходы и, как мы увидим далее, внес значительную долю самостоятельности.

Уходя от мира, преп. Нил понимал, что вне монастырей люди живут в границах государства и без подчинения власти существовать не могут. Должна присутствовать какая-то регулирующая основа, способная направлять людскую деятельность. В Соборнике такой базовой регуляционной основой выступает «заповедь» Бога. В этом же смысле трактуется «заповедь» в трудах Святых Отцов. В Предании преп. Нил полностью воспринял этот подход и заявил, что руководствуется правилами Божественного Писания, Апостолов и Св. Отцов, добавив к этому еще постановления Соборов, которые в Соборнике также прослеживаются как источники нормативных установлений.3 9 Двойной целью заповедей (т.е. целью регуляции) является достижение любви и к Богу, и к человеку. «Яко же мню заповеди

380

ради любви Божией и ближнему». Соблюдение установленных запове- дей-нормативов позволяет достичь главного - всеобщего спасения, что отражало во вводной части Соборника. «А спасение есть истинная любовь к близким, побуждение их совести к божественной любви и творение запо- вед ей его по истинному Божественному Писанию и житиям Святых От-

381

цов», т.е. источникам правил-нормативов. Соблюдение нормативов в житиях Соборника вполне осуществимо для реализации всеми людьми. И если это является определенной программой социального служения миру (государству, власти, обществу и т.д.), то в Предании преп. Нил уходит от такого служения людям все дальше и дальше.

В первом же разделе третьей части Соборника указывается на взаимосвязь божественной истины и человека. «Житию всякому любовь к доб-

382

роте («добротолюбие») началообразно». Данная философская посылка не только усвоена в Предании, но и прослеживается во всей практической деятельности самого преп. Нила и, отчасти, заволжских старцев. Особенно это проявляется при обсуждении вопросов уголовного права и уголовных наказаний в отношении ереси жидовствующих.

Добродетель была одной из центральных категорий в правовых воззрениях старца, выступала как «цель-последствие» самого нормативного воздействия на человека в его земном пребывании. В учении о добродетели преп. Нил Сорский обобщал опыт русского средневекового мышления вообще и знание теоретических постановок в трудах Отцов Церкви.

Исследователи отмечали, что категория добродетели занимала центральное место у русских мыслителей еще с периода Киевской Руси. А.И. Сидоров указал на наличие у них категории «естественной добродетели», заимствованной у св. Максима Исповедника. В Изборнике Святослава 1073 г. записано, что добродетели в человеке естественны и содержатся

383

равным образом во всех людях. Категория добродетели была одной из центральных в русском национальном мышлении как на теоретическом, так и на бытовом уровне вплоть до XVII века. В XVII в. в русских школьных учебниках (Азбуковниках) тексты для учеников и учителей прямо предписывали: «Ничего так не угодно Спасу нашему и Богу, как кто тво-

384

рит к нему добродетель свою премногу».

Из всех русских средневековых мыслителей преп. Нил Сорский использовал категорию добродетели особенно активно. Понятно, что семантически слово связано с понятием добра. Однако у русских мыслителей слово это, зачастую употреблявшееся адекватно, так и не получило четких определений и границ, осталось в теоретическом мышлении как нечто ускользающее от полной определенности. С одной стороны, это связано с его базовой смысловой фундаментальностью. С другой, как представляется, с пониманием вопроса в каппадокийской школе богословия (IV в. н.э.), представители которой и их последователи почитались на Руси особенно высоко. Достаточно сослаться на св. Григория Нисского, писавшего, что «всякие попытки дать определение добродетели бесполезны». Она «не есть нечто заключенное в рамки», а может быть ограничена только своей про-

385

тивоположностью - злом. Реализация добродетели есть слияние и единение с Богом ее носителя. В учении преп. Нила Сорского это и есть то состояние высшего блаженства, которое достигается в религиозной возвышенности. Тогда наступает «предел добродетели», по учению св. Григория Нисского - полная «беспредельность». При этом преп. Нил был, пожалуй, единственным в своей эпохе, кто реализовал на практике личной молитвы постулаты св. Григория Нисского. Последний писал, что слабые духом «не поднимутся вверх по пути добродетели».28

Преп. Нил часто трактовал этот комплекс идей по своему, самостоятельно развил их, добродетель в его учении выступала зачастую аналогом добра. Отсюда вытекает ряд довольно спорных для практики последствий. Но приверженность к личной доброте порождала лояльность к упорствующим еретикам. Репрессии против еретиков не были самоцелью ни для государственной власти, ни для течения сторонников преп. И. Волоцкого. А.С. Архангельский отмечал, что новгородский архиепископ Геннадий в борьбе с ересью хотел использовать не только принуждение, но «просвещение и образование». Он приказал для этого собирать книги по монастырям и именно для «ученой оценки» возникших проблем пригласил старцев Нила и Паисия.29 Вместе с терпимостью к заблудшим, наличествовала гипертрофированное попустительство к опасному «инакомыслию», что привело к сокрытию в скитах осколков ереси. Еретики не раскаялись и власть даже в середине XVI в. «перетряхивала» скиты, искореняя еретические очаги. Всякая терпимость должна во все времена совмещаться с разумом и здравым смыслом. Сама по себе идея милости к заблудшим еретикам не была выдумана преп. Нилом Сорским и не раз отмечалась в истории христианства Отцами Церкви. В Соборнике сказано, что «не гнев, но любовь должна быть вменяема в исправление согрешившим. В этом благодать». Осуждение конечное идет только от Бога, ибо преступники «маловременно пострадавшие в земном мире, не избегнут мучения бесконечного в запредельном мире». В сравнении с мучениями запредельного мира наказания уголовные бывают ничтожны и бессмысленны, они только усиливают зло в земном бытии. Главное - воздействовать на чувства согрешивших, «лучше духовно исправиться, чем пребывать в ранах от наказания неисправленному». Нужно «использовать благость как закон человеколюбивого наказания», посколь- ку «это идет от Пророков, исцеляет, а не уничтожает». Главное, таким образом, исправление мыслей и помыслов согрешивших. Эта концепция св. Феодосия была практически целиком воспринята преп. Нилом, но и в уголовной практике государства, а также у большинства деятелей Церкви, она занимала важное место.

В Соборнике не раз говорится о борьбе с ересями в различных житиях и нигде не прослеживается какая-то особая жестокость к еретикам. Это был в целом общий подход Православного Востока, а пересмотр установленных Св. Писанием, Св. Отцами и Соборами правил и норм был не до-

389

пустим и сам считался ересью. Однако преп. Нил внес в данную проблему большую долю самостоятельного и личного подхода. Он полностью «изъял» проблему еретичества из связей с государством, вывел ее из круга государственных преступлений, каковым считалось социально опасное еретичество по русскому праву XV-XVII вв. Концепция старца противоречит содержанию Судебников этого времени. Критерий общественно-государственной опасности заменяется критерием личностного подхода к еретикам. В эту логику закономерно вписывается отмечаемая в литературе связь заволжских старцев с последователями ереси жидовствую- щих, связь ереси с последующими еретическими воззрениями М. Башкина и Ф. Косого.

В определенном смысле лояльность можно признать явлением позитивным, поскольку она вносила дополнительные факторы в смягчение жестокости, которым так богато средневековье. Но одновременно следует иметь в виду, что русские ереси выходили за рамки только религиозного явления. В монографии по истории русского средневекового права были отмечены некоторые моменты, в связи с этим часто ускользающие от вни-

- 391 г»

мания исследователей. Во-первых, жестокость преследования еретиков на Руси значительно уступала европейским репрессиям в этой области и была весьма умеренной. Хотя всегда нужно помнить, что для этого периода характерны вообще грубые формы карательных действий. Во-вторых, принцип духовной (религиозно-мыслительной) свободы имел в Московской Руси на определенном этапе вполне реальное значение и смертные казни применялись тогда, когда еретичество обнаруживало социально- государственную опасность. Иными словами, когда оно становилось разновидностью антигосударственной преступной деятельности. Это в полной мере и прежде всего относится к ереси жидовствующих. Позиция милости к еретикам органически вытекала из теории старца, но это только одна сторона вопроса. Другая - обнаруживает недопонимание ситуации и устойчивый догматизм преп. Нила. Ведь не раз указывалось в литературе, что течение жидоветвующих было не просто ересью, а злостным отрицанием христианства вообще, т.е. отрицанием самой православной государственности. Это был один из вариантов открытой и тайной антигосударственной деятельности, что достаточно сурово каралось во все времена. Жи- довствующие, распространяя свои идеи, занимали важные и влиятельные посты, разлагали население, проповедовали открытый разврат и аморализм. При этом раскаиваться многие из них вовсе не собирались. Отношение сторонников преподобного Нила к подобным действиям - уже не гуманизм, а попустительство и упрямство. Известно было, что жидовст- вующие блудили с потаскухами прямо в церквах в священных купелях, а затем находившуюся там воду вместе с остатками их извращений добавляли в причастие.30 Никакого отношения ни к свободомыслию, ни к прогрессу этот идиотизм не имеет. Или - напротив, это и есть «свободомыслие»?

Составленный преп. Нилом Сорским авторский «Устав» состоит из тщательно обработанных положений, имевшихся в литературе религиозной, мистической, греческой и т.д. Подобный комплексный метод работы, когда за основу берутся уже существующие тексты, а через них передается самостоятельная позиция автора, является для него основным. Он частично используется и при составлении Соборника. Среди массы литературы при составлении «Устава» использовались и «Пандекты» Никона Черногорца, имеющие чисто правовое содержание. Хотя положения «Устава» распространяются, в первую очередь, на монашеский быт, он имеет отношение и к внутригосударственной действительности, к регулирующей нормативной сфере вообще и экономике. Исследователи отмечали, что Устав не является просто сборником правил, а имеет философско-

-1Q-1

богословское, т.е. теоретическое значение. В принципе, текст преп. Нила можно рассматривать в известном смысле как его отношение к состоянию государства, как программу поведения людей в нем для достижения угодности Богу в будущем государственном состоянии (как совокупности людей). И здесь вновь встает вопрос о социально-государственном служении в концепции преп. Нила Соре ко го. При определенных условиях его можно полагать активным человеком. Как отмечает Е. В. Романенко, работа над текстами при составлении «Устава» была «руководством к действию», а не просто чтением. Описывался социальный идеал угодный и уподобленный Спасителю. Учение создавалось в борьбе с неустройствами в Церкви, в борьбе с еретичеством конца XV в. Будучи крупным авторитетом своего времени для государственной власти, свою роль идейного лидера преп.

лл л _

Нил Сорский хорошо осознавал. Прячась от глаз людских в своих кель- ях, он и его сторонники присутствовали и на Соборе 1490 г., и на Соборе 1504 г. Власть и миряне чтили их высоко.

Духовное «делание», занимающее в трудах преподобного значительное место, можно рассматривать как одну из форм влияния на людскую жизнь через «монастырское христианство». Эти духовные категории формировались еще в период владычества Орды, наряду с другими формами выражения национального сознания. Г. Федотов обратил внимание на один момент, имеющий важное значение для понимания сущности «нестяжательства». После установления ига Орды в русской идеологии обозначилось стремление к восприятию этого ига как Божьей кары за грехи нации. Одновременно с этим усилилось осуждение русскими мыслителями «социальных грехов». Ссылаясь на Серапиона Владимирского, Г. Федотов относит к «социальным грехам» неправые суды, лихоимство, наживу в разных формах, преступное мздоимство и неправое приращение собственности, прелюбодейство, клевету и т.д.31 С юридической точки зрения важна уголовная наказуемость в средневековом праве всех этих деяний, слияние понимания в правовом мышлении «социального греха» и преступного действия. Хотя нужно иметь в виду, что кары могли быть не только уголовные в нашем понимании, но и финансово-имущественные, с элементами морально-нравственного осуждения. С развитием этих тенденций совпадает монастырское движение, начавшееся в XIV в. К XVI в. монастырское движение достигает расцвета и это опять-таки совпадает с образованием и осознанием роли собственного национального государства. Борьба за независимость завершается государственным взлетом. Возникает вопрос, насколько отразились эти процессы в трудах преп. Нила Сорского при «лично изоляционной» направленности его учения. В произведениях преп. Нила наиболее последовательно среди современников проводится идея отрешенности от мира. Эта отрешенность и всеобъемлющая этизация оценок бытия не способствовали рассмотрению правовых и юридических вопросов этого бытия с такой ясностью и четкостью, как это делали преп. Иосиф Волоцкий и преп. Максим Грек. Старец Нил опирается в полемике исключительно на этико-нравственную основу христианства и выглядит, на первый взгляд, весьма далеким от юридических вопросов. Отрицание мира в Соборнике доводится в ряде житий до логического конца и утверждается, что «красота тварного мира тленна и временна». Эта, в целом традиционная идея, очень дорога преп. Нилу. Уход в скитское одиночество действительно приводит к падению ценностей окружающего мира и пересмотру его идей, понятий и категорий. Но при этом право, которое мыслилось значительно шире, чем просто государственное юридическое законодательство, оставалось важным компонентом мышления преподобного, в том числе - по отношению к тварному миру. Для понимания правового мышления средневековья мы обязательно должны учитывать категории именно того времени, а не руководствоваться только научно развитыми и целиком позитивированными понятиями и категориями современности. В этой связи важно понять, что деление регулятивных норм в обществе на правовые, нравственные, моральные, религиозные, этические и др., хотя и было известно с древности, но вполне осуществилось только в Новое время. В средние века такой четкой ориентации на подобное деление не существовало. Система регулирующих норм и само нормативное регулирование поведения личности и общества вы-

397 ^

ступали как явления достаточно целостные, как единыи поток. Это особенно свойственно христианским мыслителям, для которых все тварное бытие представляло единое и неразрывное целое во всех своих проявлениях. Принцип единства бытия замыкался на единение всего сущего с Богом. Это адекватно отражалось на мышлении, исходившем из единого Божественного императива, из единого массива нормативности. Законы, обычаи, бытовые правила, религиозные установления в житиях Соборника выступают в равной степени обязательными к исполнению правилами. Слово закон и производные от него чаще всего употребляются с религиозным смыслом: «закон Божий», установления Св. Отцов и т.д. Вместе с тем, в Соборнике прекрасно осознается, что закон в узком смысле - явление, от светской власти исходящее. В тематике Соборника светские законодательные установления должны совпадать с религиозными по сути и направленности. Хронологически последние, безусловно, приоритетны и перво-

398

установленны, а их основатель Моисей именуется «законоположником». Система действий со стороны живых в отношении умерших также именуется в житиях Соборника «законом» - «закон об умерших есть».32 А сюда входят и ритуалы, и законодательство, и религиозные правила. Вообще, употребление слова закон в Соборнике указывает на присущий ему смысл некоей широкой нормативной совокупности, часто не связанной с жесткой принудительностью, но всегда моральной и должной к исполнению. Не моральное - беззаконие. Могут быть законами просто благостные действия, могут быть «беззаконными» заповеди уполномоченных лиц.33 В житии св. Феодора Студийского говорится: «Во многих странах монастыри студийского обычая законоположения и уставы приняли... и имеют до

401

сего дня».

Отнесение к правовой сфере широкой области нормативности имеет, помимо влияний движения теоретической мысли, сугубо практические истоки. Явление безусловно присутствует в трудах Отцов Церкви различных направлений, в частности, у почитаемых на Руси представителей «кападо- кийской школы». В работе св. Григория Нисского о «законодателе Моисее» сказано: «К этому повествованию (Бог) добавляет наставления, касающиеся нравственности, выраженные в общих и частных законах», т.е. нравственные правила, выраженные в правовых законах. Далее тема продолжается и раскрывается. «Общий закон, отвергая всякую несправедливость, требовал любить соплеменников. Если руководствоваться этим правилом, то, как следствие, никто не будет причинять вреда никому из ближних. А среди частных правил предписывалось почитание родителей и приводится список запрещенных поступков».34 Историческая обусловленность явления хорошо просматривается в статье ведущих лингвистов В.В. Иванова и В.Н. Топорова. Они отметили, что на раннем уровне развития права (или предправа), т.е. на каких-то этапах развития права обычного в традиционном понимании, еще в стадии праславянской общности, в единую систему регуляторов сливаются: миф, ритуал, поэтика, фольклор и т.д., как носители юридической традиции.35 Хотя в государственный период развития происходит постепенное разграничение этих разноликих нормативных сфер, реликты явления обнаруживаются даже в очень поздний период. В некоторых западных правовых концепциях даже в XX в. проходило серьезное разграничение «права непосредственного» и «права изначального». И. Грязин показал, что для всего массива направлений так называемого позитивного права свойственно «строгое различие позитивного права от идеального права (т.е. этики)».36 Такого деления в средневековое время не существовало во многих аспектах и право мыслилось как единый поток нормативности.

Нормативные правила в житиях Соборника относятся частью к светскому, частью - к церковному законодательству и установлениям. Неизбежное в последнем случае употребление термина «заповедь» порой связано с приданием ей наивысшей силы. У св. Евфимия Великого заповедь - приказ Бога Апостолам.37 Это высшая правовая и не правовая сила. Заповедь есть также плод творчества правил Святыми и монастырской администрацией. Св. Феодор Студийский положил «письменные заповеди» поведения в монастыре «как кому повеления исполнять от низшего до высшего», «повелел епитимьями наказывать, сиречь запрещениями, отлучением или поклонами сколькими и иными подобными каждому согрешению». За усталость и желание присесть во время молебнов, за суетливость, оскорбление «брата», разговорчивость, нарушение обязанностей. Его заповедь

406

предписывает монахам проводить жизнь в непрерывном труде.

Однако церковно-религиозные установления имеют иную природу нормативности, нежели светские законы. Св. Феодор резко выговаривает царю: «Не твое есть се церковные веления рассматривать и изменять. В твоей власти внешние вещи».38 Понимание регулятивности как широкой системы нормативных установлений прослеживается у св. Саввы Освященного, где главы монастырей именуются «законниками»,39 постанови- телями обязательных правил, приказов и нормативов. А вся совокупность правил монашеского поведения в быту, поведения личного, отношений к внешнему миру и т.д. в житии св. Саввы имеет юридическую характеристику - «чернеческий закон».40 В житии св. Симеона Столпника правила поведения в монастырях, обычаи, формы молебнов, общие трапезы и т.д. предстают нормативно-обязательными и именуются «законом монастырским».41 Можно предполагать, что образ св. Симеона Столпника, с его сверхмощным презрением к собственной греховной плоти, был, вероятно, очень близок преп. Нилу Сорскому и послужил ему образцом для презрения к собственному телу после смерти, отраженному в завещании. Можно также полагать, что с этим связано и общее направление общеправовых воззрений преп. Нила. Полагая себя в «служение читателю Соборника», а, следовательно, служа миру, он последовательно стремится к уходу из нормативной системы бытия и «уводит свое учение» к совершенствованию норм внутреннего поведения (Предание и Устав) в духовной сфере. Но все-таки при всей его эволюции он оставляет последнюю связь монаха с тварным миром - обязательный для монастырей постоянный личный труд.

Значимость и обязательность установлений Святых часто обусловлена чисто личной симпатией к житиям Соборника, но во всех случаях связана с моральностью. Некоторые аспекты духовной сферы достигают на страницах Соборника такой значимости, что вытекающие из этого правила поведения для монахов и мирян становятся выше окружающего тварного бытия (в чисто субъективном понимании) и даже «отрываются» от тяжких материальных грехов окружающего мира. Св. Симеон Столпник особенно настаивает на недопустимости страшного греха клясться именем Бога.42 Это серьезно расходится с логикой. Расходится это и с теорией преп. Иосифа Волоцкого, который почти всегда связывает грехи с реальным бытием, опасностью для материальной Церкви и государства. Да и сам преп. Нил начинает градацию грехов в авторских произведениях совсем с другого, с широко понимаемого лихоимства.

Содержание Соборника создает условия для понимания того, что у самого преп. Нила в его авторских произведениях нормативное регулирование имеет тенденцию стремиться к саморегулированию в авторской постановке. Традиция светской юрисдикции «выпадает» из его построений. Отношение к государству весьма удаленное. Религиозно- бытовые правила имеют ценность, поскольку служат отдельной личности в силу ее аскетической отторгнутости от государства. В житии св. Феодора Студийского с подлинным восхищением описывается презрительное отношение к пище. Еда святого была настолько скудной, что ее едва хватало для поддержания жизни. Через этот минимум утихали страсти и подчинялись разуму, т.е. достигалась основа движения к добродетели. Подобный аскетизм жизни, молчание на трапезах и т.д. названы «законом», который многие брали за образец монастырской жизни.43 Нормативные правила монастырской жизни становятся важнее государственных законов, значимее окружающего мира, хоть и грешного, но все же сотворенного Богом.

После установлений и заповедей Господа и правил Святых Отцов важнейшей для монастырей нормативной основой по учению преп. Нила является устав. Он был «реальным правом», вокруг которого велась полемика и теоретические дискуссии. В житии св. Паисия устав оценивается как инструмент для спасения души, сохранения заповедей и традиций, нормативных установлений вообще.44 Иными словами, в житиях Соборника устанавливались «заповеди» быта мирян и монахов обязательного нормативного содержания, хотя формы их изложения были различными. У св. Симеона Столпника с самого начала установлена заповедь от имени Бога: «чти отца и мать своих и неподобно есть противиться родителям».45На Руси это положение было основой правового порядка в быту и семье. Житие, с которого начинается Соборник, отмечено именно таким отношением Святого к родителям. Здесь же присутствует пространное рассуждение о должном перед Богом поведении человека, отвращающем от преступных отклонений. Преп. Нил Сорский, как и все участники полемики конца XV - первой половины XVI вв., опирался на наследие Святых Отцов Восточной Церкви, часто заимствуя у них такие идеи и выводы.

В Соборнике вопрос об отношении к тварному окружающему миру рассматривается в житии св. Паисия Великого. Правила тварного мира, если брать их изолированно от религиозной сути бытия, характеризуются как временные и суетные. Возможно, они не случайно в тексте именуются обычаями, как низшая ценность в правовой градации по отношению к за- кону и праву. В таком изолированной виде их следует презирать. Больше красоты и сладости чувств материального бытия следует возлюбить смерть, благостную для спасенной и чистой души.415 Но выйти целиком из этого тварного мира, как следует из жития, совершенно невозможно. Поэтому задача человека состоит в том, чтобы, пребывая во плоти, бороться с бесплотными силами зла и страстями. В этой постановке нормативные установления различных видов и форм имеют важнейшее значение как в миру, так и в монастырской жизни. Ведь они могут как способствовать, так и препятствовать целям человека. Люди должны соблюдать заповеди, правила Св. Отцов, законодательные установления Церкви и власти и т.д., чтобы достичь совершенства для спасения души. Вполне закономерно и в Соборнике, и в русских житиях всегда подчеркивается непорочность и добродетели родителей Святых, их законопослушание, хотя они вовсе не являются сами Святыми 416 Случаи рождения Святых от родителей не соблюдающих одобряемые Церковью жизненные нормативы практически отсутствуют.

При отсутствии единого термина в житиях Соборника для обозначения нормативных установок в нем употребляются - закон, обычай, жизнь по «правде», правило и т.д. Применительно к родителям св. Паисия употребляется слово заповедь с разъяснениями, что оно обозначает. На первом месте стоят сами заповеди как Божественные установления и заповеди иного свойства. Затем идет комплекс правил, составляющих «добродетель», раздача милостыни, добродетельное распоряжение богатством417 Юридическая и правовая терминология житий Соборника испытывает влияние личных симпатий, внешних условий и влияний при их составлении. Сказывается воздействие византийского «юридизма». Понятием «закон» покрываются нормативные и нравственно-этические установления различного характера, от заповедей, правил Св. Отцов, божественных установок и т.д. При акцентах на религиозной мотивации чаще употребляется слово заповедь. Присутствует в житиях и тема «нерушимости» «закона», недопустимость для людей, за исключением власти и соответствующих сил на то уполномоченных, изменять и пересматривать нормативные установления, обстоятельства и условия. В житии св. Афанасия Афонского

418

декларировано: «Вам, пастырям, надлежит не преступать закон». В Соборнике, конечно, присутствует и монашеский консерватизм обычаев и правил, в которых не должно быть изменений. Об этом несколько раз заходит речь у св. Афанасия в форме нерушимости «древних монастырских уставов».419 Зачастую эти консервативные правила именуются обычаями. Словом «правда», как и в чисто русской средневековой лексике, покрыва- нш ль.» і и4,'О 415

Там же. Часть 1, с. 391-392. 416

Например: СНС. Часть 1, с. 393; Часть 2, с. 219, с. 326-327 417

СНС. Часть 1, с. 393. <•? ; ^ -пі 418

СНС. Часть 1, с. 354. і: - * мі. 1 419

Там же, с. 328-329.

ется широкий круг понятий вообще вместе со всей правовой сферой. В один из дней св. Паисию, достигнувшему состояния «божественного совершенства», явился сам Христос и давал ему наставления о должном поведении для достижения добродетели, хранения заповедей и иных нормативов. На вопрос как избежать «сетей нечистых» в тварном мире Спас отвечал - соблюдением «заповедей, кротостью, смирением и правдой». Получается требование гармонии соблюдения духовной и правовой нормативности.46

Присутствующая в житиях Соборника связь поведения личности с установленными нормативами способствовала к побуждению у самого преп. Нила стремления обсуждать более широкие жизненные отношения, в том числе - экономические. Вряд ли возможно в полной мере исчерпывающе определить направленность экономической программы нестяжателя на перспективу развития государственности суверенной России. В современной литературе преодолевается упрощенное отношение к имущественным воззрениям нестяжательства как тотальному отрицанию права собственности. В трудах преп. Нила нет отрицания монастырского землевладения как такового. «Он не был против землевладения монастырей вообще, не возражал и против имущественной самостоятельности монастырей». Такая позиция была формой участия монастырей в жизни государства через возможность влияния при помощи богатства на социально- экономическую реальность и помощь нуждам народа. Преп. Нил выступал лишь против сложившихся правовых форм, против «владения» монастырей селами, т.е. против негуманности правовых форм отношений с людьми через монастырскую собственность. Считал укоренившийся порядок только «простым обычаем».47 Можно полагать, что речь шла о том, что преп. Нил хотел перевести в область государствен но-религиозного законодательства ситуацию возникшую как практическую и поэтому именуемую обычаем. Материалы Соборника дают достаточно примеров для такой «нестяжательской» позиции. Там подчеркивается, что суть монастырского пребывания состоит лишь в молитве, воздержании и пребывании в труде.42 Обладание собственностью и владение имуществом разрушает эту суть и препятствует достижению добродетели. Однако содержание Соборника не дает оснований для распространения такого учения о собственности на хозяйственную жизнь вообще. Представление о собственности и праве собственности в учении преподобного было, как полагаем, более сложным и многоплановым. Уместно сказать, что нынешние выводы об отношении к собственности нестяжателей направлены на преодоление преувеличенных разногласий в обоих течениях Церкви, которые, в свою очередь, также развивались исторически. Базу для преувеличения церковных разногласий дала дореволюционная наука, довольно прямолинейно разграничившая течения по упрощенному признаку - одни за собственность Церкви, другие - категорически против. Даже неоднородность позиций в стане нестяжателей не была учтена в должной мере. Традиция оказалась очень живучей, а для марксистского периода еще и крайне «удобной». Но положение не могло оставаться таковым вечно и современные авторы указывают на то, что факты близости в платформах иосифлян и нестяжателей были указаны еще в работе Я.С. Лурье. Фундаментальная монография Я.С. Лурье об «идеологической борьбе» конца XV - начала XVI вв. вышла в 1960 г. и нужно, видимо, учитывать, что она была написана с учетом позиций официального марксизма хрущевского времени. Для марксизма хрущевского периода была свойственна антинациональная в целом направленность в смысле отрицательного отношения ко всему периоду государственной истории Руси до 1917 г. Вместе с этим проповедовался воинствующий атеизм и враждебное отношение к Русской Православной Церкви. Избежать крайностей таких подходов в научных трудах было, безусловно, возможно при желании вести объективный анализ.

В случае с книгой Я.С. Лурье мы имеем дело, видимо, с ситуацией, где автор исповедует идеи, признаваемые им за истинные, и они совпадали с официальными установками «классовости». Официальный марксизм нисколько не волновал вопрос об опасности для государства «классового взаимоизбиения». Ересь жидовствующих (или новгородско-московская) рассматривается как городское движение, как антифеодально направленное явление, а следовательно, как положительный факт аналогичный «западной реформации» добуржуазного характера. Эту же позицию «городской предбуржуазности» автор повторил в позитивном смысле и в работе

423 а

современного периода. А поскольку ересь жидовствующих признавалась положительной реформацией, ее противник преп. И. Волоцкий характеризовался как контрреформатор, т.е. реакционер. Следовательно, контрреформацией выступала и позиция официальной Церкви, а в Церкви не может быть ничего позитивного. Возникла потребность «объединения» позиций иосифлян и нестяжателей. И автор сделал вывод, что платформы преп. Иосифа Волоцкого и преп. Нила Сорского в принципе едины. Он писал, что факты не дают оснований для «противопоставления» платформ иосифлян и нестяжателей, за исключением некоторых аспектов отношения к самому нестяжанию. Он писал, что преп. Нил имел в виду только «личное

424 -л

нестяжание». Эту идею личного нестяжания в целом развивают отчасти и сейчас. Идея «личного нестяжания» была сформулирована коллективной мыслью Отцов Восточной Церкви и в средневековой Руси занимала важное место в правовых спорах вообще. В XIV в. ее последовательно развивал митрополит Киприан. Уместно указать, что в 70-е гг. прошлого века Я.С. Лурье выразил сближение позиций преп. Иосифа Волоцкого и преп.

Нила Сорского через отношение к репрессиям против еретиков. Преп. Нил был как бы заодно со сторонниками уголовных преследований. А задача «Просветителя» преп. И. Волоцкого, содержание которого одобрил преп. Нил Сорский, состояла в «обвинении людей», дабы предать их смертной казни.48 Такая позиция вряд ли отражает истинное положение дел.

Считаем полезным отметить, что вопрос о «нестяжании» не был главным в варианте обогащения. Позиции иосифлян и нестяжателей были различными формами ответа на вопрос о понимании будущего развития государства и формах социального служения этому процессу.

В Соборнике в житии св. Антония Великого есть любопытный философский раздел о принципе эквивалентного обмена как законе земной жизни человечества. «Всякая вещь в мире по собственной цене продается, равным равное применяется». Даже посредством богоугодной земной жизни «покупается» царствие небесное, хотя «обмен» этот качественно явно неравноценен: «Все земное имение ничтожно против небесных благ». Золото и богатство в тварном мире остаются бесполезными после смерти. Истинные ценности: «суть, правда, нищелюбие, целомудрие». Земной удел - «работа и труд».49

Не сам преподобный придумал идею ограничения собственности в монастырях. Соборник в житии св. Феодора Студийского фиксирует, что «повелел св. Отец в своих правилах иметь общую одежду, обувь и пищу». «В общей жизни и потреба должна быть общая». Все, «вплоть до мелких вещей должно быть общим». Св. Афанасий Афонский в Соборнике устанавливает: «Никому что-нибудь свое иметь нельзя».50 Единой должна быть и духовная жизнь - «душа, словеса и помыслы», что означает реализацию апостольского правила о наличии у христиан единого сердца и души.51 Отказ от вещей есть проявление подлинного смирения, столь обязательного для монаха. Переложенное на правовой язык это означает, что «вещизм» препятствует саморегуляции, приведению духа в полное соответствие с нормативно-правовыми правилами христианства. Житие одобрительно относится только к «стяжанию» книг в монастырские библиотеки.

При исследовании концепции преп. Нила Сорского нужно учитывать, что область его юридического мышления имела важную специфическую черту, хотя и достаточно распространенную в религиозно-церковной среде средневековья. Мыслители этого типа сосредотачивались не столько на самих нормативных регуляторах (нормах права, религиозных законах и т.д.), а на осязаемых их последствиях воздействия на жизненную среду. Это означало, что в основу рассуждений о жизненных реалиях было поло- жено то, какими они должны были стать в идеале. Сама же сфера нормативных установлений, связанных со светской жизнью, оставалась на усмотрение государственной власти и зависела целиком от государства. От вмешательства в эту сферу воздерживались. Ведь оно означало, в известной мере, впадение в гордыню поучений богоблагословенного монарха. В нашем понимании при таком подходе рассматривались, в первую очередь, морально-этические последствия воздействия правовых норм. Для этико-аскетических учений средневековья такие методы достаточно характерны.

Понимая свое значение в государстве в качестве духовного примера для мирян, как монастырского центра «намоленности» для всех, преп. Нил при всем своем стремлении к уединению не мог совершенно устраниться от внутригосударственного и юридического бытия. В Соборнике довольно много внимания уделяется вопросам добродетели и законности в деятельности светской власти. Как идеал признается, что в державе все должно быть добродетельным, противодействовать злу. Отдается явное предпочтение «кротости власти перед яростью». Светские законы и вера разграничиваются, последняя не претендует на роль «закона» и на уровень влияния в отношении светского законодательства.429 Монастыри своей «книжной работой» содействуют искоренению ересей. Они призваны обличать не только «лживую мудрость еретиков», но и «нечестиво царствующих», «державу их неподобную».430 Цель монастырей - достижение общегосударственной добродетели.

В учении преп. Нила Сорского вопросы отношения к государству разрабатывались в духе проповедуемого аскетизма. Идея «спасения души» была тесно связана с теми возможностями, которые создаются для этого социальным обликом государства. Г. Федотов обратил внимание на присутствие в трудах преп. Нила целой хозяйственно-экономической программы, которую нужно поддерживать соответствующими государственными правилами и регуляторами. Монастыри постоянно соприкасаются с гражданами и государством в хозяйственном обороте. Это прямо связано с получением прибыли, своекорыстием и использованием нормативно- правовых регуляторов. В авторских произведениях преп. Нила признается, что сделки купли-продажи, в которых по необходимости участвуют монастыри, убытки от операций («тщету») им нужно принимать на себя. Материально-хозяйственных излишков монастырям вообще иметь не надо. Это

431

как бы разрешает вопрос о выгоде в торговле. Нет излишков - нет и прибыли. В целом же следует вообще воздерживаться от финансовых операций, сделок и займов. Даже сама милостыня может идти во вред, ибо она зависит от наличия материальных излишков. Лучше оказывать милостыню «духовными увещеваниями». Современные исследователи часто обраща- 429

СНС. Часть 2, с. 238-240. 430

Там же, с. 151. 431

НСПУ, с. 67.

ются к вопросам хозяйственно-экономической политики в трудах преп. Нила Сорского. Н.В. Синицина, анализируя тему «труда и рукоделия» в произведениях старца, склоняется к мысли, что он противопоставлял свой скит в области хозяйственной деятельности общежительным монастырям. В его представлениях о хозяйственной жизни (полевых работах и т.д.) следовало «выключаться» из экономико-хозяйственной деятельности, что связано с общими представлениями о хозяйстве и собственности.52

В вопросе о хозяйственно-экономической деятельности старец Нил обладал значительной самостоятельностью взглядов. Он расходился не только с современниками, но и со Святыми Отцами Восточной Церкви, авторитет которых был на Руси непререкаем. В начале XX в. в монографии И. Зейпеля было показано, что св. Иоанн Златоуст, св. Василий Великий, св. Климент Александрийский и др. вполне позитивно относились к собственности и имущественному благополучию людей. Одновременно предупреждали, что богатство опасно и может привести к греховным последствиям. Св. Иоанн Златоуст полагал, что человек просто не должен замыкаться на богатстве, подлинным богатством является «отсутствие самого

і Л1)

желания быть богатым». Учение преп. Нила Сорского во многом противоположно. Когда отмечают, что он «допускал собственность» в миру и вне монастырей, это не значит, что он поощрял ее. Он относился отрицательно к собственности в принципе. Он стремился запретить собственность в монастырской среде и негативно относился к имуществу вообще. Св. Иоанн Златоуст также полагал нежелательным церковное богатство, но старец Нил негативно относился к имущественному благополучию в целом. Отцы Церкви высоко ставили ценность человеческого труда, старец Нил стремится «запретить» сам труд именно потому, что он дает приращение земных благ, пытается регламентировать и ограничить труд в монастырях. Св. Иоанн Златоуст выступал против наращивания процентов и ростовщичества, но не против обмена и товарно-денежного хозяйства, старец Нил был бы не прочь вообще отменить хозяйственный обмен.434 У Отцов Церкви - право есть главный способ и целевой распорядитель имущества, данного на благо людей. У старца Нила в этом отношении нет ни способа, ни цели, главное — в максимальной ограниченности имущества на благо спасения. Но на благо это не идет. Даже в вопросе милостыни, обязательной по учению Отцов Церкви, старец Нил стоит на противоположных позициях и страстно желает ее «отменить». Кстати, именно в проблеме милостыни проявляются конечные цели учения преп. Нила. Когда акцентируют внимание на том, что он хотел лишь ограничить вопрос нестя жания «владением крестьянами», то это не совсем правильно Старец же- лал именно такой бедности, которая не позволяет даже давать милостыню, и желал именно «ограничения труда», поскольку только тогда из-за отсутствия прироста милостыню давать будет нечем.

Многие аспекты его учения были, выражаясь языком Церкви, не полезны. Он не нашел здесь последователей даже среди своих ближайших учеников. Программа преп. И. Волоцкого была несравненно реальнее в деле помощи людям, обладала более значительной государственной потенциальностью.

Именно из-за утопичности многих положений его программа экономически-хозяйственных отношений в миру, вне монастырских стен, является очень туманной и не слишком ясной.

В целом авторские позиции преп. Нила подходят к экономическим вопросам гораздо радикальнее, чем положения Соборника, ограничивают то, что Соборник допускает. Дух учения преп. Нила в конечном счете полагает греховным любую экономическую товарно-обменную акцию, поскольку обеспечить в хозяйственном обороте морально-христианекую справедливость практически невозможно. Поэтому преп. Нил предлагает отвергнуть «экономический закон прибыли» и отвергает «принцип всеобщей эквивалентности» св. Антония Великого в Соборнике. Вместо этого предлагается принимать на себя убытки в сделках, стремиться к «невыгоде», нести бремя всех негативных последствий.53 А ведь идеи торговли по низким ценам, бесприбыльной или малоприбыльной, имеются в Соборнике в житии св. Иоанна Дамаскина, где присутствует эпизод о торговле са-

436

мого святого по поручению монастырского начальства.

Взгляды преп. Нила на экономику и регулирование хозяйственной деятельности глубоко утопичны, если иметь в виду, что подавляющее число мыслителей того времени смотрело на проблему вполне реальными глазами. Эти взгляды тесно связаны с изоляционной концепцией ухода из мира, хотя трудно сказать, какую степень первичности играла рецепция чужих идей в Соборнике для формирования келейного утопизма. Реальная русская правовая практика в данных вопросах выражалась в запретах Церкви на чрезмерные проценты по операциям, имевшая место на протяжении многих веков. Но в келейной тиши и уединении старец в авторских произведениях отмечает тезис, применимый к человеческому обществу во все века христианства: «Ныне невозможно (в миру) по Писанию жить и

Л 4*7

следовать Св. Отцам». И здесь важно подчеркнуть момент, зачастую ускользающий от исследователей. Преп. Нил отрицает не только собственность в монастырях, сребролюбие как направленность воли, он - отрицает вещизм вообще.54 Он очень желал бы уничтожить вещизм и в миру, за стенами монастырей, но понимал невозможность этого.

А.И. Плигузов, в этой связи, выделил широкий круг имущественных вопросов, отраженных в трудах преп. Нила и далеко выходящих за рамки только проблемы собственности монастырей. Старец был против того, чтобы монастырь участвовал в имущественных отношениях с окружающим миром, в раздаче имуществ, милостыни, в распределении имущества, в управлении зависимыми крестьянами, в земельных тяжбах, во всех видах участия в судах, финансовых и опекунских операциях.55 Это означало полный разрыв всех правовых связей с окружающим миром и государством, сужение нормативно-правовых связей до полной субъективизации, замыкании их на самого индивидуума-монаха. Единственной частью «вещизма», от которой он так и не смог отказаться, хотя и по примеру в Соборнике, - это келейная библиотека, книги. Но к обладанию ими в келье не слишком применимо понятие «права собственности», скорее, это - прижизненное держание, особая форма правового отношения к имуществу. После смерти старец считает возможным поступать с книгами как юридический собственник (показатель его двойственности юридической и утопизма!) и «завещает» передать книги монастырю или раздать нуждающимся.

В авторских произведениях старца, как общее правило, выступает признание того, что нарушение нормативно-правовых правил различного характера греховно. Оно искупается исповедью, и это относится также к хозяйственной деятельности. Дан перечень греховности, который по примеру ряда авторов Соборника, отражает личные воззрения преподобного. Перечень начинается с «лихоимства», имеющего, на наш взгляд, более широкое значение, чем неправомерное обогащение. В авторских произведениях под лихоимством понимается любая форма хозяйственного приращения, т.е. увеличение вещизма вообще в монашеской среде. Это иная юридическая трактовка понятия по сравнению с лихоимством в светском законодательстве. Именно в этой связи утверждается, что «надо жить трудами своего рукоделия», а затем повторяется несколько утопизи- рованная идея из Соборника - через это «пищу и потребу» «Господь устроит». Лишь по нужде можно взять «малую милостыню». «Стяжание по насильству от чужих трудов собираемое идет нам во вред». Но опять-таки, на первом месте стоят субъективированные интересы самих бегущих от мира монахов, а не нужды мирян, которым может помочь монастырь. Серьезная разница с позицией преп. Иосифа Волоцкого. «Нестяжательский утопизм» постоянно создает в учении преп. Нила неразрешимые вопросы. Последовательное нестяжание делает церковные организации во многом беспомощными. Это отражено и в Соборнике. В житии св. Симеона Столпника, которое открывает повествование, монахи бедствующего монастыря с малыми запасами хлеба просили разрешения от нужды прини- мать подаяния от мирян, т.е. не своим трудом полученную пищу для пре-

440 т~»

одоления голода. Вряд ли это на языке обычного сознания можно назвать предосудительным. Однако святой укорял просящих в малодушии и призвал надеяться на Бога, утверждая, «я нестяжатель есть». Далее по молитве Господу хлебные запасы чудесно умножились и монахи сами стали раздавать милостыню окрестным жителям. Скажем по этому поводу так: для реальной экономики призывы надеяться на Бога действуют далеко не всегда. Позиция преп. Иосифа Волоцкого в таких вопросах более здрава и реалистична. В поисках выхода из тупиковой ситуации преп. Нил и предложил «милостыню словом». Для реального хозяйства это не всегда результативно.

Материалы Соборника дают основания для того, чтобы признать реальность имущественных отношений вне монастырских стен. Св. Феодор Студийский утверждает самоценность нестяжания, но противопоставляет его реальности вне монастырской жизни. Иноческие уставы не должны быть «подобны в миру живущим». В миру без приращения и накопления жить невозможно, цели здесь разные и надо по месту своего пребывания «божеское и человеческое дело творить».56 Эти положения более всего служили примером для преп. Нила, но он стремился постоянно радикализировать их в быту государственном.

Концепция права старца содержит совершенно оригинальные положения, делающие ее самостоятельной, самобытной и отличной от взглядов других современников. На наш взгляд, это, прежде всего, теория «саморегуляции», которая заслуживает самостоятельного анализа. Соборник начинается с описания жизни св. Симеона Столпника. В нем берет начало своеобразная методика Соборника, которая заключается в том, чтобы выделять нормативно-нравственные правила по регуляции поведения человека как комплекс должного во имя достижения вечной жизни. Здесь особенно становится важным внутренний мир человека, через который возможно добровольное следование установленным правилам и нормам. Ведь именно греховные помыслы человека и именно по мысленному наущению дьявола толкнули его к первородному греху. А «благодатные помыслы удерживают человека». Глубинные мысленные побуждения помогают преодолеть скорби и «отвращают мысли от неподобающего», а тело от страстей. Бог сотворил человека «самовластным», а ум дал для управления поступками, оценки злого и доброго, полезного и неполезного. «Того ради ведающий и творящий злое не избежит конечного суда и наказания». Это относится к людям неспособным к саморегуляции и самоподавлению преступных помыслов и поступков 57 Перечень обязательных для человека нормативных запретов в целом обычен для христианских мыслителей: лихоимство, гордыня, тщеславие и «иные подобные им». Саморегулятив- ное соблюдение запретительных норм имеет целью достижение «добродетели», она всему основа.58 Добродетель мыслится как явление, существующее вне нормативных установок и правил, при помощи которых она достигается. Она реализуется как некая божественная составляющая человека. Св. Феодорит Студийский достиг реализации добродетели при помощи своего монастырского устава, жизнь его была наполнена «обычаями полезными». Сей «великий Отец» «степени восхождения духовного добродетели положил».59 Добродетель определяет цель и суть саморегуляции, последняя должна приводить личность в состояние соответствия с нормативами, составляющими добродетель. В Соборнике о св. Феодорите сказано: «в добродетели живущим во многих чувствах господствовать надле-

445

жит»

Саморегуляция проявляется и как специфическое «лекарство», как способ оставаться в системе христианских правил и нормативов в тяжелых ситуациях. Она позволяет всегда сохранять приобщенность и приближенность к Богу. В житии св. Антония Великого он молитвами к Господу избегает плотских искушений, наведенных «черным бесом» блудным. Святой остается в поле нормативных установок христианства, в поле единения с Богом. «Если ты уступил искушению, впал в грех плоти, оправдание законное кончается в нас, ходящих не по плоти, а по духу».60 Св. Антоний вообще жил по установленным нормативам, «обычаи благие творя».

Вся жизнь стремящихся к добродетели подчинена жестким нормам и правилам духовного, бытового, религиозного характера. Для религиозных правил в Соборнике чаще употребляется термин заповедь, для духовного поведения - обычай. Св. Иларион Великий «достохвальные обычаи имел» - кротость, тихое устроение, постоянную молитву, любовь к окружающей братии и т.д.61 Система правил и норм, определяющих саморегуляцию, обеспечивает святому восхождение на высший уровень состояния - «во внутреннюю пустыню», в максимальное безмолвие и уединение, в не общение даже с братией монастыря. Пустынник как бы остается один на один с собственной саморегуляцией. Для него исчезает как фактор влияния «всякий внешний закон», в том числе - юридический. Вся система нормативного влияния сужается до изолированного самовластия.

Святые вполне логично стремились передать свой опыт ученикам в монастырских уставах, порой отличающихся по содержанию в зависимости от понимания путей восхождения к вышеуказанному состоянию. Св. Илариону передал опыт св. Антоний («наказав и утвердив»).62 Имущество и богатство лишь мешали духовному восхождению и они отвергаются святым, отдаются нуждающимся, что сделал в реальности сам Иларион. Все это было усвоено и внесено в свое учение преп. Нилом Сорским.

Путь саморегуляции был связан с самоочищением, с победой над похотями и страстями. Для поддержания ослабевших при нехватке их собственных сил может применяться понуждение и даже принуждение в отношении согрешивших. А принуждение есть неотъемлемая составляющая распространенной правовой теории с присутствием «нормы-санкции». В житии св. Саввы один из монахов не выдержал борьбы в «келейном молчании» с «любодейственным бесом». После долгой борьбы, не ведая святых правил по каким-то причинам, он «взял нож и отрезал себе лоно». После трудного излечения монах был изгнан св. Саввой из монастыря. Лишь по «великому ходатайству» св. Савва согласился на его возвращение, наложив на виновного епитимью - длительное время не выходить из своей кельи, ни с кем не общаться, никого не принимать, ни с кем не разговаривать. И все это наказание именуется «заповедью» святого и означает возврат к состоянию саморегуляции до момента совершения преступного согрешения.63 Нормотворческая деятельность самого св. Саввы, выразившаяся в составлении монастырского устава, рассматривается в Соборнике как важнейшая.64 Кроме того, в житии св. Саввы говорится о составлении им Предания и Устава. По этому примеру составил свои авторские произведения сам преп. Нил.

В его правовой концепции источниками и носителями нормативных регуляторов поведения в быту и государственной реальности являются светские законы, правила поведения в быту и обычаи, но первенствующее значение имеют божественные заповеди и правила Св. Отцов. Это полностью соответствует содержанию Соборника и адекватно отражено в авторских произведениях. Правила Св. Отцов есть как бы продолжение текстов Св. Писания. В начальном изложении Соборника житие св. Симеона Столпника, наряду с перечислением обычных для христианина нормативных правил, содержит некий специфический момент - устойчивое внимание к «внутренним помыслам человека». Это явление было очень распространено в средневековом Западе, в его уголовном праве. Но в отличие от многоплановых помыслов в праве западного средневековья, в Соборнике акцентируется внимание именно на «добродетельных помыслах», адекватных целям достижения добродетели и саморегуляции в системе нормативных правил. Именно этот мотив с большой силой звучал в авторских произведениях преп. Нила, где с доверием к человеку и верой в спасительную «саморегуляцию» связано отношение к еретикам и сознательный отказ от вещизма. Это было развито из заимствований у св. Симеона Столпника как необходимость изгнания из человека скверны в самом зародыше, на ступе- ни «отвращения от скверных помыслов». «Избавившегося от лукавых помышлений не одолеет ничто».65 Подобная внутренняя саморегуляция иноков осуществляется на основе многопрофильных нормативов.

В Соборнике в житии св. Симеона Столпника содержится в виде поучения к монахам расшифровка нормативов поведения, традиционных и оригинальных. Это очень подробный перечень. В авторских произведениях преп. Нила также есть аналогичный по форме перечень. У св. Симеона в качестве общеустановленных правил традиционно предлагаются «заповеди Господа». Их надлежит передавать и хранить, но есть в авторских произведениях важные уточнения, которые «в Святом Евангелии написань!». Это полный набор обширных разносторонних евангелических установлений в области морали, нравственности, общественной жизни, личного поведения. Затем следует любимое детище самого преп. Нила - самоограниченное в процессе саморегуляции состояние духа, выраженное в «умервщ- лении плотских земных страстей» («уды ваши сущи на земле»). Далее следует избегать всяческих мирских бесед, а главное - хлеб свой насущный собственным трудом приобретать. Последнее - центральное для учения нестяжательства. В стиле воспринятой впоследствии преп. Нилом идеи саморегуляции следует «блюсти свое сердце» (чистоту помыслов), творить молитвы, литургии и божественное пение, «божественными словами» упражняться. Здесь же записано и воспринятое старцем Нилом положение об отношении монахов к окружающему миру, о цели монашеского бытия, столь необходимое для понимания государственно-исторических перспектив сторонников нестяжания. Удаление и презрение к тварному миру должно сопровождаться у монахов одновременно «соборной молитвой за весь мир».66 Перечисленное вполне соответствует идеям преп. Нила Сорского.

Тексты жития св. Симеона Столпника состоят из системы эпизодов на тему должного и не должного в поведении человека, обличенных в назидательные рассказы. Здесь присутствуют осуждение блуда, призывы к милости для нуждающихся, осуждение склок и нарушений постов, и т.д. и т.п. Все эти правила относятся к обширной нормативной и нормативно- правовой сфере, к нравственно-этической регуляции через установленные правила. Можно полагать, что в рецепции идей и правил, впоследствии развитых в оригинальных воззрениях преп. Нила Сорского, житие св. Симеона Столпника было использовано наиболее интенсивно. Закономерно, что именно оно открывает повествование Соборника. Весь Соборник преп. Нила посвящен, в конце концов, соотношению нормативно- правового и долженствующе-личного в поведении человека. Поэтому характерно для Соборника присутствие близкой духовному складу преп. Нила направленности на проникновение в духовные помыслы, пережива- ния и угрызения совести людей. Подобный дар св. Симеона вполне согласуется с совершенствованием внутреннего мира людей через нормативно обусловленную саморегуляцию. В последующем изложении Соборника часто упоминается «путь правды», которому должен следовать человек по примеру Святых Подвижников. Путь этот и ведет к конечной реализации последствий саморегуляции. В принципе здесь имеется совпадение с достижением добродетели. Для полного совершенства необходимо удаление от мира на «правый путь» и «совпадение воли» человека с волей Бога, чему и служит саморегуляция. Внешние импульсы и внешнее воздействие «юридического права» помочь в этом бессильны. Поэтому лояльность и мягкость в отношении к инакомыслию в учении преп. Нила является, до некоторой степени, плодом нигилистического отношения к правовой составляющей тварного бытия вне стен монастырей. Внешние юридические акции, система уголовного права и наказания еретиков, хочет или не хочет этого сам старец, логично доходят в его позициях до своей бессмысленности в спасении душ. Внешнее право может лишь создавать благоприятные условия для вступления человека на благой путы Затем следует переход в состояние саморегуляции, спасительный путь. В житии св. Петра Афонского это характеризуется как «тяжкий путь» скорб- J) ного терпения, отказ от имущества и стяжания, любви к миру и т.д. Само слово становится бременем. «Празднословие и песнесловие» запрещены

монашескими уставами даже во время работы вне стен монастыря.4

* * *

Подобно своим современникам, преп. Нил Сорский черпал идеи из житийной литературы и произведений богословов. Составление Соборника создало базу для рецепирования положений в области права, юридической деятельности и отношения к нормативности. Без них старец не создал бы свою собственную правовую концепцию. Св. Писание и Евангелие были для него незыблемым эталоном. На это указывает и набор положений Соборника, и авторские произведения. Такая же методика использовалась и его современниками - преп. Иосифом Волоцким, преп. Максимом Греком, Вассианом Патрикеевым и другими. Это не препятствовало, а способствовало созданию собственных теорий по различным аспектам богословия, бытия и, в том числе, права. Создателем оригинальной концепции и был преп. Нил Сорский. Исследование его трудов с позиций правоведения показывает целый ряд моментов, которые могут оказаться перспективными для дальнейших изысканий о его взглядах и роли. Прежде всего, была создана достаточно оригинальная философско-богословская система об отношении к спасению человека в реальной земной жизни. Индивидуализм этой системы, работа индивидуума «с собственной личностью» вне мира, представляет центральное положение автора. Правовая система преп. Ни- ла, также обладая самобытностью, представляет собой только «приложение» к его общей богословско-философской концепции. И для богословских, и для правовых построений, несмотря на целый ряд попыток противоположного свойства, характерна в целом серьезная асоцнальность, уход не только от проблем бытия, но и от самого бытия в самоограниченную работу с собой над собой. Это позволяет охарактеризовать правовую концепцию преп. Нила Сорскош как мнстнческн-субъектнвнрованную (са- мо-ннднвндуалнзнрованную). Вопреки некоторым мнениям, проблема «нестяжания» в его правовых построениях совершенно не является главной и основополагающей. Взаимосвязанные (почерпнутые) идеи Соборника и его авторских произведений, во-первых, не всегда совпадают, во- вторых, в целом все эти идеи известны в той или иной степени христианской мысли средневековья вообще. В авторских произведениях в качестве явлений нормативно-регулируемых и саморегулируемых выделяются: лихоимство (как любая форма приращения имущества для монахов), нестяжание (включая отношение к владению людьми), чревоугодие, блуд (с этим связаны запреты на посещение монастырей женщинами, запрет иметь «юнцов» в монастырях), сребролюбие, гневливость, печаль и уныние, тщеславие, гордость, запрет на разговоры, страстность.67 Это, пожалуй, все. За рамками указанного перечисления начинается все-таки авторская работа преп. Нила, где преобладает уход из социальной и государственной жизни в мир подавления чувств и желаний, в мир келейного спасения. Если для келейного одиночества препятствий в принципе нет, то для связи с окружающим миром условия рождаются постоянно. И самое трудное для монахов преодолеть эти вещные связи с окружающим государством и миром, связи законодательно и государственно урегулированные. Нестяжание, как попытка уничтожения подобных связей, становится для преп. Нила самым навязчивым мотивом его творчества. Но нестяжание - это не общественная программа, а элемент создания возможностей для личного спасения. Оно лишь средство путем разрыва с государственным бытом добиться единения с Богом (единение воли). Равнодушие к окружающему миру зафиксировано в житийном списке самого преподобного, где он покинул жизнь людскую «ничтоже видети в ней подвижущеюся к мольбам и воплям и прочим сплетениям мира».68 В своих «посланиях» старец развивает эту тему «обвинений окружающего мира». «Сколько скорбей и развращений имеет мир сей мимоходящий и сколько злолютства сотворяет любящим его». Честь, слава и богатства обращаются по смерти в призраки бесполезные. Тем не менее служить в миру на месте своем надлежит честно и добросовестно («по силе»).69 Однако позиция отрешения от мира как «общее полезное правило» для всех все-таки первенствует. В послании «к иноку о пользе» сказано: «желающим достичь богоугодности Божией над- лежит отлучиться от мира».457 Дальнейшее развитее мышления преп. Нила логически представляется следующим. Невозможность реализации практики нестяжания с окружающим государственным бытом вне стен монастырей все дальше отталкивало его из тварного мира в замкнутость келейного одиночества. В авторских произведениях, по мере продвижения к концу их текста, преп. Нил все меньше упоминает о нестяжании, совершенно оставляет эту тему и полностью уходит в отвлеченное от бытия индивидуализированное философское богословие. Высказывая много интересных суждений о духовном состоянии личности, о восхождении к Богу, он совершенно отходит от всех здешних связей, не рассуждая и ничего не дает ни о праве, ни о государстве. Нет уже никакого чувства личного отношения к государству, праву, власти, обществу. Лишь подлинное удаление от всего дает действительную бесстрастность.458 По мере «движения текста» авторских произведений правовая (нормативная) сфера сужается у старца настолько катастрофически, что охватывает лишь область субъек- тивно-личностную, сферу самого для себя индивидуума. Она сменяется философским учением о борьбе с помыслами, нормативность уступает место вопросу о субъективных обязанностях личности, полностью исчезает постановка о субъективных правах. Остается только одно совмещенное право-обязанность: молиться об искоренении неугодных помыслов и страстей.459 Старец порывает не только с миром, но и со своим собственным телом. В молитве о единении с Богом, полностью отрешившись от страстей и мыслей, он получает такое единение и «где тогда тело, не ве-

460

даю». В состоянии этом исчезает не только окружающая действительность, но и сама божественная нормативность, исчезают Св. Писание, Евангелие и т.д. Происходит «самоуничтожение» мира с божественными правилами, которые и заставили старца перейти к состоянию «нирваны». А ведь в учении преп. Нила эти правила-нормативы и имеют цель достичь именно такого состояния личности.

Не только правовая концепция преп. Нила, но и его концепция «умного делания», центральная для богословско-философских построений, лишена социальной и государственной направленности. Она полностью связана только с личностью.

Уход из сферы действия «нормативов-заповедей», которые и двигали в состояние «нирваны» к цели - «отречься от мира и отдать всего себя словам заповедей Бога»,461 порождает довольно уникальное явление. Нормативные правила «превращаются» в духовно-субъектные человеческие состояния, т.е. происходит дематериализация права. Это нечто похожее на элемент правовой концепции преп. Максима Грека, в которой также про-

— . 457

Там же, с. 140. 458

НСПУ, с. 12. 459

Там же, с. 19. 460

Там же, с. 29. 461

Там же, с. 80.

исходит «дематериализация» права.70 Некоторая схожесть концепций двух мыслителей позволяет полагать, что речь может идти об определенной закономерности. Обе они носят религиозно-мистический характер, обе ориентированы на некий космизм охвата, когда право «вырывается» на конечном этапе из земной материализованной оболочки, приходит в завершенное состояние вне обычной земной реальности. У преп. Нила Сорского - это состояние самоограничения при «слиянии» с Богом. У преп. Максима Грека - это переход права в состояние «самореализации» в запредельном мире. Обнаружить аналоги таких построений в западной европейской средневековой концептуальности пока не удалось.

Правовая теория преп. Нила имела различную направленность с воззрениями преп. Иосифа Волоцкого в отношении государства. Можно отдавать должное духовным принципам заволжского старца, но его не реальные построения просто не могли быть востребованы государством в достаточном объеме. Однако государство, как и сам преподобный, ставило нормативы и правила Св. Писания, Св. Отцов и т.д. в основу законодательства на уровне теории, как базовые явления. Но на практике по настоящему реальное значение имело позитивное государственное законодательство, которое «выпадало» из учения старца. Теоретические правовые взгляды преп. Иосифа Волоцкого были и реалистичнее, и реально исполнимее. Недаром он делает теоретический вывод в своем «Просветителе»: «Гражданские законы подобны писаниям Пророков, Апостолов н Св. Отцов» 71С. Садковский точно отметил, что у преп. И. Волоцкого законы религиозные равносильны законам гражданским и имеют одинаковое долженст-

464 т і

во. По это касалось равносильности действенности законов в гражданском обществе, а не равенства светских законов с постулатами Св. Отцов. Русское право XVI-XVII вв. развивалось по пути теории преп. Иосифа Волоцкого и в "преамбуле Соборного Уложения 1649 г. соответствие и «по- стулированность» законов правилам Апостолов и Св. Отцов было закреплено в качестве основного принципа.

Е.В. Романенко выявила у преп. Нила Сорского глубокое знание правил и преданий монашества в историческом развитии.72 Сюда включается книжное знание, самообразованность, хотя во время пребывания на Афоне формы овладения знаниями и достижение высокой образованности могли иметь самые различные варианты. В отношении же правовом это означает возможность достижения высоких степеней образованности вне университетской системы, глубокое познание нормативной системы широких установлений. Все это позволило создать старцу оригинальное и многоплановое учение с самобытной правовой акцентацией. Идеи нестя- жания были в этой концепции далеко не главными. Только в силу побочных обстоятельств и материализации мышления XIX-XX веков нестяжание заняло в научных трудах такую всеобъемлющую и глобальную роль. Еще в XIX в. А.С. Архангельский отметил один удивительный парадокс в учении старца. Он бежит из мира, презирает физическую плоть, но в келейной тиши стоит не за умерщвление этой плоти, а за просветленное духовное самосовершенствование.73 Но и последователи старца обладали слишком материализованным мышлением и слишком мало поняли в духовном и богословско-философском учении преп. Нила, в его абсолютизации ухода из мира ради достижения единения с Богом. Не была понята и концепция саморегуляции, «самовоздействия» на основе нормативов и правил с целью достижения добродетели в таком единении. А ведь ее основы и последствия были очень значительны. Эта идея не привела, подобно западно-европейскому примеру, к возникновению так называемых «правовых отношений с Богом». В средневековой Европе взгляд на существование таких отношений был весьма распространенным. В дореволюционной литературе отмечалось, что «главная опасность такой точки зрения (западной) состоит в том, что человек может считать себя как бы вправе не принадлежать к Богу всем своим сердцем и помыслами, в правовом союзе такой близости не предполагается... В правовом союзе человек более независим от Бога и получает от него не милость, а должное (награду) за свои труды... Это более подходяще для себялюбивой натуры».74

Преп. Нил Сорский полностью отверг принцип «всеобщей эквивалентности», отраженный в Соборнике. «Обмен услугами» с Богом для него недопустим. Спасение души человека не может достигаться «покупкой или обменом» в любой форме. Именно в силу таких суждений в русских средневековых правовых концепциях не всегда в должной мере проявляется правовой элемент, но глобально развит религиозный аспект.

Мы не можем сказать, какая именно часть монашества восприняла в глубокой степени концепцию преп. Нила Сорского в целостном и полном виде, но имеем возможность оценить двух очень значительных лиц, сторонников идеи нестяжания и активных практических деятелей после его смерти. Его последователи - Вассиан Патрикеев и троицкий игумен Артемий - были людьми довольно разными, но оба утеряли важнейшие черты его богословско-философского учения и правовой концепции, «сдвинули» вопрос исключительно к нестяжанию, да еще и в материализованной мирской форме. Они «растеряли» подлинную «духовность» своего учителя, деформировали мистическую сторону учения.

Ближайший друг преподобного во время его жизни, безусловно хорошо знакомый с содержанием Соборника и авторских произведений, Вас- сиан так и не мог забыть своего зажиточного светского прошлого и всю энергию сосредоточил на вопросе богатства и имущественного благополучия, т.е. нестяжании.

В одном из центральных своих произведений («Собрание некоего старца») Вассиан проводит одну единственную идею об «отвержении монахов от мира», обязанности жить в «тишине и безмолвии плодами рук своих, не имея сел и богатства, не подражая мирским обычаям». Но понимать это как условие для дальнейшего духовного восхождения Вассиан был не в силах и не понял. Более того, он «подтасовал» вопрос под свое собственное благополучие и интересы, утвердив, что вполне можно принимать милостыню, как и «кормление» от Церкви.75 Ведь сам Вассиан охотно пользовался благами этих «милостыней» от княжеской щедрости. А.С. Архангельский справедливо указывал, что В. Патрикеев воспринял не идеи преп. Нила, а всего только идею, показывая при этом далеко не луч-

469 г^

шее ее воплощение в практическом поведении. Трудно уити от мысли, что навязчивая «борьба» за нестяжание с нарушениями этого ниловскош принципа в собственном быту Вассианом была как бы подсознательной борьбой против своих же потаенных сожалений о покинутом светском благополучии. С какой-то целенаправленной жестокостью участвует он в достаточно озлобленной полемике с преп. И. Волоцким. Его не интересует тема книг, так волновавшая преп. Нила Сорского, хотя Вассиан вслед за учителем допускает обладание ими со стороны монахов, но не ясно в каком правовом статусе. Вместо глубокого проникновения в духовные богатства Св. Отцов у преп. Нила, у Вассиана мы встречаем лишь систематизированный набор мнений Св. Отцов об обладании имуществом. Это прослеживается во всех произведениях В. Патрикеева, и нет там ни духовной интеллектуальности, ни богословско-философской концепции, ни правовой теории. Достаточно злобная позиция по отношению к преп. И. Волоц- кому показывает, что «милость к еретикам» вряд ли может быть до конца искренней при такой злобности по отношению к лучшим представителям своей же Церкви. Ведь В. Патрикеев обвиняет преп. И. Волоцкого в «бесовщине», в богоотступничестве, а его способности к пророчествам, отмеченные многими современниками, называет - «бесовские это есть чудо- творения и знамения».76 В церковной литературе отмечается, что его позиции чрезвычайно материализованы, а характер обладает чертами склочности.77 Таким образом, ближайший друг и ученик преп. Нила Сорского ничего не понял в его учении и не продолжил его.

В интеллектуально-духовном смысле другой представитель нестяжательства - старец Артемий - предстает несколько в ином плане. Высоко образованный «книжник», побывавший за границей, он с 1551 г. был игу- меном Троицкого монастыря. Будучи личным собеседником Ивана IV, он был, вероятно, человеком достаточно последовательных убеждений и покинул пост игумена из-за разногласий с монашеством. Но и здесь проявляется уже знакомая неуживчивость. В 50-е годы XVI в. при рецидивах остатков прошлой ереси он оказался замешанным в деле о еретичестве и бежал в Литву. Судя по всему, он в какой-то степени был действительно причастен к еретикам, но, может быть, лишь в части непозволительной милости к ним и в согласии с некоторыми их положениями и взглядами. Во всяком случае, на очной ставке М. Башкин и свидетели в числе шести человек подтверждали обвинения в адрес бывшего игумена. Очень возможно, что это были лишь отголоски «вольнодумства», связанные с позицией преп. Нила Сорского, но в Литве Артемий защищал православную

472

веру достаточно усердно.

В теоретическом плане Артемий был на целый порядок выше В. Патрикеева, но последовательно учение преп. Нила Сорского или не понял, или не принял. В. Патрикеев, вопреки учению преп. Нила, буквально «рвался в бой» по вопросу нестяжания, был по сути глубоко мирским человеком. Он совершенно отверг указания учителя, гипертрофировал его теорию, а ведь преп. Нил писал к Гурию Тушину, что не следует на противников нестяжания бросаться с обвинениями и речами, не следует поносить их и укорять. Надо оставлять вопрос на решение Богу, ибо «Бог силен и все исправит» (вероятно, имеется в виду и тварная реальность, и запредельный суд).78 До грубостей В. Патрикеева старец Артемий не доходил, хотя как теоретик он разрабатывал теорию «истинного разума», достойную самостоятельного изучения. Учения преп. Нила он также не понял. Ссылаясь во многом на своего учителя, Артемий «отошел» от его мистики, «рационализировал действительность» и, вместо ниловского «слияния с Богом», стремился поставить в центр своих рассуждений именно человека. Одновременно, Артемий никогда не стремился «выключиться из мира», подобно своему учителю. Он всегда мыслит о человеке, не отделяя его от тварного бытия и государства. Кажется в идее действия «всеобщей комплексной нормативности» у Артемия есть соприкосновение с теорией права у преп. Нила Сорского. Но парадоксально, что при этом Артемий абсолютно не понял значения науки вообще, которая так ценилась в виде «книжности» в Соборнике преп. Нила. Артемий подвергает науку резкой критике, как опасное мудрствование, не подозревая, что сам занимается аналитикой многих вопросов гносеологии.

Так и не оставив после себя последователей теоретиков собственной концепции, не в последнюю очередь из-за утопичности позиций, преп. Нил Сорский сыграл, несмотря на уход из мира и государственного бытия, зна- чительную роль морального примера. Его жизнь может оцениваться как духовный подвиг, и память о старце живет в народе и Церкви. До сего времени в местах его пребывания распространяются среди населения деревянные фигурки преподобного. Однако уход из государственного бытия в духовную намоленность о государстве может быть значимым лишь для небольшой духовной элиты. На это способны единицы, а для массы подобные примеры могут быть просто опасными. Позднее, уход из государственного бытия массы раскольников был ни для народа, ни для государства, ни для Церкви не полезным.

Богословско-философская и правовая концепция преп. Нила Сорско- го недостаточно согласуется с библейскими положениями о том, что человек создан для освоения окружающего тварного бытия, создан хозяином земли. В бегстве от мира не утвердить моральные идеи христианства. Тем не менее, рассмотрение правовой концепции преп. Нила показывает, что русская правовая средневековая мысль была способна на разработку сложнейших концепций-теорий, к тому же очень оригинальных и, как полагаем, не имеющих аналогий в западном мышлении.