<<
>>

§ 34. ТРУБЕЦКОЙ БАСТИОН

стория Петропавловской крепости после 1870 года охватывает историю существования Tрубецкого бастиона (1871—1917 гг.) и Алексеевского равелина (1871— 1884 гг.).

Прежде чем тюрьма Трубецкого бастиона, строительство ко­торой было начато 19 июня 1870 г., стала тюрьмой для приема политических заключенных, их размещали в Невской и Екатери­нинской куртинах.

Из архивных материалов мы знаем, что в Ека­терининской куртине на 1 февраля 1870 г. содержалось 46 полити­ческих заключенных, среди них много студентов. Кропоткин в своих воспоминаниях указывал на заключение в Екатерининскую куртину арестованных по процессу Нечаева l. Ha 1 февраля 1871 г. число политических заключенных в Екатерининской и Невской куртинах составляло 33 человека, в том числе 23 студента раз­личных высших учебных заведений. B архивном деле перечислены фамилии заключенных, среди них: кандидат прав Петр Ткачев, поручик Топорков, Bepa Засулич, купеческий сын Прокопенко, 6 студентов Московского университета, 5 студентов Медико-хи- рургической академии, 6 студентов и вольнослушателей Петров­ской земледельческой академии и т. д. K 1 октября 1871 г. число заключенных снизилось до 15 человек.

Число заключенных ц названных нами куртинах за 1872 год не превышало четырех, притом не за государственные преступ­ления, а за участие в поединках. Это заставляет нас предпола­гать, что тюрьма Трубецкого бастиона уже была открыта в 1872 году, и мнение Кропоткина об ее открытии лишь

в 1873 году является ошибочным. B архивном деле нам попалось указание, что в отдельном номере Трубецкого бастиона был за­ключен 19 октября 1872 г. Нечаев. Это подтверждает наше пред­положение, что в тюрьму Трубецкого бастиона прием заключен­ных начался уже в 1872 году.

B архивных материалах нам не удалось установить, в каком месяце 1872 года начался прием в эту тюрьму. Однако было найдено дело о приеме в комендантское ведомство С.-Петербург­ской крепости «вновь отстроенного в Трубецком бастионе здания для политических арестантов»1.

Первая бумага в этом деле — от 3 сентября 1871 г. с приложением описи «вновь отстроенного здания в бастионе Трубецкого для одиночного заключения». Сле­дующая бумага от 20 ноября 1871 г. содержит описание квартиры начальника этой тюрьмы (квартира помещалась во втором этаже тюрьмы, состояла из нескольких комнат, как-то: прихожей, коридора, кухни, кабинета, залы-гостиной, спальни, хорошо об­ставленных мебелью из орехового дерева). 7 января 1872 г. пред­писано принять вновь отстроенное здание тюрьмы, а 21 января произведена опись всей тюрьмы, квартиры смотрителя, флигеля со службами. Ha основании этой описи и дается ниже описание этой тюрьмы. .

^Xюрьма .^іредстаэляла^вобой— пятиугольное двухэтажное ка- Аіенное здание со стенами, идущими параллельно стенам Трубец­кого бастиона. B каждом из этажей было по 36 одиночных камер. Кроме этих одиночных камер, во втором этаже находились ком­наты для свидания заключенных с родными и для производства допросов, а также квартира смотрителя тюрьмы. Каждая камера была снабжена массивной дверью с форточкой для подачи через нее пищи в камеру, а над форточкой — щель с заслонкой для наблюдения за арестованным. Окна камеры выходили на тюрем­ные стены; рама состояла из мелких стекол. Солнечные лучи не могли проникнуть сюда. B оконной раме имелся вентилятор. Стены камеры в целях устранения перестукивания были обиты войлоком и сеткой. Пол был асфальтовый. Для вызова надзира­теля была кнопка воздушного звонка. Обстановка одиночной камеры состояла из деревянного стола, табуретки, железной кро­вати с матрацем и постельным бельем, умывальника и параши. Освещение производилось керосиновой Лампочкой. Таким обра­зом, устройство камер Трубецкого бастиона было обычного типа, если не считать обивки стен войлоком и оклейки их обоями в пер­вые годы.

Наиболее подробным из самых ранних описаний тюрьмы Тру­бецкого бастиона является описание, сделанное Синегубом, за­ключенным сюда в декабре 1873 года [79] в камеру JNfe 54 во втором этаже. Он назвал ее большой: шагов десять по диагонали и попе­рек в пять-шесть шагов.

Камера была такая высокая, что, даже встав на стол, можно было достать руками лишь до подоконника. Синегуб вспоминает, что солнечные лучи попадали в камеру лишь вечером, при заходе солнца, и только на подоконник. Таким обра­зом, в камере было почти темно. Асфальтовый пол, выкрашенный желтой краской, был уже истерт ногами предшественника Сине­губа. ^Керосиновая лампа горела в камеое всю ночь, а глазок в^ двериЬсаКюрыюставался на ночь-откоытым для наблюдения за заключенным. На летнее время внутренняя оама пыгтаилялась. Ha дворике перед тюрьмой была баня и *думбы^Во время пре­бывания в камере узники носили казенное белы» и уалат, а на свидание и на прогулки их водили R собственном платье: Первое время автор воспоминании при свидании с женой сидел с неи рядом надрванл. Ппи ппцрлѵях удавалось чеорз пот прпрляиять записки. Позднее свидания допѵскались лишь пои ѵсловии. что заключенный и явившийся сядѵт доѵг поотив доѵга за столом. и поцелуіГ^б^^й запоеціены. Во воемя поебывания Синегѵба в^ *Трубецком бастионе оежим рпьмы ^IflJP HP бьтл ^^^»

^ 1 Іервое пребывание Синегуба в Трубецком бастионе продол­

жалось два года (с 6 декабря 1873 г. по 12 декабря 1875 г.).

Ближайшим по времени к использованным нами мемуарам Синегуба является описание Трубецкого бастиона за 1874— 1876 гг., сделанное Кропоткиным. Описание камеры Кропотки­ным совпадает с тем, которое было сделано Синегубом.чКропот- кин также отмечает темноту в камере, хотя окно не было закра­шено, и он мог наблюдать через него крепостную стену с будкой часового на ней.

B описании Кропоткина т^ремныЙ рряшм д_Трѵбдікпм 6a^ стионе требовал^тзаключенного полного молчания, нп поавп» ^илсянестрого1 7 ^рпплткинцрг^уро ца запрещение. мог петь ^***T^eH OflHH04Ke, noKa это емуненадоедалр. Лалеко не соазѵ он полУЧИТ УйЬможность "продолжать свои научные работы. Для этого потребовались хлопоты Географического общества и разре­шение Александра II. B этой тюрьме Кропоткин закончил два тома своего географического исследования, из которых первый том был издан вскоре, а второй — после побега Кропоткина — остался в архиве III отделения до 1895 года, когда Русское гео­графическое общество получило его и переслало автору в Лондон,

Кропоткин отмечал в своих воспоминаниях страшную сырость ве, что казалось, "будто их поливаю^^ждый^де.ц^/водри.

Дляг борьбы с сырѳ&ѵью т^Пдатаіь^^ Д£>тОШАОСь^ шшытъшать^а^

^Карві еШ^6ольшиестраданияг чем от сырости^Хы^шеть. ц.дш)- *Кйя температура вредно отражались на его здоо_овье_іам. бпле^ Wo проґул^и бьїли очень коротки^,. Для поддержания здоровья Кропот5Гйн~х^^ день по камере из угла в угол, делая

семь верст, и занимался гимнастикой, используя вместо гири свой дубовый табурет.

B первые месяцы никакого общения с товарищами у Кропот­кина не было, так как из 36 камер одного йз этажей всего 6 камер было занято узниками, которые были размещены между пусто­вавшими камерами. Ho позднее у Кропоткина появились соседи с обеих сторон его одиночки, и началось .перестукивание^ Ему были разрешень^свйДания с брАТОМ-^^гтгш в пригутг,гдим жандармов. Вовремя прогулок по тюремному двору он несколько ^Т^идел" проходивших через этот двор дочь и сына смотрителя бастиона, квартира которого помещалась в здании тюрьмы. B бо­лее поздние годы уже не было таких возможностей прохождения через тюремный двор посторонних лиц во время прогулок аре­стованных.

Совершенно необычным и исключительным в истории Тру­бецкого бастиона было посещение Кропоткина в камере братом царя — великим князем Николаем Николаевичем, который пы­тался выяснить, как превратился князь Кропоткин в узника госу­дарственной тюрьмы. Ho разнообразные подходы этого добро­вольного «следователя» к заключенному не привели к желанным результатам и он, рассерженный, вышел из камеры. После двух­летнего пребывания в Трубецком бастионе Кропоткин весной 1876 года был переведен в Дом предварительного заключения. Два года заключения превратили Кропоткина в совершенно боль­ного человека, у которого нехватало сил подняться на второй этаж тюрьмы. Он погиб бы здесь, если бы не был переведен в военный госпиталь, откуда ему удалось совершить побег за границу.

Следующее по времени описание Трубецкого бастиона за 1876—187Z гг. оставлено Чудновским, который, как и Синегуб, обвинялся по процессу 193-x. B основных чертах оежим новой государственной тюрьм^і оставался прежним, и автор называл обстановку крепостной тюрьмы «довольно сносной».

Еще не было больших, строгосрец aa г^ощ^ре между собои заключенных путем ,передтукивания. ^Лозволялось получать книги тг*вког° б“™»»'

Ф ографии Музея революции РСФСР в Ленинграде.

Петропавловская крепость. Трубецкой бастион. Переснимок с фотографии Музея революции CCCP в Москве.

было многд книг по беллетристиктс.и. жудыалйв лшедществ^юц^их ?0див.:тг одном "йѴ^номеоов журнала «Дело» Чудновскии имел возможность по отмеченным ногтем буквам прочесть описание Нечаевым «скорбного повествования о чрезвычайно суровом за­ключении в ужасном Алексеевском равелине в ручных кандалах и ножных кандалах». Отсутствие особо строгого тюремного ре­жима в те годы сказывалось, между прочим. п.-в.дрмг -цто,аа^ллп:: ченньіе узнавали Тазетные новости из Tf^ pfiflffRKnR-r^^TT ,ffCTf?-x рьіе выдавались HM^g^Ji^ аГШрАЬА£НИ.И ■ &fc3&k3^

венных потребностей. Свидания допускалисьраз в две недели, T ПрбГулки происходил^'^рёЗ деііуш Яятнядпати минѵт ІІтмё- чая свое удовлетвор^ие^ІЇйта^шемм’в тюрьме Чудновский жало­вался на недостаток света и на сырость в камере. Он содержался в первом этаже. Йад’его камерой находиЛсІёЬ RUMbpa Мышкина, обвинявшегося по процессу 193-х и в попытке освобождения Чер­нышевского. Чудновский перестукивался с Мышкиным. Повиди­мому, эти перестукивания не вызывали репрессий [80]. Перестукива­нием занимались и другие заключенные, среди которых в то время было до сорока обвиняемых по процессу 193-x.

Мышкин, кроме перестукивания, сносился с товарищами и письмами. Смотрителю Трубецкого бастиона удалось найти при­крепленный к водосточной трубе мякиш черного хлеба, и в этом мякише оказались записки Мышкина. Он писал их на маленьких клочках бумаги, повидимому, вырванных из книги. Записки писа­лись очень сокращенцо. Другие такие же записки были найдены и в постели Мышкина. Они представляют интерес не с точки уяснения тюремного режима, а для изучения политического на­строения их автора. Поэтому мы ограничиваемся здесь лишь отметкой самого факта сношения Мышкина с товарищами.

Впро­чем, записки, которые попались в руки смотрителю тюрьмы, ко­нечно, не дошли «по назначению» и были опубликованы лишь после революции [81].

Следующее подробное описание Трубецкого бастиона отно­сится К І880 годѵ. Оно было сделано народовольцем H. К. Бухом, осужденным по процессу 16-ти в октябре 1880 года за принад­лежность к преступному сообществу, за устройство тайной типо­графии, за печатание «преступных сочинений» и за вооруженное сопротивление при аресте. Из этого описания видно, чтр годы1 прпщрдщир f o времени рткрытия тюрьмы, принесли CCOjSflfl неко- торые изменения об становки"тю p ем ной камеры: находившиеся в

^,^^. . А ^^ ^iw мп*і«г .,.^ -~»~*^и**«^Лв*^«ЛѴі„ѵ.. ■ --^ —

ней кровать, стол, ™му»ьяик. параша были сделаны ид жрдеяа непрочно прикреп^ц^ к стеняѵд и пплѵ K ятрму году садик, на- ходившиисявнутри пяти стен тюрьмы, состоял из молодых_де- -рёвьёвГ ’Яля дрогулки ^яключенныу інла.ѵакая пяи^ль Рдпл£

тгеячу'здакия. '

Мп>Ч««чмма*іі w -

Новостью в порядках, отмеченной автором, было фотографи­рование его. Узника фотографировали в тюремном саду, усадив его на стул около бани в середине сада. Очевидно, фотографи­рование арестованных в Трубецком бастионе в то время только начиналось. Бух, как и его предшественники, отметил хороший ^L^g Ixxnin р ^ЛИП™”»,. B «ftTf^y^-™™y"Mw тДГИя .ДРИнадле-- жавщий.даліим.заключеннылі^В^биб лимвУр^ыли такие журналы, Йшс«Отечественные записки», «Знание», «Вггтник ЕвпоТтктѴ^Г

ХБ^Щёі^Тяне^ бйбЛИЭТекгГОтюрьмьі 1 Труоецкого

бастиона была и Bepa Фигнер, проведшая здесь время с февраля 1883 года по 12 октября 1884 г.

B конце 70-х годов в Трубецком бастионе произошли перемены в обстановке камер"и"ТЮр&мном ре^ме. О^раничение свиданий и_ пользоі^УоиБ^отт^^ЙХШШЮШГаакАюченн большинство было народовольцев. 3 февраля 1879 г. в бастипме У^йд^У*« ^pfVtHiiW Т^гаар^^ поводу:

отказ в отпуске табака одному из заключенных. Заключенные по^ Іртттлц "ѴѴѵчпюниГйёжима и. когда треоования НИ tiblAtl hcmS7 нены, выразили свой протест стуком, битьем в двёри, поломкой, мебелиТ Цни оыли ёвязаны и изЪиты солдатами. Была объявлена^ ^Ододов^^продолжавшаяся несколько днеи. В результате этогсГ трАЯпраццд'Уя^Г^ :;,¾ ѵплл йМИпрвны HQ ЛИШЬ ча­

стично 2.

1 H. К. Бух, B Петропавловской крепости, «Каторга и ссылка», кн. 68.

2 См. А. Б. П p e д т e ч e н с к и й, Летопись Петропавловской крепости, М., 1932.

^^Т£ концу 1880 года и к первой половине 1881 года относятся воспоминания о Трубецком бастионе Мартыновского, осужден­ного к 20 годам каторжных работ по процессу 16-ти. Эти воспо­минания представляют особый интерес, так как описывают ре­жим в крепости, установленный для осужденных. B то время эта тюрьма служила домом предварительного заключения для обви- ^няемьіх^ в^го^ ^й^тшшнвіл' іурсцту^іу^щуу^^ 1860 ГбДУ'ёб rfdffixfc- зовали для временного содержания в неи осуЖДСПддА ja11 ЦЦѴДаи- СТШшь^УреступленшГНо обц^емз "

HgpuMwr>wy^ fta^npr ____

САв6б»уюи4Юітральные

Мартыновский довольно подробно описывает свое пребыва­ние в Петропавловской крепости на каторжном положении в те­чение более 7 месяцев. Ho надо признать, что автору пришлось описывать очень немногое. Каторжный оежим весь целиком свелся к полной изоляции узника от внешнегомиоаГ Пои такой~ изоляции главная тяжесть режима заключалась в отсутствии' впечатлений [82].

Мартыновский рассказывает, что переход его на положение осужденного начался с ™рУЧ*ЧРрм емУ ии°трукЧии-«ПрАвила 4ЛЯ липт нахплящиуся на каторжном положении в Трубецком ба-х стионе Петропавловской крепости>>, определявщеи режим заклю-

чённого. ^^ нарущ^нйд'/о^адА поведения инструкция грозила

нкказанием^ розгами и даже шпицрутенами, уже отмененными ^то^время -эаквномУ .

C содержанием данной инструкции подробно познакомила читателей Прибылева-Корба, бывшая узницей крепости в 1883 году.

Ввиду особого значения этих правил мы воспроизводим их подробно в том виде, как их изложила Прибылева-Корба.

^ ПравйА^ устанавливали. что поиговбоЫНЫб Т'ёРицЦВЯЙ^К'а8** ^торжным работам содержатся в Трубецком бастионе четверть назначенного срока, а приговоренные без срока остаются здесь неопределенное время, и срок нахождения их зависит от особого распоряжения.

Один из параграфов определяет, что осужденные содержатся в бастионе на общем каторжном положении. Вместо отобранного собственного белья и платья они получали белье, платье и обувь, введенные для каторжных арестантов. Пища должна была быть обыкновенная, арестайтская, покупка питания на собственные средства запрещалась. Курение табака не допускалось. Запреща­лось пользование книгами из библиотеки бастиона. По правилам, постель должна была состоять из войлока вместо матраца и по­душки, набитой соломой. Цитируемый нами автор, так же как и Мартыновский, особенно подчеркивает угрозу наказания шпиц-, рутенами, плетьми и розгами, и при этомгТО~СХ6вамГПрибылевой- ~Корба; бБШГТ^азкно число ударов шпицрутенами до 8000, плетьми до 100 и розгами до 400 ударов. За дисциплинарные проступки администрация могла назначать каторжные плети до 20 ударов, розги до 100 ударов и карцер от 1 до 6 суток на хлебе и воде. Правила сохраняли за арестантами право прогулок и как |

«мйліэсть» допускали обращение к духовнику и за врачебнмощртоа. ~ ^ "“’ ^^‘"

Мартыновский отмечал как особенную тяжесть оежима запре­щение инструкцией свиданий с родными и друзьями, переписки и всяких физических и умственных занятий. ^Вводилось ежемесяч­ное бритье го^дошэЬ Что. касается^заковывания в кандалы, то okg' отсрочивалось впредь до соответствующего распоpяжения. Осуж^ денншГнемел^^ Хлш£

отб^^лись.жатрац и подушка^ взамен^ их,J^^^HCb Majpa^ jiaби^ тыи соломой* . а^в место по ду ш к и — мешок ахрдомаи—

^Резко изменилось в худшую сторону питание осужденных. УдгрбІГ^Шдатата KpyH^jssacar гдмсете;чая ;жТ1Ш^ФТ^:І^^^^ flX^SgTO^4eствд^а^^ из щей или горохо-и

вото~супа и второгсГ блюда в совёршенно недостаточном урличе- схішн мГІІТЧШТаТСЛБного по каче^тру- № рр-яульта^е такого пита- HVffi*T*задХ^чённых^' развивалась цеднга. Ha прргулки ^одили на Четверть часа через день или через два. Томило бездеисївие? ГГри- гово^Г^каторжным p а ботам гГре^аЭД^Хё^Й пригбвбрк полному фи^йё,£КЦ^'^уМёТ^Й^мТ^^Деист.вию^,^а 7 месяцев преБьГва- gHH"^37^^6^g*i'Op ШтЯучЮҐ^для ~чтения лишь евангелие и в виде особого снисхождения смотрителя тюрьмы полковника Богород­ского библию на очень короткое время. У Мартыновского pa3j*H^ лись апатия. Физическая слабостьд боязйь. оумасшех.тши^ ОбщеУ ния с соседями почти не было: неизвестный заключенный с одной стороны, осужденный также по процессу 16-ти, вскоре был из бастиона переведен. Повидимому, его неизвестный сосед заболел д^^и^цоа^у-^нето^^ Когда его выносили из ка­

меры, Мартыновский начал стучать в дверь. За этот стук и ответное обращение к смотрителю тюрьмы на «ты» он был поса­жен в карцер. Здесь он провел двое суток на хлебе и воде, на третьи сутки получил миску горячих щей, а на четвертые был возвращен в одиночную камеру. Пребывание в темном карцере на холодном полу усилило развитие цынги. Усилилось и тяжелое настроение.

K этому времени относится факт исключительного характера: в камере Мартыновского установили nocTQflBjaoe круглосуточное дежурство жандармов. Один жандарм сменял другого через каж-

дые 3 часа, жандарм сидел на табуретке и не спускал глаз с за­ключенного, лежаХ Ш Ибс^д^йй -Нд. кровати или ходил из угла fffiajjrTE^^ не говорили, и даже смёна^

одного другим происходила в полном бещодщцъ /^зник^9^^^/ вал7п6~его словам, ’настоящую^ьіткѵ от ?трго присутгтяид-жан- да^ма, не сводившего с негоглад, Можно предположить, что вновь назначенный смотритель тюрьмы (Лесник) опасался самоѵбий- гтв^ яакЛЮц^цНГ>го^

B первых числах июня совершенно неожиданно для Марты­новского его вывели из одиночной камеры, обрили полголовы, заковали в ножные кандалыи отвезли на вокзал Николаевской железной дороги. Здесь он был помещен в арестантский вагон вместе с другими осужденными по процессу 16-ти. Нехватало Ширяева, переведенного в Алексеевский равелин, и Окладского, который стал предателем.

Bce участники процесса 16-ти носили на себе следы пребыва­ния в Петропавловской крепости. По словам автора воспомина­ний, в ужасном виде был Тихонов: 7 месяцев назад, во времк\ суда, он был молодым и здоровым, а «теперь выглядел настоящим мертвецом» с «совсем почерневшим лицом, иссохшими руками и ногами, покрытыми цынготными пятнами». Он был внесен в ва­гон на руках. По состоянию Тихонова можно составить себе пред­ставление о том режиме, который был установлен в Трубецком бастионе для узникоа на каторжном положе^шиПВсе осужденные были отправлены на Кару.

Кроме названных нами Буха, Мартыновского и Тихонова, узниками Трубецкого бастиона в это же время были и другие привлеченные по тому же процессу 16-ти. B архивном деле мы встретили фамилии следующих заключенных: Кобылянский, Зуб- ковский, Евгения Фигнер, Зунделевич, Ширяев, Мария Гряз- нова, Цукерман, Окладский, Пресняков и Дриго.

На время рассмотрения военночжружным судом процесса 16-ти, с 25 по 31 октября 1880 г., названные нами подсудимые были переведены из Трубецкого бастиона в Дом предваритель­ного заключения. После объявления приговора они, за исключе­нием некоторых, оставленных в Доме предварительного заключе­ния (Евгения Фигнер, Грязнова, Дриго), были снова возвращены в Трубецкой бастион. Пятеро осужденных к смертной казни, а именно — Ширяев, Тихонов, Окладский, Квятковскйй и Прес- няков, были переведены в нижний этаж Екатерининской куртйны.

, В.камеру каждого из них былопостзм§щз_Вй, АШДШШШЖ.М& предупреждения ^АмОуБиИСТВа И ДЛЯ угураирнио пттытп» Г-ЦДІПР. ^ния между q^6pflL Зя время ттр^бьтдания этих узников здесь их посетил начальник Петербургского жандармского управления 10 М. Н. Геряет. т. III

с целью допроса. K этому времени Окладский уже стал предате­лем. Приговоренный к казни Квятковский написал письма своей жене и малолетнему сыну, не отправленные жандармами. B письме к сыну он, между прочим, писал: «Мой милый мальчик, скажу тебе, уважай то, что я уважал и любил. Это тебе Moe отцовское завещание» [83]. He было отправлено жандармами и написанное Квятковским после приговора к казни письмо к матери с просьбой не горевать и знать, что он честно провел свою жизнь.

Между тем Окладский занялся систематическим предатель­ством. B архивном деле имеется сообщение коменданта крепости о передаче ему Окладским тайного шифра, при помощи которого сносились между собой политические заключенные.

Некоторые указания на Цежим в тюрьме Tрубецкрго бастиона в 1880 годхіс°держатся в записках Кобьілянского, обвиняемого и осужденного по процессу 16-ти, как было уже указано. Комен­дант крепости препроводил в III отделение записки Кобылян- ского. Находясь в одиночной камере Трубецкого бастиона, он при помощи металлического прута из вентилятора просверлил дыру в соседнюю камеру и через образовавшееся отверстие просунул туда несколько записок. B них он сообщал план, как завести сно­шения на прогулках на тюремном дворике, как вести себя на про­цессе. Вместе с тем он писал, что его часто заключают в карцер [84]. Так как эта соседняя камера была не занята, то записки попали в руки тюремной администрации. За какие провинности Кобы- лянского часто заключали в карцер, неизвестно.

B цитированном нами деле имеются не переданные по назна­чению письма Анны Долгоруковой к Ширяеву. До приговора он содержался, очевидно, в Трубецком бастионе в условиях особой изоляции, а после приговора десять дней в Екатерининской кур­тине.

Следующий интересный документ говорит о перемещении Ширяева из этой куртины в Алексеевский равелин, где он вскоре погиб. Комендант крепости сообщил министерству внутренних дел 10 ноября 1880 г.: «Известный вам ссыльно-каторжный пре­ступник сего числа в 1 час с половиной ночи, при полной тишине и тайне, перемещен по назначению, указанному в отношении вашего превосходительства от 16 ноября за № 8307. Прочие во-

семь будут перечислены содержанием на условия каторжников со вторника 11-го числа» 7

Из приведенных воспоминаний Мартыновского мы уже знаем, что после вступления приговора в законную силу заключенные находились в очень тяжелых условиях существования и, в част­ности, были лишены возможности чтения каких бы TO ни было книг, кроме евангелия и библии. Оказывается, что и библия пер­воначально не давалась осужденным. Только в декабре 1880 года комендант крепости обратился в министерство внутренних дел с заявлением, что протоиерей собора, посещающий каторжан, просит приобрести для них библию, так как выданные заключен­ным евангелия некоторые из них прочли уже по нескольку раз [85]. Эта просьба была удовлетворена. Таким образом, некоторое время даже библия не имела доступа к каторжанам Трубецкого бастиона.

Мы должны упомянуть еще одну фамилию заключенного Tpy- бецкого бастиона. 13 апреля 1880 г. в одну из камер этой тюрьмы был заключен Григорий Гольденберг, а через 3 месяца — 15 июля 1880 г. — он повесился в этой камере, употребив для петли поло­тенце. Перед смертью он имел свидание с привлеченным по про­цессу 16-ти заключенным Зунделевичем. Дело в том, что Голь­денберг дал следственной власти «откровенное показание», Зун- делевич раскрыл Гольденбергу глаза на его предательство, совер­шенное из желания спасти жизнь товарищам. Гольденберг перед самоубийством написал свою исповедь, обращенную «к друзьям, приятелям, товарищам, знакомым и незнакомым, честным людям всего мира»[86]. Показания Гольденберга дали жандармам чрезвы­чайно важный материал против отдельных членов партии «На­родная воля». Самоубийство Гольденберга не могло вытравить написанных им страниц, погубивших многих участников револю­ционного движения 80-х годов. Однако надо признать, что он в известной степени стал жертвой различных подходов жандар­мов к арестованным, которые разнообразились по своему содер­жанию и совершались под лозунгом «цель оправдывает средство».

Установленный для каторжников режим в Трубецком бастионе не был применен к Окладскому. B награду за его преда­тельство он содержался на тех льготных условиях, которыми пользовался до обвинительного приговора. Ero посещали в тюрьме, очевидно, для допросов, жандармский полковник и това­рищ прокурора.

Окладский исполнял роль не только предателя, выдав това­рищей по одному с ним процессу. Он стал сотрудником департа­мента государственной полиции. Нам попалось в архивном деле распоряжение департамена полиции поместить в Екатеринин­ской куртине Ольгу Любатович, отведя ей камеру рядом с каме­рой Окладского. Вместе с тем было предписано не препятствовать сношению названных арестантов между собой 7 Несомненно, что такое распоряжение было вызвано желанием узнать через Оклад­ского сведения от Любатович, нужные для целей сыска. Приказа­ние было исполнено. Повидимому, Окладский сообщил нужные сведения, и после этого Любатович была помещена в Трубецкой бастион.

Отметим здесь, что для помещения Любатович в указанную камеру Екатерининской куртины отсюда была переведена в Тру­бецкой бастион Оловянникова. Осенью 1881 года эта заключен­ная, находясь в Трубецком бастионе, проявила признаки психи­ческого расстройства и много кричала. По этой причине она была переведена в Екатерининскую куртину, где дважды покушалась на самоубийство. Этой заболевшей женщине пригрозили смири­тельной рубашкой, но вместе с тем поместили к ней в камеру жену одного из жандармов для предупреждения дальнейших попыток к самоубийству. B связи с- надобностью камеры для Любатович, Оловянникова была возвращена в Tрубецкой бастион [87].

B это же время в одиночных камерах бастиона содержались узники, привлеченные позднее по процессу 20-ти. Среди узников бастиона находилисьѴМихайлов, Фриденсон, Баранников, Колот- кевич, Златопольский, Тетерка, Клеточников, Тригони, Орлов, Фроленко, Арончик, Исаев, Кузьмин, Суханов, Терентьев, Яки­мова. Bce этй заключенные названы в официальном документе террористами.

25 июля 1881 г. переведены из Дома предварительного заклю­чения в Трубецкой бастион Морозов [88], Емельянова, Люстиг и ЛангансД^

Кроме приведенных нами сведений о пребывании привлёчен- ных по пр.оцессу 20-ти в Трубецком бастионе, имеются еще и дру­гие материалы о них.

После Октябрьской революции в одном архивном деле был найден запечатанный пакет с письмами Михайлова, Баранникова, Тетерки, Арончика, Тригони и Морозова. Число этих писем достигло сорока пяти. Департамент полиции задерживал их, а писавшие их узники, не зная об этом, продолжали писать своим родным. Само собой разумеется, что заключенные должны были считаться с тюремной цензурой. Поэтому не приходится искать в письмах сведений о тюремном режиме *.

Только письма Михайлова составляют исключение. Одно из писем сообщает адресату о счастье свидания в тюрьме и сравни­вает это переживание с радостью человека, увидевшего луч солнца после долгого нахождения во тьме. Он пишет, что хотя прожитый в тюрьме год и был проведен в чтении, но кажется ему проведен­ным во сне. «Среди забытья и безразличного состояния в памяти мелькают только тяжелые видения. Такое состояние не отражается на здоровье, но погружает в сон силы души» 2.

B письме к отцу и матери от 18 марта 1882 г. он успокаивает их и просит не преувеличивать тяжести его переживаний, добав­ляя, что помещение у него хорошее и что он пользуется своей про­визией. Успокоительные строки имеются и в письмах других узни­ков к родным.

Ha время суда обвиняемые по процессу 20-ти были переве­дены в Дом предварительного заключения, а после приговора снова возвращены в Петропавловскую крепость. Министр внут­ренних дел предложил царю не отправлять осужденных в Сибирь, а содержать их в крепости до открытия новой тюрьмы в Шлис­сельбурге 3. Царь согласился с этим, о чем сделал надпись на докладе министра. K докладу был приложен список осужденных, на котором неизвестно кем были отмечены красным карандашом десять фамилий: Михайлова, Колодкевича, Фроленко, Исаева, Клеточникова, Баранникова, Тригони, Арончика, Морозова и Ланганса. Bce эти десять осужденных в ночь на 27 марта 1882 г.

были совершенно секретно перевезены из Трубецкого бастиона в Алексеевский равелин. Пятеро из них умерли здесь до перевода в Шлиссельбургскую крепость.

За 80-е годы через Трубецкой бастион прошло большинство обвиняемШТҐо"пр6цессам *парти^ Лишь нёмш>

Гие й з "зтйх^^ниЇЇбв^ бстТв йлй^свои воспом и н ан и я о пребывании в этой тюрьме и притом очень краткие. Для некоторых из осужг, денных народовольцев тюрьма Трубецкого бастиона была лишь первкоду*м~этатом^А^^се^^ Нес^от^я^на^то, что'

дл^ЪольшкЙ^ва^заключенных тюрьма Трубецкого бастиона про- «* дб#Ж%Ла~7ютав^ п^дварі^ до 4‘

^т^ления пригошщаЗГ3^ ДДя террори­

стов стал болеесуровым. Раскрытие подготовки взрывов и поку- шбнии^на царя привело к фактам, небывалым в истории тюрем Петропавловской крепости.

B архиве департамента государственной полиции нами обна­ружено интересное дело 1881 года. По случаю предстоящих похо­рон Александра II был произведен самый тщательный осмотр тюрем Алексеевского равелина, Трубецкого бастиона и других мест в куртинах и бастионах. Комиссия искала, не сделано ли откуда-нибудь подкопов для взрывов. Так были осмотрены, кроме названных мною Алексеевского равелина и тюрьмы Трубецкого бастиона, еще Екатерининская куртина с арестантским садом, бастион Екатерины, Васильевская куртина, подвальные этажи в Невской куртине и др. Следов подкопов не было обнаружено 7 Таким образом, администрация допускала возможность подкопов и взрывов даже со стороны тех, кто уже был заточен в тюрьмы с самым строгим режимом.

B самом начале 80-х годов, кроме тюрьмы Трубецкого ба­стиона'. местоаГ заключ^нй^ ^рлужила. как мы говорили выше, текже'Екатерининская куртина. Д неЙ £КИа бьіли в уровень с земь лей^КамерЕГбьГли темньіе и сырые и б.ыло много крыс, забирав­шихся в "TTOtfreAH узников^ Заключенная Якимова, у которой ЇЇрюйзошли в такои камере роды, вынуждена была оберегать днем и ночью новорожденного ребенка от крыс [89].

K сожалению, не оставила описания Трубецкого бастиона Bepa Фигнер — автор подробного описания Шлиссельбургской крепости, пробывшая в Трубецком бастионе с 15 февраля 1883 г. по 12 октября 1884 г. Она описала только тяжелую картину пере­одевания ее в арестантское платье, пропитанное потом и непо­мерно большое; указала, что имела в тюрьме свидание с родными. Фигнер очень хорошо отозвалась о библиотеке Петропавловской крепости *, но не описала состава книг в ней. По словам другого заключенного в Трубецком бастионе, Аптекмана, в оиблйотеке оказался даже «Кадитал» Карла Маркса,'п^иТё^эта^ книга бьіла" в обложке от сочші^ния^Кери «Социальная^^

&реми. ^б*йблдотеке был журнал «Отечественные записки>> [90].

O содержании Веры Фигнер в Трубецком бастионе вТ883— 1884 гг. имеются некоторые сведения в архивном деле: департа­мент полиции предупреждал коменданта Петропавловской крепо­сти, что Фигнер одна из наиболее важных государственных пре­ступников и «похваляется» скоро быть на свободе. Поэтому департамент предписывал принять особо строгие меры наблюде­ния за Фигнер [91]. Может быть поэтому ей не разрешали зани­маться рукоделием в ее одиночной камере, как об этом просила ее мать.

Несмотря на суровьшврежи^^^д2щ^ Трубед^го бастиона, в период борьбы с^па£тиями «Земля и воля» и «Народная^ воля», п рав и те л ь с т BOjnредпддцї^дл < в_ іэсоб^ннр, даж н ых случаях исполь­зовать одиночные камеры в Екатерининской ^куртине. Так, 3 ап­реля 1879 г. в полночь" сюда был доставлен Александр Соловьев, стрелявший в Александра II на Дворцовой площади. Верховным уголовным судом 25 мая 1879 г. он был признан виновным в по­кушении на цареубийство и приговорен к смертной казни через повешение. B списках арестантов Петропавловской крепости Со­ловьев состоял до 28 мая 1879 г., когда был казнен.

B том же 1879 году был приведен в исполнение смертный приговор над другим узником Петропавловской крепости, Влади­миром Дубровиным. Он обвинялся в принадлежности к револю­ционной организации и вооруженном сопротивлении при аресте. Он был заключен в Трубецкой бастион 22 февраля 1879 г. и по приговору военно-окружного суда был в апреле 1879 года пове­шен на Иоанновском валу в Петропавловской крепости.

Камерами тюрьмы Трубецкого бастиона администрация вос­пользовалась по самому крупному политическому процессу 80-х го­дов, а именно по делу 1 марта 1881 г. B числе арестованных здесь был заключен и главный обвиняемый по этому процессу — Желя­бов. Сюда же была доставлена 4 марта 1881 г. Геся Гельфман,

также приговоренная к смертной казни одновременно с Желябо­вым и четырьмя другими первомартовцами.

Судьба этой осужденной заставила говорить о себе европей­скую печать. Гельфман была арестована в ночь на 3 марта в квар­тире, где находилась вместе с Саблиным, участником убийства Александра II. Саблин, не желая попасть в руки жандармов, за­стрелился на глазах Гельфман. Только после этого она открыла дверь жандармам. Доставленная в Трубецкой бастион, она про­была в нем до 24 марта, когда была переведена в Дом предвари­тельного заключения, отсюда после приговора к казни она подала просьбу о разрешении ей свидания с ее мужем — Колоткевичем, содержавшимся в тюрьме по обвинению в государственных пре­ступлениях. Она хотела посоветоваться с ним, следует ли ей объявить администрации о своей беременности. По закону испол­нение казни в случае беременности отсрочивалось на 40 дней после родов. B свидании ей было отказано. Она объявила о том, что беременна на четвертом месяце. Особое присутствие Сената ввиду подтверждения факта беременности отсрочило казнь на 40 дней после родов. Несмотря на беременность, Гельфман была пере­ведена 23 апреля из Дома предварительного заключения снова в тяжелые условия тюрьмы Трубецкого бастиона. Над ней продол­жал тяготеть смертный приговор. За границей эта беспощадная жестокость к беременной женщине, пятеро товарищей которой уже были повешены, вызвала протесты в печати Кропоткина, Виктора Гюго, видного французского публициста Рошфора и др. Только 2 июля, промучив осужденную 3 месяца полной неизвестностью, Александр III заменил ей казнь бессрочной каторгой. Через месяц после этого (5 августа) она была переведена в одиночную камеру Дома предварительного заключения. B больнице этой тюрьмы она и разрешилась от бремени 12 октабряД88) г. Через три с по­ловиной месяца после родовГТельфман умерлаІ Ta обстановка, при которой происходили роды этой молодой женщины, вызвала ряд недоумений и даже подозрений в умышленной небрежности врача, присутствовавшего при родах. По непонятным причинам таким врачом оказался лейб-акушер Баландин. Это был един­ственный случай, когда присутствовать при оодах в тюрьму при­глашался посторонний врач-специалист, акушер, имевший прак­тику при дворце. До настоящего времени в печати не было из­вестно, от кого исходила инициатива приглашения в тюрьму к Гельфман этого лейб-акушера. Ho в архиве Главного тюремного управления мы нашли дело о вознаграждении доктора Баландина за помоттть 1. Из документов этого дела видно, что инициатива обращения за помощью к Баландину исходила из .департамента государственной полиции. Из министерства внутренних дел было доставлено начальнику Главного тюремного управления 150 руб. для доктора и 125 руб. для акушерки. Начальник Главного тю­ремного управления прибавил от себя 25 руб. и переслал доктору Баландину 300 руб. с указанием, что посылается ему и акушерке по 150 руб. Доктор вернул эти деньги, заявив письменно, что акушерке должно быть выплачено 300 руб. «и это будет самой скромной платой за долгое пребывание с Гесей Гельфман», а сам он от своего вознаграждения отказывается. Было очевидно недо­вольство Баландина предложенным вознаграждением. Однако акушерке было выплачено 150 руб., а остальные деньги вернулись в департамент государственной полиции.

0 причинах смерти Гельфман был составлен акт, найденный в секретном деле департамента полиции. Смерть последовала от гнойного воспаления брюшины. Тюремный врач Гарфинкель говорил политическим заключенным о разрыве промежности при родах Гельфман и о предложении доктору Баландину наложить швы, но лейб-акушер счел это излишним. Между тем организм роженицы был истощен пребыванием в тюрьме и тяжелым пере­живанием в связи с приговором. Она кормила грудью своего ребенка до 25 января 1882 г., когда его насильственно отобрали и сдали в воспитательный дом с «высочайшим» повелением не име­новать этого ребенка фамилией Гельфман [92].

Через шесть дней, 1 февраля, Геся Гельфман умерла. B лите­ратуре было высказано обвинение против доктора Баландина в непринятии надлежащих мер при родах Гельфман[93]. Bo всяком случае эта помилованная, пережив своих пятерых казненных товарищей на восемь месяцев, была умерщвлена всей обстановкой тюремной жизни. Восемь месяцев этой жизни были временем са­мых тяжелых психических и физических мучений. Даже рождение ребенка вызвало новые издевательства над Гельфман. Присланное неизвестным лицом белье для ребенка было отобрано и заменено другим — жестким и грубым.

Помещенная в воспитательный дом девочка вскоре умерла там. Конечно, 6 месяцев утробной жизни в условиях тяжелого тюремного заключения не могли сами по себе не повлиять на жизнеспособность новорожденной.

Если в 1881 году казематы Трубецкого бастиона были заняты привлеченными по делу об убийстве Александра II, то через не­сколько месяцев, в конце того же года, в эти казематы были заключены 22 жандарма из числа стражи Алексеевского раве­лина. Они обвинялись в содействии узнику равелина Нечаеву в сношениях с революционерами на свободе *. Подробнее мы гово­рим об этом в нашем очерке, посвященном Нечаеву (§ 37), а здесь только отмечаем этот знаменательный факт заполнения десятков камер Трубецкого бастиона жандармами, обвиняемыми в государ­ственных преступлениях. Число таких заключенных достигло 42 человек. Переполнение бастиона арестованными жандармами привело (с 23 апреля 1883 г.) к размещению части их по два в каждую камеру. Других случаев такого совместного заключения в Tрубецком бастионе не было. Однако режим для них был обыч­ным и, может быть, даже более суровым, если принять во внима­ние гнев Александра III. Суровый приговор военного суда пере­вел узников из крепости в дисциплинарные батальоны [94].

Приблизительно к этому же времени относятся сношения за­ключенных Трубецкого бастиона с товарищами на свободе. Письма передавались одним из жандармов, пока предатель Де- гаевГ^члеіГ йопблШГТёЛЪного комитета партии «Народная воля», не раскрыл эти тайные сношения [95].

Другой случай более продолжительных и правильных сноше- ний узников Трубецкого бастиона с волей имел место при содей- r™™™ ^MHfl ГАДОтритрА8 Тру^ііѵпгп бастиона Богорадского. Ймея свободный доступ в тюрьму, где помещалась и квартира смотри­теля, молодой Богорадский выносил и приносил книги, при по­мощи которых велась переписка. Эти тайные сношения привели к отставке смотрителя Богорадского, а сын его был сослан на поселение.

Таким образом, правительству не всегда удавалось установить поЛную' изЪляцйю от внешнего Мира узников даже Алексеевсщср

Некоторые сведения о 1 рубецком бастионе за IooZ год дал народоволец Поливанов. Он был приговорен в Саратове за по­пытку вооруженного освобождения политического заключенного Новицкого, осужденного к смертной казни, которая была заме-

нена каторгой. Поливанов вместо ссылки в Сибирь был доставлен в Трубецкой бастион и помещен здесь в качестве каторжанина в одну из камер нижнего этажа — № 9. Описание Поливановым его пребывания в этой тюрьме не расходится с приведенными нами воспоминаниями Мартыновского и Прибылевой-Корба. Ему также предъявили инструкцию, в которой были статьи, угрожав­шие шпицрутенами, плетьми и розгами. Внешний вид камеры он сравнивал с запущенным подвалом, до того сырым, что вода вы- ступала из £т^ мружуд а с подоконника лш2^^гак~о6шыщ&**д^ ні^блу рбрааовалось, грворя словами узника, nfH^fi .нэргчВ кѵ мере был полумрак, так как близко расположенная крепостная ^тена не пропускала света, хотя/стекла бьїлїГ нe/мaтqвьLeГ^te^a^ ", " Узника после о^>іскгГ~перёоделив іфубое*»^^ и аре­

стантскую одежду, не по росту сшитую. Утром дали черный хлеб и кружку теплой воды вместо чая. Обед из двух блюд был очень плохого качества *, и Поливанов называл его «мерзостью». Вскоре его перевели пидног книги иа ш* выляпалигь ^тп^одсл^- ственным. Йз архивных г,Agjv видно также, что подследственным разрешались свидания и пеоепйска "с^ЪОТйЬШи. Tfe все подслед­ственные ^по^^овалйУь ’одинаковыми правами на свпдание. Bce ЧЯРШ^Ш QT Vf^nтррния лр.пяптамента полипии інапоимер. матеря Александра Ульянова свидания с сыном не были разрешены). В питании же их произошло значительное ухудшение, когда Т%апреля^1881 г. по «высочайшему» Тювелению сумма, отпу­скавшаяся пад.ежедневш^Ішіаіше» ^ Яы^^ниж^д ^ зЙ кош ^"Щ/йШЬ.

Что касается камер Трубецкого бастиона, то они не различа- лись~для ІШДСАёДСТвеннЫХ И ДАяосужденных. Ьолее позднее опи- санйё'своёй камёрьі(за 80-е~годьіУ^остав и л Дейч, находившийся в Трубецком бастионе в 1j884—1885 гг. Kak и ёго предшествен- нлки по заключению, он отмечал отсутствие достаточного света в камере, так как солнце в нее никогда не заглядывало, поэтому стены были влажными от сырости 7

B период 80-х годов через одиночные камеры Трубецкого бастиона прошло, кроме названных нами народовольцев, много других узников. Одни из этих узников были известны в истории революции и по судебно-политическим процессам, но было немало и таких узников, которые оставались в крепости очень короткое время и не привлекались к судебной ответственности. Среди узни­ков, например, за 1882—1883 гг. мы встретили следующих заклю­ченных: Калюжная, Смирницкая, Коган-Бернштейн, Чикойдзе, Грачевский, Луговский, Романенко, Беспалова, Надежда Прибы- лева, Алексей Фомин, Камарницкий, Липман, Цицианов, Анд­реев, Спандони, поручики Шепелев, Егоров и Иванов, Людмила Волькенштейн, французский подданный Лесерен де-Кирвили, Владимир Бубнов, Телье, Каминский, Талапиндов, Штром- берг и др. [96].

Некоторые из этих заключенных переведены в бастион из_ Дома предварительного заключения, а некоторые из департамента го^уларгтвеннои цддрции. Мнпси^ .ид^даивлеченных к^АОЗнанию ^ пАШШГНИЮ ° ч^даргтргнныѵ дрдотуплениях находились в.

нтачу г?пянгсй,^ гржчм m нта,.,ка^Тті^9^шя~й^Д?раї?аліГ

присланных в одиночном заключении. Впрочем, в некоторых^л^- ’ чаях дТпТотамент'полиций считалтнеобходимым тоеНовать"ог. ~ѵх>Шнданга кілчшстиJ ocoffd строгого ^а^зодд^аа' тем или другим арестованньім. 1 ак было в отношении Веры Фигнер, как мы ука- аынали ЬыніеГ Так же было приказано и в отношении Фомина. Омский губернатор в своем письме от 3 марта 1883 г. предупреж­дал коменданта крепости о предстоящей присылке к нему по рас­поряжению департамента полиции из Омской тюрьмы «важного арестанта для содержания его в наиболее секретном отделении крепости» [97].

B использованных нами архивных делах за 80-е годы по Тру­бецкому бастиону содержатся сведения о фамилиях узников, о вы-

зовах и на допросы, о разрешении свиданий и прочее, но нет сведений о содержании предъявленных обвинений. B некоторых случаях комендант сообщал о результатах произведенных обы­сков, о заболеваниях, о покушениях на самоубийство. Так, на­пример, сообщалось, что при обыске у H. А. Морозова был обнаружен в жилете рубль. У другого заключенного в подошвах ботинок 20 руб., у третьего — подозрительный порошок. Комен­дант крепости спешил похвастаться перед департаментом полиции своими находками.

Покушения на самоубийство обычно предупреждались. O за­болеваниях в бастионе даны очень окудные сведения, явно не соот­ветствующие действительной заболеваемости заключенных.

Из второй половины 80-х годов особое значение в истории тюрьмы Трубецкого бастиона имеет 1887 год. B этом году в связи с раскрытием подготовлявшегося на 1 марта покушения на жизнь Александра III через бастион прошли многие из тех, кто впослед­ствии был привлечен к ответственности по этому делу.

B то время как число узников в Трубецком ^Застионе за 1836 год колеёаХ^ месяцы лишь в пределах" от

22 дсГЗЗ, в 1 B8Tjpgy2'6їкГ^юднялось доЗб. B бастионе среди уЗнЙкоі Т887~Тода находились как те, которые были преданы суду, так и те, с которыми правительство расправилось без суда, в административном порядке.

Одиночные камеры тюрьмы Трубецкого бастиона содержали в своих стенах Генералова, Александра Ульянова, Осипанова, Андреюшкина, Шевырева, Новорусского, Лукашевича и др. Ha время суда их перевели в Дом предварительного заключения, а после приговора вернули в Трубецкой бастион. Из бастиона 4 апреля 1887 г. названные осужденные были вывезены в Шлис­сельбургскую крепость. Как указано выше (§ 29), пятеро были там повешены, а Новорусский и Лукашевич в 1905 году после восемнадцатилетнего заключения вышли на свободу.

Из участников процесса 1 марта 1887 г. свои краткие воспо­минания о месячном пребывании в Трубецком бастионе оставил Лукашевич. Он был помещен в камеру нижнего этажа. Вид ка­меры, довольно грязной, был такой же, какой нам уже известен из воспоминаний узников более ранних годов. Ha железном столе стояла керосиновая лампа. Разрешалось покупать на свои деньги в определенные дни чай, белый хлеб и некоторые другие про­дукты. Заключенным выдавали от казны лишь черный хлеб, а вместо чая — кипяток. Перед отправкой в Шлиссельбургскую крепость Лукашевича и Новорусского поместили в одной камере, допустив между ними разговор. Они были также помещены в одну каюту при перевозке в крепость. Это было их последнее общение перед строжайшим одиночным заключением на ряд лет 7

Из архивного дела известна попытка жандармов получить сведения от приговоренных к смертной казни. Вероятно, для этого их выводили из Трубецкого бастиона в другое помещение. Пребывание привлеченных к ответственности по делу 1 марта 1887 г. в Трубецком бастионе продолжалось всего несколько недель и не оставило о себе подробных сведений.

За последние 10 лет XIX века тюрьма Трубецкого бастиона сояержаЛа'""сЙ0та‘'ОЛИЯО[98]пшт к4м^а‘Г^дтатетеХьно меньше за- тКХДТЧЕЯТГИзСчем в предшест^в^ощие^£Ш№к ^ B 1890 год^вТруБёбком^бастионе содержались до суда при­влеченные по последнему народовольческому процессу, по делу Софьи Гинзбург, которая после ее приговора к казни, заменен­ной бессрочной каторгой, была переведена в Шлиссельбургскую крепость.

B 90-е годы в Трубецком бастионе содержались почти исклю- чительнр приал^мпын^^^ ответственнрсти в а дм й н ист£ ат ивщщ гіорядк^ Заключение в эту тюрьму прд^холиАоГпргоаспоряже- нию департамента государственной полиции .на,лремя_п£Оизвод- сгва дознания/Но известны случаи_заклк?чеция в^эту тюоьму на различные срѳкІГ в вйде^цд^аз^ffjg_no^повелению. Так; B**tf$9T'году туда был заточен на^я№ ^лет іЮ^іЮТёлению Александра III Ш. Ю. Раппопорт за «принадлежность к терро­ристическому кружку» [99].

Через четыре года после заточения в крепость Раппопорта Александром III, его сын и преемник на престоле заточил в ту же крепость 18 февраля 1896 г. трех человек: крестьянина Ивана Распутина, мещанку Таисию Акимову и крестьянина Михаила Егорова. Несмотря на чрезвычайную серьезность обвинения, предъявленного к Распутину, Акимовой и Егорову, а именно, в приготовлении цареубийства, Николай сам выступил в данном случае в роли вершителя судьбы арестованных. Повидимому, не в интересах правительства было предавать широкой огласке дело о приготовлении покушения на убийство императора, только что вступившего на престол и готовившегося отпраздновать в Москве свое коронование. Кроме того, несомненно, что жандармерия пе­реусердствовала по этому делу, которое не оправдало надежды вылиться в громкий процесс.

B первых числах мая 1895 года московская жандармерия на­чала дознание по делу, которому дала название «о террористиче­ском кружке в числе 52 лиц». Из этого числа были заключены под стражу 30 человек, в отношении же 17 человек полиция огра­ничилась подпиской о невыезде из Москвы. Кроме того, пятеро были задержаны в Крыму и Чернигове [100].

Из факта оставления 17 человек на свободе и из очень ско­рого освобождения 12 человек уже можно видеть, что жандармы ошиблись в своих расчетах на крупное дело.

Среди обысканных 4 мая 1895 г. оказалось 32 мужчин и 20 женщин. Из них 13 студентов университета и 19 человек слу­шателей различных курсов. Таким образом, заподозренными ока­зались почти исключительно представители учащейся молодежи. Московская жандармерия разбила их по степени виновности на пять групп [101]. B первую группу наиболее виновных были отнесены: Бахарев — студент-химик, Распутин, окончивший курс в Москов­ском университете, Акимова Таисия — слушательница акушер­ских курсов, и крестьянин Егоров.

Ha дознании выяснилась активная роль этих четырех лиц, предполагавших бросить разрывной снаряд при въезде царя в Москву на коронацию в мае 1895 года. Снаряд, сделанный Ба- харевым, оказался при опытах, произведенных за Москвою, слишком слабым. Предполагали раздобыть рецепт для его изго­товления от анархистов в Берлине, но не оказалось денег на по­ездку туда. Роль метальщицы брала на себя Акимова (показания ее 30 мая, 3 июля, 4 сентября). По словам последней, задуманная террористическая организация распалась и мысль о ней была оставлена. Так как Бахарев очень скоро умер в тюремной боль­нице, то репрессии подверглись трое остальных активных участ­ников задуманного плана. Из составленной 20 января 1896 г. так называемой ведомости по делу о террористическом кружке видно, что были приговорены в административном порядке к заключе­нию в тюрьме: Распутин — на 5 лет, Акимова и Егоров — на 3 года с последующей высылкой их на 10 лет в отдаленные места Якутской области. Таково было предположение министерства юстиции и департамента полиции о репрессии, утвержденное ца­рем 14 февраля 1896 г. Местом для отбывания тюремного заклю­чения была назначена Петропавловская крепость, куда и посту­пили 18 апреля 1896 г. названные трое административно-осуж­денных.

B 1895—1896 гг. Петропавловская крепость снова приняла в свои стены тех, кто был ее узниками десять лет назад. Это были: Людмила Волькенштейн, Манучаров, Суровцев, Янович, Шеба­лин, Лаговский, освобожденные из Шлиссельбургской крепости и предназначенные к ссылке на Сахалин и в Сибирь.

Их пребывание в Трубецком бастионе было кратковременным.

Небольшое число заключенных, содержащихся в Трубецком^ б£стионеГ, оЪратило на себя внимание в 1o96 году кбменданта этои

Ч і i.-n^^^^.rn.r^^>g.mifc7, апрель — 3, июль—11, октябрь —20

1899 г. январь—19, март —14, июль — 20, сентябрь — 19

декабрь— 7[103]

Итак, из таблицы видно, что самое большое число узников бастиона 6bi^o J2^jmAQBeKja. Ьлн турпппмнмт^и^^^дтп^лш ^быЛо 72° камеры, то надо признать, что никакие расходы tfa 'co- дёржаНИб^тШрыЖГ^рубецкого бастиона не служили препятствием для сохранения правительством этой государственной тюрьмы во всей ее целостности. При этом не было никакой уверенности B исчезновении всякой надобности в Трубецком бастионе и на бу­дущее время, и действительно наступившая вскоре первая рево­люция 1905 гбда оправдала эти опасения жандармерии. Может быть была еще одна причина, почему департамент полиции не хотел расставаться с тюрьмой Петропавловской крепости, не­смотря на незначительное число узников. Припоминается русская поговорка: «мал золотник да дорог». Ha арену революционной борьбы выступали представители интересов рабочего класса, и департамент полиции стремился изолировать более крупных из этих арестованных от всякого общения с остальной массой со­державшихся в Доме предварительного заключения.

He даром в своей записке комендант крепости указывал, что в Трубецкой бастион с июня 1896 года начали поступать сту­денты, курсистки, наборщики и др. Это были борцы рабочего движения. B записке коменданта Элисса перечислены фамилии 52 заключенных в бастион в период с 1 января 1896 г. до апреля 1897 г. 7 Из этих 52 фамилий я нашел 39 в «обзоре важнейших дознаний о государственных преступлениях» за 1895—1896 гг., когда департамент полиции повел усиленную борьбу с социал- демократами.

Среди подследственных заключенных Трубецкого бастиона втарОЙПКТОШИньг 90 X годов первое мсети IlU свиВЙ Чйсленно£цГ адняли ПВПИНЛТИПиеш лА Іфиггага'НЛУ гииАЦ"петеооѵргских Жабоич- ньгх ДГЙаводскйх рабочих p абоч ие-стач ечн и к и и интеллигенты- марксисты. ~*

^—^НёКоторйе из этих узников Петропавловской крепости этого периода начали именно здесь нести тяжелую расплату за свое служение делу рабочего класса, которому они остались верны до конца нх жизни, а некоторые из них дожили и до дня Великой Октябрьской революции.

K числу таких узников принадлежал рабочий-металлист

А. С. Шаповалов, один из организаторов известной петербург­ской стачки текстильщиков в 1896 году. Он прошел после Петро­павловской крепости еще и через другие царские тюрьмы и в том числе через Часовую башню Бутырской тюрьмы. Шаповалов провел три года в далекой Минусинской ссылке, где познакомился с Вл И. Лениным. Вскоре после ссылки за участие в Харьков­ском вооруженном восстании 1905 года, снова попал в тюрьму, удачно эмигрировал за границу и вел там революционную работу. Вернулся в Россию после свержения царизма. Октябрьская ре­волюция дала ему возможность проявить свои недюжинные спо­собности организатора.

B 1926 году Шаповалов опубликовал интересные записки pa- бочего-революционера «На пути к марксизму». Эти воспомина­ния представляют интерес для историка царской тюрьмы, так как их автор остановился на своих переживаниях в царских тюрь­мах и в том числе в Петропавловской крепости. Ero книга имеег тем большее значение, что является по своему объему единствен­ной работой, вскрывающей условия _заточения в_Трубецком ба­стионе за 90^ годы. Вместе с тем она имеет особый интерес: ее автором явился рабочий от станка, один из тех многих пред­ставителей рабочего класса, которые были в те годы новой сме­ной узников из числа интеллигентов, составлявших за предше­ствующую четверть века население Трубецкого бастиона. B лице Шаповалова-автора выступают передовые рабочие, ставшие уз­никами крепости, которые не оставили в печати никаких описаний своего пребывания в ней.

При сравнении воспоминаний Шаповалова с воспоминаниями его предшественников по заключению в Трубецком бастионе бросается в глаза одна особенность. Эту особенность прежде всего осознали при допросах Шаповалова хозяева Петропавлов­ской крепости, ее тюремщики и жандармы. Перед ними вместо представителей интеллигенции, вместо учащейся молодежи пред­стал простой рабочий. Вместо студенческой тужурки жандармы видели перед собой засаленную рабочую блузу. Одним словом, вместо прежнего узника, в котором жандармы раньше видели в той или другой степени «барина», теперь стоял настоящий «фабричный» рабочий. B книге Шаповалова мы нашли строки, в которых прекрасно выражено настроение жандарма-следователя, негодующего на появление в крепости нового узника из рабочего класса. Этот жандарм встретился с упорным запирательством Ша­повалова, отказывавшегося признать себя виновным и назвать соучастников и осмеливавшегося сказать, что будущая история осудит не его и ему подобных, а самих жандармов и им подобных. Взбешенный следователь в жандармском мундире кричал: «Та­кое ничтожество! Полуграмотный рабочий. Заучивший и повто­ряющий, как обезьяна, как попугай, чужие слова, и вдруг он осмелился сказать, что история еще рассудит, кто служит родине: мы ли, слуги царя, или он, полуграмотный неуч-забастовщик. Какая наглость! Да кто вы? Студент? Литератор? Ученый? Ведь вы просто полуграмотный рабочий, мужик!» 1.

При допросах, этого рабочего* заключенного в крепость, пред- стївители прокуратуры и_ жандармерии распоясались еще ширеГ чем При дипрОСсГЗГобвиняемых из числа*интеллигентов. Они были еще груб^,_чеМс.зсегда, и еще более щедры на всякие^хЙІЙк *Вероятно, они становилис^такймй н^г^п неглеря^щ>імит сшитая, что с обвиняемым~раВочим нечего «церемониться», что, исходя из

запугивать даже угрозой смертной казни. Угрозами долгосроч- Hofirn пожизненной КУГОрГй ^и ^жё ^игрл^црр у Шаповалова TOtfaAHCbTвынудить признание в участна в^подполщщй (Лахтин- скои)тигіографии.

Допросы Шаповалова производились в одной из камер верх­него этажа Трубецкого бастиона. Он был помещен также в верх­нем этаже, где между каждыми двумя занятыми камерами оста­валась промежуточная, незанятая. B незанятых камерах двери были открыты, очевидно, хотя бы для некоторой их просушки OT той сырости, которая была неразлучна с казематами Трубецкого бастиона с самого его основания.

Описание Шаповаловым его камеры и ее обстановки не отли­чается от уже известных нам описаний его предшественников, но, может быть, он как фабричный ^фоюиЦ-ра&птя^ЦЩЙ B обідих.,мд- стерских, "p"flMTfCTP и lllYxjlY aajtOflrVMY машинг рсобеннр_тяжело А^рецрддд^иертвую тишину тюрьмьГТрубецкогом^^^ода^.сше, ояинрчнок чяклтрченйе. Он^не один раз говорил в своих воспо­минаниях об этом. Свой очерк о Петропавловской крепости OH и начал характеристикой мертвой тишины в бастионе. Он писал: «Если кто-нибудь ухитрился бы в те мрачные времена, когда Россия стонала еще под игом последнего из царей, пробраться незаметно от стражи в коридоры тюрьмы для государственных преступников в Трубецком бастионе, он поразился бы могильной тишиной, царившей там. Так тихо бывает только в гробу. Редко, редко звякнут шпоры жандарма, медленно крадущегося по кори­дору от двери к двери; случайно забренчат у него ключи; засту­чат тяжелые засовы отворяемой двери, — и затем опять все по­гружается в безмолвие могилы» 7

Пребывание в крепости начиналось, как и ранее, самым тща^ телтунвш" обыскокг нивого^уэпика^Дблголетняя гіраСТШРГ^тих_ обыснод раздегиго "jRTTOA& ЭакЛк»ченного7 KOHffffHo, «усовершен^ гтпппііпаеь^т^Заключенниму іірихТОйХб^В^йёуёЖйвать тяжесть не только «мЩаУ^ггРЯДВиге^ "белье з\

обувы^яѳ^-тгѣхГШЫ его телёТ не исключая ота и заднего прохода. прИ этом^ новыи заключенный, для последнего акта осмотргР его тела, совершенно^Щр^^^ него быд перевернут

жандармар/ М™мЧ угарні, K ^тому^дц^мсни уж^^ало^примё- няться в крепости последнее достижение криминалистической

«наѵкшу_ (я^трапп^^р^°^ ^ ^^x^4 ff j^^p^wuqVfU Тела ВДОЛЬ И

поперек. ——теоіш^ ---------- -

~"А~Ъсёгдк широко развитое вымогательство признания обвиняе­мого и оговора его товарищей твердо вошло в практику полити­ческого сыска. Шаповалову за его упорные отказы пойти на­встречу жандармским требованиям пришлось перенести немало. K нему не допускали на свидание его старуху-мать, запрещали

переписку, лишили чтения книг из тюремной библиотеки и поса­дили в карцер. Описание этого карцера в период 90-х годов в печати оставил лишь один Шаповалов, но далеко не одному ему пришлось испытать на себе это дисциплинарное наказание. Как увидим ниже, его не один раз испьгтывал товарищ по партии и узник Трубецкого бастиона Николай Бауман.

Шаповалов очень подробно знакомит своих читателей с со­стоянием карцера в Трубецком бастионе. Очень трудно, почти невозможно, сохранить спокойствие при чтении этих страниц книги автора. Если тюрьма Трубецкого бастиона — своего рода выставка зверств царизма, то тюремный карцер — настоящий «гвоздь» этой выставки. Велико впечатление экскурсантов ба­стиона при осмотре тюрьмы, а осмотр карцера не только надолго закрепляет это впечатление, но и доводит его до степени величай­шего негодования.----------------------------- _^^

Из книги Шаповалова я воспроизвожу прежде всего следуі^ щие его строки с описанием первых минут его пребывания в этомѴ^ месте пытки конца XIX века: «Как только я вошел в карцер и очутился в полной темноте, я испытал настоящий, адский прони­зывающий холод, такой, что меня тотчас начало всего трясти от озноба. B этом карцере, очевидно, нетопленном целую зиму, ко­торый весь промерз, впору было сидеть лишь в полушубке, шапке и валенках, а я остался здесь почти голый, в одном нижнем белье

и тонком халате»/_^_-- „__ :^LLra_^----------- ^^~~~г‘ ~ *

——Даже’ Діукратная топка печи нисколько не согревала карцера, так кккеёустд^^ рассчитано на обог^ревание. темадй

кЬнурьГГп^даа^наченной _для заключения.вцее«дровинищцихся» уЗнйкбв тюрьмьь^ГГопытки согреться хождением по этой камере натолкнулись на непреодолимые препятствия: на пространстве трех шагов по холодному, как лед, асфальтовому полу заключен­ный ударялся лбом в стену в одном конце и коленями в металли­ческую кровать, прикованную к полу, в другом конце. Ни лежать, ни сидеть на кровати не было возможности, так как многочислен­ные железные гайки-заклепки впивались в тело, производя впе­чатление «настоящего ожога». Нельзя было и прислониться спи­ной к стене такой же холодной, как и асфальтовыйпод,^—^" '* Эта пытка револ^цІіонёра^або^шго длилась трое суток. Будем помнить, что его переживания были вместе с теМ'“1!ёрёНЭД%аниями всех наказанных в этот карцер. Сила этих переживаний дала возможность Шаповалову воскресить их целиком перед своими читателями много лет спустя, после его освобождения из крепо-

сти. Добавлю, что Шаповалов посетил этот карцер вновь в 1924 году. Ha этот раз он посещал его в составе экскурсии, осматривавшей Петропавловскую крепость как памятник ре­волюционной борьбы лучших сынов русского народа против царизма.

He дожил до Октябрьской революции товарищ Шаповалова по партии и по заключению в Петропавловскую крепость, аресто­ванный также по делу «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», — Николай Эрнестович Бауман. Ho он умер в славные первые дни революции 1905 года в радостном сознании насту­пившей революции.

Он был убит оголтелым черносотенцем, слугою реакции, B TO время, когда шел во главе многотысячной демонстрации с крас­ным знаменем в руках !. Оценивая всю тяжесть этой утраты для русской революции, В. И. Ленин в некрологе, посвященном Бауману, писал: «Вечная память борцу в рядах российского социал-демократического пролетариата! Вечная память револю­ционеру, павшему в первый дни победоносной революции!» [104].

За последние восемь лет своей недолгой жизни Бауман пе­ребывал в нескольких царских тюрьмах. Он начал свой тюрем­ный стаж с тюрьмы Трубецкого бастиона. C легкой руки тех, кто заточил его сюда на 22 месяца, он затем побывал в нескольких тюрьмах и в том числе в Киевской тюрьме, где в 1902 году явился организатором знаменитого побега одиннадцати «ис­кровцев».

Бауман был заключен в Петропавловскую крепость 21 марта 1897 г. B музее революции сохранились четыре письма Баумана, отправленные им из крепости родным на родину, в Казань. B пер­вом из этих писем от 3 апреля 1897 г., сообщая о своем пребыва­нии в крепости, он просил родных не беспокоиться за него и по­яснял: «Никакими слезами, никакими сожалениями нельзя по­мочь в моем настоящем. Личная воля, личные страдания не мо­гут хоть чуточку изменить положения» [105].

Впрочем, эти слова нового обитателя Трубецкого бастиона были лишь простыми словами успокоения его родных: через пять лет организацией удачного побега из Киевской тюрьмы он дока­зал, чего можно достичь силою воли, смелостью и решимостью отдельного человека.

B своем первом письме из Петропавловской крепости Бауман обронил пару слов и о своем времяпрепровождении. B своей оди­ночной камере он занимался чтением и философствованием: «читаю и философствую».

Через одиннадцать дней после отправки первого письма в своем втором письме от 14 апреля 1897 г. Бауман предупреждал родных, что почтовая переписка с заключенным в крепость идет медленно и что он поджидает вестей из Казани. Эти слова как будто намекают на переживания, связанные с отсутствием из­вестий из родной семьи. Впрочем, узник закончил свое письмо успокоительным сообщением: «С тюремной обстановкой я ос­воился».

Еще через неделю, 21 апреля, в третьем письме он намекает на свои переживания, связанные с режимом в Петропавловской крепости, сообщая, что начал «войну с одиночеством». Он не знает, как повел бы себя в качестве ветеринарного врача на полях сражения, и при этом явно выражает свое отрицательное отно­шение к истреблению человека человеком. «Теперь же, ведя войну с тюремным одиночеством, прямо и храбро гляжу на своего не­сложного, бесстрастного, но зато действительного неприятеля — на своды тюремной камеры. План кампании выработан, тактика изобретена и проверена, и я выступил на поле сражения, твердо надеясь вести победоносную борьбу» 7 B этих немногих словах вырисовывается образ Баумана: режим Трубецкого бастиона не только не ломает его, но удваивает его энергию по борьбе с тяжестями одиночного заключения, с «тюремными сво­дами» [106].

Конечно, Бауман, сообщая, что выработал план и тактику своей борьбы с тюремными сводами Трубецкого бастиона, не го­ворил, в чем состоял этот план и в чем заключалась его тактика. Однако мы располагаем об этом некоторыми сведениями. Уже один из товарищей Баумана по заключению в крепость, его зем­ляк и друг — В. Сущинский — сообщал в своих воспоминаниях, что, оказавшись на короткое время уборки одиночных камер по соседству с Бауманом, он перестукивался с ним L Автор воспоми­наний не сообщает о теме этого разговора перестукиванием.

Теперь мы кое-что знаем и о темах разговоров Баумана через каменные стены камер Трубецкого бастиона. Мы знаем об этом из писем к нам соседки по одиночной камере Николая Эрнесто­вича — Т. М. Акимовой, проведшей три года в крепости. Бауман и Акимова (ныне член ВКП(б) и практикующий врач) оста­вались соседями долгое время.

Для историка царской тюрьмы письма Т. М. Акимовой пред­ставляют интерес не только потому, что сообщают те или другие штрихи тюремного заключения Баумана, но и потому, что дают вообще черточки крепостного режима в Трубецком бастионе как раз за интересующий нас период второй половины 90-х годов [107].

Камеры Баумана и Акимовой находились во втором этаже тюрьмы. Смотрителями тюрьмы за время пребывания в ней Аки­мовой (1896—1899 гг.) были Лесник, вскоре умерший, затем Подревский, вскоре оставивший службу, и после него надолго утвердившийся на своей должности Веревкин, худший, по словам Акимовой, из этих трех. Именно ко времени «царствования» Ве­ревкина относятся некоторые воспоминания автора писем ко мне. Акимова вспоминает, как по распоряжению Веревкина в ее и Баумана камеры были прибиты объявления об угрозе различными дисциплинарными наказаниями и в том числе розгами за нару­шение тюремных правил, в числе которых был и запрет пересту­кивания. Вскоре после этого явившийся в камеру Веревкин поин­тересовался узнать о впечатлении, произведенном этими прави­лами. Заключенная отвечала, что авторы правил при их напи­сании с нею не советовались и что она стучать не перестанет. Простучав к Бауману, она узнала от него, что правила украсили стену и его камеры и что он дал Веревкину почти такой же ответ, как и его соседка. Перестукивания велись все время, и темой этих «разговоров» были не только обычные темы, но даже выстуки­вание стихотворений, и при том в 20 строк и даже больше.

He раз застигнутые за перестукиванием Бауман и Акимова подвергались дисциплинарным наказаниям: Баумана отправляли в темный карцер, а Акимову лишали права чтения или прогулки. Смотритель тюрьмы «галантно» объяснял, что женщин они в карцер не сажают. Дисциплинарные наказания оказывались бес­сильными остановить перестукивание. Однажды Бауман был за­стигнут на месте такого «преступления»: в обеденное время, пе­реместившись с миской к стене, он выстукивал своей соседке.

Кроме перестукивания,_продсходило _общение и через отду^ шины печки. Для этого приходилось вставать на сделанное соо­ружение из дёрнутого в трубку матраца и^книг. При одном^иТ ташх разговоров Бауман~*с грохотом свалился на пол со своего «пьедестала» и снова попал в карцер. Bce это общение кончилось перемещением Баумана подальше от камеры Акимовой. Впрочем, некоторое время и после этого удавалось переписываться запи» сочками, вложенными в корешок книги. Ho и этот способ оОще- Ші^нё^скбльзнул от администрации: последовали вновь дисци­плинарные взыскания, и от Акимовой были отобраны письмен­ные принадлежности.

Ввиду того, что Шаповалов, Бауман и другие заключенные в Петропавловскую крепость во второй половине 90-х годов про­водили значительную часть времени в их одиночных камерах за чтением книг, было бы интересно выяснить состав тюремной биб­лиотеки. Однако я не нашел для этого соответствующего мате­риала за эти годы. Он нашелся в несколько большем размере за последние десять лет существования Трубецкого бастиона, и по­этому я остановлюсь на этом вопросе в IV томе «Истории цар­ской тюрьмы». Здесь же ограничусь сообщением о том, что оценка Акимовой библиотеки Трубецкого бастиона не расходи­лась с отзывами о тюремной библиотеке и других заключенных более раннего времени. Однако такой подбор книг был заслугой самих заключенных, а нё^тю^мнои^^линистр>ации, которая не

^тратила ни копеики на покупку книг. __

^з'письма~Акимовой мы знаем, что Бауман имел в своем рас­поряжении свой экземпляр «Капитала» Маркса.

Нет никакого сомнения, что читательские интересы Шапова­лова, Баумана и других заключенных по делу «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» не могли быть удовлетворены библиотекой Трубецкого бастиона, в которую не могла проник­нуть политическая литература, даже и прошедшая через горнило царской цензуры.

Интеллигент Бауман и рабочий Шаповалов, заключенные в крепость, явились представителями нарождавшегося в то время нового поколения политических борцов среди интеллигентов ч среди рабочих. Они оба были заключены в Петропавловскую кре­пость уже как марксисты, как члены «Союза борьбы за освобож­дение рабочего класса». Шаповалов перешел к марксизму от на­родничества, а Бауман уже студентом проходил в кружках теоре­тическую подготовку социал-демократа. Ho оба они — Шапова­лов и Бауман — стали одними из крупных практиков револю­ционной борьбы пролетариата. C самого начала их пребывания в рядах социал-демократии они были верными учениками

В. И. Ленина, с которым вступили в личное общение, Шапова­лов за время совместного пребывания в Минусинской ссылке, а Бауман вскоре после прибытия Ленина за границу. Эти двое — рабочий и интеллигент — стали представителями аван­гарда марксистов, рабочих и интеллигентов, не признававших никаких компромиссов, т. e. социал-демократами — большеви­ками. Для них были не приемлемы методы политической борьбы народничества и какие бы то ни было меньшевистские соглаша­тельства. Оба они вошли в Петропавловскую крепость больше­виками и по выходе оттуда неуклонно шли избранным револю­ционным путем до самой смерти.

Самым крупным событием в истории Трубецкого бастиона за 90-е годы было самоубийство Марии Ветровой. B 6 часов вечера 8 февраля 1897 г. в камере № 7 второго этажа запылал живой факел: заключенная Ветрова, облив себя керосином из лампы, принесенной в ее камеру, подожгла себя. Она умерла в страшных мучениях лишь на четвертые сутки — 12 февраля.

Ярко горел этот живой факел^ но темна история этого само­убийства 26-летней девушки в стенах Петропавловской крепости. Жандармы приняли все меры к тому, чтобы не пролить никакого света на этот факт «добровольной смерти» там, где тюремная администрация изо дня в день совершала над заключенными акты тяжелого насилия. Несмотря на безусловную смертельность по­лученных ожогов, Ветрова не была переведена в какую-лйболе- чебницу и ее оставили умирать в одиночной камере Петропав­ловской крепости. K ней не были приглашены другие врачи, кроме тюремного, и акушерки, в помощи которой она не нужда­лась.

Прокуратура и жандармерия не позаботились известить род­ных об опасном состоянии заключенной. He было произведено вскрытия трупа умершей, и она была погребена на кладбище так же тайно, как содержалась и умирала в крепости. Казалось бы, прежде всего надо было своевременно принять необходимые меры для раскрытия причин самоубийства и выяснить их путем опроса тех, кто не был непосредственно заинтересован в этом деле. Ho это, как и многое другое, также не было сделано.

Результатом всего этого явились различные предположения о поводах самоубийства: одни предполагали психическое забо­левание, другие — физическое насилие над заключенной. Bo вся­ком случае правительство ничего не сделало для раскрытия всех обстоятельств самоубийства. Самоубийство было бы предотвра­щено, если бы была выполнена просьба Ветровой о переводе ее из Трубецкого бастиона в Дом предварительного заключения, где она раньше содержалась:

B архиве департамента полиции имеется дело со сведениями о самоубийстве Ветровой. Материал этого дела был использован H. Ростовым в его статье, опубликованной в 1926 году.

Мария Ветрова родилась в 1870 году. Она была внебрачной дочерью нотариуса и крестьянки и воспитывалась в сиротском доме, а затем получила образование в гимназии, по окончании которой работала народной учительницей. B 1894 году она по­ступила на Высшие женские курсы в Петербурге. Одно время она увлекалась учением Толстого, но позднее занялась револю­ционной работой среди рабочих. Она была арестована в декабре 1896 года по делу тайной типографии в Петербурге и помещена в Дом предварительного заключения. Из этой тюрьмы она по неизвестной причине была переведена 23 января 1897 г. в Тру­бецкой бастион Петропавловской крепости 7

Ветрова была помещена в камеру № 3 первого этажа Тру­бецкого бастиона. Камеры в первом этаже были еще мрачнее, чем во втором. Изоляция здесь была полная, и, повидимому, в камерах, соседних с камерой Ветровой, не было заключенных. B архивном деле департамента полиции отмечено посещение Вет­ровой заведующим арестантским отделением штаб-ротмистром Подревским в первый же день перевода сюда заключенной. Он предложил ей выбрать книги для чтения. Она просила выдать ей журнал «Русское богатство». По официальным документам, Ветрова не проявляла признаков душевного расстройства до 4 февраля. B указанный день дежурный унтер-офицер доложил Подревскому, что заключенная № 3 кажется ему сильно рас­строенной и ненормальной. По словам Подревского, Ветрова зая­вила ему, что испытывает очень неприятные ощущения: такие точно, какие свойственно испытывать иногда замужним женщи­нам. При этом добавила, что причиной этих неприятных ощуще­ний она считает жандармов. Ветрова заклеивала глазок в двери камеры, но жандармы срывали эту бумагу. Тюремный врач Зибольд, посетивший вместе с двумя жандармами заключенную 4 февраля, показал, что Ветрова гнала жандармов и кричала, что они подлецы и ей противны и т. д. Она жаловалась врачу на жандармов, что они произносят крайне неприличные слова, и подтверждала обвинения против них, ранее заявленные ею на­чальнику тюрьмы. Акушерка Шахова подтверждала предполо­жение врача о психической ненормальности заключенной, жало­вавшейся на насилие жандармов «через стену».

1 H. P о с т о в, Самоубийство М. Ф. Ветровой и студенческие беспорядки 1897 года, «Каторга и ссылка» 1926 г, № 2 (23), стр, 5Q—66ч

B полном противоречии с этими указаниями на психическую ненормальность Ветровой находится донесение коменданта кре­пости генерала Элисса директору департамента полиции ог 8 февраля. B нем комендант сообщал, что хотя Ветрова и была очень нервна последние 3 дня, но ее состояние не давало осно­вания предполагать наличие психического расстройства.

C 4 февраля Ветрова была переведена в камеру № 7 во вто­ром этаже, и ей предоставлены прогулки два раза в день по часу. Ho, очевидно, душевное состояние ее было тяжелое, она просила о переводе ее в Дом предварительного заключения. B противо­речии с утверждением о душевном здоровье заключенной до 4 февраля находится имеющееся в архивном деле указание на крики Ветровой вскоре после прибытия в крепость. Она кричала по ночам, а иногда и днем. B день покушения на самоубийство она получила разрешение увидеть прокурора, но к ней заходил жандармский полковник. Неизвестно, о чем она хотела сообщить прокурору. Она вернулась с прогулки в исходе 5-го часа вечера. Через час в ее комнату внесли зажженную лампу. Через несколько секунд после этого из камеры Ветровой раздались крики. B «глазок» двери жандарм увидел Ветрову на кровати, охвачен­ной пламенем. Она лежала поперек кровати в одной рубашке с ногами, спущенными на пол. Ha столе стояла пустая лампа с отвернутой горелкой, фитиль которой продолжал гореть. Жан­дарм начал тушить огонь халатом. Начальник тюрьмы, неме­дленно прибывший в камеру, нашел Ветрову без сознания, обго­ревшей, лежавшей на кровати обнаженной в прежнем положе­нии. Недалеко от двери на полу лежали немного обгоревшие ее собственные юбки и казенные вещи.

Непонятно, почему эти вещи оказались у двери и притом лишь немного обгоревшие, а сама Ветрова лишь в рубашке и чул­ках на кровати и в этой странной позе. Если она предварительно до облития себя керосином разделась, то ее платье, найденное у двери, не должно было быть обгорелым. Акт произведенного расследования не разъяснил этого вопроса. Вообще произведен­ное дознание отличалось небрежностью.

Из архивного дела видно, что Ветрова была перенесена из камеры № 7 сначала в камеру № 8, а потом в камеру № 6. Если понятен перенос больной из камеры, где она покушалась на само­убийство, в другую камеру, то неизвестно, зачем понадобилось переносить ее в третью камеру. Как было сказано выше, к ней входили лишь чины тюремной администрации, тюремный врач, акушерка. По словам автора статьи, в качестве сиделок при боль­ной дежурили жены жандармов. Ветрова просила тюремного врача написать о ней сестре в Черниговскую губерншо.

B архивном деле имеются также показания священника, посе­тившего Ветрову накануне ее смерти. Священник приводит очень подробно объяснения Ветровой о причинах, побудивших ее к са­моубийству. По словам этого свидетеля, Ветрова говорила: «...мне было так тяжело здесь, эта мертвая тишина вокруг, эти страшные стены нагоняли на меня тоску и уныние. Я не могла выносить этого, не могла мириться с окружающей обстановкой. A эта муж­ская прислуга тут же при мне, все это берет, приносит. О, как это ужасно. Мне казалось, стыдно сказать, что я попала в какой-то не­потребный дом. Мне слышались все какие-то голоса, какие-то позорные предложения. Я кричала днем, кричала по ночам. Мне казалось, что эти стены не защитят меня. Moe терпение истощи­лось, и вот я решилась покончить с собой».

Это показание исключает предположение об изнасиловании Ветровой и подтверждает ее психическое заболевание. Однако неизвестно, насколько точно переданы слова умиравшей. B деле не оказалось объяснений Ветровой, подписанных ею. Можно пред­положить, что этот акт самоубийства заключенной был вызван режимом Петропавловской крепости, которая тяжело переносила наличие в тюрьме мужской стражи в лице жандармов. Она скон­чалась 12 февраля.

Правительство приняло все меры для сохранения в тайне са­моубийства Ветровой. Ho известие о ее самосожжении распро­странилось по Петербургу. Учащаяся молодежь распространяла прокламации с приглашением организовать 4 марта демонстра­тивную панихиду в Казанском соборе. Ha демонстрацию собра­лось до 5 тысяч человек, и церковь была переполнена студентами высших учебных заведений. Студенты держали три металлических венка. После отказа священника отслужили панихиду студенты, пропев «вечную память», вышли из церкви. Демонстранты, не пропущенные полицией и жандармами на Невский проспект, на­правились по Казанской улице. Полиция и жандармы сопровож­дали демонстрацию. Часть демонстрантов в количестве 903 чело­век была загнана на двор казанской полицейской части. Из составленного полицией списка задержанных видно, что в демон­страции участвовали студенты 14 учебных заведений. Наиболь­шее число задержанных дали: Петербургский университет

(244 студента), Высшие женские курсы (172 слушательницы), Технологический институт (120 студентов). Кроме учащихся, были задержаны 74 частных лица. Некоторые из переписанных были исключены из учебных заведений, другие высланы !.

1 Цитированная нами статья H. P о с т о в а дает подробные сведения о демонстрации 4 марта 1897 г. Автор использовал для этого архивное дело № 789, III делопроизводство департамента полиции. Другой автор воспо-

Охранное отделение установило участие в демонстрации 6 профессоров, в том числе академика Бекетова. Об этом оно до­вело до сведения министра просвещения, предложив опросить означенных профессоров о причинах их присутствия 4 марта в Казанском соборе.

Несмотря на просьбу родных Ветровой, ее могила им не была указана.

Самоубийство Ветровой сильно взволновало круги русской общественности, вызвало демонстрации, кроме Петербурга, и в других городах. Оно направило внимание этой общественности на Петропавловскую крепость и на заключенных в ней борцов ре­волюции 7

Трагическая смерть Ветровой и волнение в Петербурге, вы­званное ее смертью, привели к изданию департаментом государ­ственной полиции двух распоряжений по Трубецкому бастиону. Было решено заменить в одиночных камерах керосиновые лампы свечами.

Почти одновременно комендант крепости возбудил в департа­менте государственной полиции вопрос об учреждении в штате Трубецкого бастиона двух должностей женщин для обслужива­ния заключенных женского пола, он указывал, что будет назначать на эти должности вполне надежных жен жандармов. Департамент полиции согласился на учреждение лишь одной та­кой должности 2.

Министерство внутренних дел наводило, таким образом, эко­номию. Несомненно, что одна женщина в штате жандармов не была в состоянии исполнять должным образом свои обязанности. Интересы заключенных в бастионе узниц не могли быть удовле­творены с надлежащей полнотой, и мужчины-жандармы попреж- нему стесняли заключенных женщин.

B истории Трубецкого бастиона С.-Петербургской крепости следует особенно подчеркнуть, что эта тюрьма была, за немно- гими исключениями, использована ц&рйЗком ЛЛЯ ^б'держания в

т т ,..Мі-мц^цд^^і^уацд,.^^ .. ^„„^,^J^ ih, . - *. .. . - -• гВетровой и демонстрации по случаю этой смерти см. также у Пругавина, B казематах, СПБ, 1909, стр. 328—358.

2 ЦГИА в Ленинграде, дело управления коменданта СПБ крепости № 803, 1897. «Переписка о политических арестантах по разным предметам и препровождение их писем», на 317 листах, л. 79.

кость сроков содержания в Трубецком бастионеѴ Ha основании Штёриалов[108], кОбрАЙных'*Лёнинг^адским музеем^революции, мы составили таблицу о продолжительности пребывания в бастионе 2084 заключенных за период 1873—1917 гг.[109].

СРОКИ ПРЕБЫВАНИЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ B ТРУБЕЦКОМ БАСТИОНЕ

B 1873—1917 ГОДЫ

Сроки Количество

пребывания человек

До 7 дней.......................................................................................................... 292

От 8............................................................................................... ».......... до 1 мес 216

От 1 мес. до 3 » 432

От 3 » до 6 » 414

От 6 »........................................................................................... до.......... 1 года 415

От 1 года до Iy2 лет . . . 159

От 1Y2 лет до 2 » 91

От 2 » до 2 Y2 » 28

От 2 Y2 » до 3 » 20

От 3 y> до 3 Y2 » 12

От 3 Yz * До 4 » 3

От 4 » до 4Yz » 1

От 4½ » до 5 » 1

B с e г о . . . . 2084

Из этой таблицы видно, что на первом месте стояли краткие сроки содержания.

От 1 мес. до 3 мес 432 чел

От 6 » до 1 года 415 »

От 3 » до 6 мес 414 »

От 1 дня до 7 дней . . 292 »

Ha продолжительные сроки — от полутора лет до двух — был задержан 91 человек. От двух лет до двух с половиной — 28 че­

ловек. He было случаев содержания в Трубецком бастионе долее Пяти лет.

<< | >>
Источник: Проф. Ж. Я. ГЕРНЕT. История царской тюрьмы. Том 3. ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ ДОПОЛНЕННОЕ И ПЕРЕСМОТРЕННОЕ. Гocyдарственное издательстВо ЮРИДИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Moсквa 1952. 1952

Еще по теме § 34. ТРУБЕЦКОЙ БАСТИОН:

  1. ПРЕДИСЛОВИЕ
  2. § 1. РЕЖИМ B АРЕСТАНТСКИХ ПОМЕЩЕНИЯХ B ТРУБЕЦКОМ БАСТИОНЕ
  3. § 3. ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ B ЦИФРАХ
  4. § 4. ЖЕРТВЫ ВОЕННО-ПОЛЕВОЙ ЮСТИЦИИ B ТРУБЕЦКОМБАСТИОНЕ
  5. § 6. ЗАСЕДАНИЯ ВОЕННО-ПОЛЕВОГО СУДА B ТРУБЕЦКОМ БАСТИОНЕ
  6. § 8. СТАТИСТИКА ВОЕННО-ПОЛЕВЫХ СУДОВ
  7. § 10. КАРАТЕЛЬНЫЕ ЭКСПЕДИЦИИ ЦАРСКИХ ПАЛАЧЕЙ B 1905 ГОДУ И ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ ПОЛКОВНИКА МИНА, РАССМОТРЕННОЕ ВОЕННО-ОКРУЖНЫМ СУДОМ B ТРУБЕЦКОМ БАСТИОНЕ
  8. § 11. УЗНИКИ ТРУБЕЦКОГО БАСТИОНА B ПЕРВЫЕ ГОДЫ XX BEKA
  9. § 13. СКЛАДЫ НЕЛЕГАЛЬНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ПОДПОЛЬНЫЕ ТИПОГРАФИИ
  10. § 14. РЕВОЛЮЦИЯ, A HE МИРНОЕ ОБНОВЛЕНИЕ РОССИИ
  11. § 18. ГОРЬКИЙ B ТРУБЕЦКОМ БАСТИОНЕ
  12. § 22. УЧАСТИЕ MATPOCOB B РЕВОЛЮЦИОННОМ ДВИЖЕНИИ РОССИИ
- Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административный процесс - Арбитражный процесс - Банковское право - Вещное право - Государство и право - Гражданский процесс - Гражданское право - Дипломатическое право - Договорное право - Жилищное право - Зарубежное право - Земельное право - Избирательное право - Инвестиционное право - Информационное право - Исполнительное производство - История - Конкурсное право - Конституционное право - Корпоративное право - Криминалистика - Криминология - Медицинское право - Международное право. Европейское право - Морское право - Муниципальное право - Налоговое право - Наследственное право - Нотариат - Обязательственное право - Оперативно-розыскная деятельность - Политология - Права человека - Право зарубежных стран - Право собственности - Право социального обеспечения - Правоведение - Правоохранительная деятельность - Предотвращение COVID-19 - Семейное право - Судебная психиатрия - Судопроизводство - Таможенное право - Теория и история права и государства - Трудовое право - Уголовно-исполнительное право - Уголовное право - Уголовный процесс - Философия - Финансовое право - Хозяйственное право - Хозяйственный процесс - Экологическое право - Ювенальное право - Юридическая техника - Юридические лица -