ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ

В наше время никто не станет оспаривать тот очевидный факт, что законодательство любой страны, как и ее правовая система в целом, подобно зеркалу, отражает основные вехи ее истории, ее реальное общественное бытие, ее идейные ценности и традиции.

Само право в свою очередь играет исключительно важную роль в повседневной жизни миллионов американцев. Оно в нема­лой степени способствовало становлению системы частного пред­принимательства, превращению находившейся долгое время на периферии мирового прогресса небольшой аграрной республики в могущественное и высокоразвитое индустриальное государство, в своего рода сверхдержаву, без участия которой в современном мире не решается ни одна глобальная или сколько-нибудь значи­тельная региональная проблема.

Неудивительно, что в нашей стране интерес к правовой систе­ме США столь же естественен, как и к их достижениям в области научно-технического прогресса и материального производства или в сфере социальных услуг. Знакомство с конституционными документами и законодательными актами США позволит россий­скому читателю открыть для себя богатый и своеобразный юри­дический мир, в котором право при всей его внутренней противо­речивости и отдельных юридических изъянах является авторитет­ным, эффективным и демократически ориентированным регуля­тором общественных отношений.

Само понятие «правовая система» применительно к США мо­жет быть использовано сугубо условно. Дело в том, что единой национальной правовой системы, как ее понимают в большинстве государств мира, здесь нет. На территории страны одновременно действуют 50 штатных и одна федеральная правовая система.

ким образом, налицо правовой дуализм, когда в пределах каждо­го штата сосуществует местное право и федеральное законода­тельство.

Правовая система США — это не более как совокупность всех указанных выше правовых систем, которые при всем их много­образии и суверенности обладают все-таки определенным вну­тренним единством. Значительная степень сходства правовых ин­ститутов федерации и штатов объясняется тем, что они имеют об­щие корни, уходящие в глубины истории права Англии.

Когда в XVII в. началась английская колонизация Северной Америки, поселенцы перенесли с собой из Старого Света привыч­ные для них судебные и правовые порядки, прижившиеся посте­пенно на новой почве. Практически в США еще до провозглаше­ния независимости началась трансплантация общего права и пра­ва справедливости, созданных английскими судьями еще в доре­волюционную эпоху. Несмотря на свое средневековое происхож­дение, архаичность формы и казуистичность содержания, судеб­ные прецеденты проявили достаточно высокую степень гибкости и приспособляемости к новым, капиталистическим отношениям. После провозглашения независимости, несмотря на сильные ан­тианглийские настроения, принцип правового континуитета взял верх, и прецедентное право сохранило свое действие.

В первой половине XIX в. связь права США с общим правом на какое-то время стала ослабевать, и в отдельных штатах (Кен­тукки, Нью-Джерси) даже запрещалось цитировать новые реше­ния английских судов. В это время сложилась собственная школа американских судей и юристов (Д. Кент, Д. Стори), усилилось влияние передового для своего времени французского законода­тельства. Но все-таки авторитет общего права в США всегда оставался и остается высоким, а его воздействие на правовые си­стемы штатов достаточно глубоким и всесторонним.

Рецепция общего права имела место и в новых штатах, образо­ванных уже в XIX в., причем даже в тех, где ранее в той или иной мере действовало испанское или мексиканское законодательство. Даже в Луизиане, воспринявшей наполеоновскую кодификацию, правовая система в настоящее время испытывает заметное влия­ние традиций общего права.

Хотя многие американские правовые институты являются производными от английских, общее право в США не выступает лишь как простая разновидность или копия права Англии. При всех генетических связях и структурном сходстве английского и американского права последнее в процессе исторического разви­тия приобрело своеобразные и даже уникальные черты. Оно не восприняло ряд английских судебных решений, имевших чисто феодальное происхождение (в области земельной собственности, наследования и т. д.). В нем зародилось немало новых прецеден­тов, которые были ориентированы на саморегулирующиеся силы в экономике и на частных собственников как «независимых суве-

ренов». Один из «отцов» американской юридической науки, Д. Стори, отмечал, что общее право в США «по своей природе и характеру не является абсолютно застывшей и неизменной си­стемой», а представляет собой совокупность «элементарных прин­ципов и общепринятых судебных истин, которые постепенно по­полняются с прогрессом общества, приспосабливаясь к постоян­ным изменениям в торговле и в коммерческом обороте»'.

В США раньше, чем в самой Англии, произошло слияние об­щего права и права справедливости в единую систему казуально­го прецедентного права (case law). С другой стороны, в отличие от Англии в США общее право не стало единым для всей страны и имеет существенные различия по штатам. Верховный суд США в 1938 г. в решении по делу Erie Railroad v. Tompkins прямо указал, что в США нет федерального общего права и что общее право — это право отдельных штатов.

Нормы общего права в его буквальном, чисто английском по­нимании применяются судами в настоящее время в сравнительно ограниченных областях права (например, при рассмотрении обя­зательств из причинения вреда). Но общее право в широком смы­сле слова, как «право, созданное судьями» (judge-made law), сохра­няет важное место в современной правовой системе США. Оно выступает не столько как совокупность прецедентов, сколько как своеобразный метод регулирования общественных отношений, как своего рода стиль правовой жизни, для которой характерна высокая степень правотворческой активности судов.

При всей специфике правовой системы США она восприняла из английского права многие юридические принципы, понятия, институты, терминологию и т. д. Поэтому до сих пор американ­ское право при всей неповторимости его внутреннего содержания, особенностях современного юридического языка по-прежнему рассматривается как составная часть так называемой англосак­сонской правовой семьи, или семьи общего права (в отличие от романо-германской правовой семьи, к которой исторически тяго­теет и право России).

Одной из важнейших доктрин, составляющих особенность ан­гло-американской юриспруденции, является доктрина «господ­ства права» (rule of law), которая близка к континентальной идее правового государства. В США эта доктрина предполагает при­знание связанности государства правом, недопустимость злоупо-

р. 5.

Bridwell R., Whitten R. The Constitution and the Common Law. Lexington, 1977, 2 Ducat C. Modes of Constitutional Interpretation. St. Paul, 1978, p. 264.

8

требления административной властью, необходимость судебного обеспечения свобод и привилегий граждан. Американская доктри­на «господства права» в известном смысле выступает антиподом романо-германской концепции «верховенства закона», при кото­рой именно последнему отводится исключительное место в ие­рархии источников права.

Однако в США даже при официальном признании доктрины «господства права» и широком использовании судебного преце­дента законодательные источники права играют первенствую­щую роль в правовых системах штатов и федерации. В течение всей истории США, но особенно с 30-х годов XX в. Конгресс и ле­гислатуры штатов осуществляют достаточно интенсивную деятель­ность по изданию законов (статутов и т.д.). Ежегодно Конгресс принимает от 300—400 до 900, а легислатуры штатов от 10 тыс.

Развитию законодательства в США в немалой степени способ­ствовало принятие федеральной Конституции 1787 г. Эту старей­шую из существующих ныне в мире конституций недаром назы­вают юридической библией. Этот документ воплотил в себе такие нетленные политико-правовые идеи, которые спустя 200 лет не по­теряли своей общественной значимости и демократичности, хотя за все это время в него было внесено лишь 26 поправок, причем первые десять (Билль о правах) были ратифицированы одновре­менно с самой Конституцией.

Знакомство с федеральной Конституцией США позволяет ви­деть, что она заметно отличается от основных законов многих других государств своей лаконичностью и практичностью, содер­жит сравнительно мало декларативных положений, имеющих чисто идеологическое значение. Она построена прежде всего как юридический документ, определяющий организацию федераль­ной власти и предусматривающий судебные механизмы защиты основных прав и свобод американцев от посягательств со сторо­ны правительственных органов всех уровней: федерации и шта­тов.

Конституция заложила в основу государственного строя и в правовую систему США такие принципы, как федерализм, раз­деление властей и судебный конституционный контроль, которые получили в XIX и XX вв. мировое признание.

Принцип федерализма, пронизывающий все статьи Конститу­ции, нашел свое выражение прежде всего в разграничении законо­дательной власти федерации и штатов. Раздел 8 статьи I содержит перечень вопросов, делегируемых федерации и находящихся в ис­ключительном ведении Конгресса: установление федеральных на­логов, чеканка монеты, принятие единообразных правил о нату­рализации и единообразных законов о банкротстве и т. д. Особое значение здесь имеет предусмотренная абзацем 3 раздела 8 «клау­зула о междуштатной торговле», опираясь на которую Конгресс в XX в. принял целую серию законов, относящихся к социальной

10

сфере и экономике. Некоторые из этих законов (например, анти­трестовские законы, законы о содействии малому бизнесу, о за­щите потребителей и др.) приводятся в настоящем сборнике.

В принципе все остальные предметы законодательного регули­рования, не упомянутые в разделе 8 статьи I, в соответствии с По­правкой X к Конституции резервируются за штатами. Таким образом, «остаточные» полномочия позволяют легислатурам штатов принимать законодательство по широкому кругу вопро­сов: регулирование внутриштатной торговли, здравоохранения, общественного порядка и т. п. К ведению штатов относится и вся область традиционных правовых отношений (гражданское, уго­ловное, процессуальное право). Это законодательство представ­лено в настоящем сборнике Гражданским кодексом штата Кали­форния и уголовным и уголовно-процессуальным законодатель­ством Пенсильвании. Заложенная в Конституции США концепция дуалистического федерализма допускает также «совпадающую» («перекрещивающуюся») компетенцию федерации и штатов, в сфере которой возможно принятие законов как Конгрессом, так и легислатурами штатов (налоги, банки, организация правосудия и т.д.).

В статье VI Конституции закрепляется важнейший принцип внутренней непротиворечивости законодательства, который на­ходит свое выражение в приоритете федерального права по отно­шению к праву отдельных штатов. Сама Конституция, законы Конгресса, договоры, заключенные от имени Соединенных Шта­тов, объявляются «верховным правом страны». С целью устране­ния возможной «войны законов» «клаузула о верховенстве» уста­навливает четкий порядок определения юридической силы кон­ституционных и законодательных актов федерации и штатов в случае их несоответствия друг другу. Согласно статье VI, судьи в каждом штате обязаны следовать Конституции и законам феде­рации, даже если в конституциях и законах любого штата будут содержаться противоречащие им положения.

В соответствии с «клаузулой о верховенстве» Верховным су­дом США были выработаны особые правила на случай коллизии законов, принятых в сфере перекрещивающихся полномочий фе­дерации и штатов. В одном из ключевых решений в 1956 г. было признано, что при совпадении содержания законов федерации и штатов последние уступают федеральному законодательству, но лишь в том случае, если предусмотренная в нем схема регули­рования является всеохватывающей, если федеральный закон обе­спечивает единообразную национальную политику, если закон

11

штата может помешать осуществлению соответствующей феде­ральной программы1. В последние десятилетия конституционная доктрина о преимущественном праве конгресса (preemption doctri­ne) приобретает все большее практическое значение, поскольку значительная сфера общественных отношений, в том числе связанных с междуштатной торговлей, регулируется конкурирую­щим законодательством федерации и штатов. По мнению амери­канских государствоведов, расширившееся в последнее время вме­шательство законов штатов в сферу междуштатной торговли является допустимым с точки зрения конституционного права, если такое вмешательство «может быть разумно отнесено к за­конной цели штата».

Статья VI, закрепляя приоритет «верховного права страны», по существу, предопределила и иерархию законодательных источ­ников права. Высшей юридической силой обладает сама федераль­ная Конституция. Далее идут законы Конгресса, которые не должны противоречить конституционным положениям. Следую­щими по юридической силе, но не по своему значению являются административные акты (точнее, акты исполнительной власти) — президентские исполнительные приказы, директивы, планы реор­ганизации и т. п., правила и постановления независимых регули­рующих комиссий и другие нормативные акты. Многие акты пре­зидентской власти, принятые в порядке исполнения федерального законодательства, по своему содержанию и по обязательности не отличаются существенно от законов Конгресса, а поэтому образ­цы такого указного права для более полного представления о за­конодательных актах федерации включены в настоящий сборник.

На более низкой ступени лестницы законодательных актов США, согласно статье VI Конституции, стоят источники права штатов, для которых в принципе характерна та же последователь­ность: на вершине — конституции, затем законы легислатур, ад­министративные акты исполнительной власти, муниципальные хартии и ордонансы и т. д. Практическое значение правовых ак­тов, принятых на уровне штатов, для повседневной жизни амери­канцев чрезвычайно велико, о чем свидетельствует не только их многочисленность, но и тот весьма показательный факт, что в среднем 95% всех судебных дел в США рассматривается на уровне судов штатов. Ограниченный объем сборника не позволил включить в него материалы, показывающие все многообразие источников права в штатах. Наряду с упомянутыми выше коди­фицированными законами штатов в сборнике представлены так­же образцы конституционных документов. Особый интерес для читателя может представить Конституция Массачусетса, приме­чательная в том отношении, что она в своем первоначальном виде была принята еще в 1780 г., т. е. до разработки и ратификации фе­деральной Конституции. Из числа «молодых» конституций пред-

ii

1 Pennsylvania v. Nelson, 350 U. S. 497.

12

ставляет интерес Конституция штата Иллинойс, принятая в 1970 г., т. е. спустя почти два столетия.

Другим важным и более универсальным принципом, на кото­ром базируется Конституция США и который оказал огромное влияние в последующем на теорию и практику конституционализ­ма в мировом масштабе, является разделение властей. Этот прин­цип, дополненный с целью более надежного обеспечения консти­туционной законности чисто американской системой «сдержек и противовесов», был положен в основу федеральной государ­ственной власти. Нельзя не видеть, что установление четких кон­ституционных рамок для «разделенных» государственных властей составляло предмет особой заботы «отцов-основателей» США. В целом они с достаточной долей политической прозорливости решили задачу создания самостоятельных, но вместе с тем эффек­тивно контролирующих друг друга конституционных федераль­ных органов. Но сделано это было по ряду причин в самом общем виде. Многие важные вопросы организации федеральной государ­ственной власти (особенно исполнительной и судебной) были из­ложены в Конституции слишком схематично, без соответствую­щей детализации, некоторые же из них (например, касающиеся избирательного права) вообще в нее не вошли.

В последующем очевидные органические пробелы Конститу­ции были восполнены созданием новых структур федеральной го­сударственной власти (правительства, министерств и различных административных агентств, комитетов Конгресса, федеральных судов первой и второй инстанций и т. д.). Этот процесс осуществ­ляется без официального изменения конституционного текста ча­стично посредством неписаных конституционных обыкновений, но главным образом путем принятия соответствующих законода­тельных актов. В результате этого разделение властей в США на­шло свое более современное, динамичное, но вместе с тем более тщательно разработанное выражение в обширном законодатель­стве, регламентирующем порядок организации и деятельности са­мих конституционных органов федеральной власти, а также мно­гочисленных вновь созданных административных ведомств и служб. В силу большой политико-правовой значимости этого законодательства оно достаточно широко представлено в данном сборнике, причем в виде не только законов Конгресса (о преем­ственности должности Президента, об этике служащих государ­ственных органов и т. д.), но и нормативных актов другого харак­тера и ранга (резолюция Конгресса о военных полномочиях, по­стоянные правила Сената и др.).

Третьим и, пожалуй, наиболее своеобразным принципом, по­ложенным в основу американского конституционализма, являе­тся судебный конституционный контроль. Этот принцип в отли­чие от двух предыдущих лишь с большой долей условности может быть выведен из самого текста Конституции 1787 г. Фактически свое начало судебный конституционный контроль берет с реше-

13

ния Верховного суда, вынесенного в 1803 г. по делу Marbury v. Madison. В этом деле председатель суда Д. Маршалл, чтобы укло­ниться от разрешения политически острого и деликатного спора, к которому он сам имел косвенное отношение, признал неконсти­туционным и недействительным акт Конгресса, а точнее, статью 13 Закона о судоустройстве 1789 г., на основании которой данное дело поступило для рассмотрения в Верховный суд.

Становление института судебного конституционного кон­троля в США нельзя рассматривать лишь как результат гениаль­ного вдохновения Д. Маршалла или как проявление узурпации Верховным судом новых полномочий. Этот институт — продукт дальнейшего развития системы «сдержек и противовесов» и пра­вовой системы, нуждающихся в создании специальных правовых механизмов защиты конституционной законности. Не случайно конституционный контроль, который долгое время был уникаль­ной чертой государственного строя США, во второй половине XX в. был воспринят во многих странах мира, особенно в тех, где происходят процессы демократизации политической жизни и предпринимаются реальные шаги по созданию правового госу­дарства.

Особенностью конституционного контроля в США является то, что с формально-юридической точки зрения он неотделим от осуществления федеральными судами, но прежде всего Верхов­ным судом как высшей судебной инстанцией в стране, традицион­ных функций правосудия. Этим он заметно отличается от консти­туционного контроля в тех странах, где, как в России, созданы специальные конституционные суды. В США же конституцион­ный контроль, по сути дела, полностью интегрирован в судебную власть, а поэтому и реализуется, как это предусматривает раздел 2 статьи III, в процессе рассмотрения и разрешения обычных су­дебных дел или споров.

Фактически конституционный контроль выходит за рамки су­дебной власти в ее традиционном понимании. Оценивая в ходе конкретного дела конституционность законов Конгресса, норма­тивных актов или действий других органов федерации либо шта­тов, Верховный суд осуществляет особую властную функцию — проверку конституционности законодательства и административ­ных актов,— которую условно можно считать «четвертой вла­стью».

Решения Верховного суда, выносимые им в порядке осуществ­ления конституционного контроля, влекут за собой особые власт­ные и юридические последствия. Формально закон, признанный в решении неконституционным, не отменяется и продолжает оста­ваться в официальных публикациях законодательства. Однако та­кой закон объявляется недействительным (null and void) и теряет всякую правовую силу, поскольку ему впредь будет отказано в ре­ализации со стороны не только судов, связанных принципом пре­цедента, но и других государственных органов.

14

Воздействие института судебного конституционного контроля на законодательные акты в США является весьма существенным. По подсчетам американских юристов, за 190 лет Верховный суд признал неконституционными 122 федеральных закона полно­стью или частично из более чем 35 тыс. законов, принятых за это время Конгрессом. За это же время было аннулировано около 950 законов штатов или отдельных положений их конституций. На первый взгляд эти цифры могут показаться незначительными. Но следует иметь в виду, что многие акты Конгресса, признанные Верховным судом недействительными, имели для своего времени исключительно важное значение (например, законодательство Нового курса Ф. Д. Рузвельта). Кроме того, число законодатель­ных актов, которые прошли в Верховном суде «проверку на кон­ституционность» и не были отвергнуты последним, исчисляется тысячами. Это в немалой степени объясняется тем, что Конгресс и легислатуры штатов в целом ряде случаев при разработке зако­нодательства принимают во внимание возможную конституцион­ную позицию Верховного суда.

Таким образом, благодаря институту конституционного кон­троля Верховный суд имеет своеобразное «неписаное» вето по от­ношению к законодательным актам, которое в отличие от вето Президента не ограничено никаким сроком давности. Преодоление такого судебного вето связано с большими сложностями. Во-первых, Конгресс может вотировать переработанный вариант закона с устранением тех его положений, которые вызвали кон­ституционные возражения со стороны суда при первом его вари­анте. Во-вторых, может быть избран более длительный и трудный путь принятия конституционной поправки, в силу которой решение суда о недействительности закона лишается правового основа­ния. Именно как реакция на решения Верховного суда были при­няты и ратифицированы поправки XI, XVI, XXVI к Конституции США.

Судебный конституционный контроль непосредственно затра­гивает и сами конституционные нормы. Официальная доктрина не признает право Верховного суда на конституционное нормо­творчество. Но по сути дела, судебный конституционный контроль в том виде, в каком он исторически сложился в США, с неизбеж­ностью влечет за собой хирургическое вмешательство Суда в са­мое ткань конституционного права. Разрешая конституционные споры, Верховный суд при этом ссылается на соответствующие положения Конституции, толкует их, создает на их основе судеб­ные доктрины, придавая тем самым, по выражению бывшего чле­на Суда Р. Джексона, звучание «великому безмолвию конститу­ции» :. Еще более определенно высказался другой член Суда, Ф. Франкфуртер, заметив, что судьи, вынося свои решения, «впи-

1 Swindler W. Court and Constitution in the Twentieth Century. Indianapolis, 1970, vol. 2, p. 353.

15

сывают в нейтральный язык конституции свои собственные эко­номические и социальные взгляды»г.

Фактически действующая («живая») Конституция США пред­ставляет собой прежде всего синтез конституционного текста с це­лой серией судебных прецедентов, выстроенных в виде конститу­ционных доктрин, дающих Основному закону, трудно поддающе­муся формальным изменениям, необходимые для социального маневра гибкость и динамизм. Характерно, что в сфере толкова­ния Конституции Верховный суд в меньшей степени, чем в других сферах законодательства, придерживается принципа прецедента и неоднократно, если этого требовали обстоятельства, отказы­вался от сформулированных им ранее конституционных доктрин. В XX в. он открыто пересмотрел около 150 таких доктрин, а кро­ме того, многие прецеденты были уточнены или изменены им пос­редством практики «дифференцирования», когда старая консти­туционная доктрина прямо не отвергалась, но корректировалась применительно к особому составу конкретных жизненных фактов.

В истории США судебный конституционный контроль играл политически неоднозначную роль. В XIX в. и в первые десятиле­тия XX в. судебные доктрины содержали по большей части консе­рвативную трактовку целого ряда важных конституционных по­ложений (поддержка рабства, а затем системы сегрегации негров, отмена законов штатов, устанавливающих максимальную про­должительность рабочего дня, и т. п.). Но во второй половине XX в. Верховный суд под председательством Э. Уоррена выработал серию конституционных доктрин, направленных на укрепление демократических устоев американского общества, на распростра­нительное толкование политических, гражданских и процессуаль­ных прав американских граждан. В частности, опираясь на поло­жения Поправки XIV к Конституции о «надлежащей правовой процедуре» и о «равной защите законов», трактовавшиеся ранее в ограничительном плане, суд Уоррена выработал доктрину «фундаментальных прав человека», которая позволила пересмо­треть многие прежние конституционные прецеденты в демократи­ческом и прогрессивном духе. Так, были запрещены сегрегация негров в школах и многие другие формы расовой дискриминации, поддержан принцип равного избирательного права («один чело­век— один голос»), предусмотрены существенные ограничения использования в судах доказательств, добытых полицией с помо­щью незаконных средств (прослушивание телефонных разговоров и т. п.). И в последнее время Верховный суд даже при более консе­рвативном составе его судей и сдвиге его политики по ряду вопро­сов вправо, хотя и отказывается при решении конституционных вопросов от судебного активизма, провозглашенного в свое время Судом Уоррена, выступает в целом в качестве одного из га-

1 Ingersoll Т., O'Connor R. Politics and Structure: Essentials of American National Government. North Scituate, 1979, p. 205.

16

рантов тех демократических прав и свобод, которые предусмотре­ны в Билле о правах, а также в поправках XIV и XV к Конститу­ции. Ряд приведенных в настоящем сборнике законов Конгресса (о гражданских правах, об избирательном праве и т. д.) отразил те принципы, которые были заложены в 50—60-х годах в прогрессив­ных конституционных доктринах Верховного суда США.

Чтение представленных в предлагаемом читателю сборнике законодательных актов требует предварительного ознакомления с некоторыми особенностями толкования и применения законода­тельства в США. Хотя в данное время законодательные источни­ки права явно преобладают над прецедентным (общим) правом, само законодательство во многом зависит от судебных толкова­ний, с помощью которых оно и интегрируется в правовые систе­мы штатов и федерации.

Правда, юридическая доктрина в США не восприняла англий­скую юридическую фикцию, согласно которой законы парламен­та начинают действовать только после их истолкования и приме­нения в решениях судов. Но и в США судебная интерпретация за­конов, как и конституционные доктрины, играет первостепенную роль. В конечном счете именно суды определяют смысл и значе­ние спорных законодательных норм, поддерживают вытекающие из них права и привилегии. Недаром американская поговорка гла­сит: «Не знаешь, что делать, иди в суд».

Судебное толкование законов нередко становится связующим звеном между общим и статутным правом, поскольку с помощью интерпретационных доктрин в практику применения законодате­льства вводятся не предусмотренные в самом официальном тек­сте закона конструкции и понятия, созданные в каузальном праве. Так, в практике применения закона Шермана содержащийся в нем достаточно категоричный запрет монополистической деятель­ности был смягчен путем введения в антитрестовское законодатель­ство «правила о разумности», выработанного еще в общем пра­ве и допускающего деление монополий и незаконных ограничений торговли на «разумные» и «неразумные». Применяя закон, судьи связаны не только его текстом, но и теми прецедентами, правовы­ми доктринами и т. д., которые были установлены в решениях вы­шестоящих судов.

В американской судебной практике выработаны общие при­емы толкования законодательства, которые испытали значитель­ное влияние английской доктрины, но несколько необычны для юристов континентальной школы. Толкование закона в США предполагает установление конкретных целей и общего намере­ния законодателя, уяснение используемых в нем слов, выявление внутренней логики текста, а также применение «адаптивного под­хода», т.е. учет судьей в процессе интерпретации законодатель­ных положений как уже выработанных судебных подходов, так и меняющихся условий. Большое значение имеют и некоторые иные специальные способы судебной интерпретации законов,

17

2-68

в частности исторический метод и особенно «правило простого значения». В соответствии с последним судья должен, как прави­ло, исходить из буквального понимания смысла закона, не допу­скать неадекватного его толкования, т. е. придерживаться принци­па «судейского самоограничения».

На практике сложилась следующая тенденция. Если закон за­трагивает вопросы, относящиеся к традиционным сферам общего права, он по большей части подвергается ограничительному су­дейскому толкованию. Если закон включает в себя новый предмет регулирования, не затронутый прецедентами общего права, суды чаще толкуют его расширительно. Но в любом случае законода­тельные акты могут обрастать интерпретационными прецедента­ми, существенно меняющими содержание отдельных его положе­ний, смыкающимися, по существу, с каузальным правом. Боль­шая запутанность каузального права, а также самих интерпрета­ционных судебных решений делает процесс применения целого ряда законов в США чрезвычайно сложным, требующим часто уз­коспециализированных юридических знаний. Поэтому и профес­сия юриста, пользующаяся большим авторитетом в американ­ском обществе, весьма существенно дифференцируется по отдель­ным отраслям права и даже отдельным видам законов.

Если Конгресс, принявший закон, не согласен с последующей его судебной интерпретацией, он может исправить сложившуюся, иногда вопреки его ожиданиям, ситуацию, лишь изменив или до­полнив сам законодательный текст. Но общепринятой считается точка зрения, согласно которой при отсутствии специального ак­та Конгресса, направленного на пересмотр судебного истолкова­ния закона, интерпретационные доктрины Верховного суда нарав­не с самим законодательным актом являются действующим пра­вом.

Для системы источников права США в XX в., как и во многих других странах, характерны акты делегированного законодатель­ства. Особенностью американской правовой системы является то, что осуществление делегированных нормотворческих полномо­чий возлагается наряду с другими органами опять-таки на суды, и прежде всего на Верховный суд США. Разработка Судом актов нормативного характера даже формально не связана с осуществ­лением судебной власти. Конгресс серией законов начиная с 1934 г. делегировал Верховному суду полномочия по составлению пра­вил, относящихся к организации самой работы федеральных су­дов, порядку приема и рассмотрения дел по первой и по апелля­ционной инстанциям, судебному исследованию доказательств и т.д. Разработанные на конференции судей под председатель­ством Главного судьи Соединенных Штатов, такие правила на­правляются в Конгресс. Если последний в течение 90 дней (по пра­вилам о доказательствах — 180 дней) не высказывает каких-либо возражений, правила вступают в законную силу, а иные действо-

18

вавшие ранее акты нормативного характера соответствующим образом прекращают свое существование.

В силу большой значимости вопросов организации правосу­дия и судебного процесса в правовой системе США некоторые ос­новные правила, подготовленные Верховным судом в порядке де­легированного законодательства, в том числе правила, опреде­ляющие работу самого этого суда, включены в настоящий сбор­ник и могут вызвать у читателя чисто практический интерес.

Одной из своеобразных черт федерального и штатного законо­дательства в США, унаследованной вместе с общим правом от Англии, является его некодифицированный по своей сути харак­тер (исключение—штат Луизиана). Правда, в истории США бы­ли периоды (особенно середина XIX в.), когда под влиянием напо­леоновских кодексов законодатели в штатах также проявили ин­терес к кодификационным работам. В 1848 r.w благо даря усилиям известного юриста Д. Филда в штате Нью-Йорк были приняты кодексы гражданского и уголовного судопроизводства, которые послужили образцом для ряда других штатов. По проекту того же Филда (с небольшими изменениями), в 1872 г. был принят Гра­жданский кодекс штата Калифорния. Начиная со второй полови­ны XIX в. во многих штатах разрабатываются и принимаются уголовные кодексы (в Калифорнии — в 1872 г., в Нью-Йорке — в 1881 г. и т.д.). Все эти кодексы в значительной мере были построе­ны на английском общем праве, конструкции которого, как мы видели, сохраняют свое значение и в XX в. и существенным обра­зом отличаются от классических кодификаций, характерных для континентальной системы права. В глазах американских юристов и судей «кодификация в известном смысле всегда была иллю­зией» 1, она не привела к созданию внутренне упорядоченного за­конодательства, четко организованного по отраслям и институ­там.

В XX в., особенно в последние его десятилетия, в связи с бур­ным ростом и усложнением законодательства все более отчетли­во проявляется тенденция к его систематизации (консолидации и частичной кодификации) на уровне федерации и отдельных шта­тов. Кроме того, большой разнобой в праве разных штатов, осо­бенно чувствительный в сфере гражданского и торгового оборо­та, привел к расширению движения за унификацию законодатель­ства штатов, к разработке единообразных и модельных законов и кодексов. Единообразные законы (например, о товариществах, об оборотных документах и др.) или кодексы (например, едино­образный торговый кодекс) становятся составной частью права тех штатов, легислатуры которых приняли решение о введении такого законодательства в действие на своей территории. Модель­ные (примерные) законы или кодексы выступают лишь в каче­стве образца, используемого отдельными штатами по своему ус-

Law in America: How and Why it Works. N. Y., 1979, p. 27.

19

мотрению в процессе реформы и модернизации своего законода­тельства. Образцы модельных законов для штатов также приве­дены в настоящем сборнике.

Естественно, сборник не может в полной мере удовлетворить интерес российского читателя ко всем аспектам конституционно­го и текущего законодательства в США, особенно относящегося к узким и специальным его областям. Но он дает ему возможность более свободно ориентироваться в сложных лабиринтах пра­вовой системы США, иметь самостоятельное мнение о законода­тельных актах отдельных штатов и федерации, об используемой в них правовой технике и об основных правовых подходах к реше­нию важнейших политических, экономических и социальных проблем.

Профессор О. А. Жидков